<< Пред.           стр. 5 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу

 Как показывают результаты наших опросов, на фоне некоторого роста экономического благосостояния населения можно было бы ожидать и улучшения состояния в сфере межэтнических отношений. По крайней мере, именно так считают многие авторы публикаций в периодической печати. К примеру, довольно распространено мнение о том, что социальное недовольство различных слоев населения в условиях экономического кризиса легко трансформируется в межэтническую напряженность, неизбежно приобретает этническую окраску. Однако мнения респондентов о состоянии межэтнических отношений выглядят иначе и требуют поэтому особого внимания. По существу, можно зафиксировать отсутствие линейной зависимости между социальным самочувствием граждан и уровнем межэтнической напряженности. Мнения ставропольцев по этому вопросу отражены в следующей таблице:
  199319952002 февраль2002 февраль (предпри-ниматели)
 отношения стабильны16%8%16%13,3%
 есть напряжен-ность47%57%48%61,7%
 есть сильная напряжен-ность, возможны конфликты16%27%20%14,4%
 
 Как видно, после некоторого повышения напряженности в 1995 году оценки респондентов почти вернулись к уровню 1993 года. Но если посмотреть, как меняется отношение жителей к людям других национальностей, то в этом отношении положение стабильно, хотя и не слишком быстро, меняется к худшему. На вопрос, есть ли национальности, к которым вы испытываете неприязнь, получены такие ответы:
  199319952002 февраль2002
 декабрь
 да33%37%44%42%
 нет47%48%34%36,9%
 
 Одной из причин того, что среди населения в целом увеличивается число людей, испытывающих неприязнь к представителям других национальностей, и уменьшается число тех, кто такую неприязнь не испытывает, можно считать следующее. С точки зрения респондентов, есть национальные группы, которые живут лучше, чем остальная, т.е. основная часть населения. И, таким образом, социальное расслоение в массовом сознании приняло форму этнического расслоения. Мало того, в массовом сознании сформировались довольно четкие стереотипы, представления о национальных группах, которые живут лучше:
  199319952002 февраль2002 декабрь
 кавказцы33%15%20%34,4%
 армяне26%24%38%33, 6%
 греки--16%17%
 евреи--9,4%3,3%
 чеченцы-7%2%7,2%
 дагестанцы--4%6,2 %
 карачаевцы--2%3,1%
 все, кроме русских--3%-
 
 Отметим, что данные самооценок представителей упомянутых этнических групп соответствуют приведенным оценкам.
 О том, что разница уровня материальной обеспеченности различных этнических групп существует объективно, говорят и данные деловой активности, которые, правда, имеются только за 1996-1998 годы. За эти два года 413 чеченцев создали 286 фирм, 182 дагестанца – 160 фирм, 586 азербайджанцев – 429 фирм, армяне – 137 фирм, грузины – 185 фирм и т.д. В среднем на одного представителя кавказских этносов в Ставрополе приходится 0,7 фирмы (Вечерний Ставрополь. 1998. 24 февраля).
 Учитывая то, что около 70% опрошенных по данным на февраль 2002 г. считают межэтнические отношения достаточно напряженными (есть напряженность, есть сильная напряженность и возможны конфликты), следует более внимательно отнестись к настроениям о возможном участии населения в конфликте. Количество респондентов, которые готовы внести в него посильную лепту на стороне собственной этнической группы либо безусловно, либо при определенных условиях, увеличивается:
  199319952002 февраль2002 декабрь
 безусловно18%15%16%23,5%
 при определенных обстоятельствах43%46%59%59,2%
 ни в коем случае19%19%12%12,3%
 
  Обращает на себя внимание то, что наряду с заметным ростом числа тех, кто считает возможным участие в конфликте «при определенных обстоятельствах», уменьшается количество респондентов, которые не примут участие в конфликте «ни в коем случае». Число желающих включиться в него среди русских предпринимателей (последняя колонка таблицы) выше общесреднего для населения.
  Отметим, что в ходе опроса в феврале 2002 года было выяснено, что испытывали неприязнь к людям иных национальностей только 48 % опрошенных. При этом считают возможным принять участие в конфликте либо безусловно, либо при определенных условиях 75 % опрошенных и 82,7 % среди предпринимателей. По-видимому, можно считать, что около трех четвертей населения готовы к этническому конфликту. Хотя в потенции он имеет социальные корни.
  Полученные данные оказались несколько неожиданными для специалистов, участвующих в организации и проведении опросов 2002 г. Как видно из приведенных данных, ответы респондентов на взаимосвязанные вопросы оказались внутренне противоречивыми. Причем настолько, что впервые оказывается практически невозможным построить интегрированную модель усредненного респондента. А это раньше всегда удавалось. В рассматриваемом исследовании возникает ощущение, что на общеполитические и общесоциальные вопросы анкеты отвечают одни авторы. На вопросы, которые касаются оценки межэтнической ситуации, – совершенно другие. Получается, что чисто межэтническая сфера общественной жизни Ставрополя противоречит, не согласуется с социальной. Так, с одной стороны, по оценкам горожан большинство рассматривает свою жизнь как вполне обеспеченную материально (суммарно 71,4 %, в то время как в 1993 г. таких было 56 %). При этом большинство (67,5 %) воспринимает современный этап социально-экономического развития как необходимый в ходе реформ и самостоятельно активно ищет выход из возникающих жизненных трудностей. Этого, кстати сказать, в прошлых исследованиях не было. Число “нытиков” и «готовых идти на баррикады в прямом смысле слова» сократилось (6,1 %), тогда как в 1993 году их было почти вчетверо больше (22 %). Кстати, интересно, что среди предпринимателей готовы выйти на баррикады 6,7 % опрошенных. А это больше среднего значения для населения в целом.
  Можно, по-видимому, считать, что возросла сдержанность и взвешенность оценок людьми межэтнических проблем. Они начинают несколько больше уделять ей внимания – с 8 места в числе наиболее волнующих людей вопросов она передвинулись на пятое. Но в целом иерархия социально значимых предпочтений в мировоззренческой ориентации людей не изменилась. По-прежнему, как и десять лет назад, на первом месте дороговизна жизни и рост преступности (для предпринимателей последнее важнее). Респонденты более взвешенно оценивают причины напряженности между представителями разных народностей и наций. Скажем, десять лет назад на существование предрассудков, влияющих на отношения между людьми, указывало 17 % участников опроса. В 2002 – уже 30,2 %.
  С другой стороны, как уже отмечалось, значительное число населения готово «принять активное участие в конфликте на стороне своей национальной группы». Причем впервые за столь продолжительный срок наблюдений наивысшую агрессивность проявляют этнические русские. Почему же столь противоречивым оказывается мнение ставропольцев?
  Прежде всего, за счет половозрастных изменений, естественного взросления населения в городе сформировался принципиально новый социальный субъект, сильно отличающийся от того, который существовал 10 лет назад. У него или вообще нет «социалистического прошлого», либо оно уже порядком подзабылось. Многим участникам опроса в силу возраста не с чем сравнивать свою сегодняшнюю жизнь. Она для них привычна, естественна.
 Кроме того, опрос показал огромную роль СМИ в жизни современной России. Прежде всего электронных. Поскольку значительная часть сложившегося аппарата управления – от федерального до местного – заинтересована в сохранении своей власти, СМИ, отвечая на этот социальный заказ, активно пропагандируют сложившиеся элементы стабилизации социально-экономической жизни. Это становится своего рода новой идеологией российской власти, ее своеобразной национальной идеей.
 Нельзя сказать, что она уже совсем не верна. Известная социально-экономическая стабилизация действительно произошла. Но плоды ее в меньшей мере достались этническим русским. Во всяком случае, в южном регионе страны. А это формирует у них ощущение обделенности, делает общественно-психологическую атмосферу нестабильной.
 Сложилась парадоксальная ситуация. В полиэтнической стране у власти реально отсутствует хотя бы какая-то идеология и крайне узка, несбаланисирована правовая база в сфере отношений между представителями разных народов. А поскольку их нет или они недостаточны, то в межэтнической сфере начинают действовать стереотипы общественной психологии и нормы обычного права, когда обыденно-бытовые взгляды фактически начинают подменять установки и ценности государственной власти, закона. Отсюда потенциальная нацеленность наших респондентов на участие в конфликте на стороне своей национальной группы. Тем более что свыше трети из них не прошли в силу возраста школы советского интернационализма. Плох он был или хорош – это другой вопрос. В полиэтнической стране интернационализм и поддерживающая его правовая база, видимо, была единственно разумной идеологией власти. Их отсутствие вообще или подмена ценностями общественного сознания может обернуться большими проблемами для России. Прежде всего потому, что межэтническая сфера, оставшись без идеологического и правового воздействия, в отличие от других областей общественной жизни может оказаться мощным каналом сброса социального напряжения. Судя по всему, именно в ней попытаются проявить себя те, кто жаждет общественного признания. Складывается впечатление, что в то время как “кавказцы” объединяются самостоятельно, изнутри, идея объединения этнических русских навязывается сверху определенными силами (посредством СМИ и других рычагов политического давления). Если массы готовы, то лидеры, способные из потребностей общественной психологии сформировать идеологические лозунги для организации масс, найдутся. Не этим ли объясняются погромы на армянском кладбище в Краснодаре, события в Москве, Волгограде. Тем более что силы, заинтересованные в подобном развитии событий, появились. Одна из них – русский этнический капитал. Опоздавший к дележу «социалистической собственности», он все же из челноков и лоточников сформировался в значительную силу за прошедшие десять лет. Возможно, финансово он слабее, чем капитал других этнических групп российских граждан. Но за ним стоит ? населения Федерации. Это мощный аргумент в споре за экономическое лидерство. И им однажды кто-то из представителей русской финансово-промышленной элиты, исходя из своих интересов, может воспользоваться. Во всяком случае на Юге России. Похоже, что «кавказские русские» созревают для подобного развития событий.
 Исходя из контекста проведенного социологического анализа, с нашей точки зрения, вытекает необходимость в следующей нормативно-творческой работе в конституционно-правовой сфере.
 Во-первых, законодательно должно быть закреплено и детально проработано право субъектов Федерации определять годичные нормы на этнически окрашенную миграцию.[92] Зачастую сложившаяся социальная среда не успевает бесконфликтно реагировать на наплыв представителей новых этносов. И законодательная власть субъектов Федерации Юга России, реагируя на злобу дня, принимает соответствующие акты, регулирующие приток мигрантов. По сведениям Председателя Государственной Думы Ставропольского края Ю. Гонтаря, подобные законы приняты в Краснодарском крае, Кабардино-Балкарии, Калмыкии, Астраханской области. Депутаты законодательного органа власти Ставрополья пошли тем же путем. Несмотря на протесты краевого прокурора В. Калугина и заместителя начальника Минюста по региону В. Додуха 30 января 2003 года депутаты приняли закон «О мерах по пресечению незаконной миграции в Ставропольский край». В восьмилетней процедуре рождения этого акта была поставлена точка. Прокурор края обратился с соответствующим иском в суд. Так что складывающаяся юридическая практика де-факто заставляет федеральную власть решать возникшую проблему. И это важно не только для теплого Юга, но и для такого мегаполиса, как Москва.
 Во-вторых, было бы целесообразно нормативно урегулировать право субъектов Федерации определять дисперсность и компактность расселения «новых» ставропольцев, краснодарцев, москвичей. Так, в Ставропольском крае конфликтность социальной сферы района Кавказских Минеральных Вод, куда идет большой поток мигрантов из сопредельных республик, оказывается чрезвычайно высока.
 В-третьих, возможно, есть смысл, проводя такую работу по государственно-правовому строительству как в Федерации в целом, так и в ее полиэтнических субъектах, определить законодательно квотные нормы представительства разных этносов в органах государственной власти и управления. Возможно, есть смысл присмотреться к опыту формирования и работы Совета Национальностей Верховного Совета СССР, РСФСР, деятельности органов КПСС в полиэтничных регионах.[93]
 В-четвертых, хотя это достаточно сложно. Есть смысл нормативно-правовым образом регулировать участие этнических мигрантов, прибывших на жительство в полиэтнические регионы, в экономической сфере. Кстати, рынки Юга стихийно эту проблему решили. Поскольку русское население предпочитает покупать сельскохозяйственную продукцию у «братьев славян», игнорируя «кавказцев», последние предпочитают нанимать на реализацию товара голубоглазых и светловолосых людей. Правовое регулирование этнического состава субъектов экономической деятельности позволяет управлять национальным составом как рынка труда, так и рынка капиталов.
 Выдвигаемые предложения могут показаться на первый взгляд наивными и антидемократическими. Но отмахнуться таким образом от проблемы не значит остановить идущие – по крайней мере на Юге России – процессы. Три четверти населения, 82% экономически активных субъектов, готовых принять участие в этнически окрашеном конфликте, это очень много. Однажды в центре Европы почти восемьдесят лет назад подобный процесс поставил человечество на грань мировой катастрофы. Стоит ли наступать второй раз на те же грабли? И правоведение должно помочь избежать этого.
 
 
 
 Ишутин А.С.
 ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Факторы устойчивого развития общества
 
 В широком смысле устойчивое развитие – это, прежде всего гуманитарная проблема, исходной точкой и конечной целью которой является человек с его интересами и потребностями. Человек – участник сложных и многообразных общественных отношений: политических, социальных, экономических, конфессиональных, национальных, экологических и иных. Его участие во всех этих сферах обеспечивается системой фундаментальных прав и свобод – политических, гражданских (личных), экономических, социальных, культурных.
 Устойчивое развитие во внутригосударственных, международных отношениях определяется обеспечением естественных прав человека и народов.
 Устойчивое развитие – это движение общества, государства, международного сообщества к достижению четко определенных целей на основе неуклонного соблюдения фундаментальных прав человека и прав народов, их расширения и совершенствования системы гарантий соблюдения этих прав.
 Нестабильность современного мира, незащищенность человека перед глобальными проблемами, порожденными уходящим веком, определили поиск путей и способов ограждения человека и всего мирового сообщества от гибельных последствий тех процессов, которые соединяют в себе огромный позитивный заряд и неизбежно сопутствующие ему негативные результаты.
 Так, научно-технический прогресс открыл дорогу развитию производства, повышению уровня жизни людей, облегчению условий труда и быта, но он породил самые серьезные неблагоприятные экологические проблемы. Рост национального самосознания уничтожил колониальную систему, создал условия для самоопределения народов, образования суверенных государств, но вместе с этим был дан толчок развитию национализма, ксенофобии, расколу по конфессиональным признакам.
 Важнейшим инструментом воздействия на устойчивость общественных процессов является право и его высшее проявление - права человека, отражающие его свободу, автономию, оптимальность взаимодействия индивида и государства. Обеспечение и защита неотъемлемых прав человека – важнейший элемент и необходимое условие устойчивости развития общества.
 В обществе существуют различные направления, изучающие процессы стабильного развития применительно к политической, социальной, демографической, экологической, международной сферам развития, также уделяется внимание проблемам продовольственной безопасности, межнациональным отношениям, защите прав человека на жизнь в вооруженных конфликтах и др.
 Права человека - главная цель и важнейший инструмент любого цивилизованного правового государства, стремящегося обеспечить свободу, благосостояние, безопасность людей, избавить их от пагубных последствий дестабилизации общества.
 Как уже отмечалось, в общественной жизни в неразрывной связи действует система факторов: политических, экономических, социальных, правовых, культурных, национальных, конфессиональных, демографических, каждый из которых имеет свои подсистемы, свои структуры. Все эти факторы отражают интересы людей, которые по своей природе противоречивы, разнонаправлены, и, следовательно, они неизбежно порождают конфликты.
 Противоречивость между этими факторами сама по себе выступает антиподом устойчивому развитию. Эта противоречивость определяется различиями, а порой и противостоянием индивидуальных, групповых, классовых, национальных, межгосударственных интересов, которые в истории человечества уже неоднократно выражались в конфликтах и катаклизмах, отбрасывавших его далеко назад (войны – межгосударственные, гражданские, религиозные, революции, борьба за сферы влияния и распределение национальных богатств, стремление сверхдержав стать лидером мирового процесса, подчинить себе менее развитые государства, овладеть природными богатствами, мировыми запасами полезных ископаемых и т.д.). Поэтому само по себе развитие общества основано на борьбе таких противоречий, нарушающих устойчивость этого мира.
 Устойчивое развитие общества – задача труднодостижимая, однако решение ее необходимо и возможно. Возможность эта опирается на объективную закономерность, состоящую в том, что живым системам, к которым относится и человеческое общество, свойственно стремление к самосохранению. Реализуется это стремление не через сохранение в неизменности существующих отношений, а через их развитие, изменение общественных отношений и институтов. Причем такое развитие должно быть стабильным. В противном случае обществу грозит застой, являющийся противодействием прогрессу как необходимому условию обеспечения нормальной жизнедеятельности человечества.
 Все компоненты устойчивого развития - это взаимодействие людей, общностей, народов, государств, которые нормативно и институционально структурированы. Универсальные общечеловеческие нормативы и институты, как те, что имеют вековые традиции, так и те, которые выдвинуты современными реалиями внутреннего и международного развития, являются способом устойчивого развития.
 О правах человека написано и сказано много. Однако их характеристики должны быть дополнены ещё одной: права человека - важнейший фактор устойчивого развития общества. Это определяется рядом обстоятельств:
 1) устойчивое развитие невозможно без обеспечения свободы и автономности личности, по своему усмотрению определяющей способы и сферы своей жизнедеятельности. Эта свобода и её границы содержатся в правах человека;
 2) права человека положили конец всевластию государства, рассматривавшего человека как подданного, слепого и послушного исполнителя государственных команд и приказов. Установление партнерства между гражданином и властью, вытекающего из принципов прав человека, предотвращает политические и социальные катаклизмы, способствует развитию общества, цель которого избрана и одобрена большинством голосов народа;
 3) права человека - главный ориентир и высшая ценность, которыми должно руководствоваться государство. Обеспечение прав человека - обязанность законодательной, исполнительной, судебной властей. Если эта обязанность соблюдается, то общество может быть охарактеризовано как стабильное и устойчивое, если государство пренебрегает ею, в обществе возникает напряженность, создаётся угроза его устойчивому развитию;
 4) права человека и их реализация формируют устойчивую, живую природу государства. При этом важна связь провозглашенных прав и четко отработанных механизмов, процедур, надежно обеспечивающих их реализацию. Нередко тоталитарные государства провозглашают широкий круг прав и свобод, однако их реализация не обеспечена. Поэтому только связь двух компонентов – провозглашенных прав и механизмов обеспечения их реализации –свидетельствует о подлинном демократизме государства. И хотя демократия всегда содержит в себе факторы неустойчивости (борьба мнений, различие понятий, противостояние политических партий и группировок), она все же значительно надежнее обеспечивает стабильность развития, позволяя в той или иной степени отражать, учитывать и примирять все эти различия и противоречия. Демократия, отражая противоречивость мнений и позиций, создавая поле их борьбы, как это ни парадоксально, значительно надежнее обеспечивает стабильность и устойчивость, чем тотальное показное единство, которое кончается взрывом и ведет к разрушению системы;
 5) принцип равенства, на котором основаны все права человека, примиряет противоречивые и разнонаправленные интересы людей, создает своего рода консенсус относительно характера их взаимодействия, объема благ и притязаний, на которые может рассчитывать каждый, роли государства в отношении к правам человека консенсуальны по своей природе, поэтому они играют важнейшую роль в установлении согласия в обществе и обеспечении устойчивости их развития;
 6) значимость прав человека проявляется в их постоянном расширении и развитии. Они охватывают все новые сферы общественных отношений, поскольку последние проявляют неустойчивость и грозят стабильности общественного развития. Обеспечение прав не может быть гарантировано в условиях застоя. Только устойчивое развитие способствует реальной жизни прав и свобод.
 Нет сомнений в том, что высокие нравственные качества личности, мудрое и дальновидное общество, ориентированное на гуманные цели, оказали бы огромное влияние на сохранение устойчивого развития как национальных систем, так и человеческого сообщества в целом. Однако, к сожалению, и идеальная личность, и идеальное общество – это всего лишь модель, к которой можно стремиться. Развитие цивилизации, великие открытия науки, высокие технологии автоматически не влекут за собой нравственного совершенствования личности и общества. Рыночные отношения, оказывая значительное позитивное воздействие на экономическое развитие, приносят и ощутимые издержки. Эгоистическое своеволие, стремление получить максимальные прибыли влекут крайне негативные последствия для общества, для человека. Сосредоточение огромных богатств в руках незначительной части общества, с одной стороны, возрастающая безработица, социальная незащищенность, бедность - с другой, являются источником напряженности и неустойчивого развития. Трудно уговорить человека «воздерживаться от удовольствий», самоограничивать свои потребности, как это предлагается в ряде работ, содержащих рекомендации по обеспечению устойчивости развития.
 Поэтому ставка на совершенствование личности и человечества в целом важна, но она бессильна изменить ситуацию, если её не оснастить четко ориентированными нормами и институтами, которые будут направлять поведение, деятельность людей и в процессе этой социальной деятельности, воздействуя на сознание, изменять его, гуманизировать, прививать ему общечеловеческие ценности. Главным условием постепенного изменения индивидуального и общественного сознания является развитие свободы, которая представляется как пространство права и морали.
 Только в условиях свободы возможно реальное обеспечение прав человека, существование демократического правового и социального государства как важнейших институтов, обеспечивающих устойчивое развитие, разумный компромисс между разнонаправленными интересами.
 
 Захарова Е.А.
  ЮФ ИЭУП РГГУ
 
  Совершенное законотворчество государства как залог успешного развития российского общества
 
 В недалеком прошлом Россия находилась в кризисном состоянии, которое, как правило, влечет за собой переоценку ценностей, зарождение и развитие новых идей и концепций. В настоящий момент современная Россия переживает политические, экономические, социальные и другие реформы, конечным «продуктом» успешной реализации которых является правовое государство. Именно построение «здорового» правового государства – главная задача на сегодняшний день. Только правовое государство является гарантом успешного развития российского общества. В свою очередь, политические, экономические и социальные реформы, проводимые в России, потребовали правовой регламентации новых общественных отношений. Следовательно, существует острая необходимость в интенсивном законотворчестве, и, как никогда, становится очевидной потребность в самом процессе создания законов: выработка концепций будущего акта, составление и обсуждение проекта, учет мнений и интересов различных социальных групп, соотношение с другими нормативными актами, способность будущего закона "вписаться" в уже существующую правовую систему, возможности его реального применения, предпосылки его создания. Теперь становится понятным, насколько тесная связь законотворчества и правового государства.
 Естественно, что в идеальной модели правового государства отлажены все механизмы общественной жизни, чего нельзя сказать о законотворческом процессе в России. Процесс создания правовых норм начинается с возникновения объективных общественных потребностей, требующих правового регулирования и закрепления, проходит через институты общества и государства, реализуется законодательной, исполнительной и судебной властями. Он не может быть произвольным, субъективным, так как в его основу входят закрепленные в Основном законе РФ принципы законности, которые государство обязано соблюдать. Создавая законы, не способные прижиться в обществе, противоречащие друг другу и общественной системе в целом, государственная власть ослабляет свой авторитет, снижает степень общественного доверия. И как следствие такой политики государства - озлобление и отчуждение народа, межнациональные конфликты, рост преступности и криминала, разрыв хозяйственных связей.
 На сегодняшний день в России насколько широк круг вопросов, неурегулированных правом, без которых невозможно реализовать экономические и социальные программы, необходимость проведения которых диктуется общественными потребностями. Речь идет не только об обновлении, улучшении законодательства, но и о формировании многих принципиально новых правовых институтов, отвечающих возникшим экономическим условиям, критериям правового государства.
 Тема законотворчества актуальна именно сейчас, когда перед государством стоит задача укрепления его правовой основы, улучшения качества создаваемых законов, создание стабильной правовой системы и повышение уровня правовой защищенности граждан. Некомпетентность, спешка законодателя, несоблюдение научных основ законопроектной работы могут негативно сказаться на всей правовой системе.
 Одним из важных условий совершенствования законодательства является овладение системой определенных требований, предъявляемых к процессу создания нормативных актов. Эти требования, выработанные веками различными государствами, формируются в отрасль знания, именуемую законодательной техникой, которая подробно описывает, как следует «делать законы», начиная с языка закона до его изящества, красоты и даже поэтичности.
 Однако если на Западе делается упор на законодательную технику, то отечественные специалисты, похоже, даже и не догадываются о существовании данной отрасли права. Кроме того, даже в столичных юридических вузах страны, не говоря уже о периферии, дисциплина “законодательная техника” не преподается вовсе.
 На наш взгляд, именно этим обстоятельством объясняются множество недостатков технического характера нашего законодательства, в частности тех законов и иных правовых актов, которые приняты в последнее десятилетие. И именно этот факт является первопричиной впечатления, сложившегося в массовом сознании о необязательности исполнения закона, о возможности безнаказанного его нарушения.
 И всем нашим бедам причина одна - некомпетентность и легкомыслие, с которыми должностные лица берутся за столь сложное, тонкое и ответственное дело как законотворчество. А в итоге в стране не только несовершенное законодательство, но и трагические последствия для общества, его формирований и отдельных членов.
 Успешная деятельность по созданию нормативно-правовых актов зависит, прежде всего, от правовой культуры законодателя, его владения юридической наукой и приемами законодательной техники. Правовая культура законодателя тесным образом связана с общей культурой: именно эта тесная связь определяет характер законодательства, отвечающего историческому и национальному духу народа, его потребностям и интересам; вместе с тем правовая культура законодателя обратно воздействует на общую культуру, защищает и создает условия ее свободного развития путем выработки прогрессивных законов, установления режима правовой стабильности, последовательного проведения в жизнь требований законности и установления режима правопорядка.
 Культура законотворчества важна тем, что в ней концентрируются разносторонние знания действительности, ее истории и перспектив развития; специальные знания о праве, законе и законодательной технике, умелое их использование в практической деятельности по созданию законов и их реализации. Овладение этими знаниями и их использование в процессе законотворчества позволяют создавать технически совершенные законодательные акты, в полной мере отвечающие назревшим и назревающим потребностям общественного прогресса.
 Отсюда неотъемлемый вывод – законодатель должен мастерски владеть приемами законодательной техники, обладать всесторонними и глубокими знаниями, постоянно пополнять их, выявлять истинные потребности народа в процессе постоянного общении с ним.
 Помимо несоблюдения законодательной техники в нашем законодательстве существует масса насущных проблем, одной из которых является отсутствие четкого взаимодействия ветвей власти.
 В России сложился стереотип, что подготовка и принятие законов – прерогатива Государственной Думы. Но ведь в Конституции РФ довольно ясно дается понять, что законодательная инициатива – это важнейшая функция Правительства, которое перекладывает всю ответственность на Парламент. Действующая Конституция лишила права законодательной инициативы Генерального Прокурора, руководителей органов всероссийских общественных организаций и т.д., но сохранила право законодательной инициативы индивидуального депутата. Злоупотребление депутатами этим правом в итоге привело к тому что Дума оказалась буквальна завалена массой законопроектов; немудрено, что в таком избытке «бумаг» решение ключевых вопросов не находит своего воплощения. А в результате – законы, которые сами же нарушают основы действующего законодательства, ущемляют права и свободы граждан, субъектов РФ и муниципальных образований.
 Реализация многих законов невозможна из-за отсутствия финансовых средств. Таким образом, налицо снижение уровня законотворческой деятельности, что тормозит проведение экономической и социальной реформ, решение проблем государственного строительства, реализацию основных направлений внутренней и внешней политики.
 Подытожив все изложенное, мы хотим поделиться своим мнением по поводу возможных способов решения ряда проблем современного законотворчества.
 В первую очередь, необходимо изменить существующую практику законотворчества на стадии подготовки проекта закона. На наш взгляд, представляется возможным такой вариант, как разработка проекта группой ученых-специалистов, заодно решена будет проблема качества законов. Целесообразно выносить важнейшие законопроекты на всенародное обсуждение – референдум, предварительно разработав механизм подведения итогов обсуждения и их учета в законопроекте. Для достижения краткости и точности юридического языка очень важной остается проблема правильности использования правовой терминологии. Следовательно, необходимо создать единый терминологический словарь законодательства.
 На наш взгляд, действенным способом устранения части пробелов в законотворчестве будет выработка единой государственной программы законотворчества, которая должна охватывать уровень федерального законотворчества, уровень субъектов Российской Федерации и уровень местного самоуправления. Такой программой является план развития всего законотворчества в целом, где каждому субъекту законотворчества определено особое место, и он сможет на основании данного документа выработать стратегию законотворчества по крайней мере на десятилетие вперед. К сожалению, в настоящее время целостной общегосударственной программы законотворчества нет. Она может быть решена только в результате взаимодействия всех перечисленных субъектов, что при нынешнем состоянии ветвей власти представляется проблематичным. Видимо, и в ближайшее время общегосударственный план законопроектных работ разработан не будет, и субъекты законотворчества будут по-прежнему ограничиваться частыми случайными инициативами и решать свои проблемы методом проб и ошибок.
 Среди всех проблем законотворчества наиболее остро встает проблема исполнения законов. Многие законы не работают, тем самым парализуя правовую систему в целом, поэтому всем трем ветвям власти: законодательной, исполнительной и судебной – необходимо сосредоточиться на претворении принятых законов “в жизнь”.
 Естественно, перечисленный перечень трудностей законотворческого процесса не является исчерпывающим. Необходимо глубокое научное исследование этих вопросов, разработка практических мер по совершенствованию законотворческого процесса.
 Современная Россия должна перенять опыт законодательной техники мирового сообщества. Это является одной из предпосылок стабильного и устойчивого развития российского общества, построения правового государства с совершенным законотворчеством.
 
 
 
 Шумилкина О.В.
 ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Лоббирование идей и законопроектов для защиты законных интересов гражданского общества
 
 Построение правового государства в России требует глубокого анализа в области правотворчества и в особенности, тех факторов и направлений, которые сделали бы принимаемые законы приспособленными к жизни и полностью отвечали бы интересам общества.
  В либерально-демократическом обществе, каким мы и стремимся стать, признано, что самые различные социальные группы, классы, нации имеют свои законные интересы и право защищать их законными способами. Примером одного из таких способов в демократическом государстве является лоббирование.
 Лоббизм своего рода дополняет конституционную систему демократического государства: позволяет защищать свои интересы, влияет на принимаемые государственной властью решения, в том числе и в нормотворчестве, тем группам, которые не имеют другой такой возможности.
  Таким образом, через систему и практику лоббизма получают свое выражение в общенациональном масштабе интересы, которые в ином случае остались бы невыраженными. В этом смысле лоббизм соответствует духу демократической политики.
 Термин “lobby” (коридор, кулуар) – английского происхождения, возникший в американской политической среде в 1830-х годах, обозначает влияние заинтересованных групп на принятие решений властными структурами.
 Необходимость развития данного института в современной России связана, прежде всего, со столкновением разногласий по многим вопросам, касающимся жизни общества. И несмотря на то что во всем мире это признанный механизм отстаивания своих интересов, в России этот общественный институт находится пока на стадии развития. В последнее время этому вопросу уделяется все большее внимание, при этом необходима преемственность опыта ряда демократических стран.
 Лоббизм в России представляет возможность группам граждан косвенно участвовать в принятии и реализации правовых и политических решений, что немаловажно, так как у многих из них может не быть своих представителей в парламенте или в правительстве. Однако необходимо отметить такой значимый факт, который характеризует лоббирование, как негативный механизм регулирования интересов. Связь таких понятий, как лоббизм и коррупция, вызывает неоднозначные и негативные мнения по поводу того, есть ли необходимость в развитии данного института в российском обществе. Однако коррупция – это не проявление лоббизма, а его отрицание.
 Лоббизм – это все-таки попытка организаций отдельных граждан влиять не только на принятие законов, но и влиять на административные решения правительства, опираясь на поддержку депутатов, а также различных партий. Основным направление деятельности является, как уже отмечалось, прежде всего защита прав и интересов общества, создание благоприятных условий для развития предпринимательства, экономики. Основная цель лоббирования – информировать и убедить чиновника или законодателей принять определенные меры или изменить законодательство.
  Анализ мировой практики показывает, что правовое регулирование лоббистской деятельности реализуется в двух стратегиях, оказывающих влияние на правотворческий процесс. Первый – это урегулирование таких частных вопросов, как регистрация групп; ассоциаций; объединений, защищающих частные интересы, несколькими нормативно-правовыми актами. В таком случае происходит слияние коррупции и лоббизма, т.е. лоббизм характеризуется как незаконное воздействие на депутатов и иных представителей власти.
 Вторая стратегия связана со стремлением легализации деятельности лоббистов в законодательных органах власти путем принятия соответствующего закона. Именно она применима в России, так как основная задача на сегодняшний день – рассмотрение лоббизма как одной из основных форм представительства в России.
 Лоббирование в парламенте России имеет свои особенности. Дело в том, что парламент занимается законодательной деятельностью, и поэтому лоббирование происходит путем “проталкивания” определенного законопроекта или поправок в него.
 Влияние лоббизма в нижней палате Федерального Собрания РФ четко проявляется, начиная с законодательной инициативы, затем на стадии предварительного рассмотрения законопроектов в комитете, обсуждения на пленарных заседаниях Государственной Думы, а также при внесении поправок и голосовании.
 И все-таки большему давлению со стороны лоббистов подвергается не законодательная власть, а исполнительная. Это проявляется в способности исполнительной власти влиять на Федеральное Собрание и собственно на законодательные процессы.
  Лоббирование может протекать в двух направлениях, одно из которых можно определить как открытый лоббизм, т.е. осуществление лоббистской деятельности в соответствии с законодательством, и второй – теневой лоббизм, когда отсутствует законодательная база, регулирующая лоббистскую деятельность.
 Именно теневой лоббизм влечет за собой развитие коррупции. И, как следствие, коррупция проявляется там, где не отлажен механизм регулирования лоббирования. В западных странах лоббизм нашел свое отражение и является упорядоченной деятельностью. А в России практика воздействия определенных групп на властные структуры не может быть признана цивилизованной. Лоббирование зачастую носит скрытый характер, что неизбежно способствует и без того высокой степени коррумпированности российского общества. Но порой очень тяжело найти грань между коррупцией и лоббизмом, особенно в России. И главная причина этого – отсутствие законодательной базы, регламентирующей лоббизм. Нам, законопослушным гражданам России, остается лишь способствовать тому, чтобы на смену “нецивилизованному” лоббизму пришел лоббизм с высоким профессионализмом и большой степенью гласности и открытости для общества.
  Принятие закона о лоббизме позволит создать равные условия для развития всех субъектов российской экономики и ликвидирует практику предоставления льгот и привилегий в бизнесе.
 Итак, на наш взгляд, единственным решением проблемы криминального лоббизма в современной России являются принятие закона о лоббизме, развитие в стране института демократии и открытого обсуждения острых проблем общества, расширение парламентского контроля за принимаемыми властью решениями.
 
 * * *
 
 
 
 
 Совершенствование гражданского и гражданско-процессуального законодательства как гарантия устойчивого развития
 
 Архипова Н.И.
 д-р экон. наук, проф., директор Института экономики, управления и права РГГУ, декан ф-та управления ИЭУП РГГУ
 Косякова Н.И.
 д-р юрид. наук, проф., зав. кафедрой частного права, декан ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Правовое обеспечение стабильности экономических прав граждан
 
  Переход к рыночным отношениям обеспечил кардинальные изменения в социально-экономической жизни российского общества. Признание многообразия форм собственности, появление независимых и юридически равноправных субъектов гражданско-правовых отношений вызвало к жизни возникновение новых явлений в имущественном обороте, обусловивших активное использование современных правовых механизмов регулирования общественных отношений. Вместе с тем эти явления и обострили проблему устойчивости имущественного оборота и действенной защиты прав и законных интересов участников гражданско-правовых отношений. Основные начала правового разрешения данной проблемы нашли отражение в Конституции РФ и получили дальнейшее закрепление и развитие в новом Гражданском кодексе РФ.
  Как показывает практика, результаты участия граждан в имущественных отношениях напрямую зависят от умения обеспечить юридическую защиту и восстановление нарушенных прав. Существует немало фактов заключения гражданско-правовых сделок недобросовестными субъектами, нарушающими права и законные интересы других лиц. Оказавшаяся в положении потерпевшей сторона, защищая свои нарушенные права, может воспользоваться предусмотренной гражданским законодательством возможностью признания сделки недействительной.
  О необходимости исследования проблемы недействительности сделок убедительно свидетельствует стремительный рост количества судебных дел. В то же время следует заметить, что имеющиеся нормы гражданского законодательства по защите прав и охраняемых законом интересов участников имущественного оборота применяются, но недостаточно эффективно. Поэтому для решения основной задачи важно определить сущность и признаки недействительных сделок, выявить и исследовать основания оспаривания сделок, а также способы эффективной защиты прав и законных интересов, нарушенных (оспоренных) в результате совершения недействительных сделок.
  Прежде всего, выявим признаки, характеризующие сделку как недействительную. Существующее легальное определение недействительной сделки – это сделка, которая не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью (ст. 167 ГК РФ).
 В литературе высказываются различные точки зрения относительно ее правовой природы. Некоторые авторы выражают сомнение в том, можно ли вообще говорить о недействительности сделок: если сделка недействительна, значит сделки нет[94]. Другие ученые считают такой подход неверным, так как нельзя отождествлять фактический состав сделки с ее последствиями2.
  Сделка становиться недействительной при наличии определенных условий:
 - требование о признании только в судебном порядке оспоримой сделки недействительной;
 - требование в суд должно быть предъявлено определенным кругом лиц, указанных в законе;
 - требование в суд следует предъявить в пределах определенного срока исковой давности.
 Основания недействительности сделок можно классифицировать в соответствии с традиционным подходом, выделив в качестве общего основания недействительности противоречие законодательству, в качестве специальных оснований – пороки содержания, формы, субъекта, воли и т.д. В соответствии с темой статьи остановимся на общем основании ­– несоответствие сделки требованиям закона или иным правовым актам.
 Уместно отметить, что для недействительности сделки требуется:
 - во-первых, выявить несоответствие императивным нормам закона и другим правовым актам;
 - во-вторых, следует в судебном порядке оценить юридическую силу того или иного закона, учитывая приоритет более позднего закона, наличие специальных норм по отношению к общему федеральному законодательству, а также норм международного права. Более того, целесообразно учитывать приоритетное значение норм Гражданского кодекса РФ по сравнению с другими федеральными законами, что представляется спорным, так как в самом кодексе есть противоречивые нормы, а имеющиеся нормы требуют совершенствования. Вместе с тем статья 3 ГК РФ, создающая правовую базу приоритета норм Гражданского кодекса РФ, не подкрепляется отдельной нормой о неприменении противоречащего ГК РФ закона, аналогичной предусмотренной п. 5 ст. 3 Гражданского Кодекса РФ о неприменении противоречащих ГК РФ или другим законам Указов Президента РФ или Постановлений Правительства РФ.
 Как известно, оспаривание закона может иметь место только при условии его противоречия Конституции РФ в Конституционном Суде РФ. При коллизии правовых актов суд должен руководствоваться тем нормативным актом, который имеет большую юридическую силу (ст. 3 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»). При коллизии двух федеральных законов (в том числе ГК РФ) о гражданско-правовых сделках суд, рассматривающий спор, должен выбрать только один, необходимый для решения конкретного дела. Мы поддерживаем авторов, высказывающих мысль о том, что законность содержания сделок должна определяться с учетом иерархической подчиненности правовых актов, установленных ст. 3 ГК РФ[95]. Такой вывод при отсутствии правовой нормы, предоставляющей суду право не применять закон, обладающий в соответствии с Конституцией РФ равной юридической силой с ГК РФ, например, изданный позже ГК РФ и противоречащий ему, является небесспорным[96].
 Статья 168 ГК РФ в качестве основания недействительности сделки предусматривает также несоответствие ее «иным правовым актам» кроме законов.
 Так, в соответствии с ст. 3 п. 3 ГК РФ, если подзаконный акт противоречит иному закону, применяется ГК РФ или соответствующий закон.
 Гражданское законодательство предусматривает в качестве способа защиты гражданских прав неприменение судом акта госоргана или органа местного самоуправления, если он противоречит закону. Подтверждают это положение и иные законодательные акты - ст. 11 АПК РФ, 10 ГПК РФ. Так, в соответствии со ст. 10 Гражданского процессуального кодекса «суд, установив при рассмотрении гражданского дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции РФ, Федеральному Конституционному закону, Федеральному закону, общепринятым принципам и нормам международного права, международному договору, Конституции (уставу) субъекта РФ, закону субъекта РФ, принимает решения в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу».
 При рассмотрении вопроса о соответствии сделки требованиям законодательных актов необходимо учитывать, что ГК РФ не только не запрещает, но предусматривает возможность совершения сделок, хотя и не предусмотренных законом, но и не противоречащих ему (ст.ст. 8. 421 ГК РФ).
 Важным фактором в обеспечении стабильности экономических прав граждан остается защита прав и законных интересов, нарушенных или оспоренных совершением недействительной сделки. Она осуществляется наряду с юрисдикционной и в неюрисдикционных формах. Однако в некоторых случаях защита нарушенного недействительной сделкой права может быть осуществлена только в юрисдикционной форме, например, защита права с помощью такого способа, как признание оспоримой сделки недействительной, происходит исключительно в судебном порядке. Этим, в частности, российское законодательство отличается от зарубежного, которое допускает возможность признания оспоримых сделок недействительными без обращения в суд. В этом случае управомоченная сторона непосредственно заявляет другой стороне о недействительности сделки. Такое положение существует в Англии, Германии.
 Способы защиты гражданских прав, нарушенных совершением недействительной сделки, предусмотрены в ГК РФ (ст. 12). В правовой литературе уже неоднократно обращалось внимание на недостатки указанной статьи[97]. Наряду с отмеченными в ст. 12 ГК РФ и других нормах ГК РФ (ст. 171, 175, 165, 166 ГК РФ) следует выделить в качестве способа защиты права для случаев, связанных с недействительностью сделок, – признание ничтожной сделки недействительной[98].
 Анализ нормативных актов о стабильности экономических прав граждан показывает, что граждане как субъекты имущественных отношений в гражданском обороте находятся под защитой закона. Эффективность реализации норм гражданского законодательства об оспаривании сделок обеспечит гармоничную защиту прав участников гражданско-правовых отношений и стабильность имущественного оборота.
 
 Ефремов А.А.
 преподаватель Воронежского государственного университета
 
 Устойчивое развитие России и обеспечение доступа к экономической информации на фондовом рынке: реализация конституционных норм в отраслевом законодательстве
 
 Необходимость обеспечения баланса при решении социально-экономических задач и сохранения окружающей природной среды требует качественно новых подходов к развитию экономики и правовому регулированию такого развития в нашей стране.
 В Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, утвержденной указом Президента РФ от 01.04.1996 № 440, указывается, что к началу экономических реформ российская экономика оказалась структурно деформированной и неэффективной. Ее негативное воздействие на окружающую среду (в расчете на единицу производимого продукта) существенно выше, чем в технологически передовых странах. Значительная часть основных производственных фондов России не отвечает современным экологическим требованиям, а 16 процентов ее территории, где проживает больше половины населения, характеризуются как экологически неблагополучные[99].
 Современное состояние экономического развития как Российской Федерации в целом, так и отдельных ее субъектов характеризуется низким уровнем капитализации предприятий (в большинстве акционерных обществ Центрального федерального округа – уставной капитал в 100-1000 раз ниже стоимости активов), высокой степенью износа их основных фондов (до 50 %)[100]. При этом на протяжении последних трех лет происходит падение темпов роста инвестиций в экономику РФ – в 2000 г. они составили 117%, в 2001 г. – 108,7, в первой половине 2002 г. – 101, 8 % к соответствующему периоду прошлого года[101]. В Центральном федеральном округе уже в 2001 г. наблюдалось уменьшение инвестиций в основной капитал – 91,3 %[102].
 В этих условиях особую важность приобретает стимулирование роста инвестиций в основной капитал.
 Фондовый рынок является одним из главных источников финансирования крупных инвестиционных проектов, в том числе по технологическому перевооружению предприятий.
 Одним из существенных критериев состояния рынка ценных бумаг является наличие его развитой информационной инфраструктуры. В Определении Конституционного суда РФ от 02.03.2000 № 38-О указано, что информационная прозрачность – это фундаментальный принцип функционирования современного фондового рынка, соблюдение которого является важнейшей гарантией защиты прав инвесторов, вкладывающих средства в ценные бумаги, и прежде всего самих владельцев ценных бумаг.
 Информационная прозрачность на фондовом рынке обеспечивается путем раскрытия информации, под которым в соответствии со ст. 30 ФЗ «О рынке ценных бумаг» от 22.04.1996 № 39-ФЗ понимается обеспечение ее доступности всем заинтересованным в этом лицам независимо от целей получения данной информации по процедуре, гарантирующей ее нахождение и получение.
 Следует отметить, что основу правового регулирования информационных отношений на фондовом рынке составляют нормы конституционного права, развиваемые гражданским и административным законодательством. Это обстоятельство подтверждается рядом позиций высших судебных органов – вышеназванным Определением Конституционного суда и Постановлением Пленума Верховного суда РФ от 10.10.2001 № 12/
 Наиболее существенными в данном случае являются нормы ст. ст. 23 и 29 Конституции Российской Федерации, гарантирующие как право на информацию, так и право на тайну. Информационные права тесно взаимосвязаны с правом собственности (ст. 35 Конституции) – управление собственностью, тем более в акционерном обществе, объединяющем имущество многих лиц, невозможно без информационного взаимодействия акционеров, управляющих и инвесторов. И дополнительной гарантией такого взаимодействия является конституционное право на объединение (ст. 31 Конституции). Именно на основе указанной статьи Верховный Суд РФ постановил, что суд не вправе запрещать проведение общего собрания акционеров.
 Институт тайны имеет в своей основе как ст. 23, так и ст. 34 Конституции РФ. Как коммерческая, так и ряд других видов тайн являются развитием права на личную тайну (ст. 23). По мнению И.Л. Петрухина, право на тот или иной вид тайны является компонентом права на неприкосновенность частной жизни. Так, например, для обеспечения права на конфиденциальное общение с другими людьми служит тайна связи, свободы вероисповедания – тайна исповеди, права на получение квалифицированной юридической помощи – тайна судебного представительства, защиты ряда гражданских правоотношений – нотариальная тайна и т. д.[103]. Основа коммерческой тайны и ее связь с личной вытекает из сущности юридического лица как производной личности. Такой подход отражен в работе известнейшего русского цивилиста И.А. Покровского: «Возрастающее значение личности не может не сказываться и в юридическом положении создаваемых ею союзов и учреждений. В этих последних индивидуальная личность находит себе естественное продолжение и восполнение»[104]. По справедливому замечанию, высказанному В. Розенбергом еще в начале XX века, промысловая тайна (одно из названий коммерческой тайны в России) вытекает из сущности строя, основанного на свободе конкуренции как на соревновании сил, способностей и труда каждого конкурента, но не на использовании работы соперника, потому что в противном случае речь идет о недобросовестной конкуренции[105]. На сущностную связь коммерческой тайны с запретом недобросовестной конкуренции, установленным ст. 34 Конституции РФ, указывает также Е.К. Волчинская[106]. Необходимо отметить, что в соответствии со ст. 8 Конституции России поддержка конкуренции является одной из основ конституционного строя в нашей стране.
 Важное значение для правового регулирования информационных отношений на фондовом рынке имеет также являющийся одной из основ конституционного строя РФ принцип единства экономического пространства и свободного перемещения финансовых средств (ст. 8 Конституции РФ). При этом последнее не может быть ограничено даже федеральным законом в отличие от перемещения товаров и услуг (ст. 74 Конституции РФ).
 В настоящее время правовое регулирование раскрытия информации требует совершенствования. Действующее законодательство содержит ряд противоречий. В частности, новая редакция ст. 92 ФЗ «Об акционерных обществах» от 26.12.1995 № 208-ФЗ, устанавливающая обязанность раскрытия информации открытым акционерным обществом, противоречит ч. 1 ст. 97 Гражданского кодекса РФ, согласно которой ОАО обязано публиковать для всеобщего сведения годовой отчет, бухгалтерский баланс, счет прибылей и убытков. Как следует из вышеуказанного легального определения раскрытия информации, понятия публикации и раскрытия неравнозначны. Кроме того, сам ФЗ «О рынке ценных бумаг» содержит некоторые внутренние противоречия. С учетом того, что раскрытие информации должно основываться на балансе конституционных прав на информацию и на тайну, связано с их взаимным ограничением, то в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции формы раскрытия информации, а также порядок и процедуры такого раскрытия должны быть установлены на уровне федерального закона.
 Конституционный принцип единства экономического пространства, свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (ст. 8 Конституции РФ), а также отнесение установления правовых основ единого рынка, финансового регулирования, гражданского законодательства к исключительному ведению Российской Федерации (ст. 71 Конституции РФ) не позволяют органам государственной власти субъектов России проводить самостоятельное регулирование фондового рынка, деятельности акционерных обществ. В то же время в соответствии со ст. 10 Закона РСФСР «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» государственное регулирование инвестиционной деятельности, проведение инвестиционной политики, направленной на социально-экономическое и научно-техническое развитие, обеспечивается как государственными органами Федерации, так и ее субъектов в пределах их компетенции, в соответствии со ст. 17 ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» субъекты Российской Федерации и органы местного самоуправления в пределах своей компетенции могут предоставлять иностранному инвестору льготы и гарантии, осуществлять финансирование и оказывать иные формы поддержки инвестиционного проекта, осуществляемого иностранным инвестором, за счет средств бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов, а также внебюджетных средств. Согласно п.п. к) п. 1 ст. 72 Конституции России административное право относится к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов, в соответствии со ст. 76 Конституции по предметам совместного ведения Федерации и ее субъектов принимаются соответствующие федеральным законы и иные правовые акты субъектов. Таким образом, возможность принятия регионального инвестиционного законодательства, регламентирующего административно-правовые отношения (т.е. вопросы мер государственного стимулирования привлечения инвестиций), при условии его соответствия федеральному существует. В этой связи важным элементом правового регулирования информационных отношений на рынке ценных бумаг являются нормы регионального законодательства.
 На уровне законодательства субъектов РФ целесообразно установление мер государственной поддержки информационной инфраструктуры инвестиционной деятельности, в том числе и путем создания региональных порталов раскрытия информации об акционерных обществах в сети Интернет.
 Таким образом, для увеличения притока инвестиций в экономику нашей страны необходимо совершенствование правового регулирования раскрытия информации в соответствии с конституционными нормами как на уровне федерального, так и регионального законодательства, что, в свою очередь, позволит создать условия для технологического перевооружения предприятий, обеспечения их экологической безопасности и устойчивого развития Российской Федерации в целом.
 
 Антонов В.В.
 канд. юрид. наук, д-р филос. наук, проф. ЮФ ИЭУП РГГУ
 Чучунина Н.С.
 судья Арбитражного суда Московской области
 
 Модельная дифференциация судебных процессов в период модернизации судебно-правовой системы
 
 Последние десять лет Россия идет по пути устойчивого развития. Данный период выявил не только положительные, но и отрицательные стороны взаимодействия населения и судебных органов власти. Это привело к необходимости принятия новых процессуальных кодексов (АПК РФ, ГПК РФ, УПК РФ и т. д.). В настоящее время стоит задача перед судами в обеспечении координации судопроизводства, дифференциации судебных процессов с целью защиты прав и законных интересов всех слоев населения.
 В Послании Президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному Собранию Российской Федерации 18 апреля 2002 г. указано, что сделан существенный шаг в модернизации судебно-правовой системы. При этом отмечено, что ключевые изменения коснулись не только организации и условий работы судов, но прежде всего - процедур, обеспечивающих защиту прав личности и доступность правосудия.
 Вступление в действие в 1 июля 2002 г. нового Кодекса об административных правонарушениях и принятие в июле 2002 г. нового Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации делает актуальным проведение анализа предыдущих вариантов кодексов и диктует необходимость проведения научного анализа и подготовки модельных рекомендаций по спорам из административных правоотношений. Экономические споры и другие дела, связанные с осуществлением организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, рассматривают арбитражные суды. Например, участились споры в сфере налоговых, таможенных, а также иных административных правоотношений (необоснованное, противозаконное действие) или невозвращение в установленный срок государственных инвестиций (необоснованное бездействие). Возникающие при этом разногласия, конфликты сторон и представляют собой экономические споры.
 Спорное правоотношение носит административный характер, следовательно, характеризуются неравенством положения его участников, поскольку одним из участников является государственный орган, орган местного самоуправления или иной орган, наделенный властными полномочиями и использовавший эти полномочия по отношению к другому участнику. Экономические споры из административных и иных публичных правоотношений возникают не только между собственниками, но и между ними, с одной стороны, и государственными органами или органами местного самоуправления – с другой. Например, по поводу исполнения законодательства о валютном регулировании и валютном контроле. Причиной экономических споров могут быть как действительно неправомерные действия (бездействия), так и заблуждения одной из сторон по поводу своих прав, обязанностей и интересов, т.е. неправильное их понимание. Поэтому нарушения прав субъектов, а стало быть, и сами экономические споры могут быть как действительными, так и мнимыми. В первом случае экономический спор разрешается путем восстановления нарушенных прав и интересов, во втором - путем разъяснения истинных правомочий.
 Экономический спор может быть осложнен необходимостью признания недействительными актов государственных органов и органов местного самоуправления (нормативных правовых актов). Это случается, когда возникает спор о признании недействительными актов, принятых налоговыми органами, таможенными органами, касающихся уплаты в бюджет обязательных платежей. В этих случаях участники спора равны перед законом, несмотря на то что одна из сторон в споре является представителем органа государственной власти. Однако арбитражный суд будет рассматривать спор лишь тогда, когда конфликт относится к категории экономического спора. Нельзя считать экономическим спором разногласия о границах (района, села и т.д.), в границах которого осуществляются полномочия той или иной местной администрации. Территория - понятие государственного права, когда речь идет о государственной границе субъекта РФ, и административного права, когда речь идет о полномочиях органа государственного управления на подведомственной ему территории. Все вопросы о территориальных границах, на которых органы местного самоуправления обладают властными полномочиями, решаются в административном порядке. Это спор о территориальных границах, а не экономический спор.
 Применение законодательства о спорах, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, – сложная проблема. Так как нормативные акты, регулирующие порядок разрешения споров из административных и иных публичных правоотношений, предусматривают альтернативные процедуры разрешения экономических конфликтов, то судам и государственным органам, рассматривающим экономические споры, приходится руководствоваться не только нормами АПК РФ, но и иными кодексами, которые регулируют данные правоотношения (например КоАП РФ, Таможенный кодекс, Налоговый кодекс и т.д.). Кроме того, процедуры рассмотрения фактов о нарушении административного законодательства установлены законами субъектов Федерации. Действующее законодательство предусматривает альтернативные процедуры рассмотрения споров, вытекающих из административных правоотношений в арбитражных судах, судах общей юрисдикции, уставных судах субъектов Федерации. Если судебному рассмотрению спора предшествует административное его разбирательство, то орган, принявший к рассмотрению данный спор, действует согласно той его компетенции, которая определена исходя из предметов ведения РФ и субъектов Федерации.
 Кроме названных имеются другие нормативные акты, которыми необходимо руководствоваться при разрешении споров из административных и иных публичных правоотношений. Так, экономические права акционерных обществ определены Федеральным законом "Об акционерных обществах".
 Процессуальный порядок разрешения споров из административных правоотношений требует дифференциации. Такие конфликты, как правило, бывают настолько сложны, что без административного (властного) вмешательства компетентных государственных органов его невозможно решить полностью и окончательно. Поэтому законодательство допускает административное урегулирование данных споров, не исключая, безусловно, и судебного их рассмотрения. Сложный экономический спор, возникающий из административных и иных публичных правоотношений, можно урегулировать в досудебном, административном порядке.
 В целях более эффективного рассмотрения жалоб целесообразно дифференцировать перечень дел, подведомственных суду и арбитражному суду. Научное моделирование позволит создать примерный перечень, даст ориентиры подведомственности споров. Знакомясь с моделью процесса, истец сможет подумать, в какой орган ему обращаться, чтобы спор его был рассмотрен быстро и справедливо.
 Экономический порядок разрешения административных конфликтов по законодательству субъектов РФ различен. Общее состоит в том, что экономический спор возбуждается путем подачи одной из сторон конфликта мотивированного заявления. Вид мотивировки зависит от характера спора и сопутствующих ему обстоятельств. Обычно требуется документальное подтверждение заявленных требований. Примерный перечень документов является целесообразным, т.к. значительно облегчает процесс разбирательства.
 Многие вопросы, возникающие при разрешении административных споров, разъяснены не только в постановлениях Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, но в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Например, это – постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие ГПК РФ» от 20 января 2002 г., в котором наряду с общими разъяснениями гражданского процессуального законодательства содержатся ссылки на АПК РФ.
 Компьютерное моделирование, практические научные исследования, проводимые в период модернизации правовой системы, позволят дифференцировать и четко разделить компетенцию судов по рассмотрению споров, вытекающих из административных и иных публичных правоотношений.
 
 Панцхава И.В.
 аспирант ЮФ РГГУ, адвокат МГКА
 
 Третейские суды: проблемы развития
 
  В современных условиях третейское судопроизводство является необходимой и эффективной формой защиты прав и интересов предпринимателей. Не случайно в развитых странах предприниматели предпочитают разрешать свои споры именно в торговых (коммерческих) судах, не входящих в государственную судебную систему и по сути как раз и являющихся третейскими судами.
 Порядок создания и деятельности третейских судов, находящихся на территории Российской Федерации, регулирует Федеральный закон РФ № 102-ФЗ от 24 июля 2002 года “О третейских судах в Российской Федерации” и Закон Российской Федерации "О Международном коммерческом арбитраже".
 Третейские суды имеют ряд преимуществ перед арбитражным судом. К числу преимуществ третейского суда перед арбитражным судом следует отнести прежде всего быстроту и экономичность третейской процедуры, а также предоставляемую участникам спора возможность выбора судей:
 · Процедура третейского разбирательства основана на принципах защиты интересов конкретных участников имущественного оборота.
 · Если стороны предусмотрели в третейском соглашении, что решение Третейского суда является окончательным, то спор по существу и окончательно разбирается избранным сторонами составом суда (или единоличным судьей) в одной инстанции.
 · Стороны вправе выбрать себе судей как из числа лиц, значащихся в списке Третейского суда, в который включены наиболее авторитетные и известные специалисты в области гражданского законодательства, так и любых иных лиц, обладающих необходимой для этого квалификацией. Назначенные каждой из сторон судьи избирают затем возглавляющего их председателя состава. Такие судьи независимы от сторон спора и, не будучи их представителями, обеспечивают объективное и квалифицированное рассмотрение спора.
 · Размер третейского сбора ниже размера госпошлины, подлежащей уплате в государственных арбитражных судах.
 · Кроме того, в Третейском суде лучше учитывается специфика предпринимательских отношений - обеспечивается соблюдение коммерческой тайны, так как разбирательство, по общему правилу, носит закрытый характер, решения Третейского суда чаще всего не публикуются, а если и публикуются, то без указания спорящих сторон, а также иных сведений, позволяющих определить стороны.
 · В процессе рассмотрения спора активнее используется принцип состязательности сторон. Важнейшими основаниями для принятия решения Третейским судом являются договоры, торговые обычаи.
 В процессе Третейского разбирательства сторонам обеспечивается полное процессуальное равенство. При этом каждая из сторон обязана доказать те обстоятельства, на которые она ссылается. Третейский суд вправе, но не обязан требовать предоставления дополнительных доказательств и, основываясь на принципе состязательности, может принять решение по представленным сторонами материалам, удовлетворив иск полностью или в части, либо отказав в его удовлетворении. Третейское разбирательство проводиться устно, однако по желанию сторон может вестись протокол судебного заседания. Посторонние лица допускаются на разбирательство по обоюдному согласию сторон, поэтому обычно разбирательство носит закрытый характер и гарантирует сторонам соблюдение коммерческой и иной тайны. Еще одной особенностью Третейского разбирательства является стремление, чтобы спорящие стороны нашли путь к взаимному компромиссу с максимальным учетом интересов друг друга и обошлись без постороннего вмешательства в свои дела, в том числе и без судебного разбирательства, и при этом сохранили и упрочили свои деловые и партнерские отношения, несмотря на имеющиеся разногласия.
 Третейское разбирательство споров – понятие достаточно широкое. В настоящее время работа третейских судов связана с разбирательством предпринимательских споров. В действительности это гораздо более широкая процедура. До сих пор одно из действующих приложений ГПК РФ, где есть положение о третейском суде, которое рассчитано на споры с участием граждан или между гражданами. Но, с другой стороны, третейская процедура, безусловно, не безгранична и не может применяться в любых конфликтных ситуациях, а речь идет прежде всего о сфере гражданского права. Более того, в сфере коммерческой практики есть такие ситуации, где без третейских судов просто не обойтись. Классический пример - биржевые споры. Никогда, и у нас в том числе, участники биржевых сделок, биржевых отношений не идут сразу в арбитраж или в суд в случае каких-то конфликтов. Обычно эти конфликты решаются внутри биржи по соответствующим биржевым правилам, и есть биржевой арбитраж, там достаточно специфические отношения, и не всякий государственный судья в этом разберется. Или другая ситуация. Профессиональные участники рынка ценных бумаг создали свои ассоциации. Там без своего арбитража, безусловно, тоже не обойтись, потому что весьма специфичные проблемы, нужны специалисты, которые имеют не только юридические, но и финансово-экономические знания. Поэтому здесь не обойтись без третейской процедуры
 В целом речь идет об отношениях имущественного оборота, где это независимое разбирательство требуется самими взаимоотношениями в обществе. С этой точки зрения надо подчеркнуть, что третейская процедура - это процедура разбирательства споров посредником, а не государственным чиновником, не государственным судом. И это не случайность в судопроизводстве, она имеет свою историю, свои корни и свои проблемы в развитии. В прошлом речь шла о так называемых торговых судах, т.е. о судах, которые разбирали споры между купцами. История торговых судов и за рубежом, и у нас в России свидетельствует о том, что эти формы судебного разбирательства рождала сама жизнь. Родились торговые суды тогда, когда возникла потребность в быстром разбирательстве споров. Классическим их примером являлись ярмарочные суды, когда стали устраиваться ярмарки, куда приезжали купцы из разных местностей с разными правовыми порядками. Они нуждались в очень быстром разрешении конфликтов, как тогда говорилось: “Конфликт должен быть разрешен скорее, чем слетит пыль с сапог купца, пришедшего разрешать свой спор”. Они были предшественниками торговых судов, и там, где наиболее активно развивалась ярмарочная торговля, эти суды и развивались. Это была Италия, средневековая Франция. А первый классический суд по коммерческим делам был создан в Париже, во Франции, довольно давно, в середине XVI века. Смысл состоял тогда в том, что это была идея самих купцов, которые требовали суда, во-первых, скорого, и во-вторых, свободного от тонкостей королевских законов и указов. Собственно, такая же проблема стоит и в сегодняшние дни. И второе, очень важное обстоятельство было то, что судьи этого суда выбирались купцами, третьим сословием, а не назначались, они не были чиновниками. Торжество третьего сословия, последовавшее во времена Великой Французской революции, привело к торжеству этих судов. И торговые суды во Франции были созданы. Оттуда они начали постепенно завоевывать всю Европу, перекочевали и в Италию, и в Испанию, и в Германию и т.д. Но каждая страна шла своим путем. В отличие от французов, немцы изначально рассматривали торговые суды как придаток государственных общих судов. Власть стремилась наложить свою руку на эти отношения и стремилась упразднить эти суды как отдельные учреждения, потому что связывала их с пережитками сословной обособленности, со средневековыми порядками. В Англии и в США до середины ХХ века коммерческих судов не признавали, в принципе их совсем не было. А в чистом виде они были во Франции, Бельгии и у нас в России.
 В России, как в принципе и все остальное, данная проблематика отличалась определенным своеобразием. В отличие от стран континентальной Европы, в России никогда не было обособленного торгового права, кстати, его у нас и сейчас нет. Действующие в других странах торговые кодексы - это реликты ХIХ века. В России не было особого купеческого сословия, потому что так сложилось исторически, да и ярмарок, в общем, было мало. В связи с этим не было и почвы ни для торгового права, ни для торгового сословия. В основном торговые суды начали создавать в тех городах России, которые имели связь с зарубежной торговлей, с иностранными купцами, а это прежде всего Великий Новгород. Как известно нам по существующим документам, в Новгороде в 1135 году был учрежден первый торговый суд, а за ним в Архангельске. В Москве и в других центральных городах России создание таких судов началось в петровские времена, когда иностранцы стали активно приезжать на Русь и вести торговлю. Как свидетельствуют компетентные ученые, в конце ХIХ века и в начале ХХ века в России существовало на самом деле очень немного торговых судов. И лишь 4 крупных торговых суда осталось в Москве, Петербурге, Одессе и в Варшаве, поскольку Польша тогда была в составе Российской империи. Что касается организации русских торговых судов, их оценки и судьбы, есть любопытнее детали. Торговые суда в России отличались той особенностью, что государственные чиновники в них не назначались, они формировались выборными от купечества. Торговые суды считались самостоятельными. Но весь аппарат, который там был, начиная от секретаря и кончая судебными исполнителями (там были и присяжные попечители, которые были тем, что мы сейчас называем конкурсными управляющими при банкротстве), назначался государством, получал за это зарплату от государства, и решения приводились в исполнение принудительно. В отступление хочу отметить, что этот опыт с принудительным исполнением решений третейских судов был бы своевременным и для современного судопроизводства.
 До сих пор в России существует двойная терминология - третейские суды, арбитражные суды, это требуется для того, чтобы различать государственный арбитражный суд и третейский суд. Для иностранных юристов и предпринимателей, которые более или менее соприкасаются с Россией, данная терминология до конца не понятна. Так как во всем мире арбитраж, скажем, международный коммерческий арбитраж - это действительно третейский суд, то приходиться разъяснять, что в России арбитраж - это государственный суд, а третейский суд - негосударственный.
 Конечно, следует отметить, что в настоящее время государственные арбитражные суды более эффективно и гораздо быстрее приспособились к нынешним судебным реформам, чем суды общей юрисдикции, и в достаточной мере квалифицированно и быстро разрешают огромное количество споров, но, тем не менее, над ними по-прежнему довлеют пережитки в виде попыток защищать или отстаивать, где-то выискивать государственный или публичный интерес. И если это так или иначе можно понять в суде общей юрисдикции, хотя равноправие сторон в разрешении споров должно главенствовать в любом суде, но в арбитражном суде это вызывает большие сомнения и недоверие. Допустим, перед арбитражным судом два акционерных общества, то какое дело должно арбитражному суду до государственных интересов, ведь перед ним два частных собственника. В таком процессе начинает меняться и само его содержание, скажем, принцип состязательности начинает преобладать над принципом объективной истины. У нас в предпринимательском обороте этот традиционный принцип может завести очень далеко, и можно найти такую объективную истину, которая ни сторонам не нужна, ни суду. Были уже такие случаи, когда арбитры просили сопроводить их до метро, до ближайшей остановки, потому что они боялись выйти после оглашения решения из здания суда, найдя эту самую объективную истину.
 Современный процесс развития в России третейского разбирательства, а также других альтернативных методов прежде всего связан с решением целого круга задач (организационных, образовательных и др.). Скорейшее их разрешение, в конечном итоге, направлено на формирование системы негосударственных органов, которая будет эффективно “гасить” общественные конфликты наиболее цивилизованными методами.
 В настоящее время очень важное значение имеет развитие законодательства о третейских судах. К сожалению, законодательная база в России пока очень и очень слабая, в виде Временного положения, которое давно устарело и многих проблем не решает, и, к сожалению, часто не стыкуется с законодательством процессуальным, арбитражных судов, и в результате этих нестыковок и возникают проблемы, связанные с попытками пересмотра решений третейских судов, с исполнением их решений и т.д.
 Так же остро стоит вопрос об обеспечении иска в третейском разбирательстве. На сегодня этот вопрос решен отрицательно: третейские суды в России не имеют возможности обеспечивать исковые требования. Однако в мире вопрос об обеспечении иска в третейском разбирательстве может решаться иначе. Господствующая у нас точка зрения, что третейское разбирательство - это частное дело сторон, и, следовательно, вмешательство государства в частные дела сторон (в том числе принудительное обеспечение иска) недопустимо, не является единственной. Ведь исполнимость решения – важнейший момент третейского разбирательства как одного из способов защиты права, а раз уж стороны добровольно согласились передать решение спора на разрешение данного органа, значит, они готовы были подчиниться любым выносимым судом актам, в том числе и по обеспечению иска.
 Представляется, что эта точка зрения дает сторонам больше возможностей по защите нарушенных и/или оспоренных прав в третейских судах, поэтому она должна быть закреплена законодательно.
 Так же не совершенна государственная система образования. Она к сожалению, не учитывает пока возрастающую в современных условиях потребность по обучению специалистов в области третейского судопроизводства. Для решения проблемы в существующей системе образования нужно изменить учебно-методическую деятельность. Во-первых, внедрить в учебные программы вузов курсы по АРС, во-вторых, обучать и повышать квалификацию практикующих специалистов в области АРС (третейских судей, посредников, конфликтологов и др.). Также проводить семинары и конференции, разъясняющие общественности сущность альтернативных методов и обобщающие передовой опыт. Есть необходимость в подготовке и выпуске учебно-методических пособий, комментариев нормативных актов в области АРС.
 Таким образом, третейское разбирательство по сравнению с государственными судами имеет как свои преимущества, так и недостатки. Однако дальнейшее развитие третейских судов тормозится отсутствием законодательного регулирования проблем, часть из которых указана в настоящей статье. Остается надеяться, что многие проблемы и противоречия будут устранены с применением уже вступившего в силу Федерального закона “О третейских судах в РФ”, в результате чего третейское разбирательство получит большее распространение, так как развитие третейской формы разбирательства споров, возникающих в сфере предпринимательской деятельности, стало необходимым следствием рыночных преобразований.
 
 Беляева И.А.
 аспирантка ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 Международно-правовое регулирование финансового лизинга
 
 Финансовый лизинг предполагает сложное сочетание правовых и финансово-экономических вопросов. Четкая правовая определенность взаимоотношений, возникающих на практике при осуществлении внешних лизинговых сделок, не только должна сыграть позитивную роль в развитии международного лизинга, но и обогатить теорию и практику российского лизингового бизнеса.
 Широкое распространение лизинговых сделок, в том числе и на международном уровне, различия в правовом регулировании лизинга национальными законодательствами различных правовых систем обусловили необходимость унификации правил, регламентирующих указанные сделки.
 В целях создания Соглашения, или Конвенции по унификации и гармонизации национальных законодательств в области международной лизинговой деятельности в 1974 г. в рамках Международного института по унификации частного права (International Institute for the Unification of Private Law)[107] – УНИДРУА – была создана рабочая группа, которая провела несколько сессий. В работе над проектом Конвенции принимали участие Европейская ассоциация лизинговых компаний (Евролизинг), Гаагская конференция по международному частному праву, Банковская федерация Европейского сообщества, Организация по экономическому сотрудничеству и развитию.
 Окончательный текст Конвенции о международном финансовом лизинге был принят 28 мая 1988 г.[108] на дипломатической конференции в Оттаве при участии представителей 55 стран, в том числе СССР. Конвенция вступила в силу 1 мая 1995 г. Россия присоединилась к Конвенции в 1998 г.[109]
 Оттавская конвенция представляет интерес не только как акт международного частного права, позволяющий определить право, применимое к отношениям по международному финансовому лизингу, но и содержит четкие положения, касающиеся самого понятия лизинговой сделки, ее характерных признаков, прав и обязанностей сторон, а также положения об ответственности. Данное обстоятельство наиболее ценно, поскольку сама Конвенция - результат согласования различных подходов, имеющихся в законодательствах разных государств.
 Необходимо отметить, что возможные и несомненные выгоды от унификации правового регулирования противостоят сложнейшей работе по пересмотру значительного числа нормативно-правовых актов национального права. При добросовестной работе изменение гражданско-правовых норм должно влечь за собой изменение гражданского, налогового, таможенного, процессуального законодательства. Нормы Гражданского кодекса Российской Федерации о финансовой аренде (лизинге) (§ 6 гл. 34)[110] в значительной мере базируются на нормах Конвенции. В этой связи не требуется приводить национальные нормы в соответствие с международными. Более того, следует отметить, что правила Конвенции были учтены при подготовке Федерального закона от 29 октября 1998г. №164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (с изм. и доп. от 29 января 2002г.)[111]. Необходимо также подчеркнуть, что указанный закон содержит ряд норм относительно международного лизинга.
 В число самых дискуссионных вопросов, посвященных исследованию лизинга, входит вопрос о его правовой природе. Таким образом, положения Конвенции, регламентирующие понятие и особенности лизинговой сделки, имеют огромное значение для понимания ее сущности.
  Под сделкой финансового лизинга в Конвенции понимается такая сделка, в которой одна сторона (лизингодатель) заключает по спецификации другой стороны (лизингополучателя) договор (договор поставки), в соответствии с которым лизингодатель приобретает комплектное оборудование, средства производства или иное оборудование (оборудование) на условиях, одобренных лизингополучателем в той мере, в которой они затрагивают его интересы, и заключает договор (договор лизинга) с лизингополучателем, предоставляя ему право использовать оборудование взамен на выплату периодических платежей (п. 1 ст. 1).
 Необходимо отметить, что в тексте Конвенции названы характерные черты всякой сделки финансового лизинга. Во-первых, лизингополучатель сам определяет оборудование и выбирает поставщика, в основном не полагаясь на квалификацию и решение лизингодателя. Во-вторых, оборудование приобретается лизингодателем в связи с договором лизинга, причем поставщик должен быть уведомлен об этом. В-третьих, лизинговые платежи, подлежащие оплате по договору лизинга, рассчитываются так, чтобы учесть амортизацию всей или существенной части стоимости оборудования.
 Кроме названных характерных черт договора финансового лизинга в Конвенции специально подчеркивается, что она подлежит применению независимо от того, предоставлено ли лизингополучателю право купить арендованное оборудование. Таким образом, выкуп имущества арендатором не относится к обязательным признакам финансового лизинга.
 Кроме того, согласно Конвенции из круга объектов сделки финансового лизинга исключается оборудование, которое будет использоваться главным образом персоналом лизингополучателя, а также в семейных (домашних) целях. Следовательно, под международным финансовым лизингом понимаются в основном сделки, заключаемые в сфере предпринимательской деятельности.
 Данные положения, как отмечалось выше, важны для понимания правовой природы лизинговых отношений. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что финансовый лизинг представляет собой комбинацию двух взаимосвязанных договоров – договора поставки и договора лизинга. Необходимо подчеркнуть самостоятельность и взаимную обусловленность указанных договоров, т.е. заключение одного договора зависит от заключения другого.
 Нормы Конвенции применяются также и в отношении сублизинга. В данном случае поставщик оборудования считается поставщиком для каждого последующего субарендатора (ст. 2).
 Сфера применения Конвенции определена традиционным способом. Прежде всего, необходимо отметить, что Конвенция применяется в том случае, когда лизингодатель и лизингополучатель имеют места своей деятельности в различных государствах (п. 1 ст. 3). Здесь, по существу, назван критерий, который позволяет считать финансовый лизинг международным с точки зрения Конвенции. Соответственно, если стороны договора лизинга (лизингодатель и лизингополучатель) расположены и имеют места своей деятельности в одном государстве, такой договор не признается международным и не подпадает под действие Конвенции.
 Кроме того, для применения Конвенции необходимо, чтобы сделка финансового лизинга была связана с государствами - членами Конвенции. Такая связь может быть обнаружена в двух случаях: во-первых, государства, в которых имеют места своей деятельности лизингодатель, лизингополучатель, а также поставщик оборудования, являются договаривающимися сторонами (т.е. членами Конвенции); во-вторых, в силу норм международного частного права как соглашение о поставке оборудования, так и лизинговое соглашение подпадают под действие права государства, являющегося членом Конвенции.
 Следует особо подчеркнуть, что при присоединении к Конвенции любому государству разрешается сделать заявление о замене статей 8 (3) и 13 (3) (b) и 13 (4) положениями своего законодательства1.
 Конвенция обеспечивает регулирование прав и обязанностей сторон по договору международного финансового лизинга, а также распределение ответственности между ними путем установления унифицированных правил.
 Согласно Конвенции (ст. 7) вещные права лизингодателя на оборудование защищены от кредиторов лизингополучателя, в том числе в случае его несостоятельности (банкротства) и при наложении такими кредиторами ареста на оборудование, если это не противоречит иным международным соглашениям. Если для действительности таких прав требуется публичное уведомление, то они действительны при соблюдении такого требования.
 Вопрос о том, требуется ли подобное уведомление, должен решаться по праву той страны, которая в соответствии с коллизионными привязками, положениями Конвенции, является применимым. По общему правилу таким правом является право государства, где находится оборудование. В отношении воздушных, морских и иных судов применимым правом является право места их регистрации, а в отношении часто перемещаемого оборудования – государство, где расположено основное предприятие лизингополучателя.
 Центральное место в Конвенции занимает проблема распределения ответственности сторон лизингового соглашения. В соответствии с положениями Конвенции (ст. 8) лизингодатель освобождается от всякой ответственности перед лизингополучателем в отношении оборудования, кроме случаев, когда лизингополучателю причинены убытки вследствие того, что он полагался на опыт и суждение лизингодателя, и вследствие вмешательства последнего в выбор поставщика или спецификаций оборудования.
 Лизингодатель освобождается от ответственности в отношении третьих лиц в случае причинения оборудованием вреда их жизни, здоровью или имуществу.
  В Конвенции также предусмотрена обязанность лизингодателя гарантировать, что спокойное владение лизингополучателя не будет нарушено третьими лицами, имеющими преимущественные права на оборудование, переданное в лизинг. Нарушение этой нормы влечет возложение ответственности на лизингодателя.
 Обязанности лизингополучателя согласно Конвенции (ст. 9) состоят в надлежащем использовании оборудования и содержании его в том состоянии, в котором оно было получено. Вопросы, связанные с износом и модификацией оборудования, должны согласовываться сторонами.
 По истечении срока действия договора лизинга лизингополучатель возвращает оборудование лизингодателю. Исключение составляют случаи, когда лизингополучатель воспользовался предусмотренным договором правом на выкуп этого оборудования либо реализовал право на продолжение лизинга указанного оборудования на последующий период.
 Что касается отношений, вытекающих из договора поставки оборудования, то Конвенция ставит лизингополучателя в положение покупателя, наделяя его всеми правами последнего, в том числе и правом отложить или отменить без согласия лизингодателя поставку оборудования. Напротив, стороны соглашения о поставке (поставщик и лизингодатель) не вправе изменять срок поставки оборудования, который был предварительно одобрен лизингополучателем, без согласия последнего (ст. 11).
 Вопрос о правомочиях лизингодателя и лизингополучателя на уступку ими своих прав, вытекающих из договора лизинга, регламентируется Конвенцией следующим образом: лизингодатель вправе передать или иначе распорядиться всеми или любым из своих прав как в отношении оборудования, так и по договору лизинга. В данном случае передача прав не освобождает лизингодателя от каких-либо его обязанностей по лизинговому соглашению. Лизингополучатель, напротив, не может передать право на использование оборудования или иные права по лизинговому соглашению без согласия лизингодателя и без учета прав третьих лиц (ст. 14).
 В случае нарушения срока поставки оборудования или иного неисполнения или ненадлежащего исполнения соглашения о поставке лизингополучатель наделяется правом требования в отношении как лизингодателя, так и поставщика. В частности, по отношению к лизингодателю лизингополучатель имеет право отказаться от принятия оборудования и расторгнуть лизинговые соглашения. Если же лизингополучатель не расторгает лизинговое соглашение, он может воспользоваться правом отказаться от выплаты арендной платы по договору лизинга до тех пор, пока лизингодатель не возместит ущерб за непоставку оборудования в соответствии с договором поставки. В случае, когда лизингополучатель отказывается от договора лизинга, он вправе требовать от лизингодателя возмещения арендной платы и других сумм, выплаченных авансом.
 Конвенцией (ст. 13) предусмотрены также последствия на случай неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств со стороны лизингополучателя. В данном случае говорится об основной обязанности лизингополучателя по своевременному внесению арендной платы. При невыполнении лизингополучателем данной обязанности лизингодатель вправе требовать взыскания с него задолженности по арендной плате вместе с соответствующими процентами, а также возмещения причиненного ущерба.
 В том случае, когда невыполнение лизингополучателем своих обязательств носит существенный характер, лизингодатель может потребовать предварительной оплаты суммы будущих арендных платежей либо расторжения договора. Если лизингодатель расторгает договор, лизингополучатель должен возвратить ему переданное в лизинг имущество, а также возместить ущерб в сумме, которую лизингодатель получил бы, если бы лизингополучатель исполнил договор лизинга в соответствии с его условиями.
 Таким образом, можно сделать вывод, что при осуществлении лизинговых операций стороны сталкиваются с определенными сложностями финансово-экономического и правового характера. В случае международного лизинга ситуация дополнительно осложняется нахождением сторон в различных государствах, и соответственно, подчинением их разным правовым системам. Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге была призвана снять те сложности, которые могут возникнуть при осуществлении международного лизинга из-за попадания этих операций под многочисленные юрисдикции нескольких стран одновременно. И, следует отметить, с поставленной задачей авторы Конвенции справились успешно.
 Однако о международно-правовом регулировании финансового лизинга сказано далеко не все, есть много спорных и неясных вопросов, что дает почву для размышления и дальнейшего исследования данной проблемы.
 
 Левченко Н.П.
 канд. юрид. наук, федеральный судья Арбитражного суда Московской области
 Голубева А.
 аспирант РПА
 
 Материально-правовые аспекты исполнительного производства
 
 Концепция реформирования органов и учреждений юстиции Российской Федерации, утвержденная постановлением Правительства Российской Федерации от 7 октября 1996 г. № 1177, определяя основные направления деятельности органов и учреждений юстиции с учетом возложенных на них задач, вытекающих из конституционного принципа построения в Российской Федерации правового государства, обозначила необходимость наделения Минюста России полномочиями по исполнению решений, определений и постановлений судов по гражданским делам, приговоров, определений и постановлений судов по уголовным делам в части имущественных взысканий, а также постановлений других органов, которые возложены на судебных исполнителей, состоящих при судах, а также в целях эффективности исполнительного производства с учетом современных требований создания в системе Минюста России института государственных исполнителей (судебных приставов).
 Эти положения Концепции законодатель реализовал в Федеральных законах «Об исполнительном производстве» и «О судебных приставах», вступивших в силу 6 ноября 1997 г., которые наделили судебных приставов–исполнителей правами, необходимыми для принудительного исполнения решений судов и иных органов, что позволило освободить судебную власть от несвойственных ей распорядительных функций.
 Новеллы законодательства об исполнительном производстве породили ряд вопросов о природе правоотношений, возникающих в исполнительном производстве, поскольку на правовое регулирование исполнительного производства распространяются нормы административного права и административного процесса, нормы гражданского процессуального права, а также других отраслей права, например гражданского (при регулировании договорных отношений по реализации арестованного имущества)[112].
 Особый интерес, на наш взгляд, представляют материально-правовые аспекты исполнительного производства.
 Судебный пристав–исполнитель, в силу закона (п. 4 ст. 3 ФЗ «Об исполнительном производстве») осуществляя непосредственное исполнение судебных актов и актов других органов, является основным субъектом правоотношений в исполнительном производстве. Какое же правовое положение ему отводит законодатель?
 Нормативными правовыми актами об исполнительном производстве судебный пристав–исполнитель наделен достаточно широким спектром прав по обращению взыскания на денежные средства, вещи, исключительные и другие имущественные права, ценные бумаги и иное движимое и недвижимое имущество должника, в том числе находящееся у других лиц, путем наложения ареста на это имущество и его реализации.
 Анализируя процесс реализации судебным приставом–исполнителем таких прав, мы наблюдаем некое замещение судебным приставом–исполнителем должника, поскольку в данном случае должник отказывается добровольно исполнить исполнительный документ, и это исполнение за него осуществляется судебным приставом–исполнителем, который является распорядителем принадлежащих должнику прав на имущество, подвергнутое аресту. Такое «вступление в права» не имеет ничего общего с институтами представительства и правопреемства, более того, такого рода отношения ранее не являлись предметом рассмотрения в юридической литературе.
 Подвергнув аресту имущество должника, судебный пристав–исполнитель согласно п. 2 ст. 51 ФЗ «Об исполнительном производстве» объявляет запрет распоряжаться им, а при необходимости – ограничивает права пользования им, изымает и передает на хранение. Ограничив таким образом в правах должника, судебный пристав–исполнитель в целях реализации арестованного имущества самостоятельно вступает в гражданско-правовые отношения, заключая соответствующие договоры хранения, оценки, комиссии, агентирования и др.
 Кроме этого, закон не запрещает судебному приставу–исполнителю, помимо традиционного имущества должника (вещей, денежных средств), обращать взыскание, а следовательно и распоряжаться (осуществлять действия по реализации), имущественными правами должника, которые в силу статьи 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) среди прочего относятся к объектам гражданских прав.
 В последние годы в исполнительном производстве широко применяется обращение взыскания на дебиторскую задолженность, которая представляет собой совокупность имущественных прав (прав требований), принадлежащих должнику как кредитору по неисполненным перед ним денежным обязательствам третьих лиц по оплате фактически поставленных товаров, выполненных работ, оказанных услуг. В данном случае в порядке, предусмотренном статьей 382 ГК РФ, судебный пристав–исполнитель «за должника» передает другому лицу по сделке (продажа на торгах), принадлежащее ему на основании обязательства право (требование), другими словами, уступает требование.
 Эффективным средством воздействия на должника, хотя и малоизученным, представляется обращение взыскание на имущественные права должника на объекты интеллектуальной собственности. Как и в случае с дебиторской задолженностью судебный пристав–исполнитель, реализуя такие имущественные права должника, вправе уступить их другим лицам, причем они могут быть уступлены не полностью и на определенный срок – по лицензионному договору, а также предоставлены одновременно нескольким лицам.
 В рамках исполнительного производства судебным приставом–исполнителем вместе с тем могут быть затронуты принадлежащие должнику право аренды, право требования, обусловленное договорами долевого строительства и др., что также вызывает немалый интерес в рамках рассматриваемой проблемы.
 Кроме того, развитие и совершенствование института исполнительного производства в современных условиях диктует необходимость законодательного регулирования правомочий судебного пристава–исполнителя по осуществлению таких прав добровольно не исполняющего исполнительный документ должника, как заключение договора купли-продажи, регистрация прав на имущество, подлежащее государственной регистрации, реализация (перевод другим лицам с согласия взыскателя) денежного долга должника или его части и др.
 Согласно п. 2 статьи 12 ФЗ «О судебных приставах» судебный пристав–исполнитель наряду с правом арестовывать, изымать, передавать на хранение арестованное имущество наделен правом его реализации. Суммы, полученные от реализации арестованного имущества, зачисляются на счет соответствующего подразделения службы судебных приставов, которые в последующем должны быть выплачены взыскателю.
 В данном случае, на наш взгляд, налицо подпадающее под определение, предусмотренное статьей 307 ГК РФ, обязательство, в силу которого должником является сам судебный пристав–исполнитель, обязанный совершить в пользу взыскателя определенное действие, в частности передать денежные средства. Кроме того, судебный пристав–исполнитель несет ответственность за неисполнение такого обязательства. Так, закон предусматривает, что вред, причиненный судебным приставом–исполнителем подлежит возмещению в соответствии с гражданским законодательством, т.е. взыскатель вправе обратиться в суд с требованием о возмещении ущерба, причиненного «неисполнением судебным приставом–исполнителем денежных обязательств».
 Приведенный краткий анализ, на наш взгляд, говорит о необходимости глубокого изучения материально-правовых аспектов в исполнительном производстве с целью дальнейшего совершенствования этого института и повышения эффективности исполнения, в первую очередь, судебных актов, обеспечивая при этом право граждан Российской Федерации на судебную защиту.
 
 Гаджиев Г.Х.
 аспирант ЮФ ИЭУП РГГУ
 
 К вопросу о необходимости определения понятия вины в договорных отношениях
 
 Что такое вина в договорном праве и существует ли потребность в определении этого понятия? В связи с принятием Гражданского кодекса в 1994 году количество случаев, когда вина является условием применения ответственности в договорных отношениях, сильно сократилось. К таким случаям относится ответственность лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность (как показывает арбитражная практика, наиболее часто это происходит при участии государственных организаций в договорах подряда и поставки, где они выступают заказчиками и покупателями соответственно), ответственность перевозчиков за несохранность груза (Ст. 796 ГК) и еще несколько случаев договорной ответственности.
 Тем не менее, если закон вводит понятие вины, юристам необходимо четко понимать, что это понятие означает и как применять его на практике.

<< Пред.           стр. 5 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу