<< Пред.           стр. 11 (из 25)           След. >>

Список литературы по разделу

 314
 хотя свадьба его не состоялась, сделался еще богаче и наглее, а в смерть от любви не верит.
 Принцесса хочет проститься с друзьями и просит скрасить ее пос­ледние минуты. Среди присутствующих и Хозяин с Хозяйкой. В глу­бине сада слышны шаги — Медведь все-таки добрался сюда! Принцесса рада и признается, что любит и прощает его, пусть он превратится в медведя, лишь бы не уходил. Она обнимает и целует юношу. («Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец», — сказал чуть ранее волшебник.) Разда­ется удар грома, на миг воцаряется мрак, потом свет вспыхивает, и все видят, что Медведь остался человеком. Волшебник в восторге: чудо свершилось! На радостях он превращает надоевшего всем Админи­стратора в крысу и готов творить новые чудеса, «чтобы не лопнуть от избытка сил».
 В. С. Кулагина-Ярцева
 Валентин Петрович Катаев 1897-1986
 Растратчики - Повесть (1925-1926)
 Курьер Никита поставил перед главбухом Филиппом Степановичем Прохоровым стакан чаю, но не ушел. Ему явно хотелось поговорить.
 Газеты были полны сообщениями о растратах и растратчиках и повальном в Москве бегстве их от правосудия. Даже в доме на Мяс­ницкой, где располагается их контора, из шести учреждений пять уже растранжирили денежки. «Одни мы нерастраченными на весь дом остались», — заключил Никита.
 Филипп Степанович отмахнулся. Он отличался умеренностью и усердием в служебных делах, а счетно-финансовой деятельностью за­нимался со времен окончания русско-японской войны. При всем том в его характере была, хотя почти и незаметная, авантюристическая жилка. Было и безобидное высокомерие, родившееся давным-давно, когда он прочел в великосветском романе фразу: «Граф Гвидо вскочил на коня...»
 Часа в три главбух заглянул к кассиру Ванечке: завтра надо будет выплатить сотрудникам жалованье. Придется сходить в банк и полу­чить тысяч двенадцать. Никита, услышав это, отправился за сослужив­цами. Когда те получили деньги, он потребовал выдать зарплату ему и, по доверенности, уборщице Сергеевой. Сделать же это удобно в тихой столовой за углом. Выпили пивка и закусили. Ванечка сбегал за
 316
 водкой, так что потом главбух не хотел уже расставаться с кассиром и пригласил его к себе домой.
 Яниночка, жена, встретила нагруженных кульками гуляк отчаян­ной руганью. Под звон оплеух и визг жены Филипп Степанович и Ва­нечка ринулись из квартиры, наняли извозчика и очутились на Страстной, откуда уже с девицами отправились в ближайшие номера. Наутро, впрочем, друзья проснулись не в номерах, а в купе поезда, подъезжающего к Ленинграду. Изабелла рассказала, что билеты купил неожиданно появившийся Никита, что Ванечкина спутница сбежала в Клину, но в Ленинграде ему найдется новая подруга.
 Запершись в уборной, мужчины пересчитали наличность: тысячи трехсот как не бывало. «Что же будет?» — обомлел Ванечка. Главбух, неожиданно даже для себя, подмигнул: «Ничего не будет. Едем себе и едем». Из глубин памяти выплыло: «Граф Гвидо вскочил на коня...»
 В Ленинграде поселились в гостинице «Гигиена». Изабелла приве­ла обещанную кассиру девицу, костлявую, ленивую и чудовищно вы­сокую. Вчетвером они кутили, играли в карты и рулетку. Огромные деньги давали ощущение дешевизны и доступности наслаждений. Од­нако хотелось «обследовать» город без спутниц.
 Им удалось ускользнуть от них и отправиться на извозчике по Не­вскому, к Медному всаднику, на набережные, к Зимнему... Филипп Степанович был потрясен. Ванечку мучило нетерпение скорее «дообследовать» город и познакомиться с бывшими княгинями. Извозчик отвез их в «Бар», что при Европейской гостинице, откуда уже в со­провождении элегантного молодого человека они отбыли на автомо­биле в «высшее общество».
 В голубой гостиной особняка на Каменноостровском были генера­лы в эполетах, дамы, сановники, кавалергарды, девушки в бальных платьях. По голубому ковру расхаживал император Николай Второй. Он поздоровался и осведомился: «Водки? Пива? Шампанского? Или прямо в девятку?»
 Филипп Степанович покачнулся и медленно произнес: «Оч-ч-ень приятно. Я граф Гвидо со своим кассиром Ванечкой». Кассир в это время уже знакомился с девушкой: «Вы, извиняюсь, княгиня?» — «С вашего позволения — княжна».
 ...Графа Гвидо вызволила из особняка Изабелла, через подруг вы­знавшая, куда увезли ее спутников. Ванечки же в особняке не оказа­лось. Он отправился с княжной, долго колесил по ресторанам. В конце концов они остановились возле деревянного домика. Спутница потребовала деньги вперед и повела его в каморку. Из-за ситцевого полога слышался громкий храп. Это спала бедная больная мамочка —
 317
 княгиня. Девушка потребовала еще сто червонцев, но до себя так и не допустила: «Не прикасайтесь, сначала сходите в баню!» Из-за сит­цевой занавески вышел детина в подштанниках и вышвырнул кассира на улицу.
 В гостинице «Гигиена» человек, назвавшийся уполномоченным ка­кого-то Цехомкома, сманил москвичей в провинцию: уж если обсле­довать, так обследовать. В поезде затеялась игра в девятку, и главбух продулся бы в дым, но в городе Калинове Прохоров и Ванечка сбежа­ли с поезда. В тридцати верстах была родная деревня кассира. Само­гон лился рекой в избе вдовы Клюквиной, очень скоро, однако, догадавшейся, откуда у сына деньги. Столь же догадливым оказался и председатель сельсовета. Пришлось бежать. Очнулись в поезде, не­весть куда идущем. Соседом был солидного вида, необыкновенно ак­куратный и обходительный гражданин — инженер Шольте. Выслушав сетования друзей на отсутствие достойных обследования объектов как в Ленинграде, так и в провинции, он поинтересовался, много ли у них средств. Двенадцать тысяч он назвал суммой, на кото­рую можно половину земного шара обследовать, в том числе Крым и Кавказ. Оказалось, что он тоже уже четыре месяца «обследует». Шольте очень удивился, что они так ничего и не повидали. Вот сейчас будет Харьков, пусть пересаживаются на поезд до Минвод и...
 У кассы друзья обнаружили, что денег уже нет даже на возвраще­ние в Москву. Пришлось продать пальто...
 В марте из здания губернского суда под конвоем вывели Филиппа Степановича и Ванечку. Никите, оказавшемуся поблизости, Ванечка показал растопыренную пятерню — пять лет.
 И. Г. Животовский
 Белеет парус одинокий - Повесть (1936)
 Дачный сезон закончился, и Василий Петрович Бачей с сыновьями Петей и Павликом возвращался в Одессу.
 Петя в последний раз окинул взглядом светящееся нежной голу­бизной бесконечное морское пространство. На память пришли стро­ки: «Белеет парус одинокий / В тумане моря голубом...»
 И все же главное очарование моря составляла для девятилетнего мальчика не живописность его, а исконная таинственность: фосфори-
 318
 ческое свечение, скрытая жизнь глубин, вечное движение волн... Пол­ным тайны было и видение взбунтовавшегося броненосца, несколько раз появлявшегося на горизонте.
 Но вот прощание с морем закончилось. Все трое разместились на скамьях, и дилижанс тронулся. Когда до Аккермана оставалось верст десять и по обеим сторонам дороги уже тянулись сплошные вино­градники, пассажиры услыхали винтовочный выстрел, а через минуту задняя дверь дилижанса открылась и коренастый человек застыл было на подножке. Но тут впереди показался конный разъезд, и он быстро нырнул под скамью. Петя успел заметить рыжие флотские сапоги и вытатуированный на руке якорек, как и папа, он сделал вид, что ни­чего не произошло, и отвернулся. Через полчаса папа нарушил молча­ние: «Кажется, подъезжаем... На дороге ни души». Раздался шорох, и сейчас же хлопнула дверь...
 На пароходе «Тургенев» Петя, не найдя подходящих для знаком­ства сверстников, стал наблюдать за странным усатым пассажиром. Усатый явно кого-то разыскивал и наконец остановился перед спя­щим на палубе и прикрывшим картузиком лицо мужчиной. Петя ос­толбенел: задравшиеся штанины обнажили рыжину флотских сапог, которые два часа назад выглядывали из-под скамейки дилижанса.
 Когда миновали Ланжерон, усатый подошел к спящему, взял за рукав: «Родион Жуков?» Но тот оттолкнул усатого, вскочил на борт и прыгнул в воду.
 ...Вечерело, когда Гаврик с дедушкой выбрали перемет и налегли на весла. Совсем недавно прошел пароход «Тургенев». Значит, уже около восьми и надо поторапливаться. Вдруг чьи-то руки схватились за корму шаланды. Когда дед с внуком втащили пловца в лодку, он был почти в обмороке и едва проговорил: «Не показывайте меня людям. Я матрос».
 Наутро Гаврик собрался к Терентию, старшему брату. Матроса явно искали. Около тира на маленькой прибрежной ярмарке усатый господин в котелке расспрашивал Иосифа Карловича, не заметил ли он вчера вечером чего-нибудь подозрительного. Узнав, что Гаврик живет неподалеку, усатый принялся расспрашивать и его, но не­многого сумел добиться. Мальчик в свои девять лет был рассудителен и осторожен.
 По дороге на Ближние Мельницы Гаврик повстречал Петю и при­гласил с собой к брату. Пете строжайше было запрещено отлучаться так далеко и так надолго, но с Гавриком он не виделся все лето, кроме того, так хотелось рассказать о происшествии на «Тургеневе».
 Уже в сумерках Терентий привел в хибарку деда щуплого молодо-
 319
 го человека в пенсне. Илья Борисович подтвердил, что Родиона Жуко­ва видел у гроба потемкинца Вакулинчука, и передал матросу сверток с одеждой. Гаврик отправился посмотреть, все ли спокойно. За углом мальчика схватил уже знакомый ему усатый. Гаврик закричал. «Молчи, убью!» — шпик рванул его за ухо. Три тени метнулись от хибарки к обрыву, прогремел выстрел... Разъяренные неудачей жан­дармы допросили деда и увезли в участок.
 Гаврик перебрался к Терентию, носил деду передачи, очень пере­живал, узнав, что деда каждый день бьют. Депо, где работал брат, бастовало, и Гаврик старался зарабатывать чем только мог. Неплохой доход приносила игра в ушки.
 Петя тоже увлекся ушками, но был слишком азартен, нетерпелив и проигрывал даже то, что брал в долг. Гибельное для всякого игрока желание отыграться затягивало в пучину. Он с мясом вырвал пугови­цы отцовского вицмундира и пал до того, что сначала забрал с буфета оставленную кухаркой Дуней сдачу, а потом выкрал из копилки Пав­лика деньги, собираемые им на велосипед. Но проиграл и это, так что однажды Гаврик объявил, что ждать больше не желает и что Петя поступает в рабство, пока не расквитается.
 В городе между тем несколько кварталов было оцеплено войска­ми, слышалась стрельба. Как-то Гаврик велел Пете принести ранец да не забыть взять гимназический билет. Он загрузил ранец тяжелыми мешочками ушек, и они отправились в районы, оцепленные солдата­ми. Потом ушки забирали уже на Малой Арнаутской, у хозяина тира Иосифа Карловича, и дворами пробирались к дому с гулким двором-колодцем. На свист Гаврика спускался человек и забирал «товар*. Петя теперь хорошо понимал, что это были за ушки.
 Последний рейс ему пришлось совершить в одиночку: у оцепле­ния расхаживал памятный обоим мальчикам усатый. В знакомом дворе-колодце на его отчаянный крик (свистеть он так и не научил­ся) выглянул человек и позвал его наверх. Это был беглый потемкинец-матрос, хотя теперь узнать его мешала бородка и усики. В кухню вошел Терентий: «Все равно не удержимся. Будем по крышам ухо­дить. Они тама орудие ставят».
 Дома мальчика ждали новые испытания. В городе шли погромы. Пришла просить убежища семья Коганов, и Бачеи спрятали их в зад­них комнатах. Когда толпа погромщиков вошла в подъезд, папа встретил их: «Кто дал вам право...» Его схватили, ударили, и, если бы не появление Дуни с иконой в руках, дело приняло бы скверный обо­рот.
 Гаврик объявился под Новый год: «Сховай, и будем в расчете». Он
 320
 подал четыре знакомых тяжелых мешочка. Петя едва успел спрятать их в ранец, как с изуродованным вицмундиром в детскую ворвался папа, за ним с ревом влетел Павлик: Петька обокрал его!
 Папа изменился в лице: он знает, в чем дело. Сын играет в азарт­ные игры, в эти, как их там, чушки, ушки... Перерыв ранец, он до­стал мешочки и бросил их в пылающую печку. Петя крикнул: «Тикайте!» — и упал в обморок.
 Он проболел всю зиму и только после Пасхи отправился к Гаври­ку. Дедушка умер, семья скрывающегося Терентия жила теперь в хи­барке. Пете обрадовались и пригласили на маевку. День был великолепный. Друзья сели на весла, Терентий расположился на корме. У Малого Фонтана в шаланду прыгнул господин в синем кос­тюме, кремовых брюках, зеленых носках и белых туфлях. Соломенная шляпа-канотье, тросточка, перчатки завершали его туалет. Это был матрос. Он оглянулся на берег и подмигнул гребцам. Далеко в море уже собрались рыбаки, чтобы выслушать речь потемкинца.
 После маевки мальчики, покружив часа два, высадили Родиона Жукова на Ланжероне, где он сразу же смешался с толпой.
 Через неделю Гаврик снова позвал Петю в море, уже под парусом. Быстро добрались до Большого Фонтана. Там Гаврик велел Пете под­няться на обрыв и, как покажется пролетка, махнуть платком. Мат­роса арестовали, но комитет подготовил взрыв тюремной стены, чтобы Родион мог бежать во время прогулки. На шаланде под пару­сом он уйдет в Румынию.
 ...Долгие минуты ожидания, и вот в конце переулка появилась пролетка. Петя замахал платком и увидел, как оживился внизу Гав­рик.
 Терентий и матрос сбежали к шаланде. Через минуту парус на­полнился ветром, а немного спустя стал, удаляясь, уменьшаться, но еще долго белел на голубом просторе моря.
 И. Г. Животовский
 Алмазный мой венец - Автобиографическая проза (1975—1977)
 Эта книга — не роман, не повесть, не лирический дневник и не ме­муары. Хронологические связи заменены здесь ассоциативными, а по­иски красоты — поисками подлинности, какой бы плохой она ни
 321
 казалась. Это мовизм (от «мове» — плохо). Это свободный полет фантазии, порожденный истинными происшествиями. Поэтому почти никто не назван здесь своим именем, а псевдоним будет пи­саться с маленькой буквы, кроме Командора.
 Мое знакомство с ключиком (Ю. Олеша) состоялось, когда мне было семнадцать, ему пятнадцать, позднее мы стали самыми близки­ми друзьями, принадлежали к одной литературной среде. Эскесс, птицелов, брат, друг, конармеец — все они тоже одесситы, вместе с киевлянином синеглазым и черниговцем колченогим вошедшие в эн­циклопедии и почти все — в хрестоматии.
 С птицеловом (Эдуард Багрицкий) я познакомился на собрании молодых поэтов, где критик Петр Пильский выбирал лучших и потом возил напоказ по летним театрам. Рядом с ним в жюри всегда сидел поэт эскесс (Семен Кессельман), неизменно ироничный и беспощад­ный в поэтических оценках.
 Птицелов входил в элиту одесских поэтов, его стихи казались мне недосягаемыми. Они были одновременно безвкусны и непонятно прекрасны. Он выглядел силачом, обладал гладиаторской внешностью, и лишь впоследствии я узнал, что он страдает астмой.
 Вытащить его в Москву удалось только после гражданской войны. Он был уже женат на вдове военврача, жил литературной поденщи­ной, целыми днями сидел в свой хибарке на матраце по-турецки, кашлял, задыхался, жег противоастматический порошок. Не помню, как удалось когда-то выманить его на яхте в море, к которому он ста­рался не подходить ближе чем на двадцать шагов.
 Ему хотелось быть и контрабандистом, и чекистом, и Виттингтоном, которого нежный голос звал вернуться обратно.
 В истоках нашей поэзии почти всегда была мало кому известная любовная драма — крушение первой любви, измена. Юношеская лю­бовь птицелова когда-то изменила ему с полупьяным офицером... Рана не заживала всю жизнь.
 То же было с ключиком и со мной. Взаимная зависть всю жизнь привязывала нас друг к другу, и я был свидетелем многих эпизодов его жизни. Ключик как-то сказал мне, что не знает более сильного двигателя, чем зависть. Я же видел еще более могучую силу — лю­бовь, причем неразделенную.
 Подругой ключика стала хорошенькая голубоглазая девушка. В ми­нуты нежности он называл ее дружочек, а она его — слоник. Ради нее ключик отказался ехать с родителями в Польшу и остался в Рос­сии. Но в один прекрасный день дружочек объявила, что вышла замуж. Ключик останется для нее самым-самым, но ей надоело голо-
 322
 дать, а Мак (новый муж) служит в губпродкоме. Я отправился к Маку и объявил, что пришел за дружочком. Она объяснила ему, что любит ключика и должна вернуться сейчас же, вот только соберет вещи. Да, рассеяла она мое недоумение, теперь у нее есть вещи. И продукты, добавила она, возвращаясь с двумя свертками. Впрочем, через некоторое время в моей комнате в Мыльниковом переулке она появилась в сопровождении того, кого я буду звать колченогим (Вл. Нарбут).
 Когда-то он руководил Одесским отделением РОСТА. После граж­данской войны хромал, у него не хватало кисти левой руки, в резуль­тате контузии он заикался. Служащих держал в ежовых рукавицах. При всем том это был поэт, известный еще до революции, друг Ах­матовой и Гумилева. Дружочек почти в день приезда в Москву клю­чика снова появилась в моей комнате и со слезами на глазах целовала своего слоника. Но вскоре раздался стук. Я вышел, и колченогий по­просил передать, что если дружочек немедленно не вернется, он вы­стрелит себе в висок.
 Со слезами же на глазах дружочек простилась с ключиком (теперь уже навсегда) и вышла к колченогому.
 Вскоре я отвел ключика в редакцию «Гудка». Что вы умеете? А что вам надо? — был ответ. И действительно. Зубило (псевдоним ключика в «Гудке») чуть ли не затмил славу Демьяна Бедного, а наши с синеглазым (М. Булгаков) фельетоны определенно потонули в сия­нии его славы.
 Скоро в редакции появился тот, кого я назову другом (И. Ильф). Его взяли правщиком. Из неграмотных и косноязычных писем он со­здал своего рода прозаические эпиграммы, простые, насыщенные юмором. Впереди, впрочем, его ждала всемирная слава. В Москву приехал мой младший братец, служивший в Одесском угрозыске, и устроился в Бутырку надзирателем. Я ужаснулся, заставил его писать. Вскоре он стал прилично зарабатывать фельетонами. Я предложил ему и другу сюжет о поиске бриллиантов, спрятанных в обивке стульев. Мои соавторы не только отлично разработали сюжет, но изобрели новый персонаж — Остапа Бендера. Прототипом Остапа был брат одного молодого одесского поэта, служивший в угрозыске и очень до­саждавший бандитам. Они решили убить его, но убийца перепутал братьев и выстрелил в поэта. Брат убитого узнал, где скрываются убийцы, пришел туда. Кто убил брата? Один из присутствовавших со­знался в ошибке: он тогда не знал, что перед ним известный поэт, а теперь он просит простить его. Всю ночь провел Остап среди этих
 323
 людей. Пили спирт и читали стихи убитого, птицелова, плакали и целовались. Наутро он ушел и продолжил борьбу с бандитами.
 Мировая слава пришла и к синеглазому. В отличие от нас, отчаян­ной богемы, он был человеком семейным, положительным, с принци­пами, был консервативен и терпеть не мог Командора (В. Мая­ковского), Мейерхольда, Татлина. Был в нем почти неуловимый налет провинциализма. Когда он прославился, надел галстук бабочкой, купил ботинки на пуговицах, вставил в глаз монокль, развелся с женой и затем женился на Белосельской-Белозерской. Потом появи­лась третья жена — Елена. Нас с ним роднила любовь к Гоголю.
 Разумеется, мы, южане, не ограничивались лишь своим кругом. Я был довольно хорошо знаком с королевичем (С. Есениным), был сви­детелем его поэтических триумфов и безобразных дебошей. Моя жизнь текла более или менее рядом с жизнью Командора, соратника (Н. Асеева), мулата (Б. Пастернака). Великий председатель земно­го шара (В. Хлебников) несколько дней провел у меня в Мыльниковом. Судьба не раз сводила меня и с кузнечиком (О. Мандель­штамом), штабс-капитаном (М. Зощенко), арлекином (А. Круче­ных), конармейцем (И. Бабелем), сыном водопроводчика (В. Казиным), альпинистом (Н. Тихоновым) и другими, теперь уже ушед­шими из жизни, но не ушедшими из памяти, из литературы, из ис­тории.
 И. Г. Животовский
 Уже написан Вертер - Повесть (1979)
 ...Он спит, и ему видится, что он на дачном полустанке и ему надо перейти полотно, на котором остановился поезд. Нужно подняться, пройти через тамбур, и окажешься на другой стороне. Однако он об­наруживает, что другой двери нет, а поезд трогается и набирает ход, прыгать поздно, и поезд уносит его все дальше. Он в пространстве сновидения и понемногу как будто начинает припоминать встречаю­щееся на пути: и это высокое здание, и клумбу петуний, и зловещий, темного кирпича гараж. У ворот его стоит человек, помахивающий маузером. Это Наум Бесстрашный наблюдает, как бывший предгубчека Макс Маркин, бывший начоперотдела по прозвищу Ангел Смерти, правый эсер Серафим Лось и женщина — сексот Инга раздеваются, перед тем как войти во мрак гаража и раствориться в нем.
 324
 Это видение сменяется другими. Его мать Лариса Германовна во главе стола во время воскресного обеда на террасе богатой дачи, а он, Дима, в центре внимания гостей, перед которыми его папа хвалит работы сына, прирожденного живописца.
 ...А вот и он сам, уже в красной Одессе. Врангель еще в Крыму. Белополяки под Киевом. Бывший юнкер — артиллерист, Дима рабо­тает в Изогите, малюя плакаты и лозунги. Как и другие служащие, он обедает в столовой по карточкам вместе с Ингой. Несколько дней назад они ненадолго зашли в загс и вышли мужем и женой.
 Когда они уже заканчивали обед, двое с наганом и маузером подо­шли к нему сзади и велели, не оборачиваясь, выйти без шума на улицу и повели его прямо по мостовой к семиэтажному зданию, во дворе которого и стоял гараж из темного кирпича. Мысль Димы ли­хорадочно билась. Почему взяли только его? Что они знают? Да, он передал письмо, но ведь мог и не иметь представления о его содержа­нии. В собраниях на маяке не участвовал, только присутствовал, и то раз. Почему же все-так не взяли Ингу?
 ...В семиэтажном здании господствовали неестественная тишина и безлюдье. Лишь на площадке шестого этажа попался конвойный с де­вушкой в гимназическом платье: первая в городе красавица Венгржановская, взятая вместе с братом, участником польско-английского заговора.
 ...Следователь сообщил, что все, кто был на маяке, уже в подвале, и заставил подписать готовый протокол, чтобы не терять времени. Ночью Дима слышал, как гремели запоры и выкрикивали фамилии: Прокудин! Фон Дидерихс! Венгржановская! Он вспомнил, что у гара­жа заставляют раздеваться, не отделяя мужчин от женщин...
 Лариса Германовна, узнав об аресте сына, бросилась к бывшему эсеру по имени Серафим Лось. Когда-то они вместе с нынешним предгубчека, тоже бывшим эсером, Максом Маркиным бежали из ссылки. Лосю удалось во имя старой дружбы упросить его «подарить ему жизнь этого мальчика». Маркин обещал и вызвал Ангела Смерти. «Выстрел пойдет в стену, — сказал тот, — а юнкера покажем как выведенного в расход».
 Утром Лариса Германовна нашла в газете в списке расстрелянных Димино имя. Она вновь побежала к Лосю, а Дима тем временем другой дорогой пришел на квартиру, где они жили с Ингой. «Кто тебя выпустил?» — спросила она вернувшегося мужа. Маркин! Она так и думала. Он бывший левый эсер. Контра пролезла и в органы! Но еще посмотрим, кто кого. Только теперь Дима понял, кто перед ним и почему так хорошо был осведомлен следователь.
 325
 Инга тем временем отправилась в самую шикарную в городе гос­тиницу, где в номере люкс жил уполномоченный Троцкого Наум Бес­страшный, когда-то убивший германского посла Мирбаха, чтобы сорвать Брестский мир. Тогда он был левым эсером, теперь же троц­кистом, влюбленным в Льва Давыдовича. «Гражданка Лазарева! Вы арестованы», — неожиданно изрек тот, и, не успев прийти в себя от неожиданности и ужаса, Инга оказалась в подвале.
 Дима тем временем пришел к матери на дачу, но застал ее мерт­вой. Вызванный сосед доктор ничем уже не мог помочь, кроме как советом сейчас же скрыться, хоть в Румынию.
 И вот он уже старик. Он лежит на соломенном матраце в лагер­ном лазарете, задыхаясь от кашля, с розовой пеной на губах. В зату­хающем сознании проходят картины и видения. Среди них вновь клумба, гараж, Наум Бесстрашный, огнем и мечом утверждающий всемирную революцию, и четверо голых: трое мужчин и женщина с чуть короткими ногами и хорошо развитым тазом...
 Человеку с маузером трудно пока представить себя в подвале зда­ния на Лубянской площади ползающим на коленях и целующим на­чищенные кремом сапоги окружающих его людей. Тем не менее позднее его взяли с поличным при переходе границы с письмом от Троцкого к Радеку. Его втолкнули в подвал, поставили лицом к кир­пичной стене. Посыпалась красная пыль, и он исчез из жизни.
 «Наверно, вы не дрогнете, сметая человека. Что ж, мученики дог­мата, вы тоже — жертвы века», как сказал поэт.
 И. Г. Животовский
 Анатолий Борисович Мариенгоф 1897-1962
 Циники - Роман (1928)
 В 1918 г. Владимир приносит своей возлюбленной Ольге букет астр. В это время любимым дарят в основном муку и пшено, и мешки, как трупы, лежат под кроватями из карельской березы. Подкрашивая губы золотым герленовским карандашиком, Ольга интересуется у своего ухажера, может ли случиться, что в Москве нельзя будет до­стать французской краски для губ. Она недоумевает: как же тогда жить?
 В Столешниковом переулке разоряют кондитерские, на Кузнец­ком мосту обдирают вывески с «буржуйских» магазинов: в них те­перь будут выдавать по карточкам махорку. Ольгины родители эмигрировали, посоветовав дочери выйти замуж за большевика, для того чтобы сохранить квартиру. Ольга удивляется странностям рево­люции: вместо того чтобы поставить на Лобном месте гильотину, большевики запретили продажу мороженого... Деньги на жизнь она добывает, распродавая свои драгоценности.
 Брат Ольги, девятнадцатилетний милый юноша Гога, уезжает на Дон, в белую армию. Он любит свою родину и счастлив отдать за нее жизнь. Ольга объясняет Гогино поведение тем, что он не кончил гим­назию.
 Владимир когда-то приехал в Москву из Пензы. Теперь, в револю-
 327
 цию, он живет тем, что продает редкие книги из своей бибилиотеки. Его старший брат Сергей — большевик. Он управляет водным транс­портом (будучи археологом) и живет в «Метрополе». Обедает он двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара. Вла­димир говорит брату, что счастливая любовь важнее социалистичес­кой революции.
 Придя к Ольге, Владимир застает ее лежащей на диване. На его встревоженные расспросы о самочувствии и предложение почитать ей вслух «Сатирикон» Петрония Ольга отвечает, что у нее случился запор, и просит подать ей клистир. Владимир больше не спрашивает себя, любит ли он Ольгу: он понимает, что любовь, которую не уду­шила резиновая кишка от клизмы, — бессмертна. Ночью он плачет от любви.
 Революционная жизнь продолжается. В Вологде собрание комму­нистов вынесло постановление о том, что необходимо уничтожить класс буржуазии и таким образом избавить мир от паразитов. Влади­мир делает Ольге предложение, и она принимает его, объясняя, что вдвоем будет теплее спать зимой. Владимир переезжает к Ольге, оста­вив мебель на прежней квартире: домовый комитет запрещает ему взять с собой кровать, потому что по законам революции муж и жена должны спать в одной кровати. В первую ночь Ольга говорит ему, что выходила за него по расчету, а оказалось — по любви. Ноча­ми Владимир бродит по улице, потеряв сон от счастья и от любви к Ольге. Он готов бить в колокола, чтобы весь город знал о таком вели­чайшем событии, как его любовь.
 Ольга заявляет, что хочет работать на советскую власть. Владимир приводит ее к брату Сергею. Поскольку выясняется, что Ольга ничего не умеет, Сергей устраивает ее на ответственную должность. Ольга формирует агитационные поезда, у нее появляется личный секретарь товарищ Мамашев. Сергей часто приходит к Владимиру и Ольге: пьет чай, рассматривает фотографии белогвардейца Гоги. Брат Сергей, с его синими добрыми глазами, кажется Владимиру загадочным, как темная бутылка вина.
 Однажды, придя с работы, Ольга мимоходом сообщает мужу, что изменила ему. Владимиру кажется, что его горло стало узкой перело­мившейся соломинкой. Однако он спокойно просит жену принять ванну.
 Владимир хочет выброситься с седьмого этажа. Но, взглянув вниз, замечает, что упадет на кучу отбросов. Ему становится противно, и он отказывается от своего намерения. Брезгливость он унаследовал от бабки-староверки.
 328
 Любовник Ольги — брат Владимира Сергей. Часто она отправля­ется к нему со службы, предупредив мужа, что сегодня ночует в «Метрополе». От горя Владимир пьет, потом сходится со своей при­слугой Марфушей.
 Сергей дает Владимиру записку к Луначарскому, по которой его берут обратно в приват-доценты. Сам же Сергей в собственном салон-вагоне из бывшего царского поезда уезжает на фронт. Ольга с Владимиром покупают ему теплые носки на Сухаревке. В России сви­репствует голод, в деревнях учащаются случаи каннибализма. В Мос­кве — нэп. Из письма Сергея Ольга узнает о том, что он расстрелял ее брата Гогу. Вскоре Сергей возвращается с фронта из-за контузии.
 Ольга заводит себе нового любовника — богатого нэпмана Илью Петровича Докучаева, бывшего крестьянина деревни Тырковка. Ей представляется интересным отдаться ему за пятнадцать тысяч долла­ров, которые она, впрочем, относит в комитет помощи голодающим. В 1917 г. Докучаев спекулировал продуктами, бриллиантами, ману­фактурой, наркотиками. Теперь он арендатор текстильной фабрики, поставщик Красной Армии, биржевик, владелец нескольких роскош­ных магазинов в Москве. Илью Петровича «довольно интересует голод» как необычная коммерческая перспектива. Его постоянно бе­ременная жена живет в деревне. Когда она приезжает, Докучаев бьет ее.
 Став любовницей Докучаева, Ольга ведет роскошную жизнь. Она тратит деньги, которые дает ей Докучаев, не откладывая на «черный день». Владимир остается ее мужем, а Сергей — любовником. Од­нажды Докучаев хвастается Владимиру удачно проведенной торговой махинацией. Владимир рассказывает об этом Сергею, тот сообщает «куда следует». Докучаев арестован. Выслушав известие о его аресте, Ольга продолжает лакомиться любимыми конфетами «пьяная вишня», подаренными Докучаевым.
 Сергея исключают из партии. Ольга не хочет с ним видеться. Писем Докучаева из лагеря она не читает. Ночами она молча лежит на диване и курит. Случайно зашедший в гости друг и коллега Влади­мира говорит: «Все своими словами называете... нутро наружу... и прочая всякая размерзятина наружу... того гляди, голые задницы по­кажете — а холодина! И грусть...» Ольга говорит Владимиру, что она тщеславна и что ей хочется хоть во что-нибудь верить. Глядя в Ольгины пустые и грустные глаза, Владимир вспоминает рассказ об одном матером бандите. На вопрос, за что он сидит, тот ответил: за то, что неверно понял революцию.
 329
 Владимир понимает, что его любовь к Ольге страшнее, чем без­умие. Он начинает думать о смерти Ольги и пугается своих мыслей.
 Однажды Ольга звонит Владимиру в вуз, где он работает, и сооб­щает, что через пять минут стреляется. Обозлившись, он желает ей счастливого пути, а через минуту мчится на извозчике по Москве, умоляя время остановиться и обвиняя себя в том, что фиглярством погубил любовь. Вбежав в квартиру, Владимир застает Ольгу в посте­ли. Она ест конфеты, рядом с браунингом лежит коробка с «пьяной вишней». Ольга улыбается, Владимир вздыхает с облегчением, но тут же видит, что постель пропитана кровью. Пуля застряла у Ольги в по­звоночнике. Операцию делают без хлороформа. Последние слова Ольги, которые слышит Владимир: «Мне просто немножко противно лежать с ненамазанными губами...»
 Ольга скончалась, а на земле как будто ничего и не случилось.
 Т. А. Сотникова
 Илья Ильф 1897—1937 Евгений Петров 1902—1942
 Двенадцать стульев - Роман (1928)
 В страстную пятницу 15 апреля 1927 г. в городе N умирает теща Ип­полита Матвеевича Воробьянинова, бывшего предводителя дворянства. Перед смертью она сообщает ему, что в один из стульев гостиного гарнитура, оставшегося в Старгороде, откуда они бежали после рево­люции, ею зашиты все фамильные драгоценности. Воробьянинов срочно выезжает в родной город. Туда же отправляется исповедовав­ший старуху и узнавший о драгоценностях священник Федор Востриков.
 Примерно в то же время в Старгород входит молодой человек лет двадцати восьми в зеленом в талию костюме, с шарфом и с астроля­бией в руках, сын турецко-подданного Остап Бендер. Случайно он ос­танавливается ночевать в дворницкой особняка Воробьянинова, где и встречается с его бывшим хозяином. Последний решает взять Бендера себе в помощники, и между ними заключается что-то вроде кон­цессии.
 Начинается охота за стульями. Первый хранится здесь же, в особ-
 331
 няке, который ныне «2-й дом соцобеса». Заведующий домом Алек­сандр Яковлевич (Альхен), застенчивый вор, устроил в дом кучу своих родственников, один из которых продал этот стул за три рубля неизвестному. Им оказывается как раз отец Федор, с которым Воробьянинов вступает на улице в схватку за стул. Стул ломается. Драго­ценностей в нем нет, но зато становится ясно, что у Воробьянинова с Остапом появился конкурент.
 Компаньоны переезжают в гостиницу «Сорбонна». Бендер отыс­кивает на окраине города архивиста Коробейникова, хранящего у себя на дому все ордера на национализированную новой властью ме­бель, в том числе и на бывший воробьяниновский ореховый гарнитур работы мастера Гамбса. Оказалось, что один стул был отдан инвалиду войны Грицацуеву, а десять переданы в московский музей мебельного мастерства. Пришедшего вслед за Бендером отца Федора архивариус обманывает, продавая ему ордера на гарнитур генеральши Поповой, переданный в свое время инженеру Брунсу.
 На Первомай в Старгороде пускают первую трамвайную линию. Случайно узнанного Воробьянинова приглашают на ужин к его дав­ней любовнице Елене Станиславовне Боур, подрабатывающей ныне гаданием. Бендер выдает собравшимся на ужин «бывшим» своего на­парника за «гиганта мысли, отца русской демократии и особу, при­ближенную к императору» и призывает к созданию подпольного «Союза меча и орала». На будущие нужды тайного общества собира­ется пятьсот рублей.
 На следующий день Бендер женится на вдове Грицацуевой, «зной­ной женщине и мечте поэта», и в первую же брачную ночь уходит от нее, прихватив помимо стула еще и другие вещицы. Стул — пуст, и они с Воробьяниновым уезжают на поиски в Москву.
 Концессионеры останавливаются в студенческом общежитии у знакомых Бендера. Там Воробьянинов влюбляется в молоденькую жену чертежника Коли — Лизу, ссорящуюся с мужем на предмет вынужденного, из-за нехватки средств, вегетарианства. Случайно ока­завшись в музее мебельного мастерства, Лиза встречает там наших ге­роев, ищущих свои стулья. Выясняется, что искомый гарнитур, семь лет провалявшийся на складе, именно завтра будет выставлен на аук­цион в здании Петровского пассажа. Воробьянинов назначает Лизе свидание. На половину суммы, полученной от старгородских заговор­щиков, он везет девушку на извозчике в кинотеатр «Арс», а затем в «Прагу», ныне «образцовую столовую МСПО», где позорно напивает­ся и, потеряв даму, оказывается наутро в отделении милиции с две­надцатью рублями в кармане.
 332
 На аукционе Бендер выигрывает торг на цифре двести. Столько денег у него есть, но нужно еще заплатить тридцать рублей комисси­онного сбора. Выясняется, что денег у Воробьянинова нет. Парочку выводят из зала, стулья пускают в продажу розницей. Бендер нанима­ет окрестных беспризорников за рубль проследить судьбу стульев. Че­тыре стула попадают в театр Колумба, два увезла на извозчике «шикарная чмара», один стул покупает на их глазах блеющий и ви­ляющий бедрами гражданин, живущий на Садово-Спасской, восьмой оказывается в редакции газеты «Станок», девятый в квартире у Чис­тых прудов, а десятый исчезает в товарном дворе Октябрьского вокза­ла. Начинается новый виток поисков.
 «Шикарная чмара» оказывается «людоедкой» Эллочкой, женой инженера Щукина. Эллочка обходилась тридцатью словами и мечтала заткнуть за пояс дочь миллиардера Вандербильдшу. Бендер легко ме­няет один ее стул на украденное ситечко мадам Грицацуевой, но не­задача в том, что инженер Щукин, не выдержав трат супруги, съехал накануне с квартиры, взяв второй стул. Живущий у приятеля инже­нер принимает душ, неосмотрительно выходит, намыленный, на лест­ничную площадку, дверь захлопывается, и, когда тут появляется Бендер, вода уже льется вниз с лестницы. Открывшему дверь велико­му комбинатору стул был отдан едва ли не со слезами благодарности.
 Попытка Воробьянинова овладеть стулом «блеющего гражданина», оказавшегося профессиональным юмористом Авессаломом Изнуренковым, заканчивается крахом. Тогда Бендер, выдав себя за судебного исполнителя, уносит стул сам.
 В бесконечных коридорах Дома народов, в котором находится ре­дакция газеты «Станок», Бендер наталкивается на мадам Грицацуеву, приехавшую в Москву искать мужа, о котором узнала из случайной заметки. В погоне за Бендером она запутывается в многочисленных коридорах и уезжает в Старгород ни с чем. Тем временем арестованы все члены «Союза меча и орала», распределившие между собой места в будущем правительстве, а затем в страхе донесшие друг на друга.
 Вскрыв стул в кабинете редактора «Станка», Остап Бендер доби­рается и до стула в квартире стихоплета Никифора Ляписа-Трубецко­го. Остается стул, пропавший в товарном дворе Октябрьского вокзала, и четыре стула театра Колумба, уезжающего на гастроли по стране. Посетив накануне премьеру гоголевской «Женитьбы», поставленную в духе конструктивизма, сообщники убеждаются в наличии стульев и отправляются вслед за театром. Сначала они выдают себя за художни­ков и проникают на корабль, отправляющийся вместе с актерами на
 333
 агитацию населения для покупки облигаций выигрышного займа. В одном стуле, похищенном из каюты режиссера, концессионеры нахо­дят ящичек, но в нем оказывается только именная пластинка мастера Гамбса. В Васюках их сгоняют с парохода за дурно изготовленный транспарант. Там, выдав себя за гроссмейстера, Бендер проводит лек­цию на тему «плодотворная дебютная идея» и сеанс одновременной игры в шахматы. Перед потрясенными васюкинцами он развивает план преображения города в мировой центр шахматной мысли, в Нью-Москву — столицу страны, мира, а затем, когда будет изобретен способ межпланетного сообщения, и вселенной. Играя в шахматы второй раз в жизни, Бендер проигрывает все партии и бежит из го­рода в заранее подготовленной Воробьяниновым лодке, переворачивая барку с преследователями.
 Догоняя театр, сообщники попадают в начале июля в Сталинград, оттуда в Минеральные Воды и, наконец, в Пятигорск, где монтер Мечников соглашается за двадцатку похитить необходимое: «ут­ром — деньги, вечером — стулья или вечером — деньги, утром — стулья». Чтобы добыть деньги, Киса Воробьянинов просит милостыню как бывший член Государственной думы от кадетов, а Остап собирает деньги с туристов за вход в Провал — пятигорскую достопримеча­тельность. Одновременно в Пятигорск съезжаются бывшие владельцы стульев: юморист Изнуренков, людоедка Эллочка с мужем, воришка Альхен с супругой Сашхен из собеса. Монтер приносит обещанные стулья, но только два из трех, которые и вскрываются (безрезультат­но!) на вершине горы Машук.
 Тем временем колесит по стране в поисках стульев инженера Брунса и обманутый отец Федор. Сперва в Харьков, оттуда в Ростов, затем в Баку и наконец на дачу под Батумом, где на коленях просит Брунса продать ему стулья. Жена его распродает все, что можно, и высылает отцу Федору деньги. Купив стулья и разрубив их на ближай­шем пляже, отец Федор, к своему ужасу, ничего не обнаруживает.
 Театр Колумба увозит последний стул в Тифлис. Бендер и Воро­бьянинов едут во Владикавказ, а оттуда идут пешком в Тифлис по Военно-Грузинской дороге, где им и встречается несчастный отец Федор. Спасаясь от погони конкурентов, он залезает на скалу, с кото­рой не может слезть, сходит там с ума, и через десять дней его сни­мают оттуда владикавказские пожарные, чтобы отвезти в психиат­рическую больницу.
 Концессионеры добираются наконец до Тифлиса, где находят одного из членов «Союза меча и орала» Кислярского, у которого «одалживают» пятьсот рублей на спасение жизни «отца русской де-
 334
 мократии». Кислярский спасается бегством в Крым, но друзья, про­пьянствовав неделю, отправляются гуда же вслед за театром.
 Сентябрь. Пробравшись в Ялте в театр, сообщники уже готовы вскрыть последний из театральных стульев, как тот вдруг «отпрыгива­ет» в сторону: начинается знаменитое крымское землетрясение 1927 г. Все же вскрыв стул, Бендер и Воробьянинов ничего в нем не обнаруживают. Остается последний стул, канувший в товарном дворе Октябрьского вокзала в Москве.
 В конце октября Бендер находит его в новом клубе железнодо­рожников. После шуточного торга с Воробьяниновым за проценты с будущего капитала Остап засыпает, и несколько повредившийся в рассудке за полгода поисков Ипполит Матвеевич перерезает ему бри­твой горло. После чего пробирается в клуб и вскрывает там послед­ний стул. Бриллиантов нету и в нем. Сторож рассказывает, что весной случайно нашел в стуле сокровища, спрятанные буржуазией. Оказывается, на эти деньги и было построено, ко всеобщему счастью, новое здание клуба.
 И. Л. Шевелев
 Золотой теленок - Роман (1931)
 Конец весны или начало лета 1930 г. В кабинет арбатовского предисполкома входит гражданин, выдающий себя за сына лейтенанта Шмидта и нуждающийся по сей причине в денежном вспомощество­вании.
 Это Остап Бендер, спасенный хирургом от смерти после того, как Киса Воробьянинов, герой романа «Двенадцать стульев», полоснул его по горлу бритвой.
 Получив немного денег и талоны на питание, Бендер видит, что в кабинет входит еще один молодой человек, также представляющийся сыном лейтенанта Шмидта. Щекотливая ситуация разрешается тем, что «братья» узнают друг друга. Выйдя на крыльцо, они видят, что к зданию приближается еще один «сын лейтенанта Шмидта» — Паниковский, немолодой уже гражданин в соломенной шляпе, коротких брюках и с золотым зубом во рту. Паниковского с позором выбрасы­вают в пыль. Как выясняется, за дело, ибо еще за два года до того все «сыновья лейтенанта Шмидта» разделили на Сухаревке всю страну на
 335
 эксплуатационные участки, и Паниковский просто вторгся на чужую территорию.
 Остап Бендер рассказывает своему «молочному брату» Шуре Балаганову о мечте: взять разом пятьсот тысяч на блюдечке с голубой кае­мочкой и уехать в Рио-де-Жанейро. «Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их много». Ба­лаганов называет имя подпольного советского миллионера, живущего в городе Черноморске, — Корейко. Познакомившись с Адамом Козлевичем, владельцем единственного в Арбатове автомобиля марки «лорен-дитрих», переименованного Бендером в «Антилопу-Гну», мо­лодые люди берут его с собой, а по дороге подбирают Паниковского, который украл гуся и спасается от преследователей.
 Путешественники попадают на трассу автопробега, где их прини­мают за участников и торжественно встречают как головную машину. В городе Удоеве, отстоящем от Черноморска на тысячу километров, их ждет обед и митинг. С застрявших на проселке двух американцев Бендер берет двести рублей за рецепт самогона, который они ищут по деревням. Только в Лучанске самозванцев разоблачает пришедшая туда телеграмма, требующая задержать жуликов. Вскоре их обгоняет колонна участников автопробега.
 В ближайшем городке зеленая «Антилопа-Гну», находящаяся в ро­зыске, перекрашивается в яично-желтый цвет. Там же Остап Бендер обещает исцелить страдающего от советских снов монархиста Хворобьева, избавив его, по Фрейду, от первоисточника болезни — совет­ской власти.
 Тайный миллионер Александр Иванович Корейко был ничтожней­шим служащим финансово-счетного отдела некоего учреждения под названием «Геркулес». Никто не подозревал, что у него, получающего сорок шесть рублей в месяц, есть в камере хранения на вокзале чемо­данчик с десятью миллионами рублей в валюте и советских дензна­ках.
 С некоторых пор он чувствует за собой чье-то пристальное внима­ние. То нищий с золотым зубом нахально преследует его, бормоча: «Дай миллион, дай миллион!» То присылают безумные телеграммы, то книжку об американских миллионерах. Столуясь у ребусника ста­рика Синицкого, Корейко безответно влюблен в его внучку Зосю. Од­нажды, гуляя с ней поздно вечером, он подвергается нападению Паниковского и Балаганова, похищающего у него железную коробоч­ку с десятью тысячами рублей.
 Через день, напялив милицейскую фуражку с гербом города Киева, Бендер отправляется к Корейко, чтобы отдать ему коробку с
 336
 деньгами, но тот отказывается ее принять, говоря, что никто его не грабил да и денег таких ему неоткуда было взять.
 Бендер переезжает по газетному объявлению в одну из двух ком­нат Васисуалия Лоханкина, от которого жена Варвара ушла к инже­неру Птибурдукову. Из-за склок и скандалов жильцов этой ком­мунальной квартиры ее звали «Вороньей слободкой». Когда в ней по­является впервые Остап Бендер, на кухне как раз порют розгами Ло­ханкина за то, что он не тушит за собой свет в уборной.
 Великий комбинатор Бендер открывает на украденные у Корейко десять тысяч контору по заготовке рогов и копыт. Формальным гла­вой учреждения становится Фукс, работа которого заключается в том, что при любом режиме он сидит за чужие банкротства. Выясняя про­исхождение богатства Корейко, Бендер допрашивает бухгалтера Берлагу и других руководителей «Геркулеса». Он ездит по местам деятельности Корейко и в конце концов составляет подробное его жизнеописание, которое хочет продать ему же за миллион.
 Не доверяя командору, Паниковский с Балагановым проникают на квартиру Корейко и крадут у него большие черные гири, думая, что они из золота. Шофера «Антилопы-Гну» Козлевича охмуряют ксендзы, и требуется вмешательство Бендера и диспут с ксендзами, чтобы Козлевич вместе с машиной вернулся в «Рога и копыта».
 Бендер заканчивает обвинительное заключение в «деле Корейко». Он раскрыл и похищение им поезда с продовольствием, и создание липовых артелей, и погубленную электростанцию, и спекуляцию ва­лютой и мехами, и учреждение дутых акционерных обществ. Неза­метный конторщик Корейко был и фактическим главой «Геркулеса», через который выкачивал огромные суммы.
 Всю ночь Остап Бендер обвиняет Корейко. Наступает утро, и они отправляются вдвоем на вокзал, где лежит чемоданчик с миллионами, чтобы отдать Бендеру один из них. В это время в городе начинается учебная противохимическая тревога. Корейко, надев вдруг противогаз, становится неразличим в толпе ему подобных. Бендера, несмотря на сопротивление, относят на носилках в газоубежище, где он, кстати, знакомится с Зосей Синицкой, любимой девушкой подпольного мил­лионера.
 Итак, Корейко исчез в неизвестном направлении. В «Рога и копы­та» приезжает ревизия и отвозит Фукса в тюрьму. Ночью сгорает «Воронья слободка», где живут компаньоны: жильцы, кроме Лохан­кина и старухи, не верящей ни в электричество, ни в страховку, за­страховали свое имущество и сами подожгли жилище. От десяти тысяч, украденных у Корейко, практически ничего не остается. На
 337
 последние деньги Бендер покупает большой букет роз и посылает его Зосе. Получив триста рублей за только что написанный и уже поте­рянный на кинофабрике сценарий «Шея», Бендер покупает подарки своим товарищам и с шиком ухаживает за Зосей. Неожиданно она говорит Остапу, что получила письмо от Корейко со строительства Восточной Магистрали, где он работает в Северном укладочном го­родке.
 Сообщники срочно выезжают по новому адресу Александра Ива­новича Корейко на своей «Антилопе-Гну». На проселочной дороге машина разваливается. Они идут пешком. В ближайшей деревне Бен­дер берет пятнадцать рублей под вечерний спектакль, который они дадут своими силами, но Паниковский похищает здесь гуся, и прихо­дится всем спасаться бегством. Паниковский не выдерживает тягот пути и умирает. На маленькой железнодорожной станции Балаганов и Козлевич отказываются следовать за своим командором.
 На Восточную Магистраль к месту смычки двух рельсовых путей идет специальный литерный поезд для членов правительства, ударни­ков, советских и зарубежных журналистов. В нем оказывается и Остап Бендер. Спутники принимают его за провинциального коррес­пондента, догнавшего поезд на аэроплане, подкармливают домашней провизией. Бендер рассказывает притчу о Вечном Жиде, гулявшем по Рио-де-Жанейро в белых штанах, а после перехода с контрабандой румынской границы порубленном петлюровцами. В безденежье он также продает одному из журналистов пособие для сочинения статей, фельетонов и стихов к знаменательным случаям.
 Наконец на праздновании смычки железной дороги в Гремящем Ключе Бендер находит подпольного миллионера. Корейко вынужден отдать ему миллион и в обмен сжигает в печке досье на себя. Возвра­щение в Москву затруднено отсутствием билета на литерный поезд и спецрейс самолета. Приходится, купив верблюдов, добираться на них через пустыню. Ближайший среднеазиатский город в оазисе, куда по­падают Бендер с Корейко, уже перестроен на социалистических нача­лах.
 За месяц дороги Бендеру не удалось попасть ни в одну гостиницу, ни в театр, ни купить одежду, кроме как в комиссионном магазине. В Советской стране все решают не деньги, а броня и распределение. Бендеру, имея миллион, приходится выдавать себя за инженера, ди­рижера и даже опять за сына лейтенанта Шмидта. В Москве на Ря­занском вокзале он встречает Балаганова и дает ему «для полного счастья» пятьдесят тысяч. Но в переполненном трамвае на Калачевке
 338
 Балаганов машинально крадет грошовую дамскую сумочку, и на гла­зах Бендера его волокут в милицию.
 Ни дом купить, ни даже поговорить с индийским философом о смысле жизни отдельный индивид вне советского коллектива не имеет возможности. Вспомнив о Зосе, Бендер едет на поезде в Черноморск. Вечером его попутчики в купе говорят о получении милли­онных наследств, утром — о миллионах тонн чугуна. Бендер показывает студентам, с которыми подружился, свой миллион, после чего дружба кончается и студенты разбегаются. Даже новый автомо­биль Козлевичу Остап Бендер не может купить. Он не знает, что ему делать с деньгами — потерять? отправить наркому финансов? Зося вышла замуж за молодого человека по фамилии Фемиди. «Рога и ко­пыта», придуманные Бендером, развернулись в большое госпредприятие. 33-летнему, находящемуся в возрасте Христа, Бендеру нет места на Советской земле.
 Мартовской ночью 1931 г. он переходит румынскую границу. На нем двойная шуба, множество валюты и драгоценностей, в том числе редкий орден Золотого Руна, который он называет Золотым Телен­ком. Но румынские пограничники грабят Бендера до нитки. Случай­но у него остается только орден. Приходится возвращаться на советский берег. Монте-Кристо из Остапа не получилось. Остается переквалифицироваться в управдомы.
 И. А. Шевелев
 Юрий Карлович Олеша 1899-1960
 Три толстяка - Роман для детей (1924)
 В одном городе некогда жил доктор. Звали ею Гаспар Арнери. Он был ученый, и не было в стране никого мудрей его. Страной же, где жил Гаспар Арнери, правили Три Толстяка, прожорливые и жесто­кие.
 Однажды летом, в июне, ясным погожим днем доктор отправля­ется на прогулку. На площади он неожиданно застает столпотворе­ние, слышит выстрелы и, забравшись на башню, видит, как от Дворца Трех Толстяков бегут ремесленники, преследуемые гвардейца­ми. Оказывается, народ под предводительством оружейника Просперо и гимнаста Тибула восстал против власти Трех Толстяков, но восстание потерпело поражение, а оружейник Просперо схвачен. Бомба попадает в башню, из которой Гаспар Арнери наблюдает за происходящим, она рушится, и доктор теряет сознание. Очнулся он, когда наступил вечер. Вокруг валяются трупы убитых. Возвращаясь домой через площадь Звезды, доктор видит, как оставшийся на свобо­де другой предводитель восстания гимнаст Тибул, спасаясь от пресле­дующих его гвардейцев, ловко идет по узкой проволоке прямо над площадью, а затем убегает через люк в куполе. Дома уставший док­тор собирается лечь спать, как неожиданно из камина вылезает чело­век в зеленом плаще. Это гимнаст Тибул.
 340
 На другой день на площади Суда готовят десять плах для схвачен­ных мятежников. Тогда же случается необычайное происшествие: ветер уносит продавца воздушных шаров вместе с шарами и тот па­дает прямо в открытое окно дворцовой кондитерской и попадает прямо в огромный торт. Чтобы избежать наказания, кондитеры ре­шают оставить продавца в торте, вымазав его кремом и облепив цу­катами, и подать в зал, где проходит парадный завтрак. Таким образом продавец шаров, дрожащий от страха, что его съедят, стано­вится свидетелем происходящего в зале. Дегустация торта временно откладывается. Три Толстяка хотят лицезреть пленного оружейника Просперо, а затем, когда, насладившись этим зрелищем, они собира­ются продолжить пиршество, в залу с криком и плачем врывается двенадцатилетний мальчик — наследник Тутти.
 У Толстяков нет детей, и они собираются передать все свое богат­ство и управление страной Тутти, который воспитывается во Дворце, как маленький принц. Толстяки всячески балуют его и потакают его капризам. Кроме того, они хотят, чтобы у мальчика было железное сердце, они не разрешают ему играть с другими детьми, а его заня­тия проходят в зверинце. Вместо друга для него создана удивительная кукла, которая наделена способностью расти и развиваться вместе с Тутти. Наследник чрезвычайно привязан к ней. И вот любимая кукла сломана: мятежные гвардейцы, перешедшие на сторону Просперо и восставшего народа, искололи ее штыками.
 Толстяки не хотят, чтобы наследник Тутти огорчался. Куклу необ­ходимо срочно починить, но никто не способен этого сделать, кроме ученейшего доктора Гаспара Арнери. Поэтому решено отправить ему куклу, чтобы к следующему утру она, починенная, снова была у Тутти. В противном случае доктора ждут серьезные неприятности. Поскольку настроение Толстяков испорчено, торт с продавцом воз­душных шаров уносят обратно на кухню. Поварята в обмен на воз­душные шары помогают продавцу выбраться из Дворца, показывают ему тайный ход, который начинается из гигантской кастрюли.
 Между тем на Четырнадцатом рынке Три Толстяка устраивают празднества для народа: спектакли, развлечения, представления, во время которых артисты должны агитировать за Трех Толстяков и от­влекать внимание народа от плах, которые возводятся для казни. На одном таком представлении присутствуют доктор Арнери и гимнаст Тибул, превращенный доктором для конспирации в негра. Во время выступления силача Лапитупа Тибул не выдерживает и прогоняет его со сцены, открыв народу, что он вовсе не негр, а самый настоящий Тибул. Между ним и подкупленными циркачами завязывается пота­совка. Тибул обороняется капустными кочанами, срывая их прямо с
 341
 грядки и бросая в противника. Схватив очередной кочан, он неожи­данно обнаруживает, что это человеческая голова, и не кого иного, как продавца воздушных шаров. Так Тибул узнает о существовании тайного подземного хода во Дворец Толстяков.
 Пока Тибул сражается, доктора Гаспара Арнери находят посланцы Толстяков и вручают ему приказ и сломанную куклу. Доктор Гаспар Арнери пытается починить куклу, но к утру он явно не поспевает. Нужно еще по меньшей мере дня два, и доктор вместе с куклой от­правляется к Толстякам. По дороге его останавливают охраняющие Дворец гвардейцы и не пускают дальше. Они не верят, что он дейст­вительно Гаспар Арнери, а когда доктор хочет показать им куклу, то обнаруживает, что ее нет: задремав, он обронил ее по дороге. Рас­строенный доктор вынужден повернуть назад. Проголодавшись, он заезжает в балаганчик дядюшки Бризака. Каково же его удивление, когда он обнаруживает здесь куклу наследника Тутти, которая оказы­вается вовсе не куклой, а живой девочкой по имени Суок, похожей как две капли воды на куклу. И тогда у появившегося здесь вскоре Тибула возникает план освобождения Просперо.
 Утром доктор Арнери является во Дворец. Кукла не только ис­правлена им, но еще больше походит на живую девочку, чем раньше. Суок хорошая артистка и прекрасно представляется куклой. Наслед­ник в восторге. И тогда доктор просит в награду отмены казни деся­терых мятежников. Возмущенным Толстякам ничего не остается, как согласиться, иначе кукла может снова испортиться.
 Ночью, когда все спят, Суок проникает в зверинец. Она ищет Просперо, но в одной из клеток обнаруживает чудовище, обросшее шерстью, с длинными желтыми когтями, которое вручает ей какую-то дощечку и умирает. Это великий ученый Туб, создатель куклы для Тутти: он был заключен в зверинец за то, что не согласился сделать наследнику железное сердце. Здесь он провел восемь лет и почти по­терял человеческий облик. Затем Суок находит клетку с Просперо и освобождает его. С помощью выпущенной из клетки страшной пан­теры Просперо и Суок прорываются к той самой кастрюле, откуда начинается подземный ход, но Суок не успевает вслед за Просперо и схвачена гвардейцами.
 На следующий день состоится суд над Суок. Чтобы наследник Тутти случайно не вмешался и не расстроил их планы, по приказу Толстяков его временно усыпляют. Суок не отвечает на вопросы и во­обще никак не реагирует на происходящее. Разгневанные Толстяки решают отдать ее на растерзание тиграм. Выпущенные из клетки тигры, увидев жертву, сначала бросаются к ней, но затем неожиданно равнодушно отворачиваются. Оказывается, это вовсе не Суок, а та
 342
 самая испорченная кукла, которую мятежные гвардейцы отобрали у нашедшего ее учителя танцев Раздватриса. Настоящую Суок спрятали в шкаф, подменив куклой.
 Между тем уже звучат выстрелы и рвутся снаряды, восставший народ под предводительством оружейника Просперо и гимнаста Тибула штурмует Дворец.
 Власти Толстяков приходит конец. А на той дощечке, которую вручил отважной Суок умирающий создатель куклы, он раскрыл ей важную тайну: она сестра Тутти, в четыре года похищенная вместе с ним по приказу Толстяков и затем разлученная с братом. Тутти оста­вили во -Дворце, а девочку отдали бродячему цирку в обмен на попу­гая редкой породы с длинной красной бородой.
 Е. А. Шкловский
 Зависть - Роман (1927)
 «Он поет по утрам в клозете. Можете представить себе, какой это жизнерадостный, здоровый человек». Без этой хрестоматийной, став­шей летучей фразы, с которой начинается роман Олеши, не обойтись. А речь в ней идет о бывшем революционере, члене Общества полит­каторжан, ныне же крупном советском хозяйственнике, директоре треста пищевой промышленности Андрее Бабичеве. Видит же его таким — могучим гигантом, хозяином жизни — главный герой, чело­век, потерявшийся в жизни, Николай Кавалеров.
 Андрей Бабичев подобрал пьяного Кавалерова, валявшегося возле пивной, из которой его вышвырнули после ссоры. Он пожалел его и дал на время приют в своей квартире, пока отсутствует его воспитан­ник и друг, представитель «нового поколения», восемналцатилетний студент и футболист Володя Макаров. Две недели живет у Бабичева Кавалеров, но вместо благодарности испытывает к своему благодетелю мучительную зависть. Он презирает его, считает ниже себя и называ­ет колбасником. Ведь он, Кавалеров, обладает образным видением, чуть ли не поэтическим даром, который использует для сочинения эстрадных монологов и куплетов о фининспекторе, совбарышнях, нэпманах и алиментах. Он завидует преуспеянию Бабичева, его здо­ровью и энергии, знаменитости и размаху. Кавалерову хочется пой­мать его на чем-то, обнаружить слабую сторону, найти брешь в этом монолите. Болезненно самолюбивый, он чувствует себя униженным
 343
 своим приживальчеством и бабичевской жалостью. Он ревнует к не­знакомому ему Володе Макарову, чья фотография стоит на столе у Ба­бичева.
 Кавалерову двадцать семь лет. Он мечтает о собственной славе. Он хочет большего внимания, тогда как, по его словам, «в нашей стране дороги славы заграждены шлагбаумами». Он хотел бы родиться в ма­леньком французском городке, поставить перед собой какую-нибудь высокую цель, в один прекрасный день уйти из городка и в столице, фанатически работая, добиться ее. В стране же, где от человека требу­ется трезвый реалистический подход, его подмывает вдруг взять да и сотворить что-нибудь нелепое, совершить какое-нибудь гениальное озорство и сказать потом: «Да, вот вы так, а я так». Кавалеров чувст­вует, что жизнь его переломилась, что он уже не будет ни красивым, ни знаменитым. Даже необычайной любви, о которой он мечтал всю жизнь, тоже не будет. С тоской и ужасом вспоминает он о комнате у сорокапятилетней вдовы Анечки Прокопович, жирной и рыхлой. Он воспринимает вдову как символ своей мужской униженности. Он слышит ее женский зов, но это будит в нем только ярость («Я не пара тебе, гадина!»).
 Кавалеров, такой тонкий и нежный, вынужден быть «шутом» при Бабичеве. Он носит по указанным адресам изготовленную по техноло­гии Бабичева колбасу, «которая не прованивается в один день», и все поздравляют ее создателя. Кавалеров же гордо отказывается от ее торжественного поедания. Его разбирает злоба, потому что в том новом мире, который строит коммунист Бабичев, слава «вспыхивает оттого, что из рук колбасника вышла колбаса нового сорта». Он чув­ствует, что этот новый, строящийся мир есть главный, торжествую­щий. И он, Кавалеров, в отличие Бабичева, чужой на этом празднике жизни. Ему постоянно напоминают об этом, то не пустив на летное поле аэродрома, где должен состояться отлет советского аэроплана новой конструкции, то на стройке еще одного детища Бабичева — «Четвертака», дома-гиганта, будущей величайшей столовой, величай­шей кухни, где обед будет стоить всего четвертак.
 Измученный завистью, Кавалеров пишет Бабичеву письмо, где признается в своей ненависти к нему и называет тупым сановником с барскими наклонностями. Он заявляет, что становится на сторону брата Бабичева — Ивана, которого однажды видел во дворе дома, когда тот угрожал Андрею погубить его с помощью своей машины «Офелии». Андрей Бабичев тогда сказал, что его брат Иван — «лен­тяй, вредный, заразительный человек», которого «надо расстрелять». Чуть позже Кавалеров случайно оказывается свидетелем того, как этот толстый человек в котелке и с подушкой в руках просит девушку по
 344
 имени Валя вернуться к нему. Валя, дочь Ивана Бабичева, становится предметом его романтических устремлений. Кавалеров объявляет Ба­бичеву войну — «...за нежность, за пафос, за личность, за имена, вол­нующие, как имя «Офелия», за все, что подавляете вы, замечательный человек».
 Как раз в тот момент, когда Кавалеров, намереваясь окончательно покинуть дом Бабичева, собирает свои пожитки, возвращается сту­дент и футболист Володя Макаров. Растерянный и ревнующий Кава­леров пытается оклеветать перед ним Бабичева, но Макаров не реагирует, а спокойно занимает свое место на так полюбившемся Кавалерову диване. Письмо Кавалеров не решается оставить, но потом вдруг обнаруживает, что по ошибке захватил чужое, а его так и оста­лось лежать на столе. Он в отчаянии. Снова возвращается он к Баби­чеву, ему хочется пасть в ноги благодетелю и, покаявшись, умолять о прощении. Но вместо этого он только язвит, а увидев появившуюся из спальни Валю, и вовсе впадает в транс — снова начинает клеветать и в конце концов оказывается вышвырнутым за дверь. «Все конче­но, — говорит он. — Теперь я убью вас, товарищ Бабичев».
 С этого момента Кавалеров в союзе с «современным чародеем» Иваном Бабичевым, учителем и утешителем. Он слушает его испо­ведь, из которой узнает про незаурядные изобретательские способнос­ти Ивана, с детства удивлявшего окружающих и получившего прозвище Механик. После Политехнического института тот некото­рое время работал инженером, но этот этап в прошлом, теперь же он шатается по пивным, за плату рисует портреты с желающих, сочи­няет экспромты и т. п. Но главное — проповедует. Он предлагает ор­ганизовать «заговор чувств» в противовес бездушной эре социализма, отрицающей ценности века минувшего: жалость, нежность, гордость, ревность, честь, долг, любовь... Он созывает тех, кто еще не освобо­дился от человеческих чувств, пусть даже и не самых возвышенных, кто не стал машиной. Он хочет устроить «последний парад этих чувств». Он пылает ненавистью к Володе Макарову и брату Андрею, отнявших у него дочь Валю. Иван говорит брату, что тот любит Воло­дю не потому, что Володя — новый человек, а потому, что сам Анд­рей, как простой обыватель, нуждается в семье и сыне, в отеческих чувствах. В лице Кавалерова Иван находит своего приверженца.
 «Чародей» намеревается показать Кавалерову свою гордость — машину под названием «Офелия», универсальный аппарат, в котором сконцентрированы сотни разных функций. По его словам, она может взрывать горы, летать, поднимать тяжести, заменять детскую коляску, служить дальнобойным орудием. Она умеет делать все, но Иван запретил ей. Решив отомстить за свою эпоху, он развратил машину.
 345
 Он, по его словам, наделил ее пошлейшими человеческими чувствами и тем самым опозорил ее. Поэтому он и дал ей имя Офелии — де­вушки, сошедшей с ума от любви и отчаяния. Его машина, которая могла бы осчастливить новый век, — «ослепительный кукиш, кото­рый умирающий век покажет рождающемуся». Кавалерову чудится, что Иван действительно разговаривает с кем-то сквозь щелку в забо­ре, и тут же с ужасом слышит пронзительный свист. С задыхающим­ся шепотом: «Я боюсь ее!» — Иван устремляется прочь от забора, и они вместе спасаются бегством.
 Кавалеров стыдится своего малодушия, он видел лишь мальчика, свистевшего в два пальца. Он сомневается в существовании машины и упрекает Ивана. Между ними происходит размолвка, но потом Ка­валеров сдается. Иван рассказывает ему сказку о встрече двух братьев: он, Иван, насылает свою грозную машину на строящийся «Четвер­так», и та разрушает его, а поверженный брат приползает к нему. Вскоре Кавалеров присутствует на футбольном матче, в котором при­нимает участие Володя. Он ревниво следит за Володей, за Валей, за Андреем Бабичевым, окруженными, как ему кажется, всеобщим вни­манием. Он уязвлен, что самого его не замечают, не узнают, и пре­лесть Вали терзает его своей недоступностью.
 Ночью Кавалеров возвращается домой пьяным и оказывается в постели своей хозяйки Анечки Прокопович. Счастливая Анечка срав­нивает его со своим покойным мужем, что приводит Кавалерова в ярость. Он бьет Анечку, но и это только восхищает ее. Он заболевает, вдова ухаживает за ним. Кавалерову снится сон, в котором он видит «Четвертак», счастливую Валю вместе с Володей и тут же с ужасом замечает Офелию, которая настигает Ивана Бабичева и прикалывает к стене иглой, а затем преследует самого Кавалерова.
 Выздоровев, Кавалеров бежит от вдовы. Прелестное утро наполня­ет его надеждой, что вот сейчас он сможет порвать со своей прежней безобразной жизнью. Он понимает, что жил слишком легко и само­надеянно, слишком высокого был о себе мнения. Он ночует на буль­варе, но затем снова возвращается, твердо решив поставить вдову «на место». Дома он застает сидящего на кровати Анечки и по-хозяйски распивающего вино Ивана. В ответ на изумленный вопрос Кавалеро­ва: «Что это значит?» — тот предлагает ему выпить за равнодушие как «лучшее из состояний человеческого ума» и сообщает «прият­ное»: «...сегодня, Кавалеров, ваша очередь спать с Анечкой. Ура!»
 Е. А. Шкловский
 Константин Константинович Вагинов 1899-1934
 Козлиная песнь - Роман (1928)
 Начало 20-х гг. Петербург, окрашенный «в зеленоватый цвет, мерцающий и мигающий, цвет ужасный, фосфорический». Появляющийся в предисловии автор заканчивает свою вступительную речь словами: «Не люблю я Петербурга, кончилась мечта моя».
 Герой романа, Тептелкин, «загадочное существо» — длинный, худой, с седеющими сухими волосами, вечно погружен в мечты и раздумья. «Прекрасные рощи благоухали для него в самых смрадных мечтах, и жеманные статуи, наследие восемнадцатою века, казались ему сияющими солнцами из пентелийского мрамора».
 Среди его друзей — неизвестный поэт, Костя Ротиков и Миша Котиков, Марья Петровна Долматова, Наташа Голубец, Страшно и странно преобразился город. Тептелкин живет на Второй улице Дере­венской бедноты. «Травка росла меж камней, и дети пели непристой­ные песни». В этом почти незнакомом городе, в новом неведомом мире друзья пытаются найти себе место. Они мечтают остаться ост­ровком Ренессанса среди людей, живущих по иным законам. Тептел­кин снимает в Петергофе дачу-башню, где друзья беседуют о
 347
 возвышенном. «Мы, единственно мы сохраняем огоньки критицизма, уважение к наукам, уважение к человеку... Мы все находимся в высо­кой башне, мы слышим, как яростные волны бьются о гранитные бока», — говорит Тептелкин собравшимся. Высокий седой философ играет на скрипке старинную мелодию, и друзьям кажется, что они «страшно молодые и страшно прекрасные, что все они страшно хоро­шие люди».
 Но течение жизни подхватывает их всех. И вот уже Миша Коти­ков, поклонник недавно утонувшего художника и поэта Заэвфратского, женится на его вдове, глупенькой и хорошенькой Екатерине Ивановне, и становится зубным врачом. Костя Ротиков, знаток искус­ства, читающий в подлиннике Гонгору и тонко рассуждающий о ба­рокко, «пышном и несколько безумном стиле», коллекционирует безвкусицу («Весь мир незаметно превращался для Кости Ротикова в безвкусицу, уже ему больше доставляли эстетических переживаний изображения Кармен на конфетной бумажке, коробке, нежели кар­тины венецианской школы, и собачки на часах, время от времени вы­совывающие язык, чем Фаусты в литературе»). Наташа выходит замуж за техника Кандалыкина, пошляка и ханжу. Тептелкин забра­сывает труд своей жизни «Иерархия Смыслов» и зарабатывает чтени­ем лекций на потребу дня. Мария Петровна, ставшая его женой, превращается из поэтической барышни в весьма практичную домохо­зяйку. Неизвестный поэт, остро чувствующий действительность и не­способный идти на компромисс, кончает жизнь самоубийством. Поэт Сентябрь, излечившись от душевного расстройства, становится глух к собственным стихам, написанным во время болезни («С моей души ресниц своих не сводят / Высокие глаза твоей души»).
 Гибнет Марья Петровна. А после ее смерти Тептелкин становится «не бедным клубным работником, а видным, но глупым чиновни­ком». Он покрикивает на подчиненных и страшно горд достигнутым положением. Роман завершается послесловием, где вновь появляется автор. Он и его друзья «спорят и горячатся и произносят тосты за высокое искусство, не боящееся позора, преступления и духовной смерти».
 В финале романа автор с друзьями «выходит из кабачка в прелест­ную петербургскую весеннюю ночь, взметающую души над Невой, над дворцами, над соборами, ночь шелестящую, как сад, поющую, как молодость, и летящую, как стрела, для них уже пролетевшую».
 В. С. Кулагина-Ярцева
 348
 Труды и дни Свистонова - Роман (1929)
 Петроград, середина 20-х гг. Главный герой — Андрей Николаевич Свистонов — писатель. «Свистонов творил не планомерно, не вдруг перед ним появлялся образ мира, не вдруг все становилось ясно, и не тогда он писал. Напротив, все его вещи возникали из безобразных за­меток на полях книг, из украденных сравнений, из умело переписан­ных страниц, из подслушанных разговоров, из повернутых сплетен». В сущности, ему не о чем было писать. Он просто берет человека и «переводит» его в роман. Для Свистонова люди не делятся на добрых и злых. Они делятся на необходимых для его романа и ненужных. В поисках персонажей для новой книги Свистонов знакомится с супру­гами-старичками, пестующими свою старенькую собачку Травиаточку, становится своим человеком в доме «борца с мещанством» Дерябкина и его жены Липочки, ходит в гости к «советскому Калио­стро» (он же — «собиратель гадостей») Психачеву. Психачев, как он сам признается, поступил в университет, «чтобы его охаять», и фило­софию изучал без всякой веры, и докторский диплом получил, чтобы над ним посмеяться. Но есть вещи вполне серьезные и для Психачева. В его библиотеке множество книг по оккультизму, масонству, вол­шебству. Не особенно веря во все это, Психачев основывает «орден», тайное общество. Он посвящает Свистонова в рыцари ордена, в древ­ность которого незыблемо верит. Поэтому насмешки Свистонова над процедурой посвящения и над самим орденом глубоко задевают Психачева. Тем не менее дружба двух гениев продолжается, Свисто­нов — частый посетитель в доме Психачева, и однажды, когда четырнадцатилетняя Маша, дочь Психачева, просит Свистонова почи­тать роман, он, после некоторых колебаний, соглашается (его заинте­ресовало, какое впечатление произведет роман на подростка). «С первых строк Машеньке показалось, что она вступает в незнакомый мир, пустой, уродливый и зловещий, пустое пространство и беседую­щие фигуры, и среди этих беседующих фигур вдруг она узнала своего папашу. На нем была старая просаленная шляпа, у него был огром­ный нос полишинеля. Он держал в одной руке магическое зеркало...» Другой «жертвой» Свистонова становится Иван Иванович Куку. Иван Иванович — «толстый сорокалетний человек, великолепно со­хранившийся». Умное лицо, холеные баки, вдумчивые глаза. Поначалу всем своим знакомым Иван Иванович кажется человеком безусловно значительным. Это впечатление он стремится поддерживать. Все он совершает с величием. Бреется — величаво, курит — пленительно.
 349
 Он привлекает на улице внимание даже учеников трудовой школы. Но все дело в том, что у Ивана Ивановича нет ничего своего — «ни ума, ни сердца, ни выражения». Он одобряет только то, что одобря­ют другие, читает только книги, уважаемые всеми. Попеременно ув­лекается то религиозными вопросами, то фрейдизмом — вместе с остальными. Ему хочется походить на какого-нибудь великого челове­ка («Поверите ли, — признается Куку Свистонову, — в детстве меня чрезвычайно расстраивало, что у меня нос не такой, как у Гоголя, что я не хромаю, как Байрон, что я не страдаю разлитием желчи, как Ювенал»). Его чувство к Наденьке (она кажется ему Наташей Росто­вой) искренне, хотя и облечено в пошлые фразы («Будьте воском в моих руках» и т. п.). Иван Иванович оказывается для Свистонова на­ходкой и тотчас почти целиком перекочевывает в его роман. Свистонов, не сильно задумываясь, для своего героя слегка переиначивает фамилию Куку, превращая его в Кукуреку, а любимую девушку героя называет Верочкой. Неоднократно слыша о замечательном новом ро­мане Свистонова, Иван Иванович накануне свадьбы с Наденькой приходит к писателю с просьбой прочитать написанное. Свистонов отнекивается, но Ивану Ивановичу удается настоять. Он сражен ус­лышанным. Ему кажется, что всем уже ясно видно его ничтожество, он боится встретиться со знакомыми. Он не идет, как обычно, вече­ром к Наденьке, чтобы вместе пойти погулять, а запирается в своей комнате, не зная, что делать, — другой человек прожил за него жизнь, прожил жалко и презренно, и ему самому, Куку, уже нечего делать на этом свете. Ивану Ивановичу становятся не нужны ни На­денька, ни женитьба, он чувствует, что невозможно идти проторен­ными романом путями. Наутро Иван Иванович идет к Свистонову и умоляет порвать написанное, хотя твердо знает, что, даже если тот и порвет рукопись, все равно самоуважение в нем безвозвратно погибло и жизнь потеряла всю привлекательность. Но Свистонов не собирает­ся рвать рукопись, утешая Ивана Ивановича тем, что взял для своего героя лишь «некоторые детали». Иван Иванович меняется: бреет баки, меняет костюм, не ездит больше по пригородам, переезжает в другую часть города. Он чувствует, что у него похищено все, что было в нем, а осталась только грязь, озлобленность, подозрение и недове­рие к себе. Наденька безрезультатно старается встретиться с ним. На­конец Иван Иванович Куку переезжает в другой город.
 А Свистонов вдохновенно кончает свой роман. «Работалось хоро­шо, дышалось свободно. Свистонову писалось сегодня так, как никог­да еще не писалось. Весь город вставал перед ним, и в воображаемом городе двигались, пели, разговаривали, женились и выходили замуж
 350
 его герои и героини. Свистонов чувствовал себя в пустоте, или, ско­рее, в театре, в полутемной ложе, сидящим в роли молодого, элегант­ного, романтически настроенного зрителя. В этот момент он в высшей степени любил своих героев». Вокруг Свистонова растут кипы бумаг. Он составляет из нескольких героев один образ, переносит на­чало в конец, а конец превращает в начало. Многие фразы писатель вырезает, другие вставляет... Закончив роман, утомленный работой, он идет по улице «с пустым мозгом, с выветрившейся душой». Город кажется ему игрушечным, дома и деревья — расставленными, люди и трамваи — заводными. Он ощущает одиночество и скуку.
 Описанные Свистоновым места превращаются для него в пусты­ни, люди, с которыми он был знаком, теряют для него всякий инте­рес. Чем больше он раздумывает над вышедшим из печати романом, тем большая пустота образуется вокруг него. Наконец он чувствует, что окончательно заперт в своем романе.
 Где ни появляется Свистонов, всюду он видит своих героев. У них другие фамилии, другие тела, другие манеры, но он тотчас же узнает их.
 Таким образом Свистонов целиком переходит в свое произведе­ние.
 В. С. Кулагина-Ярцева
 Владимир Владимирович Набоков 1899-1977
 Машенька - Роман (1926)
 Весна 1924 г. Лев Глебович Ганин живет в русском пансионе в Берли­не. Помимо Ганина в пансионе живут математик Алексей Иванович Алферов, человек «с жидкой бородкой и блестящим пухлым носом», «старый российский поэт» Антон Сергеевич Подтягин, Клара — «полногрудая, вся в черном шелку, очень уютная барышня», работаю­щая машинисткой и влюбленная в Ганина, а также балетные танцов­щики Колин и Горноцветов. «Особый оттенок, таинственная жеманность» отделяет последних от других пансионеров, но, «говоря по совести, нельзя порицать голубиное счастье этой безобидной четы».
 В прошлом году по приезде в Берлин Ганин сразу нашел работу. Был он и рабочим, и официантом, и статистом. Оставшихся у него денег достаточно, чтобы выехать из Берлина, но для этого нужно по­рвать с Людмилой, связь с которой длится уже три месяца и ему по­рядком надоела. А как порвать, Ганин не знает. Окно его выходит на полотно железной дорога, и поэтому «возможность уехать дразнит неотвязно». Он объявляет хозяйке, что уедет в субботу.
 От Алферова Ганин узнает, что в субботу приезжает его жена Ма-
 352
 шенька. Алферов ведет Ганина к себе, чтобы показать ему фотогра­фии жены. Ганин узнает свою первую любовь. С этого момента он полностью погружается в воспоминания об этой любви, ему кажется, что он помолодел ровно на девять лет. На следующий день, во втор­ник, Ганин объявляет Людмиле, что любит другую женщину. Теперь он свободен вспоминать, как девять лет назад, когда ему было шест­надцать лет, он, выздоравливая после тифа в летней усадьбе под Вос­кресенском, создал себе женский образ, который через месяц встретил наяву. У Машеньки была «каштановая коса в черном банте», «татарские горящие глаза», смугловатое лицо, голос «подвиж­ный, картавый, с неожиданными грудными звуками». Машенька была очень веселая, любила сладкое. Она жила на даче в Воскресенске. Как-то с двумя подругами она забралась в беседку в парке. Ганин за­говорил с девушками, они договорились на следующий день поехать кататься на лодке. Но Машенька пришла одна. Они стали каждый день встречаться по той стороне реки, где стояла на холме пустая белая усадьба.
 Когда в черную бурную ночь, накануне отъезда в Петербург к на­чалу учебного года, он в последний раз встретился с ней на этом месте, Ганин увидел, что ставни одного из окон усадьбы приоткрыты, а к стеклу изнутри прижалось человеческое лицо. Это был сын сторо­жа. Ганин разбил стекло и стал «бить каменным кулаком по мокрому лицу».
 На следующий день он уехал в Петербург. Машенька переселилась в Петербург только в ноябре. Началась «снеговая эпоха их любви». Встречаться было трудно, подолгу блуждать на морозе было мучитель­но, поэтому оба вспоминали о лете. По вечерам они часами говорили по телефону. Всякая любовь требует уединения, а у них приюта не было, их семьи не знали друг друга. В начале нового года Машеньку увезли в Москву. И странно: эта разлука оказалась для Ганина облег­чением.
 Летом Машенька вернулась. Она позвонила Ганину на дачу и ска­зала, что папа ее ни за что не хотел снова снять дачу в Воскресенске и она теперь живет в пятидесяти верстах оттуда. Ганин поехал к ней на велосипеде. Приехал уже затемно. Машенька ждала его у ворот парка. «Я твоя, — сказала она. — Делай со мной все, что хочешь». Но в парке раздавались странные шорохи, Машенька лежала слиш­ком покорно и неподвижно. «Мне все кажется, что кто-то идет», — сказал он и поднялся.
 Он встретился с Машенькой через год в дачном поезде. Она сошла
 353
 на следующей станции. Больше они не видались. В годы войны Ганин и Машенька несколько раз обменялись нежными письмами. Он был в Ялте, где «готовилась военная борьба», она где-то в Малороссии. Потом они потеряли друг друга.
 В пятницу Колин и Горноцветов по случаю получения ангажемен­та, дня рождения Клары, отъезда Ганина и предполагаемого отъезда Подтягина в Париж к племяннице решают устроить «празднество». Ганин с Подтягиным отправляется в полицейское управление, чтобы помочь тому с визой. Когда долгожданная виза получена, Подтягин случайно оставляет паспорт в трамвае. С ним случается сердечный припадок.
 Праздничный ужин проходит невесело. Подтягину опять стано­вится плохо. Ганин поит и так уже пьяного Алферова и отправляет его спать, а сам представляет, как встретит утром Машеньку на вок­зале и увезет ее.
 Собрав вещи, Ганин прощается с пансионерами, сидящими у по­стели умирающего Подтягина, и едет на вокзал. До приезда Машень­ки остается час. Он усаживается на скамейку в сквере около вокзала, где четыре дня назад вспоминал тиф, усадьбу, предчувствие Машень­ки. Постепенно «с беспощадной ясностью» Ганин осознает, что его роман с Машенькой кончился навсегда. «Он длился всего четыре дня, — эти четыре дня были, быть может, счастливейшей порой его жизни». Образ Машеньки остался вместе с умирающим поэтом в «доме теней». А другой Машеньки нет и не может быть. Он дожида­ется момента, когда по железнодорожному мосту проходит экспресс, идущий с севера. Берет таксомотор, едет на другой вокзал и садится в поезд, идущий на юго-запад Германии.
 Е. А. Журавлева
 Защита Лужина - Роман (1929-1930)
 Родители десятилетнего Лужина к концу лета наконец решаются со­общить сыну, что после возвращения из деревни в Петербург он пой­дет в школу. Боясь предстоящего изменения в своей жизни, маленький Лужин перед приходом поезда убегает со станции обратно в усадьбу и прячется на чердаке, где среди прочих незанимательных
 354
 вещей видит шахматную доску с трещиной. Мальчика находят, и чер­нобородый мужик несет его с чердака до коляски.
 Лужин старший писал книги, в них постоянно мелькал образ бе­локурого мальчика, который становился скрипачом или живописцем. Он часто думал о том, что может выйти из его сына, недюжинность которого была несомненна, но неразгаданна. И отец надеялся, что способности сына раскроются в школе, особенно славившейся внима­тельностью к так называемой «внутренней» жизни учеников. Но через месяц отец услышал от воспитателя холодноватые слова, дока­зывающие, что его сына понимают в школе еще меньше, чем он сам: «Способности у мальчика несомненно есть, но наблюдается некото­рая вялость».
 На переменах Лужин не участвует в общих ребяческих играх и сидит всегда в одиночестве. К тому же сверстники находят странную забаву в том, чтобы смеяться над Лужиным по поводу отцовских книжек, обзывая его по имени одного из героев Антошей. Когда дома родители пристают к сыну с расспросами о школе, происходит ужасное: он как бешеный опрокидывает на стол чашку с блюдцем.
 Только в апреле наступает для мальчика день, когда у него появля­ется увлечение, на котором обречена сосредоточиться вся его жизнь. На музыкальном вечере скучающая тетя, троюродная сестра матери, дает ему простейший урок игры в шахматы.
 Через несколько дней в школе Лужин наблюдает шахматную пар­тию одноклассников и чувствует, что каким-то образом понимает игру лучше, чем играющие, хотя не знает еще всех ее правил.
 Лужин начинает пропускать занятия — вместо школы он ездит к тете играть в шахматы. Так проходит неделя. Воспитатель звонит домой, чтобы узнать, что с ним. К телефону подходит отец. Потря­сенные родители требуют у сына объяснения. Ему скучно что-либо го­ворить, он зевает, слушая наставительную речь отца. Мальчика отправляют в его комнату. Мать рыдает и говорит, что ее обманыва­ют и отец, и сын. Отец думает с грустью о том, как трудно исполнять долг, не ходить туда, куда тянет неудержимо, а тут еще эти страннос­ти с сыном...
 Лужин выигрывает у старика, часто приходящего к тете с цвета­ми. Впервые столкнувшись с такими ранними способностями, старик пророчит мальчику: «Далеко пойдете». Он же объясняет нехитрую систему обозначений, и Лужин без фигур и доски уже может разы­грывать партии, приведенные в журнале, подобно музыканту, читаю­щему партитуру.
 355
 Однажды отец после объяснения с матерью по поводу своего дол­гого отсутствия (она подозревает его в неверности) предлагает сыну посидеть с ним и сыграть, например, в шахматы. Лужин выигрывает у отца четыре партии и в самом начале последней комментирует один ход недетским голосом: «Худший ответ. Чигорин советует брать пешку». После его ухода отец сидит задумавшись — страсть сына к шахматам поражает его. «Напрасно она его поощряла», — думает он о тете и сразу же с тоской вспоминает свои объяснения с женой...
 Назавтра отец приводит доктора, который играет лучше его, но и доктор проигрывает сыну партию за партией. И с этого времени страсть к шахматам закрывает для Лужина весь остальной мир. После одного клубного выступления в столичном журнале появляется фото­графия Лужина. Он отказывается посещать школу. Его упрашивают в продолжение недели. Все решается само собой. Когда Лужин убегает из дому к тете, то встречает ее в трауре: «Твой старый партнер умер. Поедем со мной». Лужин убегает и не помнит, видел ли он в гробу мертвого старика, когда-то побивавшего Чигорина, — картины внеш­ней жизни мелькают в его сознании, превращаясь в бред. После дол­гой болезни родители увозят его за границу. Мать возвращается в Россию раньше, одна. Однажды Лужин видит отца в обществе дамы — и очень удивлен тем, что эта дама — его петербургская тетя. А через несколько дней они получают телеграмму о смерти матери.
 Лужин играет во всех крупных городах России и Европы с лучши­ми шахматистами. Его сопровождает отец и господин Валентинов, который занимается устройством турниров. Проходит война, револю­ция, повлекшая законную высылку за границу. В двадцать восьмом году, сидя в берлинской кофейне, отец неожиданно возвращается к замыслу повести о гениальном шахматисте, который должен умереть молодым. До этого бесконечные поездки за сыном не давали возмож­ности воплотить этот замысел, и вот сейчас Лужин-старший думает, что он готов к работе. Но книга, продуманная до мелочей, не пишет­ся, хотя автор представляет ее, уже готовую, в своих руках. После одной из загородных прогулок, промокнув под ливнем, отец заболева­ет и умирает.
 Лужин продолжает турниры по всему миру. Он играет с блеском, дает сеансы и близок к тому, чтобы сыграть с чемпионом. На одном из курортов, где он живет перед берлинским турниром, он знакомит­ся со своей будущей женой, единственной дочерью русских эмигран­тов. Несмотря на незащищенность Лужина перед обстоятельствами жизни и внешнюю неуклюжесть, девушка угадывает в нем замкну-
 356
 тый, тайный артистизм, который она относит к свойствам гения. Они становятся мужем и женой, странной парой в глазах всех окружаю­щих. На турнире Лужин, опередив всех, встречается с давним своим соперником итальянцем Турати. Партия прерывается на ничейной позиции. От перенапряжения Лужин тяжело заболевает. Жена уст­раивает жизнь таким образом, чтобы никакое напоминание о шахма­тах не беспокоило Лужина, но никто не в силах изменить его самоощущение, сотканное из шахматных образов и картин внешнего мира. По телефону звонит давно пропавший Валентинов, и жена ста­рается предотвратить встречу этого человека с Лужиным, ссылаясь на его болезнь. Несколько раз жена напоминает Лужину, что пора посе­тить могилу отца. Они планируют это сделать в ближайшее время.
 Воспаленный мозг Лужина занят решением неоконченной партии с Турати. Лужин измучен своим состоянием, он не может освобо­диться ни на мгновение от людей, от себя самого, от своих мыслей, которые повторяются в нем, как сделанные когда-то ходы. Повторе­ние — в воспоминаниях, шахматных комбинациях, мелькающих лицах людей — становится для Лужина самым мучительным явлени­ем. Он «шалеет от ужаса перед неизбежностью следующего повторе­ния» и придумывает защиту от таинственного противника. Основной прием защиты состоит в том, чтобы по своей воле, преднамеренно совершить какое-нибудь нелепое, неожиданное действие, выпадающее из общей планомерности жизни, и таким образом внести путаницу в сочетание ходов, задуманных противником.
 Сопровождая жену и тещу по магазинам, Лужин придумывает повод (посещение дантиста), чтобы оставить их. «Маленький маневр>, — усмехается он в таксомоторе, останавливает машину и идет пешком. Лужину кажется, что когда-то он уже проделывал все это. Он заходит в магазин, вдруг оказавшийся дамской парикмахерской, чтобы этим неожиданным ходом избежать полного повторения. У дома его дожидается Валентинов, предлагающий Лужину сняться в фильме о шахматисте, в котором участвуют настоящие гроссмейсте­ры. Лужин чувствует, что кинематограф — предлог для ловушки-по­вторения, в которой следующий ход ясен... «Но этот ход сделан не будет».
 Он возвращается домой, с сосредоточенным и торжественным вы­ражением быстро ходит по комнатам в сопровождении плачущей жены, останавливается перед ней, выкладывает содержимое своих карманов, целует ей руки и говорит: «Единственный выход. Нужно выпасть из игры». «Мы будем играть?» — спрашивает жена. Вот-вот
 357
 должны прийти гости. Лужин запирается в ванной. Он разбивает окно и с трудом пролезает в раму. Остается только отпустить то, за что он держится, — и спасен. В дверь стучат, явственно слышится голос жены из соседнего окна спальни: «Лужин, Лужин». Бездна под ним распадается на бледные и темные квадраты, и он отпускает руки.
 «Дверь выбили. «Александр Иванович, Александр Иванович?» — заревело несколько голосов.
 Но никакого Александра Ивановича не было».
 В. М. Сотников
 Камера Обскура - Роман (1932-1933)
 1928 г. Берлин. Бруно Кречмар, преуспевающий знаток живописи, имеющий жену Аннелизу и дочку Ирму и ни разу не изменявший жене в течение девяти лет брачной жизни, неожиданно увлекается незнакомкой, которую встречает в кинематографе. Она работает там капельдинершей.
 Ее зовут Магда Петере. Ей шестнадцать лет. Она из бедной семьи. Отец стар и болен. Мать всегда готова ударить ее или ее брата Отто, который старше Магды на три года. Родители корили Магду дармоед­ством, и она сбегает от них к пожилой даме Левандовской и начина­ет работать натурщицей. Сама Магда мечтает стать актрисой. Левандовская пытается свести ее с господином, назвавшимся Мюлле­ром. Поскольку они понравились друг другу, Магда охотно убегает с ним. Через месяц он уезжает. Магда сначала хотела покончить с собой, но потом раздумала. После Мюллера были какие-то японцы, толстый старик «с носом, как гнилая груша». Магда пытается найти себе место актрисы, но безуспешно. Квартирная хозяйка устраивает ее работать в кинотеатр. Здесь ее и встречает Кречмар.
 Кречмар дивится своей двойственности: с одной стороны, «нена­рушимая нежность» к жене, с другой — желание встречи с, Магдой. Магда узнает его телефонный номер и звонит ему.
 Кречмар в ужасе: трубку могла взять его жена. Он запрещает Магде звонить и предлагает ей снять квартиру. Магда, естественно, предложение принимает, но звонить не перестает. Однажды телефо­нистка случайно соединяет Макса — брата Аннелизы — с Кречмаром во время его разговора с Магдой. Макс ошеломлен и тут же вешает трубку. Он ничего не говорит Аннелизе.
 358
 Кречмар отправляется посмотреть квартиру, которую сняла Магда. Магда признается ему, что послала ему письмо с новым адресом. Это удар для Кречмара: его жена всегда читает его письма, потому что у них не было тайн друг от друга. Он понимает, что все кончено. Пись­мо уже нельзя вернуть. Он остается у Магды.
 Аннелиза вместе с дочерью переезжает к Максу. Кречмар не может позволить себе пустить Магду в свою квартиру, поэтому посе­ляется у нее. Он пишет жене письмо о том, что по-прежнему ее любит, просит прощения. Однако о его возвращении речь не идет. Магда привлекает его, несмотря на вульгарность и грубое бесстыдство. Когда появляется брат Магды и требует у нее денег за молчание о ее прошлом, Кречмар выгоняет его. Кречмар ревнует Магду. Магда же так боится утратить все то, что дал ей Кречмар, что не смеет заводить какие-либо романы. Вскоре Магда начинает требовать их переезда на старую квартиру Кречмара. Тот поддается на уговоры. Они переезжа­ют. Кречмар обещает получить развод и жениться на Магде, но на самом деле мысль о разводе приводит его в ужас. Магда уговаривает его финансировать фильм, где ей обещают вторую женскую роль. Фильм пошлый, глупый, но Кречмар дает на него деньги: лишь бы Магда была счастлива.
 На одном из обедов у Кречмара появляется американец Горн, в котором Магда узнает человека, из-за которого она хотела расстаться с жизнью. Горн тоже узнает Магду. Страсть вновь разгорается. Одна­ко все держится в секрете, поскольку терять деньги Кречмара Магда не собирается, а Горн имеет лишь неоплаченные долги.
 Роберт Горн — карикатурист, он считает, что самое смешное в жизни основано на тонкой жестокости.
 Дочь Кречмара Ирма неожиданно заболевает гриппом. Выздоро­веть она уже не может. Кречмар, за которым съездил Макс, застает последний день жизни дочери. Она умирает при нем. Пока он про­щается с дочерью, Магда изменяет ему с Горном.
 Фильм, в котором снималась Магда, наконец закончен. На про­смотре над Магдой смеется весь зал: так отвратительно она играет. Дома Магда закатывает истерику и в очередной раз требует, чтобы Кречмар женился на ней. Тот обещает, но развод для него немыслим. Магда и Горн встречаются почти каждый день, сняв для этих встреч квартиру.
 Кречмар и Магда едут в путешествие по Европе. Вместо шофера с ними едет Горн. Во Франции они останавливаются в отеле в соседних комнатах, соединенных общей ванной. Магда, делая вид, что моется, получает возможность свиданий с Горном.
 359
 Так проходят две недели. Возвращаясь с одной из прогулок дач­ным поездом, они попадают в разные вагоны. В вагон к Магде и Горну садится друг Кречмара — писатель Зегелькранц. Собирая мате­риал для нового романа, он записывает разговор Магды и Горна и по­мещает почти дословно в свой роман. Через несколько дней у горного ручья Зегелькранц читает этот роман Кречмару, поскольку не знает, что эта пара знакома ему.
 Кречмар кидается в гостиницу: он хочет убить Магду. Но та кля­нется ему, что Горна не интересуют женщины. Кречмар ей верит, но требует немедленно уехать отсюда. Он сам ведет машину по извили­стой горной дороге. Поскольку глаза его застилают слезы, он не может справиться с управлением. Они попадают в аварию. Магда от­делывается легким испугом, а Кречмар слепнет.
 Магда и Горн собираются жить вместе, пользуясь слепотой Креч­мара, чьи деньги терять они не намерены. Магда снимает двухэтаж­ную дачу под Берлином. Туда они и въезжают втроем. Магда и Горн встречаются с большой осторожностью, но затем Горн начинает вести себя открыто, хотя и не разговаривает. Кречмар постоянно слышит шаги, покашливания и другие звуки. Магда подсовывает ему на под­пись чеки на огромные сумы, которые тот, естественно, подписывает, не задавая никаких вопросов. Магда же мечтает стать женой Кречма­ра, так как тогда к ней в руки попала бы половина его состояния.
 Тем временем Зегелькранц узнает о трагедии, которая случилась с Кречмаром. Он едет в Берлин и рассказывает обо всем Максу, до ко­торого уже начали доходить кое-какие слухи. Зегелькранц выражает опасение, что Кречмар, ныне совершенно беспомощный, находится полностью в руках Горна и Магды. Макс решает проведать Кречмара.

<< Пред.           стр. 11 (из 25)           След. >>

Список литературы по разделу