<< Пред.           стр. 30 (из 48)           След. >>

Список литературы по разделу

 114
 
 
 между теми или иными описываемыми событиями и какой срок охватывает действие всего романа. В самом конце романа, правда, говорится, что Ганс Касторп провел в санатории в общей сложности семь лет, но даже эту цифру можно рассматривать как определенную ху­дожественную условность.
 Собственно говоря, сюжет и события, случающиеся в романе, со­вершенно не важны для понимания его смысла. Они лишь повод для того, чтобы противопоставить различные жизненные позиции персо­нажей и дать автору возможность высказаться их устами по многим волнующим его проблемам: жизнь, смерть и любовь, болезнь и здоро­вье, прогресс и консерватизм, судьба человеческой цивилизации на пороге XX столетия. В романе чередой проходят несколько десятков персонажей — в основном пациенты, врачи и обслуживающий пер­сонал санатория: кто-то выздоравливает и покидает «Берггоф», кто-то умирает, но на их место постоянно поступают новые.
 Среди тех, с кем Гане Касторп знакомится уже в первые дни своего пребывания в санатории, особое место занимает господин Лодовико Сеттембрини — потомок карбонариев, масон, гуманист, убежденный сторонник прогресса. При этом, как истинный италья­нец, он страстно ненавидит Австро-Венгрию. Его необычные, подчас парадоксальные идеи, высказанные к тому же в яркой, часто язви­тельной форме, оказывают огромное влияние на сознание молодого человека, который начинает почитать господина Сетгембрини как своего наставника.
 Важную роль в истории жизни Ганса Касторпа сыграла и его лю­бовь к русской пациентке санатория мадам Клавдии Шоша — лю­бовь, которой он в силу полученного им строгого воспитания в кальвинистской семье поначалу противится всеми силами. Проходит много месяцев, прежде чем Ганс Касторп заговаривает со своей воз­любленной — это происходит во время карнавала накануне великого поста и отъезда Клавдии из санатория.
 За время, проведенное в санатории, Ганс Касторп серьезно увлек­ся множеством философских и естественнонаучных идей. Он посеща­ет лекции по психоанализу, серьезно штудирует медицинскую литературу, его занимают вопросы жизни и смерти, он изучает совре­менную музыку, используя для своих целей новейшее достижение техники — грамзапись и т. д. По сути дела, он уже не мыслит своей жизни на равнине, забывает о том, что там его ждет работа, практи­чески порывает связи со своими немногочисленными родственниками
 115
 
 
 и начинает рассматривать жизнь в санатории как единственно воз­можную форму существования.
 С его двоюродным братом Иоахимом дело обстоит как раз наобо­рот. Он давно и упорно готовил себя к карьере военного, и потому рассматривает каждый лишний месяц, проведенный в горах, как до­садное препятствие на пути осуществления жизненной мечты. В какой-то момент он не выдерживает и, не обращая внимания на предостережения врачей, покидает санаторий, поступает на воинскую службу и получает офицерский чин. Однако проходит совсем немного времени, и его болезнь обостряется, так что он вынужден вернуться в горы, но на этот раз лечение ему не помогает, и он вскоре умирает.
 Незадолго до этого в круг знакомых Ганса Касторпа попадает новый персонаж — иезуит Нафта, вечный и неизменный оппонент господина Сеттембрини. Нафта идеализирует средневековое прошлое Европы, осуждает само понятие прогресса и всю воплощающуюся в этом понятии современную буржуазную цивилизацию. Ганс Касторп оказывается в некотором смятении — слушая долгие споры Сеттемб­рини и Нафты, он соглашается то с одним, то с другим, потом нахо­дит противоречия и у того, и у другого, так что уже не знает, на чьей стороне правда. Впрочем, влияние Сеттембрини на Ганса Касторпа столь велико, а врожденное недоверие к иезуитам столь высоко, что он всецело стоит на стороне первого.
 Меж тем в санаторий на некоторое время возвращается мадам Шоша, но не одна, а в сопровождении своего нового знакомого — богатого голландца Пеперкорна. Почти все обитатели санатория «Берггоф» попадают под магнетическое влияние этой безусловно сильной, загадочной, хотя и несколько косноязычной, личности, а Ганс Касторп чувствует с ним некоторое родство, ведь их объединяет любовь к одной и той же женщине. И эта жизнь обрывается траги­чески. Однажды неизлечимо больной Пеперкорн устраивает прогулку к водопаду, всячески развлекает своих спутников, вечером они с Ган­сом Касторпом пьют на брудершафт и переходят на «ты», несмотря на разницу в возрасте, а ночью Пеперкорн принимает яд и умирает, Вскоре мадам Шоша покидает санаторий — на этот раз, видимо, на­всегда.
 С определенного момента в душах обитателей санатория «Берггоф» начинает ощущаться какое-то беспокойство. Это совпадает с приездом новой пациентки — датчанки Элли Бранд, обладающей не­которыми сверхъестественными способностями, в частности умею-
 116
 
 
 щей читать мысли на расстоянии и вызывать духов. Пациенты увле­каются спиритизмом, устраивают сеансы, в которые вовлекается и Ганс Касторп, несмотря на язвительные насмешки и предостереже­ния со стороны своего наставника Сеттембрини. Именно после таких сеансов, а может быть, и в результате их былой размеренный ход времени в санатории оказывается нарушенным. Пациенты ссорятся, то и дело возникают конфликты по самому ничтожному поводу.
 Во время одного из споров с Нафтой Сеттембрини заявляет, что тот своими идеями развращает юношество. Словесная перепалка приводит к взаимным оскорблениям, а потом и к дуэли. Сеттембри­ни отказывается стрелять, и тогда Нафта пускает пулю себе в голову.
 И тут грянул гром мировой войны. Обитатели санатория начина­ют разъезжаться по домам. Ганс Касторп также уезжает на равнину, напутствуемый господином Сеттембрини сражаться там, где близкие ему по крови, хотя сам господин Сеттембрини, похоже, в этой войне поддерживает совсем другую сторону.
 В заключительной сцене Ганс Касторп изображен бегущим, ползу­щим, падающим вместе с такими же, как он, молодыми людьми в солдатских шинелях, попавшими в мясорубку мировой войны. Автор сознательно ничего не говорит об окончательной судьбе своего героя — повесть о нем закончена, а его жизнь интересовала автора не сама по себе, а лишь как фон для повествования. Впрочем, как от­мечается в последнем абзаце, надежды выжить у Ганса Касторпа не­большие.
 Б. М. Волхонский
 Иосиф и его братья (Joseph und seine Bruder)
 Тетралогия (1933—1943)
 В основе произведения — библейские сказания о роде Израилевом. У Исаака и Ревекки было два сына-близнеца — Исав и Иаков. Пер­вым появился на свет волосатый Исав, у Иакова же не было на теле волос, он считался младшим и был у матери любимцем. Когда сла­беющий и почти ослепший от старости Исаак призвал к себе стар­шего сына и приказал приготовить блюдо из дичи, с тем чтобы
 117
 
 
 отцовскому благословению предшествовала трапеза, Ревекка пошла на подлог: обвязав козлиными шкурами открытые части тела Иакова, она отправила его к отцу под видом старшего брата. Таким образом Иаков получил благословение, предназначавшееся Исаву.
 После этого Иаков вынужден был бежать. Сын Исава Елифаз бро­сился за ним в погоню, и Иакову пришлось умолять племянника со­хранить ему жизнь. Тот пощадил дядю, но отобрал у него всю поклажу. Иакову, заночевавшему на холоде, было божественное виде­ние.
 После семнадцати дней пути Иаков прибыл в Харран, где стал жить с семьей Лавана, дяди со стороны матери. Он сразу полюбил его младшую дочь Рахиль, но Лаван заключил с ним письменный До­говор, по которому Рахиль станет его женой не раньше чем через семь лет службы у ее отца. Семь лет Иаков верно служил Лавану — он не только был искусным скотоводом, но и сумел найти на засуш­ливой земле Лавана источник, благодаря которому тот смог разбить пышные сады. Но у Лавана была еще старшая дочь — Лия, и отец считал, что прежде надо выдать замуж ее. Однако Иаков наотрез от­казывался от некрасивой Лии.
 По прошествии семи лет сыграли свадьбу. Под покровом ночи, за­кутав Лию в свадебное покрывало Рахили, Лаван впустил ее в спаль­ню к Иакову, и тот ничего не заметил. Наутро, обнаружив подлог, Иаков пришел в ярость, но Лаван выразил готовность отдать ему и младшую при условии, что Иаков останется в доме еще на семь лет. Тогда Иаков выставил свое условие — разделить стада.
 Так шли годы, и Лия каждый год приносила Иакову сына, а Ра­хиль никак не могла забеременеть. Иаков взял в наложницы ее слу­жанку Валлу, и у той родились два сына, но Рахиль по-прежнему оставалась бесплодной. В это время перестала рожать и Лия, посове­товавшая Иакову взять в наложницы и ее служанку, Зелфу. Та тоже принесла ему двоих сыновей. Только на тринадцатом году брака Ра­хиль наконец забеременела. В тяжких муках произвела она на свет Иосифа, сразу же ставшего любимцем отца.
 Скоро Иаков стал замечать, что братья его жен косо посматрива­ют на него, завидуя его тучным стадам. До него дошел слух, что они замышляют его убить, и Иаков решил уйти со всем семейством и бо­гатым скарбом. Жены сразу принялись за сборы, а Рахиль тайком взяла из отцовского святилища глиняных божков.
 118
 
 
 Это послужило поводом для погони. Однако, настигнув Иакова и учинив в его лагере настоящий обыск, Лаван не нашел того, что искал, поскольку хитрая Рахиль успела спрятать глиняные фигурки в куче соломы, на которой прилегла, сказавшись больной. Тогда Ладан взял с Иакова клятву, что он не обидит его дочерей и внуков, и ушел.
 Навстречу каравану Иакова выступил Исав с отрядом в четыреста всадников. Однах<о встреча была дружественной. Исав предложил Иа­кову поселиться вместе, но тот отказался. Взяв подаренный Иаковом скот, Исав вернулся к себе, а его брат продолжил путь.
 Иаков раскинул шатры невдалеке от города Шекема и договорил­ся со старейшинами о плате за клин земли. Четыре года прожил Иаков со своим родом у стен Шекема, когда на его единственную дочь, тринадцатилетнюю Дину, положил глаз княжеский сын Сихем. Старик князь явился свататься. Иаков позвал на совет десять старших сыновей, и те выставили условие: Сихем должен сделать обрезание. Через неделю тот пришел сказать, что условие выполнено, но братья объявили, что обряд выполнен не по правилам. Сихем с проклятиями удалился, а через четыре дня Дину похитили. Вскоре к Иакову яви­лись люди Сихема, предложив заплатить за Дину выкуп, но братья потребовали, чтобы все мужчины совершили обрезание, причем в на­значенный братьями день. Когда все мужчины города приходили в себя после обряда, братья Дины напади на Шекем и освободили се­стру,
 Иаков впал в ярость от поступка сыновей и велел уходить подаль­ше от места кровопролития. Дина оказалась беременной; по реше­нию мужчин младенца подкинули, едва он появился на свет.
 Беременна в это время была и Рахиль. Роды начались в пути и были такими тяжелыми, что мать умерла, успев только взглянуть на произведенного на свет мальчика. Она завешала назвать его Бенони, что означает «Сын смерти». Отец же выбрал для сына имя Вениамин. Рахиль похоронили у дороги; Иаков очень горевал.
 Он дошел до Мигдал Эгера, где сын Лии Рувим согрешил с наложницей отца Валлой. Иаков, узнавший о его поступке от Иосифа, проклял своего первенца. Рувим навсегда возненавидел брата. Тем временем умер Исаак, и Иаков едва успел на похороны отца.
 До семнадцати лет Иосиф пас скот вместе с братьями и занимал­ся науками со старшим рабом Иакова Елиезером. Он был и красивее, и умнее старших братьев; дружил с младшим, Бенони, и заботился о
 119
 
 
 нем. Старшие братья недолюбливали Иосифа, видя, что отец выделя­ет его.
 Однажды Иаков подарил Иосифу свадебное покрывало его мате­ри, и тот стал без удержу им хвастать, вызывая раздражение и гнев старших братьев. Затем, во время работы в поле, он рассказал бра­тьям сон: его сноп стоит в центре, а вокруг — снопы братьев, и все ему кланяются. Спустя несколько дней ему приснилось, что ему кла­няются солнце, луна и одиннадцать звезд. Этот сон привел братьев в такую ярость, что Иаков был вынужден наказать Иосифа. Однако возмущенные старшие сыновья решили уйти со скотом в долины Шекема.
 Вскоре Иаков решил помириться с сыновьями и послал Иосифа их навестить. Тайком от отца Иосиф взял с собой покрывало Рахили, дабы еще покрасоваться перед братьями. Увидев его в сверкающем блестками покрывале, они впали в такую ярость, что едва не растер­зали его. Иосиф чудом остался в живых. В довершение всего братья связали его и бросили на дно пересохшего колодца. Сами же по­спешили удалиться, чтобы не слышать душераздирающих криков Ио­сифа.
 Через три дня проходившие мимо купцы-измаильтяне вызволили Иосифа. Позже они повстречали братьев. Те, представив Иосифа своим рабом, сказали, что бросили его в колодец за недостойное по­ведение, и согласились продать по сходной цене. Сделка состоялась.
 Братья решили все же известить отца о том, что он никогда боль­ше не увидится со своим любимцем, и отправили к нему двух гон­цов, дав им перемазанное овечьей кровью и изодранное покрывало Рахили.
 Получив вещественное подтверждение смерти Иосифа, старик Иаков впал в такое горе, что не хотел даже видеть явившихся к нему несколько дней спустя сыновей. Они рассчитывали завоевать наконец отцовское расположение, однако навлекли на себя еще большую не­милость, хотя отец и не знал об их подлинной роли в исчезновении Иосифа,
 А Иосиф шел с торговым караваном и своей ученостью и красно­речием настолько расположил к себе хозяина, что тот обещал устро­ить его в Египте в вельможный дом.
 Египет произвел на Иосифа сильное впечатление. В Уазе (Фивах) он был продан в дом знатного вельможи Петепры, носителя царского опахала. Благодаря природной смекалке Иосиф, несмотря на все
 120
 
 
 козни челяди, быстро продвинулся в помощники управляющего, а когда старик управляющий умер, стал его преемником.
 Иосиф прослужил в доме Петепры семь лет, когда к нему воспы­лала страстью хозяйка дома. Дабы приворожить Иосифа, хозяйка на протяжении трех лет прибегала к разным уловкам, даже не пытаясь скрыть свою страсть. Однако Иосиф считал себя не вправе поддавать­ся искушению. Тогда Мут-эм-энет улучила момент, когда все домаш­ние ушли в город на праздник, и заманила вернувшегося пораньше Иосифа к себе в спальню. Когда же тот отверг ее домогательства, она закричала на весь дом, что Иосиф хотел взять ее силой. Дока­зательством служил оставшийся у нее в руке кусок его платья.
 Иосиф не стал оправдываться перед хозяином и оказался в темни­це фараона, где провел три года. К нему сразу проникся симпатией начальник темницы Маи-Сахме и назначил его надзирателем.
 Однажды в темницу были доставлены два высокопоставленных уз­ника — главный виночерпий и главный хлебодар фараона. Они обви­нялись в государственной измене, но приговор еще не был вынесен. Иосиф был приставлен к ним. За три дня до оглашения приговора оба видели сны и попросили Иосифа их истолковать. Тот счел, что сон пекаря говорит о скорой казни, а сон виночерпия — о высочай­шем помиловании. Так и случилось, и, прощаясь, Иосиф попросил виночерпия при случае замолвить за него словечко перед фараоном. Тот пообещал, но, как и предполагал Иосиф, сразу же забыл о своем обещании.
 Вскоре старый фараон умер и на престол взошел юный Аменхо­теп IV. Однажды ему привиделся сон о семи тучных и семи тощих коровах, а потом — о семи полных и семи пустых колосьях. Весь двор тщетно бился над разгадкой сновидения, пока главный виночер­пий не вспомнил о своем бывшем надзирателе.
 Иосифа призвали к фараону, и он растолковал, что впереди Еги­пет ждут семь урожайных и семь голодных лет и надо немедленно начать создавать в стране запасы зерна. Рассуждения Иосифа так по­нравились фараону, что он тотчас назначил его министром продоволь­ствия и земледелия.
 Иосиф весьма преуспел на новом поприще, провел реформу зем­леделия и способствовал развитию орошения. Он женился на егип­тянке, которая родила ему двоих сыновей — Манассию и Ефрема. Фараон продолжал благоволить к своему министру, а тот жил теперь в большом красивом доме со множеством слуг. Управляющим он сделал своего бывшего тюремщика и большого друга Маи-Сахме.
 121
 
 
 Несколько лет урожаи в Египте и впрямь были невиданные, а потом настала засуха. К тому времени Иосиф сумел создать в стране большие запасы зерна, и теперь Египет стал кормильцем всех сосед­них земель, откуда непрестанно прибывали караваны за продовольст­вием. Казна богатела, а авторитет и могущество государства укреп­лялись.
 По указанию Иосифа всех прибывающих в страну регистрирова­ли, записывая не только место постоянного проживания, но и имена деда и отца. Иосиф ждал братьев и наконец однажды из доставленно­го ему списка узнал, что они пришли в Египет. Шел второй год засу­хи. Иаков сам послал сыновей в Египет, как это ни претило ему. Все сыновья к тому времени уже обзавелись семьями, так что теперь племя Израилево насчитывало семьдесят с лишним человек и всех надо было кормить. Лишь Вениамина старик оставил при себе, так как после гибели Иосифа особенно дорожил младшим сыном Рахили.
 Когда десять сыновей Иакова предстали перед египетским верхов­ным министром, он скрыл, кто он такой, и учинил им строгий до­прос, притворившись, будто заподозрил их в шпионаже. Несмотря на все уверения братьев, он оставил одного в заложниках, а остальных отправил в обратный путь, наказав вернуться с Вениамином. Вдвоем с управляющим Иосиф придумал еще одну уловку — велел подложить в мешки с зерном деньги, которые братья заплатили за товар. Обна­ружив это на первом же привале, братья пришли в изумление. Пер­вый их порыв был вернуть деньги, но затем они решили, что это знак свыше, и стали молиться, вспоминая свои грехи.
 Иаков сначала корил сыновей, но когда в конце концов закуплен­ные в Египте припасы истощились и стало ясно, что придется вновь отправляться в путь, Иаков сменил гнев на милость и отпустил сыно­вей, на сей раз с Вениамином.
 Теперь Иосиф принял братьев у себя, сказал, что снял с них подо­зрения, и угостил обедом. Вениамина он усадил рядом с собой и во время трапезы постоянно беседовал с ним, выспрашивая о семье и обнаруживая знание таких деталей, о которых никто, кроме Вениа­мина и Иосифа, знать не мог. Тогда у младшего брата впервые закра­лось подозрение, что перед ним пропавший Иосиф. Сам же Иосиф решил пока не открываться, а задумал вернуть братьев с полдороги.
 Он распорядился, чтобы в торбу Вениамину подложили гадальную чашу, которую он показывал гостю во время обеда. Когда караван
 122
 
 
 был с позором возвращен, братья вновь Предстали перед разгневан­ным Иосифом. Тот потребовал оставить у него Вениамина, на что Иуда, четвертый из братьев по старшинству, решил умилостивить Иосифа и, раскаиваясь в грехах, признался, что много лет назад они избили до полусмерти и продали в рабство своего брата Иосифа. Ру­вима, не участвовавшего в том торге, и Вениамина, который тоже был непричастен к злодеянию, это известие повергло в ужас.
 Тогда Иосиф назвал себя и по очереди обнял братьев, показывая, что простил их. Он пообещал переселить весь род Израилев в землю Госен, на окраину египетских владений, где на тучных пастбищах можно пасти несметные стада Иакова. Фараон одобрил этот план, поскольку искренне радовался счастью своего друга.
 На обратном пути братья никак не могли решить, как же сооб­щить старому Иакову счастливую весть. Но невдалеке от места назна­чения им встретилась дочка одного из братьев, которой и было поручено подготовить деда к радостному известию. Девочка направи­лась в селение, на ходу сочиняя песню о воскресении Иосифа, Услы­шав ее пение, Иаков сначала рассердился, но братья в один голос подтвердили истинность слов девочки, и тогда он решил немедленно отправиться в путь, чтобы перед смертью повидать любимого сына.
 Перейдя египетскую границу, Иаков разбил лагерь и выслал за Иосифом сына Иуду. Когда вдали показалась колесница Иосифа, ста­рик поднялся и пошел ему навстречу. Радости не было конца.
 Фараон назначил братьев Иосифа смотрителями царского скота. Так Иаков со своим родом осел в земле Госен, а Иосиф продолжал вершить государственные дела.
 - Почувствовав, что умирает, Иаков послал за Иосифом. Тот вместе с сыновьями предстал перед стариком. Иаков благословил юношей, случайно перепутав, кто из них старший, так что право первородства опять было нарушено.
 Вскоре Иаков призвал к себе всех сыновей. Кого-то из них он благословил, а кого-то проклял, немало удивив собравшихся. Права старшего были отданы Иуде. Похоронили Иакова в родовой пещере, а после похорон сыновья Лии, Зелфы и Валлы попросили Вениамина Замолвить за них словечко перед Иосифом. Вениамин попросил брата не держать на них зла, Иосиф только посмеялся, и все вместе они вернулись в Египет.
 С. Б. Володина
 123
 
 
 Доктор Фаустус.
 Жизнь немецкого композитора Адриана Леверкюна, рассказанная его другом (Doktor Faustus. Das Leben des deutschen Tonsetzers Adrian Leverkuhn, erzahlt von einem Freunde)
 Роман (1947)
 Рассказ ведется от лица доктора философии Серенуса Цейтблома. Ро­дившись в 1883 г., он оканчивает гимназию городка Кайзерсашерна, потом университет, становится преподавателем классических языков и обзаводится семьей.
 Адриан Леверкюн на два года моложе. Раннее детство он прово­дит в родительском поместье, недалеко от Кайзерсашерна. Весь уклад жизни семьи, в которой еще двое детей, воплощает добропорядоч­ность и прочную приверженность традиции.
 В Адриане рано проявляются способности к наукам, и его отдают в гимназию. В городе он живет в доме дядюшки, который держит магазин музыкальных инструментов. Несмотря на блестящие успехи в учебе, мальчик отличается несколько высокомерным и скрытным нравом и не по годам любит одиночество.
 В четырнадцатилетнем возрасте Адриан впервые обнаруживает интерес к музыке и по совету дяди начинает брать уроки у музыкан­та Венделя Кречмара. Тот, несмотря на сильное заикание, читает ув­лекательные публичные лекции по теории и истории музыки и прививает молодым людям тонкий музыкальный вкус.
 По окончании гимназии Адриан Леверкюн изучает богословие в университете города Галле, куда перебирается и Цейтблом. Среди профессоров оказывается немало интересных людей: так, преподава­тель психологии религии Шлепфус излагает своим ученикам теорию о реальном присутствии магии и демонизма в человеческой жизни. На­блюдая Адриана в обществе сверстников, Цейтблом все более убеж­дается в незаурядности его натуры.
 Леверкюн продолжает поддерживать связь с Кречмаром и, когда того приглашают в консерваторию в Лейпциге, переезжает тоже. Он разочаровывается в богословии и теперь изучает философию, но сам все больше тяготеет к музыке. Однако Кречмар считает, что атмосфе­ра такого учебного заведения, как консерватория, для его таланта может оказаться губительной.
 124
 
 
 В день приезда в Лейпциг Адриана вместо харчевни приводят в публичный дом. К чуждому распутства юноше подходит девушка с миндалевидными глазами и пытается погладить по щеке; он бросает­ся прочь. С тех пор ее образ не покидает его, однако проходит год, прежде чем юноша решается ее найти. Ему приходится ехать за ней в Братиславу, но, когда Адриан наконец находит девушку, та предуп­реждает его, что больна сифилисом; тем не менее он настаивает на близости. Вернувшись в Лейпциг, Адриан возобновляет занятия, но вскоре оказывается вынужден обратиться к врачу. Не доведя лечение до конца, врач внезапно умирает. Попытка найти другого лекаря также оканчивается безуспешно: врача арестовывают. Больше юноша решает не лечиться.
 Он увлеченно сочиняет. Самым знаменательным его творением того периода становится цикл песен на стихи поэта-романтика Брентано. В Лейпциге Леверкюн сводит знакомство с поэтом и перевод­чиком Шильдкнапом, которого уговаривает сочинить оперное либ­ретто по пьесе Шекспира «Бесплодные усилия любви».
 В 1910 г. Кречмар получает пост главного дирижера Любекского театра, а Леверкюн переезжает в Мюнхен, где снимает комнату у вдовы сенатора по фамилии Родде и двух ее взрослых дочерей — Инесы и Клариссы. В доме регулярно устраиваются званые вечера, и среди новых знакомых Леверкюна много артистической публики, в частности талантливый молодой скрипач Рудольф Швердтфегер. Он настойчиво ищет дружбы Адриана и даже просит написать для него скрипичный концерт. Вскоре в Мюнхен переезжает и Шильдкнап.
 Нигде не находя себе покоя, Леверкюн уезжает в Италию вдвоем с Шильдкнапом. Жаркое лето они коротают в горном селении Палестрина. Там его навещают супруги Цейтблом. Адриан много работает над оперой, и Цейтблом находит его музыку в высшей степени уди­вительной и новаторской.
 Здесь с Леверкюном происходит эпизод, детальное описание кото­рого много позже обнаруживает в его нотной тетради Серенус Цейт­блом. Ему является сам дьявол и объявляет о своей причастности к тайной болезни Адриана и неустанном внимании к его судьбе. Сата­на прочит Леверкюну выдающуюся роль в культуре нации, роль про­возвестника новой эры, названной им «эрой новейшего варварства». Дьявол заявляет, что, осознанно заразившись нехорошей болезнью, Адриан заключил сделку с силами зла, с тех пор для него идет отсчет
 125
 
 
 времени я через двадцать четыре года сатана призовет его к себе. Но есть одно условие: Леверкюн должен навсегда отказаться от? любви.
 Осенью 1912 г. друзья возвращаются из Италии, и Адриан снима­ет комнату в поместье Швейгештилей, недалеко от Мюнхена, кото­рое примечает еще раньше, во время своих загородных прогулок: это место удивительно походит на хутор его родителей. Сюда к нему на­чинают наведываться мюнхенские друзья и знакомые.
 Закончив оперу, Леверкюн снова увлекается сочинением вокаль­ных пьес. В силу своего новаторства они не встречают признания ши­рокой публики, но исполняются во многих филармониях Германии и приносят автору известность. В 1914 г. он пишет симфонию «Чудеса Вселенной». Начавшаяся мировая война Леверкюна никак не затра­гивает, он продолжает жить в доме Швейгештилей и по-прежнему много работает.
 Инеса Родде Тем временем выходит замуж за профессора по фа­милии Инститорис, хотя сгорает от невысказанной любви к Швердтфегеру, в чем сама признается автору. Вскоре она вступает в связь со скрипачом, мучаясь, однако, сознанием неизбежности разрыва. Ее се­стра Кларисса тоже покидает родной дом, дабы безраздельно посвя­тить себя сцене, а стареющая сенаторша Родде перебирается в Пфейферинг и селится недалеко ОТ Леверкюна, который в это время уже Принимается за ораторию «Апокалипсис». Он задумывает своей демонической музыкой показать человечеству ту черту, к которой оно Приближается.
 Весной 1922 г. в Пфейферийг к матери возвращается Кларисса Родде. Пережив творческий крах и крушение надежд на личное счас­тье, она кончает счеты с жизнью, выпивая яд.
 Леверкюн наконец внимает просьбам Швердтфегера и посвящает ему концерт, который имеет шумный успех. Повторное его исполне­ние проходит в Цюрихе, где Адриан и Рудольф знакомятся с теат­ральной художницей Мари Годе. Спустя несколько месяцев она приезжает в Мюнхен, а через считанные дни скрипач просит Левер­кюна его посватать. Тот нехотя соглашается и признается, что и сам немного влюблен. Через два дня все уже знают о помолвке Рудольфа с Мари. Свадьба должна состояться в Париже, где у скрипача новый контракт. Но по дороге с прощального концерта в Мюнхене он встречает смерть от руки Инесы Родде, которая в порыве ревности стреляет в него прямо в трамвае.
 126
 
 
 Через год после трагедии наконец публично исполняется «Апока­липсис». Концерт проходит с сенсационным успехом, но автор в силу большой душевной подавленности на нем не присутствует. Компози­тор продолжает писать дивные камерные пьесы, одновременно у него зреет план кантаты «Плач доктора Фаустуса».
 Летом 1928 г. к Леверкюну в Пфейферинг привозят погостить младшего племянника, пятилетнего Непомука Шнейдевейна. Адриан всем сердцем привязывается к обаятельному и кроткому малышу, близость которого составляет едва ли не самую светлую полосу в его жизни. Но спустя два месяца мальчик заболевает менингитом и в считанные дни в муках умирает. Врачи оказываются бессильны.
 Следующие два года становятся для Леверкюна годами напряжен­ной творческой активности: он пишет свою кантату. В мае 1930 г. он Приглашает друзей и знакомых прослушать его новое сочинение. Со­бирается человек тридцать гостей, и тогда он произносит исповедь, в которой признается, что все созданное им на протяжении последних двадцати четырех лет — промысел сатаны. Его невольные попытки нарушить запрет дьявола на любовь (дружба с юношей-скрипачом, намерение жениться и даже любовь к невинному ребенку) приводят к гибели всех, на кого направлена его привязанность, вот почему он считает себя не только грешником, но и убийцей. Шокированные, многие уходят.
 Леверкюн начинает было играть на рояле свое творение, но вдруг Падает на пол, а когда приходит в себя, начинают проявляться при­знаки безумия. После трех месяцев лечения в клинике матери разре­шают забрать его домой, и она до конца дней ухаживает за ним, как за, малым ребенком. Когда в 1935 г. Цейтблом приезжает поздравить друга с пятидесятилетием, тот его не узнает, а еще через пять лет ге­ниальный композитор умирает.
 Повествование перемежается авторскими отступлениями о совре­менной ему Германии, полными драматизма рассуждениями о траги­ческой участи «государства-чудовища», о неизбежном крахе нации, вздумавшей поставить себя над миром; автор проклинает власть, по­губившую собственный народ под лозунгами его процветания.
 С. Б. Володина
 
 
 Герман Гессе (Hermann Hesse) 1877-1962
 Степной волк (Der Stepenwolf)
 Роман (1927)
 Роман представляет собой записки Гарри Галлера, найденные в ком­нате, где он жил, и опубликованные племянником хозяйки дома, в котором он снимал комнату. От лица племянника хозяйки написано и предисловие к этим запискам. Там описывается образ жизни Галле­ра, дается его психологический портрет. Он жил очень тихо и зам­кнуто, выглядел чужим среди людей, диким и одновременно робким, словом, казался существом из иного мира и называл себя Степным волком, заблудившимся в дебрях цивилизации и мещанства. Сначала рассказчик относится к нему настороженно, даже враждебно, так как чувствует в Галлере очень необычного человека, резко отличающегося от всех окружающих. Со временем настороженность сменяется сим­патией, основанной на большом сочувствии к этому страдающему че­ловеку, не сумевшему раскрыть все богатство своих сил в мире, где все основано на подавлении воли личности.
 Галлер по натуре книжник, далекий от практических интересов. Он нигде не работает, залеживается в постели, часто встает чуть ли не в полдень и проводит время среди книг. Подавляющее их тасло со-
 128
 
 
 ставляют сочинения писателей всех времен и народов от Гете до До­стоевского. Иногда он рисует акварельными красками, но всегда так или иначе пребывает в своем собственном мире, не желая иметь ни­чего общего с окружающим мещанством, благополучно пережившим первую мировую войну. Как и сам Галлер, рассказчик тоже называет его Степным волком, забредшим «в города, в стадную жизнь, — ни­какой другой образ точнее не нарисует этого человека, его робкого одиночества, его дикости, его тревоги, его тоски по родине и его безродности». Герой ощущает в себе две природы — человека и волка, но в отличие от других людей, усмиривших в себе зверя и приучен­ных подчиняться, «человек и волк в нем не уживались и уж подавно не помогали друг другу, а всегда находились в смертельной вражде, и один только изводил другого, а когда в одной душе и в одной крови сходятся два заклятых врага, жизнь никуда не годится».
 Гарри Галлер пытается найти общий язык с людьми, но терпит крах, общаясь даже с подобными себе интеллектуалами, которые оказываются такими же, как все, добропорядочными обывателями. Встретив на улице знакомого профессора и оказавшись у него в гос­тях, он не выносит духа интеллектуального мещанства, которым про­питана вся обстановка, начиная с прилизанного портрета Гете, «способного украсить любой мещанский дом», и кончая вернопод­данническими рассуждениями хозяина о кайзере. Взбешенный герой бродит ночью по городу и понимает, что этот эпизод был для него «прощанием с мещанским, нравственным, ученым миром, полнел победой степного волка» в его сознании. Он хочет уйти из этого мира, но боится смерти. Он случайно забредает в ресторан «Черный орел», где встречает девушку по имени Гермина. У них завязывается нечто вроде романа, хотя скорее это родство двух одиноких душ. Гер­мина, как человек более практичный, помогает Гарри приспособиться к жизни, приобщая его к ночным кафе и ресторанам, к джазу и своим друзьям. Все это помогает герою еще отчетливее понять свою зависимость от «мещанского, лживого естества»: он выступает за разум и человечность, протестует против жестокости войны, однако во время войны он не дал себя расстрелять, а сумел приспособиться к ситуации, нашел компромисс, он противник власти и эксплуатации, однако в банке у него лежит много акций промышленных предпри­ятий, на проценты от которых он без зазрения совести живет.
 Размышляя о роли классической музыки, Галлер усматривает в своем благоговейном отношении к ней «судьбу всей немецкой интел-
 129
 
 
 лигентности»: вместо того чтобы познавать жизнь, немецкий интел­лигент подчиняется «гегемонии музыки», мечтает о языке без слов, «способном выразить невыразимое», жаждет уйти в мир дивных и блаженных звуков и настроений, которые «никогда не претворяются в действительность», а в результате — «немецкий ум прозевал боль­шинство своих подлинных задач... люди интеллигентные, все сплошь не знали действительности, были чужды ей и враждебны, а потому и в нашей немецкой действительности, в нашей истории, в нашей по­литике, в нашем общественном мнении роль интеллекта была такой жалкой». Действительность определяют генералы и промышленники, считающие интеллигентов «ненужной, оторванной от действительнос­ти, безответственной компанией остроумных болтунов». В этих раз­мышлениях героя и автора, видимо, кроется ответ на многие «проклятые» вопросы немецкой действительности и, в частности, на вопрос о том, почему одна из самых культурных наций в мире развя­зала две мировые войны, чуть не уничтожившие человечество.
 В конце романа герой попадает на бал-маскарад, где погружается в стихию эротики и джаза. В поисках Гермины, переодетой юношей и побеждающей женщин «лесбийским волшебством», Гарри попадает в подвальный этаж ресторана — «ад», где играют черти-музыканты. Атмосфера маскарада напоминает герою Вальпургиеву ночь в «Фаус­те» Гете (маски чертей, волшебников, время суток — полночь) и гофмановские сказочные видения, воспринимающиеся уже как паро­дия на гофманиану, где добро и зло, грех и добродетель неразличимы:
 «...хмельной хоровод масок стал постепенно каким-то безумным, фантастическим раем, один за другим соблазняли меня лепестки своим ароматом <...> змеи обольстительно глядели на меня из зеле­ной тени листвы, цветок лотоса парил над черной трясиной, жар-птицы на ветках манили меня...» Бегущий от мира герой немецкой романтической традиции демонстрирует раздвоение или размноже­ние личности: в нем философ и мечтатель, любитель музыки уживает­ся с убийцей. Это происходит в «магическом театре» («вход только для сумасшедших»), куда Галлер попадает с помощью друга Гермины саксофониста Пабло, знатока наркотических трав. Фантастика и ре­альность сливаются. Галлер убивает Гермину — не то блудницу, не то свою музу, встречает великого Моцарта, который раскрывает ему смысл жизни — ее не надо воспринимать слишком серьезно: «Вы должны жить и должны научиться смеяться... должны научиться слу­шать проклятую радиомузыку жизни... и смеяться над ее суматош-
 130
 
 
 ностью». Юмор необходим в этом мире — он должен удержать от отчаяния, помочь сохранить рассудок и веру в человека. Затем Мо­царт превращается в Пабло, и тот убеждает героя, что жизнь тожде­ственна игре, правила которой надо строго соблюдать. Герой утешается тем, что когда-нибудь сможет сыграть еще раз.
 А. П. Шишкин
 Игра в бисер (Das Glasperlenspiel)
 Роман (1943)
 Действие происходит в далеком будущем. Непогрешимый Магистр Игры и герой Касталии Иозеф Кнехт, достигнув пределов формально­го и содержательного совершенства в игре духа, ощущает неудовле­творенность, а затем разочарование и уходит из Касталии в суровый мир за ее пределами, чтобы послужить конкретному и несовершен­ному человеку. Касталийский Орден, Магистром которого является герой, — это общество хранителей истины. Члены Ордена отказыва­ются от семьи, от собственности, от участия в политике, чтобы ника­кие корыстные интересы не могли повлиять на процесс таинственной «игры в бисер», которому они предаются, — «игры со всеми смысла­ми и ценностями культуры» как выражения истины. Члены Ордена проживают в Касталии, удивительной стране, над которой не властно время. Название страны происходит от мифического Кастальского ключа на горе Парнас, у вод которого бог Аполлон водит хороводы с девятью музами, олицетворяющими виды искусства.
 Роман написан от имени касталийского историка из далекого бу­дущего и состоит из трех неравных по объему частей: вводного трак­тата по истории Касталии и игры в бисер, жизнеописания главного героя и произведений самого Кнехта — стихов и трех жизнеописа­ний. Предыстория Касталии излагается как резкая критика общества XX в. и его вырождающейся культуры. Эта культура характеризуется как «фельетонистическая» (от немецкого значения слова «фельетон», что означает «газетная статья развлекательного характера»). Суть ее составляет газетное чтиво — «фельетоны» как особо популярный вид публикаций, изготовлявшихся миллионами. В них нет глубоких мыс­лей, попыток разобраться в сложных проблемах, наоборот, содержа-
 131
 
 
 ние их составляет «занимательный вздор», пользующийся неимовер­ным спросом. Сочинителями подобной мишуры были не только га­зетные щелкоперы, были среди них поэты и нередко профессора высших учебных заведений со славным именем — чем известнее было имя и глупее тема, тем больше был спрос. Излюбленный мате­риал подобных статей составляли анекдоты из жизни знаменитых людей под заголовками вроде: «Фридрих Ницше и дамские моды в семидесятые годы девятнадцатого столетия», «Любимые блюда ком­позитора Россини» или «Роль комнатных собачек в жизни знамени­тых куртизанок». Порой знаменитого химика или пианиста спра­шивали о тех или иных политических событиях, а популярного акте­ра или балерину — о преимуществах или недостатках холостого об­раза жизни или причине финансовых кризисов. При этом умнейшие из фельетонистов сами потешались над своей работой, пронизанной духом иронии.
 Большинство непосвященных читателей все принимали за чистую монету. Другие же после тяжелого труда тратили свой досуг на отгадывание кроссвордов, склонившись над квадратами и крестами из пустых клеточек. Однако летописец признает, что игравших в эти детские игры-загадки или читавших фельетоны нельзя назвать наив­ными людьми, увлеченными бессмысленным ребячеством. Они жили в вечном страхе среди политических и экономических потрясений, и у них была сильная потребность закрыть глаза и уйти от действитель­ности в безобидный мир дешевой сенсационности и детских загадок, ибо «церковь не дарила им утешения и дух — советов». Люди, без конца читавшие фельетоны, слушавшие доклады и отгадывавшие кроссворды, не имели времени и сил, чтобы преодолеть страх, разо­браться в проблемах, понять, что происходит вокруг, и избавиться от «фельетонного» гипноза, они жили «судорожно и не верили в буду­щее». Историк Касталии, за которым стоит и автор, приходит к убеждению, что подобная цивилизация исчерпала себя и стоит на грани крушения.
 В этой ситуации, когда многие мыслящие люди растерялись, луч­шие представители интеллектуальной элиты объединились для сохра­нения традиций духовности и создали государство в государстве — Касталию, где избранные предаются игре в бисер. Касталия становит­ся некоей обителью созерцательной духовности, существующей с со­гласия технократического общества, пронизанного духом наживы и потребительства. Состязания по игре в бисер транслируются по радио
 132
 
 
 на всю страну, в самой же Касталии, пейзажи которой напоминают Южную Германию, время остановилось — там ездят на лошадях. Ос­новное ее назначение — педагогическое: воспитание интеллектуалов, свободных от духа конъюнктуры и буржуазного практицизма. В из­вестном смысле Касталия — это противопоставление государству Платона, где власть принадлежит ученым, правящим миром. В Каста­лии, наоборот, ученые и философы свободны и независимы от любой власти, но достигается это ценой отрыва от действительности. У Кас­талии нет прочных корней в жизни, и потому ее судьба слишком за­висит от тех, у кого реальная власть в обществе, — от генералов, которые могут посчитать, что обитель мудрости — излишняя рос­кошь для страны, готовящейся, например, к войне.
 Касталийцы принадлежат к Ордену служителей духа и полностью оторваны от жизненной практики. Орден построен по средневеково­му принципу — двенадцать Магистров, Верховная, Воспитательная и другие Коллегии. Для пополнения своих рядов касталийцы по всей стране отбирают талантливых мальчиков и обучают их в своих шко­лах, развивают их способности к музыке, философии, математике, учат размышлять и наслаждаться играми духа. Потом юноши попада­ют в университеты, а затем посвящают себя занятиям науками и ис­кусствами, педагогической деятельности или игре в бисер. Игра в бисер, или игра стеклянных бус, — некий синтез религии, философии и искусства. Когда-то давно некий Перро из города Кальва использо­вал на своих занятиях по музыке придуманный им прибор со стек­лянными бусинами. Потом он был усовершенствован — создан уникальный язык, основанный на различных комбинациях бусин, с помощью которых можно бесконечно сопоставлять разные смыслы и категории. Эти занятия бесплодны, их результатом не является созда­ние чего-то нового, лишь варьирование и перетолковывание извест­ных комбинаций и мотивов ради достижения гармонии, равновесия и совершенства,
 Около 2200 г. Магистром становится Иозеф Кнехт, прошедший весь путь, который проходят касталийцы. Его имя означает «слуга», и он готов служить истине и гармонии в Касталии. Однако герой лишь на время обретает гармонию в игре стеклянных бус, ибо он все резче ощущает противоречия касталийской действительности, интуитивно старается избежать касталийской ограниченности. Он далек от уче­ных типа Тегуляриуса — гения-одиночки, отгородившегося от мира в своем увлечении изощренностью и формальной виртуозностью.
 133
 
 
 Пребывание за пределами Касталии в бенедиктинской обители Мариафельс и встреча с отцом Иаковом оказывают на Кнехта боль­шое влияние. Он задумывается о путях истории, о соотношении ис­тории государства и истории культуры и понимает, каково истинное место Касталии в реальном мире: пока касталийцы играют в свои игры, общество, от которого они уходят все дальше, может счесть Касталию бесполезной роскошью. Задача в том, считает Кнехт, чтобы воспитывать молодых не за стенами библиотек, а в «миру» с его су­ровыми законами. Он покидает Касталию и становится наставником сына своего друга Дезиньори. Купаясь с ним в горном озере, герой погибает в ледяной воде — так гласит легенда, как утверждает лето­писец, ведущий повествование. Неизвестно, добился бы успеха Кнехт на своем пути, ясно одно — нельзя прятаться от жизни в мир идей и книг.
 Эту же мысль подтверждают три жизнеописания, заключающие книгу и дающие ключ к пониманию произведения. Герой первого, Слуга, — носитель духовности первобытного племени среди мракобе­сия — не смиряется и приносит себя в жертву, чтобы не угасла искра истины. Второй, раннехристианский отшельник Иосиф Фаму­лус (по-латыни «слуга»), разочаровывается в своей роли утешителя грешников, но, встретив более старого исповедника, вместе с ним все же продолжает служить. Третий герой — Даса («слуга») не прино­сит себя в жертву и не продолжает служение, а бежит в лес к старо­му йогу, т. е. уходит в свою Касталию. Именно от такого пути нашел в себе силы отказаться герой Гессе Иозеф Кнехт, хотя это и стоило уму жизни.
 А. П. Шишкин
 
 
 Альфред Деблин (Alfred Doblin) 1878-1957
 Берлин — Александерплац.
 Повесть о Франце Биберкопфе (Berlin — Alexanderplatz. Die Geschichte vom Franz Biberkopf)
 Роман (1929)
 Франц Биберкопф, бывший цементщик и грузчик, только что выпу­щен из берлинской тюрьмы в Тегеле, где он просидел четыре года за убийство своей девушки. Франц стоит на оживленной улице, среди шумной толпы и сверкающих витрин магазинов. Этот крепкий и плечистый мужчина, немногим более тридцати лет, чувствует себя одиноким и беззащитным, и ему кажется, что «наказание» только начинается. Францем овладевают тоска и страх, он забивается в подъ­езд какого-то дома. Там его обнаруживает незнакомый человек, еврей с большой рыжей бородой, и приводит Франца к себе, в теплую ком­нату. Недавнего арестанта выслушивают и ободряют доброжелатель­ные люди.
 Биберкопф успокаивается и ощущает прилив сил. Он снова на улице, среди свободных людей, и может сам распоряжаться своей жизнью. Сначала он лишь спит, ест и пьет пиво, а на третий день от­правляется к замужней сестре своей убитой любовницы и, не встре-
 135
 
 
 чая сопротивления, овладевает ею. После этого Франц чувствует себя прежним — неотразимым и сильным. Когда-то в него влюбилась хо­рошенькая дочь слесаря, беспутный парень сделал из нее проститутку и в конце концов избил до смерти. А теперь Франц клянется всему миру и себе самому, что отныне станет «порядочным человеком».
 Новую жизнь Биберкопф начинает с поисков работы, а подружку себе он уже нашел. В одно прекрасное утро Франц стоит в центре Берлина, на углу Александерплац — «Алекса» и торгует фашистскими газетами. Он ничего не имеет против евреев, но стоит «за порядок». В обед Франц приходит в пивную и прячет свою повязку со свасти­кой в карман — из предосторожности. Но завсегдатаи пивной, моло­дые рабочие и безработные, его уже знают и осуждают. Франц оправдывается, он участвовал в первой мировой, в восемнадцатом году удрал с фронта. Потом в Германии была революция, затем ин­фляция, с тех пор прошло уже десять лет, а жизнь все равно не раду­ет. Рабочие приводят в пример Россию, где пролетарии спаяны общей целью. Но Франц не сторонник пролетарской солидарности, ему «своя рубаха ближе к телу», он хочет жить спокойно.
 Скоро Францу надоедает торговать газетами, и он продает вразнос случайный товар, вплоть до шнурков, взяв себе в компаньоны дав­нишнего безработного Людерса. Однажды с Францем случается при­ятное происшествие. В одном доме, предлагая шнурки симпатичной даме, Франц напрашивается на чашку кофе. Дама оказывается вдовой и проявляет явный интерес к здоровенному мужчине с веселыми «бычьими глазами» и светлыми волосами. Встреча заканчивается к обоюдному удовольствию и обещает многозначительное продолжение.
 Вот тут-то Францу приходится пережить первое потрясение в новой жизни, которая «подставляет ножку», готовит обман и преда­тельство. Приятель Людерс, которому он доверился, приходит к вдове, представившись посланцем Франца, отбирает у нее наличные деньги, оскорбляет ее и доводит до обморока. Теперь дорога к дому и сердцу вдовы для Франца закрыта.
 У Франца снова приступ растерянности и страха, ему кажется, будто он падает на дно пропасти, лучше уж не выпускали бы его из Тегеля. Когда Людерс приходит к нему объясниться, Франц едва сдерживает яростное желание убить обидчика. Но все же он справля­ется со своими переживаниями и убеждает себя, что твердо стоит на ногах и «голыми руками» его не взять.
 136
 
 
 Франц решительно меняет жилье и работу и исчезает из поля зре­ния своих дружков, оставляя их в убеждении, что он «свихнулся», ведь Франц — «богатырь», занимался всю жизнь тяжелым физичес­ким трудом, а когда пробует головой поработать, она и «сдает».
 Франц начинает понимать, что его план стать порядочным челове­ком, при всей кажущейся простоте, таит какую-то ошибку. Он идет посоветоваться к своим знакомым евреям, и те уговаривают его еще раз попытаться жить честно. Однако Франц решает, что «по-ихнему» он жить не станет, пробовал, да не вышло, работать больше не хочет — «снег загорится», и то палец о палец не ударит,
 Несколько недель Франц пьянствует — с горя, из отвращения ко всему миру. Пропивает все, что у него было, а о том, что будет даль­ше, не хочет и думать. Попробуй стать порядочным человеком, когда кругом одни подлецы и негодяи.
 Наконец Франц выползает из своей норы и снова торгует газета­ми на «Алексе». Приятель знакомит его с компанией молодчиков, якобы «торговцев фруктами». С одним из них, худосочным Рейнхольдом, Франц сходится довольно близко и оказывает ему сначала не­вольно, а затем уже и сознательно некоторые «услуги». Рейнхольду быстро надоедают его любовницы, он «вынужден» менять их каждые две недели, «сбывая» наскучившую ему девушку Францу вместе с «приданым». Одна из «бабенок» так хорошо «приживается» у Фран­ца, что он не хочет обменивать ее на следующую. Франц решает «воспитывать» Рейнхольда, учить жить как порядочного человека, чем и вызывает в том скрытую ненависть.
 Шайка бандитов, занимающаяся под видом торговли фруктами крупными грабежами, приглашает Франца поработать у них с «пер­восортным» товаром за «блестящий» заработок. У Франца возникает какое-то неясное подозрение, он догадывается, что с этими людьми нужно держать «ухо востро», но все же соглашается. Когда его ставят у ворот склада караулить награбленное, до него доходит, что он попал в ловушку. Пока он соображает, как «смыться» от «проклятой шпаны», его заталкивают в машину — приходится удирать от пре­следователей. По дороге Рейнхольд решает свести счеты с «толсто­мордым» Биберкопфом, отказывающимся принимать от него девиц и прикидывающимся «порядочным», и на полном ходу выталкивает его из машины.
 Франц выживает, потеряв руку. Теперь он живет у Герберта и Евы, своих друзей с прежних времен, которые вылечили его в хоро-
 137
 
 
 шей клинике. Герберт именует себя «маклером» и в деньгах не нуж­дается, у Евы есть богатые поклонники. Друзьям Франца многое из­вестно о шайке, от которой он пострадал, но о роли Рейнхольда они ничего не знают. Услышав о тщетных попытках Франца жить «по-честному», они понимают, почему после тюрьмы он не приходил к ним за помощью. Теперь же Францу неважно, откуда берутся деньги у друзей, он хочет выздороветь.
 И вот в третий раз появляется Франц на улицах Берлина, на «Алексе». Он словно стал другим человеком, всюду видит надуватель­ство и обман. Ему все равно, каким способом зарабатывать на жизнь, только бы не работать. Франц сбывает краденое, на всякий случай у него даже есть «липовые» документы. Он похож на почтенного «бюргера-колбасника», по праздникам носит на груди «железный крест», и всем ясно, где он потерял руку.
 Ева находит для Франца подружку — несовершеннолетнюю деви­цу, проститутку. Франц очень доволен и живет со своей Мицци душа в душу, он вполне может бросить свою «работу», так как у малышки завелся постоянный поклонник с большими деньгами. Сам Франц часто выступает в роли мужа в одной компании с поклонником. Он считает, что в «сутенеры не напрашивался», это жизнь так обошлась с ним, поэтому ему не стыдно. О честном труде он уже и слышать не хочет, руку-то у него «оттяпали».
 Францу не терпится встретиться с Рейнхольдом, он и сам не знает зачем — может быть, он потребует у него новую руку. Скоро он снова оказывается в шайке и по собственному желанию становится налетчиком, получая свою долю, хотя в деньгах не нуждается. Герберт и Ева не могут понять его, и преданная Мицци очень беспокоится за него.
 Желая похвастаться перед Рейнхольдом своей подружкой, Франц знакомит его с Мицци, и для того это удобный случай расквитаться с самоуверенным одноруким болваном. Заманив Мицци на прогулку в лес, Рейнхольд пытается овладеть ею, но наталкивается на нешуточ­ное сопротивление обожающей Франца девицы. Тогда в слепой нена­висти и зависти к Францу он убивает сопротивляющуюся Мицци и зарывает труп.
 Когда Франц узнает об убийстве Мицци, он чувствует себя «конче­ным» человеком, которому уже ничто не поможет, все равно «разда­вят, сломают». Во время облавы в пивной на «Алексе» его нервы не выдерживают, он затевает перестрелку с полицейскими. Франца са-
 138
 
 
 жают в тюрьму, а Рейнхольду удается направить подозрение полиции на него как на убийцу.
 Франц окончательно сломлен и попадает в тюремную психиатри­ческую больницу, где он молчит и отказывается от пищи. Предпола­гая, что арестант симулирует сумасшествие, ему назначают принудительное лечение. Но Франц все равно угасает, и врачи отсту­паются от него. Когда смерть, которая мерещится Францу в его бре­довых сновидениях, действительно оказывается совсем рядом, в упрямом пациенте вспыхивает желание жить. Сутенер и убийца уми­рает, а на больничной койке оживает другой человек, который винит во всех бедах не судьбу, не жизнь, а самого себя.
 На процессе Франц дает показания и доказывает свое алиби. Рейнхольда выдает один приятель из шайки, Франц же не говорит о нем ничего, кроме того, что считает необходимым, даже об обстоя­тельствах потери руки не сказал ни слова. Франц считает, что сам ви­новат, не нужно было связываться с Рейнхольдом. Франц даже испытывает некоторую привязанность к подсудимому, которого при­говорили к десяти годам лишения свободы. Рейнхольд удивляется — Биберкопф ведет себя «до странности прилично», видно, у него до сих пор еще «не все дома».
 Франц на свободе, он работает сменным вахтером на одном заво­де. Там он не один, как, бывало на Александерплац, кругом него люди, рабочие, кипит битва. Франц знает, что это «его битва», он сам среди бойцов, а с ним — тысячи и тысячи других.
 А. В. Дьяконова
 
 
 Бернгард Келлерман (Bemhard Kellermann) 1879-1951
 Туннель (Der Tunnel)
 Роман (1913)
 Богачи Нью-Йорка, Чикаго, Филадельфии и других городов съезжают­ся на небывалый по числу участвующих в нем знаменитостей с миро­вым именем концерт в честь открытия только что выстроенного дворца.
 Инженер Мак Аллан со своей женой Мод занимают ложу их друга Хобби, строителя дворца, Аллан, уже известный как изобрета­тель алмазной стали, приехал сюда ради десятиминутной беседы с самым могущественным и богатым человеком, магнатом и банкиром Ллойдом. Инженер из Буффало равнодушен к музыке, а его обаятель­ная и скромная жена наслаждается концертом.
 Хобби, талантливый и экстравагантный архитектор, которого знает весь Нью-Йорк, представляет Аллана Ллойду. Лицо банкира на­поминает морду бульдога, изъедено отвратительными лишаями, оно пугает людей. Но коренастый и крепкий, как боксер, Алдан, обла­дающий здоровыми нервами, спокойно смотрит на Ллойда и произ­водит на него хорошее впечатление. Банкир знакомит Аллана со своей дочерью, красавицей Этель.
 140
 
 
 Ллойд слышал о разрабатываемом Алланом проекте, считает его грандиозным, но вполне осуществимым и готов поддержать. Этель, стараясь не выказывать слишком явного интереса к инженеру, объяв­ляет себя его союзницей.
 Встреча с Ллойдом решает судьбу Аллана и открывает «новую эпоху во взаимоотношениях Старого и Нового Света». Когда Аллан делится с Мод своими замыслами, у нее мелькает мысль, что творе­ние мужа не менее величественно, чем симфонии, которые она слу­шала на концерте.
 По Нью-Йорку ходят слухи о каком-то необычайном миллионном предприятии, которое готовит Аллан при поддержке Ллойда. Но все пока сохраняется в тайне. Аллан ведет подготовительные работы, до­говариваясь с агентами, инженерами и учеными. Наконец в одном из самых престижных отелей, тридцатишестиэтажном небоскребе на Бродвее, открывается знаменитая конференция. Это съезд финансо­вых воротил, которых созывает Ллойд по «делу первостепенной важ­ности».
 Сидящие в зале миллионеры понимают, что им предстоит гигант­ская битва капиталов за право участия в проекте, который назван Ллойдом «самым великим и самым смелым проектом всех времен».
 Обводя собравшихся спокойным взглядом ясных светлых глаз, скрывая охватившее его возбуждение, Аллан сообщает, что за пятнад­цать лет обязуется построить подводный туннель, который соединит два материка, Европу и Америку. Поезда будут покрывать расстояние в пять тысяч километров за двадцать четыре часа.
 Мозги тридцати приглашенных Ллойдом самых влиятельных «ра­бовладельцев» зашевелились. Дело Аллана сулит всем огромную при­быль в будущем, они должны решиться вложить свои деньги. Ллойд уже подписался на двадцать пять миллионов. При этом богачи знают, что Аллан — всего лишь орудие в руках всемогущего банкира. Мил­лионерам нравится Аллан, им известно, что мальчишкой он работал коноводом в штольне, выжил после обвала, потеряв там отца и брата. Богатая семья помогла ему учиться, и за двадцать лет он высоко взле­тел. И в этот день люди, наделенные богатством, могуществом, сме­лостью, поверили в Аллана.
 На следующее утро газеты на всех языках сообщают миру об уч­реждении «Синдиката Атлантического туннеля». Объявляется набор ста тысяч рабочих для американской станции, начальником которой назначен Хобби. Он первым узнает темп работы Аллана, «адский
 141
 
 
 темп Америки», без выходных дней, иногда по двадцать часов в сутки.
 Заказы Аллана выполняются заводами многих стран. В Швеции, России, Венгрии и Канаде вырубаются леса. Созданное Алланом-дело охватывает весь мир.
 Здание синдиката осаждается журналистами. Пресса зарабатывает большие деньги на туннеле. Враждебная печать, подкупленная заинте­ресованными лицами, выступает за трансатлантическое пароходное сообщение, дружественная сообщает об изумительных перспективах.
 В молниеносно построенном Туннельном городе, Мак-Сити, име­ется все. Бараки заменяются рабочими поселками со школами, цер­квами, спортплощадками. Работают пекарни, бойни, почта, телеграф, универсальный магазин. В отдалении находится крематорий, где уже появляются урны с английскими, немецкими, русскими и китайски­ми именами.
 Аллан призывает весь мир подписаться на туннельные акции. Фи­нансами синдиката руководит некто Вульф, бывший директор банка Ллойда. Это выдающийся финансист, поднявшийся из низов венгер­ского еврейского предместья. Аллану нужно, чтобы акции скупались не только богачами, но и народом, собственностью которого должен стать туннель. Постепенно деньги «маленьких людей» потекли рекой. Туннель «глотает» и «пьет» деньги по обе стороны океана.
 На всех пяти станциях Американского и Европейского континен­тов бурильные машины врезаются сквозь камень на много километ­ров вглубь. Место, где работает бурильная машина, называется у рабочих «адом», многие глохнут от шума. Каждый день здесь бывают раненые, а иногда и убитые. Сотни убегают из «ада», но на их место всегда приходят новые. При старых методах работы для окончания туннеля потребовалось бы девяносто лет. Но Аллан «мчится сквозь камень», он ведет яростную борьбу за секунды, заставляя рабочих уд­ваивать темпы. Все заражаются его энергией.
 Мод страдает, что у мужа нет времени для нее и маленькой дочки. Она уже чувствует внутреннюю пустоту и одиночество. И тогда ей приходит в голову мысль о работе в Мак-Сити. Мод стано­вится попечительницей дома для выздоравливающих женщин и детей. Ей помогают дочери лучших семей Нью-Йорка. Она внима­тельна и приветлива со всеми, искренне сочувствует чужому горю, ее все любят и уважают.
 142
 
 
  Теперь она чаще видит мужа, похудевшего, с отсутствующим взглядом, поглощенного только туннелем. В отличие от него Хобби, который бывает в их доме ежедневно, после своей двенадцатичасовой работы отдыхает и веселится. Аллан горячо любит жену и дочурку, но понимает, что такому, как он, лучше не иметь семьи.
 Вульф делает деньги для туннеля. К нему стекаются доллары из Америки и Европы, и он сразу же пускает их в оборот по всему земному шару. Финансовый гений имеет слабость — любовь к красивым девушкам, которым он щедро платит. Вульф восхищается Алланом и ненавидит его, завидуя его власти над людьми.
 На седьмом году строительства в американской штольне происхо­дит страшная катастрофа. Огромной силы взрыв разрушает и по­вреждает десятки километров штольни. Немногие, спасшиеся от обвала и огня, бегут, бредут и ползут, преодолевая большие расстоя­ния, к выходу, задыхаясь от дыма. Спасательные поезда с самоотвер­женными инженерами успевают вывезти лишь незначительную часть обессиленных людей. Наверху их встречают обезумевшие от страха и горя женщины. Толпа неистовствует, призывает отомстить Аллану и всему руководству. Разъяренные женщины, готовые на разгром и убийство, несутся к домам инженеров. В такой ситуации катастрофу мог бы предотвратить один Аллан. Но он в это время мчится на ма­шине из Нью-Йорка, телеграфируя с дороги жене категорический за­прет выходить из дома.
 Мод не может это понять, она хочет помочь женам рабочих, бес­покоится о Хобби, находящемся в туннеле. Вместе с дочкой она торо­пится к Мак-Сити и оказывается перед рассвирепевшей толпой женщин. Обе погибают под градом пущенных в них камней.
 Гнев рабочих после прибытия Аллана поутих. Теперь у него такое же горе, как у них.
 Аллдан с врачами и инженерами разыскивают и выводят из задым­ленной штольни последних уцелевших, в том числе и полуживого Хобби, похожего на древнего старика. Впоследствии Хобби уже не может вернуться к своей работе.
 Катастрофа поглотила около трех тысяч жизней. Специалисты предполагают, что она вызвана газами, вспыхнувшими при взрывании камня.
 Рабочие, поддержанные своими европейскими товарищами, басту­ют. Аллан рассчитывает сотни тысяч человек. Уволенные ведут себя
 143
 
 
 угрожающе, пока не узнают, что руководство Мак-Сити обеспечено пулеметной охраной. Алланом все было предусмотрено заранее.
 Штольни обслуживаются инженерами и добровольцами, но Тун­нельный город словно вымер. Аллан выезжает в Париж, переживает свое горе, посещая места, где бывал вместе с Мод.
 В это время над синдикатом разразилась новая катастрофа — фи­нансовая, еще более разрушительная. Вульф, который давно вынаши­вает план подняться над Алланом, «прыгает выше головы». Он готовится в течение десяти лет аннексировать туннель за огромные деньги и для этого отчаянно спекулирует, нарушая договор. Он тер­пит поражение.
 Аллан требует от него возврата синдикату семи миллионов долла­ров и не идет ни на какие уступки. Выслеживаемый сыщиками Алла­на, Вульф бросается под колеса поезда.
 Аллана преследует образ Вульфа, смертельно бледного и беспо­мощного, тоже уничтоженного туннелем. Теперь нет средств для вос­становления туннеля. Смерть Вульфа испугала весь мир, синдикат пошатнулся. Крупные банки, промышленники и простые люди вло­жили в туннель миллиарды. Акции синдиката продаются за бесценок. Рабочие многих стран бастуют.
 Ценой больших материальных жертв Ллойду удается сохранить синдикат. Объявляется о выплате процентов. Многотысячная толпа штурмует здание. Возникает пожар. Синдикат заявляет о своей несо­стоятельности. Создается угроза для жизни Аллана. Гибель людей ему простили, но потерю денег общество не прощает.
 Несколько месяцев Аллан скрывается. Этель предлагает ему свою помощь. Со дня гибели Мод она уже не раз пытается выразить Алла­ну свое сочувствие, предложить помощь, но всякий раз наталкивается на его равнодушие.
 Аллан возвращается в Нью-Йорк и отдает себя в руки правосудия, Общество требует жертвы, и оно ее получает. Аллан приговорен к шестилетнему тюремному заключению.
 Спустя несколько месяцев Верховный суд оправдывает Аллана. Он выходит из тюрьмы с подорванным здоровьем, ищет одиночества. Аллан поселяется в опустевшем Мак-Сити, рядом с мертвым тунне­лем. С большим трудом его разыскивает Этель, но понимает, что не нужна ему. Влюбленная женщина не отступается и добивается своего с помощью отца.
 144
 
 
 Аллан обращается в правительство за помощью, но оно не в со­стоянии финансировать его проект. Банки тоже отказывают, они на­блюдают за действиями Ллойда. И Аллан вынужден обратиться к Ллойду. На встрече с ним он понимает, что старик ничего не сделает для него без дочери, а для дочери сделает все.
 В день свадьбы с Алланом Этель учреждает крупный пенсионный фонд для туннельных рабочих. Через три года у них рождается сын. Жизнь с Этель не в тягость Аллану, хотя живет он только туннелем.
 К концу строительства туннеля его акции уже дорого стоят. На­родные деньги возвращаются. В Мак-Сити более миллиона жителей, в штольнях установлено множество предохранительных приборов. В любой момент Аллан готов снижать темп работы. Он поседел, его на­зывают «старым седым Маком». Создатель туннеля становится его рабом.
 Наконец туннель целиком готов. В статье для прессы Аллан сооб­щает, что цены пользования туннелем общедоступны, дешевле, чем на воздушных и морских кораблях. «Туннель принадлежит народу, коммерсантам, переселенцам».
 На двадцать шестом году строительства Аллан пускает первый поезд в Европу. Он выходит в полночь по американскому времени и ровно в полночь должен прибыть в Бискайю, на европейское побере­жье. Первым и единственным пассажиром едет «капитал» — Ллойд. Этель с сыном провожает их.
 Весь мир напряженно следит по телекинематографам за движени­ем поезда, скорость которого превышает мировые рекорды аэропла­нов.
 Последние пятьдесят километров поезд ведет тот, кого иногда на­зывают «Одиссеем современной техники», — Аллан. Трансатланти­ческий поезд приходит в Европу с минимальным опозданием — всего на двенадцать минут.
 А. В. Дьяконова
 
 
 Леонгард Франк (Leonharde Frank) 1882--1961
 Ученики Иисуса (Die Junger Jesu)
 Роман (1949)
 События романа относятся к 1946 г. и разворачиваются в Вюрцбурге-на-Майне, разрушенном американской авиацией после того, как эсэсовское командование, не считаясь с волей бессильного населения, отклонило требование американцев сдать город без боя и подписало приказ об обороне. Мало у кого осталось жилье. Люди в основном ютятся в подвалах развалин.
 Иоганна, девушка-сирота двадцати одного года, живет в забро­шенном сарайчике для коз, площадью в три квадратных метра, стоя­щем у берега реки. Мать у нее умерла давно, а отец — заядлый гитлеровец, чьих убеждений Иоганна никогда не разделяла, повесился перед приходом американской армии, оставив дочери письмо, в ко­тором еще раз предавал ее проклятью за отсутствие в ней всякого патриотизма. Однажды вечером у реки она знакомится с американ­ским солдатом Стивом. Молодые люди влюбляются друг в друга с первого взгляда. Чуть позже, видя, что Иоганне нечем обогревать свой сарайчик, Стив сооружает ей печь, чем несказанно трогает де­вушку.
 146
 
 
 В эти же дни она, сама. не своя от радости и изумления, впервые за последние пять лет встречает подругу детства Руфь Фардингейм. После смерти родителей девушки, забитых дубинками на площади, ее. угнали в Аушвиц, а затем вместе с двумя другими еврейками — в Варшаву, в публичный дом для немецких солдат. В ночь перед осво­бождением Варшавы дом был разрушен бомбой, а большинство его обитательниц погибло. Другие же наложили на себя руки. С Руфью не случилось ни того ни другого, но выглядела она, словно мертвая. Спустя год после окончания войны ей наконец удалось добраться до родного города, хотя она не знала, зачем туда идет, ведь тот, кто при­казал убить ее родителей, сказал ей, что ее младшего брата, семилет­него Давида, тоже убили.
 Давид же на самом деле остался жив. Ему уже двенадцать лет, и он состоит в обществе под названием «Ученики Иисуса». Его члены заботятся о том, чтобы излишки, взятые ими у спекулянтов и просто зажиточных людей, попадали в руки самых неимущих горожан. В об­ществе состоят одиннадцать человек. Каждый из них взял себе имя одного из апостолов Иисуса Христа. Двенадцатый мальчик, сын су­дебного следователя, в гневе покинул общество, потому что не захо­тел называться Иудой Искариотом.
 Иоганна зовет Давида, сообщая ему, что Руфь вернулась, друг же его, по кличке уж, присутствовавший при этом, бежит предупредить о возвращении девушки ее бывшего жениха Мартина, теперь молодо­го доктора. Мартин предлагает Руфи, которой негде жить, поселиться у него. Сейчас он живет в деревянной сторожке, где каменщики когда-то хранили свой инструмент. . Человека, убившего родителей Руфи, зовут Цвишенцаль. Во время войны он как член нацистской партии был начальником квартала, а теперь стал довольно крупным спекулянтом, его дом находится вне зоны разрушения. Однажды вечером «Ученики Иисуса» в отсутствие спекулянта забираются к нему в дом, перевозят все его запасы к себе в церковный подвал, одновременно служащий им штабом, и состав­ляют полный список всех товаров, изъятых у Цвишенцаля, который прикалывают к воротам здания американской администрации. Ночью спекулянта арестовывают.
 Все в городе знают о судьбе Руфи, и многие не понимают, зачем она вернулась. Мартину присутствие девушки в его доме грозит не­приятностями на работе, вплоть до увольнения. Особенно наглые вы­пады по отношению к Руфи позволяют себе члены отряда нацистской
 147
 
 
 молодежи под предводительством бывшего эсэсовского унтер-офице­ра Христиана Шарфа.
 Через два месяца жизни в родном городе Руфь начинает прояв­лять интерес к жизни. Она возобновляет свои занятия живописью. Среди ее произведений пейзажи, рисунки на темы концлагеря и пуб­личного дома. Мартин хочет оставить место в больнице, жениться на ней и переехать в пригород, в Спессарт, где никому до них с Руфью не будет -дела. Девушка, однако, категорически против свадьбы. Она любит Мартина и именно поэтому не может себе представить бли­зость с ним после всего того, что ей пришлось перенести от мужчин.
 Ее подруге Иоганне непросто строить свои отношения со Стивом: слишком многое разделяет их народы. Однако любовь побеждает. Во время очередной их встречи, когда девушка узнает о предстоящем на следующий день отъезде Стива в Америку и понимает, Что может больше никогда не увидеть любимого, она отдается порыву своего чувства. Позже она с радостью узнает, что ждет ребенка. Переписка молодых людей полна любви и нежности. Стив в Америке ждет, когда будет снят запрет, не позволяющий американцам жениться на немках, чтобы вернуться в Германию за своей невестой и увезти ее к себе.
 Приспешники Христиана Шарфа разрабатывают планы несколь­ких диверсионных вылазок в город и поджога сторожки Мартина. Осуществить их им, однако, не удается из-за вмешательства какого-то человека, который осведомлен об их намерениях и каждый раз пре­пятствует приведению их в исполнение. Не зная, что человеком этим является Петр, руководитель «Учеников», и, по ошибке приняв за предателя своего товарища Оскара, открыто высказывающегося о без­умии и разрушительности их целей — восстановления нацистской Германии, — они топят его в реке, маскируя преступление под не­счастный случай. Петр, не видевший самого преступления, но знаю­щий, что совершили его Шарф и Зик, заявляет на них американцам. Нацистов арестовывают, но через несколько месяцев, не доказав вины, немецкие следственные органы их отпускают. Они, поняв к тому времени, что предателем в их рядах является Петр, подстраива­ют ему на крыше смертельную ловушку. Петру, однако, удается в нее не угодить. Он сообщает Шарфу и Зику, что написал несколько эк­земпляров письма о том, как была совершена попытка с ним распра­виться, и отдал их в надежные руки. Если с ним что-либо случится, это письмо попадет в следственные органы и виновных будут судить.
 148
 
 
 Нацисты оставляют Петра в покое. Теперь у них более важные цели: их отряд все расширяется, и, видя, как ухудшаются отношения между Америкой и Россией, как нищают немцы, они готовятся к ре­шительному удару.

<< Пред.           стр. 30 (из 48)           След. >>

Список литературы по разделу