<< Пред. стр. 3 (из 38) След. >>
Список литературы по разделу
т.е. относительно свободы действий,
возможностей ее реализации, имеют характер
только прогнозов, ценность которых
сомнительна.
На это могут возразить, заявив, что
существуют многочисленные социологические и
политологические исследования власти,
которые к тому же сопровождаются бурными
дискуссиями относительно адекватности самих
методов исследования. Эта литература,
однако, может служить скорее для
подтверждения, чем для опровержения нашего
понимания власти. Героическое время борьбы
между разным отношением к репутации
властителя, его роли в процессе принятия
решения давало в этом смысле информацию,
которая недостаточно принималась во
внимание в дискуссии о правильных методах
15
анализа власти. Кратко обобщая сказанное,
можно утверждать, что метод оценки
репутации властителя, с помощью которого
власть должна измеряться на основании
опросов (надо надеяться - компетентных) его
окружения, анализирует как раз не саму эту
власть, а мнение третьей стороны
относительно непосредственного предмета
исследования; что позиционный метод
представляет нормативно определяемую
структуру распределения власти как реальную
- это соответствует общему донаучному
суждению как эмпирическому и вероятностному
суждению, но именно поэтому претензии само-
надеянной социально-научной методологии
едва ли правомерны; и, наконец, что метод
процесса принятия решения видится явно и
вполне в духе выдвинутой здесь предпосылки,
согласно которой власть может определяться
в крайнем случае ex post, и результаты
тогда должны использоваться в
прогностическом плане. Власть сама попадает
здесь в поле зрения только (а) частично и
(б) гипотетически.
Дальнейшее исследование проблем власти в
направлении усовершенствования методов и
комбинаций различных подходов или в
направлении ее дифференциации по сферам
действия ничего не может изменить в
сущности вывода о том, что мы в принципе не
вышли за пределы предполагаемого
политического решения.
Проблема, состоящая в том, чтобы понять
власть по образцу отношений реальных
предметов, конечно, еще не проанализиро-
вана. Независимо от методологического
подхода к решению проблемы можно задаться
также вопросом: каким образом хотя бы
16
теоретически, можно определить власть как
реальную возможность действия?
Если мы понимаем власть как "свободу
действий", то целесообразно определять
власть в соответствии с ее величиной и
относительно ее границ. Другими словами,
должны быть указаны по крайней мере
условия, при которых власть может осущест-
вляться.
Исходя из вышесказанного, мы полагаем,
что общественно-политическое устройство
есть реальная системная структура, которая
определяет разделение ресурсов власти,
свободу действия и ее границы.
Следовательно, система есть условие
возможности действия и одновременно границ
действия. Каким образом каждый обладатель
власти включен в это, лучше всего можно
продемонстрировать с помощью модели
абсолютного властелина, монополиста всякой
власти. Если бы такой властелин в какой-то
момент попытался один реализовать всю
номинальную полноту власти, то из-за
огромного количества задач и полного
вакуума информации он был бы неспособен к
действию. Фактически ни одна
автократическая власть не пытается
осуществить господство в соответствии с
номинальной идеологией власти; все реальные
актеры осуществляют свою власть в системе с
разделением труда, т.е. в системе
кооперации, в которой действующие лица
дополняют друг друга. Даже если такая
система кооперации функционирует как
иерархическая, управляемая из центра, то
автоматически по мере функциональной и
структурной дифференциации политической
системы появляются побочные сферы действия
17
власти с собственными ресурсами
(информацией, знаниями, определенной сферой
компетенции). Эти побочные ветви власти
могут действовать также как анти-власть
соразмерно своим ресурсам, но в первую
очередь они являются условием осуществления
высшей власти. Возникает мнимый парадокс:
только "разделение" упомянутой тотальной
власти вообще создает власть в высшей
инстанции. Заканчивая мысль, можно сказать,
что власть становится реальной возможностью
только благодаря ограничению.
Если эта констатация правильна, то все же
остается вопрос: а не являются ли
"разделение власти" и "ограничение власти"
скорее метафорой, чем понятием, отражающим
действительность? Если мы возьмем простой
случай - правительство, то выясняется, что
оно, чтобы осуществлять власть,
предписанную ему конституцией, или власть,
на которую оно претендует само, должно
обслуживаться бюрократией, созданной внутри
иерархической правительственной системы.
Отношения власти с позиционной точки зрения
ясны: бюрократия, соответственно классичес-
кой модели бюрократии, инструментально
управляется правительством. Путаницу
вносит, однако, противоположная точка
зрения, согласно которой именно
правительственная бюрократия управляет
правительством. Разумное разрешение
проблемы видится в предположении, что оба
мнения правильны или, наоборот, оба
ошибочны.
Выделяя различные виды власти на основе
различных ресурсов, мы сразу же обнаружим,
что власть бюрократии иная, чем власть
правительства. Если правительственная
18
власть опирается на партийно-политическое
большинство, общественное одобрение (через
доступ к средствам массовой информации) ,
конституционно-правовые полномочия и т.д.,
то власть бюрократии - на информацию,
селекцию информации, ограничение
компетенции; и, наконец, поскольку право
принимать решения были делегированы ей
правительством, - она имеет также часть
непосредственной правительственной власти.
Последнее - вообще уже эвфемизм, так как
само правительство, вероятно,
делегированную власть никогда не могло
ощутить. Это означает, что она была де-
легирована формально, т.е. реально не была
дана правительству. Власть как реальная
возможность действия есть только в руках
бюрократии; таким образом, разделение
власти здесь по меньшей мере только
метафора.
Если мы далее обратимся к изучению модели
взаимодействия между правительством и
бюрократией, т.е. взаимного использования
возможностей их воздействия друг на друга,
то ни в коем случае не обнаружим ясно
определимых границ власти. Это зависит не
от неудовлетворительной методики или каких-
то конкретных трудностей, а от структуры
самого поля исследования. Каждое
воздействие ограничивает свободу действия
другой стороны, но может и заново открыть
или развить возможности ее действий. Так
как оба часто являются следствием одного и
того же акта (например, представления
информации в качестве основы для принятия
решения правительством), то поиски ясной
линии, отделяющей друг от друга две сферы
власти, априорно безнадежны.
19
Полученный вывод не зависит от того, что
понятие власти применяется здесь в широком
смысле, допускающем между "влиянием" и
"господством" наличие целой шкалы форм осу-
ществления власти. Даже если о власти
говорить иначе, чем здесь говорилось - т.е.
только в том смысле, что воля может
осуществляться вопреки сопротивлению, -
познавательная ситуация принципиально не
изменится. Факт осуществившейся воли руко-
водства (правительства), который был
обеспечен адресатом власти (бюрократией),
предлагает модель ситуации, в которой воля
осуществляется вопреки противостоящей ей
воле. Остаются нерешенными также вопросы:
подходит ли эта модель к тому случаю, когда
бюрократия, например, благодаря своей
компетенции осуществляет "сопротивление"
планам политического руководства?
Оказывается ли сильнее бюрократия в том
случае, когда она "реализует себя"
благодаря убеждениям, или же сильнее ока-
зывается нежелающее обучаться
правительство, когда оно одерживает верх
над бюрократией, предпочитающей долг
политической лояльности? Еще более
принципиально нужно поставить следующий
вопрос: не является ли представление о
ясной воле слишком узким для воплощения
того, что не очень ясно определяется, чтобы
соответствовать реальности процесса
управления? "Президент способен к действию.
Предполагается, что он знает, чего он
вообще хочет. Однако последнее само по себе
представляет иногда очень большую
проблему". (Г.Киссинджер). Мы знаем, что
бюрократия часто работает или должна
работать с обоснованным предположением
20
относительно определенной правительственной
воли, так как правительство никогда не
может охватить все части правительственной
системы. В таком случае где и чья власть
здесь кончается?
Если границы власти в процессе
взаимодействия не будут ясными, то
произойдет то же самое, как в случае, если
мы будем рассматривать обладателя власти
как лицо, действующее только ради своей
выгоды. При данных обстоятельствах
предоставление "постоянной" свободы
действия уменьшается, если мы замечаем, что
"употребление" власти может привести к
увеличению власти. Так, например, политик,
используя свои ресурсы в общественной
деятельности, может снискать широкое
одобрение и, следовательно, получить
определенную свободу действий. С другой
стороны, если мы натолкнемся на границы
власти там, где их ожидали меньше всего -
во "всевластии" римского императора, на-
пример, или в "непреодолимости" современной
государственной власти, - то именно
вследствие использования силы этой, каза-
лось бы, явно преобладающей власти в
конфликте с "безвластными", ее носители
сами могут внезапно оказаться
"безвластными", как римский император в
борьбе с ранним христианством или как
современное государство в конфликте с
"борцами за мир", подорвавшими правовое
государство. И даже там, где мы, наконец,
ожидаем найти объективные границы свободы
действий, нас ждет разочарование: когда,
например, Римский клуб знакомит нас с
границами роста и показывает насколько
серьезно положение вещей в этой области,
21
тогда мы вместе с Римским клубом должны с
удивлением констатировать, что неприступные
на первый взгляд границы могут сделаться
проницаемыми благодаря инновационным
действиям - таким как экономия энергии,
применение новых ресурсов или безотходное
производство.
Пропагандистская форма власти
"безвластных", произрастающая из их
глубоких убеждений и могущая, в конце
концов, даже покорить чувствительного к
ценностям обладателя власти; цивилизованное
самоограничение из-за государственно-право-
вых обязательств государственной власти; то
обстоятельство, что при одинаковых условиях
"воля к власти" per se4 придает силу, ибо
может использовать решительность, свободу
действий, новые возможности, достигнутые
без всякого принуждения из-за изменившихся
установок окружения, внутреннего
самоослабления; быстрый крах внезапно
окрепнувшего веймерского либерализма за два
года до конца Веймарской республики - все
эти субъективные детерминанты показывают,
что мы должны отказаться от модели
властелина, который обладает
<< Пред. стр. 3 (из 38) След. >>
Список литературы по разделу