ТРОФИМОВА Ю М ФУРМАНОВА В П И ДР ИНФОРМАТИВНАЯ ДИНАМИКА ТEКСТА В КОММУНИКАЦИИ СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ САРАНСК 1999 121 С

<< Пред. стр. 1 (из 4) След. >>

МОРДОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени Н.П.Огарева

Информативная динамика текста
в коммуникации

Сборник научных трудов

Саранск 1999

УДК 801:8

03/ 806
ББК Ш 10
И 741

Редакционная коллегия: Ю.М. Трофимова (отв. редактор), В.П. Фурманова, Н.Е.Переплетчикова (зам. отв. редактора), Н.В.Шестеркина (отв. секретарь), Н.В. Буренина, А.И.Сергеев, К.Б.Свойкин, В.А.Моисеенко

Рецензенты: кафедра английского языка Мордовского педагогического института имени М.Е. Евсевьева; кандидат филологических наук доцент Елизаров В.С.

В сборнике рассматриваются различные проявления информативно-коммуникативной природы текста и ее реализации через посредство широкого спектра языковых явлений. Затрагиваются также вопросы практического приложения полученных результатов исследования.
Сборник предназначается для студентов, аспирантов и преподавателей высших учебных заведений.

Лицензия серия ЛР № 030782 от 25 ноября 1997 года (введена Государственным комитетом РФ по печати).

* Мордовский государственный университет,
1999

ПРЕДИСЛОВИЕ
Лингвистические исследования последнего времени все в большей степени начинают обретать обобщающую направленность в познании самых разнообразных языковых явлений и, в первую очередь, текстовых. Это проявляется в своеобразной попытке исследовать их природу, используя понятие информации как единого содержательного блока, присущего тому или иному феномену языка. Языковая информация любого уровня в ее динамике, развертывании и функционировании изучается через широчайший спектр коммуникативных процессов самого разного масштаба и свойства. Именно этот информативно-коммуникативный подход к трактовке различных явлений языка и речи характеризует и статьи настоящего сборника. Основное место в нем отводится анализу информативно-коммуникативных явлений текстового уровня. Именно текст, являющийся центром внимания многих лингвистов, в наибольшей мере позволяет исследовать информационные и коммуникативные свойства языка как средства человеческого общения.
В статьях, включенных в сборник, нашли отражение многочисленные вопросы, связанные с исследованием информативных и коммуникативных ресурсов языка и текста. Жанрово-видовой подход к их изучению присутствует в статьях Баукиной С.В. (проблематика делового общения), Холопова В.Б. (радиоинтервью как особая форма вербальной коммуникации), Сыромясова О.В. (профессионально-ориентированный текст). Отдельным блоком представлены статьи, исследующие проблемы информации и коммуникации на уровне поэтического англоязычного текста в его современном и историческом состоянии (Беспалов А.Н., Данилова О.А., Торговкин А.А., Трофимова Ю.М., Погадаева И.С., Суняйкина С.Д., Торговкин А.А.). Вопросы межкультурной коммуникации рассматриваются в статьях Фурмановой В.П., Латеган Э.А., Долби М., Киушкиной О.М., а на диахроническом уровне - в статье Воробьева Ю.К. Один из частных аспектов коммуникации исследован в статье Шестеркиной Н.В. и Шестеркиной Е.М. Некоторые статьи посвящены общим вопросам теории текста: стратегии и тактике в текстовых исследованиях (Свойкин К.Б.), прагматическим свойствам текста (Беспалова С.В.). Коммуникативные параметры текста рассматриваются в ракурсе социолингвистики в статьях Бурениной Н.В., Ивлева О.В., Рассохиной И.А. Информативные свойства текста составляют предмет исследования в статьях Долбуновой Л.А., Пахмутовой Е.Д. Вопросы коммуникации и информации на базе переводного текста исследованы Гавриловой А.Г., Долговой Е.Г., Злобиным А.Н., Филиным Д.М. Вновь выявляемые виды языковой информации описаны в статье Моисеенко В.А. Ряд статей исследует коммуникативно-информативный аспект языковых элементов в процессе их функционирования в текстовой среде (статьи Бубновой Г.И., Малышевой Ю.С., Вагановой Е.Н., Гаваевой А.Г., Шевченко О.А., Зотова Ю.П., Исаевой Т.Н., Зубковой Е.М., Комкова Е.А., Кручинкиной Н.Д., Лягущенко С.И., Макаровой Н.П., Переплетчиковой Н.Е., Рюминой А.Н., Савиной Е.В.).

* *
*

АРГУМЕНТАЦИЯ ВЫСКАЗЫВАНИЯ В ДЕЛОВОМ ОБЩЕНИИ С.А.Баукина

Анализируя параметры делового общения, нам бы хотелось остановиться на вопросе о том, какое место занимает аргументация в его структуре и содержании и что следует учитывать студентам, изучающим иностранный язык в их будущей профессиональной деятельности как специалистам экономического профиля.
В процессе делового общения исходными являются : цели , критическая проверка положений и фактов, изложенных партнерами, и выводы ясных точных заключений, положительно влияющих на весь ход контакта и позволяющих добиться намеченного - принять решение. При этом важен выбор и применение действенных и логических аргументов как в языковом, так и психологическом аспектах.
В ряде исследований аргументация рассматривается прежде всего как явление коммуникации при наличии намерения говорящего и участвующих : аргументатора и реципиента, их отношений, возможности взаимопонимания. Поэтому исследуя аргументацию как деятельность субъекта, следует обратить внимание на следующие компоненты, определяющие ее характер : субъект, осуществляющий данную деятельность; объект на который она направлена; средства, способы и условия. Структура деятельности, присутствующая в сознании субъекта содержит цели, представление о способах их достижения, о возможных и реальных результатах. Объектом, на который направлена аргументация, является человек и его поведение.
Процесс аргументации строится из высказываний, особенностью которых является логико-лингвистическая структура, так называемая аргументационная конструкция. Ее отличает множество предложений, произнесенных аргументатором и адресованных реципиенту. По этой причине обучение аргументации как особой фазе делового общения требует знаний о построении и корректности высказываний, поскольку через ее посредство, как уже отмечалось выше, достигаются цели и намеченные задачи. К логико-лингвистической структуре аргументации мы относим:
- тезис как исходное положение, истинность которого следует доказать;
- аргумент - логический довод, истинность которого доказана, проверена практикой и содержит достоверные факты;
- доказательство - выведение из конкретных посылок следствия и демонстрация связи тезиса и аргумента.
Обучая аргументации высказывания на немецком языке студентов-экономистов, нужно прежде всего сформировать, исходя из его трехчастной структуры, определенные действия, такие как:
- выдвижение тезиса и его формулировка;
- поиск аргументов для его подтверждения и их фиксация;
- приведение аргументов в логическую последовательность;
- обобщение материала и формулировка выводов;
- построение монологического высказывания
а) в письменной и б) в устной форме
Наряду с этим важно акцентировать внимание студентов на оперировании простыми, ясными, точными, убедительными понятиями и направлять их внимание на корректность ведения аргументации, открытого признания правоты партнера. Аргументация должна быть целенаправленна и мотивирована, содержать перечисление фактов, дающих преимущество и имеющих положительные последствия, которые интересуют обе стороны и помогают проверить воздействие аргументов перекрестными вопросами для контроля за уровнем коммуникации Не менее значимым является наглядное изложение доказательств и идей, т.е. применение наглядных вспомогательных средств, повышающих внимание и активность участников коммуникации.
К вышеизложенному можно добавить, что решающим для аргументации является демонстрация убежденности и уверенности говорящего в своих доводах со ссылкой на более авторитетных лиц, а именно: на специалистов, ученых, логику, объективность и реальность приведенных аргументов. Применительно к учебному процессу данные параметры находят свое выражение в правилах инструкциях, рекомендуемых студентам.
Таким образом, аргументация представляет наиболее сложный аспект делового общения и требует знаний как лингвистических, так и правил-инструкций, содержащих рекомендации о способах построения высказывания, владения материалом и четкого определения целей и задач, которые должны быть достигнут на основе выработки стратегии действий.

ЦВЕТ В ПОРТРЕТНЫХ ОПИСАНИЯХ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ СРЕДНЕАНГЛИЙСКОГО ПЕРИОДА А. Н. Беспалов

В художественном тексте часто можно встретить портретные описания различной протяженности и различной детализации. Несомненно, что портретные описания играют большую роль в раскрытии текстовой семантики. Если подходить к анализу данной проблемы с позиции диахронии, то в создании портретных описаний можно выделить вполне определенные закономерности, которые раскрывают не только значение портретных описаний как определенных фрагментов текста во всей структуре художественного произведения, но и показывают также, как менялось изображение человека в художественной литературе или, другими словами, как смотрел человек на себя со стороны.
Несмотря на очевидную значимость портретных описаний для структуры художественного произведения в лингвистической литературе им уделяется недостаточно внимания. Можно назвать всего лишь несколько работ, напрямую связанных с данной темой. В частности, в работе В.А. Кухаренко "Интерпретация текста" дается определенный обзор - динамика развития портретных описаний в художественном тексте (1: ). Заслуживает также упоминания работа Н. Г. Гольцовой и И. Л. Наумовой "Цветообозначения в портрете", посвященная цветовым аспектам портретных описаний (2).
Изучение цвета в портрете кажется нам интересным потому, что он через посредство цветового образа воздействует на чувственное восприятие человека и помогает создать ему в собственном представлении достаточно живой образ персонажа. Данный момент имеет еще большее значение, если мы имеем дело с художественным произведением, отстоящим от нас на несколько веков. Живой образ героев во многом создается на базе той информации, которая поступает к человеку через ощущения. В данном случае имеются в виду ощущения, которые связаны с цветовой информацией.
Цветовое изображение персонажа в средневековом поэтическом тексте представляет большой интерес. Рассмотрим некоторые произведения средневековой литературы Англии. В поэме "Peter the Plowman" Уильяма Лэнгленда, датированной 1400 годом, встречаются описания внешнего вида некой дамы: "And was war of a womman wonderliche yclothed... fetisliche hire fyngers were fretted with gold wyr, and thereon rede rubies as rede as any gleede, and diamaundes of derrest pris and double manere saphires,... hire robe was ful riche, of reed scarlet engreyned, with ribanes of reed gold and of riche stones" ("И была там женщина, отлично одетая... прекрасные ее пальцы были украшены золотыми кольцами, а на них были красные рубины, такие красные, как румянец, и самые дорогие бриллианты и на обеих руках сапфиры,... ее алая одежда была очень богатая, вышита по краям лентами красного золота и богатыми камнями"). Также при описании других второстепенных персонажей встречаются такие детали цветового описания, как: "a belle of brass or of bright silver" ("колокольчик из меди или из серебра"), "Sire Geffrey hath a girdel of a silver" ("у сэра Джеффри был пояс из серебра"), "with botons overgilte" (с позолоченными пуговицами"), "gowne of a gray russet as of a tunicle of Tarse of a trie scarlet" ("одеяние из серого жесткого материала как туника из Тарса красного цвета"), "both in gray, and in grys" ("оба одеты в серое и в меха"). В другом литературном памятнике средневековой Англии - поэме "Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь" также встречается детализированное цветовое портретное описание героев. Разнообразие цветовой насыщенности проявляется в описании внешнего вида рыцаря: "...His legez lapped in stel...with polaynez piched therto, policed ful clene, aboute his knez knaged wyth knotez of golde; ...and sythen the brawden brynie of bryght stel ryngez... wyth ryche cote-armure, his gold sporez..., gurde wyth a bront ful sure with silk sayn umbe his syde" ("Его ноги были покрыты стальными пластинами... с наколенниками на них, отполированными очень ярко, перевязанные над его коленями с узелками из золота; и затем кольчуга с яркими стальными кольцами... с нагрудным доспехом, богато сделанным, золотыми шпорами..., опоясанный надежным мечом, шелковый пояс вокруг него"). Также отмечено цветом описание короны хозяина замка, к которому приехал Гавейн: "The cercle watz more o prys that umdeclypped hys croun, of diamauntez a deuys that bothe were bryght and broun" ("Ободком огромной цены его корона была на его голове; вделанные бриллианты ярко блестели").
В "Кентерберийских рассказах" Чосера (конец 70-х годов XIV века) мы встречаем, пожалуй, наиболее богатое красками и оттенками описание персонажей. В качестве примера следует привести описания внешности фракийского царя Ликурга и индийского царя Эметрия. О первом Чосер пишет: "...Black was his berd, and manly was his face. The cercles of his eyen in his heed, they gloweden bitwixen yelow and reed... His longe heer was kembd bihinde his bak, as any ravenes fether it shoon for blak." ("...Черной была его борода, и мужественным было его лицо. Зрачки глаз в голове, они сверкали желто-красным огнем... Его длинные волосы были зачесаны назад на спину, они сверкали черным цветом, как какое-нибудь вороново перо"). И описание внешности Эметрия: "...His crispe heer lyk ringes was y-ronne, and that was yellow, and gritered as the sonne. His nase was heigh, his eyen bright citryn, his lipes grounde, his colour was sangwyn, a fewe fraknes in his facey-spreynd, betwixen yelow and somdel blak y-meynd..." ("Его курчавые волосы, похожие на кольца, струились, и они были желтые, и блестели, как солнце. Его нос был курносый, его глаза были желто-зеленого цвета, его губы круглые, цвет его лица был румяный, несколько веснушек, разбросанных по его лицу, сверкали смешанным цветом между желтым и немного черным...").
При изучении цветописи в литературных портретных описаниях необходимо отметить следующее обстоятельство. Восприятие цветовой гаммы зависит как от конкретных определений ("красный", "желтый", "черный" и т. д.), так и от различных вещей, уже подразумевающих только им свойственный цвет ("веснушки", "бриллианты", "золото", "сапфиры", "ворон" и т. д.). Последние несут в себе не меньший смысл и имеют такое же значение в понимании и восприятии образа, как и конкретные обозначения цвета.
В результате нашего исследования стало очевидно, что в средневековой английской литературе уделялось большое внимание цветовой детализации в описании портретных данных персонажей. Безусловно, по сравнению с современными "цветовыми" портретами литературных героев цветопись портрета средних веков выглядит не столь разнообразно и изощренно. Количественный объем применяемой при этом лексики значительно меньше, чем в современной нам литературе, результатом чего являются достаточно часто встречающиеся повторения в описании внешности разных людей. Но все же справедливо будет заметить, что у средневековых авторов появляется стремление отразить в своем повествовании не только действия их героев, но и описать их внешность для сообщения большей информации и создания лучшего восприятия образа у читающего или слушающего. Цветом помечаются такие детали портрета, как брови, уши и даже бородавки на лице, определяется цвет лица (белый, румяный, бледный). Также не остаются без внимания аксессуары действующих лиц - описывается цвет обуви, одежды, украшений, конской упряжи и т. д. Особенно ярко богатство цветовой гаммы, включая как насыщенные цвета, так и оттенки, проявляется в "Кентерберийских рассказах" Чосера. Именно в этом произведении средневековой английской литературы цветописи уделяется большое значение: практически не существует персонажей, в описании которых автор не указал бы цвет какой-нибудь детали общего портрета. И если анализируя более ранние художественные произведения ("King Horn", "Brut"), еще нельзя говорить о возникновении в восприятии цветовой палитры, то в таких памятниках английской литературы, как "Sir Gawain and Green Knight", "Peter The Plowman", и, безусловно, "Canterbury Tales" она уже присутствует в полной мере.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988.
2.Гольцова Н. Г., И. Л. Наумова. Цветообозначения в портрете (по материалам художественной литературы ХХ века) // Актуальные вопросы риторики и коммуникативной лингвистики. М.: Изд-во Педагогического Университета, 1996.

ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АУДИОТЕКСТ И ЕГО СЕЛЕКТИВНОЕ ПОНИМАНИЕ С.В. Беспалова

В преподавании иностранных языков мы имеем дело с различными типами текстов, в том числе и аудиотекстами, так как аутентичные тексты данного типа и их понимание помогают ориентироваться в иноязычной среде. Поэтому работа с аутентичным аудиотекстом на практических занятиях является чрезвычайно важной с точки зрения их понимания.
В данной статье мы предполагаем провести анализ понимания аудиотекстов, имеющих прагматическую направленность, так как попадая в иноязычное окружение, изучающий иностранный язык испытывает трудности при восприятии и понимании информации, как то: при объявлении расписания движения поездов на вокзале, при прослушивании последних известий, программ передач по ТВ и так далее.
В учебном процессе тексты данного типа недооцениваются. Например, тексты-документы, объявления, программы, реклама, прогноз погоды и т.д. не включаются в содержание обучения. Между тем, попадая в иноязычную среду изучающий иностранный язык должен свободно понимать информацию для ориентации в реальной иноязычной действительности, поэтому вопрос о понимании прагматических аудиотекстов приобретает в преподавании иностранных языков особое значение.
Прежде всего, дадим определение прагматического текста. Термин восходит к греческому слову "pragma", имеющему значение "вещь, сущность" (1: 452). По мнению Е.М. Верещагина, "текст является прагматическим, если речевая интенция переведена в рационально логическое, прямое и самодостаточное высказывание" (2: 113).С точки зрения А.Д. Райхштейна прагматические тексты моделируют социальную действительность и создают аутентичную атмосферу (3: 10). Прагматические аудиотексты считаются , в терминах Ю.А Сорокина, наиболее "культуроносными", так как они важны в двух аспектах. Первое: они моделируют аутентичную ситуацию; второе: представляют носителя языка. Другими словами, такого рода текста важны в страноведческом и языковом плане.
Бесспорным является то, что любой текст несет информацию, которая должна оказывать воздействия на реципиента. Следуя за И.Р.Гальпериным, под информацией мы понимаем "снятие неопределенности в уже воспринятых и частично познанных предметах и явлениях" (4: 27). Опираясь на концепцию И.Р.Гальперина о видах информации отметим что, в рассматриваемом нами случае тексты прагматического характера несут в себе содержательно-фактуальную информацию. Суть ее заключается в том, что единица языка в ней употребляются в их прямых, предметно-логических значениях. Данную информацию, не имеющую ни за - , ни подтекстов, несут фиктивные или прагматические тексты. При этом следует подчеркнуть, что извлечение всей информации из такого рода текстов не является необходимостью и соответственно полное ее понимание излишне.
В этой связи остановимся кратко на проблеме понимания, которая трактуется в исследованиях психологов и методистов в нескольких значениях. С точки зрения И.А. Зимней "понимание - это результирующая стадия смыслового восприятия" (5: 5). По мнению Г.И. Богина "пониманием текста является обращение опыта человека на текст с целью усвоения незнакомых частей содержательности текста"(6: 7). Однако, нам представляется наиболее интересным определение понимания, данное Ю.А. Сорокиным, который рассматривает текст как явление культуры, а его понимание сравнивает с процессом невербальной, опосредованной коммуникации. "Текст - по мнению Ю.А. Cорокина - понят и, значит, коммуникация состоялась" (7: 53). Однако, сравнивая понимание текста с процессом опосредованной коммуникации, следует отметить, что при восприятии прагматических аудиотекстов необходимо следующее: выбрать нужную информацию, осмыслить ее, то есть присвоить опыт, накопленной иной культурой, внедрить в его сознание и что самое важное - трансформировать и перенести понятую информацию в необходимые действия. Например, если русский студент приезжает в Германию и слышит объявление о прибытии поездов на вокзале, то ему необходимо не только понять, но выбрать нужную ему информацию и затем предпринять верные действия в данной ситуации: найти нужную платформу, путь, вагон и т.д.
В целом можно выделить следующие параметры понимания текста: полноту, глубину, точность, эмоциональную окрашенность, креативность. Если для понимания художественного текста необходимо учитывать все эти характеристики, то для понимания прагматического аудиотекста, на наш взгляд, требуется только точность понимания. Не останавливаясь подробно на видах и характеристиках понимания, которые выделены в различных работах, нам хотелось бы отметить селективное понимание, так как, на наш взгляд, оно в большей мере соотносится с прагматическим аудиотекстом. Вслед за Г. Вестхофом (8) селективным пониманием мы называем отбор и извлечение из текста нужной или же самой интересной информации. Реципиент старается понять лишь то, что ему интересно; остальная информация может быть проигнорирована или опущена.
Рассмотрим несколько примеров прагматических аудиотекстов, которые типичны для сферы повседневного общения.
Durchsage im Radio.
Achtung! Achtung! Liebe Autofahrer, es folgt eine wichtige Verkehrsmeldung! Stau auf der Autobahn Muenchen-Salzburg, in Fahrichtung Salzburg, von 20 km Laenge nach einem Unfall. Umleitung 48 ab Holkirchen (G. Westhof ).
Как воспримет это сообщение водитель? Он заинтересуется информацией, если едет в том же направлении, где образовалась пробка, и примет необходимые меры: минует это место, поедет в другом направлении или воспримет сам факт - все это будет представлять собой только принятое решение, которому, безусловно, должно предшествовать понимание нужного фрагмента сообщения.
При прослушивании программы телепередач, слушатель выбирает ту информацию, которая необходима ему в данный момент. Например, о времени трансляции спортивных событий, музыкального шоу и так далее.
Виды работы с прагматическим аудиотекстом на контроль селективного понимания могут быть разнообразными. К их числу могут относиться ассоциограммы, так называемые Bild- und Textsalate, когда слушатель нацелен на прослушивание выборочной информации и должен подбирать к ней определенные знаки, картинки или наоборот к картинкам - текст. Это могут быть визуальные диктанты, а также заполнение таблиц. Наиболее доступными и эффективными видами работы, являются W-Fragen или же задания такого рода: Welche Aussagen treffen zu? (Какие высказывания верны).Например:
Thema: Zugreise.
Text: Ansage im Zug.
Verehrte Fahrgaeste ! Das Zugrestaurant ist fuer Sie geoeffnet, der Mittagstisch ist fuer Sie gedeckt. Auch eine Minibar befindet sich im Zuge. Sollten Sie Appetit haben auf kalte oder warme Getraenke, diese Dinge koennen Sie im Abteil kaufen. Die Minibar kommt durch die zweite Wagenklasse.
Ситуация, задаваемая обучающимся: Also, Sie sitzen im Zug und haben zum Beispiel Durst. Ploetzlich hoeren Sie Ansage!
Установка 1: Fuellen Sie den Raster mit W-Fragen:
Wo?- Zug
Was? - Restaurant
Wozu? - Essen, Trinken
Wohin? - durch die zweite Klasse

Установка 2:
Hoeren Sie die Szene und kreuzen Sie die Wцrter, die genannt wurden.
Restaurant X Minibar X Coca-Cola Wagen X Appetit X Durst Hunger Imbiss X
Таким образом, данные виды работы над текстом могут способствовать развитию коммуникативных умений селективного понимания, необходимых в реальных речевых ситуациях.

ЛИТЕРАТУРА
1. Лингвистический энциклопедический словарь. Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990. 683 с.
2. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М.: Русский язык, 1983. 320 с.
3. Райхштейн А.Д. Национально-культурный аспект интеркоммуникации // ИЯШ. 1986. №5. С.10-14.
4. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 168 с.
5. Зимняя И.А. Смысловое восприятие речевого сообщения в условиях массовой коммуникации. М.: Прогресс, 1976. 169 с.
6. Богин Г.И. Типология понимания текста. Калинин : Изд-во Калининского госуниверситета, 1986. 135 с.
7. Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука, 1989. 194 с.
8. Westhof G. Fertigkeit Lesen. Muenchen: Langenscheidt, 1997. 167 S.

СЕГМЕНТИРОВАННЫЙ ВОПРОС В ДИАЛОГИЧЕСКОЙ РЕЧИ Г.И. Бубнова, Ю.С.Малышева

В современной лингвистике интерес к проблемам диалога исключительно глубок, поскольку он является закономерным следствием внимания исследователей к коммуникативно-информативному аспекту языковых элементов, непосредственно раскрывающемуся в процессе их функционирования, к проблемам вербальной коммуникации в целом.
При рассмотрении устнопорождаемых спонтанных высказываний, в частности диалогических реплик, в лингвистической науке делается вывод о том, что синтаксическому устройству подобного рода высказываний свойственны неплавность, фрагментарность, речевое членение. В диалогической речи данное явление объясняется рядом причин. Спонтанный диалог, как и любое устнопорождаемое речевое произведение, характеризуется такими основными признаками, как линейность и необратимость поступательного развёртывания, многоканальность порождения, доминирование процессуального аспекта над продуктивным. Помимо этого диалог является коллективным речевым произведением, структура реплик которого определяется одновременным взаимодействием экстра- и интралингвистического компонентов. Говорящий имеет перед собой цель изложить определённую информацию, сформулировав её соответственно ситуации и, поддерживая контакт с актуальным слушающим, воздействовать на него, вызвать его интерес к сообщаемому. Вместе с тем говорящий должен реагировать на возможные вопросы, ремарки, непонимание со стороны слушающего, падение его интереса. Одновременное действие всех этих факторов отражается на формальной стороне речи, вызывая различные деструктурирующие процессы в синтаксисе.
В лингвистической литературе для обозначения речевого членения синтаксической структуры высказывания используются разнообразные термины, например "парцелляция" (Ю.В. Ванников), "устноречевой период" (Д. Люззати), "сепаратизация" (Г.Н. Рыбакова), "сегментация" (Р.П. Лисиченко), "изоляция" [1: 157].
Парцеллированность речевого диалогического континуума может быть проиллюстрирована на примере сегментированного вопроса, выведенного по аналогии с устно-речевым периодом французского исследователя Д. Люззати (2). Как показал анализ изученной литературы, подобная попытка на материале спонтанного диалога во французском языке предпринимается впервые. Сегментированный вопрос, в своей полной форме состоит из трёх частей - сегментов: напряжение, отсылка и развязка.
Следующие примеры1 иллюстрируют анализируемое явление:
I?eia? 1.
C . : (1.1.) et euh ...mm ...de point de vue de la forme - iai?y?aieе
(1.2.) donc vous avez des formes rondes - отсылка
(1.3.) est-ce que vous avez quelque chose de carr( ou - ?acaycea
(1.4.) en plastique par exemple
I?eia? 2.
N . : (1.1.) au poin de vue du bracelet-l( - iai?y?aiea
(1.2.) tout est en plastique - отсылка
(1.3.) (a doit quand-m(me - ?acaycea
(1.4.) s'user assez vite
I?eia? 3.
C . : (1.1.) et au point de vue de qualit( euh -iai?y?aiea
(1.2.) qu'est-ce qui est le le mieux -?acaycea
I?eia? 4.
C . : (1.1.) et vous m'avez parl( tout ( l'heure de montre plong(e euh
-нai?y?aiea
E . : (2.1.) oui
C . : (3.1.) est-ce que c'est ...c'est cher par rapport a celle-ci -?acaycea
Первый сегмент - напряжение - содержит тему, ключевое слово, называющее предмет или качество, которое в данный момент интересует говорящего и о котором пойдёт речь. Эта тема может вводиться словами типа "et vous m'avez parl( tout ( l'heure de...", "et au de point de vue de ..." и др.
Отмечая начало вопроса и указывая на предмет, о котором пойдёт речь, оно нацеливает второго коммуниканта на слушание, концентрирует его внимание, стимулирует интерес.
Второй сегмент - отсылка - является переходным от напряжения к непосредственной формулировке вопроса. Она может заключать в себе суммирование того, о чём говорилось ранее (пример 1), констатацию какого-либо факта, обосновывающую возникновение вопроса (пример 2). Подобная констатация бывает необходима говорящему для того, чтобы логично изложить ход своих мыслей, связать вопрос с темой беседы, выиграть время для его мысленного формулирования. Однако, зачастую она бывает излишней, особенно, если вопрос уже "созрел" у коммуниканта, поэтому сегментированный вопрос может не содержать отсылки и представать в своей сокращённой форме (примеры 3, 4).
Третий сегмент - развязка - содержит непосредственно вопрос.
В рамках анализа полного и сокращённого сегментированного вопроса интересным представляется выявление причин продуктивности и употребительности этих конструкций. Таких причин было обнаружено три:
Во-первых, отметим положение звеньев сегментированного вопроса относительно паузального членения. Здесь следует констатировать, что во всех рассмотренных примерах начало каждого сегмента совпадает с началом паузальной группы. Это говорит об удобстве расчленённой конструкции как на смысловом, так и на артикуляторном и дыхательном уровне.
Во-вторых, форма полного и сокращённого сегментированного вопроса коммуникативно удачна, поскольку она легко переносит вторжение другого коммуниканта, как это видно в примере 4.
В-третьих, сегментированный вопрос мобилен, а его звенья не отличаются скованностью. В результате, сегментированный вопрос может легко вытекать из традиционного в зависимости от коммуникативной цели говорящего. Следующий пример иллюстрирует это:
C.: (1.1.) et est-c(e) que vous avez - напряжение
(1.2.) ah des chronom(tr(e)s vous m'avez dit tout ( l'heur(e) hein - развязка
По сути паузальная группа (1.2.) содержит сокращённую форму сегментированного вопроса, но в несколько ином виде, чем рассмотренные выше. Она состоит из напряжения, в котором вводные слова следуют за ключевым и из развязки, представленной словом hein. Hein формально дублирует вопрос, который уже был озвучен до этого в паузальной группе (1.1.) Пример показывает, как легко, не нарушая речевого потока, традиционный вопрос с оборотом est-ce que переходит в сегментированный при внезапной смене коммуникативной задачи говорящего.
Таким образом, вышеназванные причины могут объяснить продуктивность сегментированного вопроса во французском спонтанном диалоге.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. М.: Рус. яз., 1979. 296 с.
2. Luzzati D. Analyse p(riodique du discours // Langue Fran(aise . 1985. № 65. рр. 368-435.
3. Лоне Э., Бубнова Г., Кувашова М. Французские дипломы DELF-DALF в России: структура экзаменов, критерии оценок, материалы прошедших сессий. Екатеринбург, 1998. - 375 с.

К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ КОМПЕТЕНЦИИ Н.В.Буренина

Для того, чтобы использовать язык того или иного языкового сообщества с наибольшей эффективностью, необходимо знать социолингвистические правила речевой коммуникации, характерные для данного общества, т.е. в полной мере осознавать влияние социальных факторов на речевое поведение коммуникантов. Овладевая языком собственного языкового сообщества, люди в основном неосознанно приобретают различного рода знания, которые позволяют им использовать родной язык соответствующим образом. Эти знания и представляют собой социолингвистическую компетенцию говорящего (1: 340).
В многоязычных сообществах вопрос социолингвистической компетенции, связанный с выбором соответствующего лингвистического кода, представляет собой как выбор между совершенно разными языками, так и различными стилями внутри одного языка. В таких обществах дети, как правило, учат сначала свой родной язык, овладевая затем другим языком для таких целей, как образование и (или) общение с более широким кругом людей в более широком спектре социальных контекстов. Так постепенно дети обогащают свой лингвистический репертуар языковых кодов или вариантов, которые соответствуют различным коммуникативным сферам их языкового сообщества. Содержание социолингвистической компетенции и способность переключаться с кода на код индивидуальны для каждого речевого индивида и зависят от множества субъективных и объективных факторов.
То, каким образом люди используют свой языковой репертуар, переключаясь с одного лингвистического кода на другой , особенно четко можно проследить в многоязычных сообществах, так как здесь в процесс переключения вовлекаются разные языки.
Лингвистический репертуар разных поколений также может различаться. Так, например, социолингвистическая компетенция внучки эмигранта будет значительно отличаться от языковой компетенции ее деда: она может вообще не знать своего этнического языка, владея при этом широким спектром стилей языка ее нового сообщества, или она может сохранить свой родной язык для использования только в одной или двух сферах коммуникации, например для общения в семье и в церкви (1: 372).
Процесс замены одного языка другим обусловлен многочисленными социальными факторами, которые для различных сообществ будут разными. Немаловажным из них является относительный статус и функции различных языков в многоязычном обществе. Родной язык - это, как правило, первый язык, который изучает любой человек, и в многоязычном сообществе очень небольшая группа людей пользуется только этим языком. Часто существенным дополнением в лингвистическом репертуаре индивида является лингва франка или язык межнационального общения. Родные языки контрастируют с лингва франка по многим аспектам, которые отражают их различную социальную значимость для их носителей. По тем же причинам они отличаются от нормативных языков. Факторы, которые определяют выдвижение одного из языков (диалектов) на положение нормативного, больше социальные, нежели лингвистические. Тем не менее, всем членам языкового сообщества необходимо приобрести некоторое знание нормативного языка как часть их социолингвистической компетенции. Нормативные языки имеют более высокий социальный статус и используются шире, т.е. имеют больше преимуществ быть изученными.
Большинство людей овладевают нормативным языком (диалектом) в школе, по крайней мере для письменной коммуникации. Тот, кто этого не делает, может в дальнейшем иметь проблемы с образованием.
Особая конфигурация лингвистического репертуара индивида в многоязычном обществе, так же как и набор диалектов и стилей, используемый монолингвом, отражают их социальные и региональные контакты. Социолингвистическая компетенция в одноязычном сообществе связана с принадлежностью говорящего к различным, частично совпадающим, социальным группам ( будь то класс, каста или др.) и региональным. Вполне возможно, что оба эти фактора будут отражены в его речи, но по мнению многих ученых именно первый (социальный) будет более четко выражаться лингвистически (2; 3).
Другой немаловажный фактор коммуникации - адресат. Люди, с которыми человек взаимодействует чаще всего, также определяют содержание социолингвистической компетенции, т.е., другими словами, сеть регулярных социальных контактов индивида отражает потенциальный набор лингвистических влияний на его речь. Какие именно из этих контактов способны оказывать большее влияние, может быть выяснено путем соотнесения социальных размеров солидарности и статуса (1: 374).
Коммуникативная ситуация и цель общения - еще два фактора, определяющие выбор речевого кода. Социолингвистическая компетенция включает в себя также знание того, когда нужно говорить, а когда следует промолчать. Так, детей учат хранить молчание во время молитвы в церкви, но присоединяться к хору, отвечающему священнику. Социолингвистическая компетенция - это знание того, как вести себя в официальном социальном контексте, например на заседании суда.
При взаимодействии коммуникантов разных социальных групп или культур их социолингвистические нормы могут вступать в конфликт, в результате чего возникает неловкость или непонимание. Овладение социолингвистической компетенцией помогает избежать конфликтных ситуаций.
Приобретение социолингвистической компетенции другого языка может быть процессом медленным и сложным, так как он подразумевает осознание социальных ценностей, которые лежат в основе различных способов использования языка данным лингвистическим социумом. Так, многие правила речевого этикета или вежливого общения зависят от понимания норм социальной дистанции данного сообщества. Например, греки никогда не извиняются, когда звонят по телефону другу, выказывая тем самым особое дружелюбие, тогда как англичане всегда начинают разговор с фразы "I hope I'm not disturbing you", следуя правилам ведения телефонного разговора, которые требуют употребления негативной вежливой стратегии для смягчения. Чтобы быть вежливым на другом языке, недостаточно иметь отличное произношение и хорошую грамматику. Необходимо знать, какой вес придает данное сообщество различным видам социальных отношений и как это выражается в речи.
Речь индивида показывает, является ли говорящий мужчиной или женщиной, взрослым или ребенком. Человек неосознанно приобретает как часть своей социолингвистической компетенции те особенности речи, которые передают социальную информацию о нем в его собственном языковом сообществе. Социолингвистические исследования показывают, что речевые образцы, используемые мужчинами и женщинами, отличаются в основном тем, что мужчины используют больше ненормативных форм в своей речи, чем женщины. Широко распространенный стереотип, что женщинам не хватает уверенности в речевом общении, оспаривается мнением, что женщины более вежливы в речевой коммуникации, чем мужчины. Компетенция женского и мужского речевого поведения - это то умение, которое девочки и мальчики приобретают неосознанно в результате общения в группе сверстников (4: 78-149; 5).
Дети впитывают также лингвистические стереотипы и отношение к языкам от своих сверстников и членов семьи, и это тоже часть социолингвистической компетенции. Эти отношения не отражают какой-либо собственной заслуги языка или недостатка какого-либо диалекта. Они больше отражают социальный статус тех, кто использует эти языки (диалекты) или социальные контексты, в которых эти диалекты обычно используются. Язык высшей статусной группы в любом сообществе вызывает уважение и определяется как модель для всего сообщества. Способность распознавать престижный социолект - это часть индивидуальной социолингвистической компетенции.
ЛИТЕРАТУРА
1.Holmes J. An Introduction to Sociolinguistics. Longman. L&NY. 1994. P.370.
2.Labov W. Sociolinguistic patterns. Philadelphia, Pa : University of Pensilvania Press. 1972;
3.Trudgill P. The Social Differentiation of English in Norwich. Cambridge: Cambridge Uni-
versity Press. 1974.
4.Holmes J. "Women's language" : a functional approach. General Linguistics 24: 3. 1984.
5.Romaine S. The Language of Children and Adolescents. Oxford: Blackwell, 1984.

К ВОПРОСУ О ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СИНОНИМИИ В ТЕКСТЕ Е.Н. Ваганова

В современной лингвистике наметилось два направления исследования. Одни лингвисты обращаются к тексту как целому, фокусируя внимание на проблемах семантической и формальной близости последовательно расположенных высказываний (Л.М.Досева, И.Р.Гальперин, Т.ван.Дейк, Р.Харвег, З.Харрис), исследователи другого направления наибольшую важность придают вопросам коммуникативного плана (К.Боост, Б.В.Падучева, М.Пфютце, М.А.К.Хэллидей).
На первом этапе лингвистического анализа текста значительная роль отводилась выявлению способов связей предложений в тексте, анализу разнообразных средств, способствующих цементированию содержания отдельных отрезков текста. Надо заметить, что наиболее полно был при этом разработан вопрос о средствах и способах выражение анафорической, катафорической связи.
Одни ученые говорят о подхвате (К.Бринкер, Дуден, Х.Бримкман), другие о прономинальном сцеплении или синтагматической субституции (Р.Харвег), именных проформах (Р.Штейниц), об эксплицитной/имплицитной референции (Х.Изенберг), первичной/вторичной номинации (В.Г.Гак), семантической/синтаксической анафоре (В.Дресслер), лексических и грамматических повторах Е.Реферовская). Соответствующие языковые явления-феномены включаются в одну общую тему идентификации, то есть, другими словами, в процесс установления тождества языковых выражений с конкретным/-ми объектами реальной действительности. Речь, в настоящей статье, следовательно, пойдет либо об идентифицирующей анафорической, либо идентифицирующей катафорической связи.
В процессе повествования расширяется фонд общих знаний автора и читателя, каждое предложение вносит что-то новое, а в языке имеются разнообразные средства / выражения или комбинации выражений, эксплицитные /имплицитные/, позволяющие автору соотнестись с воспринимаемым окружающим миром, миром воспоминаний, предсказаний, представлений и обеспечивающие в последующем возможность идентифицировать все упоминаемые предметы в последующих предложениях, ставшие для читателя известными и определенными. Эти средства называются референтными. Следует, однако, иметь в виду, что не средства, а сам автор создает эту референцию, используя языковое выражение в совершенно определенном контексте. Такое выражение, употребляемое в данном высказывании, является носителем референции, тогда как то, о чем говорит автор, то есть специфический предмет или кусок действительности, считается объектом референции. По мнению О.И.Москальской, идентификация предметов есть не что иное, как уточнение референции имен, прежде всего имен существительных (1: 100).
Текст представляет собой целостную структуру, предложения-высказывания которой взаимосвязаны и взаимозависимы. Синтаксическая структура - это исходный материал для семантическое интерпретации, данность, комбинируемая из субъектов, данных в определенной конфигурации. Содержание текста выражается не иначе как в линейной последовательности высказываний, на передачу которого нацелена организация нормальной /синтаксической/ и смысловой стороны текстовой единицы. При изучении текста весьма полезным считается учет не только горизонтального среза, но и вертикального. На это справедливо указывает И.В.Арнольд "всякий текст внешне организуется как линейная последовательность знаков, но восприятие не может быть чисто линейным процессом" и далее "горизонтальная развертка сочетается с вертикальной" (2: 29). Если принимать во внимание и вертикальный план текста, то можно установить многоуровневую, многостороннюю, объемную синтаксическую и семантическую связь в тексте. Это открывает возможности иного членения текста на сегменты /блоки, субструктуры/, чем СФЕ, абзац и др.
Методика вертикального сечения членит целостную текстовую структуру на основе категорий образа, времени и пространства, что, в свою очередь, помогает в идентификации основной темы произведения. Она предполагает построение кореферентных "осей" /линий/, пронизывающих текст снизу доверху с занесением на семантическую ось функциональных синонимов, то есть названий действующих лиц, объектов, локально-темпоральных и других ситуаций, связанных с главным действующим лицом определенными отношениями.
Проблема синонимии довольно широко освещена в научной литературе. Наименее разработанной в лингвистике текста остается вопрос функциональных синонимов, играющих важную роль в организации текста. Эта проблема признается лингвистами, которые подходят к ней с функциональной точки зрения, основываясь на смысле, значении и назначении данной единицы в конкретной речевой ситуации. Именно в таком понимании дается интерпретация ФС О.С.Ахмановой функционально-речевые синонимы - это слова и словосочетания, совпадающие по значению с другими словами и словосочетаниями в данном речевом контексте" (3: 407). В основе своей ФС составляют организованную совокупность единиц, связанных устойчивыми /инвариантными/ отношениями, которые возникают на основе текстовой референции и являются необходимым условием базисной структуры текста и его композиции. Понятие текстовой референции включает все виды референции в пределах текста, то есть интродукцию текстового референта, его идентификацию, последующую кореференцию и характеризацию.
ФС определятся как собирательное понятие для всех видов описания одного и того же денотата, и проявляет себя как контекстуальный слово-заместитель одного и того же явления действительности, освещенного с совершенно различиях сторон. Функциональная синонимия строится на базе самого текста и с помощью текста, в этом случае речь идет не о языковом явлении, а об употреблении языка.
К ФС принадлежат также тематически родственные, в языковой системе не синонимичные выражения. В смысловой зависимости они однако взаимозаменимы /корова - млекопитающее - рогатое животное/. Часто однако речь идет о словах с полностью различным логико-предметным значением, и конкретном большом контексте они взаимозаменимы, поскольку связаны общим признаком, например, социальной, культурной функцией, экономическим положением. Контактные отношения между словами могут быть, как считает Р.Харвег, онтологического, логического, культурного характера (4: 195). Для обозначения такого рода семантических отношений между словами в лингвистике текста существует термин - "семантическое соприкосновение" /jeman tische Kontiquitat/, обозначающий "семантическую близость". Особенно высока частотность употребления на такой языковой основе: имя собственное- имя нарицательное, как инкассо - знаменитый испанец и т.д.
Семантическим основанием для вычленения ряда ФС служат два фактора: кореферентность материально родственных лексем и их взаимная мотивированность, возможная благодаря общей семантической части. По мнению Х.Бусманн кореференция есть не что иное, как тождество референции, свойство именных фраз соотноситься с одним и тем же внеязыковым объектом (5: 426). В рассказе H.Hesse "Der Wolf" именные фразы der dritte - ... - ein stolzes Tier von machtiger Kraft und gelenken Formen - ... - jein weiblicher Unterrleib - ... - der verwundete Wolf - der Erschopfte и т.д. находятся по отношению друг к другу в отношениях кореференции, то есть они соотносятся с одним и тем же лицом. Но между ними нет каких-то особых, закрепленных в языковой системе, семантических отношений /если не иметь в виду общий семантический признак "мужской"/. Таким образом, в тексте образуются особые линии/"оси"/, поскольку их актантами выступают ФС, объединенные общей референтной семой, получающей выражение в единицах разных уровней и необязательно связанных общим семантическим номинантом /ср. собака - хвост - шерсть и т.д./.
1. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1981.
2. Арнольд И.В. Интерпретация текста как установление иерархии его частей. Лингвистика текста. Матер. научн. конференции МГПКИЯ им. М. Тореза. Ч.1. М., 1974.
3. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия. 1969.
4. Harweg, R. Pronomina und Textkonstitution. Munchen,1968
5. Bubmann, H. Lexicon der Sprachwissenschaft. Stuttgard, 1990.

ЛАТИНСКИЕ НАДПИСИ НА РОССИЙСКИХ ДВОРЯНСКИХ ГЕРБАХ ( ЛАТЫНЬ КАК ЯЗЫК ВЛАСТИ В РОССИИ ХVIII ВЕКА ) Ю. К. Воробьёв

С эпохи античности в Европе латинский язык понимался как носитель великого классического наследия, выражавший высшие духовные ценности. В условиях России XVIII века к этим функциям добавились новые. Использование латинского языка параллельно с русским на транспарантах и триумфальных арках при проведении праздничных мероприятий: фейерверков, иллюминаций, торжественных шествий стало практически правилом. Помимо многочисленных пояснительных и апологетических праздничных надписей существовали и официально закреплённые надписи на дворянских гербах.
Первоначально герб изображался на щитах. Позднее оригиналы гербов стали фиксироваться в гербовниках. Герб изображался на фронтонах дворцов и могильных плитах, на экипажах, мебели и рамах фамильных портретов, на флагах и гобеленах, на оружии и монетах, на посуде и печатях, на документах и переплётах книг. Начало распространения и государственного фиксирования гербов в России относится ко времени правления Петра I. Распространение гербов в России историческая наука рассматривает как один из видов заимствований западноевропейской традиции (I: 74).
Всего de visu нами исследовано 1562 герба. Мы ограничили нашу работу гербами, включёнными в первые 10 томов " Общего гербовника" (2). Не ставя целью изучить весь состав латинских надписей на гербах мы посчитали нашу выборку достаточно репрезентативной, чтобы установить культурно-исторический факт наличия латинских надписей / девизов / на дворянских гербах вообще. Далее мы приводим часть этих надписей. Надписи расположены в алфавитном порядке.
№ Латинские надписи Владелец герба Указание на том и порядковый № герба 1. Armis et Labore И. В. Гудович, граф с 1797 года 4, №8 2. Bellicae in subalpinis virtuti род Хвостовых, графы с 1799 года 8, №7 3 Dedit haec insignia virtus Г. И. Головкин, граф с 1710 года 3. 1, №16 4 Deo duce род Политковских 5, №133 5 Deo spes mea род Столыпиных 10, №31 6 Deus conservat omnia Б. П. Шереметев, граф с 1706 года 2, №10 7 Deus Honor et Gloria род Яковлевых 2, №28 8 Dominus nobiscum род Беленихиных 5, №99 9 Elevor ubi consumor род Кочубеев 3, №49 10 Est immortale quod opto род Коновнициных 10, №7 11 Famam extendere factis род Разумовских 1, №21 12 Fiere prestam quam nasci род Заводовских 1, №31 13 Fortitudine et Constantia род Орловых 1, №23 14 Fuimus род Зыбиных 3, №76 15 Honeste et Publice род Новосильцовы 8, №11 16 In deo salus mea А.П. Бестужев-Рюмин, граф с 1742 года 1, №19 17 Labore et zelo род Безбородко 1, №29 18 Meritis crescunt honores род Зубовых 2, №25 19 Nec sol nec frigora mutant род Остерманов 2, №13 20 Non sibi sed imperio род Зубовых 6, №4 21 Non solum armis род Румянцовых 3, №4 22 Semper immota fides род Воронцовых 1, №28 23 Sors mea Jesus род Лермантовых 4, №102 24 Stabo quocumque Ferar род Морковых 1, №60 25 Virtus meliora ministrat род Мятлевых 6, №8 26 Virtute duce род Аш 5, №126
Использование латинского языка на гербах связывало в сознании просвещённой публики российскую светскую власть /в лице дворянства / с античной историей, формировало у российского гражданина сознание преемственности русской истории с древним миром и просвещенной Европой.

ЛИТЕРАТУРА
1. Борисов И. В. Родовые гербы России. М.: Виктория, Янтарный Сказ, 1997. 216 с.
2. Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи, начатый в1797 году. ч.1-10., СПб., 1798-1836.

КЛИШЕ КАК ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ЕДИНИЦА ТЕКСТА (К ПРОБЛЕМЕ ТЕРМИНА И ПОНЯТИЯ) Н.Н. Гаваева, О.А. Шевченко

Как известно, клише представляет собой устойчивую языковую единицу, встречающуюся с достаточной частотностью в текстах определенных стилей и жанров. Что касается английского языка, то, как показывает сопоставление различного рода современного текстового материала, клише является его важной структурной особенностью. Однако все выводы относительно функционирования клише в текстах различных типов могут делаться лишь при уяснении его основных конститутивных признаков, что в свою очередь неизбежно влечет за собой выяснение особенностей таких сторон его сущности, как терминологические и понятийные характеристики.
Термин "клише" был предложен в начале века французской лингвистической школой для обозначения готовых, воспроизводимых (а не производимых) единиц языка. К этому же времени относятся многочисленные высказывания по вопросу клише известных английских писателей, литераторов, общественных деятелей. Вот некоторые из них, зафиксированные в словаре Э. Партриджа "Usage and Abusage. A Guide To Good English" (7, с. 73):
" As to cliches, I daresay we are all in agreement. Haste encourages them, but more often they spring from mental laziness". (Frank Whitaker in an address to the Institute of Journalists, 13 Dec. 1938).
Противоположной точки зрения придерживается О'Генри: "It was wonderful...And most wonderful of all are words, and how they make friends with one another, being oft associated, until not even obituary notices do them apart". ( O'Henry, Whirligigs, 1910).
Подчеркивая важность клише для процесса мышления и образования, Ф. Биндер пишет: "There's no bigger peril either to thinking or to education than the popular phrase". (Frank Binder, Dialectic, 1932).
В этих высказываниях авторы затрагивают одну из главных проблем, остающуюся до сих пор предметом дискуссий в лингвистической литературе, - являются ли клише коммуникативно - необходимым языковым элементом, или это лишь шаблонная фраза, механически воспроизводимая в типичных речевых контекстах и ситуациях.
Самыми распространенными определениями клише являются те, которые представлены в большинстве толковых словарей. Так, в Оксфордском английском словаре говорится, что клише - это "idea or expression that has been too much used and is now out-dated, stereotyped phrase" (6: 154). Ему тождественно определение, данное в словаре Вебстера: "cliche - an expression or idea that has become trite" (10:. 266). Однако такие определения недостаточны в первую очередь потому, что они не указывают специфические черты клише, а свойство стереотипности, как показывают исследования, присуще большинству устойчивых языковых средств.
Большой вклад в область исследования клише, в частности в проблему исследования самого понятия, внес видный английский лингвист Э. Партридж, о котором было уже упомянуто в связи с приводимыми цитатами из его словаря "Usage and Abusage. A Guide to Good English". Однако несколько раньше этот лингвист предложил свое определение клише, дополняя те, которые имелись в толковых словарях и существенно изменяя их: " Клише - это изношенная фраза или короткое предложение, готовое к немедленному потреблению, ставшее настолько избитым, что разборчивые ораторы и скрупулезные писатели избегают его, потому что они понимают, что использование клише вызвало бы неприятную реакцию аудитории" (4: 62). Сам Э. Партридж признается, что такое определение очень грубое и недостаточное, и намечает следующую классификацию клише: 1) идиомы, которые стали клише; 2) другие фразы. Группы (1) и (2) образуют, по крайней мере, четыре пятых в совокупности; 3) устойчивые построения и известные цитаты из иностранных языков; 4) цитаты из английской литературы (4: 63).
Отметим вторую группу. Э. Партридж включает сюда неидиоматические клише, подразделяя их на общие, социологические, экономические, политические и журналистские. Анализируя эту группу, Т.С. Ларина приходит к выводу, что здесь нет четкого различия "штампа" и "клише". Часть этих выражений можно назвать штампами, или шаблонами, поскольку они представляют собой "затасканные", избитые "экспрессемы". Другие же можно отнести к словесным формулам, т.е. клише (4: 63).
Интересно определение "клише", которое дает английский лингвист Р. Епсон: "Клише буквально означает стереотипная печатная форма, используемая в типографии. В сфере языка оно означает изношенное или банальное выражение, стершееся из-за постоянного использования. Лучше всего сказать, что клише - это второстепенные выражения, которые следует избегать" (11: 172). Р. Епсон выдвигает следующие виды клише: 1) избитые цитаты; 2) избитые метафоры; 3) неизбежное прилагательное; 4) стержневые фразы; 5) пословицы. Обширные списки фразеологических штампов дают и другие зарубежные авторы, не делая различия между клише и штампом, называя то и другое "фразеологическими клише" (9: 24).
Существенный вклад в проблему исследования клише внесли представители отечественной лингвистической школы. К наиболее ранним работам по проблеме клише относятся труды академика В.В. Виноградова. В 1938 г. он писал: "В системе современного литературного языка слова по большей части функционируют не как произвольно и неожиданно сталкиваемые и сцепляемые отдельные компоненты речи, а занимая устойчивые места в традиционных формулах. Большинство людей говорит и пишет с помощью готовых формул, клише" (1: 21). В.В. Виноградов, таким образом, дает общее представление о понятии клише, называя их "готовыми формулами", характеризующимися устойчивостью компонентного состава.
Дальнейшие исследования в области клише отличаются аспектным характером, а клише, как неотъемлемый элемент газетно-журнального стиля, становится объектом многочисленных дискуссий, развертывающихся на страницах журналистских периодических изданий, а также отдельных работ, посвященных газетно-журнальным материалам (3). Существенно, что именно в этих материалах серьезно начинают исследоваться различия между понятиями "клише" и "штамп". В 1968 году В.Г. Костомаров впервые ввел противопоставление понятий "стандарт" (клише) и "штамп" и обозначил его отдельным вопросом лингвистических исследований. Позже он выработал более полное и четкое определение клише и штампа с учетом их реализации в газетно-журнальном жанре. "Под стандартом нами понимается любое интеллектуализированное средство выражения - независимо от характера и природы в его противопоставлении средствам с так или иначе выраженной экспрессией", штамп же, по образному определению В.Г. Костомарова, "не столько затасканный и извращенный стандарт, сколько изнасилованная жанром идиома, метафора, фразеологическая единица" (3: 180). В данном определении существенным и справедливым является то, что автор характеризует штампы как негативное явление и то, что их следует отличать от устойчивых, сложившихся речевых формул - клише, которые таковыми не являются.
Т.Г. Винокур продолжил разработку этой проблемы и попытался обосновать причины перехода образного словоупотребления в штамп. Он считает, что непосредственно в образовании штампов отражается путь развития языка, обусловленный взаимодействием двух тенденций - к экспрессивности и регулярности. Иными словами, в коммуникации происходит совмещение двух сторон стилистического отбора: стремление к уже известному и апробированному и одновременно стремление к наилучшему способу выражения данного содержания. В результате, считает Т.Г. Винокур, достижение цели на первом из названных этапов отбора приводит к потере качества на втором. Таким образом, к появлению штампов приводит безудержное развитие в массовой коммуникации воспроизводимости, повторяемости "таких словесных образов, которые были пущены в обращение как безусловно новые, наиболее яркие и предельно индивидуализированные" (2: 147).
Можно, таким образом, заключить что, имея в качестве объединяющего начала свойство стереотипности и устойчивости употребления, понятия "клише" и "штамп", тем не менее, должны быть строго дифференцированы. С одной стороны, мы имеем дело с бездумным и безвкусным использованием стереотипов без учета контекста в условиях массовой коммуникации - штампами, а с другой, с целесообразным применением стереотипов в соответствии с коммуникативными требованиями той или иной речевой сферы - клише.
В свете проанализированных в статье терминологических и понятийных характеристик клише наиболее полным и всеобъемлющим представляется определение клише, данное в лингвистическом энциклопедическом словаре под редакцией В.Н. Ярцевой: "Клише - стилистически окрашенное средство речи, отложившееся в коллективном сознании носителей языка как устойчивый, "готовый к употреблению" и потому наиболее "удобный" знак выражения определенного языкового содержания, имеющего экспрессивную и образную нагрузку. В основу понятия клише, таким образом, положен функциональный признак: при условии частого и регулярного употребления клише может стать любая структурная и смысловая единица языка (речи) -слово и словосочетание, предложение и высказывание. Клише имеют также информативно-необходимый характер"(5: 498).
Результаты исследования понятия и термина клише могут послужить основой для всестороннего анализа роли клише в текстах различных функциональных стилей и жанров.

ЛИТЕРАТУРА

1. Виноградов В.В. Современный русский язык. М.: Учпедгиз, 1938.
2. Винокур Т.Г. Закономерности использования языковых единиц. М.:Наука, 1980.
3. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе: Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. М.:Издательство МГУ, 1971.
4. Ларина Т.С. О некоторых определениях клише зарубежными учеными. Вестник Московского университета/Сер.XI: Журналистика, 1975.
5. Лингвистический энциклопедический словарь/ Под ред. В.Н. Ярцевой. М.:Советская энциклопедия, 1990.
6. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. London: Oxford University Press, 1977.
7. Partridge E. Usage and Abusage. A Guide to Good English. Great Britain: Penguin Books, 1973.
8. Partridge E. A Dictionary of Cliches. N.Y. 1972.
9. Turner R.P. Technical Wrighter's and Editor's Style Book. London, 1965.
10. Webster's New World Dictionary. N.Y., 1982.
11. Yepson R.W. The Wrighter's Craft. London, 1959.

ПЕРЕВОД КАК ОСОБЫЙ ВИД КОММУНИКАЦИИ А.Г. Гаврилова, Е.Г. Долгова

Всякий текст способен производить определенный коммуникативный эффект на получателя информации, иначе говоря, осуществлять прагматическое воздействие, которое составляет важнейшую часть любой коммуникации, в том числе и межъязыковой.
В начале коммуникативного процесса находится Источник информации (И). Источник владеет языковым кодом (Я), при помощи которого он передает информацию, воспринимаемую Рецептором (Р). В распоряжении Рецептора имеется тот же код (Я). На ход коммуникации влияют еще два фактора: ситуация, в которой порождается высказывание, а также предыдущий лингвистический и реальный опт Источника и Рецептора.
Перевод - это особый вид коммуникации, необходимость в котором появляется тогда, когда семантическая информация и информация о структуре не выполняют своих преобразующих функций (1). Язык, которым владеет Источник, называется исходным языком (ИЯ), а порождаемый текст служит оригиналом, подлежащим переводу. Этот процесс осуществляется переводчиком, который одновременно воспринимает в качестве Рецептора текст оригинала. Таким образом, переводчик находится в конце процесса коммуникации на ИЯ и в начале этого процесса на языке перевода (ПЯ).
В процессе перевода возникают различные проблемы, важнейшими из которых являются проблема переводимости и проблема инварианта в переводе.
Проблема переводимости представляет собой одну из древнейших теоретических проблем перевода. Еще в эпоху Возрождения великий итальянский поэт А.Данте утверждал: "Пусть каждый знает, что ничто, заключенное в целях гармонии в музыкальные основы стиха, не может быть переведено с одного языка на другой без нарушения всей гармонии и прелести" (2). Содержание текста перевода должно быть эквивалентно содержанию текста на языке оригинала. В результате процесса перевода создаются тексты, которые являются полноправной заменой исходного текста на другом языке. Но и самый "адекватный" перевод не обеспечивает исчерпывающую передачу всех элементов смысла оригинала. В данном случае следует говорить о прагматической ценности перевода. При наличии достаточной прагматической ценности перевод может быть признан адекватным даже при значительных отклонениях от коммуникативной равнозначности оригиналу. Коммуникативная схема перевода говорит о несущественности потерь информации, связанных с расхождением значений параллельных единиц разных языков. Эти потери не препятствуют процессу общения при условии, что достаточная часть передаваемой информации принимается Рецептором. Рецептор принимает информацию, используя данные ситуации, свой опыт, знания и т.п.
Коммуникативная схема переводческой деятельности позволяет определить и основные направления исследований.
Первую область составляют исследования самой сущности переводческой деятельности, когда рассматриваются типы смысловых отношений между текстами двух языков. Здесь охватываются как смысловые функции отдельных элементов, так и отражение в тексте воздействия различных факторов ситуативного и культурно-исторического характера. В данном случае переводчик выступает в качестве языкового посредника в межъязыковой коммуникации и должен быть "прагматически нейтрален" (3).
Во второй области переводческих исследований объектом изучения служит сам акт перевода. Здесь исследуются единицы текста, которыми оперирует переводчик, типы преобразований этих единиц при переводе. Рассматриваются также условия осуществления переводческого процесса, характер участников этого процесса и т.п.
Третье направление переводческих исследований изучает систему отношений между единицами двух конкретных языков при переводе текста с одного из этих языков на другой. Здесь можно формулировать обобщения о закономерностях перевода отдельных слов, словосочетаний или структур.

<< Пред. стр. 1 (из 4) След. >>

Список литературы по разделу