<< Пред.           стр. 6 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу

 В связи с тем что Гражданский кодекс 1964 года не содержал определения термина «вина», многие цивилисты просто копировали определение, приведенное в Уголовном кодексе. В теории гражданского права под виной понималось, как и в уголовном праве, психическое отношение лица к своему противоправному деянию в виде умысла и неосторожности. Такое определение, несомненно, является правильным в теории уголовного права, но оно не позволяет определить виновное лицо, когда речь идет о договорных отношениях, тем более, когда речь заходит о юридических лицах. На практике в целях определения вины конкретного лица в неисполнении договора ученые прибегали уже к совсем иному пониманию вины.
 Б.С. Антимонов пишет, что отсутствие вины лица следует признать тогда, «когда установлено, что организация исчерпала все возможности для предотвращения срыва договорного обязательства», и освобождение от ответственности на основании отсутствия вины должно происходить, когда «невозможность исполнения обусловлена обстоятельствами, которые поставщик действительно не мог предотвратить, несмотря на принятие всех мер», доступных ему.[113]
 Также Н.С. Малеин, признавая вину субъективным основанием ответственности, утверждает, что «вину юридического лица следует рассматривать как совокупность неправомерных действий звеньев предприятия или отдельных исполнителей».[114] Данный автор, с одной стороны, признает виной психическое отношение лица к своему неправомерному деянию, а с другой стороны, приравнивает вину к совокупности неправомерных действий.
 Таким образом, считая вину субъективным основанием ответственности, советские цивилисты для ее установления пользовались объективными категориями и искали ее фактически в поведении участников оборота, в неиспользовании всех возможностей для исполнения договора, а не в сфере их психической деятельности. Такой практический подход к определению вины находит подтверждение в арбитражной практике.
 Можно сделать вывод, что в российской цивилистике существовало несоответствие между пониманием вины в чисто теоретическом плане и определением того же понятия в методологическом плане, то есть для решения вопроса о применении ответственности к конкретному лицу. Нам в первую очередь необходимо дать «методологическое» определение вины для применения ответственности в договорных отношениях.
 По нашему мнению, «ошибка» в понимании вины кроется в том, что никто из теоретиков не обращался к самому деянию как таковому и не пытался говорить о его признаках. В качестве элемента состава правонарушения указывалось противоправное деяние, но упор делался именно на противоправность.
 Фактически в качестве элемента состава гражданского правонарушения, который называли «противоправное деяние», понималась именно противоправность. В то же время в теории права обращалось внимание на неоспоримый факт, что «...преступление является разновидностью поведения человека - его деянием... либо деятельностью»[115].
 Убытки причиняются не тем, что поставщик не отгрузил товар, а тем, что получатель его не получил. С точки зрения договора поставить товар - это обязанность. Юридически непоставка товара будет являться действием, приводящим к возникновению обязанности возместить убытки. Какими признаками обладает это юридическое действие? Прежде всего, оно нарушает права другого лица, а именно, право покупателя на получение товара, в то же время оно неправомерно при условии, что иное не предусмотрено в законе или договоре. Это действие неправомерно, то есть не существует норм, которые предусматривали бы право не поставить товар.[116]
 Покупатель понес убытки в результате неисполнения обязательства продавца поставить товар, соответственно, есть убытки и причинная связь между убытками и действиями продавца. Для признания лица подлежащим ответственности за неисполнение договора все условия имеются, так как вина лица, не исполнившего обязательство по договору, презюмируется. Для того чтобы избежать ответственности, он будет доказывать свою невиновность.
 Интересно выяснить, что конкретно будет доказывать лицо, не исполнившее договор, на практике. Чаще всего должник будет пытаться продемонстрировать, что он принял все возможные меры для исполнения обязательства. Если суд сочтет, что обязательство поставить товар не было исполнено, несмотря на принятие всех необходимых мер, продиктованных характером обязательства и условиями оборота, то он освободит должника от ответственности в связи с отсутствием вины последнего в неисполнении обязательств по договору. Таким образом, суд видит вину должника в несовершении им определенных действий, которые могли способствовать надлежащему исполнению договора.
 Что бы произошло, если бы суд должен был установить вину лица в нарушении условий договора? По нашему мнению, суд в таком случае должен будет опять же искать признаки совершенного деяния (в нашем примере, нарушения обязательства поставить товар). Одна из задач, которые в таком случае ставит перед собой суд, это выявление причины. Предположим, причиной является неотгрузка товара продавцом при наличии возможности это сделать (наличие такого товара на складе продавца, наличие предложения такого товара в месте нахождения продавца). Выяснив указанные обстоятельства, суд должен будет сделать вывод о наличии признаков вины в действиях продавца (непоставка товаров). Соответственно, определение понятия вины, исходя из психического отношения лица к своему деянию, на практике оказывается несостоятельным, что приводит к необходимости искать иное определение.
 Еще достаточно давно была предложена иная формулировка вины в отношении юридических лиц, в частности вина понималась как неприложение юридическим лицом допускаемых и требуемых законодательством усилий для надлежащего исполнения обязательства, неиспользование предоставленных прав и возможностей для устранения причин нарушения.[117] Такой подход можно условно назвать «поведенческим», так как в соответствии с ним суду необходимо исследовать не психологию лица, а его конкретные действия, чем суд на практике и занимается. Нельзя сказать, что такой взгляд в свое время нашел поддержку, но в действующем Гражданском кодексе РФ отражен прежде всего «поведенческий подход».
 В соответствии с Гражданским кодексом РФ лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. При этом под виной понимается умысел или неосторожность. То есть фактически Гражданский кодекс РФ, с одной стороны, закрепляет «поведенческий подход», а с другой - говорит об умысле и неосторожности, что характерно для «психологического» подхода к пониманию вины. Лицо признается виновным, если не совершает определенный набор действий, продиктованных соображениями заботливости и осмотрительности, которые, в свою очередь, обусловлены характером обязательства и требованием оборота. Определение вины, данное Гражданским кодексом, довольно близко к пониманию вины, выдвинутому Б.С. Антимоновым, который полагал, что вина состоит из двух элементов: 1) правонарушения и 2) умысла и неосторожности.[118]
 В связи с изменениями, которые произошли в российском законодательстве, довольно странно, что некоторые цивилисты до настоящего момента придерживаются явно устаревшего определения, понимая вину как психическое отношение лица к своему противоправному поведению.[119] В настоящий момент такой подход признан несоответствующим специфике гражданского права, в частности, он не дает возможности раскрыть понятие вины юридического лица.[120]
 Таким образом, в соответствии с Гражданским кодексом вина понимается как несовершение определенных действий, то есть как явление объективного порядка, не имеющее ничего общего с интеллектуальными процессами, происходящими у лица, не исполнившего обязательство. То есть вина превращается в однопорядковое явление с действием, событием, деянием.
 Следовательно, по нашему мнению, определять, что такое вина, довольно бессмысленно, можно лишь выделить и определить категорию «виновных действий». При этом действие включает в себя и бездействие, так как это такое же действие, только со знаком минус. С точки зрения договора любое деяние (действие или бездействие), приводящее к неисполнению обязательств по договору, будет являться действием, направленным на нарушение договора. Необходимость в определении вины как таковой отпадает, так как на практике даже юристы, придерживающиеся психологической концепции определения вины, говорят только о виновных действиях, но не о самой вине, понимая последнюю, как несовершение определенных действий. Необходимо заметить, что отпадает необходимость в определении вины как понятия методологического, то есть на практике (при применении ответственности) следует искать не вину как таковую, а анализировать деятельность должника с точки зрения совершения им «виновных действий». В качестве условия применения ответственности, записанного в договоре или законе, вина и не требует определения. Таким образом, нормативное понятие вины, указанное в диспозиции статей Гражданского кодекса, следует приравнять к методологическому определению «виновных действий» или «виновного поведения».
 Получается, что вина есть несовершение определенных действий. При этом если вина лежит в объективной сфере, там же, где и само деяние, почему бы не объединить эти два понятия. Итак, все действия лица по исполнению договора, нарушающие его, можно условно разделить на две категории: виновные действия и действия невиновные.
 Лицо должно признаваться виновным, если не совершит все необходимые действия (не предпримет все меры) для надлежащего исполнения обязательств. Суду необходимо определить категорию требуемых действий, направленных на выполнение договорных обязательств. Гражданский кодекс оперирует понятием «требуемая заботливость», однако, поскольку заботливость выражается в поведении лица, то было бы правильным говорить «требуемые действия». Все действия лица, выходящие за данную категорию и ведущие к ненадлежащему исполнению обязательств, следует считать виновными. При этом собственно вина перестает быть самостоятельным условием гражданско-правовой ответственности, а превращается в характеристику самого действия. Необходимо еще раз заметить, что речь в данном случае идет о «методологическом» определении вины, так как, естественно, вина как установление правовой нормы будет являться условием наступления ответственности. Для каждого типа обязательств, а также для каждой категории участников оборота можно заранее определить круг требуемых действий,[121] что отражает применение объективного масштаба вины.
 Условием наступления ответственности становится совершение определенного действия. При этом принцип ответственности за вину не уступает место принципу причинения, просто вина трансформируется в «виновное действие».
 Фактически виновными должны признаваться действия, за совершение которых может наступить ответственность, при условии, что вина является условием наступления ответственности. Такие действия должны отвечать следующим признакам: 1) нарушать обязанности лица, которые существуют в силу договора или нормативных актов, и 2) не иметь оснований для неприменения ответственности (то есть должны быть противоправными). Если условием наступления ответственности обязанного лица является вина, то должник, опровергнув презумпцию его виновности, может освободиться от ответственности. Вопрос, каким образом определяется отсутствие признака виновности в поведении лица, относится к вопросам методики доказывания, а не определения понятия как такового.
 При рассмотрении вопроса об установлении невиновности лица в нарушении договора следует исходить из предпосылки существования определенного «пакета» действий, направленных на исполнение договора. Действия, которые, с одной стороны, приводят к нарушению договора, а с другой - выходят за рамки действий, требуемых для его исполнения, должны признаваться виновными. Нарушение может быть признано, таким образом, виновным, если не совершено действие, требуемое для исполнения договора, либо совершено действие, выходящее за рамки действий, требуемых для исполнения договора.
 В приведенном определении собственно признаку виновности отвечает вторая его часть («выходит за рамки действий, требуемых для его исполнения»), однако, поскольку без противоправности не может быть виновности, следует упомянуть и про нарушение договора.
 Данный вывод можно упрекнуть в смешении противоправности (или неправомерности в различных концепциях) с виной, однако это неправильно. Само нарушение договорных обязательств еще не составляет виновное действие, виновным оно «становится» (то есть приобретает характеристику виновного действия) только если оно выходит за рамки требуемых действий для организации конкретной группы с учетом требований торгового оборота. Виновность и противоправность в этом случае приобретают характер признаков действия, но характеризуют его с разных сторон. Противоправность - нарушение договора; виновность – несоответствие действий определенному их набору, требуемому для исполнения обязательств по договору. Более того, смешение вины и противоправности видят только в том, что вина – это субъективный факт, а противоправность – это объективный факт.[122] Возможно, что такое обвинение имеет право на жизнь, если считать вину субъективным критерием, однако это не соответствует действительности.
 Противоправность складывается из причинения определенного убытка или просто нарушения договорного обязательства и отсутствия формального оправдания такого нарушения, то есть нигде не предусмотрено право лица на нарушение договора. Еще очень давно было подмечено, что неправомерность деяния надо искать не в праве, которое нарушено, а в праве, которое превышено.[123] То есть причиняя убытки, лицо уже нарушает право другого лица и при этом превышает свое право.
 В действительности понятие вины в том виде, в каком оно используется в юридической литературе, существует только в умах юристов. Практического значения оно не имеет.
 Приведенное определение позволяет указать на присутствие вины в обязательственных отношениях, в отношениях внедоговорных ситуация осложняется тем, что масштаб вины должен быть субъективным, а при применении субъективного масштаба вины невозможно заранее определить круг действий, которые можно характеризовать как виновные.
  Ответственность во внедоговорных отношениях[124] выступает первоначальным обязательством, в отличие от отношений договорных, в которых она является вторичным по отношению к договорному обязательству. Различие вины договорной и внедоговорной основано, прежде всего, на том, что при вступлении в договор уже с самого начала существования обязательства презюмируется какой-то уровень знаний и умений у лица, вступающего в договор. Этот уровень знаний и умений должен соответствовать требованиям, предъявляемым характером обязательства и условиями оборота. Лицо в случае неисполнения договорных обязательств не может ссылаться на какие-то свои личные особенности, не свойственные предприятиям такой же категории, которые не позволили ему (лицу) исполнить обязательства надлежащим образом, если только распределение рисков в договоре не говорит об обратном. Например, если цена договора существенно ниже, чем в целом на рынке за аналогичный товар или услуги, то стороны в большинстве случаев этим показывают, что они не рассчитывают на такой же уровень качества соответствующих услуг или товаров, как на рынке. С другой стороны, если цена контракта неизмеримо выше, чем обычно принятая в таких условиях, то это может свидетельствовать о повышенных требованиях к стороне.
 Это принципиальное отличие позволяет говорить о различном понимании вины в договорных и внедоговорных отношениях. Выдвинутое определение вины подходит для обязательственных правоотношений, однако в случае деликта оно мало что даст, в связи с тем что довольно трудно выделить круг необходимых или требуемых действий в ситуации, которая изначально не задана. Ситуация деликта очень похожа на ситуацию, возникающую при совершении преступления. Таким образом, представляется возможным определить вину лица при совершении деликта так же, как она определяется и в уголовном праве.
 По характеру отклонений от требуемых действий, по силе таких отклонений следует различать простую неосторожность и грубую неосторожность. По тому, насколько последствия (возможно, типичные последствия) противоречат целям обязательства, следует различать степень вины. В случае, если при ненадлежащем исполнении обязательств стороной по договору суд установит, что для надлежащего исполнения договора нарушившая сторона должна была совершить прямо противоположное действие, чем то, которое было совершено, то речь, скорее всего, идет о грубой неосторожности. Таким образом, рассматриваемый подход позволяет определять некую вину, причем позволяет отделять категорию действий, совершенных с простой неосторожностью, от действий, совершенных с грубой неосторожностью и умышленных действий, однако он не позволяет разграничить категорию умышленных действий от действий, совершенных с грубой неосторожностью.
 Определение вины, данное Гражданским кодексом, несомненно, позволяет решить проблему вины юридического лица, однако оно не дает возможности определить, действовало ли лицо умышленно. В определенных случаях для гражданского права небезразлично, умышленно или неосторожно действовало лицо, а если неосторожно, то какая форма неосторожности - грубая или простая - имела место в действиях лица. Что касается понятия грубой неосторожности, то здесь можно сказать, что лицо, действуя с грубой неосторожностью, нарушает какие-то очевидные для всех и для каждого требования, однако остается неясным, как определить в таком случае умысел.
 Психологический подход к определению вины позволяет отделить умысел от неосторожности. Применительно к юридическим лицам сторонники психологического подхода считали, что их вина проявляется в виде вины их сотрудников, большей частью администрации. Как сказано выше, такой подход является несостоятельным для целей определения вины лица в неисполнении договорного обязательства.
 Таким образом, определение того, какие же действия являются умышленными, остается открытым. Когда мы определяли категорию вины в целом, цели и мотивы лица нам были безразличны. Вместе с тем сама категория «умысел» предполагает отношение лица к совершаемым им деяниям. А также наличие определенной цели, достижение которой либо связано с наступлением вредных последствий, либо сознательно допускается.[125]
 У юридического лица, естественно, никакого желания (в психологическом понимании) быть не может. В реальности суд будет исследовать ситуацию и по характеру действий исполнительных органов юридического лица будет судить о наличии умысла у юридического лица. Так, например, если покупатель, имея на своем расчетном счету свободные денежные средства, не производит выплаты по договорам, то суд должен сделать вывод о наличии умысла в действиях лица.
 При этом для определения умысла, возможно, снова придется обратиться к «психологическому» пониманию вины, однако необходимо ограничится только руководящим звеном предприятия, так как нельзя полагать, что если работник умышленно портит продукцию, то юридическое лицо умышленно делает недоброкачественную продукцию, так как работник не формирует волю юридического лица, не является его представителем, а с самим юридическим лицом связан лишь трудовым контрактом. Он в подавляющем большинстве случаев (если только контрагент не будет заинтересован в выполнении работы конкретным работником) будет практически в положении третьих лиц (в смысле ст. 403 ГК РФ) по отношению к контрагенту своего работодателя.
 Таким образом, можно заключить, что с методологической точки зрения можно разделить категорию виновных действий и категорию умышленных действий как устанавливаемых по разным правилам.
 При этом следует сделать оговорку, что число ситуаций, при которых решающее значение будет иметь умысел отдельно от грубой неосторожности, сильно ограничено. Так, стороны не могут своим соглашением устранить ответственность за умышленные действия (ст. 401 ГК РФ). Данное требование является формальным требованием к содержанию договора и не имеет отношения к вопросу о возложении ответственности. Когда же лицо не несет ответственности, если вред причинен умышленными действиями пострадавшего, то мы имеем дело с гражданином, вина которого вполне может устанавливаться по тем же правилам, что установлены в Уголовном кодексе, тем более что относится это положение к деликтным обязательствам.
 Из этого общего правила есть исключение, которое хотя и не относится к гражданско-правовой ответственности, но заставляет определять умысел и для целей именно договорного права. В соответствии со ст. 963 ГК РФ страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения или страховой суммы, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя. Это ставит нас перед необходимостью определять понятие умысла юридического лица в договорных отношениях. Следует сделать вывод, что умысел юридического лица в обязательственных отношениях должен определяться, исходя из умысла его единоличного исполнительного органа.
 Остается неразрешимым вопрос о вине юридических лиц в случае совершения их работниками деликта, вине работника в наступлении вредных последствий на стороне юридического лица. В таком случае работник, выполняющий свои трудовые функции, своими действиями prima facie приводит к возникновению обязательств на стороне юридического лица. При этом, конечно, нельзя утверждать, что таким образом он выражает волю этого юридического лица. Таким образом, можно ли и нужно ли выяснять вину конкретного лица в деликте? На этот вопрос следует ответить положительно. В этом случае юридическое лицо несет ответственность как бы не за свои действия, так как само по себе выполнение трудовой функции не приводит к деликту, конечно, если только указание совершить гражданско-правовое нарушение не поступило прямо из администрации, то есть через выраженную волю самой организации.
 Е.А Флейшиц считает, что ответственность юридического лица будет наступать именно за вину этого юридического лица в ненадлежащем выборе или ненадлежащем надзоре за рабочими или служащими.[126] На наш взгляд, данный вывод следует признать неверным, так как в некоторых случаях организация будет отвечать именно за виновные действия самого работника, кроме того, в некоторых случаях контроль организации за работником может быть затруднен, например, если работник находится в командировке.
 При этом в ряде случаев суд будет устанавливать вину конкретного работника в совершении деликта. Будет ли это означать, что вина работника означает вину организации? Формально, с точки зрения Гражданского кодекса (что, по нашему мнению, является неправильным), на этот вопрос надо дать утвердительный ответ, так как в соответствии со ст. 1068 юридическое лицо отвечает за вред, причиненный его работником, а по ст. 1064 лицо, причинившее вред, освобождается от его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Данная позиция является неверной, исходя из того, что в действиях работника не всегда проявляется воля организации, он не является ее представителем, не формирует решения, не олицетворяет ее вовне. Фактически, если говорить, что дееспособность организации проявляется через действия ее работников (имеются в виду рядовые работники, а не руководящий состав), то это будет равнозначно утверждению, что дееспособность государства проявляется через действия рядовых граждан. Эта мысль кажется абсурдной в международном праве, но она некоторым цивилистам кажется естественной в праве гражданском.
 Мы считаем, что в данном случае Гражданский кодекс говорит именно об ответственности организации за действия своих работников, но не об ответственности организации за свои действия. Также нигде не сказано, что действия работника, причинившего вред, являются действиями самого юридического лица. Здесь идет речь об одном из случаев ответственности за действия третьих лиц. Конечно, в применении концепции ответственности за действия третьих лиц к ответственности общества за действия, совершенные его работниками, есть определенная доля условности, так как работник в полном смысле слова не является третьей стороной по отношению к работодателю, однако нельзя также сказать, что его действия, даже при выполнении им своих трудовых функций, являются действиями юридического лица.
 При этом сама конструкция ответственности юридического лица за действия своих работников вынуждает нас рассматривать ситуацию, при которой фактически работник представляет организацию вовне, так как создает своими действиями юридические обязанности для организации.
 Также ситуация с умыслом возникает в случае применения ст.169 Гражданского кодекса РФ (сделка, противоречащая основам правопорядка и нравственности). В случае применения конфискационных санкций, предусмотренных данной статьей, умысел сторон имеет решающее значение.
 Что же объединяет ответственность юридического лица за действия своих работников и применение ст. 169 Гражданского кодекса РФ?
 Для понимания этого феномена необходимо ввести понятие внутренней и внешней деятельности организации. При этом под внешней деятельностью следует понимать такую деятельность, при которой служащий организации выступает вне рамок внутреннего производственного процесса. Фактически при этом он вступает в отношения с внешними по отношению к организации лицами. Это происходит во время заключения договора, а также во время совершения деликта.
 Внешние действия имеют ту принципиальную особенность, что в результате их совершения у юридического лица появляются гражданские права и/или обязанности. В случае порока воли лица при заключении договора воздействие оказывается не на само юридическое лицо, а на физическое лицо, которое подписывает договор. Вопросы воли и волеизъявления будут анализироваться, исходя из воли и волеизъявления конкретных физических лиц, которые заключали договор. И это оговорено. Почему гражданское право регулирует эти отношения? Просто потому, что в результате этого формируются определенные обязанности у юридического лица.
 Следует сделать вывод, что изучения формы вины конкретного работника для возложения ответственности на организацию при существующих правовых нормах возможно, однако в случае, когда эти работники выполняют внешнюю по отношению к своей организации деятельность.
 Такие вопросы выходят за рамки внутренней жизни организации и перестают регулироваться исключительно нормами трудового права. Понятие «внешних действий» позволяет нам методологически определять, в каких случаях какими приемами пользоваться для установления вины юридического лица. В конечном итоге вина представляет собой юридическую фикцию, позволяющую оправданно применять ответственность к должнику. А определения вины представляют собой методику применения ответственности.
 Выявив понятие виновного поведения, возможно, обоснованно привлекать должника к ответственности в случае, когда законодатель или стороны связывают с этим правовым явлением возможность наступления ответственности.
 Для чего нам нужно определить понятие вины? Понятие вины необходимо для применения к лицу ответственности или освобождения от таковой в случаях, когда вина является необходимым условием ее наступления. Таким образом, само понятие нужно в методологических целях, для определения необходимости применения ответственности. Следовательно, нам не интересно само по себе понятие вины, так как в юридическом плане оно нам ничего не даст, так как нам необходимо просто понять, каким образом лицо должно быть отнесено к числу ответственных лиц. В результате с необходимостью следует сделать вывод, что нет ничего необычного в разных определениях вины в договоренных и деликтных отношениях, а также в выделении понятия умысла из категории виновных действий. Просто суду следует применять разные методики применения ответственности в различных случаях.
 
 Воронова К.В.
 аспирантка ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Компенсация морального вреда в России и за рубежом
 
 Современное законодательство многих государств, в том числе и России, признает психическое и физическое благополучие личности нематериальным благом, защищаемым правом. В качестве средства защиты названного нематериального блага всегда выступает компенсация страданий имущественным эквивалентом.
 Вопрос о моральном вреде всегда был спорным. В дореволюционный период Г.Ф. Шершеневич отрицал возможность возмещения нравственного (морального) вреда юридическими способами, И.А. Покровский[127], наоборот, высказывался за возможность возмещения такого вреда даже при нарушении договора. В советский период законодательство знало лишь понятие имущественного вреда и не предусматривало компенсации морального вреда в денежной форме. Предполагалось, что достаточным является право потерпевшего требовать наказания лица, причинившего ему своими действиями страдания, душевные переживания, в уголовном или административном порядке. Денежное возмещение неимущественного вреда «как унижающее человеческое достоинство» советскому праву было не свойственно. «Гражданский кодекс не знает нормы о денежной компенсации за нравственные переживания и т.п., тогда как в гражданском законодательстве многих буржуазных государств такого рода компенсация - обычное явление», «моральный вред лишен экономического содержания и не подлежит материальному возмещению[128]», - так писали в своих работах В.Т. Смирнов, А.А. Собчак и многие другие юристы в то время.
 За введение института высказывались отдельные ученые-цивилисты, например А.М. Белякова[129]. С начала 90-х годов этот институт постепенно вводился законодателем в отдельные нормативные акты, в частности, он упоминается в Основах гражданского права 1991 г. (ст. 131), Законе «О средствах массовой информации» (ст. 62)[130], Законе «О защите прав потребителей» (ст. 15). Наконец, Гражданский кодекс РФ окончательно закрепил право потерпевшего на возмещение причиненного морального вреда.
 Сейчас вопросу компенсации морального вреда уделяют внимание в своих работах многие авторы, в том числе А.М. Эрделевский[131], К.Б. Ярошенко, Н.С. Малеин[132], В.М. Жуйков[133], Э. Гаврилов[134]. Надо отметить, что проблема возмещения морального вреда и определения его размера становится предметом рассмотрения не только юристов, но и специалистов в области экономики, например К. Голубева в его совместной работе с С.В. Нарижний[135].
 Компенсация морального вреда в новом Гражданском кодексе построена на принципиально иных началах, нежели это было сформулировано в ст. 131 Основ гражданского законодательства 1991 г.
 Первое, довольно существенное отличие заключается в том, что ранее по Основам 1991 г. допускалось возмещение гражданам морального вреда во всех случаях причинения его неправомерными действиями, а в ст. 1099 Гражданского кодекса РФ вслед за ст. 151 Кодекса предусматривается возможность возмещения морального вреда гражданам только в строго определенных случаях, а именно если вред был причинен действиями, нарушающими личные неимущественные права (иные принадлежащие гражданину нематериальные блага). В случае же нарушения имущественных прав граждан применение компенсации морального вреда возможно лишь в случае, когда такая возможность прямо предусмотрена законом (п. 2 ст. 1099 Кодекса), например ФЗ «О защите прав потребителей» предусматривает право на возмещение морального вреда гражданину и в случае ущемления его имущественных прав.
 Другое отличие от ранее действовавшего законодательства состоит в том, что в настоящее время предусмотрено иное основание компенсации морального вреда. Основы 1991 г. допускали возмещение морального вреда только при наличии вины причинителя. Ст. 1100 Гражданского кодекса содержит перечень случаев наступления обязанности компенсировать моральный вред независимо от вины. Этот перечень практически полностью совпадает с перечнем случаев безвиновной ответственности за причинение имущественного вреда.
 Данный вид ответственности характеризует также то, что она осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда, то есть взыскивается сверх него.
 Следует отметить, что законодательство различных стран коснулось вопроса о том, кто же именно вправе требовать выплат за ущемление неимущественных прав. При этом оно идет по пути расширения субъектного состава лиц, которым компенсируется моральный вред. Если ранее моральный вред возмещался только лицам, претерпевшим страдания, то теперь возмещается вред родственникам лиц, претерпевших психические страдания (за сопереживание), очевидцам причинения страдания кому-либо (за негативный опыт), наследникам лиц, получающих возмещение вреда. Законодатель при предоставлении таким категориям лиц права требовать возмещения морального вреда исходит из того факта, что люди живут в сложном, взаимосвязанном обществе, где психическое благополучие конкретного человека зависит в том числе и от окружающих его людей.
 В российском законодательстве нет подробной разработки этого вопроса, как это имеет место в некоторых других странах. Можно говорить только о статье 1100 Гражданского кодекса, которая указывает на обязанность возмещения морального вреда независимо от вины причинителя в случае причинения вреда жизни и здоровью гражданина источником повышенной опасности. Очевидно, что моральный вред в случае причинения вреда жизни может быть компенсирован только близким людям потерпевшего.
 Российское законодательство и судебная практика идут по пути возмещения нематериального вреда только в отношении физических лиц.
 Долгое время в правовой литературе неизменно проводилась мысль о том, что никто, кроме гражданина, не может испытывать страдания и не может претендовать на компенсацию морального вреда.
 И хотя пункт 6 статьи 7 Основ гражданского законодательства предусматривал, что гражданин или юридическое лицо, в отношении которых распространены сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию, вправе требовать возмещения морального вреда, что предрасполагало к дискуссиям, так как не исключало, что возмещения морального вреда вправе требовать искусственный субъект права, не способный испытывать эмоции, - юридическое лицо, - в конечном итоге в российской правовой доктрине возобладала точка зрения о том, что институт компенсации морального вреда по отношению к юридическим лицам может применяться условно и иметь место лишь при нарушении правил, касающихся деловой репутации.
 Данное положение было воспринято и Гражданским кодексом РФ. Точка зрения о том, что ответственность за причинение морального вреда может иметь место только тогда, когда потерпевшим выступает физическое лицо, вытекает из формулировки ст. 151 Гражданского кодекса РФ о моральном вреде, которая определяет последний как физические или нравственные страдания, присущие только индивидуальному человеку.
 Надо сказать, что эта точка зрения представляется спорной.
 В мире нет однозначного взгляда на эту проблему. Практика Европейского суда по правам человека нацеливает на новое осмысление известных и разработанных в российской правовой доктрине понятий, относящихся к защите неимущественных прав и других нематериальных благ.
 Так, решение этого суда о возмещении нематериального ущерба в пользу юридического лица в деле компании «Комингерсоль» против Португалии от 06.04.2001 г.[136] исходит из возможности возмещения нематериального ущерба таким субъектам правоотношений, как юридические лица.
 При рассмотрении дел о нарушении имущественных прав Европейский суд, как правило, применял единые подходы к защите материальных и процессуальных прав юридических и физических лиц. Однако вопрос о защите неимущественных прав, в том числе о возмещении морального вреда, первоначально рассматривался Судом лишь применительно к физическим лицам.
 Но практика показала, что ущемление законных прав и интересов человека может происходить путем незаконных ограничений правомочий юридических лиц. Ведь имущественные права человека могут реализовываться через правомочия юридических лиц, представляющих собой объединения физических лиц.
 Надо сказать, что современная российская действительность дает множество примеров нарушений прав человека посредством ложных банкротств предприятий, аннулирования или отзыва лицензий организаций и т.д.
 Несомненно, что негативные переживания физического лица могут быть связаны и с противоправными событиями, касающимися общего дела, карьеры, социальной реализации личности. Такая самореализация может происходить в сфере предпринимательства, то есть через юридическое лицо. Ограничение свобод, нарушение имущественных и неимущественных прав юридического лица в конечном итоге может привести к нравственным и физическим страданиям людей.
 Группы индивидов, в частности юридические лица, основывающиеся на общности интересов, неустанно укрепляют свои позиции. Начав с юридического закрепления своего правового статуса, сейчас эти группы образуют фундамент общественных отношений, через них обеспечиваются и защищаются интересы и права отдельных индивидов. Индивид во многом не в состоянии в одиночку выступать во всех значимых для него правоотношениях. Из этого исходит и законодатель, постепенно расширяя правоспособность юридических лиц.
 То, что юридическое лицо выражает интересы и защищает права индивидов, признается в качестве самостоятельного субъекта права, говорит в пользу того, что оно должно обладать равными возможностями с индивидом, в том числе иметь право на получение компенсации за нематериальный ущерб. В противном случае оказывается, что целая группа индивидов, объединивших свои усилия ради общих интересов, лишается защиты от нематериальных неудобств, причиняемых ей.
 Европейский суд достаточно долго придерживался двойственной позиции по этому вопросу вследствие неопределенности в национально-правовых доктринах. Суд констатировал, что судебная практика государств - членов Совета Европы не исключает возможности присуждения юридическим лицам компенсационных выплат за психическое неблагополучие предпринимателей и наемных работников этих фирм, связанное с ущемлением правомочий юридического лица.
 При этом Европейский суд признает, что компенсационные выплаты могут быть связаны не только с защитой деловой репутации юридического лица, но и с тем, что в результате противоправных действий наступала неопределенность в планировании хозяйственной деятельности фирмы, устанавливались препятствия в управлении компанией и, как следствие, возникало беспокойство, неудобство для акционеров, менеджеров и трудового коллектива компании.
 Таким образом, Европейский суд связывает возмещение морального вреда с действиями, направленными на юридическое лицо, но в итоге повлекшими моральные переживания физических лиц, находящихся в различного рода правовых отношениях с этим юридическим лицом.
 Такой подход международного суда не может не оказать влияния на позицию национальных правоприменительных органов, в том числе российских.
 Компенсация морального вреда как способ защиты личных неимущественных благ имеет целью полное или частичное восстановление психического благополучия человека, компенсацию его негативных эмоций, моральных переживаний. Разве можно говорить о том, что институт компенсации морального вреда выполняет эту функцию в полной мере, если он не распространяется на вред, причиненный человеку через ущемление прав юридического лица?
 
 Алимов А.
 аспирант ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Юридическая ответственность участников рынка ценных бумаг как основная гарантия защиты прав инвесторов
 
 В современных условиях форми­рования рыночных отношений в России дальнейшее развитие и устойчи­вое функционирование рынка цен­ных бумаг напрямую связано с осу­ществлением целенаправленных действий по восстановлению дове­рия российских и иностранных инве­сторов путем приведения действую­щего законодательства в соответст­вие с принятыми международными стандартами и устранения практики нарушения прав инвесторов. Случаи нарушения прав инвесто­ров являются существенным препятствием для притока отечественных и иностранных капиталов на российский фондовый рынок, явля­ющийся в условиях отсутствия бюд­жетного и банковского кредитования предприятий практически единственным механизмом привлечения инвестиций в производственный сектор экономики.
  Данная статья представляет собой анализ основных нормативно-правовых актов, устанавливающих юридическую ответственность на рынке ценных бумаг России, и попытку системно изложить виды юридической ответственности участников фондового рынка.
 Общие условия юридической ответственности, возникающей в отношениях, свя­занных с обращением ценных бумаг, определены в ст. 51 Федерального закона от 22.04.96г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг»[137], которая устанавливает, что за нарушения законодательных актов РФ о ценных бумагах лица несут ответственность в случаях и порядке, предусмотренных гражданским, административным или уголовным законодательством РФ.
 В связи с этим можно выделить следующие виды ответ­ственности на рынке ценных бумаг:
 • уголовно-правовая ответственность, действующая в свя­зи с наиболее грубыми правонарушениями в сфере обращения ценных бумаг;
 • административная ответственность, действующая в от­ношениях, основанных на императивной воле государства, и связанная с осуществлением государственного контроля в сфере обращения цен­ных бумаг;
 • гражданско-правовая ответственность, действующая между участниками рынка ценных бумаг по поводу исполнения или ненадлежащего исполнения обязательств, возникающих в процессе об­ращения ценных бумаг, осуществляемая на общих принципах граждан­ского права - автономии воли участвующих в отношениях субъектов, диспозитивности, равенства сторон и т.п.
 Применение первых двух механизмов является выражением принципов пуб­личности права и императивной деятельности государства по защите собственных интересов. Главное их отличие от механизма гражданско-правовой ответственности - это обяза­тельное присутствие нарушений публичных интересов.
  1) Уголовная ответственность
  Как известно, основными особенностями применения уголовной ответственности является, во-первых, ее применение лишь за совершение преступлений - виновно совершенных общественно опасных деяний, запрещенных Уголовным кодексом РФ (далее – УК РФ) под угрозой наказания (ст. 14 УК РФ). Во-вторых, субъектами уголовной ответственности являются только физические лица (ст. 19 УК РФ). В связи с этим п. 4 cт. 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» устанавливает, что уго­ловную (или административную) ответственность несут должностные лица эмитента, принявшие решение о выпуске в обращение ценных бумаг, не прошед­ших государственную регистрацию.
 До недавнего времени в УК РФ существовали лишь две статьи, устанавливающие уголовную ответственность за правонарушения на фондовом рынке, а именно: ст. 185 - злоупотребления при выпуске ценных бумаг (эмиссии) и ст. 186 - изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг.
 4 марта 2002 года был принят Федеральный закон № 23-ФЗ «О внесении изменения и дополнения в Уголовный кодекс Российской Федерации в части усиления уголовной ответственности за преступления на рынке ценных бумаг»,[138] разработанный Федеральной комиссией по рынку ценных бумаг России (далее – ФКЦБ России).
 По словам разработчиков, «принятие настоящего закона позволило значительно усилить и сделать более эффективной защиту прав всех добросовестных участников рынка, как эмитентов и профессиональных участников рынка ценных бумаг, так и инвесторов, включая индивидуальных инвесторов - граждан».[139]
 ФКЦБ России с учетом мнения Министерства внутренних дел, Генеральной прокуратуры, Министерства юстиции и Верховного Суда предложила новую редакцию статьи 185 УК РФ. Она уточняет и расширяет состав действующей статьи. Так, в новой редакции статья 185 позволит привлечь к уголовной ответственности лиц, чьи деяния причинили ущерб гражданам, организациям или государству в крупном размере за внесение в проспект эмиссии ценных бумаг заведомо недостоверной информации, утверждение содержащего заведомо недостоверную информацию проспекта эмиссии или отчета об итогах выпуска ценных бумаг, а также размещение эмиссионных ценных бумаг без государственной регистрации их выпуска, в случае, если такая регистрация является обязательной. В случаях неоднократного совершения указанных действий, а также их совершения группой лиц по предварительному сговору предложенная редакция статьи увеличивает срок наказания до трех лет лишения свободы.
 Учитывая, что одной из ключевых задач в сфере рынка ценных бумаг является повышение информационной прозрачности, ФКЦБ России предложила дополнить УК РФ новой статьей - 185 (1), предусматривающей уголовную ответственность за злостное уклонение от раскрытия информации или предоставление недостоверной информации, если эти деяния причинили ущерб гражданам, организациям и государству в крупном размере (крупным ущербом в статьях 185 и 185.1 настоящего Кодекса признается ущерб, в две тысячи раз превышающий минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.). Сегодня за эти деяния отвечает юридическое лицо, а не те, кто по сути должен нести ответственность за содеянное - то есть должностные лица, которые приняли решение не раскрывать информацию либо предоставить недостоверную информацию инвестору и уполномоченным государственным органам. Принятые в УК РФ изменения призваны решить эту проблему.
 Кроме этого ст. 186 УК РФ выделяет состав «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг», где элементами преступления являются изго­товление с целью сбыта или сбыт поддельных банковских билетов Цен­трального банка Российской Федерации, металлической монеты, госу­дарственных ценных бумаг или других ценных бумаг в валюте Россий­ской Федерации либо иностранной валюты или ценных бумаг в ино­странной валюте.
 Особенностью применения уголовной ответственности по данной статье УК РФ является то, что в некоторых случаях изготовление или сбыт поддельных денег и ценных бумаг может квалифицироваться как мошенничество, в связи с чем субъект преступления подлежит уголовной ответственности по ст. 159 УК РФ. В частности, в соответствии с п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.04.1994 № 2 (в ред. от 17.04.01 г.) «О судебной практике по делам об изготовлении или сбыте поддельных денег или ценных бумаг»[140] в тех случаях, когда явное несоответствие фальшивой купюры подлинной, исключающее ее участие в денежном обращении, а также иные обстоятельства дела свидетельствуют о направленности умысла виновного на грубый обман ограниченного числа лиц, такие действия могут быть квалифицированы как мошенничество.
 Анализируя институт механизма уголовно-правовой ответственности на рынке ценных бумаг можно сделать вывод, что работа по усилению ответственности продолжается, и последние изменения в Уголовном кодексе РФ свидетельствуют об этом. Тем не менее две статьи в Уголовном кодексе РФ не могут полностью защитить государственные и общественные интересы от наиболее опасных посягательств на фондовом рынке. Таким образом, необходимо расширять перечень составов преступлений в экономической сфере. В частности, в Уголовный кодекс необходимо внести такие дополнения, как: определить санкции, которые могут применяться в случае безлицензионной деятельности, манипулирования ценами на рынке, создать четкие юридические механизмы для пресечения мошенничества на рынке ценных бумаг.
 2) Административная ответственность
 Административная ответственность применяется за менее общественно опасные, по сравнению с уголовным законодательством, деяния к должностным лицам, а также к субъектам предпринимательской деятельности, осуществляющим профес­сиональную и иную деятельность на рынке ценных бумаг.
 Условия применения административной ответственности на рынке ценных бумаг также имеют существенные особенности. Администра­тивная ответственность как в отношении должностных лиц субъектов предпринимательской деятельности, так и в отношении самих субъек­тов предпринимательской деятельности, в том числе действующих на рынке ценных бумаг, должна осуществляться в общем порядке, уста­новленном Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях. Од­нако при анализе этой сферы мы обнаружим, что ответственность и субъектов, и должностных лиц субъектов предпринимательской дея­тельности до недавнего времени была установлена лишь правовыми актами, регулирующими отношения в данной сфере (например: Федеральный закон от 5 марта 1999 года № 46-ФЗ «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг»[141], Закон г. Москвы от 11 июня 1997 года № 17 «Об административной ответственности за правонарушения в сфере рынка ценных бумаг»[142]). Этот факт свидетельствует об отставании развития отрасли административного права от развития отношений в сфере рынка ценных бумаг в нашей стране.
 Административные санкции на рынке ценных бумаг можно классифицировать на штрафные и иные, не связанные с наложением штрафа.
 1. Штрафные санкции
 До принятия Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (вступил в силу с 1 июля 2002 года) в сфере наложения штрафов за административные правонарушения на рынке ценных бумаг действовал Федеральный закон «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг», впервые установивший применение штрафных санкций к юридическим лиц и их руководителям за целый ряд нарушений, которые раньше были практически ненаказуемыми. Прежде всего это касается акционерных обществ. Например, до принятия данного закона часто возникали ситуации, когда даже получить выписку из реестра акционеров было достаточно большой проблемой. Если реестр акционеров вел сам эмитент, то единст­венным правовым средством защиты в этом случае было обращение в суд с иском о понуждении к исполнению обязанности. По­нятно, что в таких условиях говорить о каких-либо гарантиях акционеру очень трудно, так как закон, предусматривающий обязанность держателя реестра выдать выписку в определенный срок, попросту не работал.
 30 декабря 2001 года Государственной Думой Федерального Собрания РФ принят Федеральный закон № 195-ФЗ «Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях»[143] (далее – КоАП РФ), устанавливающий административную ответственность на рынке ценных бумаг.
 Согласно Кодексу РФ об административных правонарушениях федеральный орган исполнительной власти по рынку ценных бумаг (его региональное отделение) вправе налагать штрафы на должностных лиц в размере до 50 минимальных размеров оплаты труда (далее – МРОТ), а на юридических лиц – до 500 МРОТ за следующие нарушения:
 - нарушение эмитентом порядка (процедуры) эмиссии ценных бумаг;
 - совершение профессиональными участниками рынка ценных бумаг сделок с ценными бумагами, отчет об итогах выпуска которых не зарегистрирован;
 - непредставление эмитентом или профессиональным участником рынка
 ценных бумаг инвестору по его требованию предусмотренной законодательством информации либо представление недостоверной информации;
 - нарушение эмитентом, профессиональным участником рынка ценных бумаг или лицом, оказывающим услуги по публичному представлению раскрываемой информации, порядка раскрытия информации на рынке ценных бумаг, обязанность по раскрытию которой предусмотрена законодательством;
 - воспрепятствование эмитентом или регистратором осуществлению инвестором прав по управлению хозяйственным обществом;
 - использование служебной информации для заключения сделок на рынке ценных бумаг лицами, располагающими такой информацией в силу служебного положения, трудовых обязанностей или договора, заключенного с эмитентом, а равно передача служебной информации для совершения сделок третьим лицам;
 - незаконный отказ или уклонение от внесения записей в систему ведения реестра владельцев ценных бумаг, либо внесение в реестр владельцев ценных бумаг недостоверных сведений по вине держателя реестра, либо нарушение сроков выдачи выписки из системы ведения реестра владельцев ценных бумаг, а равно невыполнение или ненадлежащее выполнение держателем реестра иных законных требований владельца ценных бумаг или лица, действующего от его имени, а также номинального держателя ценных бумаг;
 - уклонение от передачи или нарушение срока передачи регистратору информации и документов, составляющих систему ведения реестра владельцев ценных бумаг, в случаях, установленных законодательством;
 - публичное размещение, реклама или предложение в любой иной форме под видом ценных бумаг документов, удостоверяющих денежные и иные обязательства и не являющихся в соответствии с законом ценными бумагами, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния.
 Решение федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг (его регионального отделения) выносится в форме по­становления о наложении штрафа, являющегося исполнительным до­кументом. Штраф уплачивается в течение 15 дней с даты получения нарушителем постановления о наложении штрафа. В случае неупла­ты штрафа в указанный срок он может быть взыскан в соответствии с законодательством Российской Федерации.
 Уплата штрафа не освобождает должностное лицо, юридическое лицо или индивидуального предпринимателя от исполнения обязан­ности устранить нарушение.
 Постановление о наложении штрафа может быть обжаловано в суд в те­чение десяти дней со дня его принятия.
 Таким образом, сравнивая КоАП РФ и ранее действовавший Федеральный закон «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг» (далее – Закон «О защите прав инвесторов»), можно говорить о тенденции смягчения штрафных санкций за административные правонарушения на рынке ценных бумаг. В частности, новый Кодекс значительно снижает планку максимально возможной суммы штрафа, устанавливая ее в 500 МРОТ, тогда как ранее она достигала 10 000 МРОТ (ст. 12 Закона «О защите прав инвесторов»). Можно предположить, что данное смягчение связано с одновременным усилением уголовной ответственности на рынке ценных бумаг за аналогичные правонарушения, о чем было сказано выше, и это обстоятельство не будет способствовать росту числа административных правонарушений.
 2. Административные санкции, не связанные с наложением штрафа
  Наиболее удачной классификацией административных санкций, не связанных с наложением штрафа, видится их классификация по субъектному составу: санкции, налагаемые на профессиональных участников рынка ценных бумаг и на эмитентов.
 2.1. Профессиональные участники.
 Профессиональными участники рынка ценных бумаг являются юридические лица, в том числе кредитные организации, а также граждане (физические лица), зарегистрированные в качестве предпринимателей, которые осуществляют следующие виды деятельности: брокерская, дилерская, деятельность по управлению ценными бумагами, деятельность по определению взаимных обязательств (клиринг), депозитарная деятельность, деятельность по ведению реестра владельцев ценных бумаг, деятельность по организации торговли на рынке ценных бумаг.
 Статья 51 Закона «О рынке ценных бумаг» устанавливает, что профессиональные уча­стники рынка ценных бумаг не вправе манипулировать ценами на рын­ке ценных бумаг и понуждать к покупке или продаже ценных бумаг путем предоставления умышленно искаженной информации о ценных бумагах, эмитентах эмиссионных ценных бумаг, ценах на ценные бума­ги, включая информацию, представленную в рекламе.
 Федеральный закон от 28.12.02г. № 185-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон “О рынке ценных бумаг” и о внесении дополнения в Федеральный закон “О некоммерческих организациях”» впервые дал определение понятия «манипулирование цен»: под манипулированием цен понимаются действия, совершаемые для создания видимости повышения и/или понижения цен и/или торговой активности на рынке ценных бумаг относительно существующего уровня цен и/или существующей торговой активности на рынке ценных бумаг с целью побудить инвесторов продавать или приобретать публично размещаемые и / или публично обращаемые ценные бумаги.
  Указанные дейст­вия влекут наложение санкций достаточно специфичного характера – совершение указанных действий профессиональными участниками рынка ценных бумаг является основанием для приостановления или аннулирования выданного им разрешения, а также иных санкций, пре­дусмотренных для членов саморегулируемых организаций (рамками административной ответственности не охваченных).
 В случае обнаружения фактов, дающих основание предполагать наличие в действиях лиц признаков манипулирования ценами, федеральный орган исполнительной власти по рынку ценных бумаг проводит проверку указанных фактов в порядке, установленном законодательством Российской Федерации и нормативными правовыми актами федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг. По результатам проведенной проверки и с учетом объяснений указанных лиц федеральный орган исполнительной власти по рынку ценных бумаг выносит решение о признании факта манипулирования ценами на рынке ценных бумаг и привлечении виновного лица (лиц) к ответственности, предусмотренной законодательством Российской Федерации, и/или приостановлении (аннулировании) выданной профессиональному участнику рынка ценных бумаг, виновному в манипулировании ценами, лицензии либо о направлении материалов проверки в правоохранительные органы.
 Профессиональная деятельность на рын­ке ценных бумаг, осуществляемая без лицензии, является незаконной (п. 6 ст. 51 Закона «О рынке ценных бумаг»). В отношении лиц, осуществляющих безлицензионную деятельность, Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг России (далее – ФКЦБ России):
 • принимает меры к приостановлению безлицензионной деятельно­сти;
 • опубликовывает в средствах массовой информации сведения о фак­те безлицензионной деятельности участника рынка ценных бумаг;
 • письменно извещает о необходимости получения лицензии, а также устанавливает для этого сроки;
 • направляет материалы проверки по фактам безлицензионной дея­тельности в суд для применения мер административной ответственности к должностным лицам, участникам рынка ценных бумаг, в соответствии с законодательством РФ;
 • обращается с иском в арбитражный суд о взыскании государством доходов, полученных в результате безлицензионной деятельности на рынке ценных бумаг;
 • обращается с иском в арбитражный суд о принудительной ликви­дации участника рынка ценных бумаг в случае неполучения им лицен­зии в установленные сроки.
 Кроме этого, нормативные правовые акты, ре­гулирующие процедуру лицензирования, предусматривают за различные правонарушения профессиональных участников на рынке ценных бу­маг возможность приостановления, отзыва (аннулирования) выданных лицензий.[144] Применение этих мер ответ­ственности к отдельным профессиональным участникам основывается, как правило, на одних и тех же составах правонарушений. Основаниями для приостановления лицензий являются:
 • нарушение требований законов и иных правовых актов РФ, актов ФКЦБ России, регулирующих осуществление профессиональной деятельности;
 • нарушение установленных финансовых требований к размеру соб­ственного капитала;
 • невыполнение требований об ограничениях на совмещение профес­сиональной деятельности с другими видами деятельности;
 • неосуществление профессиональным участником рынка ценных бумаг всех видов профессиональной деятельности и операций на рынке ценных бумаг, указанных лицензией, в течение шести месяцев;
 • непредставление или несвоевременное представление установлен­ной отчетности ФКЦБ России или лицензирующему органу;
 • оказание препятствий ФКЦБ России или лицензирующему органу, а также уполномоченным ими лицам в проведении проверки деятельности ли­цензиата;
 • обнаружение недостоверных или вводящих в заблуждение данных в документах, представленных заявителем для получения лицензии;
 • выявление недостоверных данных в представленной лицензиатом отчетности;
 • неоднократное нарушение требований актов ФКЦБ России или лицензи­рующего органа о предоставлении информации и отчетности;
 • заявление лицензиата о приостановлении лицензии;
 • выявление иных неправомерных или недобросовестных действий со стороны заявителя, повлекших или могущих повлечь за собой наруше­ние прав его клиентов и третьих лиц;
 • несвоевременное исполнение обязательных предписаний ФКЦБ России или лицензирующего органа об устранении нарушений законодательст­ва РФ о ценных бумагах, нормативных актов ФКЦБ России.
 Основаниями для отзыва лицензии являются:
 • неоднократное нарушение требований законов и иных правовых актов РФ и актов ФКЦБ России, регулирующих осуществление депозитарной деятельности;
 • признание лицензиата банкротом;
 • ликвидация лицензиата;
 • неустранение в течение установленного ФКЦБ России либо лицензирую­щим органом срока нарушения (его последствий), явившегося основа­нием для приостановления действия лицензии;
 • заявление лицензиата об отзыве лицензии;
 • неоднократное выявление иных неправомерных или недобросове­стных действий со стороны заявителя, повлекших или могущих повлечь за собой нарушение прав его клиентов и третьих лиц;
 • манипулирование на рынке ценных бумаг.
 К указанным правомочиям можно отнести и те негативные меры, которые вправе применить лицензирую­щие органы по отношению к специалистам по работе с ценными бума­гами.
 Так, аттестационная комиссия ФКЦБ России вправе приостановить дейст­вие квалификационного аттестата руководителя высшего звена, а также контролера организации – профессионального участника рынка ценных бумаг в случае возникновения оснований для приостановления лицен­зии на осуществление соответствующей профессиональной деятельно­сти на рынке ценных бумаг.
 Кроме этого аттестационная комиссия ФКЦБ России вправе аннулировать квалификационные аттестаты руководителей и специалистов организа­ций – профессиональных участников рынка ценных бумаг, а также ин­дивидуальных предпринимателей – профессиональных участников рын­ка ценных бумаг в следующих случаях:
 • выявление фактов недостоверной информации в представленных как до, так и после выдачи квалификационного аттестата документах, необходимых для получения квалификационного аттестата;
 • осуждение данного лица за корыстные преступления. Квалификационные аттестаты выдаются руководителям высшего звена, а также контролерам организаций - профессиональных участни­ков рынка ценных бумаг в случае аннулирования лицензии организации на соответствующую профессиональную деятельность на рынке ценных бумаг, за исключением случаев аннулирования лицензии вследствие прекращения деятельности юридического лица в результате реоргани­зации.
 2.2. Эмитенты.
 Эмитентом является юридическое лицо или органы исполнительной власти либо органы местного самоуправления, несущие от своего имени обязательства перед владельцами ценных бумаг по осуществлению прав, закрепленных ими.
 Законодательство вводит в ст. 26 Закона «О рынке ценных бумаг» общее понятие недоб­росовестной эмиссии, под которой признаются действия, выражающие­ся в нарушении процедуры эмиссии, установленной в законодательстве, и являющиеся основаниями для таких санкций, как отказ регистрирую­щими органами в регистрации выпуска эмиссионных ценных бумаг, приостановление эмиссии эмиссионных ценных бумаг и признание вы­пуска эмиссионных ценных бумаг несостоявшимся.
 В отношении эмитентов, осуществляющих недобросовестную эмис­сию ценных бумаг, ФКЦБ России:
 • принимает меры к приостановлению дальнейшего размещения ценных бумаг, выпущенных в результате недобросовестной эмиссии;
 • опубликовывает в средствах массовой информации сведения о фак­те недобросовестной эмиссии и основаниях приостановления размеще­ния ценных бумаг, выпущенных в результате недобросовестной эмис­сии;
 • письменно извещает о необходимости устранения нарушений, вне­сения изменений в проспект эмиссии и другие условия выпуска, а также устанавливает сроки устранения нарушений;
 • направляет материалы проверки по фактам недобросовестной эмиссии в суд для применения мер административной ответственности к должностным лицам эмитента в соответствии с законодательством РФ;
 • направляет материалы проверки по фактам недобросовестной эмиссии в органы прокуратуры при наличии в действиях должностных лиц эмитента признаков состава преступления;
 • выдает письменное предписание о разрешении дальнейшего раз­мещения ценных бумаг в случае устранения эмитентом нарушений, свя­занных с недобросовестной эмиссией ценных бумаг.
 Выпуск эмиссионных ценных бумаг может быть приостановлен или признан несостоявшимся регистрирующим органом в следующих случа­ях:
 • нарушения эмитентом в ходе эмиссии требований законодательст­ва РФ;
 • обнаружения в документах, на основании которых был зарегист­рирован выпуск ценных бумаг, недостоверной информации.
 При выявлении нарушений установленной процедуры эмиссии реги­стрирующий орган может приостановить эмиссию до устранения нару­шений в пределах срока размещения ценных бумаг. Возобновление эмиссии осуществляется по специальному решению регистрирующего органа.
 Эмиссия ценных бумаг может быть приостановлена, а выпуск цен­ных бумаг признан несостоявшимся на любом этапе процедуры эмиссии ценных бумаг до даты регистрации отчета об итогах выпуска этих цен­ных бумаг.
 До принятия решения о признании выпуска ценных бумаг несосто­явшимся в целях проведения проверки эмитента или защиты прав вла­дельцев ценных бумаг должно быть осуществлено приостановление эмиссии ценных бумаг.
 Эмиссия ценных бумаг может быть приостановлена либо выпуск ценных бумаг может быть признан несостоявшимся ФКЦБ России или иным регистрирующим органом в следующих случаях:
 • нарушение эмитентом в ходе эмиссии ценных бумаг требований за­конодательства РФ (в том числе нераскрытие эмитентом информации в соответствии с требованиями федеральных законов и правовых актов РФ, нормативных актов ФКЦБ России; осуществление недобросовестной рек­ламы ценных бумаг, нарушение условий размещения ценных бумаг, установленных в решении о выпуске и (или) проспекте эмиссии; призна­ние в судебном порядке недействительными решений уполномоченных органов эмитента о размещении или выпуске ценных бумаг; отсутствие у эмитента с числом владельцев именных ценных бумаг более 50 реги­стратора);
 • обнаружение в документах, на основании которых был зарегист­рирован выпуск ценных бумаг, недостоверной информации;
 • наличие нарушений порядка ведения реестра владельцев именных ценных бумаг, в том числе повлекших приостановление действия или аннулирование лицензии у регистратора, осуществляющего ведение реестра владельцев именных ценных бумаг соответствующего эмитента;
 • непредставление эмитентом в регистрирующий орган отчета об итогах выпуска ценных бумаг после истечения срока размещения цен­ных бумаг;
 • отказ регистрирующего органа в регистрации отчета об итогах выпуска ценных бумаг;
 • неразмещение предусмотренной решением о выпуске ценных бумаг доли, при неразмещении которой их выпуск признается несостоявшим­ся;
 • неразмещение хотя бы одной ценной бумаги выпуска;
 • в иных случаях, предусмотренных законодательством РФ о ценных бумагах.
 Эмитент, эмиссия ценных бумаг которого приостановлена, обязан в течение срока размещения, установленного в решении о выпуске ценных бумаг, либо срока, установленного в предписании, устранить наруше­ния и направить в орган, принявший решение о приостановлении эмис­сии, а также в ФКЦБ России отчет об устранении выявленных нарушений.
 Эмиссия ценных бумаг может быть возобновлена только по резуль­татам рассмотрения отчета эмитента об устранении нарушений, по­влекших приостановление эмиссии ценных бумаг.
 Выпуск ценных бумаг может быть признан недействительным по решению суда после регистрации отчета об итогах выпуска этих ценных бумаг в следующих случаях:
 • нарушение эмитентом в ходе эмиссии ценных бумаг требований за­конодательства РФ;
 • обнаружение в документах, на основании которых был зарегист­рирован выпуск ценных бумаг, недостоверной информации;
 • в иных случаях, предусмотренных законодательством РФ о ценных бумагах.
 Выпуск ценных бумаг может быть признан недействительным по ис­ку ФКЦБ России, иного регистрирующего органа, органа государственной налоговой службы, прокурора, а также по искам иных государственных органов и заинтересованных лиц в случаях и в порядке, установленных законодательством РФ.
 Выпуск ценных бумаг может быть признан недействительным по ис­ку ФКЦБ в случаях, если:
 • эмиссия ценных бумаг повлекла за собой введение в заблуждение владельцев этих ценных бумаг, имеющее существенное значение;
 • цели эмиссии ценных бумаг противоречат основам правопорядка и нравственности;
 • в иных случаях, предусмотренных законодательством РФ о ценных бумагах.
 Признание выпуска ценных бумаг несостоявшимся или недействи­тельным влечет аннулирование государственной регистрации выпуска ценных бумаг, а также влечет изъятие из обращения ценных бумаг дан­ного выпуска и возвращение владельцам таких ценных бумаг денежных средств (другого имущества), полученных эмитентом в счет оплаты ценных бумаг.
 В случае обнаружения фактов недобросовестной рекламы ФКЦБ России:
 • принимает меры к приостановлению недобросовестной рекламы;
 • письменно извещает рекламодателя о необходимости прекращения недобросовестной рекламы, а также устанавливает для этого сроки;
 • опубликовывает в средствах массовой информации сведения о фак­тах недобросовестной рекламы и недобросовестных рекламодателях;
 • направляет материалы проверки по фактам недобросовестной рек­ламы в суд для применения мер административной ответственности к должностным лицам участника рынка ценных бумаг - рекламодателя в соответствии с законодательством РФ.
 Таким образом, анализ действующего законодательства позволяет говорить о том, что вопрос административной ответственности на рынке ценных бумаг в достаточной степени урегулирован законодателем. Однако практика применения законодательства вызывает довольно большие нарекания в адрес законодательных органов. В частности, в начале 2002 года в России сложилась парадоксальная ситуация: ст.12 Закона РФ «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг», определявшая полномочия федерального органа исполнительной власти по рынку ценных бумаг по наложению штрафов, утратила силу с 1 января 2002 года в связи с принятием Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, при этом сам Кодекс вступил в силу лишь 1 июля 2002 года. В связи с этим в течение 6 месяцев (с 1 января по 1 июля 2002 года) административное производство по наложению штрафов за правонарушения на рынке ценных бумаг было попросту парализовано. Неизвестно, думали ли депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ о правах акционеров, принимая поправки в ст. 12 Закона РФ «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг», но вывод о том, что данное положение вещей не способствует эффективному функционированию рынка ценных бумаг России, является однозначным.
 3) Гражданско-правовая ответственность
  Как всякая деятельность, регулирование которой осуществляется гражданским правом, предполагающим диспозитивную и автономную деятельность субъектов, деятельность на рынке ценных бумаг предполагает, что основные формы и способы охраны прав участников рынка ценных бумаг основываются, в первую очередь, не на карательно-императивных элементах уголовной или административной ответственности, а на восстановительных элементах гражданско-правовых механизмов охраны прав участников рынка ценных бумаг. Это связано с тем, что интерес участников этих отношений определяет необходимость использовать любые возможности для достижения тех целей, которые преследуются. Такие механизмы возможны только в гражданском праве, так как указанные выше карательные элементы носят характер «возмездия» за совершенное и восстанавливают только «на будущее».
 Общие условия применения гражданско-правовой ответственности установлены в части первой Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ).
 Как известно, гражданское право выделяет две формы гражданско-правовой ответственности - возмещение убытков и уплата неустойки, которые достаточно широко применяются в отношениях, возникающих на рынке ценных бумаг. Такие отношения мо­гут складываться:
 • между инвесторами и профессиональными участниками;
 • между эмитентами и профессиональными участниками;
 • между профессиональными участниками;
 • между инвесторами (кредиторами) и эмитентами (должниками);
 • между инвесторами.
 Статья 306 ГК РФ как самостоятельный состав определяет последствия прекращения права собственности (в том числе и на ценные бумаги) в силу закона, когда в случае принятия в России закона, прекращающего право собственности, убытки, причиненные собственнику в результате приня­тия этого акта, в том числе стоимость имущества, возмещаются госу­дарством, а споры о возмещении убытков разрешаются судом.
 Названные выше отношения строятся на основе механизмов и норм обязательственного права, предполагающих, что целью их возникнове­ния является необходимость установления и исполнения сторонами определенных обязанностей, связанных с предоставлением услуг на рынке ценных бумаг.
 Так, стст. 12, 15 и глава 25 ГК РФ являются основой определения условий привлечения к ответст­венности лиц, участвующих в вышеуказанных правоотношениях.
 Основанием возникновения гражданско-правовой ответственности является гражданское правонарушение, элементами кото­рого являются: деяние (действие или бездействие) граждан и юридических лиц, повлекшее причинение вреда (п/п. 6 п. 1 ст. 8 ГК РФ) или возникновение убытков у другого лица (стст. 15, 393 ГК РФ); вина, которая, если иное не предусмотрено законом или договором, для профессионального участ­ника, не исполнившего или ненадлежащим образом исполнившего обя­зательство при осуществлении предпринимательской деятельности, влечет ответственность в том случае, если профессиональный участник не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозмож­ным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельствах. К таким обстоя­тельствам не относится, в частности, нарушение обязанностей со сторо­ны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполне­ния товаров - ценных бумаг, отсутствие у должника необходимых де­нежных средств и т.д. (п. 3 ст. 401 ГК РФ).
  Указанные общие правила детализируются в отдельных видах обя­зательств.
 Статья 47 ГК РФ, регулирующая обязательства по хранению, определяет, что по договору хранения одна сторона (хранитель) обязуется хранить вещь, переданную ей другой стороной (поклажедателем), и возвратить эту вещь в сохранности. В соответствии с п. 2 ст. 886 ГК РФ в договоре хранения, в котором хранителем является коммерческая организация либо некоммерческая организация, осуществляющая хранение в качестве одной из целей своей профессиональной деятельности (профессиональ­ный хранитель - депозитарий), может быть предусмотрена обязанность хранителя принять на хранение вещь от поклажедателя в предусмотрен­ный договором срок. В связи с этим хранитель, взявший на себя по договору хранения обязанность принять вещь на хранение, не вправе требовать передачи ему этой вещи на хранение. Однако поклажедатель, не передавший вещь на хранение в предусмот­ренный договором срок, несет ответственность перед хранителем за убытки, причиненные в связи с несостоявшимся хранением, если иное не предусмотрено законом или договором хранения.
 В соответствии со ст. 901 ГК РФ основаниями ответственности храните­ля за утрату, недостачу или повреждение вещей, принятых на хранение, являются основания, предусмотренные ст. 401 ГК РФ. В то же время про­фессиональный хранитель отвечает за утрату, недостачу или поврежде­ние вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли вследствие непреодолимой силы либо из-за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал и не должен был знать, либо ущерб был нанесен в результате умысла или грубой неосто­рожности поклажедателя. Более того, за утрату, недостачу или повреж­дение принятых на хранение вещей после того, как наступила обязанность поклажедателя взять эти вещи обратно, хранитель отвечает лишь при наличии с его стороны умысла или грубой неосторожности.
 Размер ответственности хранителя определяется тем, что убытки, причиненные поклажедателю утратой, недостачей или повреждением вещей, возмещаются хранителем в соответствии со ст. 393 ГК РФ, если за­коном или договором хранения не предусмотрено иное. В то же время при безвозмездном хранении убытки, причиненные поклажедателю утратой, недостачей или повреждением вещей, возмещаются:
 1) за утрату и недостачу вещей – в размере стоимости утраченных или недостающих вещей;
 2) за повреждение вещей – в размере суммы, на которую понизилась их стоимость.
 Одновременно, в случае, когда в результате повреждения, за которое хранитель отвечает, качество вещи изменилось настолько, что она не может быть использована по первоначальному назначению, поклажедатель вправе от нее отказаться и потребовать от хранителя возмеще­ния стоимости этой вещи, а также других убытков, если иное не преду­смотрено законом или договором хранения.
 Кроме этого ст. 905 ГК РФ констатирует, что общие положения о хране­нии применяются к отдельным его видам, если правилами об отдельных видах хранения, содержащимися в ГК РФ и в других законах, не установле­но иное.
 Можно выделить следующие специальные составы гражданских правонарушений, влекущие наступление ответственности профессио­нального участника рынка ценных бумаг, осуществляющего депозитарную деятельность.
 В случае ненадлежащего хранения сертификатов ценных бумаг правообладателей, приводящего к порче бланков и требующего их замены, а также в случае утери сертификатов ценных бумаг хранитель-депозитарий несет ответственность за все последствия, связанные с про­цессом реализации прав по указанной ценной бумаге и, во всяком слу­чае, расходы, связанные с восстановлением ценной бумаги. Ответствен­ность за потери в связи с осуществлением прав по ценной бумаге возни­кает и в случае ненадлежащего учета прав на принадлежащие правообладателям ценные бумаги, приводящего к несвоевременному внесению записей на клиентские счета правообладателей. При этом в соответст­вии со ст. 1068 ГК ответственность за действия работников, допустив­ших умышленное или неосторожное причинение вреда, несет профес­сиональный участник.
 В то же время при получении официальных уведомлений от эмитента или его реестродержателя о корпоративных действиях эмитента профес­сиональный участник рынка ценных бумаг, осуществляющий депозитарную деятельность, не обязан проверять информацию, содержащуюся в официальных уведомлениях, и не несет ответственности перед клиен­том за точность и полноту переданной ему эмитентом или его реестро­держателем информации, а также за прямые или косвенные убытки, которые могут возникнуть в результате использования правообладателем этой информации. Кроме этого профессиональные участники рынка ценных бумаг, осуществляющие депозитарную деятельность, не несут ответственности перед правообладателем за:
 • возникновение убытков у правообладателя при совершении попечителем и хранителем действий в полном соответствии с поручениями правообладателя или его уполномоченных представителей;
 • убытки, возникшие вследствие хранения недействительных или поддельных ценных бумаг, переданных хранителю через попечителя правообладателем, если соблюдены все правила приема ценных бумаг на хранение;
 • убытки, возникшие вследствие несоблюдения правообладателем антимонопольного законодательства Российской Федерации, а также за невыполнение им требований и ограничений, предусмотренных други­ми законами и иными правовыми актами Российской Федерации, уста­вами эмитентов и планами приватизации или проспектами эмиссии ценных бумаг, если иное не предусмотрено депозитарным договором, законами и иными правовыми актами Российской Федерации или нор­мативными актами Федеральной комиссии.
  Глава 53 ГК РФ устанавливает основные правила осуществления дове­рительного управления имуществом, по договору о котором одна сто­рона (учредитель управления) передает другой стороне (доверитель­ному управляющему) на определенный срок имущество в доверительное управление, а другая сторона обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления или указанного им лица (выгодоприобретателя). Передача имущества в доверительное управление не влечет перехода права собственности на него к довери­тельному управляющему.
 Осуществляя доверительное управление имуществом, доверительный управляющий вправе совершать в отношении этого имущества в соот­ветствии с договором доверительного управления любые юридические и фактические действия в интересах выгодоприобретателя.
 Доверительный управляющий, не проявивший при доверительном управлении имуществом должной заботы об интересах выгодоприобретателя или учредителя управления, возмещает выгодоприобретателю упущенную выгоду за время доверительного управления имуществом, а учредителю управления убытки, причиненные утратой или повреждени­ем имущества, с учетом его естественного износа, а также упущенную выгоду.
 Доверительный управляющий несет ответственность за причиненные убытки, если не докажет, что эти убытки произошли вследствие непре­одолимой силы либо действий выгодоприобретателя или учредителя управления.
 Обязательства по сделке, совершенной доверительным управляю­щим с превышением предоставленных ему полномочий или с нарушени­ем установленных для него ограничений, несет доверительный управ­ляющий лично. Если участвующие в сделке третьи лица не знали и не должны были знать о превышении полномочий или об установленных ограничениях, возникшие обязательства подлежат исполнению в сле­дующем порядке. Долги по обязательствам, возникшим в связи с дове­рительным управлением имуществом, погашаются за счет этого имуще­ства. В случае недостаточности этого имущества взыскание может быть обращено на имущество доверительного управляющего, а при недоста­точности и его имущества – на имущество учредителя управления, не переданное в доверительное управление. Учредитель управления может в этом случае потребовать от доверительного управляющего возмеще­ния понесенных им убытков.
 Регистратор также несет ответственность за неисполнение или не­надлежащее исполнение обязанностей по ведению и хранению реестра владельцев именных ценных бумаг (далее – реестр), повлекшие невозможность осуществления прав, закрепленных именны­ми ценными бумагами.
 Необоснованный отказ регистратора во включении акционера или по его поручению номинального держателя именных ценных бумаг в реестр акционеров недействителен, не влечет прекращения или ограни­чения прав акционера и может быть обжалован в установленном порядке.
 Регистратор, осуществляющий ведение реестра, несет ответствен­ность за сохранность, конфиденциальность записей в реестре, предос­тавление правильных данных о таких записях, совершение записей о проведенных операциях в реестре.
 Подводя итог рассмотрению вопроса о юридической ответственности на рынке ценных бумаг следует сделать вывод – существующая нормативно-правовая база, устанавливающая ответственность за правонарушения, не обеспечивает должной защиты прав инвесторов. Среди важнейших “белых пятен” необходимо отметить: не определены жесткие санкции, которые могут применяться в случае безлицензионной деятельности, выпусков суррогатов ценных бумаг (публичное размещение ценных бумаг, не прошедших государственную регистрацию); не созданы четкие юридические механизмы для установления, предупреждения и пресечения мошенничества; сохраняется проблема предотвращения (пресечения) манипулирования ценами на рынке; на начальной стадии находится регулирование сделок между аффилированными лицами. Требуется также принятие новых специальных законов (или, по крайней мере, учет этих проблем в рамках поправок в Федеральный закон «Об акционерных обществах»). Так, принятие Закона «Об ответственности за совершение сделок с использованием служебной информации на рынке ценных бумаг» необходимо в целях установления ответственности как профессиональных участников рынка ценных бумаг, так и иных лиц, располагающих служебной информацией, за совершение сделок с использованием такой информации в своих интересах.
 
 Галимова В.М.
 аспирант ЮФ ИЭУП РГГУ, начальник отдела Государственного комитета по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним г. Москвы ("Москомрегистрация")
 
 Системы государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним
 
 Основным законодательным актом, регулирующим правоотношения в сфере государственной регистрации прав на недвижимость, является Федеральный закон от 21 июля 1997 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» (далее Закон, Закон о регистрации), принятие которого было прямо предусмотрено Гражданским кодексом РФ (п. 6 ст. 131 ГК, ст. 8 Вводного закона к части первой ГК, ст. 7 Вводного закона к Части второй ГК).
 Закон определяет государственную регистрацию как юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество. Зарегистрированное право может быть оспорено только в судебном порядке. Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Таким образом, она позволяет осуществлять государственное признание прав на недвижимое имущество и служит средством обеспечения государственной охраны этих прав, упорядочения гражданского оборота недвижимости, защиты законных интересов участников рынка недвижимости.
 Действующим законодательством установлен особый правовой режим недвижимости как объектов прав.
 Принципиальной особенностью системы государственной регистрации является то, что производится регистрация не объектов недвижимости, не документов на недвижимость, не физических и юридических лиц, которые приобрели недвижимость, а именно прав на недвижимость и сделок с ней.[145]
 Государственной регистрации подлежат следующие вещные права на недвижимое имущество (ст. 131 и ст. 216 ГК): право собственности, право хозяйственного ведения имуществом, право оперативного управления имуществом, право пожизненного наследуемого владения земельным участком, право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, сервитут.
 По общему правилу, установленному п. 2 ст. 8 ГК, права на имущество, подлежащие государственной регистрации, возникают с момента регистрации, если иное не установлено законом. Таким образом, государственная регистрация носит правоустанавливающий характер. Вместе с тем, ГК допускает исключения, установленные законом, когда государственная регистрация носит правоподтверждающий характер и только подтверждает существование права. Например, права на имущество возникают независимо от регистрации в следующих случаях. В соответствии со ст. 1152 ГК (ранее ст. 546 ГК РСФСР) принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства. Похожая ситуация возникает у членов жилищных, жилищно-строительных, дачных кооперативов, которые в соответствии с п. 4 ст. 218 ГК приобретают право собственности с момента полной выплаты паевого взноса. В случае приватизации жилых помещений, согласно прежней редакции ст. 7 Закона РФ от 04 июля 1991 г. «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» (далее Закон о приватизации) право собственности возникало с момента регистрации договора безвозмездной передачи в уполномоченном органе местного самоуправления. После 21 мая 2001г., в соответствии с ч. 3 ст. 7 Закона о приватизации (в редакции Федерального закона от 15 мая 2001 г. №54-ФЗ) право собственности возникает с момента государственной регистрации.
 Пунктом 1 статьи 6 Закона о регистрации установлено, что если права возникли до введения в действие Закона, то они признаются юридически действительными при отсутствии их государственной регистрации. Однако при необходимости заключения и регистрации тех или иных сделок по распоряжению таким имуществом требуется осуществить регистрацию ранее возникших прав в порядке, установленном Законом о регистрации.
 В ряде случаев, определенных законодателем, государственная регистрация вещных прав (их возникновение, переход и прекращение) осуществляется в два этапа. На первом этапе регистрируется сделка с недвижимостью, а после выполнения условий договора регистрируется право. Таким образом, регистрация прав и сделок являются различными регистрационными действиями, влекущими различные правовые последствия. С момента регистрации сделки договор считается заключенным, а обязательства по нему – возникшими. При этом право отчуждателя прекращается, а право приобретателя по договору возникает только в момент регистрации права.
 Для сделок, подлежащих обязательной государственной регистрации в установленных случаях, моментом заключения является также момент регистрации (п. 3 ст. 433 ГК).
 Подлежат регистрации и считаются заключенными с момента таковой следующие сделки:
 - договор купли-продажи и мены жилого дома, квартиры, части жилого дома или квартиры (п. 2 ст. 558, п. 2 ст. 567 ГК);
 - договор дарения недвижимого имущества (п. 3 ст. 574 ГК);
 - договор ренты, предусматривающий отчуждение недвижимого имущества под выплату ренты (ст. 584 ГК);
 - договор купли-продажи и мены предприятия (ст. 560 ГК);
 - договор аренды предприятия независимо от срока (п. 2 ст. 658);
 - договор аренды здания или сооружения, заключенный на срок не менее года (п. 2 ст. 651 ГК);
 - договор аренды юридическим лицом жилого помещения независимо от срока (п. 2 ст. 609, п. 2 ст. 671 ГК);
 - договор передачи недвижимого имущества в доверительное управление (п. 2 ст. 1017 ГК);
 - ипотека (ст. 339, 488, 489, 131 ГК);
 - договор аренды земельного участка, заключенный на срок не менее года (п. 2 ст. 609 ГК, п. 2 ст. 26 Земельного кодекса РФ);
 - сервитут.
 В иных случаях регистрируется только переход права к приобретателю по договору.
 Помимо регистрации договора об ипотеке возможно также возникновение ипотеки по закону в случаях, когда:
 - недвижимость приобретается в рассрочку или в кредит и с момента передачи считается находящейся в залоге у продавца (п. 5 ст. 488, п. 3 ст. 489 ГК);
 - договором ренты предусматривается передача недвижимого имущества получателем ренты в собственность плательщику ренты за плату, в рассрочку или в кредит (применяются правила о купле-продаже недвижимости, ст. 585 ГК);
 - жилой дом или квартира, приобретенные или построенные с использованием кредитных средств банка или иной кредитной организации, считаются находящимися в залоге у кредитной организации, предоставившей кредит (п. 1 ст. 77 Закона об ипотеке (в редакции от 11 февраля 2002 г. №18-ФЗ)).
 При этом согласно действующей редакции ст. 20 Закона об ипотеке, государственная регистрация ипотеки в силу закона осуществляется одновременно с государственной регистрацией права собственности лица, чьи права обременяются ипотекой.
 С вступлением в силу Закона о регистрации уменьшилось число случаев обязательного нотариального удостоверения сделок с недвижимостью. Подлежат обязательному нотариальному удостоверению договор ренты (ст. 584 ГК), договор об ипотеке согласно п. 2 ст. 339 ГК, а также уступка требования (п. 1 ст. 389 ГК), основанного на сделке с недвижимостью, совершенной в нотариальной форме. В остальных случаях стороны договора вправе самостоятельно выбрать, обращаться ли им за удостоверением сделки к нотариусу либо совершить ее в простой письменной форме.
 В соответствии с п. 3 ст. 2 Закона датой государственной регистрации прав является день внесения соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр прав (ЕГРП). Государственная регистрация прав на всей территории Российской Федерации проводится по установленной Законом системе записей о правах на уникальный объект недвижимости в ЕГРП (ст. 12 Закона). Правила ведения ЕГРП утверждены Постановлением Правительства РФ от 18 февраля 1998 г. № 219 (в редакции Постановления Правительства РФ от 23 декабря 1999 г.). Записи, которые вносятся в ЕГРП, содержат все сведения о возникновении, изменении, прекращении прав на объекты недвижимости; сведения, описывающие объекты права; сведения о правообладателях; об ограничениях (обременениях) прав; а также сведения обо всех документах, на основании которых записи были внесены в реестр. Запись, произведенная в ЕГРП, считается действующей до момента ее погашения при прекращении права или его ограничения.
 Для каждого объекта недвижимого имущества, являющегося отдельным объектом права, формируется отдельный раздел ЕГРП, который закрывается только в случае ликвидации или преобразования объекта.
 Одной из особенностей системы государственной регистрации прав является установленная Законом открытость сведений, содержащихся в ЕГРП. Любое лицо имеет право получить информацию в виде выписки из ЕГРП о любом объекте недвижимого имущества, обратившись в учреждение юстиции – орган, осуществляющий государственную регистрацию и ведение реестра. В течение пяти дней учреждение юстиции обязано предоставить информацию в виде выписки из ЕГРП, содержащей описание объекта, данных о правообладателе и существующих на момент предоставления информации правах на объект и их ограничениях (обременениях). Законом (ст. 7) установлен круг лиц, имеющих право на предоставление более полной информации, К ним относятся правообладатели, их наследники, налоговые, судебные, правоохранительные, антимонопольные органы, руководители органов государственной власти и местного самоуправления, Счетная палата РФ. В то же время учреждение юстиции обязано предоставлять по запросу правообладателя сведения о лицах, получивших информацию о принадлежащем ему имуществе.
 Государственная регистрация носит заявительный характер и осуществляется по инициативе правообладателей или лиц, приобретающих права, в срок не более месяца со дня подачи заявления и необходимых документов. Статьей 13 Закона установлен единый порядок проведения регистрационных действий. Принятые учреждением юстиции документы подвергаются правовой экспертизе, в ходе которой проверяется законность сделки, устанавливается отсутствие или наличие противоречий между заявленными и зарегистрированными правами. При отсутствии противоречий либо иных оснований для отказа (ст. 20) или приостановления (ст. 19) государственной регистрации сведения вносятся в ЕГРП, совершаются надписи на правоустанавливающих документах и выдаются свидетельства о произведенной регистрации прав. Законом установлена недопустимость истребования дополнительных документов. В случае сомнений в подлинности представленных документов регистратор вправе приостановить регистрацию сроком не более месяца и направить документы на подтверждение подлинности. Заявители вправе представить дополнительные документы–основания для государственной регистрации, при получении уведомления от регистратора о возникновении сомнений в наличии оснований для регистрации. По воле заявителя течение срока регистрации может быть прервано на срок не более трех месяцев. Основанием для приостановления может также явиться определение или решение суда.
 Регистрационные действия не всегда заканчиваются внесением сведений в ЕГРП. В случае если правовой экспертизой установлено наличие оснований для отказа, определенных статьей 20 Закона, учреждение юстиции вправе отказать в регистрации. Отказ в регистрации либо в выдаче информации из ЕГРП может быть обжалован в судебном порядке.
 В целях защиты прав и интересов участников рынка недвижимости Закон возложил на учреждение юстиции ответственность за своевременность и точность записей о правах и сделках в ЕГРП, за полноту и подлинность выдаваемой информации. Такая гражданско-правовая ответственность (ст. 15, 16 ГК) может налагаться решением суда по иску пострадавшего лица при условии наличия вины учреждения юстиции в нарушении прав пострадавшего лица.
 Анализ норм законодательства о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним и общественных отношений, регулируемых им, позволяет сформировать несколько взаимосвязанных принципов: принцип законности, принцип обязательности, принцип достоверности записей в ЕГРП, принцип приоритета ранее зарегистрированных прав, принцип единства, принцип двойной регистрации, принцип гласности.[146]
 31 января 2003 г. исполнилось пять лет со дня вступления в силу Закона о регистрации. Но даже за столь непродолжительный срок практическая реализация требований законодательства о недвижимости позволила выявить несовершенство некоторых норм, пробелы и противоречия. Существование достаточно большого числа нормативных правовых актов, регламентирующих правоотношения по поводу недвижимости, к сожалению, не привело к созданию системы стабильного внутренне непротиворечивого гражданского законодательства о недвижимости.[147]
 В этой связи большую работу по подготовке изменений, дополнений в Закон и иные нормативные акты, а также по разработке и изданию методических и инструктивных материалов проводит Министерство юстиции РФ.
 Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства образована рабочая группа по подготовке концепции развития законодательства о недвижимом имуществе и его регистрации. Перед рабочей группой поставлена задача на основе сложившейся правоприменительной практики предложить комплексные решения, направленные на устранение противоречий в различных законодательных актах о недвижимости и совершенствование правового регулирования оборота недвижимого имущества, которые охватывали бы как необходимые изменения и дополнения ГК и других законов, так и разработку новых законов.[148]
 Единообразие в правоприменительной практике позволит в полной мере реализовать гарантии прав участников правоотношений на рынке недвижимости.
 
 Милохова А.В.
 аспирант-ассистент ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Правомерность исков по возмещению вреда, причиненного в результате террористического акта

<< Пред.           стр. 6 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу