<< Пред. стр. 575 (из 787) След. >>
Список литературы по разделу
...и пока в темноте сияет белое пламя,
ничего не может случиться со мной!
Наверное, излишне говорить, что я купил книгу
"Эверест-82", прочел классические книжки про Гималаи:
"Аннапурну" Эрцога и "Тигр снегов" Тенцинга Норгея. Я любовался
умопомрачительными гималайскими картинками, но даже и не мечтал
туда попасть; мне было достаточно, что мы "осваиваем
Центральную Азию" с другого конца. При этом водный туризм для
меня развивался по спирали: после приступа каякинга я вместе с
друзьями шел на катамаранах туда, где мне казалось слабо идти
на каяке, а им меня ловить. Вы не смотрите, что в этом тексте
все "я" да "я"; на самом деле я очень коллективный человек, и
мысль бросить друзей и организовать "под себя" каячную
экспедицию даже не приходила мне в голову. Постепенно
катамаранный туризм вырождался с ростом сложности в
погрузочно-разгрузочные и такелажные работы, и начинался новый
виток спирали. В 1988-89 я пережил второй приступ каякинга. А в
1990 мы первыми прошли Сарыджаз. Это было роковое событие.
После этого многие участники перестали ходить в походы. Было
ясно, что это конец, что ничего лучше уже не будет. Несколько
походов гидом с буржуями, разочарование и в этом занятии
тоже... И тут я узнал, что в Непал можно ездить, что там уже
побывал мой друг Володя Богданов, с которым мы много походов
прошли, что это дешево и что меня туда приглашают! Осталось
только получить паспорт. Но проклятые большевики, не сумев
утащить за собой в могильный тлен своего Мавзолея всю Россию,
продолжали свое бесовское глумление над народом. В числе многих
тысяч пострадавших они назначили меня отказником. Только в 1995
году я получил паспорт, и поехал в Непал. Мы прошли путем
паломника в Муктинат, поднялись на Dhampus pass. Мы заходили в
буддистские монастыри, видели магический театр тибетских
мистерий. Но настоящий шок я испытал в Покхаре на Lakeside,
когда понял, глядя на выставленные каяки, что две мои мечты -
Непал и каякинг, прекрасно сочетаются. Я возвращался в Москву
полный впечатлений, и в то же время неудовлетворенный, хотя и
понимал - не все сразу. Тем более последние два вечера в
Tibet's Kitchen мы провели в компаниии альпинистов -
покорителей восьмитысячников. Я сидел с ними за столом и думал:
"Вот им-то есть что отмечать, а я что тут делаю?" За несколько
дней до того мы смотрели с перевала в сторону Тибета, на
распростертый под ногами Мустанг с его лунным пейзажем. Но я
косил глаза на юг и сквозь "самое глубокое на Земле ущелье"
между Аннапурной и Дхаулагири видел ряды холмов Непала. За ними
в дымке была пустота - там начиналась индийская равнина. Вот в
этих туманных холмах текут великие бурные реки, и там я буду
плавать на каяке.
Прошел год. Его я потратил на попытки убедить разных
людей составить мне компанию. "Россия - родина слонов" -
говорил я, "но нельзя вечно жить в колыбели". "Да что ты" -
говорили мне друзья. "Зачем такие деньги платить? Мы лучше еще
раз на Чаткал (Сарыджаз, Белую, Лихоборку) сходим." Мне это
напоминало эпизод двадцатилетней давности, когда я пытался
объяснить матросу, в какую сторону делать крен при выходе на
струю, а он говорил в ответ, что был на Мсте двенадцать раз, и
учиться ему нечему. Как бы то ни было, осенью 1996 нас было
трое, и билеты были заказаны. Но все сорвалось, а я оказался на
Сарыджазе. Вернувшись оттуда, я твердо решил: мы едем в Непал;
мы там занимаемся сплавом; мы не побеждаем себя, а получаем от
сплава удовольствие. Нас собиралось ехать четверо, поехало
двое. Но мы приехали и поплыли. И вот теперь мы прошляпим все
таким глупым образом? Не может быть - "пока в темноте сияет
белое пламя, ничего не может случиться со мной". Послышались
шаги. Я посмотрел вверх. По тропе спускались с необычно
серьезным видом двое непальских подростков.
ДЕРЕВЕНСКИЙ ДЕТЕКТИВ
Они подошли и сели рядом со мной с каким-то виноватым
видом. Я попытался заговорить с ними, но они не понимали
по-английски. Только один раз, когда я сказал "my friend", они
оживились и начали показывать вверх в сторону деревни. Значит,
Сергей был в деревне, и там что-то происходило, но что,
выяснить я не мог. Оставалось только опять запастись терпением,
но я чувствовал, что уже ненадолго. И действительно, через
несколько минут ребята вскочили, и стали, повторяя "friend,
friend", показывать вверх. Я увидел, что на хребтике, там, где
начинался спуск к нам, показалась целая толпа, и начала быстро
спускаться, но затем люди остановились на одном из уступов.
Солнце садилось, и скоро они скрылись в тени. Опять пришлось
ждать. Вдруг ребята снова стали показывать вверх, и я увидел
уже недалеко цепочку спускающихся людей. Я узнал фигуру Сергея,
и вскоре он в окружении нескольких детей приблизился настолько,
что можно было различить улыбку и зеленый мешочек из БЦУ в
руках. Все кончилось хорошо, все было улажено. По крайней мере,
так считали детишки, снова оседлавшие лодки, схватившие шлемы,
весла, спасжилеты и прочие игрушки. Осталось только узнать, что
произошло.
Когда Сергей завернул за отрог, он увидел, что никакого
моста поблизости нет, а по склону над ним спускаются обычные
для Непала террасированые поля. На них работали крестьяне из
деревни над нами, так что Сергей сразу вышел куда надо. Но
возникла другая трудность: никто из деревенских не знал ни
слова по-английски. Сергей жестами сумел показать, что ищет
что-то ценное, и что замешаны дети. Крестьяне вполне логично
посчитали, что он потерял своих детей. Пока Сергей поднимался к
деревне, каждый новый человек, к которому он обращался, надеясь
найти понимающего слова "money, passport", присоединялся к
шествию, и вскоре он возглавлял толпу из пятидесяти человек.
Больше всего Сергея поразило, что женщины, от мала до велика,
носили серьгу в ноздре. Наконец, уже у самой деревни, им
встретился еще не старый мужчина располагающей к себе
внешности, который сразу понял, в чем дело. Бахадур был
отставным унтер-офицером индийской армии, он не только говорил
по-английски, но и показал себя человеком действия. Он сразу
заверил Сергея, что все похищенное будет возвращено.
Действительно, дело было серьезное не только для нас, но и для
жителей деревни. Бахадур понимал, что если делу будет дан
официальный ход, воришке не поздоровится, а у деревенских будут
неприятности. Непал - это демократическая страна с эффективной
полицией и законопослушным населением, преступления здесь
раскрываются. Туристы пользуются особым покровительством, есть
даже особая туристская полиция, которая следит, чтобы гостей не
обижали. Но официальные последствия, быть может, не самое
главное. В сельской глубинке, где нет дорог, и жизнь течет так
же, как и сотни лет назад, еще сильны духовные, нравственные
основы сельской общины. Это не пустой звук, не полузабытое
воспоминание о былинном прошлом. Это живо и работает, и позор -
прослыть деревней воришек, да еще обокравших не знающих цены
деньгам, наивных и беспомощных сэров. Итак, украденное надо
вернуть как можно скорее. Сергей в прошлом работал
следователем, и ему было особенно интересно наблюдать за
действиями Бахадура и других селян, осознавших ситуацию.
Сначала была установлена личность преступника - Сергей узнал
одну из приходивших к нам девочек, и та быстро раскололась.
Затем преступник был задержан, хотя и пытался убежать.
Допрашивали его около часа, при этом Сергея просили держаться
подальше. Кололи убеждением (вряд ли простые непальцы вообще
способны применять насилие), при этом читали какие-то священные
тексты. (Объясняли, как плохо будет змеей или пауком в
следующем воплощении?) В конце концов, мальчишка признался и
повел показывать свой тайник на склоне.
В ДЕРЕВНЕ
Следующей задачей для нас было поужинать, но в окружении
толпы вновь обретенных маленьких друзей сделать это было
непросто. Когда я начал собирать дрова, ребятишки стащили мне
весь хворост в радиусе двухсот метров, а когда стал разжигать
костер, десятки маленьких ручонок тянулись подложить еще
веточку или щепочку. Оставалось только надеяться, что они
убегут домой, как стемнеет. Но получилось иначе. Уже в сумерках
пришел Бахадур с двумя первыми моими посетителями, которые
оказались его сыновьями, и предложил нам свое гостеприимство. С
одной стороны, отказываться не стоило, ведь деревенские жители
хотели как-то загладить неприятные часы, которые мы пережили.
Да и хотелось посмотреть на деревню, лежащую вдалеке от
туристских путей. С другой стороны, собирать вещи и тащить их
на четыреста метров вверх непривычным сэрам не хотелось. Но это
нам и не предлагали; сыновья Бахадура помогли побросать шмотки
в рюкзаки, взвалили их на спину, и побежали вперед. Подъем
оказался не особо трудным: тропы в Непале обычно проложены так,
чтобы путник минимально уставал и максимально наслаждался
разнообразием окружающих пейзажей.
Уже в густых сумерках мы поднялись на гребень хребтика.
По нему свободно, без всякой тесноты, были разбросаны
деревенские домишки. Дом Бахадура был один из самых больших и
стоял у вершины холма. От него открывался широкий вид на речное
ущелье и гряды холмов, покрытых где джунглями, где сплошной
лестницей полей-террас. Наверняка при ясном небе отсюда были бы
видны вверху речной долины вершины Дхаулагири и Аннапурны. Нас
представили жене и многочисленным родственникам Бахадура,
усадили на плетеные табуретки у входа в дом и угостили чаем.
Постепенно подтягивались жители деревни, желая посмотреть на
невиданных экзотических людей. Вскоре нас пригласили перейти в
дом. Дом Бахадура для Непала обычен: первый этаж глинобитный,
разделен на несколько комнат с утрамбованым земляным полом.
Передняя стена состоит из простенков, на которые подвешены
дверные створки. Днем они открываются, и передняя стена
исчезает. На равнине дверные створки занимают почти всю площадь
передней стены, и дом с закрытыми дверьми имеет вид гаража или
депо. Здесь, на вершине холма, было только по одному широкому
дверному проему в каждой из комнат. В каждой комнате в стене
были прорублены маленькие окна без стекол, но со ставнями.
Открыв их, можно было обеспечить вентиляцию ночью, когда
дверные створки закрываются. Из одной, главной комнаты
поднималась лестница на второй, деревянный этаж под крышей,
соломенной на бамбуковых стропилах. Иногда лестница просто
приставлена снаружи, часто это просто бревно с глубокими
затесами. Вдоль второго этажа идет галерея-балкон, нависающая
над входами и поддерживаемая деревянными столбами. Уровень пола
нижнего этажа выше уровня окружающей земли на полметра, и этот
парапет продолжается снаружи до линии края балкона. Образуется
нижняя галерея, где проводят большую часть времени женщины и
маленькие дети. Внутри нет никакой мебели и почти никаких
вещей, кроме появляющихся при необходимости плетеных табуреток,
циновок для сна и металлической посуды.
Не откладывая в долгий ящик, нам налили в высокие
металлические стаканы ракши - местного крепчайшего рисового
неочищенного самогона. Когда мы выпили с хозяином и убедились,
что это серьезная штука, нам подали закуску: орехи арахис в
плошке и дал мот - смесь каких-то зерен, бобов и острых
приправ. В свете керосиновой лампы было видно, что вся открытая
дверь заполнена лицами любопытных девочек и женщин с серьгами в
ноздрях. Нижние ярусы составляли детские лица. Но это нам не
мешало потягивать ракши и беседовать с хозяином о жизни.
Естественно, запивали мы сырой водой, полагая, что ракши убьет
всякую заразу. Вскоре хозяйка принесла рис и курятину. Мы ели и
пили не торопясь, но скоро координация движений ухудшилась,
речь замедлилась, деревенская жизнь как будто замерла, и мы
завалились на циновках в соседней комнате. Отключаясь, я увидел
шевеление в окошечке и светанул туда фонариком. Послышалось
совершенно инвариантное к расе, нации и культуре хихиканье, и
подглядывающие дети разбежались. Больше нас до утра никто не
тревожил.
ПО КАЛИ ГАНДАКИ
Деревня уже давно проснулась, когда в шесть часов Бахадур
разбудил нас. Солнце только поднималось, но уже чувствовалось,
что день будет ясным и жарким. Здесь наверху дышалось как-то
особенно легко, и несмотря на вчерашнее, мы чувствовали себя
бодро. Вчера мы потеряли полдня, и сегодня горели желанием
пройти побольше. Позавтракав и попрощавшись с хозяевами, мы
стали спускаться вниз. Старшие сыновья Бахадура были уже заняты
в поле, поэтому тащить наши рюкзаки поручили мальчишкам
поменьше. Было видно, что им тяжело, поэтому мы отобрали
рюкзаки. Но спуск был нелегким не поэтому. Легко ли спускаться,
когда один ребенок, как горный козлик, чтобы срезать петлю
серпантина, прыгает чуть ли не тебе через голову прямо под
ноги, а два других висят на каждой руке? Им и в голову не
приходит, что выросший на равнине сэр может оступиться, и
задавить неуклюже кого-нибудь. Как бы то ни было, мы спустились
и быстро собрались, несмотря на помощь наших маленьких друзей.
Не было еще полдевятого, когда мы отплыли. Через некоторое
время слева показалось устье притока и деревня, а на отмели за
притоком мы увидели толпу людей в пурпурных одеждах. Когда мы
подошли поближе, мы увидели, что вся деревня этим прекрасным
утром собралась у реки, а в пурпур одеты женщины. Был ли это
праздник, или какой-то деревенский обычай, мы так и не узнали,
потому что напротив отмели находился знаменитый порог Сети
Бени. Это уже совсем не походило на Саяны, скорее на Среднюю
Азию. Простой по структуре, но мощный, плотовый, как говорится,
порог. Обычно плотовыми называют пороги, которые опасны для
плотов, но просты для маневренных судов. Этот был хорош и для
каяка. Во всяком случае, Сергей его обнес, а я с удовольствием
проехал в каком-то радостном настроении из-за празднично одетых
людей на берегу. Опять изюминка прохождения состояла в том,
чтобы съезжая в нужную сторону с высоких пирамидальных валов,
уйти от здоровенной бочки. Дальше река сохраняла интерес,
временами входя в ущелья со скальными стенками, где
образовывала порожки с большими глыбами в русле. Особый интерес
таким местам придавала вертикальная турбулентнось. Но ближе к
обеду река стала успокаиваться и, войдя после устья Андхи Кхола
в западную петлю, потекла ровным спокойным потоком. Здесь,
кстати, появилась дорога, не отмеченная в книге, и строится
мост. Затем река снова взбрыкнула, мы прошли еще один хороший
порог, где для того, чтобы уйти от большой бочки, надо было
ехать через другую поменьше. Во второй половине дня мы шли
длинный простой участок, то догоняя рафтеров, то отставая от
них, пока Сергей разминал ноги. Наконец они стали на ночлег
около Риди, и больше мы их не видели. Мы плыли дальше по
большой спокойной реке, встречая из препятствий только перекаты
с поганками и воронками в конце. Где-то в полшестого, видя что
до Ранигхата нам сегодня не доплыть, мы выбрали пляж
посимпатичней и остановились на ночлег.
Ночью спалось довольно тревожно, потому что все время
сначала вдалеке, а потом прямо над головой вспыхивали бесшумные
зарницы. Один раз мы дружно выскочили из спальников - на нас
посыпались из звездного неба дождевые капли. Но пока мы решали,
ставить тент или ну его на фиг, капать перестало, а вскоре
занялась заря, и зарницы исчезли в свете утра.
Мы позавтракали, собрались и поплыли. Через час за
поворотом показался Ранигхат - заброшенный дворец, побежденный
джунглями. Он стоит на утесе над рекой, и его ярусы живописно
врезаны в скалу. От воды ведет лестница, по которой мы
поднялись и увидели, что дворец вовсе не так заброшен, как
кажется издалека. Внутри трудились плотники-реставраторы, а над
главным входом, рядом с несколькими санскритскими граффити,
было накорябано три имени по-русски. Чтобы ни у кого не было
сомнения, эти патриоты рядом намалевали "Russia". Несколько
огорченные, мы еще побродили по дворцу, а затем спустились и
долго дрейфовали по плесу, глядя назад; именно снизу по течению
дворец смотрелся лучше всего.
Сплав без порогов начал надоедать, но книжка обещала
впереди лучший участок реки. И наконец после простого порожка
мы подошли к наиболее сложному порогу "Shake, rattle and roll".
С первого взгляда порог показался не очень сложным, но в
результате он вполне оправдал свой плюсик после четверки. После
разгонной шиверы слив через всю реку упирался в бочку сложной
формы с несколькими узкими проносными язычками. Дальше мощный
поток с крутыми валами упирался в две здоровенные бочки слева и
справа. В конце большой надводный камень слева и обливник
справа образовывали ворота с пологим сливом, который выводил из
порога на дорожку мощных валов. Сергей решил идти на
разгруженном каноэ. Но лишнее время на просмотр, пока он
доставал свои мешки, не пошло мне впрок. Я недооценил мощь воды
и скорость течения. Пробив входную бочку по центральному
язычку, я врезался в крутые валы, потерял на пару секунд
ориентировку, и поздно понял, что иду в левую бочку. Я
попытался уйти обратно в центр, но на груженой лодке не успел,
и свалился в бочку полулагом. После короткой безнадежной борьбы
я перевернулся, но сразу же встал. Бочка оценила мою
решительность и отпустила. Но это было только начало
неприятностей. Отсюда уже не было пути в центр, и меня валило
на огромный камень. С его подушки я съехал в косой слив между
ним и береговыми глыбами. Внизу я не удержался и опять залег.
<< Пред. стр. 575 (из 787) След. >>
Список литературы по разделу