<< Пред.           стр. 3 (из 4)           След. >>

Список литературы по разделу

  Для анализа межрайонных миграционных связей исчисленные для определенного времени и конкретной территории КИМСы могут быть представлены в табличном виде. Если коэффициенты межрайонных миграционных связей рассчитать по всем возможным для данной территории парам районов, то числа столбцов (районов выхода) и строк (районов вселения) будут равны. Такая таблица представляет квадратную матрицу порядка m (m- равно числу районов выхода и соответственно - районов вселения).
  Особенностью полученной матрицы является то, что ее элементы, расположенные на главной диагонали, проходящей из верхнего левого угла в нижний правый, не несут нагрузки, они лишены смысла, так как район выхода совпадает с районом вселения. В этих клетках могли бы быть расположены показатели, характеризующие внутриобластную миграцию. Поэтому коэффициенты с одинаковыми индексами строк и столбцов при расчетах принимаются в качестве нулевых.
  Данные каждой строки матрицы говорят о различиях в интенсивности миграционных связей i-го района выхода со всеми районами вселения, а данные каждого столбца показывают на различия в интенсивности миграционных связей j-го района вселения со всеми районами выхода (i =1, 2, 3,... , m; j=1, 2, 3,... , m).
  У любой пары районов имеется одна прямая и одна обратная связь. Заданному числу районов будет соответствовать определенное число прямых связей. Эмпирически число связей для любого количества районов подсчитывается следующим образом:
  m n
  1 0
  2 1
  3 3
  ... ...
  7 21
  8 28
  где т - число районов;
  п - число связей.
  Число прямых связей у последующего количества районов равно сумме предыдущего количества районов и соответствующего ему числа связей. Квадратная m-мерная матрица, коэффициенты главной диагонали которой равны нулю, имеет всего (m х m - m) значений. Число ее однородных (прямых или обратных) связей составляет соответственно (m х m - m) : 2. В то же время количество односторонних связей квадратной m-мерной матрицы равно сумме чисел от 1 до m -1. Удвоение этой суммы дает общее число прямых и обратных связей. Информация о миграции населения всех субъектов Российской Федерации (m = 89) позволяет получить, как уже отмечалось, 7832 коэффициентов интенсивности межрайонных миграционных связей, половина из которых прямые, а вторая обратные связи.
  Анализ такой совокупности коэффициентов межрайонных миграционных связей может дать чрезвычайно интересные выводы, необходимые для последующего моделирования миграционных процессов, совершающихся между отдельными районами страны. Разработка достаточно большого массива КИМС дает информационную основу для научного анализа миграционных процессов.
  Для расчета коэффициентов интенсивности межрайонных миграционных связей используется текущая статистика о миграционном движении населения. Чтобы исключить случайности и возможные неточности при характеристике миграционных связей между парами районов, желательно, во-первых, предпочтение отдавать использованию данных о прибывающем населении и, во-вторых, привлекать данные за относительно продолжительный период (3-5 лет). Расчет осуществляется следующим образом. Находят удельные веса всех районов выхода в миграции населения каждого района вселения в отдельности. Одновременно рассчитывают удельные веса каждого района вселения в общей численности населения всех районов за вычетом из нее численности населения того района, для которого осуществляется расчет. Затем первый ряд значений (удельные веса районов в миграции) делят на второй (удельные веса районов в населении). Полученные коэффициенты вносят в таблицу, имеющую для межрайонных связей населения России 89 строк и и столько же столбцов. В этой таблице каждый субъект Федерации имеет свой номер.
  Коэффициенты интенсивности миграционных связей городского населения различных районов России, рассчитанные по данным 1966-1969 гг., опубликованы в "Региональном анализе миграций" (118).
  Наряду о матрицей индексов прямых связей может быть составлена также матрица индексов обратных связей. Возможны два решения: либо, используя статистическую информацию по выбывающему населению, либо поворотом слева направо на 90 градусов матрицы индексов прямых связей. Если построчные значения характеризуют прямые связи, т.е. прибытие в j-й район из всех районов выхода, то значения столбцов выражают обратные связи, т.е. выбытие в i-й район из всех мест вселения. Так, по данным 1966-69 гг. коэффициенты интенсивности межрайонных миграционных связей, помещенные в колонке с номером 01 (Архангельская область), представляли по существу для остальных территорий обратные связи. Для Нижегородской области индекс обратной связи был равен 1,38, для Краснодарского края - 1,51 и т.д. (118)
  Преимущество КИМС по сравнению с другими показателями межрайонных миграций состоит в том, что этот показатель позволяет осуществлять сопоставления миграционных связей не только по графам, т.е. по районам выхода, но и по строкам, т.е. по районам вселения. К началу 70-х годов прошлого столетия на основе суммарной информации за 5 лет (1966-69гг.) о внутрироссийской миграции городского населения была разработана матрица межрайонных миграционных связей для всех областей, краев и автономных республик.
  Трудоемкость расчетов и обширность требуемой информации не сделали КИМСы, несмотря на их полную адекватность и универсальность, достаточно популярными в миграционной проблематике в России. Помимо работ Центра демографии Института социально-политических исследований РАН (в прошлом отдела демографии Института социологии АН СССР РАН), они использовались в советские годы только А.У. Хомр[СК1]ой на Украине. В отличие от этого П.Б. Слейтером (Университет Западной Вирджинии, США) были применены КИМСы для регионального анализа миграции в Шотландии, Франции и США (159). В середине семидесятых годов им были тщательно проанализированы, опубликованные к тому времени, КИМСы по России и показаны любопытные особенности миграционных связей по ее экономическим районам.
  В России в 90-е годы минувшего века был защищен ряд кандидатских диссертаций, авторы которых (Н.В. Мкртчян, Л.Б. Карачурина и В. В. Воробьев) успешно использовали, разработанные ими матрицы коэффициентов межрайонных миграционных связей.
  Анализ коэффициентов межрайонных миграционных связей, рассчитанных для 1966-1969гг., по территориям России (областям, краям и автономным республикам) показывает на значительную амплитуду их колебаний, причем эта амплитуда различна в разных экономических районах. Экстремальные значения КИМС в то время достигали 43 единицы, минимальные -0.02, т.е. отличались более чем в 2 тысячи раз!
  Можно для всей совокупности КИМСов любого района вселения отобрать индексы с максимальными и минимальными значениями, с тем, чтобы выяснить различия в характеристиках районов, связи с которыми сильные и слабые. Очевидно, что потребуется знание географических, природных, демографических и иных особенностей анализируемых районов. Уже простое сопоставление этих особенностей позволит выявить причины, обусловливающие ту или иную интенсивность миграционных связей. Так, анализ КИМСов за шестидесятые годы показывают, с одной стороны, почти полное отсутствие связей между населением ряда районов выхода и вселения (например, между Читинской и Томской областями или Воронежской областью и Марийской АССР), а, с другой, - чрезвычайно сильные связи между некоторыми, чаще всего близкорасположенными районами (например, между Астраханской областью и Калмыцкой АССР или Красноярском краем и Тувинской АССР).
  Распределим вою совокупность КИМС на 5 групп. В первую группу включим коэффициент со значениями до 0,39 включительно. Во вторую группу включим значения от 0,40 до 0,79, в третью - от 0,80 до 1,25, в четвертую - от 1,26 до 2,50 и в пятую - от 2,51 и выше. Назовем соответственно связи каждой группы несущественными, заметными, средними, повышенными и высокими.
  Основная доля коэффициентов (около 2/3) приходится на две первые группы (до 0,80). На долю КИМС со значениями, превышающими 1,25, приходится всего 20 %, а удельный вес коэффициентов интенсивности межрайонных миграционных связей свыше 2,5 составляет менее 9%. Но именно эти миграционные связи определяют общий уровень территориальной подвижности населения. Вследствие природы коэффициентов у 58 территорий из 72 по России того времени сумма всех КИМСов заметно превышает число 71 (сумму коэффициентов одного района). Теоретически допустимо, что сумма коэффициентов равна 71. Но это возможно либо тогда, когда все КИМСы равны единице, либо когда удельные веса больших и меньших коэффициентов, чем единица, взаимно уравновешены. Однако такая ситуация практически маловероятна. Поэтому в зависимости от меры рассеивания коэффициентов их сумма для отдельных территорий достигала 120 (Астраханская область), 118 (Чечено-Ингушская АССР), 110 (Красноярский край) и т.д. Это связано с тем, что каждый район имеет несколько чрезвычайно интенсивных связей, которые заметно увеличивают общую сумму КИМСов. Так, в целом по областям, краям и автономным республикам Российской Федерации насчитывался 171 коэффициент со значением 5 и больше.
  Природа КИМСов представляет огромные аналитические возможности. Даже простой анализ матрицы КИМСов показывает, что наиболее тесные связи между парами территорий существуют в рамках собственных экономических районов (кстати, это может служить одним из критериев для уточнения границ экономических районов или федеральных округов). Ниже приводится сопоставление миграционных связей Архангельской области с территориями, расположенными в Северо-западном экономическом районе. КИМСы для 1966-69гг. разработаны по городскому населению, а для 1994-98гг. - по всему (табл. 3.6.1 )
  Таблица 3.6.1
  Миграционные связи Архангельской области с территориями
  собственного экономического района (значения КИМСов)
 Субъекты Федерации 1966-1969гг. 1994-1998гг. Вологодская область 6.41 9.54 Ленинградская область и Санкт-Петербург 1.60 3.27-2.62 Мурманская область 15.16 8.12 Новгородская область 1.71 2.55 Наиболее тесными оказались оба раза связи с Мурманской и Вологодской областями, расположенными рядом и связанные железнодорожным сообщением. Трудности, переживаемые северными районами, видимо, повлияли на величину связей между Архангельской и Мурманской областями. Но зато возросли миграционные связи с другими, принадлежащими Северо-западному экономическому району, территориями. Скорее всего трудности с передвижением (дороговизна) сократили среднее расстояние между районами выхода и вселения.
  Иная картина наблюдается в другой части России -на Дальнем Востоке, где расстояния миграции, скорее всего, увеличились, так как отсюда население в большей мере выбывает в районы первоначального выхода, чем прибывает сюда. Тем не менее и здесь сохранились наиболее тесные миграционные связи между рядом расположенными районами (табл.3.6.2).
  Таблица 3.6.1
  Миграционные связи Приморья с территориями,
  расположенными вдоль транссибирской магистрали (КИМСы)
  Территории 1966-1969гг. 1994-1998г. Хабаровский край 15.29 8.24 Амурская область 10.42 6.60 Читинская область 2.72 2.01 Бурятия 2.44 1.34 Иркутская область 1.83 1.12
  Как данные за 1966-69гг., так и данные за 1994-98гг. подтвердили закономерность, состоящую в том, что по мере удаления мест вселения от районов выхода миграционные связи ослабевают и к 5-6-ой территории опускаются до единицы.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Глава 4. ПРИЖИВАЕМОСТЬ НОВОСЕЛОВ - ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
  СТАДИЯ МИГРАЦИОННОГО ПРОЦЕССА
 
  4.1. Приживаемость новоселов, ее две стороны
 
  Вселение мигрантов в новый для них район связано с целым рядом демографических, социальных и экономических изменений. Мигранты становятся жителями района вселения, участвуют в воспроизводстве его населения, в освоении природных ресурсов, в развитии экономики и т.д. Мигранты прибывают в новый для них район, обладая опытом и знаниями, приобретенными в районах выхода, имея разветвленные родственные и имущественные связи и др. В новом районе все это или многое из этого надо приобретать. Для них главным в районе вселения является пройти стадию приживаемости. Приживаемость новоселов - это антипод интенсификации миграционной подвижности населения. Это третья, так называемая заключительная стадия миграционного процесса, значение которой в миграционной практике послевоенного времени существенно возросло. Как справедливо подметила Ж.А. Зайончковская, в годы Советской власти в территориальном перераспределении населения акцент с организации переселений переместился на обеспечение высокой приживаемости населения (35)
  Заметим, что в послевоенные годы советского времени заметно снизилась доля общественно-организованных переселений и возросла доля миграций, осуществляемых самостоятельно. В новой России вместе с рыночными преобразованиями и демократизацией общественной жизни, значение организованных форм свелось практически к нулю и в нормальных (в отличие от экстремальных, вынужденных переселений) миграциях почти на сто процентов присутствует добровольное начало.
  Сразу же после войны заметно повысился интерес к изучению этой стадии миграционного процесса, что во многом связано с тем, что во второй половине 50-х - первой половине 60-х годов стали проявляться негативные явления в миграции населения Сибири и Дальнего Востока. Как раз с этого времени началось интенсивное формирование в научных учреждениях СО АН СССР демографических ячеек, проблематика которых охватила также вопросы территориального перераспределения населения, в том числе и приживаемости новоселов (117, 36). В те годы был осуществлен ряд крупных исследований условий и результатов переселений населения в восточные районы и его приживаемости там. По итогам этих исследований был опубликован ряд серьезных работ, в числе которых, классический, с нашей точки зрени, сборник статей "Использование трудовых ресурсов в районах Сибири".
  Однако давая оценку работам по миграции населения, опубликованным в 60-е годы, было бы несправедливо не отметить, что многое в теоретическом и методическом плане при изучении приживаемости новоселов в послевоенные годы было заимствовано из переселенческой литературы не только довоенного, но и дореволюционного времени (3,88,156). Вместе с тем, в послевоенные годы разработка проблем приживаемости новоселов осуществлялась на достаточно высоком научном уровне с учетом исторического изменения социально-экономических условий в СССР. По существу миграция населения рассматривалась уже как многостадийный процесс, завершающая стадия которого наступает с момента вселения мигранта в новый для него район или населенный пункт. С этого времени мигрант становится новоселом, для которого наступает период приживаемости в районе вселения.
  Понятие "приживаемость" относится к такой категории населения, как новосел. Тем не менее рассмотрение этого процесса не может идти вне контекста с такой категорией, как "старожил". Самым общим выражением процесса приживаемости является переход новосела в состав старожилов. Заметим, что термином "приживаемость", как отмечает Ж.А. Зайончковская, были заменены такие его синонимы, как "закрепление", "оседаемость" и т.д. (35). Видимо, речь должна идти скорее не о происшедшей замене, а о восстановлении незаслуженно утраченного термина, причем настолько старого и забытого, что это придало ему даже некоторую свежесть.
  Восстановление термина "приживаемость" связано с воскрешением и таких понятий, как "новосел" и "старожил". Принципиальное значение имело не только восстановление этих понятий, столь обиходных в дореволюционной и довоенной переселенческой литературе, но и введение демографических критериев для их различения. В работах В.И. Переведенцева и Ж.А. Зайончковской целое десятилетие (с первой половины 60-х до первой половины 70-х годов) настойчиво повторяется положение о том, что основная разница между новоселами и старожилами состоит в их разной миграционной подвижности (35,36,95,96). Это положение отмечалось многими исследователями. Было установлено, что в составе населения, выбывающего из того или иного района, преобладают лица, прожившие там менее трех лет, и что интенсивность выбытия у новоселов во много раз выше, чем у старожилов. Так, по данным Ж.А.Зайончковской, среди выбывающего в 60-е годы населения из сибирских городов (Барнаул, Ачинск, Дивногорск и др.) доля лиц, проживших там не более трех лет, колеблется от 47 до 82 % (35.с.76). Интенсивность оттока лиц, проживших в Ачинске, Назарово и Дзержинске менее трех лет, втрое выше, чем у остального населения (36). Обследование, проведенное в начале 60-х годов, как отмечает П.М.Кузовлев, показало, что среди выбывающих из Средне-Обского нефтегазового района лиц, проработавших там не более года, было 69 %, а из Урало-Обского района - 61 % (20.с.177). Более крупное обследование населения, выбывшего из Сибири и Дальнего Востока к началу 70-х годов, выявило, по данным Е.В.Касимовского, что среди них было проживших менее трех лет свыше половины, причем каждый четвертый прожил менее года (90.с.320). Более оптимистические данные по этому же обследованию приводят В.В. Оникиенко и В.А. Поповкин. Среди мигрантов, прибывших на Украину из Сибири и Дальнего Востока, на долю тех, кто прожил там до трех лет, приходится 28,3 % (89.с.88). Наконец, можно сослаться на исследование, проведенное в пяти областях и краях Дальнего Востока во второй половине 60-х годов. Это исследование показало, что интенсивность миграции у лиц, проживших в месте вселения до пяти лет, выше, чем у населения, прожившего более пяти лет, в 6-7 раз(118. с.53-54).
  Таким образом, новоселы и старожилы, существенно отличаясь интенсивностью миграции, представляют собой два структурных элемента генетического состава населения, третий элемент которого - местные уроженцы. С учетом этих групп населения в любом районе, открытом для внешнего миграционного обмена, может быть выделена такая его важнейшая часть, как постоянные жители. Не останавливаясь здесь на аргументации понятия постоянного населения, лишь повторим, что оно включает: во-первых, коренное население района вселения, веками обитавшее там, исторически адаптировавшееся к местным условиям и связавшее свой хозяйственный уклад с природными условиями данной местности; во-вторых, взрослое население из числа местных уроженцев всех поколений и их детей т.е. групп населения, имеющих в данном районе разветвленные родственные и имущественные связи, адаптировавшихся к местным условиям и потерявшим связи с районами первоначального выхода своих предков; в-третьих, приезжее население из других районов и их дети, если они прожили в районе вселения определенный срок, в течение которого завершился процесс их приживаемости, что выражается в конечном счете в том, что их миграционная подвижность такой же, как и у местных уроженцев.
  Следоваттельно, приживаемость - это та часть миграционного процесса, начало которой в превращении мигранта в новосела, а конец - в переходе новосела в состав старожилов. Понятие "приживаемость" характеризует вполне определенное социальное явление. Этот термин - порождение русского переселенческого движения. Его появление, по-видимому, относится к концу ХIХ - началу ХХ века. Не случайно поэтому термин "приживаемость" не имеет синонимов в западноевропейских языках, или, как отмечает Э.Б.Алаев, - это термин без иноязычных аналогов (5). В какой-то мере ему созвучен глагол install (англ.), означающий поселиться, обосноваться, водвориться. Вероятно, вследствие этого в западноевропейской литературе процесс приживаемости стал характеризоваться термином "адаптация".
  В отечественной литературе как в прошлом, так и в настоящее время иногда процесс приживаемости смешивается с другими явлениями. Порой приживаемость новоселов приравнивается к территориальному перераспределению населения. Между тем ни разность между вселившимися и выехавшими из данного района (18), ни отношение обратных переселенцев к прямым (107) не могут характеризовать процесс приживаемости новоселов.
  Вместо термина "приживаемость" для выражения сущности процесса перехода новоселов в состав старожилов порой применяют термин адаптация (81). Трудно сказать, что здесь сыграло большую роль: или использование термина адаптация для характеристики процесса приживаемости в зарубежной литературе, или широкое применение этого термина в отечественной науке для выражения приспособления в биологических процессах, т.е. приспособления организма к условиям существования. Между тем очевидно, что понятия приживаемость и адаптация различны, так как различны те явления, которые они адекватно отражают.
  По нашему мнению, основное различие между этими терминами состоит в том же, в чем целое отличается от части. В.И.Переведенцев уже в середине 60-х годов заметил, что процесс "приживания" новоселов в местах вселения включает в себя все стороны адаптации переселенцев к условиям жизни в новых местах (96). Многократно это положение подчеркивает Ж.А. Зайончковская. По ее мнению, приживаемость невозможна без адаптации, понятия эти неоднозначны, в основе приживаемости лежит адаптация (35).
  Приживаемость - это явление, характеризующее переход новосела в состав старожилов и, стало быть, постоянного населения района вселения. Это не только процесс приспособления человека к новым условиям жизни, но и приспособление условий жизни к потребностям человека, или, как отмечает Е.М. Кокорев, "приживаемость - объективный социальный процесс изменения сложившегося образа жизни посредством совершенствования новой социальной среды через социальную деятельность, формирующую потребности, отвечающие целям гармоничного развития" (153.с.69). Эту формулировку с небольшими уточнениями он повторяет и в более поздней работе (47.с.70-71).
  В отличие от этого адаптация - процесс приспособления человека к новым для него условиям жизни. Причем активность этого процесса всецело находится на стороне субъекта. Естественно, что приспособление к новым условиям двойственно по своей природе, как двойственна и природа человека. С одной стороны, это приспособление человека как живого существа, а с другой - как личности, социального феномена. И в этом смысле адаптацию можно разделить на социальную и биологическую, как среду обитания можно разделить на социальную и естественную. Такое деление, бесспорно, условно, ибо биологическая адаптация во многом зависит от социальных условий, а социальная адаптация не исключает биологических особенностей человека. Но любая условность подчеркивает не сущностную однозначность разных явлений, а лишь подвижный характер разделяющих их границ. Поэтому с полным основанием можно противопоставлять биологическую и социальную приспособляемость человека в новых условиях его обитания.
  В структурном отношении приживаемость включает в себя два основных компонента, первым из которых является адаптация. В свою очередь процесс адаптации имеет многосторонний характер. Выделение двух ее форм (социальной и биологической) представляет собой лишь исходный момент анализа. Интересы управления этим процессом требуют расчленения адаптации на более дробные элементы.
  В литературе, в том числе по миграции населения, встречаются разные классификации видов адаптации населения. Так, В.И. Переведенцев отмечал, что адаптация - это приспособление к природным, экономическим, этнографическим, демографическим и прочим социальным условиям; позднее он ее свел к трем видам - физиологической, экономической и социальной (95,96). По нашему мнению, любое расчленение явления на части по качественным признакам, или любая классификация должна носить предметный характер, т.е. учитывать природу явления. Однако адаптацию часто рассматривают не относительно конкретного явления, а как процесс всеобщий, характерный для любого перемещения. Так, В.М. Моисеенко, анализируя миграцию сельских жителей в крупный город, выделяет два вида адаптации: производственную, с помощью которой реализуется экономическая функция миграции, и социально-бытовую (138.с.189). Но производственная адаптация, в том числе и ее основа - профессиональная необходима во всех случаях, когда меняется место работы, даже если место жительства остается прежним, а социально-бытовая адаптация наступает всякий раз, когда меняется место жительства, независимо от того, меняется или нет населенный пункт.
  Именно поэтому должна рассматриваться не адаптация вообще, а адаптация мигрантов в местах вселения. Не конструктивный характер классификаций адаптации объясняется забвением этого важнейшего методологического принципа. Не может быть классификации адаптации вообще; она может быть для мигрантов, для новых рабочих на производстве, для поступающих в учебные заведения, для новобранцев и т.д.
  Адаптационные процессы мигрантов зависят от того, из каких мест и в какие места они переселяются. Возможны четыре наиболее общих варианта переселений. Во-первых, мигрант может перемещаться внутри данной местности из одного населенного пункта в другой, идентичный по социально-экономическому статусу (например, из села в село в рамках одного и того же административного района или области). Во-вторых, мигрант, не меняя статуса населенного пункта, вселяется в новую для него местность, отличающуюся от прежней своими природными условиями и географическим положением (например, мигрант следует с Северного Кавказа на Дальний Восток). В-третьих, переселение происходит в рамках той же местности, но в населенный пункт другого по социально-экономическому значению статуса (например, внутри той же области из села в город). Наконец, в-четвертых, место вселения находится в другом районе, отличном своими природно-географическими условиями, и является населенным пунктом иного социально-экономического статуса (например, из смоленского села в сибирский город).
  Этим четырем вариантам переселений соответствуют всего три различных по природе адаптационных процесса. Другие адаптационные процессы при всей их значимости никакого отношения к адаптации мигрантов не имеют. Например, профессиональная или более широко - производственная адаптация необходима всюду, где происходит смена места работы.
  Рассматривая три адаптационных процесса, присущих только новоселам, мы не ставили перед собой задачи обосновать наиболее приемлемые для них термины, а ограничились описанием этих самостоятельных элементов адаптации новоселов.
  Первым наиболее общим адаптационным процессом, не зависящим от того, меняется или нет район вселения мигранта или социально-экономический статус населенного пункта, является приспособление новосела к новой социально-демографической среде того места, куда вселяется мигрант. Этот вид адаптации носит двусторонний характер. С одной стороны, происходит процесс приспособления к новой социально-демографической среде, установление новых родственных связей, знакомств и т.д. С другой - постепенное ослабевание старых родственных, земляческих, имущественных и иных связей. Причем в первое время новые связи возникают наряду с сохранением старых. Так, по данным В.М. Моисеенко, среди обследованных мигрантов, занятых в текстильном производстве в Москве, 98,6 % сохраняли связи с местами выхода, но 82,2 % - имели уже и новые связи (138.с.193-194). Необходимость этого вида адаптации очень точно чувствовали переселенческие органы Советского государства в довоенные годы, как и переселенческие органы дореволюционной России. В 30-е годы в практике сельскохозяйственного переселения в новые районы направляли целые колхозов или их бригады. Были распространены такие общественные институты, как ходаки, землячество. В послевоенных советских условиях это были поездки на новостройки комсомольско-молодежных отрядов и т.д. Коллективные переселения не только в меньшей мере разрывают родственные, земляческие и иные социальные связи, но и в определенной степени переносят социально-демографические связи и отношения из районов выхода в места вселения мигрантов. Заметим, что в современных условиях России компактные (по сути земляческие) формы расселения вынужденных мигрантов, в своей основе русских или русскоговорящих, были бы весьма эффективными, если бы не негативное отношение к ним со стороны жителей районов вселения, часто искусственно разжигаемое местной администрацией и различными общественными движениями.
  Необходимость другого вида адаптации обусловлена тем, что наряду со сменой места жительства меняется и социально-экономический статус населенных мест. Подобная адаптация необходима при переселении из небольших городских поселений в большие по людности города, например, из поселков городского типа в большой или средний город; тем более она неизбежна при вселении сельского мигранта в город. Различия в образе жизни городских и сельских жителей затрудняют адаптационный процесс. Сельский житель, попав в город, должен отказаться от многих привычных поступков и приспособиться к новым видам поведения. В городе он сталкивается с иным ритмом жизни, иными отношениями живущих по соседству, их различными производственными интересами, иной системой домашнего хозяйства. Трудности адаптации состоят также в различиях уровней и структуры социализации личности.
  В исследованиях в определенной степени наиболее разработанным оказался вопрос адаптации сельских жителей в городах. Т.И. Заславской и ее коллегами на основе эмпирических исследований, проведенных в сибирском селе, было установлено, что сельский мигрант, попадая в новую городскую среду, проходит сложный процесс адаптации, органически взаимодействующий с процессом социального развития. Эти процессы проявляются в социальном продвижении сельских жителей в городах, в повышении их культурного уровня, изменении образа жизни и т.д. В других исследованиях миграции сельских жителей также, рассматривалось социальное развитие с вкраплениями в него адаптационных элементов. Так, В.И. Староверов отмечает, что адаптация сельских мигрантов в городах сопровождается непринятием некоторых сторон городского образа жизни (131,10). Основное место в его работе занимает, однако, не анализ адаптации, а развитие социальных характеристик сельских жителей в городе.
  По нашему мнению, при рассмотрении эволюции образа жизни сельских жителей, переехавших в города, надо выделять два процесса: их адаптацию к новой социальной среде и их социальное развитие. Хотя оба процесса протекают взаимосвязано, но один может проходить и без другого. Причем социальное развитие сельского населения, достижение им уровня социального развития горожанина не обязательно предполагает миграцию из села в город.
  Третий вид адаптации возникает, когда процесс переселения осуществляется между районами с различными природными условиями и географическим положением. Этот вид адаптации обычно называют биологическим или медико-биологическим приспособлением. Это не совсем точно. Адаптация новоселов в новых районах имеет две стороны: приспособление к природной среде и приспособление к географическому положению. В первом случае адаптация носит медико-биологический характер. Она протекает в форме акклиматизации, биохимического приспособления, естественной иммунизации и т.д. Приспособление организма к природной среде различно по времени не только в зависимости от районов вселения, но и от того, из каких местностей прибыли мигранты. Видимо, продолжительность медико-биологической адаптации связана с дифференциацией природных условий районов выхода и мест вселения мигрантов. Кроме того, имеется предположение, что существуют разные по характеру адаптации типы людей. Высказываются догадки, что некоторые формы медико-биологической адаптации захватывают и последующие поколения мигрантов.
  Адаптация к географическому положению района вселения по своей сути социально-психологическая. Она особенно болезненно протекает в транспортно изолированных районах, например, в районах Крайнего Севера. Так. для населения Магаданской, Камчатской и ряда других районов страны представляются как "материк". Большинство мигрантов, проживающих в этих областях, обычно предполагают после окончания очередного договора возвратиться в место первоначального жительства. Но, как правило, такое психологическое состояние длится много лет. Трудности адаптации к географическому положению удаленных районов придавали и придают иногда в современных условиях переселениям своего рода этапность, волнообразный характер, т.е. то, что В.В. Покшишевский назвал "ползучей миграцией". Адаптация в новых природно-географических условиях в наибольшей мере изучена в районах Сибири и Севера. Новый импульс изучения этой проблемы дало строительство БАМа, освоение нефтегазоносных месторождений в Западной Сибири и др.
  Все виды адаптации являются необходимым условием приживаемости новоселов в новых местах вселения, поскольку на их жизнедеятельность влияет весь комплекс условий - естественных и социальных. Поэтому адаптация происходит к специфическим элементам комплекса условий и образа жизни населения. Специфика состоит не только в природной среде и местоположении территории, но и в обычаях и традициях проживающего на ней населения, времени освоения местности и уровне освоенности, характере расселения и производственной специализации, в общей культуре населения, его демографическом поведении. Так, известно, что репродуктивное поведение новоселов в местах вселения эволюционирует в направлении репродуктивного поведения постоянных жителей данной местности. Этим объяснялся, например, тот факт, что у русского населения, проживающего в Средней Азии, уровень рождаемости был выше, чем у населения России, но ниже, чем у коренных жителей среднеазиатских республик. В интересном исследовании эволюции репродуктивного поведения мигрантов, выполненном Л.М. Давтяном по Еревану, было установлено, что "для перехода от одного режима плодовитости переселившихся в город женщин к другому, соответствующему новым экономическим и бытовым условиям, требуется приблизительно 8-10 лет" (106.с.99 ).
  Адаптация новоселов к различным компонентам условий и образа жизни населения в районах вселения протекает неравномерно. В некоторых своих формах она завершается быстро, особенно если различия тех или иных компонентов условий и образа жизни невелики в местах выхода и районах вселения мигрантов или в последних лучше, чем в первых, в других формах - это достаточно длительный процесс. Порой он продолжается после того, как новосел уже стал старожилом. Последнее объясняется тем, что у приживаемости помимо адаптационного процесса, т.е. активного приспособления субъекта к объективным условиям жизни, имеется и другая сторона - приспособление этих условий к своим потребностям (119.с.111). Этот процесс часто бывает более важным для приживаемости новосела. Известно, например, что интенсивность оттока населения выше там, где в его составе больше доля новоселов. Но в ряде местностей такой зависимости нет. Уровень приживаемости новоселов там по истечении 10-11 лет пребывания в 2-3 раза выше, чем в других районах. Ответ заключается, видимо, в соответствии материальных условий мест вселения потребностям вселяющегося населения.
  Приспособление материальных условий к своим потребностям переселенческая литература в прошлом называла "обустройством новоселов". В этот термин вкладывалось вполне определенное содержание, состоящее в том, что комплекс условий жизни на новом месте у новоселов становится таким же, как и у старожилов, причем лучшим, чем в местах выхода мигрантов. В прошлом на обустройство переселенцев в местах вселения в случае их организованных перемещений и царским правительством, и советским государством предоставлялись определенные ресурсы. К их числу относились ссуды, безвозвратные пособия, оплата расходов на проезд и провоз имущества. Помощь, оказываемая государством, распространяется на жилищное обустройство, приобретение скота и т.д.
  Обустройство - это процесс достижения новоселами уровня благосостояния старожилов. По мнению Ж.А. Зайончковской, условия жизни новоселов делятся на две группы: не зависящие от времени проживания на новом месте и меняющиеся по мере отдаления от даты вселения (35). Правда, иногда возможно, что для обустройства не требуется сколько-нибудь значительного времени. Это видимо, когда новосел получает на новом месте все необходимые условия: работу, жилье и другие материальные компоненты его благосостояния. Но это частный случай. Как правило, для обустройства необходимо время, которое по продолжительности может быть большим или меньшим, чем время, нужное для адаптации, без которой приживаемость так же недостижима, как и без обустройства.
  Итак, и адаптация, и обустройство представляют собой взаимодействие субъективного и объективного, но адаптация - это приспособление субъекта к объективным условиям окружающей среды, а обустройство - перестройка внешних условий в соответствии с потребностями субъекта. Лишь сочетание двух этих сторон ведет к завершению процесса приживаемости. И в дореволюционной литературе, и в литературе 20-х годов отмечалось, что для перехода новосела в состав старожильческого населения требовалось 8-10 лет. За этот срок новосел достигал хозяйственной обеспеченности старожилов и, видимо, по основным компонентам адаптировался в новой для него естественной и социальной среде.
  Наши исследования, проведенные на Дальнем Востоке в районах с крайне отличными условиями жизни населения (Сахалин, Камчатка, Приморье, Приамурье) в 60-е годы, показали, что там повсеместно срок приживаемости новоселов (выходцев из разных районов страны) также близок к 10 годам (118).. Переход новоселов в состав постоянных жителей определялся по уровню их миграционной подвижности. Этот критерий получил обоснование в литературе в 60 - 70-е годы (98). Именно он свидетельствует, что у новоселов уровень благосостояния достиг показателей старожилов и что они прошли необходимый процесс адаптации по социально-демографическому и территориально-географическому компонентам. Очевидно, что различные виды адаптации, как и различные элементы обустройства, могут не совпадать по срокам. Но осуществление решающих для новосела перемен все же происходит в близкие сроки, хотя и различные в разных районах вселения. В частности, приживаемость в Восточной Сибири выходцев из Западной Сибири и Северного Кавказа, конечно же, будет различной, иной она будет у выходцев из города и из села. Если говорить не на индивидуальном уровне, а на уровне определенной совокупности новоселов, то их приживаемость будет зависеть от образовательного, возрастного, семейного и иного состава.
  В литературе в конце ХХв. высказывались и другие точки зрения. Так, Е.Д. Малинин и А.К. Ушаков считают, что срок приживаемости новоселов на Тюменском севере 4 года (66.с.101). Ж.А.Зайончковская в исследовании по Ачинску, Назарово и Дзержинску пришла к выводу, что срок приживаемости новоселов - 5 лет (98.с.50З). По мнению некоторых других исследователей, срок приживаемости новоселов составляет 3-5 лет (134.с.21, 5.с.203). Однако более обоснованной и притом расчетами представляется точка зрения В.М. Моисеенко. Используя данные переписей населения 1926 и 1979 гг., она выявила, что граница перехода новоселов в состав постоянного населения как в прошлом, так и в настоящее время составляет примерно 10 лет (81. с.74).
  Конечно, 10 лет - это, видимо, та средняя, вокруг которой колеблются сроки приживаемости новоселов в разных районах вселения. Эти сроки могут колебаться также в зависимости от того, из каких мест прибывают мигранты, происходит ли смена поселенного статуса, различны ли структуры мигрантов и населения районов вселения и т.д. Но говорить о том, что срок приживаемости новоселов может быть меньше в 2-3 раза, вряд ли правомерно.
  Другое дело - повышение уровня приживаемости, т.е. увеличение доли тех лиц, которые остаются в районе вселения спустя 8-10 или 10-12 лет. И здесь как раз наблюдаются огромные территориальные различия. Так, доля лиц, оставшихся спустя 10-11 лет из числа вселившихся в городские поселения областей, краев и автономных республик Российской Федерации в 1968-1969 гг., колеблется от 1/5 до 4/5. Например, в Московской и Калужской областях эта доля в 1970г. была выше, чем в Ивановской и Сахалинской, примерно в четыре раза. Многими исследованиями показано, что в городах выходцы из сел лучше приживаются, чем выходцы из других городов, что выходцы из населенных пунктов своих областей имеют более высокую приживаемость, чем выходцы из других областей. У семейных приживаемость выше, чем у одиночек и т.д.(35, 66, 90, 98).
  Итак, приживаемость новоселов характеризуется большим территориальным разнообразием. Она зависит от географической структуры миграционных связей, различий в природно-географических средах и поселенных статусах, направлений миграционных потоков, состава мигрантов, условий обустройства их на новых местах и т.д.
 
  4.2. Миграции - источник демографической
  динамики и воспроизводства населения
 
  Для страны в целом в том случае, если она - система, закрытая для внешних миграционных процессов (бывший Советский Союз), единственным источником роста численности населения и формирования его возрастно-половой структуры является естественное движение. Иное дело - движение населения в стране и ее районах, выступающих как системы, открытые для миграционных процессов. Здесь также население возрастает, прежде всего, за счет естественного движения. Этот источник является весьма устойчивым, что связано с тем, что естественное движение в значительно меньшей степени, чем миграция населения, зависит от экономической политики, осуществляемой в стране или в том или ином районе. Обычно уровни естественного прироста определяются длительно действующими факторами, изменяются постепенно и притом продолжительное время в одном и том же направлении.
  Другим источником движения населения отдельных районов и страны как открытой системы является миграция. Влияние этого источника на изменение численности населения своеобразно. При известной устойчивости общих размеров прибытия и выбытия результаты миграции могут меняться в течение нескольких лет в разных направлениях (от отрицательного до положительного) и в широком диапазоне значений, причем сальдо миграции населения не зависит от валового оборота, т.е. ее общего объема. Оценка роли естественного и миграционного приростов в увеличении численности населения может быть сделана двумя методами. Первый из них состоит в исчислении результатов естественного движения и миграции по данным текущей статистики. Хотя учет того и другого не совсем точен, тем не менее, показатели естественного движения более достоверны, чем показатели миграции населения. В шестидесятые годы статистический учет миграционного движения населения был значительно улучшен. Но в девяностые годы точность его заметно упала. Поэтому ныне как никогда, остается актуальной задача повышения уровня достоверности учета миграции населения.
  В прошлом, по мнению П.Г. Подьячих, основной недостаток учета миграции населения состоял в отсутствии его полноты. Причины неполной регистрации мигрантов он видел в том, что выбывающее население порой не оформляло выписку; иногда происходило самовольное строительство домов, жители которых по закону не могли быть прописаны; отсутствовала прописка и выписка военнослужащих; плохо велись домовые книги; не было сплошной паспортизации в сельской местности (106.с.124). Неточность учета связана и с тем, что порой фактический выезд не совпадает с планируемым. В литературе отмечалось, что записи о выбывающем населении искажают общую картину миграции.
  Другой метод состоит в том, что миграционный прирост исчисляется как разность между общим и естественным приростами. Доводы в пользу этого метода сводятся к тому, что миграции учитываются много хуже, чем естественное движение. Для определения миграционного прироста таким путем необходимы данные о численности населения на две даты и сведения о естественном движении в период между этими датами. Когда речь идет о межпереписном периоде, то сомнения в обоснованности такого приема отпадают. Требуется лишь соблюдение двух условий: чтобы население по своему составу в обеих переписях учитывалось одинаково и чтобы границы территории оставались неизменными.
  Однако, когда период исследования не совпадает с межпереписным и численность населения принимается по текущим оценкам, на величине общего прироста сказываются все недостатки, свойственные учету миграции населения, так как вначале, исходя из естественного и миграционного приростов определяется общий прирост населения, а затем, вычитая из него естественный прирост, находят все тот же миграционный прирост. Трудно сказать, какой из двух методов точнее, скорее, как говорил И.В. Сталии, оба хуже, т.е.не точны.
  Конечно имеющиеся неточности в расчетах количества мигрантов, перемещающихся по стране, мало значат для демографической динамики. Абсолютные размеры переселений и их доля в общем увеличении численности населения даже заселяемых районов в сравнительно длительный период до наступления периода депопуляции всегда много меньше, чем естественный прирост. Вместе с тем, действительная роль переселений в формировании населения той или иной территории не может характеризоваться их абсолютными размерами. Значение переселений много больше, чем их доля в численности населения и в общем приросте. Это объясняется тем, что миграция увеличивает показатели естественного прироста населения. Сами переселенцы становятся субъектами естественного воспроизводства. Причем, в относительно длительный период именно на долю переселенцев приходится преобладающая часть естественного прироста, если, конечно, значение переселений сравнительно велико.
  Для оценки роли естественного и миграционного движения в росте населения районов интенсивного хозяйственного освоения за сравнительно длительное время, необходимо разложить естественный прирост на составные части. Для этого надо провести серию расчетов, суть которых сводится к следующему:
  Для данного момента времени численность населения конкретного района может быть представлена как конечная величина. Обозначим конечное население как Sk
  Тогда:
  Sk - Sn+ М + Е где:
  Sn - население, проживающее в районе к началу изучаемого периода;
 М - суммарный миграционный прирост населения за рассматриваемый период;
 Е - естественный прирост, относящийся ко всему населению, за весь период.
  Но естественный прирост состоит из двух частей: естественного прироста, относящегося к населению, проживавшему в районе к началу изучаемого периода, и его потомству, а также естественного прироста, приходящегося на мигрантов разных лет вселения.
  Обозначим первый Еs и второй Еm. Тогда
  Е= Еs+ Еm.
  Е не может быть разделен на две равные части не только потому, что значения миграционного прироста и начального населения не совпадают ни абсолютно, ни во времени, но и вследствие неравнозначности показателей естественного прироста у проживавшего в районе населения и у приезжих, т.е. мигрантов. Коэффициент общего естественного прироста у приезжего населения выше, чем у жителей заселяемого района, что объясняется своеобразием их половозрастной структуры (табл. 4.2.1).
 
  Таблица 4.2.1
  Возрастная структура населения РФ и мигрантов по прибытию
  ( 2000г., в %)
  0-19 20-29 30-39 40-49 50-59 60 и старше Население РФ 25.8 14.6 14.3 16.6 10.0 18.7 Мигранты 30.6 27.4 14.1 10.7 6.0 11.2 В миграциях, как уже отмечалось, участвуют лица сравнительно молодых возрастных групп. Как видно из таблицы 3.4.1, их в группе 20-29 лет почти вдвое больше, чем в населении России. Наоборот, доля лиц в возрасте старше 60 лет среди мигрантов меньше, чем в населении в 1.7 раза. Собственно с эти связано то, что в населении заселяемых районов крайне низкую долю составляют лица пенсионных и предпенсионных возрастов. Так, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке на долю лиц 40 лет и старше к началу семидесятых годов приходилось меньше 1/4 всего населения (тогда как в центральных районах России - 1/3). К началу 2000г. доля лиц трудоспособного возраста в целом по стране составляла 59.3%, а на Дальнем Востоке - 64.1, в т.ч. в Камчатской и Магаданской областях - даже 69-70%. При доле лиц старше трудоспособного возраста по России в 20.7%, в Ханты-Мансийском округе она составляла 7.3 и Ямало-Ненецком округе 5.7%.
  Различия в показателях естественного прироста приезжего и местного населения обусловливаются не только своеобразием возрастных структур, хотя эта причина, по-видимому, главная. Другой причиной является сам факт переселения. Однако относительно влияния на естественное движение миграционных процессов среди демографов существуют различные точки зрения. Одни считают, что режим воспроизводства мигрантов адекватен демографической обстановке только районов выхода (57). По мнению других, на режиме воспроизводства переселенцев сказываются условия как районов выхода, так и мест вселения. В ряде работ утверждается, что миграции ведут к снижению рождаемости, показатели которой у приезжего населения ниже, чем у местного (55). Для северных районов России такой вывод вполне допустим. Дело в том, что в эти районы многие приезжают (как они сами считают) на время. И чтобы сократить срок пребывания в северных районах, мигранты ограничивают себя не только в материальных расходах, но и в реализации семейных планов.
  Высказываются и противоположные взгляды. В частности, обследования, проведенные в Ереване, свидетельствуют, что у женщин в возрасте 25-29 лет в первые 5 лет после вселения в город примерно в 1,5 раза выше брачная плодовитость, чем у женщин, постоянно живущих в городе (106.с.99). Такое положение можно объяснить тем, что рождаемость у женщин, проживающих в сельской местности и небольших городских поселениях, выше, чем у женщин крупных городов, которые, кстати говоря, и меньше участвуют в миграциях.
  Для вселившегося населения характерна не только повышенная рождаемость, но и пониженная смертность. "При переселениях, - писал М. В. Птуха, - имеет место известный естественный подбор. Люди, переселяющиеся в поисках заработка в город, имеют в среднем большую жизнеспособность, чем те, которые остаются в деревне..." (109.с.281). В советские годы условия организации переселений исключали из миграций больных и инвалидов. Что происходит в настоящее время трудно сказать. Исследований влияния миграции на режим воспроизводства населения практически не проводится. Поэтому трудно сказать, в каком направлении происходит это влияние. Поэтому при расчетах приходится принимать во внимание лишь различия половозрастной структуры мигрантов и местного населения.
  Для распределения Е на составные части могут быть использованы следующие формулы, основанные на применении сложных процентов:
  Es=
  Где:
  - среднее для всего периода население, проживавшее в данном районе, без миграционного и естественного приростов;
 М-среднее для всего периода значение миграционного прироста;
 - средний показатель естественного прироста населения, проживавшего в районе до начала периода;
 -средний показатель естественного прироста населения, вселившегося в данный район;
 i-число лет в периоде.
  В этих формулах все значения оказываются неизвестными. Поэтому чтобы отыскать Еs и Еm, нужно вначале найти средние численности приезжего и проживающего в районе населения, а затем исчислить их средние показатели естественного прироста.
  Средняя численность населения, проживавшего в районе (без учета естественного и миграционного приростов), равняется по существу начальной его численности (). Сложнее исчислить среднюю величину миграционного прироста. Если в начальный период переселения были более интенсивны, чем в последующие годы, то применение простой средней приведет к занижению расчетной величины. Если же основная часть переселений приходится на конец периода, то это завысит среднее значение миграционного прироста. Переселения могут носить и равномерный характер, что упрощает определение средней величины.
  Средний миграционный прирост можно исчислить как общую среднюю из частных средних, рассчитанных для определенных отрезков времени:
 
  где:
  n - количество периодов заселения. Частная средняя определяется как сумма миграционного прироста за предшествующие периоды и одна вторая часть миграционного прироста за искомый период.
 
  где:
  - средний миграционный прирост для i-го периода заселения(i= 1, 2, 3,..., n);
  mi -весь миграционный прирост i-го периода заселения.
 Заменяя , их развернутыми значениями, получаем:
 
  Теперь необходимо исчислить средние показатели естественного прироста ( и ). Они могут быть определены по формуле преобразованной средней арифметической взвешенной:
  поскольку Vm +Vs=1, то
  где:
  Vs - удельный вес средней численности населения, проживавшего в данном районе до исследуемого периода;
 Vm -удельный вес среднего миграционного прироста;
 -средний фактический для всего периода показатель естественного прироста населения данного района.
  Для расчета воспользуемся следующей формулой:
 
  После преобразования этой формулы получим
  где:
  S0 =Sn +
  Подставляя значения в формулу, получим средний фактический показатель естественного прироста. Теперь неизвестными остаются лишь и .
  Для определения могут быть использованы два метода. Прежде всего можно допустить, что у жителей исследуемого района показатели естественного прироста примерно такие же, как и средние по стране. В данном случае использование средних показателей оправдано тем, что на их уровне сказываются как пониженный прирост населения в районах выхода, так и повышенный - в районах вселения.
  О допустимости предлагаемого метода при анализе движения населения говорит характер динамики естественного прироста и переселений. Показатели естественного прироста в заселяемых районах обычно выше средних по стране в периоды массовых переселений и равняются им, когда роль миграционного прироста несущественна.
  Но возможен и другой подход. Он состоит в расчете общих показателей рождаемости и смертности приезжего населения на основе использования для этих целей повозрастных коэффициентов естественного движения местного населения и возрастной структуры приезжих.
  Анализ можно продолжить в направлении оценки естественного прироста, приходящегося на последующие поколения как населения, проживающего в районе до определенного года, так и лиц, вселившихся в изучаемый период. Для этого пригодны такие формулы:
  ;
 
  где:
  -естественный прирост населения, проживавшего до начала периода заселения в данном районе;
  - естественный прирост, приходящийся на последующие поколения населения, проживавшего в данном районе;
  -естественный прирост, приходящийся на среднюю численность переселенцев, без учета их потомства;
  -естественный прирост, приходящийся на последующие поколения населения, вселившегося в данный район.
  Рассмотренными выше методами может быть определено действительное значение переселений в росте населения того иди иного района. Расчеты показывают, что роль миграции в движении населения, например, восточных районов много больше, чем абсолютные значения ее сальдо, так как на долю переселенцев приходится существенная часть естественного прироста. Например, в общем приросте населения Дальнего Востока (без Якутии) с 1920 по 1970 г. на долю переселенцев и их потомства приходилось почти 2/3, хотя общий миграционный прирост едва составлял 1/4 часть всего населения района. (118) В 90-е годы миграционный прирост в России (преимущественно мигранты из государств постсоветского пространства) составил свыше 3.3 млн. человек. Н.В. Тарасовой сделана оценка, приходящегося на их счет числа уже рожденных в России детей. Вклад внешней миграции в рождаемость населения России в девяностые годы составил примерно 50 тыс. человек.
 
  4.3.Колонизация как процесс освоения
  и заселения новых территорий
 
  Формирование населения - это не только рост численности, вследствие миграционного прироста и участия новоселов в воспроизводстве, но и наращивание в населении доли постоянных жителей. Этот процесс непосредственно связан с освоением и заселением слаборазвитых территорий. Это явление в эпоху становления и развития капиталистического способа производства получило название колонизация. В литературе термином "колонизация" называют иногда не только процессы заселения малоосвоенных территорий в эпоху становления капитализма, но и процессы, имевшие место в докапиталистических формациях, в том числе и в античном мире. Более того, в первые годы советской власти заселение восточных районов также рассматривалось как колонизация. С формальной стороны такое применение термина "колонизация" не вызывает возражений, если не забывать при этом, что лишь в эпоху капитализма колонизации приняли массовый характер и, тесно переплетаясь с колониальной политикой, охватили весь земной шар, поделенный к началу XX в. между империалистическими государствами.
  В дореволюционное время исследователи переселенческого движения не дали определения колонизации. Так, А. А. Кауфман в работе, посвященной колонизации без каких-либо оговорок принимает определение этого процесса, данное немецкими и французскими социологами. Последние считали, что колонизация - это способ развития человечества, распространяющий культуру по лицу земли.(44). Много внимания рассмотрению колонизации отводит Г.К. Гинс. Он пишет, что фактическая колонизация - это культурное воздействие европейских наций на азиатские государства или система мер, направленная к скорейшему экономическому и культурному развитию отсталых частей государства. Далее он отмечает, что под колонизацией следует понимать "политику всестороннего культурного развития незаселенных и слабо заселенных пространств" (25.с.4) При этом колонией, утверждает автор, может быть страна не просто с неиспользуемыми ресурсами, а та страна, где отсутствует активный хозяин. Колонизация, по Г. К. Гинсу, представляет вовлечение в оборот малоиспользуемых производительных сил и повышение культурного уровня местного населения.
  Близкого взгляда придерживался Д. А. Лутохин, считавший, что объектом колонизации служат земли без хозяина, почти без населения или с населением, плохо приспособленным к борьбе за существование(153.с.4) И. Л. Ямзин и В.П. Вощинин уже в советские годы отмечал: "Итак, под колонизацией нужно понимать процесс заселения и использования производительных сил недонаселенных и экономически недоразвитых территорий значительными массами людей, эмигрирующих из более густо населенных областей" (156.с.4). Несколько иначе определяет колонизацию Д. Л. Давидов, который, указывая на различия между переселением и колонизацией, говорит, что переселение - это свободное передвижение оседлого населения в определенную область в целях государственных и при активном участии государства. "Переселение есть акт частной жизни, а колонизация - государственной" (28. с.24). Подобную точку зрения разделяет и Г. К. Гинс. Говоря об отличии эмиграции от колонизации, он замечает, что эмиграция осуществляется без вмешательства государственной власти, а колонизация - дело государственное. Сторонники другой точки зрения рассматривают колонизационное движение как меры по вселению на новые места, а переселенческое - как меры по выселению из районов выхода .(103).
  Таким образом, в дореволюционной литературе и частично в литературе 20-х годов считалось, что колонизация - это процесс заселения, свойственный любой исторической обстановке; процесс переселений из густозаселенных мест в районы, где нет населения, или оно редко или плохо приспособлено к условиям жизни; процесс государственный в отличие от эмиграции и переселений; мероприятия в местах вселения, направленные на развитие производительных сил и подъем культуры коренного населения.
  Рассматривая эти и подобные определения колонизации, можно заметить за кажущимися различиями одну общую черту: все они носят внеисторический характер. В таком понимании колонизация - это и переселение народов в античном мире, и передвижение народов в Киевской Руси, и колонизация восточных районов во второй половине XIXв., и, наконец, заселение новых территорий в советские годы. Тем не менее эти процессы коренным образом отличаются, ибо они совершаются в различных социально-исторических условиях. Взгляды авторов рассмотренных определений колеблются от прямой апологетики мероприятий по ограблению населения отсталых окраин до утопий о цивилизаторской миссии мероприятий в деле культурного развития этих окраин.
  Таким образом, в понятие "колонизация" вкладывается далеко не одинаковый смысл. Это явление, с одной стороны, смешивают с переселением и процессом расселения, а с другой стороны, - с колониализмом. Прежде всего. нужно развести последние понятия. Колонизация и колониализм - это разные исторические явления. Первое в самом общем виде представляет процесс освоения и заселения пустующих или малонаселеннных территорий, тогда как второе - это политика закабаления и ограбления народов развитыми государствами, превращение захваченных стран в придатки метрополий. Вспомним времена Кортеса, Писарро и других конкистодоров. История колониальной политики Испании и Португалии, Голландии и Великобритании, Германии и США трагична по своим последствиям для тех стран, которые были объектом колониальной экспансии. К чести России в ее истории таких страниц, как работорговля и уничтожение туземного населения, нет. Поэтому сегодня потомкам конкистодоров и корсаров, осуждающим происходившие на территории бывшего российского государства, процессы присоединения новых земель, следовало бы вспоминать историю собственных стран и то насилие, которое пережило человечество от западно-европейского, да и северо-американского колониального гнета. Времена были таковы и в Европе и в России.
  Колонизация как социально-экономическая категория, выражающая явления, свойственные капиталистическому способу производства, не нашла своего места и в советских учебниках политической экономии. Незначительное место ей отводит и социально-экономическая литература, уделяющая в то же время очень большое внимание характеристике колониальной политики империалистических государств. В связи с этим необходимо подробнее остановиться на социально-экономическом анализе колонизации как научной категории.
  Дореволюционные исследователи, такие, как А.А. Исаев, Г.К. Гинс и другие, под влиянием работ Леруа-Болье, считали, что вследствие различных природных условий могут быть выделены два вида колоний: заселяемые колонии, те, которые по естественным условиям пригодны для жизни европейцев (Канада, Австралия, Северная Америка); эксплуатационные колонии, те, где по естественным условиям жизнь европейцев трудна и где эксплуатируется труд местного населения (Индия, Индонезия) .(25,38).
  Эти авторы подменяют социально-экономические различия между колониями и колонизуемыми территориями - природными, и в частности климатическими, различиями. Между тем процессы, происходящие в колониях и на колонизуемых территориях, характеризуются различными методами, задачами и результатами. Колониализм - это политика экономического закабаления и ограбления народов и стран со стороны капиталистически развитых государств, ибо грабеж всегда предполагает объект грабежа. Хотя, конечно, при определенных исторических условиях элементы колонизации и колониализма могут дополнять друг друга и идти параллельно друг другу.
  Колонизация - это исторически определенный тип заселения и освоения слаборазвитых территорий. Исходный пункт этого социально-исторический типа - эпоха первоначального накопления капитала. Основные положения теории колонизации могут быть сведены к следующим.
  Колонизация - это один из способов развития капитализма. "Капитализм не может существовать и развиваться без постоянного расширения сферы своего господства, без колонизации новых стран". (58.с.595). В развитии капиталистического способа производства В. И. Ленин различает две стороны: "Развитие капитализма вглубь, т. е. дальнейший рост капиталистического земледелия и капиталистической промышленности в данной, определенной и замкнутой территории, - и развитие капитализма вширь, т. с. распространение сферы господства капитализма на новые территории" (там же).
  Для того чтобы стало возможным развитие каптализма вширь, необходим ряд условий, первое из которых - обезземеливание крестьян в густозаселенной части страны. Экспроприация земли у народных масс служит основой капиталистического способа производства и выступает, следовательно, в качестве предпосылки для переселений. В России в пореформенную эпоху в 50 европейских губерниях было 13 млн. крестьянских хозяйств и 30 тыс. помещичьих. Земли было 280 млн. десятин или в среднем на двор более 21 десятины. Но мнению земских статистиков, минимальным земельным наделом могли бы быть 15-16 десятин на двор. Следовательно, при ином строе в земледелии необходимости в переселениях не было бы. Но дело в том, что 10,5 млн. крестьянских дворов владели лишь 75 млн. десятин или в среднем по 7 десятин. на двор, т. е. вдвое меньше нормы. В то же время 30 тыс. помещиков владели 70 млн. десятин или по 2,3 тыс. в среднем на одно хозяйство. Капиталистическая колонизация могла иметь место лишь тогда, когда основная масса крестьян стала лично свободной и потеряла всю или часть земли. В пореформенной России обезземеливание юридически свободных крестьян, таким образом, было налицо.
  Во-вторых, сущнось колонизации заключается в том, что масса земли остается не занятой и поэтому каждый переселенец может превратить часть ее в свою собственность. По К. Марксу, колония в политико-экономическом смысле предполагает наличие незанятых, свободных земель, легко доступных переселенцам. В этом смысле южные и восточные окраины дореволюционной России В. И. Ленин называл колониями, так как они представляли собой незаселенные или не вполне заселенные, не вполне вовлеченные в земледельческую культуру земли.
  В-третьих, условием капиталистической колонизации является мировое разделение труда, благодаря которому колонии могут специализироваться на производстве сельскохозяйственных продуктов и различных видов сырья, получая взамен промышленные товары. И в этом смысле южные и восточные окраины России в пореформенную эпоху являлись колонией центральной европейской России. Они были экономически тесно связаны с рынками центральной России, где развивающаяся индустрия нуждалась в сырье, а промышленное население в хлебе.
  Колонизация окраин оказывает серьезное влияние на развитие буржуазного общества: с одной стороны, она задерживает эволюцию капитализма вглубь, с другой - ускоряет развитие капитализма в целом. Это связано с тем, что на окраинах капиталистические формы хозяйства развиваются быстрее, причем по более прогрессивному, фермерскому пути. В заселяемых районах были условия для наиболее быстрого и свободного развития производительных сил на капиталистической основе. Это объяснялось тем, что там землю получал свободный крестьянин, не обремененный пережитками крепостничества, как в Европейской России.
  Вместе с тем А. А. Кауфман и многие другие считали, что переселениями нельзя вылечить малоземелье русского крестьянства. В частности В.И.Ленин писал: "Так как русский крестьянин придавлен крепостническими латифундиями, - поэтому неимоверно тормозится и свободное расселение населения по территории России и рациональная хозяйственная утилизация массы окраинных земель России"(58 с. 227). Для правильной организации переселений, которые смогли бы сыграть известную роль в хозяйственном развитии России, надо было создать действительно свободных, освобожденных от гнета крепостнических отношений крестьян в Европейской России.
  Капиталистическая колонизация в конечном счете ведет к заселению окраин страны. В колониях численность населения растет гораздо быстрее, чем в метрополиях, так как рабочие приезжают сюда уже взрослыми. Вместе с тем рынок труда в колониях не бывает полным, всегда имеется спрос на рабочую силу. Кстати, экономический и научно-технический взлет США связан не только с тем, что на их территории свыше 150 лет не было войн и они, наоборот, нажились на мировых войнах ХХ века, но и с тем, что страна располагала свободными плодородными землями, на которые устремлялись переселенцы, создавая дефицит труда и взвинчивая тем самым его оплату в индустриальных отраслях и как результат - рост потребности в создании и повсеместном применении новой техники.
  В России в тот же период были иные условия. Здесь было аграрное перенаселение. Его рассасывание шло следующими путями.
  1. Отток крестьянства в индустриальные города. Поскольку на долю промышленности в России приходилось не более 2/5 всего производства, то она не могла поглотить большие массы населения. К тому же промышленный кризис начала XX в. фактически прекратил этот процесс.
  2. Эмиграция крестьян и рабочих. В 1891-1900 гг. из России выехало в США 594 тыс. человек, а в 1900-1909 гг. - 1410 тыс. человек. К 1913 г. в США русских эмигрантов было 1,7 млн. (91. с.661). В Германии к 1912 г. работало свыше 308 тыс. русских рабочих. Эмиграция была экономически выгоднее, чем переселения внутри страны, так как поденная заработная плата, например в Германии, куда ежегодно уходили сотни тысяч русских рабочих, была выше, чем в России, а в США она была вдвое выше, чем в Германии.
  3. Переселение крестьян на восток и юг страны, т. е. на колонизуемые окраины (переселения поглощали не более 200-300 тыс. человек в год). По словам С.К. Витте, ежегодно можно было переселять более чем по 300 тыс. человек без ущерба для дела (44. с.47). Однако эта цифра явно занижена, если принять во внимание, что в начале XX в. только в Европейской России естественный прирост ежегодно составлял 1,5-2 млн. человек. По примерным расчетам А. А. Кауфмана, в переселениях вообще участвовало 10 % от годового естественного прироста. Вместе с эмиграцией переселения поглощали не более 15 % естественного прироста, тогда как из европейских стран эмигрировало за границу от 30 до 50 % естественного прироста.(44.с.4).
  Потенциальные возможности колонизации в России использовались очень слабо. При существовавших размерах переселений на окраины нельзя было разрешить малоземелье в стране, можно было только сгладить и дать отсрочку аграрному кризису. На это указывали многие, в том числе и А. А. Кауфман, хотя причины они видели в чем угодно, даже в кризисе агрикультуры, но только не в социальных условиях пореформенной России.
  Вследствие более позднего вступления России на путь капиталистического развития эпоха колонизации здесь наступила позже, чем в западноевропейских странах. Когда в европейских странах уже утвердился буржуазный строй, крепостническая Россия только завершила формирование своей территории. Капиталистическая колонизация в России протекала в период, когда методы первоначального накопления уже в значительной мере исчерпали себя и выявились различия между капиталистической колонизацией и политикой колониального грабежа.
  Анализируя колонизационные процессы в России, следует иметь в виду два благоприятствующих им фактора. Первый из них состоит в том, что Россия по сравнению с теми странами и территориями, которые она присоединяла, была государством достаточно мощным и хорошо заселенным. В начале 19 века (в 1800 г.) ее население составляло 37,5 млн. человек, в середине столетия (в 1850 г.) - 68,5 млн., в конце века (по данным переписи 1897 г.) -124,6 млн. человек. На территориях, вошедших в состав российского государства численность населения была значительно меньше. Так, в 1897 г. население всего Закавказья составляло 4,5 млн. человек, Казахстана - 4,3 млн.
  Второй фактор - чисто географический - выгодно отличает Россию от западно-европейских стран. По сути все колонизуемые территории, в то или иное время присоединенные к ней, были сопредельными, т.е. продолжением единой страны, деление которой на метрополию и колонии могло быть только по географическому положению и уровню освоенности и заселенности. Проживающее там население небольшое по численности и находившееся на более ранних стадиях общественного развития не изгонялось и не уничтожалось как это было, например, на Американском континенте, где еще в 19 в. продолжался процесс уничтожения туземцев и замена их более приспособленными для рабского труда африканскими неграми. История колонизации соседних территорий Россией не знает подобных примеров, несмотря на разнообразие присоединения к ней разных территорий.
  Это, прежде всего, добровольное вхождение в состав России некоторых стран и народов. В первую очередь должна быть названа Украина, вырвавшаяся из под гнета Речи Посполитой и воссоединившаяся с Россией в середине 17 в. на основе исторического решения Переяславской Рады. Спустя 150-200 лет в добровольном порядке в состав России вошли Грузия и некоторые регионы Закавказья. Этот шаг оградил грузинский и армянский народы от экспансии соседних мусульманских государств, особенно - Ирана и Турции, сохранил не только их государственность, но и христианскую культуру. О реальности угрозы прямого геноцида этих народов свидетельствуют трагические события начала 20 века. Только за 1915-1916 гг. турецкие националисты истребили 1 млн. армян.
  Вторая группа государств и территорий, вошедших в состав России, до этого были провинциями более сильных стран. Некоторые, к примеру, Латвия и Эстония, вообще не имели собственной государственности, находясь под властью то германцев, то датчан, то шведов. Эти страны были не захвачены Россией, а отвоеваны ею у прежних захватчиков. Похожая судьба у Казахстана. Многие казахские племена, начиная с конца 18 в. и вплоть до второй половины 19 в., благодаря России, освободились от господства Кокандского и других ханств, получили большие земельные владения и смогли не только сохраниться как этнос, но и создать собственную государственность. Без превращения Казахстана в союзную республику в 1936 г. не возникла бы суверенная республика Казахстан в 1991 г.
  Наконец, третья группа стран была силой оружия присоединена к России. Эти страны не только находились на более низком уровне общественного развития и были слабыми, вследствие своих малых размеров (Кокандское. Бухарское и другие ханства), но фокусировали на себе геополитические интересы таких крупных империалистических держав какими была, например. Британская Империя, колонии которой близко подступали к южным рубежам России.
  Для вошедших в состав Российского государства Украины, Центральной Азии, Закавказья и других густозаселенных районов такое понятие как колонизация не применимо. Между коренной Россией и теми странами и территориями, которые стали частями единого государства, осуществлялся обычный миграционный обмен. Его результатом было изменение расселения населения, переход от гомогенности к гетерогенности его этнической структуры. В итоге русские расселились среди украинцев и белорусов, узбеков и киргизов, грузин и азербайджанцев, латышей и эстонцев. В свою очередь, все эти народы достаточно хорошо, если учитывать их общую численность, представлены в России. Так, доля Украины среди всех русских, проживающих на территории бывшего Советского Союза, в 1989 году составляла 7,8%, а России в численности украинцев - 9,9%, Узбекистана в численности русских - 1,2% и России в численности узбеков - 0.8% и т. д. Это все цифры одного порядка, отражавшие реальную жизнь многих народов на общем пространстве. И не этнические различия (принадлежность к разным языковым группам), ни разное вероисповедание не мешали нормальному миграционному обмену населением между республиками единого государства.
  Совместное проживание народов не сопровождалось враждой между ними, и если и возникали конфликты, то между властью и тем или иным народом. Заметим, что с возникновением СССР власть в стране была не русской, а советской. Ее верхний эшелон во все годы существования союзного государства включал грузин, армян, казахов, азербайджанцев, латышей, узбеков, украинцев и других. Эта интернациональная по составу и монолитная по идеологии власть осуществляла политические репрессии в равной мере против лиц различных национальностей: в русском Новочеркасске, казахской Алма-Ате, литовском Вильнюсе.
  В то время ничто не мешало лицам разных национальностей проживать в интернациональных поселениях, работать в смешанных коллективах, иметь друзей иной национальности. До известой степени конфликтность проявлялась в семейно-бытовой сфере, но, как правило, при наличии между людьми этнокультурных и религиозных различий. Так, обследование, проведенное в 1990г. в Казахстане, выявило, что 9/10 респондентов (казахам и русским в равной мере) были безразличны национальный состав трудового коллектива и поселения, в котором они живут. Аналогичные выводы были получены в других республиках другими исследователями.
  В качестве иллюстрации внутрироссийской колонизации можно привести освоение Дальнего Востока - района наиболее поздней колонизации. Здесь ко второму приходу русских (середина 19 века) на громадной территории, превышающей 3 млн. кв. км проживало менее 50 тысяч аборигенов - представителей тунгусских и палеазиатских народов. При всех трудностях их жизни и в дореволюционное время и в советские годы они не были истреблены и не вымерли. В 1989 г. на Дальнем Востоке (без Якутии) проживало 90 тысяч, т.е. вдвое больше аборигенного населения, несмотря на его ассимиляцию и небольшую миграцию.
  Колонизация и переселения также не идентичны. Всякая колонизация предполагает переселения, роль которых в формировании населения колонизуемых территорий в начальный период особенно велика. Но не всякое переселение - суть колонизация. Дело в том, что Россия не только продвигалась на юг и особенно на восток, присоединяла к себе сопредельные слабозаселенные местности, становившиеся объектом ее колонизации, но и формировала единое государство за счет поглащения как новых, так и утраченных ранее, густозаселенных по тем временам территорий, часть из которых была самостоятельными государствами.
  Вообще капиталистическая колонизация Сибири и особенно Дальнего Востока началась с середины XIX в., вслед за урегулированием пограничных вопросов на востоке страны. Если на западе России к этому времени границы были сравнительно укреплены, то на востоке требовал решения целый комплекс экономических, транспортных и чисто оборонных проблем. Дальний Восток был ареной напряженной дипломатической борьбы. В это время пограничные с Дальним Востоком страны переходят от изоляционизма и пассивного отношения к своему северному соседу к проведению активной внешней политики.
  Начало капиталистической колонизации на Дальнем Востоке совпало с отменой крепостного права в стране. Реформа, обезземелившая крестьянство, положила начало его дифференциации и выселению из малоземельных районов. В пореформенную эпоху растут масштабы переселений, принимавших характер стихийного движения масс, освобожденных от юридических ограничении свободы и одновременно от средств труда и условий существо-пиния на родине. Следовательно, переселения на Дальний Восток, начавшиеся в середине XIX в., протекали уже в эпоху развивающегося капитализма.
  Кроме того, в пореформенную эпоху были уже сравнительно заселены вошедшие ранее в состав государства Кавказ, Сибирь и другие районы. Сопредельные с Дальним Востоком районы - Иркутская губерния и Забайкалье к этому времени были уже сравнительно обжиты. Этот момент для Дальнего Востока, имеющего весьма сложные транспортные условия, играл существенную роль. Если в 1744 г. вторая ревизия зарегистрировала в Сибири всего 293,8 тыс. мужского населения, из которых на долю Иркутской губернии приходилось 96,4 тыс., то десятая ревизия в 1857 г. насчитала в Сибири 1355,6 тыс. мужчин, из них в Иркутской губернии - 425,7 тыс.(41. с.161-163) Все население Забайкалья в это время составляло 381 тыс. человек. (29.с.35) К середине XIX в. в Забайкальском войске насчитывалось 8 тыс. мужчин. Забайкальская, Иркутская и другие губернии Восточной Сибири дали на первых порах тысячи казаков, солдат и крестьян для заселения Дальнего Востока. Не только люди, но и средства выделялись для колонизации Дальнего Востока вначале из бюджета Восточно-Сибирского генерал-губернаторства. На заселение Приамурья в первые годы было выделено из сметы Восточно-Сибирского генерал-губернаторства 400 тыс. руб.
  Немаловажное значение для эпохи капиталистической колонизации Дальнего Востока имело следующее обстоятельство: Россия оказалась оторванной от заморских колоний. Это объясняется, с одной стороны, слабостью ее экономического развития и отсутствием и этой связи сильного морского флота, с другой - распределением мировых колоний между европейскими странами. В результате России, как и некоторым другим странам, оставалось колонизовать лишь собственные незаселенные территории.
  Вследствие обилия свободных и доступных колонизации земель на окраинах Россия находилась в особо выгодных условиях сравнительно с другими капиталистическими странами. Было общепринятым, что колонии России - это, собственно, продолжение единой государственной территории, ее окраины, неразрывно связанные с метрополией. Отсюда колонизация в России - это последовательное продвижение по единой территории с ее коренной части на окраины. Окраины страны по мере заселения не только не стремились порвать связь с коренной Россией, но, наоборот, были заинтересованы в ее упрочении.
  Своеобразием колонизации Дальнего Востока было то, что она проводилась не только выходцами из России, но и частично иммигрантами (особенно из сопредельных стран). Это вносило в экономическое и политическое положение Дальнего Востока ряд особенностей. Но численное преобладание в населении района выходцев из России и единство территории содействовали сохранению и укреплению связей с центральной частью страны.
  Колонизация окраин в России, являвшейся аграрной страной, была по преимуществу крестьянской. Россия была классическим примером аграрной страны с разнообразием аграрных форм. Естественно, что аграрные отношения определяли сущность колонизации окраин. Все годы наряду с аграрным вопросом центра стоял и аграрный вопрос колонизации. Значит, крестьянские переселения в России были частью аграрных отношений, отражавших экономическое положение в русской деревне. Не зная опыта промышленной колонизации, Россия превращала свои окраины в сельскохозяйственные придатки коренной части страны.
  Колонизация Дальнего Востока также носила земледельческий характер. Но в отличие от других районов здесь сельское хозяйство не только не давало излишков продуктов, но и не обеспечивало полностью потребности района. Развитие товарного земледелия обусловливалось главным образом военными нуждами, в то время как в Сибири, например, необходимо было обеспечивать хлебом и горнопромышленное население. В связи с этим на Дальний Восток ввозилось сравнительно большое количество продовольствия.
  Заселение русского Дальнего Востока было колонизацией, по существу, пустой, необжитой территории, что обусловливало ряд особенностей. Одна из них состоит в том, что здесь с самого начала колонизации, т. е. с середины XIX в., не было конфликтов между коренным и пришлым населением что вообще типично не только для колониальной, но и для колонизационной практики западноевропейских и североамериканских государств. Интересы аборигенов и колонистов редко сталкивались, так как свободных земель было достаточно. Поскольку колонизация носила сельскохозяйственный характер, а не торговый, то почвы для антагонизма между колонистами и аборигенами не было. Отсюда сравнительно мирные отношения. Тем не менее и на таких окраинах России, как Дальний Восток, шло медленное угасание малых народностей в первую очередь в результате подрыва традиционных форм хозяйства коренного населения, а также вследствие ограбления его со стороны купцов и царских чиновников в дореволюционное время и продолжилось с началом перестройки вплоть до конца ХХв.
  Заселение и освоение русского Дальнего Востока - это особая страница. Во-первых, Дальний Восток являлся территорией почти не заселенной и капиталистическая эксплуатация коренного населения не могла составлять основное содержание экономической политики России в этом районе. Во-вторых, освоение природных богатств края в этот период давало не прибыль, а убытки. Если в среднем за год дефицит казны в Приамурском крае составлял в 70-е годы XIXв.- 2-3 млн. руб., в 80-е годы - 6-7 млн., то в начале XXв.- уже 30-35 млн. руб.(103. с.165). Накануне первой мировой войны дефицит достиг 90 млн. руб.(153.с.16).
  В деле колонизации окраин России наряду с экономическими соображениями (налоговое обложение пустующих земель, улучшение торгового баланса, устранение аграрного перенаселения в центре страны и др.) большое значение имели политические мотивы: создание заселенности района, упрочение русского господства, обеспечение безопасности границ и др. На эту черту русской колонизации указывали почти все авторы, писавшие по данному вопросу. Политические и военно-стратегические цели были также побудительным мотивом колонизации Дальнего Востока. Ф. Буссе писал в связи с тем, что в основу соображений были поставлены политические потребности колонизуемых районов, экономической стороне дела отводилось второстепенное значение (12). Это положение подтверждается многими обстоятельствами. Так, чтобы обеспечить войска продовольствием из местного хлеба вместо доставки его морем из центра страны, проводилось переселение крестьян в Приамурский край. Здесь развивались в основном те отрасли обрабатывающей промышленности, которые представляли интерес для войск. Сюда относится строительство "Арсенала" в Хабаровске, мельниц, кирпичных заводов, дорог.
  В то время как царское правительство сдерживало переселения в другие районы, в частности в Сибирь, заселение Дальнего Востока оно поощряло. Более того, государство несло затраты на переселения, развитие сельского хозяйства, проведение разного рода казенных работ. В отличие от колонизации Сибири заселение Дальнего Востока проходило под контролем и при участии властей. Об этом наглядно говорит опыт казачьей колонизации, продолжавшийся до начала XXв. Казаков расселяли вдоль границ на одинаковом расстоянии, совершенно не считаясь с их хозяйственными интересами.
  Во всех других районах суть колонизации сводилась к освоению новых земель за счет сил и средств переселенцев. На Дальнем Востоке большое участие в затратах принимало государство. Более того, переселенцы получали льготы, щедрые казенные ссуды, имели выгоды от почтовой гоньбы, перевозок военных грузов, казенных поставок по высоким ценам. Так, интендантство закупало хлеб по ценам на 1/3 более высоким, чем на рынках. Экономическое положение крестьян всецело зависело от политической обстановки и движения войск. В отличие от эпохи первоначального заселения, когда интересы торгового капитала не шли дальше утилизации пушных богатств в капиталистическую эпоху основное внимание обращалось на использование земельных ресурсов юга Дальнего Востока, хотя само сельскохозяйственное освоение было подчинено политическим задачам.
 
 
 
 
 
 
 
 
  ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
  Концепция трех стадий миграционного процесса (Концепция) это один из теоретических блоков науки о миграции населения. Естественно, что понятийный аппарат и различные методы, применяемые этой наукой, в различной мере используются и для описания Концепции. Некоторые ее понятия являются базовыми. Не все они - общеприняты. Ниже дается характеристика, своего рода глоссарий, базовых понятий Концепции.
  Узкое и широкое понимание миграции населения. Под миграцией населения понимается перемещение, переселение. Это - не синонимы, а представление о миграции как в широком, так и узком значении слова. В узком смысле миграция - законченный вид территориального перемещения, завершающийся сменой постоянного места жительства. К миграции в широком смысле слова относят наряду с переселением также сезонные, маятниковые и иногда эпизодические миграции. Различия между разными видами перемещения - в их продолжительности, регулярности, целевой направленности, структуре и т.д.
  Миграционная мобильность и миграция населения. Миграция - не мобильность, а фактическое перемещение (переселение), тогда как мобильность (подвижность) в свою очередь - это не перемещение, а готовность к нему.
  Потенциальная миграция и миграционная подвижность. Потенциальная миграция - это психологическое состояние готовности человека к переселению, к перемещению, это его установки, намерения на этот вид деятельности. В отличие от этого миграционная подвижность - это как бы объективизированное состояние, способность (готовность) личности к миграции, сформировавшаяся в результате опыта, полученного в процессе миграционных перемещений. В первом случае - это мера установок на миграцию в их общей структуре, во втором - число различных событий (переселений, поездок на отдых, на выполнение сезонных работ и т.д.)
  Принципиальные положения Концепции. Они сводятся, во-первых, к разделению таких понятий как готовность к миграции (мобильность) и переселение, реализация этой готовности. С этими понятиями связано привнесение в миграционную проблематику социологических знаний, в частности, представлений о прожективном и реальном поведении; во-вторых, к отказу от одностороннего понимания процесса взаимодействия человека с новыми для него социальной средой и природно-географическими условиями; в-третьих, в вычленении из всего процесса его срединной части - миграционных потоков, совокупность которых представляет некое множество прямых и обратных перемещений, структурированных по личностным и географическим характеристикам.
  Приживаемость новоселов. Та стадия миграционного процесса, начало которой - в превращении мигранта в новосела, а конец - в переходе новосела в состав старожилов, т.е. постоянного населения конкретной территории. Это не только процесс приспособления человека к новым условиям обитания (адаптация), но и приспособление условий жизни к потребностям человека (обустройство).
  Адаптация новоселов. Приспособление организма к условиям среды. Нет адаптации вообще, она всегда носит предметный характер: адаптация мигрантов, рабочих на новых местах, новобранцев и др. Адаптация мигрантов в сфере приживаемости включает: приспособление новосела к новой социально-демографической среде того места, куда вселился мигрант; к статусной специфике населенных мест (наиболее трудно проходит при миграции населения из сел в города, особенно крупные и крупнейшие); и к новым природно-географическим условиям.
  Генетическая структура населения. Это соотношение между лицами, родившимися в данной местности, и теми, кто туда вселился из других местностей, и выделение среди приезжих (в прошлом мигрантов) групп в зависимости от времени вселения.
  Постоянное население. К нему относятся коренное население данной территории, веками обитавшее там, адаптировавшееся к местным условиям; взрослое население из числа местных уроженцев всех поколений и их дети; приезжее население из других районов и их дети, если это население прожило в районе примерно 10 лет, в результате чего его миграционная подвижность стала такой же как и у местных уроженцев.
  Условия -факторы -причины миграции. Условия - это все компоненты окружающей среды: естественной и социальной. Факторы - это лишь определенные компоненты объективных условий, их часть. Набор этих компонентов определяется сущностью явления. Быть или не быть тому или иному компоненту (естественному или социальному), окружающих человека условий, фактором, всецело зависит от природы конкретных явлений. Для социальных процессов фактор и причина - не тождественные понятия. Причина - это особая форма отношений между объективным и субъективным: факторами и потребностями. Собственно потребности определяют круг тех объективных условий (компонентов), которые выступают факторами конкретных социальных процессов.
  КИМСы. Межрайонные связи характеризуются, прежде всего, мощностью миграционных потоков, зависящих от численности населения территорий, между которыми происходит обмен, и от их местоположения. Результат этого обмена выражается в сольдо миграции или с помощью коэффициентов результативности миграционных связей ( КРМС). Это отношение чисел выбывших к числам прибывших в промилле для любой пары районов. Интенсивность миграционного обмена, не зависящая от численности населения как районов выхода, так и мест вселения, определяется с помощью коэффициентов интенсивности миграционных связей (КИМС). Они рассчитываются делением структуры миграционных потоков всех районов выхода на структуру их численности населения (без населения района вселения). Средняя величина КИМС всегда равна единице.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  ЛИТЕРАТУРА
 
 1. Абуков А.Х. Туризм на новом этапе. М.1983
 2. Агранат Г.А. и др. Население и ресурсы Американского Севера. М.1963
 3. Азиатская Россия. Т.1 Люди и порядки за Уралом. СПб. 1914
 4. Аитов Н.А., Камаев Р.Б. Новый промышленный центр и село. М.1983
 5. Алаев Э.Б. Социально-экономическая география. Понятийно-терминологический словарь. М.1983
 6. Андреева Г.М. Социальная психология. М.1980
 7. Арасланов К.Ш. Современная миграция населения в Азербайджанской ССР и ее влияние на формирование трудовых ресурсов. Автореф. дисс.к.э.н. Баку. 1975
 8. Архипов Н.Б. Дальневосточный край. Изд.2-е. М.-Л.1929
 9. Белова В.А., Дарский Л.Е. Статистика мнений в изучении рождаемости. М.1972
 10. Борисов В.А. Демография. М.2001
 11. Бреев Б.Д. Подвижность населения и трудовые ресурсы. М.1977
 12. Буссе Ф.Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883-1893 годах. Спб.1896
 13. Валентей Д. Наука о народонаселении. Экономическая газета.1968 №42
 14. Вестник статистики 1971. №3
 15. Вестник статистики 1973 №10
 16. Вестник статистики 1974 №3
 17. Вечканов Г.С. Миграция трудовых ресурсов в СССР. Л.1981
 18. Волков Е.З. Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет. М.-Л. 1930
 19. Вопросы воспроизводства населения и демографической политики. М.1982
 20. Вопросы демографии. Киев.1968
 21. Вопросы народонаселения и демографической статистики. М.1966
 22. Вопросы теории и политики народонаселения. М.1970
 23. Вопросы трудовых ресурсов в районах Сибири. Новосибирск 1961
 24. Вопросы экономики.1969.№10
 25. Гинс Г.К. Переселение и колонизация. СПб. 1913. Вып.2

<< Пред.           стр. 3 (из 4)           След. >>

Список литературы по разделу