<< Пред. стр. 2 (из 10) След. >>
Список литературы по разделу
7. См.: Costing a bomb // The Economist. - 1997. - January, 4th-10th. - Р. 46.
8. Согласно экспертным оценкам, Иран, Ирак, Ливия, Сирия и Северная Корея достаточно активно помогают друг другу в разработке ракетных программ. В случае, если финансируемая Ираном и весьма интересующая Ливию разработка корейской двухступенчатой ракеты "Нодонг-2" увенчается успехом, ракета, запущенная из Ливии, сможет достичь практически любой страны Европы. См.: Circles of fear // The Economist. - 1997. - January, 4th-10th. - Р. 49.
9. См.: Costing a bomb // The Economist. - 1997. - January, 4th-10th. - Р. 47.
10. Недаром среди ориентировочных тем Х-- -еждународного Конгресса по криминологии, который состоялся в августе 1998 года, специально была выделена проблема криминологического исследования смертной казни и телесных наказаний. См.: The 12th International Congress on Criminology. Call for papers. - Seoul, 1996. - Р. 11.
11. Viano E. The protection of victims: socio-political considerations and a plan for action // Quad. Psich.Forense. - 1994. - Vol. III, № 1. - Р. 37.
12. См., например: Громадська програма спiвробiтництва по запобiганню насильству в сiм'ї. - Одеса, 1999. - 126 с.
13. Domestic violence // Marie Claire. - October, 1995. - № 86. - Р. 132.
14. См., например: Корецкий Д.А. Предупреждение тяжких преступлений против личности, совершаемых на почве бытовых конфликтов: Автореф. дис. : канд. юрид. наук. - Х., 1980. - 24 с.; Крупка Ю. Кримiнологiчна характеристика побутових злочинiв // Радянське право. - 1983. - № 3. - С. 65-68; Лопушанский Ф.А. Предупреждение преступлений в сфере семейно-бытовых отношений. - М., 1989. - С. 5-7, 91-97; Лопушанский Ф.А., Подзняк В.П., Еременко В.В. Следственная профилактика умышленных убийств // Криминалистика и судебная экспертиза. - К., 1977. - Вып. 15. - С. 27-33; Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. - Л., 1975. - С. 19-24; Соотак Я.Я. Некоторые вопросы взаимосвязи между разводами и преступлениями против супруга // Актуальные задачи советского права по укреплению семьи и предупреждению правонарушений несовершеннолетних в советских республиках Прибалтики: Тезисы науч.-практ. конф., 19-20 апреля 1979 года. - Рига, 1979. - Т. I. - С. 115; Старков О.В. Роль криминогенной ситуации в бытовых насильственных преступлениях: Автореф. дис. : канд. юрид. наук. - М., 1981. - С. 27; Трофимов С.В. Криминологическая характеристика лиц, совершивших преступления против личности на почве семейно-бытовых отношений // Проблемы изучения личности правонарушителя. - М.: Изд-во МГУ, 1984. - 121 с.; Шестаков Д.А. Социальное зло - алкоголизм: семья и право. - Л., 1985. - С. 17-18; его же: Предотвратить семейную драму. - Л.: Знание, 1981. - С. 37-42; его же: Семейная криминология: семья - конфликт - преступление. - С.Пб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - С. 7-12, 39-48; его же: Конфликтная семейная ситуация как криминогенный фактор: Автореф. дис. : канд. юрид. наук. - М., 1977. - 24 с.
15. Haag R. The birthday letter // Prelipp S.A. Family violence center training manual - Green Bay, Wi., N.D. - Domestic violence Intervention Program.
16. См.: Viano E. Violence, victimization and social change: a socio-cultural and public policy analysis // Victimology: an international journal. - 1983. - № 8 (3-4). - Р. 54-79.
17. См., например: Braithwaite J. Corporate crime in the Pharmaceutical industry. - London: Routlege & Keagan Paul.,1984.
18. Henry F., Chomicki S. Violence against children: The pharmaceutical industry // The Victimology handbook. - New York, 1990. - Р. 61-76.
19. См.: Ядов В.А. Социологическое исследование: Методология. Программа. Методы. - М., 1972. - С. 42-43; Гречихин В.Г. Лекции по методике и технике социологических исследований. - М.: Прогресс, - 1988. - С. 58-93.
20. Cм., например: Латентная преступность: познание, политика, стратегия: Сб. материалов междунар.семинара. - М.,1993. - 337 с.
21. См.: International Manual On The Use And Application Of The Declaration Of Basic Principles Of Justice For Victims Of Crime And Abuse Of Power // A Draft manual designed by the 2nd UN Experts Meeting On Victims Of Crime And Abuse Of Power In The International Setting. - Washington D.C., 1996. - Р. 14.
22. См.: Profiles of criminal justice systems in Europe and North America 1990-1994. - Helsinki, HEUNI, 1999. - 493 p.
23. См.: Скосырев В. Кто же в России будет защищать граждан, а не государствоi // Известия . - 1997. - 5 апр. (№ 64). - С. 1, 3.
24. Организованная преступность-4. - М.: Криминологическая ассоциация, 1998. - С. 38.
25. Там же. - С.37.
ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ВИКТИМОЛОГИИ В СССР И НА УКРАИНЕ
Рассматривая проблемы становления и развития отечественной виктимологии, отметим, что на протяжении долгих лет проблема потерпевшего от преступления в советской юридической науке изучалась (да и сейчас, как правило, продолжает изучаться) в рамках процессуальных дисциплин или в связи с ними.
Определению основных прав и обязанностей потерпевшего от преступления, характеристике поведения потерпевшего в процессе предварительного расследования, судебного следствия, проблемам поведения потерпевшего от преступления в процессе подачи и рассмотрения гражданского иска в уголовном судопроизводстве посвящены работы таких выдающихся ученых, как С.А. Александров, С.А. Альперт, В.П. Божьев, В.В. Вандышев, В.А. Дубривный, Л.В. Ильина, А.А. Касымов, Л.Д. Кокорев, В.А. Лазарева, И.И. Потеружа, В.Н. Савинов, В.М. Савицкий, З.А. Шличите, В.Е. Юрченко, П.Е. Яни.
Проблемы характеристики и значения поведения потерпевшего в уголовно-правовых исследованиях рассматривались В.Е. Батюковой, П.А. Воробьем, П.С. Дагелем, И.И. Карпецом, В.Е. Квашисом, М.И. Коржанским, Н.Ф. Кузнецовой, В.В. Мальцевым, А.А. Ранецкой, М.Х. Рустамбаевым, Р.А. Сабитовым, А.В. Уссом, А.С. Якобовым и другими специалистами в области теории уголовного права.
Вместе с тем создание основ учения о месте и роли потерпевшего в механизме преступного поведения в собственно виктимологическом понимании связывается историками отечественной виктимологии с именем выдающихся советских криминалистов Г.М. Мудьюгина [1] и В.П. Колмакова [2].
Так, В.П. Колмаков при описании процесса расследования убийств обращал внимание на важность анализа общественно-политической и морально-бытовой характеристики личности потерпевшего [3].
Соответственно, в своей работе "Расследование убийств по делам, возбужденным в связи с исчезновением потерпевшего" [4] Г.Н.Мудьюгин, возможно, впервые в СССР обратил внимание на значительную роль потерпевшего в механизме преступного поведения, на необходимость исследования допреступной активности потерпевшего в процессе расследования уголовных дел и выдвижения следственных версий. По его мнению и согласно данным проведенных им эмпирических исследований, способ совершения преступления в подобных ситуациях во многом зависел от характера и особенностей личности потерпевшего от преступления.
Важное значение в понимании феномена потерпевшего от преступления для отечественной виктимологии сыграли работы других авторов, которые рассматривали проблему потерпевших от преступлений, совершенных на почве кровной мести, потерпевших от дорожно-транспортных происшествий, потерпевших от убийств [5].
Однако на самом деле первые виктимологические исследования в СССР начал проводить Л.В. Франк [6], который, по сути дела, и является общепризнанным "отцом" отечественной виктимологии.
В своих двух монографиях и значительном количестве статей Л.В. Франк, опираясь на разработки мировой виктимологической теории, с которой в СССР были практически незнакомы, сумел доказать и обосновать мнение о том, что виктимология является относительно самостоятельным (поначалу рассматриваемым в рамках криминологии) научным направлением, имеющим теоретическую и прикладную ценность [7].
К основным, конститутивным понятиям виктимологии Л.В. Франк относил:
* понятие виктимизации как процесса превращения лица в жертву преступления и как результата функционального воздействия преступности в целом, могущего проявляться на различных уровнях воздействия на потерпевших, членов их семей, социальных групп и общностей;
* понятие виктимности как склонности личности становиться жертвой преступления в результате ее образа действий и социально-демографических характеристик;
* понятие связи "преступник-потерпевший" как системы отношений между указанными субъектами в рамках криминогенной ситуации, оказывающей значительное влияние на развитие и генезис механизма преступного поведения [8].
Соответственно, основными функциями виктимологии по Л.В. Франку были:
* получение новой информации о причинах преступности;
* получение информации о механизме преступного поведения в целях ее использования в процессе предупреждения преступлений;
* получение информации о механизме взаимосвязей между преступником и потерпевшим от преступления;
* оценка истинного состояния преступности посредством анализа виктимизации;
* использование виктимологической информации в процессе назначения наказания;
* использование виктимологической информации для совершенствования процесса возмещения вреда потерпевшим от преступления.
Как видим, практически работы Л.В. Франка следовали в русле развития мировой теории виктимологии. Естественно, теоретическое наследие Л.В. Франка отнюдь не исчерпывается перечисленными вехами. Он проделал огромную работу по определению основных методов виктимологических исследований, описанию основных типов потерпевших от преступлений, по использованию виктимологических данных в судебно-прокурорской практике, практике криминологических и криминалистических исследований [9].
Значительное количество работ Л.В. Франка, равно как и иных советских виктимологов, было посвящено проблеме определения роли антиобщественного поведения потерпевшего в продуцировании криминогенной ситуации.
Изучению особенностей влияния поведения потерпевшего на криминогенную ситуацию и механизма различных по уголовно-правовым критериям, этиологическим и мотивационным характеристикам преступлений также были посвящены работы Ю.М. Антоняна, Б.А. Блиндера, В.В. Вандышева, Л.Д. Гаухмана, П.С. Дагеля, В.П. Коновалова, Н.Ф. Кузнецовой, В.С. Минской, Р.И. Михеева, В.И. Полубинского, Д.В. Ривмана, В.Я. Рыбальской, С.В. Соболевой, А.Д. Тартаковского и других исследователей [10].
Следует отметить значение теоретических разработок и непосредственную роль Л.В. Франка в проведении исследований виктимизации населения на массовом уровне. Так, в 1972 году группа ученых под его руководством провела изучение виктимизации населения в Таджикской ССР. Сплошному исследованию были подвергнуты потерпевшие от убийств, телесных повреждений, побоев, изнасилований, заражения венерической болезнью, злостного уклонения от уплаты алиментов, краж и грабежей личного имущества, разбоев, нарушения правил управления автомобильным транспортом, хулиганства и других составов. Группы потерпевших классифицировались по полу, возрасту, социальной принадлежности, роду занятий, степени и тесноте связей с преступником, роли потерпевших в детерминации преступного поведения.
Было выяснено, что мужчины в возрасте от 20 до 49 лет составляют основную группу потерпевших от преступлений, что риск их повышенной виктимогенности связан в основном с антиобщественным поведением, алкоголизацией, частыми контактами с потенциальными преступниками. Значительный интерес представили полученные Л.В. Франком и его соратниками данные о "рецидивных" жертвах (8,5 % от общего числа изученных потерпевших), позволяющие глубже понять характер и механизм виктимогенных факторов, воздействующих на человека.
Результатом исследования стала разработка начал виктимологического направления в профилактике преступлений, в особенности в области учета потерпевших и контроля за потенциальными субъектами виктимологической профилактики [11].
Огромное значение для разработки теории виктимологической профилактики преступлений, а также для развития современной виктимологии сыграли и труды Д.В. Ривмана.
Исходя из того, что "лицо может обладать определенным сочетанием социальных и психологических качеств, которые в известной мере могут предопределять негативное (в иных случаях позитивное) и в то же время опасное для него поведение, т.е. приблизить его к роли потерпевшего, поставить в положение элемента ситуации, толчковым или иным образом содействующего совершению преступления" [12], Д.В. Ривман определил следующие основные направления виктимологической профилактики преступности:
* максимальное использование оборонных возможностей потенциальных потерпевших;
* обучение граждан приемам разрешения небезопасных ситуаций;
* правовая пропаганда, правовое обучение;
* использование технических средств защиты;
* переориентация оперативно-розыскной деятельности с преступника на потерпевшего как с целью организации пресечения и предотвращения преступлений, так и с целью получения более глубокой информации о преступниках.
По мнению Д.В. Ривмана, виктимологическая профилактика преступлений складывается из трех основных направлений:
1. общая виктимологическая профилактика, направленная на выявление и коррекцию поведения виктимогенных социальных групп;
2. индивидуальная виктимологическая профилактика, направленная на выявление потенциальных потерпевших, их обучение и защиту и на защиту и коррекцию поведения реальных потерпевших от преступлений;
3. профилактика конкретных преступлений с использованием виктимологической информации, а также тактических возможностей пресечения преступлений определенного типа в зависимости от свойственных им виктимологических особенностей [13].
Вместе с тем "забытость" проблемы потерпевшего в системе советской уголовной юстиции практически ограничивала внедрение и использование профилактических схем только рамками криминологической проблематики: как теоретическое обоснование, так и специальная разработка программ, направленных на обеспечение соответствующей помощи, реституции и компенсации жертвам преступлений, практически не велись.
Помощь жертвам преступлений осуществлялась деперсонифицированно, без учета специфических потребностей жертв в рамках общей системы социального обеспечения населения [14].
Важной теоретической проблемой, достаточно долгое время изучавшейся в советской криминологии, была проблема т.н. "вины потерпевшего".
Л.В. Франк, останавливаясь на характеристике данного понятия, отмечал, что оно является собственно виктимологической категорией, не относящейся к уголовно-правовой проблематике. С точки зрения уголовного права "вина потерпевшего" относится к числу обстоятельств, способствующих совершению преступления, но не к его субъективной стороне [15].
Исследование "вины" потерпевшего позволяет, по мнению ряда авторов, более четко выделить проблему причин индивидуального преступного поведения, значение предделиктных конфликтов для генезиса преступного поведения, определить степень участия потерпевшего в преступлении, содействовать более четкому назначению наказания правонарушителю, дифференцировать процесс реституции и компенсации, наконец, определить дополнительные процессуальные характеристики и правоограничения для потерпевших, "виновных" в совершении преступления [16].
Впоследствии несущий излишнюю эмоциональную окраску, приводящую к смешению функциональных характеристик уголовно-правовых и социологических понятий, термин "вина потерпевшего" был заменен термином "отрицательное поведение потерпевшего, способствующее преступлению".
Так, В.С. Минская и Г.И. Чечель под отрицательным поведением потерпевшего, способствующим преступлению, понимали "поступки и поведение, причинно связанные с преступлением, объективно причиняющие вред обществу при наличии в них элементов, способствующих зарождению у другого лица умысла на совершение преступления, либо его осуществление" [17].
Естественно, что природа и закономерности отношений "жертва-преступник" не могут не изучаться вне анализа поля провоцирующего поведения потерпевшего. Вместе с тем чрезмерное внимание, которое уделялось исследованию данного компонента теории виктимологии на ранних стадиях ее развития, можно, пожалуй, объяснить только приверженностью советских ученых к формально-логическому, теоретическому анализу явления виктимности в ущерб собственно прикладным разработкам.
Таким образом, 70-80-е годы в отечественной виктимологии характеризовались созданием общей теоретической базы, методологии и методики виктимологических исследований, с концентрацией внимания на проблеме роли жертвы в механизме преступного поведения и ее значения для уголовного, уголовно-процессуального права и криминологии; использованием результатов виктимологических исследований в деятельности по профилактике преступлений.
Естественно, что существовавшие идеологические установки не способствовали достаточно объективному анализу истинного положения дел: виктимология рассматривалась как отрасль криминологических исследований, способная под определенным углом зрения дать своеобразную окраску процессу детерминации преступного поведения.
Криминальная виктимология представляет собой учение о жертве преступления, становлении жертвой и социальной реакции на жертву преступления, направленное на проведение научного анализа, описание и интерпретацию моделей поведения жертвы, установление причинных и ассоциативных связей, а также вероятностных взаимосвязей с целью ограничения криминальной активности и нейтрализации причин, ее порождающих [18].
Вместе с тем, проблема понятия жертвы, ее соотношения с понятием потерпевшего от преступления, виктимизации, виктимности, виновного поведения жертвы, места и роли жертвы в механизме преступного поведения анализировалась в СССР в зависимости от социокультурных установок авторов, от принадлежности к той или иной "школе" криминологии, наконец, от политического отношения авторов к самому предмету криминологии и места и роли виктимологии в сфере научных интересов автора [19].
Практически каждый ученый, исходя из своей мировоззренческой установки или из установки, заданной системой властеотношений в стране[20], по-своему трактовал те или иные термины, не испытывая ни малейшей нужды в создании единой, унифицированной терминологии.
"Что говорить о терминах науки, когда даже о самом определении науки трудно договориться", - писал В.И. Паниотто, характеризуя в свое время состояние понятийного аппарата социологии [21].
Сказанное в полной мере относится и к проблемам криминальной виктимологии. Проделанный авторами "Курса советской криминологии" анализ понятийного аппарата теории виктимологии, разрабатывавшегося советскими специалистами, также свидетельствует о множественности и неоднозначности восприятия используемых различными советскими школами и учеными сциентистских понятий [22].
Немудрено поэтому, что массовые исследования виктимизации в СССР в то время практически не проводились: кому необходимо было знать, что декларируемое власть предержащими положение дел в сфере профилактики преступности достаточно сильно отличается от истинного. Между тем анализ виктимизации населения в состоянии более качественно оценить истинное положение дел с интенсивностью преступности в стране, чем основанные на традиционных методах измерения статистические исследования [23].
Так, практикуемые много лет обзоры виктимизации в США свидетельствуют о высокой прикладной ценности таких исследований для понимания преступности, закономерностей ее распределения и отношения населения к проблеме преступности в стране. Например, в 1975 году, по данным Министерства юстиции США, уровень виктимизации в стране был представлен следующими показателями: на 60000 семей и 15000 организаций, подвергнутых анкетному опросу, установлено 37000000 случаев виктимизации. Из этих 37000000 случаев 55 % приходятся на индивидов , 41 % - на семьи и 4 % - на организации. Около 40 % всех случаев виктимизации составляют кражи, 15 % - насильственные преступления против личности [24].
В результате от 35 до 56 % взрослых американцев ограничивали или изменяли формы своей социальной активности посредством применения личностных ограничений, защиты домовладений, создания коллективных форм защиты от преступности (общинная профилактика) [25].
С годами ситуация только усложнялась (что происходило практически во всех странах мира), поэтому приоритет цели кооперации населения с государственной политикой в области социального контроля над преступностью также включал развитие и совершенствование виктимологических исследований [26].
Указанное обстоятельство лишний раз подчеркивает уникальность ситуации, складывающейся в Украине, когда из 93 % городского населения, проживающего в самостоятельных квартирах (один из высших показателей в Европе), 2 % используют жалюзи и решетки и 3,4 % - охранную сигнализацию (один из низших показателей в Европе!) [27].
К середине 80-х - началу 90-х годов оценка роли и значения виктимологических исследований начинает понемногу меняться.
Так, развитие кризисной ситуации в странах постсоветского блока, перемены в образе жизни целого поколения, обостренные быстротечностью, разнообразием и неопределенностью социальной ситуации, не могли не сказаться на изменении социального отношения к виктимологическим проблемам.
К концу ХХ столетия во всем мире, а в особенности в странах СНГ, стали проявляться тенденции, отмеченные еще в 1955 году великим футурологом Алвином Тоффлером в книге "Столкновение с будущим": в различных регионах наблюдаются предпосылки развития кризиса адаптационных возможностей человечества [28].
Люди не в состоянии противостоять постоянным нарушениям душевного равновесия, происходящим в результате ломки стереотипов и крушения идеалов, вызванных множеством причин (от влияния НТР на проблему коммуникаций, снятия барьеров и этнокультурных запретов до изменения официальной государственной идеологии и аномии как естественного фрустрационного следствия).
Ощущение приближения вселенского хаоса и конца света стало, пожалуй, достаточно часто встречаться в реальной жизни человечества и более всего - в странах СНГ, где кумуляция скрытой агрессии происходила годами. Так, свыше 80 % жителей крупных индустриальных городов Украины ощущают недостаток защиты от преступности, да и вообще лишь 3-6 % жителей удовлетворены состоянием своей безопасности [29]. Согласно данным Российского института социологии парламентаризма, 71 % российских граждан убеждены, что государство не защищает их; 59 % боятся за свою жизнь, безопасность родных и близких; 56 % взрослого населения боятся выйти на улицу с наступлением темноты; 21 % граждан не чувствует себя в безопасности в собственной квартире; 49 % граждан хотят приобрести огнестрельное оружие [30].
В этой связи забота о безопасности населения и его защите от любых видов угроз приобрела общенаучное значение.
Понятно, что, основываясь исключительно на данных криминологических исследований, криминальная виктимология, как единственное достаточно глубоко разработанное научное направление исследования виктимности, не была в состоянии полностью выполнить социальный заказ на подготовку добротных рекомендаций по обеспечению безопасности и методик выживания граждан в обстановке политического и экономического хаоса.
Колоссальное же количество появившихся переводных работ по обеспечению безопасности граждан зачастую не имели достаточной методологической базы, были оторваны от практики жизнедеятельности в постсоветском пространстве [31].
В силу этого в работах современных виктимологов постепенно появляется стремление к пониманию виктимологии как самостоятельного комплексного научного направления (криминальной, деликтной и травматической виктимологии), призванного обеспечить безопасность жертв социально опасных проявлений, т.е. любой организованной формы материи, нормальному состоянию которой был нанесен ущерб [32].
Диверсификация научного знания приводит к появлению концепций криминалистической [33] хозяйственно-правовой виктимологии [34], активно развиваются разделы виктимологической профилактики преступлений несовершеннолетних [35], виктимологии агрессивных преступлений, определения "цены" преступности с помощью методов виктимологических исследований. Растет число диссертационных исследований, выполненных по виктимологической проблематике [36]
Появляются работы, посвященные переосмыслению как традиционных проблем отечественной криминологии, так и выходу на новые рубежи познания, по идеологическим причинам закрытые ранее для исследователей [37].
Специальные курсы по виктимологии читаются в юридических вузах [38]. Развивается виктимологическая профилактика преступлений, создаются все новые и новые общественные организации, ставящие своими задачами защиту прав и свобод потерпевших от преступлений, оказание им помощи по общественным каналам [39].
Вместе с тем исторические тенденции развития любой социологической науки предполагают обращение не только к проблеме дифференциации научного знания, когда происходит выделение новых, относительно самостоятельных научных направлений и дисциплин, ранее существовавших только как раздел того или иного учения.
Познание социальных закономерностей функционирования виктимности как своеобразного вида социальных девиаций требовало интеграции научного знания, рассмотрения проблемы виктимологии в комплексе ее проявлений, взаимосвязей и взаимозависимостей [40], позволяющих понять и сформулировать теоретические основы виктимологической политики и профилактики преступлений. Именно в этих направлениях и идет развитие современной виктимологии.
------------------------------------
1. См.: Ewa Bienkowska Zarys rozwojy wiktymologii radzieckiej // Przestepczosc na swieciei. - Warszawa, 1989. - T. XXI. - Р. 38.
2. См.: Франк Л.В. Виктимология и виктимность. - Душанбе, 1972. - С. 53.
3. См.: Колмаков В.П. Расследование убийств: лекция для студентов ВЮЗИ. - М., 1958. - С. 14.
4. См.: Мудьюгин Г.Н. Расследование убийств по делам, возбужденным в связи с исчезновением потерпевшего. - М., 1962. - С. 35 и след.
5. См.: Барамия А.И. Борьба с преступлениями против жизни и здоровья, совершенными на почве кровной мести (по материалам Грузинской ССР). - Сухуми, 1965; Франк Л.В., Овруцкий И.Д. Некоторые показатели о пострадавших от наездов по данным экспертной практики // Вопросы криминалистики и судебной экспертизы. - Душанбе, 1965. - № 4; Дубривный В.А. Потерпевший на предварительном следствии. - Саратов, 1966.
6. См.: Франк Л.В. Об изучении личности и поведения потерпевшего (нужна ли советская виктимологияi) // Вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминологии. - Душанбе, 1966. - С. 20-26.
7. См., например, такие работы Л.В. Франка как: Виктимология и виктимность (об одном из направлений в теории и практике борьбы с преступностью). - Душанбе, 1972; Потерпевший от преступления и проблемы советской виктимологии. - Душанбе, 1977; Понятие криминальной виктимологии и виктимности и некоторые ее аспекты в преступлениях против жизни и здоровья // Вопросы криминалистики, криминологии и судебной экспертизы. - Баку, 1972. - № 15. - С. 247-255; Некоторые теоретические вопросы становления советской виктимологии // Потерпевший от преступления: Сб. науч. трудов. - Владивосток, 1974. - С. 5-16; Виктимология - одно из направлений в советской криминологии // Вопросы изучения преступности и борьбы с нею: Сб. науч. трудов. - М., 1975. - С. 183-187; Виктимность // Соц. Законность. - 1975. - № 5 - С. 96; Остроумов С.С., Франк Л.В. О виктимологии и виктимности // Сов. государство и право. - 1976. - № 4. - С. 74-79.
8. См.: Ewa Bienkowska Zarys rozwojy wiktymologii radzieckiej // Przestepczosc na swieciei. - Warszawa, 1989. - T. XXI. - Р. 40 et al.
9. См., например, такие работы Л.В.Франка, как: Виктимография как метод описания отдельного преступления // Укрепление законности и правопорядка, совершенствование социалистического правопорядка и советской государственности: Сб. науч.трудов. - Душанбе, 1978. - № 2. - С. 145-149; Виктимологическая характеристика личности преступника // Теоретические проблемы изучения личности преступника: Сб. науч. трудов. - М., 1979. - С. 113-118; О классификации потерпевших в целях виктимологических исследований // Вопросы уголовного права, прокурорского надзора, криминалистики и криминологии: Сб. науч. трудов. - Душанбе, 1968. - С. 8-15; О виктимологических исследованиях // Вопросы уголовного права, прокурорского надзора, криминалистики и криминологии. - Душанбе, 1971. - № 3-4. - С. 18-25; Об изучении виктимности на психологическом уровне // Вопросы судебной психологии. - М., 1971. - С. 14-20; Роль виктимологических исследований в разработке криминалистической тактики // Актуальные вопросы государственного строительства и укрепления социалистической законности в Таджикской ССР: Сб. науч. трудов. - Душанбе, 1973. - С. 258-265. См. также: Франк Л.В., Коновалов В.П., Петрова Н.М. Об одном опыте изучения личности потерпевших от преступления // Проблемы теории и истории социалитического государства, права и советского строительства. - Душанбе, 1973. - № 2. - С. 231-246; Франк Л.В., Петрова Н.М. Виктимологическая информация при обобщении судебной практики // Укрепление законности и правопорядка, совершенствование советского законодательства и социалистической государственности. - Душанбе, 1977. - № 1. - С. 119-126; Франк Л.В., Соболева С.Б. Некоторые направления виктимологических исследований семейно-бытовых отношений при изучении преступности (в порядке постановки вопроса) // Актуальные вопросы теории и истории права и применения советского законодательства: Сб. науч. трудов. - Душанбе, 1975. - С. 266-274; Франк Л.В., Тартаковский А.Д. Опыт виктимологического исследования истязания // Там же. - С. 233-249; Франк Л.В., Коновалов В.П. Виктимологические аспекты хулиганства // Там же. - С. 258-266.
10. См., например: Антонян Ю.М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении преступления. - М., 1973; Блиндер Б.А. Объект преступления и потерпевший в преступлениях против личности // Проблемы советского государства и права. - Ташкент, 1970. - С. 5-18; Вандышев В.В. Виктимологический аспект преступлений, совершенных при превышении пределов необходимой обороны или в состоянии аффекта // Вестник ЛГУ. - 1977. - № 5. - С. 119-125; Полубинский В.И. Правовые основы учения о жертве преступления. - Горький, 1979; Минская В.С., Чечель Г.И. Виктимологические факторы и механизм преступного поведения. - Иркутск: Изд-во Иркутск. гос. ун-та, 1988. - 150 с.; Минская В.С. Опыт виктимологического изучения личности преступника // Вопр. борьбы с преступностью. - 1972. - № 17. - С. 21-31; Соболева С.В. Виктимологический аспект конфликтных ситуаций в семье // Вопр. борьбы с преступностью. - 1976. - № 25. - С. 37-45; Рыбальская В.Я. Виктимологические исследования преступности несовершеннолетних // Актуальные вопросы укрепления законности и правопорядка в районах интенсивного экономического развития Урала, Сибири и Дальнего Востока: Сб. науч. трудов. - М., 1979. - С. 1243-133; ее же: Методика изучения личности потерпевшего. - Иркутск, 1975 и др.
11. См.: Коновалов В.П., Франк Л.В. Об организации виктимологического направления профилактики преступности в Таджикской ССР. (Научно-методическая информация). - Душанбе, 1976; Коновалов В.П. Виктимизация и ее статистическое выражение. - Душанбе, 1978.
12. Ривман Д.В. К вопросу о социально-психологической типологии потерпевших от преступления // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью: Сб. науч. трудов. - Иркутск: Изд-во Иркутск. гос. ун-та, 1981. - С. 6.
13. См.: Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступности. - Л., 1975. - С. 106.
14. См.: Marek A. Protection and assistance to crime victims in the socialist countries of Europe: a comparative approach in outline // Eurocriminology. - 1988. - Vol 2. - Р. 101-113.
15. См.: Франк Л.В. Об изучении личности и поведения потерпевшего (нужна ли советская виктимологияi). - С. 24 и след.
16. См.: Минская В.С. Отрицательное поведение потерпевшего - одна из категорий советской виктимологии // Сов. государство и право. - 1980. - № 7. - С. 136-139; Филановский С.И. Влияние поведения потерпевшего на ответственность субъекта преступления // Сов. юстиция. - 1972. - № 14. - С. 13-14; Дагель П.С. Уголовно-правовое значение поведения потерпевшего // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. - Иркутск, 1982. - С. 6-15; Ильина Л.В. Уголовно-процессуальное значение виктимологии // Изв. вузов. Правоведение. - 1975. - № 3. - С. 119-123.
17. Минская В.С., Чечель Г.И. Виктимологические факторы и механизм преступного поведения. - Иркутск: Изд-во Иркутск. гос. ун-та, 1988. - С. 28.
18. Криминология: Словарь-справочник: Пер. с нем. / Сост. Х.-Ю. Кернер; Отв. ред. перевода А.И. Долгова. - М.: Норма, 1998. - С. 23.
19. См.: Чечель Г.И. Жестокий способ совершения преступлений против личности. - Ставрополь, 1992. - С. 108-115.
20. Чем, кроме как определенной установкой, можно объяснить позицию авторов, считавших, что жертва-провокатор, своим девиантным поведением создававшая условия для реализации преступного намерения, не может считаться потерпевшим от преступления. См.: Маликов М.Ф. Виктимологические аспекты эффективности судебного приговора (состояние разработки и пути повышения) // Проблемы совершенствования законодательства и повышения эффективности деятельности правоохранительных органов в свете новых Конституций: Сб. науч. трудов. - Уфа, 1980. - С. 140-147. См. также некоторые работы В.В. Вандышева, Н.Я. Калашниковой, Л.М. Корнеевой, В.В. Коротенко, В.А. Стремовского, А.Л. Цыпкина и др.
21. Паниотто В.И. Качество социологической информации (методы оценки и процедуры ее обеспечения). - К.: Наук. думка, 1986. - С. 7.
22. См.: Курс советской криминологии. - М., 1985. - Т. 1. - С. 170-182.
23. См.: Конев А.А. Преступность и проблема ее реального измерения: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - М.: Академия МВД РФ, 1993. - 35 с.
24. Мелик Дадаева И.А. О новых тенденциях буржуазной виктимологии // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью - М., 1985. - Вып. 86. - С. 46.
25. См.: Wesley G.Skogan. On attitudes and behaviors // Reactions to crime. - Beverly Hills etc.: Sage publ., 1981. - Р. 19-45.
26. См., например: Материалы IV советско-западно-германского симпозиума по проблемам криминологии, уголовного права и процесса. - К.: Наук. думка, 1990. - 160 с.
27. См.: Profiles of Criminal Justice Systems in Europe and North America 1990-1994. - Р. 454.
28. См. об этом: Гуревич А. Столкновение с будущим: постсоветский вариант // Финансовая Украина. - 1996. - 30 июля. - С. 9.
29. Живем хорошо, взаймы горя у людей не берем... // Голос Украины. - 1995. - 16 июня. - С. 1.
30. См.: Криминальная хроника. - 1994. - Вып. 12. - С. 1.
31. См., например: Бэскинд Э. Энциклопедия личной безопасности. - М.: Аквариум, 1995. - 144 с.
32. Полубинский В.И. Правовые основы учения о жертве преступления. - Горький, 1979. - С. 10; Криминология и профилактика преступности: Учеб. пособие / Под ред. В.Г. Лихолоба. - Донецк: ДИВД, 1994. - 396 с.; Моисєєв Э.М., Джужа О.М. Проблеми кримiнальної вiктимологiї (кримiнологiчний, психологiчний та пенiтенцiарний аспекти). - К.: НТВ "Правник", НАВСУ, 1998. - 126 с.
33. См., например: Криминалистическая виктимология (вопросы теории и практики): Сб. науч. трудов. - Иркутск.: Изд-во Иркутск. гос. ун-та, 1980. - 159 с.; Виктимологические аспекты криминалистики: Сб. науч. трудов. - Ташкент, 1981. - 156 с.
34. См.: Клеандров М.И. Хозяйственно-правовая виктимология: концепция, методология исследований // Сов. государство и право. - 1989. - № 3. - С. 87-92.
35. См., например: Гоголева Л.Л. Виктимологические аспекты борьбы с вовлечением несовершеннолетних в преступную деятельность: Автореф. дис. : канд. юрид. наук. - К., 1989. - 26 с.; Веселуха В. Значение виктимологической профилактики в системе предупреждения преступности // Право Украины. - 1999. - № 10. - С. 67-70, 73.
36. См., например: Арефьев А.Ю. Проблемы виктимологической профилактики квартирных краж, грабежей и разбойных нападений на квартиры: Автореф. дис: канд.юр.наук. - Н.Новгород,1994. - 21 с.; Варчук Т.В. Виктимологические аспекты профилактики имущественных преступлений в условиях крупного города (по материалам квартирных краж в гор.Москве): Автореф. дис: канд.юр.наук. - М.,1999. - 26 с.; Войтенко С.Г. Криминологическое исследование виктимности лиц с девиантным поведением: Автореф. дис: канд.юр.наук. - М.,1997. - 23 с.; Глухова А.А. Виктимологические факторы преступности: Автореф. дис: канд.юр.наук. - Н.Новгород,1999. - 25 с., Горшенков А.Г. Виктимологический аспект предупредительного воздействия на преступность в сфере массовой информации: Автореф. дис: канд.юр.наук. - Н.Новгород, 1999. - 24 с.; Котова Н.К. Виктимологические проблемы тяжких агрессивно-насильственных преступлений: Автореф. дис: канд.юр.наук. - Алматы,1999. - 30 с.; Надтока С.В. Виктимологические аспекты профилактики насильственных преступлений: Автореф. дис: канд.юр.наук. - Ростов-на-Дону,1999. - 25 с.; Сафиулин Н.Х. Виктимное поведение несовершеннолетних и совершаемые против них насильственные преступления (Криминологический анализ): Автореф. дис: канд.юр.наук. - М.,1995. - 20 с.; Ситковский А.Л. Виктимологические проблемы профилактики корыстных преступлений против собственности граждан: Автореф. дис: канд.юр.наук. - М.,1995. - 21 с.; Скурту И.Г. Виктимологические аспекты профилактки преступлений в отношении несовершеннолетних: Автореф. дис: канд.юр.наук. - СПб.,1996. - 24 с.; Харченко О.В. Виктимологические проблемы предупреждения преступлений против семьи и несовершеннолетних (По материалам Санкт-Петербурга): Автореф. дис: канд.юр.наук. - СПб,1999. - 21 с.
37. См. работы А.Ю. Арефьева, В.Е. Батюковой, В. Веселухи, Я.И. Гилинского, В.В. Голины, В.Б. Гончарова, А.Н. Джужи, А.П. Закалюка, А.А. Конева, С.В. Кудрявцева, В.В. Мальцева, С.И. Моисеева, Т.Г. Рахимова, А.А. Репецкой, М.Х. Рустамбаева, В.Я. Рыбальской, И.Г. Скурту, В.Н. Сомина, А.А. Тайбакова, Е.В. Топильской, В.И. Шакуна и других исследователей виктимологических аспектов социального бытия.
38. См.: Моисєєв Є.М., Джужа О.М. Проблеми кримiнальної вiктимологiї (кримiнологiчний, психологiчний та пенiтенцiарний аспекти). - К.: НТВ "Правник", НАВСУ, 1988. - 126 с.; в Одесской национальной юридической академии спецкурс по виктимологии 4 года читается для студентов судебно-прокурорского факультета, вопросы виктимологической профилактики подробно рассматриваются в материалах читаемого там же спецкурса "Предупреждение агрессивных преступлений".
39. Так, например, уже создана Российская Ассоциация помощи жертвам преступлений, открыт центр помощи жертвам семейного насилия в г. Харькове, осуществляется огромная работа правозащитными организациями. См.: Хохряков Г.Ф. Криминология: Учебник / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. - М.: Юристъ, 1999. - С. 504-505.
40. См.: Туляков В. Конституционные гарантии обеспечения прав потерпевших от преступлений // Юридический вестник (Одесса). - 1997. - № 4.; См. также: Ривман Д.В., Устинов В.С. Виктимология. - Н.Новгород, 1998. - 210 с.
ПОНЯТИЕ ЖЕРТВЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Туляков В.А.
В современной юридической и социологической литературе достаточно долгое время шли дебаты об определении понятия жертвы преступления.
Ряд авторов, основываясь на положениях действующего уголовно-процессуального законодательства и материального права, утверждал, что жертвой преступления может быть только физическое лицо, которым преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (т.н. узкое, операциональное определение жертвы) [1].
Например, канадская ученая М. Бариль определяетжертву как лицо (или группу лиц), перенесшее непосредственно посягательство на свои основные права со стороны другого лица (или группы лиц), действующего сознательно [2].
Поляк Ежи Бафия рассматривает виктимологию как "часть криминологии, занимающуюся участием физического лица-жертвы в формировании криминогенной ситуации преступности" [3].
В одной из последних работ, выполненных по виктимологической проблематике в Украине, О.Н. Мойсюк определяет жертву преступления как человека, которому в результате субъективного желания преступника или из объективно складывающихся обстоятельств причиняется физический, моральный или имущественный ущерб [4].
Другие, принимая во внимание комплексность и междисциплинарность виктимологических исследований, инструментальность и операциональность понимания жертвы в виктимологической теории, определяли жертву как любого человека или социальную общность, которой преступлением был причинен вред (т.н. широкое, общетеоретическое определение жертвы) [5].
Так, Эмилио Виано определяет жертву преступления как любое лицо (социальную группу, институт, общность), которому причинен вред или повреждения другим лицом, которое ощущает себя потерпевшим, сообщает об этом публично, нормативно верифицировано как потерпевший и, следовательно, имеет право на получение помощи от государственных, общественных или частных служб [6].
Подобное понимание жертвы преступления обосновывается следующими соображениями.
Во-первых, в Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью под термином "жертвы" понимаются лица, "которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы государств-членов, включая законы, запрещающие преступное злоупотребление властью... Термин "жертва" в соответствующих случаях включает близких родственников или иждивенцев непосредственной жертвы, а также лиц, которым был причинен ущерб при попытке оказать помощь жертвам, находящимся в бедственном положении, или предотвратить виктимизацию [7].
Во-вторых, основной аргумент противников концепции широкого понимания жертвы преступления об отсутствии использования понятия "потерпевший" в отношении юридических лиц или иных социальных общностей в действующем материальном и процессуальном праве ныне снят благодаря вводимым законодателями новеллам.
Так, в соответствии с Законом Украины "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Украины" от 20 ноября 1996 года УК Украины был дополнен ст. 198-2, в соответствии с которой уголовной ответственности подлежат преступники, понуждающие потерпевшего к выполнению или невыполнению гражданско-правовых обязательств под угрозой насилия при отсутствии признаков вымогательства.
Согласно диспозиции ст. 198-2 УК Украины, потерпевшим от преступления признается любой субъект гражданско-правовых обязательств [8]. Учитывая, что субъектами установления, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей являются не только граждане, но и юридические лица [9], думается, нет резона говорить о невозможности признания юридического лица (иной социальной общности в случае совершения преступления геноцида или иных злоупотреблений властью против отдельных социальных, этнических групп и меньшинств) потерпевшим от преступления[10].
По указанному пути идет современная процессуальная наука [11]. Возможно, именно поэтому определение потерпевшего от преступления, предложенное в подготовленном рабочей группой Кабинета Министров Украины проекте Уголовно-процессуального кодекса Украины, включает в себя и юридических лиц, которым преступлением причинен имущественный или моральный ущерб [12].
Как показывает развитие теории права, юридическое лицо, его активность могут быть оценены и проанализированы в бихевиоральном смысле. Фактически юридическое лицо - объективная, самостоятельная социально-правовая форма, имеющая свою "волю" и ведущая себя соответствующим образом, с точки зрения своих личных предпринимательских самостоятельных интересов и корпоративных ценностей. Естественно, что посягательства на юридических лиц как корпоративных целостностей имеют свои особенности.
Подобные особенности имеют и посягательства на отдельные социальные группы и общности, в особенности в случаях злоупотребления властью. Вместе с тем особый социально-ролевой статус потерпевших от значительного количества преступлений в сфере экономики, преступлений международного характера связан именно с корпоративностью таких потерпевших, несводимых только и исключительно к отдельным физическим лицам.
"Учреждения, корпорации, коммерческие предприятия и группы людей могут быть также виктимизированы и законно приобрести статус жертвы", - писал в одной из своих последних работ Э. Виано [13].
Наконец, в-третьих, включение социальных общностей и организаций в понятие жертвы преступления детерминировано комплексным характером виктимологических исследований, оперирующих понятием жертвы как основным инструментом в познании закономерностей взаимодействия преступности и виктимности [14].
Структурно определение жертвы преступления состоит из следующих элементов: объекта, объективно и субъективно связанного с ним источника причиненного вреда и самого вреда.
Ранее было выяснено, что жертвой преступления могут выступать как физические, так и юридические лица (социальные общности), которым непосредственно был причинен ущерб преступлением, девианты в преступлениях без жертв (первичная жертва), а также члены семьи, близкие лица, родственники, иждивенцы первичных жертв (рикошетные жертвы) [15].
Представляется не только ненаучным, но и попросту безнравственным, исключать рикошетных жертв и субъектов преступлений без жертв из совокупности объектов, охватываемых понятием "жертва преступления" по тем основаниям, что первые только опосредованно связаны с преступлением, а вторые, мол, сами своим поведением создали неблагоприятные последствия, приведшие к криминальному результату (например, преступления, связанные с немедицинским употреблением наркотиков).
Рикошетные жертвы испытывают такие же страдания и проявляют такие же симптомы психологических затруднений, как и первичные жертвы. Члены семей жертв убийств, партнеры и супруги изнасилованных женщин, родители ограбленных подростков, родственники потерпевших от краж и иных преступлений описывают сходные психологические симптомы от непрямой виктимизации так же, как и прямые жертвы.
Возможно, это связано с эмоциональными и поведенческими реакциями на причинение вреда субъекту, к которому привязана рикошетная жертва, возможно, - с обычными человеческими представлениями о безопасности и справедливости окружающего мира, нарушаемыми преступлением, возможно, - с ощущением страха и незащищенности, не покидающим нас с момента столкновения с неизвестным, возможно, - с викарным подкреплением, возникающим при обучении типичным выходам из стрессовой ситуации, принятым в той или иной культуре. Психологи до сих пор еще спорят об этом [16].
Однако посттравматический стресс, гнев, униженность, страх и депрессия являются спутниками виктимизации рикошетных жертв точно так же, как и прямых жертв. И не помнить об этом, декларируя принципы защиты гражданских прав и свобод в государстве, нельзя.
Субъекты преступлений без жертв [17], причиняя вред общесоциальным ценностям как охраняемому уголовным законом благу, одновременно причиняют вред и себе, травмируя свое психическое здоровье [18].
<< Пред. стр. 2 (из 10) След. >>
Список литературы по разделу