<< Пред.           стр. 1 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 
 
 
 Содержание
 
 Друзьям в подарок. Обращение Жириновского к читателям........... 3 Необходимые пояснения....................................................... 4 Становление....................................................................... 43 На пути к ЛДПР.................................................................. 72 ЛДПР готова управлять Россией.............................................. 99 Русские или Иван, запахни душу!............................................ 124 Говорит Жириновский. Ответы на каверзные вопросы.................. 149 Либеральная Европа............................................................. 185 Патриоты всех стран, объединяйтесь!....................................... 214 Создать Всемирный Союз патриотических партий!...................... 216 Поводырь русской политики................................................... 223 Диагноз будущего................................................................ 266
 
 
 
  ских управленцев - министров, президентов корпораций, руководителей силовых ведомств - прочитали эту книгу.
  Пусть они время от времени и особенно в моменты колебаний и сомнений в правильности своих действий берут в руки эту книгу. Многим изложенный в ней конкретный исторический материал поможет соотнести их нелегкие рабочие ситуации и тактические проблемы с величайшим стратегическим процессом грядущих десятилетий, когда наша страна превратится в величайшую державу всех времен - Новую Российскую Империю.
  И если эта книга поможет кому-то сделать выбор, а еще лучше - хороший поступок, дело ради моей любимой Родины, значит, книга достигла цели.
  Благодарю коллег по партии, создавших это юбилейное издание. В нем от первого до последнего слова - правда и только правда обо мне, о нашей партии и о России, служению которой я посвятил всю свою жизнь.
  Успехов вам и всем нам! За Родину! За наше настоящее и будущее!
  Владимир Жириновский,
  Москва, апрель 2006 г.
 
 
 
 Необходимые пояснения
 
  Эту книгу приходится начинать с некоторых пояснений, чтобы не сказать объяснений с читателем. Собственно, так начинаются и многие книги самого Жириновского. Не будем нарушать традицию. Тем более, что издание, похоже, претендует на жанр юбилейного. Так что - пояснения. Смотрите сами - сколько сразу же возникает непроизвольных вопросов. Само название этой книги. Действительно, почему "Добрая Российская Империя"? Да еще в связи с 60-летним юбилеем Жириновского. Он что, родился в имперскую эпоху? Вроде бы нет. Родился 25 апреля 1946 года. Сразу после Великой Отечественной войны, 60-летие Победы в которой весь наш народ вместе с другими народами бывшего СССР отметил прошедшей весной 2005 года.
  Он что, потомок заграничных великих князей Романовых, чей предок Николай II так безвольно отрекся от короны Российской Империи? Тоже вроде бы нет. Родители - простые люди. Мать - из крестьянской семьи Макаровых. Всю жизнь горбатила, стремясь вывести "в люди" своих сыновей и дочерей. Отец - из интеллигентских кругов. К тому же далеко не советских. Выходец из Польши. И, не приведи Господь, - закончил парижскую Сорбонну. И что еще крамольнее - с хромым пятым пунктом в личном листке по учету кадров. Совсем уж трагедия в глазах активистов "Памяти" или РНЕ Баркашова или коммуниста Макашова. Что ж получается, из грязи да в князи? Не пустим!
  Этот слоган - призыв, который вице-губернатор, кажется, какой-то из волжских губерний при государе-императоре Александре III и по совместительству "великий русский сатирик" Салтыков-Щедрин представил в более известной многим из нас, выходцам из советского прошлого, редакции как "Держать и не пущать!". Хорошо известен этот слоган и Жириновскому. Его всю жизнь куда-то не пускали.
  В Алма-Ате, где он родился и вырос, не пускали в "приличное общество" местных казахских нацменов. С детского сада ограничивали проявления самостоятельности и любознательности непоседливого сперва мальчика, а потом уже в школе и юноши Вовы-Володи. В Москве не пускали в МГИМО. Пришлось пойти в мало престижный тогда восточный филиал МГУ. После окончания вуза не пускали работать в столице, так как не давали постоянной прописки. В Советской Армии, куда пошел служить лейтенантом-переводчиком молодой выпускник, не пускали к общественной работе, так как не был членом КПСС. В партию его также не пускали - считался лицом с высшим образованием, представителем не самого передового класса в истории человечества - рабочего и не его верного союзника - колхозного крестьянства, а производным прослойки, к каковой с легкой руки товарища Сталина еще в 30-е годы стали приписывать всю советскую интеллигенцию независимо от рода занятий. Действительный член Академии наук СССС - прослойка. И техник-смотритель ЖЭКа, и шофер такси - тоже прослойка. Вот так и жили, непонятно, как и непонятно где. То ли явочно, то ли подпольно. Одним словом, почти междометие - ох, ах, ух! Или - ох ты, ах ты, все мы космонавты.
  И потом уж совсем наглость - какая империя, если родился где-то в лучшем случае на задворках этой самой империи. Неважно, что славная столица выдуманной большевиками славной советской республики Казахстан по природе своей или, как сегодня любят выражаться наши евразийцы, по принадлежности к почве, русской имперской почве, Алма-Атой стала тоже из-за выдумок большевиков в 20е годы ХХ века. А до этих славных лет это был исконно русский город с действительной, а не вымышленной славой русского казачества, с исконно русским названием - Верный. Крепость на южных рубежах Доброй Российской Империи.
  Как и город Гурьев на северных берегах исконно русского (ну, может быть, чуть-чуть, в самой малости - иранского) Каспийского моря. Гурьевская каша гречневая отсюда названа. Сегодня даже не беремся напрягаться, как его, этот русский город по всем статьям и параметрам, переименовали приспешники Назарбаева. Ведь не постеснялись они присвоить и другой русский, но уже с советским происхождением, город Целиноград. Весь Советский Союз поднимал целинные земли, строил, пахал, сеял, убирал хлебушек. И никому и в голову не могло придти, что через каких-нибудь 30 лет все это похерят, внаглую похерят - чтоб другим неповадно! - и сотрут с карты Азии город Целиноград, присвоив ему почти оскорбительное, так как для русского слуха неблагозвучно, напоминает нечто другое, название Астана.
  Да что там Целиноград. Соседи казахов, сразу же за околицей Алма-Аты, выглядывают раскосыми глазами (это про наших предков гениальный Блок в поэме "Скифы" писал: "Да, скифы мы, с раскосыми и узкими глазами"), немало сумняшеся стерли с карты Азии и другой город русской боевой и гражданской славы Порт-Артур. Были мы недавно в Китае. Оказались в Даляне. Это тоже переложенное на другой язык название еще одного исконно русского города на Ляодунском полуострове - Дальнего. Попросили свозить в Порт-Артур поклониться могилам русских моряков. Так нам ответили, что такого города нет. Есть Люшань.
  Вот так-то с нами, с русскими, и поступают. Когда в Китае опиумные войны шли против немцев - французов - англичан, бегали в Россию, помогите, мол, чем можете. Когда Япония самурайская захватила Манчжурию, сделала юг Китая своим протекторатом, бегали в СССР, мол, помогите, чем можете. Теперь, когда сами чуть-чуть приподнялись с колен, - зачем нам СССР, на кой хрен Россия, мы сами - великая и неделимая. Правильно. Это законы и механизмы этногеополитики. Этно- этнос, народ, гео - земля, география, политика объединяет воедино народ с землей, на которой он живет. Отбери у народа землю - и не станет народа.
 
 
  Лучше всех других это понимают евреи. Четыре тысячи лет с момента разгрома иноземцами храма Соломона и изгнания евреев из Иудеи жили они в так называемом рассеянии. Пока опять же таки с помощью Советского Союза, а еще конкретнее - товарища Сталина, которого сегодня многие еврейские публицисты и литераторы наподобие Радзинского поносят последними словами, не создали все ж таки в святых для них месте свое государство Израиль. Страшно сказать, но не зря говорится, что язык - враг мой, получается, как у ефрейтора Шекельгрубера: "Одна кровь - одно государство!" (Моя борьба. - М., "Витязь", 1998. С. 8). Пусть ненаучно, пусть ущербно, пусть как угодно поверхностно, но весьма образно и почти правдоподобно, хотя и сказано о другом народе.
  Так при чем же здесь - Добрая Российская Империя? Вопросы, вопросы, вопросы. Нечто вроде телевикторины "Что? Где? Когда?". Получается уже не юбилейная, когда только и делают, что славословят, а чуть ли не проблемная книга. Такая на застольный тост совершенно не тянет. Более того, найдутся и такие, кто, разумеется, из самых лучших побуждений, потребует запретить эту книгу как "несвоевременную" и не способствующую воспитанию молодых активистов ЛДПР в духе верности и преданности партийным программе и принципам деятельности.
  Не сотвори себе кумира. Так, кажется, предупреждал всех нас Господь в Святом писании? Ну, если и не так, то близко к этому. В Евангелии, в Нагорной проповеди Спаситель предупреждал соратников от впадания в гордыню. Проще простого славословить. Лесть и чревоугодие - самые въедливые пороки человека. Они малозаметны. Редко встречаются люди, тем более из знаменитостей, которые вовремя умеют разглядеть и разнюхать угодливый фимиам. По большей части не видят и не обоняют. А когда спохватятся - ах, поздно, голубчик, ты уже классик, вождь, неприкасаемый!
  Ведь как было с товарищем Лениным? Вроде бы по чуть-чуть, по маленькой под малосольный огурчик, а дальше как в пословице - "Первая колом, вторая соколом, а третья - мелкими пташечками". Мол, дедушка добренький. Вспомнили Николая Алексеевича Некрасова, картежника и пьяницу в быту, но замечательного русского поэта и редактора передового журнала "Современник". Его славную, для детей, поэмку "Дед Мазай и зайцы". Дедушка во время разлива (вспомним ленинский Розлив, где вождь отсиживался перед октябрьской революцией), весеннего половодья увидел тонущих зайчиков. Тут же был как тут. В лодку и спасать зайчат. Что и говорить, привиделось с похмелья Николаю Алексеевичу, а поди ж ты, взял и сочинил стишки, да какие! Несколько поколений советских ребятишек их заучивали наизусть. И Слава Богу, стишки-то действительно добрые, хорошие. Так и сочиняется мировая поэтическая классика - чем хуже классику в жизни, тем возвышеннее его вирши, тем гениальнее поэтическая классика.
  Возьмите того же Пушкина. Да, он не проигрывал в карты и не пропивал имения, как Николай Алексеевич или папенька Льва Николаевича Толстого. Но разве не сиживал за зеленым сукном? "Как в ненастные дни собирались они часто, гнули, Бог их прости, на сто". Да, это из "Пиковой дамы". В преддверии визита Германна к несчастной старушке-графине. Написал ли бы наш Александр Сергеевич эту сцену, не зная внутреннего мира картежника? Ох, сомневаюсь. Здесь законы контрапункта. Этим понятием в литературоведении целую методику написания произведений окрестили. Ну, а по жизни это можно представить как "единство и борьбу противоположностей". Борешься, борешься, но ведь чего достигаешь? Правильно - единства.
  Так вот про Ленина и дедушку Мазая с зайцами. Лепили, лепили культ вождя пролетарской революции и вылепили. Ему стали подражать. И ладно бы. Надо же кого-то копировать. Без этого даже признанные мэтры воспитания подрастающих поколений от итальянца Песталоцци до наших Макаренко с Сухомлинским не представляли себе, как можно сформировать достойного гражданина с активной жизненной позицией. Вылепили Ленина как на бюсте знаменитого скульптора Андреева с высоким лбом и горящим взором (даже на камне видно было, как горел взор вождя). А в результате?
  Когда стали о вылепленном узнавать другие, отсеянные подробности его жизни, люди сперва засомневались - тот ли это Ленин? Потом потихонечку зароптали, а закончилось едва ли не откровенным разочарованием. Так, покойный Владимир Алексеевич Солоухин, автор замечательных повестей "Владимирские проселки", "Черные доски", "Прекрасная Адыгея", "Камешки на ладони", сидел, сидел, окал, окал (он ведь, сам владимирский, почище Горького напирал на букву "о") и вдруг выдал: "Я думаю, что этот добренький Ленин, окажись он на месте деда Мазая, не в лодку стал бы зайчишек собирать, а веслом по башке, да под воду!". А ведь Владимир-то служил в армии в кремлевском полку, его как бравого русского паренька с пшеничного цвета льняными волосами представляли Черчиллю во время визита того в Москву в каком-то году, то ли 45-м, то ли еще каком. Значит, преданный делу Ленина был солдат Солоухин, иначе бы не представляли. Тогда в армии было, ой, как строго, сами помним, попробуй, оступись, и где бы ты оказался?
  Вот таковы издержки неправды. Ленин действительно гениальный человек. Это только покойный генерал Волкогонов, который всю свою жизнь, особенно на посту начальника Главного политуправления Советской Армии, прославлял "вечно живое учение марксизма - ленинизма" и его основателя, мог в книге о Ленине опаскудить его черными красками. Если уж служил, то хотя бы прямо скажи, что грешен, батенька, бес попутал. А то ведь ни слова про свои славословия в адрес Ильича, а паскудство - напоказ! Хоть о покойных генералах и не только генералах плохо и не говорят, но речь идет не о покойнике, а о негодяе, который при власти вождя вылизывал все, что только мог, а когда того от власти отстранили (хотя что значит посмертное отстранение? Ленина уже никто и никуда не отстранит. Человек истории и вошел он в нее как великая личность, по крайней мере, политическая), стал лить ему за шиворот стаканы холодной воды.
  Уж куда порядочнее вели себя штатные антисоветчики из зарубежных антисоветских учреждений. Скажем, Фишер написал книгу о Ленине в 600 с лишним страниц и ведь нигде не позволил себе унизиться до пошлостей и экивоков по его адресу. Хотя, может быть, имел на то оснований куда больше, чем генерал от политуправления. Предметный урок для всей нашей интеллигенции. Она хоть и не прослойка, но многие ее представители нередко ведут себя как подстилки. Как тут не вспомнить оценку, данную Лениным такого сорта интеллигенции: "Говно! Засранцы". По-моему, в одном из писем большому другу и защитнику говнюков всякого пошиба Алексею Максимовичу Горькому.
  Забронзовел ли Жириновский как памятник другому Владимиру в Москве на площади Маяковского? Однозначно - нет. Пока - нет. Второй десяток лет знаю Владимира Вольфовича, общаюсь, что называется, без обинякoв, почти запросто, но не панибратски. Это панибратство у нас многих от плохого воспитания или от выпитой водки. Обстоятельств для побронзовения - хоть отбавляй, если даже собственная супруга иначе как с придыханием не может говорить, точнее, писать в книгах про жизнь со своим супругом. Подчеркиваю это - пока. Хочется надеяться, что это "пока" продержится еще хотя бы до 70-летия Жириновского. А там уже - можно. Не страшно. Но пока лучше. пусть будет "пока".
  Ездит в "Мерседесе". Да еще с охраной. Ну и что? У нас какое-то странное представление о скромности. Это, наверное, тоже пошло от того же Ленина. Как приехал товарищ из-за границы в апреле 1917-го в потертом сюртучке, так и не снимал его больше до самой своей болезни осенью 1922. Или как его супруга Крупская Надежда Константиновна. Как надела свою знаменитую блузу мышиного цвета осенью 1917-го, так, по-моему, в ней ее и похоронили. Скромно? Очень даже. Или другой вождь. Как надел в 1929-м после отмены нэпа свои знаменитые грузинские сапожки, сшитые чуть ли не по меркам его папеньки сапожника Джугашвили, так в них и в гроб сошел. Скромно? Очень даже. А что там до остального, то разве в этом остальном дело?
  Скажем, Георгию Константиновичу Жукову, нашему прославленному полководцу, которому наконец-то совершенно по делу и заслуженно памятник поставили перед входом на Красную площадь, никто же не пеняет за те 15 вагонов трофейного имущества, которые он привез с собой из покоренного Берлина. Тот же Сталин все удивлялся: "Ну что вам, Георгий Константинович, служебных машин мало? Ну ладно, пару-тройку своих прихватили, но зачем же десяток? Или что у вас, часов ручных не хватает? Зачем же три сотни привезли?". Не думаем, что Жукову все это требовалось действительно по природе его личности. Скорее всего, взял за живое азарт победителя. Мол, вы, морды фашистские, нас грабили, а мы что, рыжие?
  Так же и Жириновский. Азартен. Что тут скрывать? Есть маленько. Ну, так ведь не забудем, откуда выбрался и кто окружал. Отнюдь не коронованные особы. Еще хорошо, что умеет этим азартом руководить, способен контролировать. Опять же - пока. Разве это плохо? Путин вон сумел прекратить начавшееся было собственное воспевание. Вдруг откуда-то появилась череда романов-повестей про то, как "мы с президентом". Ну, почти как то "бревно Ленина". Младшее поколение не знает, а старшее хорошо помнит.
  В 70-е годы в связи со 100-летним юбилеем вождя везде распространялась фотография, серенькая такая, едва видно, что на ней изображено под названием "Ленин в Кремле на субботнике". Действительно, некий умелец-фотограф, опять-таки почти уверен, что без всякой задней мысли о некоем восхвалении, скорее из озорства, это у нас в России - хлебом не корми, дай порезвиться! - снял, схватил эпизод: вождь, с трудом переводя дух, водрузил на плечо бревно и тащит его в некоем направлении. И ладно бы. Но сзади него видны еще менее четко, чем изображение самого вождя, фигуры других носильщиков. Одна или две, а далее и еще.
  Так вот, вся кремлевская тусовка, особенно отпрыски ПР - то есть пламенных революционеров, принялась вычислять, кто же это нес бревнышко рядом с вождем. И наперебой зазвучали ФИО их революционных предков, участников ленинских субботников. Как же - престижно. Это ж не просто наследнички. За этим наследством - улица Грановского с ее продуктовым распределителем спецпайков, санатории бесплатные, то есть халявные, квартиры со скинутой квартплатой, машины по вызову и прочая, и прочая управделовская ЦК КПСС бижутерия, а точнее - херомантия, чтобы не сказать покруче.
  Впору опять, благо к месту, вспомнить Святое писание - много приглашенных, но мало избранных. Жириновскому подфартило - оказался не только приглашенным, но и избранным. На какую роль? А вот в этом попробуем разобраться дальше. Затем и книгу затеяли, чтобы не просто поднести "дорогому Владимиру Вольфовичу", но и высказаться по существу. Есть кому, слава Господу, и есть, что сказать.
  Итак, начали с вопроса читателям. Так Жириновский нередко начинает свои многие пресс-конференции - с вопроса журналистам по главной теме. Почему это вдруг такое название - Добрая Российская Империя? Да еще с заглавных букв. Да еще в связи с 60-летним юбилеем ВВЖ? О какой империи идет речь? До октября 1917 года или после августа 1991-го? А может быть, после другого октября - 1993-го, когда в центре Москвы на глазах потрясенной России и самодовольного Запада из танков был расстрелян Верховный Совет Российской Федерации - высший законодательный орган страны? Или же после другого августа - 1998-го, когда обломилась российская финансовая система и рубль снова, как после гайдаровской шизотерапии в январе 1992-го , оказался "туалетной" бумажкой? Если правы те, кто уже давно списал Россию в тираж, то дело не в нас самих, не внутри страны, а вне ее пределов? Скажем, после сентября 2001-го, бомбардировки торгового центра Нью-Йорка как символа агрессивного глобализма американской сверхдержавы? Или бомбардировок Белграда, Багдада, кого следующего?
  Словом, вопросы, вопросы, вопросы. Читатель вправе поставить и свои вопросы, ответы на которые покажутся ему уместными в связи с названием этой книги. Скажем, почему бы не задать вопросы и в связи со второй частью названия книги - 60-летием Жириновского. Кто Вы, ВВЖ? Патриот, националист, государственник? Как Вы, родившийся и выросший в яблоневой Алма-Ате, вдруг оказались в первопрестольной столице России? И не просто оказались, а словно ракета ворвались на политический Олимп страны, отбросив в сторону многих и многих искушенных? Как там, в Святом писании, - много приближенных, но мало избранных. Вмешались высшие силы, Провидение? Или гораздо прозаичнее - госпожа Удача?
  Так из круга первого незримо переходим в круг второй (Солженицын). А может, в связи с ответом на вопрос "Кто Вы, ВВЖ?" более уместна другая система координат, и за точку отсчета надо принять круги Данте Алигьери из его бессмертной поэмы "Божественная комедия"? Сколько там у него насчитывалось кругов погружения в Ад? Кажется, девять. Это уже ближе к архитектонике жизни самого Жириновского. Отвечает его представлениям о человеческой судьбе, предназначению политика.
  "Жизнь и судьба" - так Василий Гроссман назвал свою книгу о Великой Отечественной войне. А чем закончил? Автор превосходного жизнеописания Федора Михайловича Достоевского почему-то решил в завершение своего не только писательского жребия, но и жизни написать повесть о совершенно чуждом всему его творчеству предмете - политике, причем в лице самого неординарного представителя - Ленина. Почему? Вряд ли кто-нибудь уже сможет ответить на этот вопрос. Ведь что-то же тревожило Гроссмана. И не просто тревожило, но и мешало этому лауреату Сталинской премии в области советской литературы спокойно завершить свой жизненный срок. Вот они вопросы, читатель. Что называется, с зазубринкой или как там Ельцин выражался - с загогулинкой. Да, такая вот загогулина.
  Но и это еще не предел. Разве империи - любые, неважно, где ни были, кем создавались и благодаря чему вершили свой судьбоносный путь, - могут быть добрыми? Римская империя с ее гладиаторами, поеданием львами христианских страдальцев за Веру, сжиганием Рима ради обретения поэтического вдохновения (Нерон), развратом (Мессалина) и прочими Содомом и Гоморрой. Не подходит Европа, возьмем Азию.
  Китайская империя. Десять тысяч лет. С десяток, а может, и больше, разных императорских династий. Но итог тот же, что и у римской империи - проклятье современников и потомков. Достаточно сказать, что даже после смерти китайские императоры не могли обрести покой. Возьмите, например, хотя бы того чудака, который приказал изваять 1000 терракотовых (это особая обожженная на огне глина, чтоб не разбились) воинов, которые охраняли бы в подземелье его гробницу. Или другая блажь - строительство Великой китайской стены на несколько тысяч километров. От кого она предохраняла империю и кого от чего спасала? Следствие страха. Только наделав немало неприятностей окружающим, можно было додуматься до такой бессмыслицы. Хотя как сказать. Мы были на этой стене. Постояли. Посмотрели. Серпантин стены в горах - на сколько хватает глаз. Поднимается и опускается. Вверх - вниз. Может быть, это такой дорогостоящий образ быстротекущего времени, чтобы, глядя на стену, китайцы и их враги ясно представляли себе конец и начало жизни и поменьше морочили голову утомленным от власти и вседозволенности императорам.
  А империи египетских фараонов? Об их чудачествах и "гуманизме" мы знаем по роману польского писателя средней руки Болеслава Пруса "Фараон". Но, даже не зная о наличии этой книги, а глядя на шеренгу пирамид Хеопса и т.д. невольно убеждаешься в бессмыслице имперской формы правления. Зачем, ради чего нужно было создавать эти гигантские треугольники в голой пустыне? Сколько людей и усилий ушло в песок в буквальном смысле этого слова. Что это, как не своеобразная форма жертвоприношения богу Озирису и другим всеядным мистическим хранителям фараоновой власти?
  Наконец, такая же бессмысленная растрата жизней и сил на другом берегу Атлантики - империи инков в современной Мексике и ацтеков в перуанских и чилийских Андах. И там пирамиды. Поменьше. Поизящнее. Не в песках, а в субтропических джунглях. Но смысл тот же. Иначе почему и зачем подданные инкских и ацтекских государей ни с того, ни с сего покинули обжитые города и поселения. Что подтолкнуло их исход?
  А мы говорим "Добрая Российская Империя". Да еще и юбилейное издание окрестили этим названием. Более того, жутко обижаемся, когда кто-то не согласен с нашим пониманием истории. Вспомним хотя бы как все мы - и коммунисты, и демократы - дружно, в голос, осудили шараду покойного Президента США Рейгана. Старик то ли с похмелья, то ли , наоборот, от хорошего настроения ни с того, ни с сего обозвал СССР "империей зла". В чем и где он нашел это "зло", наверное, уже тоже никто за него не ответит. Причем обиделись даже гораздо круче и злее, чем на сравнение железной леди Тэтчер (кто ее сделал железной - победа английского флота в фолклендской войне с Аргентиной или кто-нибудь, что-нибудь другой - другое?) СССР с Республикой Чад, у которой, в отличие от СССР, нет ядерных ракет.
  Обиделись, значит, что-то происходит внутри нас, чем-то мы руководствуемся. Как теперь понятно, даже не с помощью Ratio или emotio, а гораздо глубже - на ментальном круге. А это, если исходить из методики Данте, происходит то ли на шестом, то ли на седьмом круге спуска в Ад. Надо ли опускаться дальше?
  И все-таки - Добрая Российская Империя. Обратимся к фактам.
  4 сентября 1721 года в Петербурге соборные стены церкви Святой Троицы огласились криками: "Виват, виват Петр Великий - отец Отечества, император Всероссийский!". В Сенате был дан обед на 1000 персон. Не забыли и о простолюдье. На площади струились два фонтана. Из них 15 часов подряд било вино. Из одного - белое, из другого - красное.
  Что и говорить, умели российские самодержцы отметить свой успех. В данном случае юридическое закрепление появления одной из великих империй - Российской.
  Но сегодня немногие знают, что XVIII век был славен еще одним событием: утверждением в России абсолютизма. И не какого-нибудь "тоталитарного", как до сих пор было принято склонять тему самодержавия, а просвещенного.
  Этот факт сопряжен уже не с мужским, а с женским началом нашей государственности - с именем Екатерины II, еще при жизни названной Великой. Прав был известный по тем временам поэт и любомудр, масон Херасков, когда заметил, что Петр дал русским тела, а Екатерина - души.
  Попробуйте поспорить, если, конечно, получится. О ком речь? Начнем с Петра.
  Сумасброд Петр I все перевернул, даже в заключении браков. Открыл дорогу такому "греху", как женитьба на заморской принцессе. Сам выбрал себе в суженые некую Марту, принявшую в православии имя Екатерины.
  Почему "некую"? Да потому, что и до сих пор в ее прошлом немало темных страниц. По слухам, родители ее были литовскими католиками. По словам одних, они не имели даже собственной фамилии. Другие утверждали, что их называли то ли Сковорощенками, то ли Сковороцкими, впоследствии ради благозвучия ставшими Скавронскими.
  В Мариенбурге эта Марта вышла замуж за какого-то Иоганна, что впоследствии тщательно скрывалось. При бегстве шведов из Мариенбурга под ударами фельдмаршала Шереметева вместе с ними убежал и молодой муж Марты. Она оказалась в семействе пастора Глюка. Шереметев заметил молодую и взял к себе "в обоз". У него ее обнаружил светлейший князь А.Меньшиков и уговорил Шереметева уступить ему пленницу. Ну, а у Меньшикова ее уже заприметил сам Петр и, в свою очередь, одолжил девицу.
  У них родилось 11 детей. Но выжили только дочери Анна и Елизавета. Перед Прутским походом в 1711 году, через несколько лет их внебрачной жизни, Петр объявил Екатерину своей женой. В 1712 году обвенчался с ней. А в 1724-м - накануне своей смерти - произвел в императрицы.
  Рассказывают, что Екатерина не мешала амурным связям Петра с другими "Мартами". Более того, даже многих из них сама поставляла ему. Но и, в свою очередь, не оставалась внакладе, безбожно изменяя самодержцу, оставляя того в полном неведении. Прозрел император лишь в конце жизни. Был в бешенстве. Но коронацию Екатерины императрицей не отменил, боясь кривотолков, унизивших бы, прежде всего, его самого. Все, чем Петр отомстил своей распутной женке, - не сделал ее своей преемницей. Уже после его смерти Екатерину провозгласил царствующей императрицей Меньшиков со товарищи.
  Заговорив о жестоком нраве Петра I, не могу удержаться от еще одного отступления (думаю, читатель извинит меня), касающегося отношения будущего первого императора в династии Романовых к женщинам. В этом отношении Петр мало чем отличался от других государственных гениев как нашего Отечества, так и зарубежья. Редко кто из личностей такого масштаба был искренне любим. Многие из них увлекались, влюблялись не на шутку. Но эти увлечения, как правило, были преходящи, нередко заканчивались трагично для самого предмета увлечения. Причины тому разные, главная из которых - громадная несопоставимость личностей сторон, разные целеполагания их жизней, решаемые задачи и, стало быть, отсутствие общих, взаимно понятых интересов. Отсюда неминуемое следствие - не сошлись характерами. Но в случае с Петром были еще и причины особенные, коренившиеся в физических свойствах царя.
  Уже в XIX веке некоторые малозначительные историки, чьи имена сегодня ничего никому не говорят, отважились - может, потому и отважились, что не было другого средства заявить о себе погромче? - опубликовать весьма настораживающий с точки зрения оценки здоровья романовской династии факт. Он стал одним из первых в длинной череде обвинений династии в дегенерации, т.е. вырождении, выдвинутых в объявленном либерально-революционным масонством в начале XX в. антиромановском походе. Факт этот - двуполость или бисексуальность Петра. Собственно, внешне и его родная сестра по отцу Алексею Михайловичу царица Софья явно выходила за рамки женственности, откровенно "тянула на мужика", что недвусмысленно и дал понять своей знаменитой картиной "Царица Софья" И. Репин.
  Высказываются предположения, что первой "женщиной", с которой близко сошелся Петр, был Алексашка Меньшиков, будущий светлейший князь Александр Данилович, гроза московского боярства, славный мужик и отпетый пьяница. Иначе как неформальной связью с Петром трудно объяснить столь головокружительную карьеру сына конюха, пусть царских, но все-таки конюшен. С. Герасимов в фильме "Юность Петра" отчасти подтвердил эти предположения в сцене первой брачной ночи Петра с его первой женой смиренной Евдокией Федоровной Лопухиной. В ту ночь не было между ними близости. Не смог Петр вот так сразу пересилить себя. Это уже потом счастливая своей беременностью Евдокия писала Петру: "Лапушка мой, здравствуй на множество лет! Да милости у тебя прошу, как ты позволишь ли мне к тебе быть?.. И ты пожалуй о том, лапушка мой, отпиши. За сим женка твоя челом бьет".
  Не повезло Евдокии. Красивая и, что еще важнее, нормальная русская женщина попала, что называется, в жернова петрова мракобесия. Чем больше тянулась она к мужу, тем противнее становилась ему. Бывает. И частенько в жизни многих, в том числе и далеко нецарственных особ. Упек Петр Евдокию в монастырь, обвинив, между прочим, в "сговоре" с царицей Софьей.
  Но и после Лопухиной не везло Петру и любви. Привязался было к монсихе (так презрительно москвичи называли "подлую шлюху" немку Анну Монс, любовницу швейцарского масона-кальвиниста Лефорта, которую "друг Петра" подложил ему из откровенно корыстных интересов). Но связь эта оборвалась быстро. Петр случайно дознался о похождениях монсихи на стороне, в частности, о ее романе с саксонским посланцем Кенигсеном. Монсиху с ее сестрой отдали под надзор главы петровской ОГПУ Ю.Ромадановского. Смышленые же москвичи отплатили и своднику Лефорту, обесчестив его имя присвоением его одной из первых московских тюрем. Именно в лефортовской тюрьме оказались в октябре 1993 г. зачинщики антипрезидентского бунта Хасбулатов, Руцкой, Анпилов и другие "борцы с привилегиями"...
  Эпизод с монсихой весьма характерен. Петру и в дальнейшем женщин именно "подкладывали". Сам он их не искал. Стало быть, не было особой приязни? Друзья вроде Меньшикова или Лефорта приятнее подруг? Подложили ему (взял на время у Меньшикова, да так и осталась в царском обозе) будущую императрицу Екатерину I, девицу без рода-племени, чью вроде бы девичью фамилию - Скавронская Марфа Самуиловна, - историки до сих пор берут под сомнение.
  А вот другую Екатерину или Екатерину II продолжали называть Великой, в том числе и трезвомыслящий русский историк Василий Осипович Ключевский, даже после того, что он о ней узнал из императорских архивов. Но эта шаловливая блудница, в девичестве Фике, чтобы стать императрицей, не погнушалась возглавить мятеж против своего мужа императора Петра III.
  В ночь с 29 на 30 июня 1762 года в мундире солдата Преображенского полка верхом на боевом коне Екатерина направилась в Петергоф. Неподалеку со свитой находился Петр III. Узнав о походе, он бросился к Кронштадту. Но высадиться на берег ему не позволил комендант крепости адмирал Талызин. Все от Петра, кроме разве что толстой и ленивой фаворитки Воронцовой, отвернулись.
  Петр безоговорочно подписал акт об отречении. Будучи заточен в Ропшинский замок, он вскоре умер. Высказываются догадки о его убийстве...
  Да, об этом скоротечном (он "проимператорствовал" с конца декабря 1761 по конец июня 1762 гг., т.е. всего шесть месяцев) государе в общем-то и сказать нечего. Даже не потому, что не хочется из-за малости срока царствования. Просто о нем действительно нечего сказать по существу. Бывают такие люди. Вроде как они есть, были, а вроде как их и нет, не было. На редкость бесцветная фигура. Удивляешься другому - как в общем-то неплохо разбиравшаяся в значимости власти и приставленных к этой власти людях императрица дочь Петра I Елизавета могла остановить именно на этом видном всем и каждому ничтожестве свой державный взор. Не иначе как бес попутал императрицу. Или другая, более понятная в условиях ее царствования причина - боязнь сильного соперника или соперницы, может быть, и в лице Екатерины.
  Внешне все обстояло вроде бы пристойно. В лице Петра III Елизавета как бы посмертно примиряла мятежный дух двух выдающихся соперников начала XVIII века - Петра I и шведского короля Карла XII. Петр III, как внук Петра I и внучатый племянник Карла XII, имел право на оба престола - русский и шведский. Поначалу его и готовили для Швеции, но Елизавета, желая сохранить на престоле линию своего отца, настояла на переезде 14 -летнего племянника в Петербург. Видит Бог: не все наши лучшие помыслы и начинания ведут к ожидаемым результатам.
  Даже если оставить в стороне все те гадости и унизительные для любого мужчины эпитеты, а еще пуще - прозрачные намеки, которыми в отношении Петра III буквально изобилуют свидетельства Екатерины, все равно найдется немало иных, менее заинтересованных в унижении Петра III, лиц. К Екатерине он не испытывал никакого мужского расположения. Да, приударял за другими дворцовыми барышнями. Но мне кажется, что делал это скорее из присущего коронованным особам озорства, чем физической потребности. Он даже обзавелся предметом обожания - толстозадой и пышногрудой Елизаветой Воронцовой, которой прощалось все, и чьи прихоти исполнялись незамедлительно. Но значит ли это, что он обходился с этой ленивой и крайне умственно ограниченной бабенкой именно как с женщиной? Сомневаюсь. По некоторым косвенным признакам их отношения напоминали отношения строгой, готовой к немедленному наказанию "мамы" и непослушного "сына". То есть присутствовали элементы не только "кровосмесительства", но и заурядного мазохизма.
  Что и говорить, не везло Романовым на полноценное мужское пополнение. Что ни особь, то прямо-таки - тип. Хотя что я придираюсь к Романовым. Недавно в думской книжной экспедиции приобрел замечательную в своем роде книгу, изданную в 1996 г. бывшим Политиздатом, а ныне издательством "Республика" (ну с этими заменами названий и имен прямо-таки как у Ильфа и Петрова: "бывший князь, а ныне труженик Востока!") сборника в 623 страницы "Монархи Европы: судьбы династий". В нем очень тезисно, почти официозно, боясь споткнуться о какое-нибудь невпопад написанное слово, рассказывается о полусотне царствовавших ранее и царствующих ныне европейских династий. Но даже из паутины ничего не значащих выражений, хотели того авторы или нет, выткался прямо-таки панегирик монаршему дегенератизму. Проблем с мужской линией, мужским началом хватало у каждой династии в избытке.
  Видимо, правы те, кто считает, что замкнутое физиологическое пространство - а именно таково пространство монаршего двора, какого-нибудь банковского дома, торговой фирмы и проч., - неминуемо ведет к вырождению мужского элемента уже в третьем поколении. Первыми это поняли наиболее дальнозоркие евреи в лице, прежде всего, выдающегося своего представителя Моисея. Они восстали против "местечкового" образа жизни и черты оседлости, которой не только в России, а во всех без исключения странах очерчивали территорию проживания евреев. Об этом хорошо и убедительно рассказывается в очень смелой, удивительно честной и глубоко самокритичной "Краткой еврейской энциклопедии". Она издана в 1996 г. в Иерусалиме на русском языке. Уверяю вас, читатель, это издание бесценно.
  Вторыми после евреев, кто понял остроту обозначенной выше проблемы, были царствующие дома Египта и Ближнего Востока. За ними римские императоры. Наконец, европейские монархи. Не исключаю, что понять это самодержавным фамилиям помогли те же евреи. По крайней мере, в Европе с XIX века процесс уравнения прав евреев с остальным населением и ассимиляции среди коронованных особ приобрел непривычную для них прежде динамику. Продолжается он и поныне. Причем не только в Европе, но и в Азии. Возьмите женитьбу нынешнего японского императора на современной простолюдинке. Сколько умиления и восторженных слез доверчивых японцев и особенно японок пролито по этому случаю. Ах, какой он демократ, наш Хирохито! Но демократия демократией, а у императора еще и свои, более дорогостоящие обязанности - получить нормальное потомство...
  Думаю, этим была озабочена и Елизавета Петровна. В жены Петру III она - не без раздумий - определила молоденькую, шуструю, как веник, крепышку. Резонно полагая, что физические достоинства Екатерины с лихвой возместят убожество и дегенеративность ее племянника. Говорят, решающее значение при выборе невесты сыграл портрет 15-летней Фике, написанный посредственным французским живописцем и посланный в Петербург - на всякий случай - предусмотрительной Иоганной, матерью будущей Екатерины, по жизни такой же вертихвосткой, как и ее дочь.
  С потомством в доме Романовых не все обстояло благополучно. Александр I участвовал в заговоре против своего отца императора Павла I. Знал о готовившемся убийстве Павла и не предупредил его. Значит, не просто пособник, а прямой участник. Его внук Александр II никого не убивал. Но в силу своей отчаянной любви к реформам и демократиям практически ничего не предпринимал против собственного убийства народовольческими террористами. Правнук Николай II пытался предотвратить распад империи, но делал это вяло и бесталанно. К тому же был отягощен мыслью о физическом вырождении династии. Его сын царевич Алексей болел гемофилией, т.е. несворачиваемостью крови, и мог умереть в любую минуту.
  Во всей этой когорте Романовых, пожалуй, только двое императоров заслуживают если не похвалы, то уважения как государственники и патриоты своего Отечества. Это - Николай I и его внук Александр III. Николай спас Россию от масонской заразы в лице так называемых декабристов. По названию дня восстания против самодержавия 14 декабря 1825 г. при восшествии Николая на престол. Будущий император решительно расстрелял мятежные полки во главе с Пестелем и другими. Причем защитил не только трон, но и свою семью. Декабристам их французские братья-масоны, с которыми они сошлись в 1813 году при освобождении казаками Платова Парижа от Наполеона, предписали уничтожение Николая, его жены и троих детей. Не вышло. Николай повесил 5 декабристских заговорщиков. Поделом.
  Александр III процарствовал 13 лет. Не ведя ни одной войны, он продвинул южные границы России на 1000 километров южнее. Установил ту границу, которая была при СССР с Афганистаном и Ираном. Просто? Не будем забывать, что за попытки отстоять за Россией одну лишь крепость Карс, не говоря о тысячах километров границы, зарезали Грибоедова в начале XIX века. Брежнев и К0 не требовали от Афганистана ни одного метра, но потратили 10 лет на войну. Загубили 13 тысяч солдат и офицеров и не достигли того, чего добился без войны Александр III.
  Добрая Российская Империя... После повешения 5 декабристов в России по политическим мотивам полвека не было никаких казней. За это время в Европе были уничтожены десятки тысяч политических. Революции 1848-1852 гг. Парижская коммуна 1870 г. - 30 тысяч коммунаров расстреляны. Гражданская война в Италии. Гарибальди и его карбонарии - сотни казненных. Англичане уничтожили десятки тысяч сипаев в Индии и китайцев в Китае во время двух опиумных войн. В самой Англии вешали без суда и следствия. Но Викторианская империя вошла в историю как самая славная и гуманная в английской истории.
  Собственно, даже посредственный Николай II не хотел никаких жертв. Он чуть ли не уговаривал эсеровских и большевистских террористов не заниматься богопротивным делом. Бесполезно.
  Да, в России не было парламентской монархии как в Англии, Нидерландах и т.д. Ну и что? Разве от этого широта демократии была меньше? Кому мешали писать, говорить, поступать? Да никому. С введением в 1906 году Государственной Думы стали позволительны даже публичные наскоки на власть и правительство.
  А что правительство?
  Не в пример нынешней Думе вопрос о материальном обеспечении думцев даже не обсуждался. И я не могу отказать в удовольствии процитировать редчайшее в своем роде издание "Денежное довольствие членов Государственной Думы. Личное положение членов Государственной Думы", увидевшее свет в Санкт-Петербурге в 1912 году. В нем говорилось, что согласно ст. 23 Циркуляра Государственной Думы издания 1906 года, членам Государственной Думы в течение ее сессии выплачивалось из казны суточное довольствие в размере 10 рублей в день каждому. По закону 6 июля 1908 года означенный порядок был изменен: членам Государственной Думы определено ежегодное довольствие в размере 4200 рублей в год. Членам комиссий, работающим в них до открытия сессии, - дополнительное довольствие в размере 10 рублей в день. Товарищам секретаря (то есть членам аппарата Думы) - 10 рублей в день.
  Чего стоила тогдашняя десятка, можно убедиться по некоторым цифрам, взятым из статистического сборника Москвы за 1913 год. В этот лучший для России год 300-летия дома Романовых один килограмм белого хлеба стоил 12 коп., картофеля - 2 коп., говядины - 50 коп., масла - 90 коп., литр молока - 8 коп. Квартплата составляла 17-20 коп. за метр жилой площади. Билет на галерку Большого театра - 32 коп., в кинематограф - 20 коп. Визит к врачу - 20 коп., выписанное лекарство - 10 коп. Плата за обучение в вузе - 7-8 рублей в месяц.
  От казны депутату полагалась хорошая благоустроенная квартира. И кто бы ни был тогдашним градоначальником Петербурга - граф, князь или потомок беглого при Иване Грозном холопа, - он не мог ни под каким предлогом ни согнать депутата с квартиры, ни лишить его или его родственников вида на жительство.
  Один раз в год возмещались путевые издержки по расчету 5 копеек на версту от места жительства думца до Санкт-Петербурга и обратно. Члену Думы, отказавшемуся от своего членства, возмещались обратные путевые издержки.
  Была разработана и применялась неукоснительно четкая система вычетов из довольствия. Вычеты осуществлялись главным образом по двум, актуальным и поныне, причинам. Во-первых, из-за отсутствия без уважительных причин на заседаниях Думы - 25 рублей. Но не более ежемесячного содержания депутата. Во-вторых, не платили суточных тем, кого удаляли за нарушение регламента из зала заседаний.
  Помимо двухмесячного перерыва в работе сессии Думы, приходившегося на летнюю пору, члену Думы полагался дополнительный отпуск в 1,5 месяца для работы в избирательных округах или решения личных проблем.
  Атмосфера заседаний бывала различной. Ни фракции, ни депутаты не стеснялись в выражении эмоций, осыпали оппонентов шутками, порой с сольцой, и довольно крупной. Захлопывали и закрикивали неугодных выступавших, плохо реагируя на увещевания колокольчика председателя.
  Тот мог и власть употребить: лишить думца права участвовать в работе от 1 до 15 заседаний Думы с невыплатой, как уже говорилось, суточных. Так, например, когда член Думы от партии кадетов Родичев без должных оснований бросил в лицо премьеру Столыпину, что тот, мол, для подавления революции изобрел "столыпинские галстуки", несмотря на снисхождение премьера к думцу, попросившему у него прямо в зале заседаний извинения, председательствующий осудил того на "15 суток".
  Бывали на заседаниях пьяные депутаты. Особенно отличался известный "патриот" Марков-второй. Случались, как сегодня в итальянском или японском парламентах, потасовки, что нам до недавнего времени воспитующе показывало Центральное телевидение. Правда, в отличие от зарубежных, наши парламентарии предпочитали выяснять отношения на кулачках не прилюдно, в зале заседаний, а в кулуарах.
  Царских сановников, то есть исполнительную власть, в Думу вызывали постоянно, по любому поводу. Но ходили они туда с крайней неохотой, потому что из них "вынимали душу" порой покрепче, чем из нынешних министров. Встречались среди "исполнительщиков" и такие, кто вел себя откровенно вызывающе, резал в глаза правду-матку, мол, а сами вы кто? Мастером таких импровизаций был министр внутренних дел Хохлов, ставленник Г. Распутина. Единственным, кто не только вел себя в Думе на равных, но и в любой момент мог остудить пыл любого думца, был Столыпин.
  Что касалось царя, тот в Думу никогда не ходил. И не потому, что считал такое общение с "народными избранниками" ниже своего императорского достоинства. Видимо, просто остерегался острых на язык думцев, их вопросов, которые обязательно попадали в прессу. Особенно с 1915 года - времени разгула распутинщины.
  Такая вот картина. Ясно, что наши депутаты даже если и будут получать обещанные 100 тыс. рублей ежемесячно, как приравненные к федеральным министрам, вряд ли достигнут уровня думцев дооктябрьской поры.
  Коль уж заговорили о царских думах, то как не вспомнить, что именно выступая в Государственной Думе в 1907 году, Петр Аркадьевич Столыпин, которого сегодня прославляют даже преемники Ленина - члены КПРФ, заявил о том, что вам, то есть кадетским и прочим революционерам, нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия. И далее попросил народных избранников не мешать ему наводить в стране порядок и предоставить России хотя бы лет 20 мирной жизни.
  И ведь почти угадал Столыпин насчет 20 лет. Хотя никто России этих лет не предоставил, наоборот, - три революции, три года мировой и затем еще три года гражданской войн, - все-таки Россия в лице СССР в конце 1927 года вышла на рубежи модернизации экономики и перестройки всего уклада жизни, позволивших вывести страну в передовые державы мира.
  В 1927 году группировка Сталина разгромила троцкистско-зиновьевскую оппозицию в ВКП(б). Год спустя Сталин побывал в Сибири и уехал оттуда с грузом весьма тягостных впечатлений, совсем не таких, какие он вынес из своей красноярской ссылки в дооктябрьской России. Сталин получил предметный урок от сибирских мужичков-крепышей. Приехал он на хлебозаготовки к кулакам, как тогда называли крепких мужицких хозяев. Не советское это прозвище хозяйственных мужиков. Кто его выдумал, теперь уже не установить. Но так их стали называть еще во времена Александра III, когда фактически приказал долго жить помещичий уклад жизни в стране. Основными производителями хлеба стали эти самые вчерашние крепостные, а тогда - кулаки. Разуваевы-колупаевы, как их насмешливо окрестил в 80-е годы XIX века Глеб Успенский, один из столпов народнической интеллигенции.
  В чеховской пьесе "Вишневый сад" именно такой вот из когорты разуваевых-колупаевых, но уже, наверное, во втором-третьем поколении, купил сад у помещицы Раневской. Сад этот купец собирался вырубить и построить на его месте подгородние дачи для сдачи в наем местной буржуазии и служилым людям. При Сталине в 20-е годы эти самые колупаевы-разуваевы правили Сибирью. Это они изгнали Колчака, надумавшего восстановить прежние порядки вопреки мнению этих самых колупаевых-разуваевых. Просчитался объявивший себя Верховным правителем страны адмирал Колчак. С такими мужичками шутки плохи.
  Да и сам Сталин это понимал. Когда он, собрав сельский сход на одном из сибирских становищ, попросил селян сдать государству хлеб "по твердой цене", а это тогда означало едва ли не задарма, ему один такой Колупаев-Разуваев ответил: "Ты, мил человек, спляши, может быть, я тебе пару мешков пшенички-то и отвалю". Взбешенный Сталин ничего не смог возразить. Разве что потом всю свою жизнь вспоминал этот крестьянский сход в Сибири. Не без влияния эмоций от этого схода он и принял самый, пожалуй, идиотский вариант коллективизации страны, который привел к голоду в Поволжье, на Украине и других житницах страны. Потом поправляли положение, но голод есть голод. Ошибка есть ошибка. Сталин умел делать выводы из ошибок, своих и чужих. Иначе он не стал бы Сталиным. Это не панегирик вождю. Это простая констатация известных любому непредвзято оценивающему советскую историю любителю фактов...
  Ну, а возвращаясь к Доброй Российской Империи, можно заметить, что не только в сравнении с будущими режимами Ленина - Сталина, Хрущева - Брежнева, но и режимами заморских империй - например, британской или французской, Российская Империя действительно выигрывала своей добротой именно в отношении к своим подданным. Может, именно поэтому не в последнюю очередь известный трубадур и проповедник советского образа жизни кинорежиссер Станислав Говорухин принялся искать Россию, которую "мы потеряли". Не знаем, нашел ли потерянную Россию, но в Думу ельцинского образца на волне ностальгии по дооктябрьской России прошел без особого труда.
  Другой не менее известный выходец советской поры, сынок автора слов Гимна Советского Союза Никита Михалков начал рядиться в мундир Александра III, изображая Его императорское величество в своем, мягко говоря, проблемном фильме "Сибирский цирюльник". В каком смысле проблемном? Да потому, что фильм этот по сути представляет собой пасквиль на русскую армию. Фактически смысл картины свелся к выяснению отношений между юнкером и начальником училища, в котором этот юнкер постигал азы офицерства. И из-за чего? Не поделили какую-то американскую диву, приехавшую в Россию подзаработать на продаже никому не нужной машины.
  Ей Богу, чуть ли не зеркальное отражение поведения двух других офицеров русской армии, но в отличие от киношных, взаправдашних. К тому же престолонаследников, сыновей Александра III Георгия и его брата Николая, будущего Николая II. Правда, ясновельможные не лупили друг друга стеками во время спектаклей. Они удовлетворялись раздельно, тихо и без лишних реверансов. Не с американской дивой, как в кино у Михалкова, а с польской балериной Мариинского театра Матильдой Кшесиньской. Узнав об этом, Александр III приказал начальнику охраны Зимнего генералу Череванину: "Скажи этим дуракам, чтоб прекратили. Не гоже наследникам престола делить одну б... на двоих. Пусть найдут каждый себе по полной штуке".
  Ослушались батюшку братцы. Уже став императором, Николай продолжал хаживать к Матильдочке. Даже дом ей подарил в Санкт-Петербурге. В апреле 17-го, вернувшись из ссылок и заграниц, Ленин с К0 использовали этот дом под большевистский штаб. Вообще у большевиков почему-то была страсть к дамским домикам. Взяв власть в октябре, они обосновались в особняке Смольного института благородных девиц, где учились танцам и манерам будущие фрейлины государынь императриц. Например, Анна Вырубова, подружка Александры Федоровны, в девичестве Алисы Гессенской. Про нее кадетская и прочая масонская печать распространяла жуткие сплетни и небылицы, касающиеся якобы ее отношений с Гришкой Распутиным. Летом 17-го комиссия Временного правительства провела дознание и Вырубова оказалась... девицей.
  Никита Михалков своим фильмом продолжил так называемую "купринскую линию" в русской культуре. Начата она была до Куприна сошедшим с ума Гаршиным. Он поливал грязью русскую армию времен войны за освобождение Болгарии от турецкого ига. Куприн поддержал эту традицию своими повестями "Юнкера" и особенно "Поединком". Вмешался Вересаев со своими заметками о русско-японской войне. Все это вписалось в масонскую контрпропаганду против самодержавия, а фактически - России как имперской державы. Вот так игра в ряженых для Никиты Михалкова превратилась в унижение России, которую он вроде бы собрался воспеть. И потом откуда он взял эту жуткую сцену отправки на этап каторжан? Хоть бы Чехова почитал, его заметки "Остров Сахалин". Каторжников и ссыльных обычно гнали без особого шума по Владимирскому тракту. В советское время некий, видимо, юморист вроде дуэта Ильфа и Петрова, переименовал Владимирку в шоссе Энтузиастов. Так называется и по сей день...
  Добрая Российская Империя. Она была слишком добра, настолько добра, что фактически без какого-либо основательного сопротивления позволила нескольким сотням революционеров развалить страну. Жириновский написал роман-исследование о своем поколении "Иван, запахни душу!". Написал за тем, чтобы предупредить иванов от излишней открытости, от щедрой доброты ко всем, в том числе скрытым и явным недругам. Это только в христианских проповедях уместно всепрощение. По жизни все далеко не так. Получив по одной щеке, не надо подставлять другую.
  Империя - это единственно приемлемый для России образ и способ государственного устройства, если страна хочет остаться великой, т.е. достойной тех места и роли, которые она занимает и играет в мире. Ведь даже Путин и тот недавно не постеснялся вслух сказать, что каждый знает про себя: "Россия может быть только великой страной или не быть вообще". За точность выражения не ручаемся, но за смысл - 100 процентов. И быть великой Россия может только в одном варианте - имперском.
  Россия и возродилась как великая держава после февральско-октябрьских экспериментов 1917-го года. Только по-другому стала называться - СССР. Жириновский - гражданин СССР. Родился в 1946 году в Алма-Ате. Август с последующим декабрем 1991-го, когда в Беловежской Пуще тремя самозванцами был подписан акт о роспуске СССР, сделали Жириновского гражданским бастардом, т.е. человеком без Отечества. Казахстан оказался для него, как и для 25 миллионов других русских, проживавших в СССР за пределами РСФСР, "за границей". Как ему было тогда в 91-м "легко на сердце от жизни веселой", как пели распрекрасные "веселые ребята" Леонида Утесова?
  Не случайно уже тогда Жириновский совершил по сути первый мужественный поступок как политик национального масштаба. В августе 91-го в день ГКЧП он единственный вместе с группой активистов Либерально-демократической партии безоговорочно выступил в поддержку, нет, не "путчистов" с дрожащими руками, а в защиту российской империи - СССР!
  Мы тут заговорили об императорах, их человеческих качествах. Так вот Петр I, будущий Великий, сбежал при известии об опасности захвата стрельцами его и его матери Натальи Кирилловны в подмосковном имении. Это потом уже, сидя за монастырскими стенами Троице-Сергиевой лавры и призвав своих "потешных" солдатиков в подмогу, Петр осмелел, стал выносить приговоры Хованскому и прочим подручным царевны Софьи. А тогда сдрейфил. Может быть, и правильно. Зачем испытывать судьбу.
  Жириновский, у которого в августе 91-го и власти-то никакой не было и "потешных" было раз-два и обчелся, тем не менее не сдрейфил. Выступил открыто. Сказал, что думал сам и что думали миллионы советских людей, высказавшихся на референдуме за сохранение СССР. Но остальные высказавшиеся промолчали. А он выступил прямо и официально. Посажен под арест. Неважно, что домашний. Зная прежние большевистские нравы, легко было предположить, что в любой момент арест из домашнего мог превратиться в лефортовский. А дальше? По тундре, по железной дороге... На лесоповал, без суда и следствия. Вполне могло так и случиться.
  Не зря же в окружении Ельцина были и такие, как дочка полковника НКВД, впоследствии убиенная Старовойтова (все деньги, деньги и без денег - никуда!). Она, Белла Куркова и прочие, осатаневшие от страха и ненависти к советской власти, давшей им все - образование, работу, квартиры, дачи и т.д. - и от этого еще более ими ненавидимой, предлагали Ельцину ввести в стране люстрацию к членам КПСС. То есть не просто запретить партию, но и закрыть для ее членов возможность работать в госорганах, заниматься политикой и общественной деятельностью. Жириновский не был членом КПСС. Но на общей волне "охоты на ведьм" человек, публично поддержавший ГКЧП, вполне мог оказаться гораздо дальше, чем на "101 километре". Туда при советской власти ссылали тунеядцев и противников режима. Например, Андрей Сахаров был сослан в Горький, где прожил ряд лет в 4-хкомнатной квартире, получая зарплату действительного члена АН СССР. Она тогда составляла 900 рублей. Доллар стоил 60 копеек.
  Добрая Российская Империя - это образ и стиль не только мышления, но и действия Жириновского - политика. Его программа для себя и созданной и руководимой им ЛДПР.
  Надеемся, договорились.
  Несколько необходимых пояснений о самом жанре книги. В знаменитом романе Я.Гашека - простим ему принадлежность к масонской ложе "Заря Востока", - "Похождения бравого солдата Швейка" назначенный батальонным историографом вольноопределяющийся Марек рассуждал: "Страшно весело писать историю батальона впрок. Главное при этом, чтобы все развивалось систематически. Во всем должна быть... систематизированная систематическая система". В основе этой системы, считал Марек, должен лежать составленный "план наших побед". Для чего, по его мнению, следовало "придумать небольшие эпизоды, свидетельствовавшие о нашем героизме". И Марек придумал 42 таких эпизода.
  О Жириновском ничего придумывать не надо. Те, кого интересует литературная фантастика, могут не беспокоиться. В ней нет никакой необходимости. Материала о реальном, а не выдуманном Жириновском более чем достаточно. Его книги, скажем, 100 томов "Политической классики". А недавно у себя в кабинете на Охотном ряду Жириновский оборудовал стенд, или правильнее сказать, три стенда во всю ширину 5-метровой стены. Где и выставил свои произведения. Надо сказать, даже внешняя сторона впечатлит любого Фому неверующего. Изданы прекрасно, красочно. В руки взять - одно удовольствие. "Смотри, - поясняет Жириновский, - на любую тему найдется. Ведь я почти 20 лет работал совместно с лучшими аналитиками страны. Оказывается, не зря. Кое-чему научился. Даже самому не верится".
  Что да, то да. Учиться Жириновский горазд. Депутат 4-х созывов Государственной Думы, лидер фракции ЛДПР в законодательной палате страны, заместитель Председателя Госдумы. Руководство Либерально-демократической партией России. Ее съезды, конференции, повседневная деятельность - все это результат учебы самого Жириновского и его партийных коллег. С колес все делалось.
  Теперь - не так. Теперь - основательно, с чувством, с толком, с расстановкой. Без суеты. Вообще в характере Жириновского, как это ни странно, нет суеты. Он вроде вертится, как черт в табакерке, а приглядишься, нет, не суетится. Любопытное открытие. ЛДПР как открытое общество с либеральной демократией. Не нуждается в дополнительных изысканиях. Поездки по стране. Встречи с тысячами людей. Лекции в учебных заведениях. Студенты, профессура. Интервью самым разным журналистам. Встречи на улицах городов, поселков. Зарубежные визиты. Шредер и Ширак не принимают. Пока не принимают. Зато в Китае - беседы на высшем уровне.
  Все эти материалы вполне доступны. Было бы желание воспользоваться предоставленными самой обстановкой политической жизни Жириновского возможностями познакомиться с ней, что называется, из первых рук и без посредников.
  Эта книга также не является претензией на "научную" биографию, какие в советские времена писались о вождях партии и государства. О Ленине, затем о Сталине. Биография Брежнева. Хрущев запретил писать о нем самом. Все-таки посчитал неудобным борцу с культом личности Сталина потворствовать созданию собственного культа. Хотя это вовсе не означало, что такого культа в стране не создавалось. Его зять Аджубей, которого смышленая супруга Хрущева Нина Петровна женила на их дочери Раде, умело дирижировала хором подпевал. Хрущев поставил его главным редактором органа Верховного Совета СССР газеты "Известия". На рубеже 50-60-х годов - пике могущества Хрущева, - газета "Известия" затмила центральный орган ЦК КПСС газету "Правда" и фактически превратилась в орган самого Хрущева.
  Биографии сменявших последовательно Брежнева на посту Генсека КПСС Андропова и Черненко написать не успели. Слишком мало они порулили партией и государством. Не до них было. О Горбачеве тоже вроде бы некогда было писать. И потом даже самым незатейливым борзописцам так и остались непонятными его ключевые темы - перестройка и новое политическое мышление. Так же и о Ельцине. Бедняге, что называется, доморощенными силами пришлось восполнять пробел. "Записки президента", написанные будущим тестем Ельцина, а тогда его советником Юмашевым, частично сняли остроту критики Ельцина, особенно в канун президентских выборов 1996 года и вообще помогли хоть как-то объясниться с широкой публикой по поводу многочисленных сплетен и баек, в изобилии бродивших вокруг имени президента.
  Книгу о Ельцине его охранника Коржакова нельзя отнести не то чтобы к разряду научных, а вообще к числу книг. По отношению не только к Ельцину, но и в целом эта книга - подлость. Коржакова, подполковника КГБ, Ельцин сделал генерал-полковником, дал ему все, чего тот не пожелал, а в результате получил от своего "дядьки", как назвал Коржакова пресс-секретарь Ельцина Костиков, удар из-за угла, что называется, под дых. Так даже непорядочные люди себя не ведут. Коржаков оправдывался, мол, на вырученный гонорар от книги хотел купить джип и купил. Полегчало, товарищ кэгэбист?
  Самое простое было бы попросить самого Жириновского написать автобиографию. Тем более, что для его поколения, поколения советских людей, это не является чем-то неординарным. Любой из нас, кто поступал куда-нибудь в какое-нибудь учреждение на работу, учебу, отправлялся в поездку за границу и т.д. должен был написать свою краткую автобиографию как приложение к листку по учету кадров. В этом листке указываются точные даты главным образом своего рабочего пути, где, кем и когда. Помимо дат рождения, учебы, поступления, окончания. В автобиографии же вам вменялось в обязанность расширить представление кадровика о своей персоне, указать сведения о родителях, близких и если захотите, то и дальних родственниках. Высказать какое-нибудь лирическое отступление. Словом, писать автобиографию можно было на любой вкус.
  Но надо сказать, что этой, казалось бы, услугой вам со стороны государства в лице отдела кадров стремились воспользоваться далеко не все и далеко не всегда. Надо отдавать себе отчет, откуда пошла эта традиция с автобиографией. Правильно мыслите, из тех самых послеоктябрьских времен, когда ваше классовое происхождение для государства было куда важнее вашей порядочности или, не приведи Господь, - умственных способностей. Умных в послереволюционной России не только не любили. Их боялись. Их остерегались. Их чурались. Старались держаться подальше.
  Именно в те времена любой кадровик, который по совместительству состоял на службе сперва в ЧК, потом НКВД, затем МГБ, КГБ и т.д. (не забудем девиз Ленина: "Каждый член компартии должен быть и членом ЧК"), закурив папироску "Казбек", если вас принимали на работу в солидное учреждение, скажем, союзного значения, или папироску "Север", если речь шла о гегемоне, то есть рабочем классе и месте за станком, мог задать сакраментальный по памятным московским процессам 20-30-х годов вопрос: "А что вы или ваши родители делали до Октябрьской революции?". И не дай Бог не ответить на этот каверзный вопрос или ответить не так, как могло бы показаться кадровику. Словом, целая философия. Тут вам и онтология, и гинекология, и хиромантия, и, конечно же, психология. А в результате, как ни крути, как ни верти, а почему-то - стыд. За кого или за что, сказать невозможно. Но - стыд. Как будто кто-то за вами подглядывает в замочную скважину. Если не мороз по коже, то озноб наверняка. Потому и избегали писать автобиографии и уж, тем паче, с элементами художественного творчества. Себе дороже. Обычно повторяли анкетные данные, их ведь уже не спрятать, пускай смотрят вторично.
  Кстати, это бесплатное приложение - автобиографию - к листку по учету кадров требуют и сегодня в нашей столь гордящейся своей демократичностью и борьбой за права человека Российской Федерации. Пятый пункт из паспорта выкинули. А это художественное произведение по-прежнему в почете, хочешь - не хочешь, а писать обязан. Таковы правила. Таковы инструкции. А против них, так же, как и против лома, нет приема.
  Ну ладно, проблемы с автобиографией, напиши мемуары. С этим у нас пока еще особых трудностей не возникало. И будем надеяться, не возникнет. Тем более, что сегодня особым спросом на книжных развалах пользуются энциклопедические словари по разным сферам жизни и именно мемуары. Художественная литература в традиционном смысле, как литература XIX - XX веков как-то захромала, зачахла. То ли писать не о чем и не о ком. То ли таланты поиссякли. Трудно сказать. Но такая плачевная картина не только у нас в России, а повсеместно, во всем мире. И в Европе с Америкой, и в Азии с Африкой. Видимо, компьютеризация всех задушила. Писательство - дело куда более чем интимное. Тут листку бумаги и писчей ручке не все доверишь, а тебе предлагают машинку, экран. Да он еще и светится, как будто подсматривает из-за спины. Неохота.
  Рассказывают, что Иван Бунин после октябрьской революции года два ничего внятного написать не мог. И не потому, что впечатлений не хватало или мыслей не было. Написал же "Окаянные мысли" о большевистском режиме, а вот что-то художественное вроде "Деревни" или "Антоновских яблок" - никак. Оказалось до простого наивно и смешно. Он обычно писал перьями "Редис". В России их не выпускали, завозили из Парижа. Ну, а зачем большевикам перья, да еще из Парижа? Вот и простаивал писательский станок, пока сам писатель не оказался в ненавистном ему Париже. И вскоре появились "Темные аллеи" с замечательной, непередаваемо щемящей душу повестью "Митина любовь".
  Ни один эмигрант той первой волны ничего не мог писать, кроме своей покинутой силой России. Характерно, что и эмигранты XIX века, например, Герцен, и даже XVI-го - князь Курбский и дьяк Котошихин, тоже ничего, кроме как о России и про Россию, писать не могли. Такова наша русская ментальность - потерявши голову, по волосам плачем...
  Сегодня в почете телесериалы. Мыьные оперы для любителей индийского кино, всякие там "Богатые тоже плачут" или "Бедные тоже гордые". Детективы - для "пацанов". Боевики - уже для "пацанов" постарше, тех, кто "побывал в деле". Ну, а тем, кто по полтора-два часа в день тратит на дорогу в электричках и метро, - "художественная литература" в виде тех же детективов, порнухи и прочего свинства.
  Хотя, миль пардон, мадам, как говорили герои повестей незабвенного Василия Макаровича Шукшина. Поймал себя за ухо. Ведь в том же благословенном для художественной культуры XIX веке романы Достоевского, скажем, "Преступление и наказание", иначе как низкопробной детективной литературой не считались. А романы Льва Толстого вроде "Анны Карениной" или повестей "Отец Сергий", "Крейцерова соната"? Их ведь благородным девицам даже в руках держать запрещали. Как же - порнография, какие-то там постельные страсти-мордасти. Прошло пару десятков лет и оказалось - гениально, выяснилось, что без этих романов наша русская и общечеловеческая культура были бы не столь богаты и продуктивны. Получается, что дело не в литературном жанре, а в личности авторов? Похоже на то.
  Дак ведь и мемуары мемуарам рознь. Есть мемуары сродни самой художественной литературе самого высокого пошиба. Возьмите "Детство. Отрочество. Юность" Льва Толстого. Или "Дневник писателя" Достоевского. Или "В людях", "Мои университеты" Алексея Максимовича Горького. Ну, а "Дневники" Михаила Михайловича Пришвина, это же целая художественная планета. Да что там признанные корифеи. Берите рангом помельче. Например, Корнея Ивановича Чуковского. Его дневники в 10, 100 раз интереснее и ценнее для нашей художественной культуры, чем все его стишки про тараканов-тараканищев или мойдодыров.
  Есть мемуары программные, что-то вроде популярного изложения собственных политических взглядов или проектов будущего устройства общества, а то и всего мира. Такова книга Гитлера "Моя борьба". Ее изучали не просто как факты автобиографии фюрера, но и как пособие национал-социализма, как вершину фашиствующей утопии. Такова "Моя жизнь" Троцкого. Вообще надо сказать, что все эти якающие ребята, если о них можно так сказать, как про них говорили раньше в Одессе, очень любят местоимения "мой", "мое", "моя". Хватательный инстинкт? Или, может, что-то другое? Троцкий изобразил свою жизнь только с одной целью - хоть таким, пусть литературным способом, но лишний раз дать по морде Сталину, этой, как он писал, "самой выдающейся посредственности". И дал бы, если бы не принялся популяризировать свою теорию перманентной революции.
  Троцкий написал свои мемуары в 50 лет. В 60 - его убили. Убийца - испанский коммунист Рамон Меркадер. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище под чужой фамилией. Отсидел в Мексике положенный срок в 20 лет. В 1960 году оказался на Кубе у Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары. Затем перебрался в Москву. Работал научным сотрудником в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Тихий был. Спокойный человек. Его мать была влюблена в Сталина...
  Есть разновидность шоу-мемуаров, то есть относящихся к разряду шоу-бизнеса. Написаны они с одной целью - подзаработать. Это - раз. Напомнить о себе - это два. Свести кое с кем и кое зачем личные счеты. Это - три. И в итоге все-таки опять подзаработать. К этому разряду относятся мемуары бывших президентов США, их жен, советников, помощников, охранников, всех, кто был близок к телу. Говорят, Билл Клинтон заработал не то 5, не то 8 миллионов. Его супруга Хиллари - 10. Моника Левински - 6. Кто больше?
  Можно назвать и так называемый "плачущий" сорт мемуаров, авторы которых жалуются на постигшие их неудачи, оправдываются обстоятельствами, происками врагов. Они, как правило, призывают громы и молнии на головы своих обидчиков, грозят им всевозможными карами. Классический пример, чтобы далеко за примерами не ходить, записки о своей неудавшейся, как он считал, жизни Хрущева, если, конечно, такие записки были в реальности, а не придуманы кем-то из западных спецслужб.
  Существуют и мемуары-доносы, как, например, очерки Александра Яковлева, масона какой-то гильдии, изгнанного из СССР Сусловым послом в Канаду, возвращенного домой Андроповым, оказавшегося после смерти Суслова на его хозяйстве. Приставленный "смотрящим" к Горбачеву. Он же разводил Ельцина и Горбачева, чтобы те после отстранения от власти краснодарского комбайнера не разбили друг другу головы. К этому же сорту относятся и "От рассвета до заката" Коржакова.
  В общем, если полистать и пошуровать в библиотеке, то можно найти мемуары на любой вкус, кому что подходит под настроение в данную минуту и с учетом обстоятельств собственной жизни. Причем, опять же, далеко ходить не придется. Смотрите, какое изобилие. Только за последние лет 10-15 появились книги о самих себе Ельцина, Примакова, Рыжкова, Собчака, Хасбулатова, Руцкого и т.д. и т.п. Это те, что пришли на память. А есть масса таких, про кого в данную минуту не вспомнил. Простите. Это не литературоведческий этюд. Вспоминайте сами.
  Но надо прямо сказать и иное. Есть категория политиков, откровенно не вяжущихся с написанием мемуаров. Или так - как-то очень непросто даже представить их в виде мемуаристов. Например, совершенно невозможно вообразить Ленина, пишущего свои воспоминания. Или особенно - Сталина. Люди дела, а не разговора. Зато так и не ясно, почему не оставили своих мемуаров такие люди, как Николай Бухарин (Троцкий его презрительно называл Коля Балаболкин за пристрастие к излишней болтливости). Или Григорий Зиновьев. Этот, пробывший при Ленине и после него почти 10 лет на посту первого человека в Ленинграде, откровенно бездельничал. Мог бы сподобиться. Тем более, что это ему приписывают фразу о том, что пять человек - Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев и Бухарин, - уболтали Россию сперва на Октябрьскую революцию, а потом и на строительство социализма.
  Из современников, например, маловероятно увидеть мемуары Геннадия Зюганова. Хотя человек он весьма общительный. Телеобраз его совершенно не соответствует действительности. По жизни очень любит острую шутку, анекдот. Сам мастерски рассказывает эти самые анекдоты, особенно когда находится в хорошем настроении. Но чтобы мемуары - бесполезно, не в силах представить Геннадия Андреевича в роли летописца своей жизни.
  Или нынешний премьер-министр Михаил Ефимович Фрадков. Его телеобраз также абсолютно не соответствует реальному, живому Фрадкову. По жизни весьма коммуникабелен, шутник. Но опять-таки, чтобы мемуары - не вяжется. Да и сам Владимир Владимирович Путин, сдается нам, вряд ли бы сгодился на роль мемуариста. А уж он-то за словом в карман не лезет. Выдаст так выдаст. Чего, например, стоят его почти легендарные, под стать бон эспри (с французского - острое словцо) Виктору Степановичу Черномырдину, афоризмы: "Мочить их везде, даже в сортире". Это про чеченских террористов. Или по поводу претензий латвийско-американского президента Латвии на Пыталовский район Псковской области: "Уши от ободранного осла им, а не Пыталовский район".
  Нельзя представить себе пишущим мемуары и Виктора Степановича. Он - сугубо фольклорный человек. Оренбургский казак, скажет как рублем одарит. При чем тут письменная речь? Она его унижает, превращает в одного из. А вот говорящий Виктор Степанович пока никем не превзойден. Попробовал было Борис Николаевич посоревноваться, мол, "не так сидим", но быстро сник. Дирижировать военным оркестром легче и главное, спокойнее. Помахал руками и пошел почивать...
  А какой жанр мемуаров ближе Жириновскому, что выбрать ему, если вдруг осенит и тоже пустится в воспоминания? А что, возраст подходящий - 60 лет. Немало. Наворочено за эти годы тоже немало. Есть и что повспоминать, и с кем поспорить, и кого поставить на место, а может, и послать по Малой Бронной, и кому просто по-отечески мягко и ласково или уже по-дедовски что-то посоветовать. Все это не выдумка, а реальная вольница. Она в душе, в мыслях, на языке. Собственно, Жириновскому и писать-то, может быть, уже не надо никаких спецмемуаров. Личные переживания уже вошли в его книги, разбросаны по всему его литературному наследию. Возьмите хоть "Иван, запахни душу!", хоть "Отцы и дети" - спародированный роман с одноименного романа Ивана Сергеевича Тургенева. А что? Показать, как далеко в сравнении с серединой XIX века продвинулись отношения отцов и детей, да еще почти на собственном примере, - дорогого стоит.
  Конечно, не станем мы сочинять книгу о Жириновском и в духе дооктябрьской серии жизнеописаний из библиотеки Павленкова. Не то время. Тогда все куда как спокойнее и внятнее было. Люди никуда не торопились. Если уж брал книгу и садился в кресло или за письменный стол, то читал с толком, с расстановкой. Сегодня все не так. Люди как люди и все же - другие.
  Также как вряд ли есть смысл копировать уже более близкую нам по времени серию ЖЗЛ - жизнь замечательных людей, которую выпускает с 30-х годов по инициативе Максима Горького издательство "Молодая гвардия". В назидание потомкам. Смотрите и учитесь. Как памятник Гоголю в начале Гоголевского бульвара в Москве. Стоит высокий, стройный парубок - мoлодец или молодeц? Любо-дорого смотреть. Так и хочется встать рядом. Не пускают постовые милицейские. А другой, настоящий памятник писателю, спрятали во дворике Суворовского бульвара возле дома, где он тихо и горько умирал. Вроде рядом оба бульвара, а какая разница в памятниках и в оценках творчества и личности Николая Васильевича Гоголя. Так что не надо ЖЗЛ. Обойдемся.
  Вообще станем писать, как Бог на душу положит. Если что не так или невпопад, извините. Обидеть никого не хотели и в мыслях такого не держим. Прославлять - тоже не наше дело. А поделиться размышлениями, наверное, самое место и время. Так что попробуем...
 
 Становление
 
  Когда в декабре 1993 года на выборах в Государственную Думу первого созыва победу одержала ЛДПР во главе с Жириновским, один из так называемых шестидесятников, Карякин, закричал чуть ли не во весь голос: "Россия, ты сдурела!..". Произошло это в ночь после выборов в банкетном зале Кремля. Демократы, к которым, несомненно, принадлежал и этот шестидесятник, как называли литературных публицистов, поднявшихся в 60-е годы на волне так называемой хрущевской оттепели, собрались, чтобы , несомненно, отметить успех своей партии "Демократический выбор России" во главе с Гайдаром. Не вышло. Нужно было поднимать тосты совсем за других. В зале находился и Жириновский. Но его никто не знал тогда в лицо. Впрочем, даже если бы и знали, вряд ли бы кто-то из присутствовавших на той вечеринке пожал ему руку. Разного поля ягоды Жириновский и демороссы или как их уже в те времена кто-то едко окрестил: "Демшиза".
  Не узнавали Жириновского и позже, или делали вид, что не узнают. Первое публичное опознание состоялось в вестибюле здания московской мэрии, бывшего учреждения Совета экономической взаимопомощи, что на Новом Арбате. Здание красивое, в виде развернутой книги. Но весьма и весьма плохо приспособленное для повседневной работы. Это сразу же ощутили депутаты только что избранной Госдумы. По решению Ельцина Думу поселили именно сюда, в это здание. Видимо, мстительный Ельцин этим хотел подчеркнуть свое пренебрежение и к этому парламенту, а не только к Верховному Совету, который по его же приказу был расстрелян 4 октября 1993 года в здании напротив, так называемом Белом доме. Так вот до расстрела отряды "дружинников", охранявших Белый дом по призыву Руцкого и Макашова, 1 октября штурмом взяли мэрию. Там заседали омоновцы. Состоялась краткая схватка и во избежание кровопролития омоновцы отступили. Теперь сюда поместили Госдуму первого созыва. Госдуму, в которой верх взяла совсем не та партия, на которую ставила ельцинская номенклатура.
  У Ильи Репина есть такая жанровая картина. Называется "Не ждали". Она помещена в Третьяковской галерее и всякий может ее увидеть. На картине изображена семья какого-то разночинца, по всей видимости, шестидесятника не ХХ, а XIX века, которые поднялись на волне либеральных реформ Александра II. Худощавая женщина, скорее всего, жена. Мальчик играет с котенком. Только что попили утреннего чая. На столе нехитрый завтрак. И в комнату вошел тощий, сутулый человек, заросший бородой, в плаще-дождевике. На лицах всех присутствующих, и в их числе самого шестидесятника, отображено явное удивление. "Откуда ты? -казалось, молча говорили широко раскрытые глаза женщины. Или, по-другому: "Как, тебя выпустили, а мы полагали, что еще не скоро". Может, действительно вышел по амнистии.
  Также примерно произошло и с победой ЛДПР на выборах в Государственную Думу. Только что отгремели танковые выстрелы по Белому Дому. Арестовали всех зачинщиков обороны Совета. Вывезли на автобусах туда же, куда и гэкачепистов - в Лефортовскую тюрьму, а оттуда - в Матросскую тишину. Общество сжалось. Давненько в Москве ничего подобного не происходило. Почитай, со времен декабрьского восстания 1905 года на Красной Пресне. Теперь, в 1993-м и тоже на Пресне произошло вооруженное столкновение соотечественников. Гражданская война. Что могло быть ужаснее и главное, более несвоевременно для выборов нового парламента?
  Скорее всего, на это и рассчитывали - взять испугом. Не вышло. Не взяли. Россия не сдурела, как прокричал сдуревший сам от коньяка и прилива волны страха за собственную задницу (эти шестидесятники всю жизнь писали в штаны с перепугу), а проявила мужество и характер. Ты нас снарядами, а мы тебя - избирательными бюллетенями. Ответили русаки. С ними такое случается сплошь и рядом. Чем сильнее жмут, тем круче может быть обратная раскрутка. Вот и раскрутили.
  Кажется, в день первого заседания палаты по коридорам новоиспеченной Думы пронесся сперва шорох, а потом громкий всплеск. Что такое? Заныли сердца у всех, кто был тогда в здании. Опять неладное? Сколько же можно? Но испуг вскоре прошел. Волнение же осталось. "Приехал какой-то Жириновский", - заметила женщина. "Кто?", - переспросил ее тучный мужчина. "Лидер ЛДПР", - пояснил дотошный журналистик ростом с мальчика-с-пальчика. И побежал ко входу. Повторюсь - испуг прошел, но волнение осталось. Оно теперь долго будет сопровождать Жириновского, где бы он не появлялся. И еще долго противники Жириновского будут спрашивать себя и других: "Откуда он взялся, мы его не знали! Человек образованный, с двумя университетскими дипломами, говорит на европейских языках. Откуда он появился здесь, этот обломок той процветающей императорской России XIX века?". Они, его противники, явно чувствовали себя рядом с ним почти изгоями, пролетариями умственного труда, неузнанной и непознанной интеллигенцией.
  Так Жириновский сразу же занял особую нишу на политическом небосклоне России последних десятилетий. Но это место органично вытекало из всей его жизни. Из того, что он родился и вырос в далекой Азии. В южной республике, что отслужил в армии в Закавказье, получил юридическое образование, изучил иностранные языки. Мало?.. Пусть кто-то предъявит большее.
  Занятие политикой - это дело полезное и благородное, но и опасное. Как занятие любой другой пограничной профессией. И здесь обязательно требуется образование. Обязательно. Когда читаешь биографии лидеров некоторых политических партий современной России, то там часто встречаются то электрик 6-го разряда, то строитель, то шахматист, то писатель, то биолог. Это обстоятельство многих, особенно иностранцев, удивляет. Как можно, имея такую узкую специализацию, знания в строго ограниченной сфере, заниматься политикой? Здесь нужен широчайший кругозор. Нужно иметь познания в философии, в истории, в филологии, в литературе, в социологии., в юриспруденции, в политологии - в самом широком спектре. Быть немножко журналистом, писателем, лидером, оратором, знать иностранные языки, разбираться в экономических проблемах, экологии, воспитании детей, деятельности правоохранительных органов, государственной безопасности. Армия, молодежь, спорт, искусство - очень-очень много проблем нужно изучить.
  Писатель волен писать обо всем, но он может не касаться какой-то темы, например, которую плохо знает. Политический лидер должен иметь познания во всех сферах. Должен разбираться в вопросах религии.
  А так, как у нас в России бывает - вчера ты слесарь, а сегодня лидер партии, ненормально. Став лидером, он уже не слесарь, а грамотный. Может, не задумываясь, заявить: "У нас будет русская республика". И все тут. Ничего у нас не будет. И партии такой не будет скоро. Но право каждого - провозгласить свою партию и считать, что он способен даже возглавить правительство. Ничего не поделаешь. Можно с уважением относиться к таким новоделам. Например, Виктор Иванович Корчагин или Баркашов, ряд других. Скажем, писатель Лимонов тоже пытается возглавить политическую группировку.
  Но лучше, чтобы каждый занимался своим делом. Россией часто управляли технические специалисты. Почти все они заканчивали технические вузы. Косыгин, например, окончил текстильный институт. Брежнев - металлургический. Горбачев - сельскохозяйственный. Ельцин - строительный. В руководстве страной почти не было лиц с широким гуманитарным образованием. Не было в руководстве и таких, кто свободно владел бы европейскими языками, знал бы зарубежье до того, как пришел во власть. А тем более, хорошо знал бы свою собственную страну, а не открывал ее в 60-70 лет, как покойный генсек Андропов. За год до смерти он поразил весь свет своей сакраментальной фразой: "Мы не знаем общество, в котором живем".
  Это сказано в 1983 году. А в 1985 г. пришел к руководству ставропольский механизатор Горбачев. Он, правда, закончил юридический факультет МГУ, но знал ли он советское общество лучше председателя КГБ? Сомнительно. Тем не менее немало не смущаясь своим невежеством, Горбачев провозгласил перестройку. Причем, как всегда у нас, - перестройку сверху донизу, продолжение Великого Октября. Какого Октября? Оглянись вокруг, ау, Горбачев! Какое там. Понесли!.. Процесс пошел!..
  То, что нынешний Президент России Владимир Путин имеет высшее юридическое образование, дает ему большой козырь. Это, не считая Горбачева, второй после Ленина юрист, который достиг вершины пирамиды власти. Но Путин в данном случае интересен не только тем, что стал президентом. Он оказался одним из младших по возрасту представителей поколения Жириновского. К этому поколению принадлежат многие из политической элиты России. Это его постоянный соперник на выборах президента и думских выборах Геннадий Зюганов (1944 г. рождения), Геннадий Селезнев (1947), Сергей Миронов (1953), Борис Грызлов (1950), Михаил Касьянов (1957 - самый, пожалуй, молодой), Аман Тулеев (1944), Сергей Степашин (1952), Владимир Рушайло (1950), Илья Клебанов (1951), бывший начальник Генерального штаба Квашнин (1946), военачальники, которые воевали в Чечне - Трошев (1947), убиенный Рохлин (1947), Вячеслав Трубников (1944), бывший губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев (1944), губернатор Ярославской области Анатолий Лисицын (1947), губернатор Московской области Борис Громов (1943) и десятки других.
  Ельцин оставил Путина своим преемником. Ничего удивительного в этом нет. Опять же - Добрая Российская Империя. Это большевики ночью власть захватили в 1917-м, но и они потом тоже стали наследовать друг у дружки. Поэтому нет ничего удивительного, что выборы президента состоялись, как им и положено состояться по Конституции Российской Федерации. И у власти оказался тот, кого Ельцин решил сделать президентом. И это уже хорошо, раз старик понял, что ему пора уйти.
  Ведь Ельцину прочили смерть от болезни сердца лет 15 назад. А ему уже за 70 - и никаких особых моментов для смерти нет. Пусть живет. Для православных грех желать смерти любому. Даже отъявленному негодяю, если дать смерть, то он как бы освободится от страданий. Лучше пускай живет, но мучается. Это для него наказание побольше, чем сама смерть...
  Если прав Лев Толстой в том, что характер человека сформировывается к 5 годам жизни, а потом только раскрываются лучшие либо худшие черты и качества, то Жириновский полностью подтверждает справедливость утверждения писателя-душеведа. Не путать с душегубом. Толстой был именно душеведом, то есть всю свою сознательную жизнь занимался душеведением, изучением человеческой души в разных ее ипостасях. За что ему наш низкий поклон и благодарность.
  Три решающих обстоятельства повлияли на становление характера Жириновского: сам факт непростого рождения, безотцовщина и раннее одиночество. Каждый сам по себе и все они вместе позволили Жириновскому самому, без чьей-то посторонней помощи вылепить из себя личность будущего политика, сформировать особенности лидера, словом, превратиться в авторитет. Не в блатном разумении этого понятия. А именно в том, какой требуется для выработки умения руководить другими, разумеется, и в первую очередь - самим собой. Так и для того, чтобы это руководство воспринималось другими не как тягостная обязанность, а как необходимая черта, как своего рода нормальность, позволяющая действовать сообща, не нарушая совместного ритма движения.
  В день рождения Жириновского 25 апреля 1946 года в Алма-Ате шел дождь. Вечерело. Дождь и вечер - это сопутствующие явления благим делам, описанным в Святом писании. Дождь означает плодородие, а вечер - мудрость. Потому что конец дня, все, что случилось за прошедший световой день, предстояло обдумать, наметить день завтрашний, принять необходимые решения и отдать соответствующие распоряжения.
  Родился Жириновский не в роддоме. А прямо в комнате трехкомнатной квартиры. Две другие бедствующая мать сдавала постояльцам. Как нередко случается при таких обстоятельствах, "Скорая помощь" запаздывала. Послали за акушеркой. Жила хоть и по соседству, но все-таки не близко. К тому же женщина-пенсионерка. Бегать уже не могла. А ребенок еще не родившийся "развоевался", требовал света. И, о счастье, младенец появился. Но что делать дальше? Пуповина накрепко связывала его с роженицей. И тогда брат матери, родной дядя будущего Владимира, кухонным ножом отрезал пуповину и освободил мальчика от утробы матери. И отрезал удачно, не хуже специалистов из роддома. И опять же как в детективном фильме, где полиция приезжает на место происшествия, когда происшествие уже состоялось, прибыла "Скорая". Все, что врачам оставалось сделать, так это забрать новорожденного с мамой и отвезти их в родильный дом.
  Так в семье Александры Павловны Жириновской, в девичестве Макаровой, простой русской женщины, появился шестой ребенок. Последний, самый младший. По традиции русских семей к таким детям всегда все проявляли излишнее внимание, всегда баловали их. Как же - младшенький. Тем боле мальчуган, тем более такой настырный. Фактически едва ли не сам себя родил!...
  Но Володе и тут не шибко повезло. Просто некому его было баловать. Во-первых, семья немаленькая. Во-вторых, мать, едва оправившись от родов, тут же вынуждена была отправиться на работу. Это сейчас роженицам по три года дают на восстановление. А тогда - какие годы? Месяц - и вперед.
  Вспоминается крепкий, как все такие вещи у Горького, когда они написаны почти с натуры, рассказ "Человек родился". Шли по дороге трое. Два мужика и беременная баба. Шли, тихонечко беседовали друг с дружкой о том, о сем. Чего же тут в дороге еще делать. И вдруг бабе стало невмоготу. Плод заявил о своих правах. Кинулась в сторону. Благо рядом река. И тут же разрешилась от бремени. Сама перекусила пуповину, потому как двое спутников даже не остановились узнать, в чем дело, потопали дале. Обмыла новорожденного в холодной речке, вытерла. Как могла, привела себя в чувство, обмотала, тоже, кстати, мальчика в свою нижнюю юбку, и пошатываясь побрела догонять мужиков. Вот такова тогда была наша Добрая Российская Империя. Так рожали если не богатырей, то уж крепких орешков, ни дать, ни взять. Была бы наследственность плоховата, кто бы так смог, как героиня горьковской были?
  Родственников у Жириновского предостаточно. Но жизнь развела их, что называется, по разным не только квартирам, но городам и весям Советской страны. Есть они сегодня и в Москве, и в Ленинграде, и в Пензе, и в Сызрани, и в Сасово, и в Кемерово, и в Братске, и в Архангельске, и в Ульяновске, и в Пятигорске, и в Гомеле, и на Дальнем Востоке, и в Краснодарском крае в Армавире и Майкопе, на Сахалине, и в Бишкеке, и в Душанбе. Везде у Жириновского есть родные. На Украине тоже есть. И на Кавказе. Дед Владимира Жириновского Павел Иванович Макаров умер от тифа в 1919 году. Участвовал в Первой мировой войне. А потом неизвестно, был ли он в Гражданскую за красных или за белых. На его последней фотографии он снят в мундире солдата царской армии. И снова напоминание о Доброй Российской Империи.
  Эти родимые метки имперского прошлого выглядывали в жизни Жириновского из всех углов и щелей. Он родился в доме, где жили одни русские, и во всем городе были в основном русские. Там и до сих пор 70 процентов населения русские. Поэтому Владимир всегда считал себя русским. Это исконно русская земля, открытая и освоенная русскими первопроходцами в царское время. Потом уже сталинскими указами будет создана Казахская АССР, затем Казахская ССР, а в "эсэнговое" время даже независимое государство Казахстан. Как будто русские - это удобрение для той почвы, на которой должны возникать чьи-то государства, а самим русским свое государство не нужно. Но поскольку русские люди основали этот русский город, по праву можно считать, что Владимир родился в России среди русских.
  Первым, кто напомнил Жириновскому, что жил он все-таки не в России, оказалась, как ни странно, его полуграмотная мать. Он нередко приставал к ней с детскими вопросами, что вполне естественно. Задавал и такой: "Отчего мы живем в плохих жилищных условиях? Почему не можем иметь отдельную квартиру?! Мать, как всякая русская простая женщина, поначалу терпела. Переводила вопросы сына на другие темы. Но тот не унимался, продолжал допытываться. И однажды, придя домой уставшей после трудного рабочего дня, она как бы вскользь и нехотя ответила: "Мы не казахи. Нам трудно здесь получить квартиру. Так как в первую очередь обеспечивают казахов". Так Володя познакомился с тем, что потом и он сам, и другие русские на окраинах СССР стали называть "национальным гнетом".
  Но это известие не обескуражило мальчика. Не заставило его относиться к казахам по-другому, чем он относился ранее. Сверстники, они и есть сверстники. Что им делить в мальчиковом возрасте? Национальная терпимость, равенство без различия национального происхождения уже тогда стали неотъемлемыми чертами его характера и всего мировоззрения. Но некоторое чувство неудобства в душе заронилось. Ага, я не такой, как казахи, я другой. Какой?
  Национальная идентификация, то есть выделение себя как представителя конкретной нации среди других равных среди равных наций, именно так и происходит. Всегда - по отношению к другим. Среди своих это не проявляется. Нужны внешние истоки и основания. Может, поэтому так трудно и мучительно противоречиво протекает эта самая идентификация среди большинства русских уже в нынешних условиях. Жизнь в СССР, проповедь безмозглого пролетарского интернационализма, предпочтение во всем перед русскими представителей других национальностей, безусловно, притупили чувство национального самосознания русского народа, сделали его невосприимчивым к национальным обидам и прегрешениям других народов. Оттого терпим бывших "эсенговых" друзей-нахлебников, поставляем им энергоресурсы за бесценок. В ответ получаем оплеухи то из Тбилиси, то из Киева, то из Кишинева...
  Совсем по-другому, чем в СССР, были обустроены национальные отношения в Доброй Русской Империи. Уже при самом своем возникновении в V - VI веках многочисленные славянские племена, в том числе и племена россов или русов, от имени которых пошла и есть земля русская, естественным путем стали смешиваться с племенами других по национальным и даже расовым признакам народов. Угро-финские, чудь, мерядь и прочие. Все это не славяне. Половцы, которые не давали россам жить спокойно почти до Х века. Скифы, о которых писал Александр Блок. Это ведь тоже не славянские в своей основе народы. Среди скифов было немало всяких ответвлений. Например, авары, аланы. Они потом составили Дагестан и Осетию.
  У всех своя вера. Все жили и думали неодинаково, по-разному принимали в свет новорожденных (имеются в виду обряды). По-разному благословляли во взрослую жизнь, в брачно-семейные отношения. По-разному провожали в последний путь. То, что славяне сжигали умерших на кострах так, как это делали индусы, говорит о глубоких национальных корнях. Гитлер в 20-30е годы целые экспедиции организовывал на Тибет и в Индию, чтобы выявить арийские истоки немецкой нации. Трудно сказать, что они там выявили, а у славян они налицо. Им искать никого и ничего не надо было ни тогда, в VI веке, ни позднее.
  То есть многонациональность. Отсюда та знаменитая национальная терпимость, с одной стороны, и национальная отзывчивость, с другой. Достоевский называл это вселенской причастностью русских к мировой цивилизации. А наш Пушкин - сам замесь чернокожих африканских народов как потомок эфиопа Ганнибала, соратника Петра I, с великорусскими крестьянскими истоками, писал такие поэмы, как, например, "Дон Жуан" или "Скупой рыцарь", что отличить их по стилю и духу от поэм Байрона или испанских, французских поэтов просто невозможно. И в Православие великий князь киевский святой Владимир в IX веке крестил не только россов, но и другие народности. Эта вера заменила собой древние верования, органически впитала их в себя.
  Опять же Пушкин: "Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам". Хазары жили по Волге. Их город Итиль был в руках иудейской общины. После захвата Иерусалима берберскими арабскими племенами в VII веке иудеи ушли двумя потоками. Один - на Запад в Испанию, где и осел под видом моранов. Вот сегодня доказано, что экспедицию Колумба в Америку организовал министр финансов испанского короля, по национальности еврей. И сам Колумб, говорят, тоже генуэзский еврей. Другой поток пошел на северо-восток, к берегам Волги. Появился город Итиль, образовалось крепкое государство. Но кроме самих евреев, иудейской веры другие племена этого государства не приняли. В Х веке Святослав разгромил Хазарский каганат, Итиль был стерт с лица Земли. Иудеи частично ушли на Кавказ, частично в Европу. Население приняло Православие. Еще до прихода на Русь монголов в XIII веке.
  Русские цари грамотно вели национальную политику. Они не принижали и, не дай Бог, унижали русских перед инородцами. Кстати, это термин до октября 1917 года не задевал и тем более не обижал. Означал он человека иного, чем русский, рода. Ни у что? Народ в Доброй Российской Империи делился не по национальному признаку - русский, татарин, еврей, узбек и т.д., а по вероисповеданию - православный, мусульманин, иудей, католик, буддист и т.д. Ты мог быть какой угодно национальности, но если принимал Православие, все твои национальные особенности оставались тебе одному. Дома говори на любом языке, исполняй любые танцы, пой какие хочешь песни. Но раз православный, ходи в церковь, молись Спасителю нашему Иисусу Христу, совершай православные обряды рождения, то есть крещения, венчания, то есть брака, смерти, то есть отпевания. Причащайся, исповедуйся. Словом, веди всецерковный образ жизни. И тебе все дороги в Империи открыты.
  Более того. Сперва на государеву службу и в армию неправославных не брали. Но потом стали брать. Но только представителей еще двух вероисповеданий - мусульман и буддистов. Можно назвать огромное количество татар, узбеков, тех же казахов, которые служили русским царям. Скажем, убийца Гришки Распутина князь Феликс Юсупов. Представитель древнейшего от Золотой Орды татарского рода, с гордостью говорил про себя: "Я капитан русской армии". Будущий бухарский эмир учился вместе с будущим Николаем II в пажеском корпусе в Санкт-Петербурге. Буддистский знахарь Бадмаев слыл одним из выдающихся лекарей и потчевал тибетской медициной едва ли не саму Государыню императрицу Александру Федоровну, вымаливая у своих буддийских богов рождение наследника. Ладно, не помог. Помог православный святой преподобный Серафим Саровский. Не в этом дело. А дело в том, что никто себя не чувствовал ущемленным именно по национальному признаку.
  Это русская веротерпимость, Боже упаси, сравнить ее со всеядностью или, не приведи Господь, каким-то там экуменизмом,то есть слиянием вер и религий, что так яростно проповедовал недавно усопший Папа Римский, поляк по национальности, Иоанн - Войтыла. Это именно веротерпимость, в основе которой уважение к вере другого. Иной воспринимался не как враг, а просто как другой, не такой, как я. И - все. Не более, не менее. Посмотрите, скоро 200 лет русской православной миссии в Палестине. Сколько вокруг религий. Но ни одного происшествия на религиозной почве. И так - по всему миру. В России - особенно.
  Учиться бы всем и каждому у правителей Доброй Российской Империи этим способам и механизмам национальной и религиозной политики, а не оплевывать их, как это делалось в СССР. Первым ущербность от такого оплевывания понял, как ни странно, Сталин. Видно, сказалось все-таки его семинарское происхождение. К тому же говорят, он никогда не проявлял признаков веронетерпимости. Всегда уважительно относился к религии. Маршал Василевский в мемуарах рассказывал, что когда впервые побывал у Сталина при очередном служебном назначении (Сталин, как правило, приглашал к себе всех назначаемых военачальников вплоть до командиров дивизий, знал по фамилиям даже многих командиров полков), тот спросил у него: "Вы, я слышал, сын сельского батюшки?". Василевский смутился, густо покраснел (не будем забывать, как тогда относились к происхождению, а уж тем более к гипотетическим классовым врагам, к которым стараниями троцких-бухариных-каменевых-ярославских православное духовенство фигурировало в списках врагов народа под первыми номерами), но не совсем стушевался и честно признался: "Да, товарищ Сталин, был грех". Сталин, медленно раскуривая трубку, усмехнулся, в усы и тихо ответил: "Грех не такой, чтоб за него судить. Я тоже ведь учился в духовной семинарии и ничего, как видите, не перестал быть марксистом-ленинцем. Чего и вам желаю".
  Нет, надо было извести тысячи церквей, уничтожить почти весь православный клир за годы репрессий, разрушить сотни монастырей, чтобы дошло - Православие не враг. Как не враги и другие традиционные для России религии. Враг - секты, враг - клерикальные экстремисты. Так при чем тут религиозная вера? Но когда надумали? Когда поняли? В 1943 году, то есть в разгар Великой Отечественной войны, Сталин вызвал в Кремль московского митрополита Сергия и предложил тому провести поместный собор, на котором снова восстановить патриаршество после того, как в 1926 году был убит патриарх Тихон в своей келье в Донском монастыре. Патриарший престол оставался незанятым. Так вновь государственная мудрость, проявленная диктатором Сталиным, восторжествовала. Надолго ли? Ведь сменивший Сталина Хрущев с еще большей злобой и рвением принялся унижать Православие. Слава Богу, Господь вовремя убрал этого супостата от рычагов управления страной. И поделом!..
  Жириновский, хотя и проявлял национальную веротерпимость, тем не менее обиды чувствовал очень тяжело. Что называется, с детства. Ведь на каждом шагу в прекрасном многонациональном городе Алма-Ате не казаху Жириновскому нет-нет, да и давали почувствовать, что он не такой, как они, не казах, а значит, чужой. Принимали в институты полуграмотных и совсем неграмотных жителей аулов. Приезжают в город, кошмы трясут, чего только в этих кошмах нет. Люди совсем другой культуры, а их втягивают в городскую жизнь. Они потом тянут родственников из аулов. Дискриминация русских, национальный гнет повсюду, подавление везде - в экономике, культуре, юриспруденции.
  Коммунисты-экстремисты изувечили нашу страну, сделали ее отсталой. Русскую нацию, самую передовую, заставили уйти вниз. Силой заставили. Материально, через законы, через психологическое давление. И теперь уже демократы говорят, что без иностранцев не обойтись, мы не сможем выбраться наверх. Опираясь на самих себя. Это же беда. Это Жириновский видел мальчиком, видел, как начиналось. И отсюда внутренний протест был заложен в самую душу.
  Теперь о втором обстоятельстве становления личности Жириновского. Безотцовщина. Позже Жириновский постоянно возвращался к этой теме. Естественно, как и многие его сверстники, задумывался над проблемой семьи, жены, мужа. Уже тогда он во всей полноте, может быть, не в таких подробностях, как сегодня, но именно полно и ясно отдавал себе отчет, что проблема отцов и детей существовала во все времена, у всех народов как составная часть общей проблемы "семья", во взаимоотношениях родителей с детьми. Однако видел, что и в художественном творчестве и в научных исследованиях эта проблема была представлена односторонне. Фактически сводится к примитивному изображению с последующим анализом выполнения мужчиной двух функций - либо как кормильца детей, либо как партнера жены по постельным отношениям. А ведь вопрос куда как сложнее и в 1000 раз многограннее, чем указанная функциональность мужчин.
  Отец - мужское начало в семье, глава семьи. Он и кормилец, и воспитатель не только детей, но и жены. Мужчина - воин, защитник Отечества, идеолог, государственный муж, исследователь, накапливающий новый опыт во всех сферах жизни и деятельности человека и общества.
  Прошу сразу же обратить внимание на словесный ряд: бог, патриарх, митрополит, священник, монах, настоятель; вождь, предводитель, президент, министр, губернатор, председатель; царь, король, князь, граф, маркиз, герцог; директор, начальник, мастер, конструктор, инженер, техник; академик, доктор, доцент, лаборант, исследователь, студент; преподаватель, учитель, писатель, поэт, художник, музыкант, врач; генералиссимус, маршал, генерал, полковник, капитан, сержант.
  Все они изначально входили в обиход как слова мужского рода. Выстроенные в ряд, они ясно очерчивают положение мужчины в обществе, круг его профессиональных, общественных и социальных интересов. Они же указывают на приложение им своих способностей, на его роль в жизни семьи, в развитии рода, положении государства.
  Восприятие ребенком этих понятий, проникновение в их суть и выстраивание жизненных приоритетов во многом, если не в решающей степени, связано с отцом. Перефразируя известное изречение А.С.Пушкина можно сказать и так: "Отец! Как много в этом слове для сердца юного слилось, чем в нём потом отозвалось".
  Можно приводить массу и других изречений известных людей о своих родителях. Но мне бы хотелось проиллюстрировать свою позицию, сопоставив с наблюдениями такого известного жизнелюба и мастера глубокого проникновения в психологию человека как Л.Н.Толстой. При этом ограничусь одной его повестью "Детство", написанной им в 25-летнем возрасте. Вот как он представлял себя в семье по отношению к другим главным ее участникам
  О матери Толстой писал, что когда я стараюсь вспомнить ее такой, какой она была в это время, то мне представляются только её карие глаза, выражавшие всегда одинаковую доброту и любовь. Помнится родинка на шее, немного ниже того места, где вьются маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная сухая рука, которая так часто меня ласкала, и которую я так часто целовал. Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было её лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом всё как будто веселело. Это представление напоминает мне мою матушку, простую русскую женщину.
  Об отце Толстой писал, что он был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула. На людей нынешнего века он смотрел презрительно, и взгляд этот происходил столько же от врожденной гордости, сколько от тайной досады за то, что в наш век он не мог иметь ни того влияния, ни тех успехов, которые имел в свой век.
  Толстой видел в отце две главные страсти его в жизни. Это - карты и женщины. Он выиграл в продолжение своей жизни несколько миллионов и имел связи с бесчисленным числом женщин всех сословий. Умел взять верх в отношениях со всяким. Отец знал ту крайнюю меру гордости и самонадеянности, которая, не оскорбляя других, возвышала его в мнении света. Он был оригинален, но не всегда, употреблял оригинальность как средство, заменяющее светскость и богатство.
  Он так хорошо умел скрывать от других и удалять от себя известную всем темную, наполненную мелкими досадами и огорчениями сторону жизни, что нельзя было не завидовать ему. Он был знаток всех вещей, доставляющих удобства и наслаждения, и умел пользоваться ими. Он не умел одеваться по-модному. Но зато одевался оригинально и изящно. Всё шло к его сильному сложению, лысой голове, самоуверенным движениям. Он любил музыку, пел, аккомпанируя себе на фортепиано. Жизнь его была полна увлечениями всякого рода...
  Жириновский о своем отце не мог сказать ничего ни плохого, ни хорошего, потому что никогда в жизни не видел его. Но из впечатлений Толстого можно вывести главное - гамма чувств, вызванных наблюдениями об отце, тех жизненных оценок, нашедших отражение в голове ребёнка и в его дальнейшей судьбе, оказалась несравнимо шире и глубже, чем впечатления о матери, хотя они не противопоставляются, а дополняют друг друга. Речь в данном случае идёт о нормальной по тем понятиям семье: мать - хранительница домашнего очага, рожает детей, заботится о них. Отец - прежде всего, добывает средства для обеспечения семьи, служит Отечеству, занимается общественными делами, совершенствует себя и через это своих детей.
  Для ребёнка отец - это и родитель, и кормилец, и защитник, и воин, и наставник, и руководитель, и объект эмоций. Физически или скорее физиологически у каждого ребёнка есть отец. Даже в наше время уникальных научных достижений, когда женщина рожает детей путем донорства мужской сущности и доказана возможность клонирования людей - это так. Но его влияние на развитие ребёнка может быть самым разнообразным или вовсе никаким.
  С этой точки зрения следовало бы провести широкое специальное исследование, которое займёт немало времени и должно захватить очень широкий круг людей, чтобы дать объективный результат. Речь идёт о том, какого человека в зрелом возрасте (готового к труду и репродукции) получает общество, нация в зависимости от условий его семейной жизни и воспитания. Вариаций здесь много.
  Семья полноценная: мать, отец без явных физических, психических отклонений, как минимум двое, трое детей. Что в данном случае берёт от отца дочь, сын и вообще дети?
  Семья неполноценная: мать, ненормальный отец (нахлебник, алкоголик, шизофреник, вор, насильник и т.д.). Какие дети?
  Семья без отца, который бросил детей. Кто заменил функции мужика, его влияние на детей: мать, государство в лице власти через образование, здравоохранение, юстицию, армию и другие атрибуты, улица? Роль отца?
  Семья без отца, где все заботы лежат на так называемой матери-одиночке. Каково распределение обязанностей по воспитанию детей в данном случае между матерью, обществом, государством?
  Не правда ли, любопытное получилось бы исследование. По этому поводу один мужчина, оставшийся без отца и без матери после Великой Отечественной войны в возрасте 3 лет и достигший впоследствии самого высокого чина российского государственного служащего, рассуждал так. По рассказам родственников его отец был большим любителем выпить, из-за чего имел постоянные неприятности по работе, ни на одном производстве долго не задерживался, менял профессии, дома скандалил, быт не налаживал. Мать такое отношение его к семье, работе, обществу терпела, да и сама не прочь была погулять. Так может быть, это везение, что детство и юношество прошло не в семье, а в детском саду, военно-музыкальной школе, в рабочем и студенческом общежитии? Получил общее, музыкальное и инженерное образование, работу, квартиру, положение в обществе. А как сложилась бы судьба при сохранении родителей, семьи? Словом, повезло?
  Может быть. Но это всё было до власти "демократов", когда государство не только провозглашало, но и фактически предоставляло каждому человеку независимо от его происхождения возможность получить общее и специальное образование, физическое воспитание и здравоохранение, работу, доступ к культуре, науке, участию в управлении производством, государством, общественными делами. Поэтому многие из тех, кто оставался без отца или вообще без родителей в результате войны, голода, репрессий, как ни парадоксально, с помощью государства становились полноценными членами общества, достойными представителями нации. Как сложилась бы судьба этого моего знакомого в нынешних условиях так называемых реформ всего и вся? Одному Богу известно.
  Демографическая ситуация в нашем многострадальном Отечестве такова, что требует немедленной разработки и реализации государственной политики спасения мужика-отца, семьи, нации, русской нации, естественно не в ущерб многочисленным национальностям, населяющим Россию. Но и этого мало. Сегодня нужно уже спасать и миллионы детей, оставшихся без отцов и матерей. А тех, у кого есть отцы и матери, учить элементарному - как самим стать достойными времени и образу Господа отцами и матерями, как самим понимать проблему своих отношений с родителями.
  Отца Жириновского звали Вольф Исаакович Эйдельштейн. С дрожью в голосе он признается, что сих пор ждет встречи с ним, со своим отцом. Он никогда не видел его. Но, как и любому мальчику, ему хочется знать, кем же он был, его отец? Никогда на его плечах не лежала рука отца. Он никогда не слышал его голоса. Отец так никогда и не смог помочь ему научиться чему-то, отвратить от беды, подсказать об ошибках. Такое горе есть у каждого мальчика без отца. Безотцовщина.
  Например, известный родоначальник так называемого демократического движения в России Александр Иванович Герцен. Его отцом был обрусевший немец. Он, кстати, по распоряжению графа Растопчина - московского градоначальника в 1812 году - передал по требованию стоявшего на Поклонной горе Наполеона "ключи от Москвы". Матерью Герцена была русская дворовая крестьянка. Отец признал мальчика, так как у него не было других детей, разрешил ему взять свою фамилию, подарил даже дом в Москве на Тверском бульваре. При советской власти в этом доме разместился Литературный институт имени Герцена и поныне он там находится. Во дворике института даже поставили памятник Александру Ивановичу. Его отец предоставил ему прекрасное образование, завещал после своей смерти всё своё богатство, а оно было немалым. В лондонской эмиграции Александр Иванович жил безбедно, издавал на свои деньги революционные листки, журналы. газеты, содержал балбесов от революции. Более того, когда Николай I вознамерился забрать у него отцовское богатство, дворянство русское возразило, что этого делать нельзя. И царь отступил перед силой права частной собственности. Вот как уважали и ценили это право дворяне. И как потом с этим правом обошлись большевики.
  Несмотря на все эти блага, полученные от отца, Герцен не стал счастливее как сын, как русский гражданин. Он всю жизнь испытывал тоску, переходящую в комплекс неполноценности - бастард. Есть такое в русском языке нерусское слово. Означает оно "сын без отца". Поэтому Герцен-отец не жил с Герценом-сыном. Потому Герцен-сын не имел, не знал (а как хотелось!) отцовской если не ласки, то хотя бы участия в судьбе. Тяжкая это доля - безотцовщина...
  В 18 лет Жириновский взял фамилию матери (она более русская). Но отчество поменять не разрешили. Чудаки в алма-атинском горисполкоме. Закон разрешает менять и имя, и отчество, и фамилию - все менять разрешает закон. Но коммунисты-чиновники решили компромиссом: фамилию матери разрешим взять, а отчество оставишь отцовское. Вольф - это немецкое имя, по-русски означает "волк". Но большинство граждан воспринимают многие западные имена всё-таки ближе к еврейским: Эдуард, Вольф, Герман и т.д. Поэтому к казахскому гнёту добавились переживания антисемитизма.
  Как русский, родившийся в Казахстане, Жириновский испытывал чувство, что он не казах, что территория, где родился и вырос, называется Казахстан. В переводе на русский - "страна казахов". Он был из бедной семьи. Поэтому добавился еще один гнет - представителя бедной семьи. И у него не было отца. Это был гнет безотцовщины.
  Поэтому Жириновский острее и глубже познавал мир. Теперь уже можно сказать, что от евреев он перенял самое их главное достоинство - прозорливость, проницательность, умение приспособиться, способность к компромиссу, хитрость в самом добром смысле этого слова. В плохом он никогда не хитрил. А от русских перенял широту души.
  Отец родом из Восточной Польши, которая то ли Западной Украиной была, то ли Восточной Польшей. Но мать запомнила название маленького городка - Канатопль. На карте в Восточной Украине есть город Конотоп. Жириновский ужу в пятидесятилетнем возрасте даже туда съездил проверить, не осталось ли кого из родственников отца. А Канатопль, такого города не найти даже на карте Польши. Может быть, его мать спутала. Может быть, это город Кастополь в Ровенской области, тем более что семья отца проживала в небольшом польском западно-украинском городишке. В любом случае до 39 года это была территория Польши, ибо в 1939-м году одну часть Польши передали Украине как западные области Украины. И с 1939-го года отец Жириновского оказался на территории Советского Союза. Но раз он был в группе польских евреев, то скорее всего это был какой-то польский город, который и после 1939-го года остался на территории Польши, ибо с 1939-го года до 1941-го года его отца бы навряд ли прогнали бы в Алма-Ату. Хотя НКВД зачищали новые территории, и возможно, его уже из западно-украинского города, ставшего советским, перегнали в Алма-Ату. Со слов матери Жириновскому стало известно, что в период немецкой оккупации родителей отца, его дедушку и бабушку, немцы расстреляли.
  В этом доме ещё жил младший брат его отца с молодой женой и ребёнком. Тоже расстреляли. А старший брат отца, Арон Исаакович Эйдельштейн, оказался в Советском Союзе, его судьба забросила в Ленинград. Там он женился на буфетчице Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова. И вот в 1946-м году старший брат отца Арон с женой уехали в Варшаву. Отец Жириновского уехал с польскими евреями из Алма-Аты в ту ночь, когда он родился.
  Еще у них была сестра Белла, проживала в Ровно. Поэтому Жириновский предполагает, что его отец все-таки родом из Ровенской области. Там, в этой области как раз ему удалось найти город Кастопиль или Кастополь. Может, его мать спутала, назвала его Канатопль. Это был тихий провинциальный польский городишко. В нем жила тихая еврейская семья Эйдельштейнов. Отец Жириновского учился в Париже, поскольку многие поляки учились в Париже. Это было легко в довоенные времена. После учебы он вернулся в свой город. Родился он в 1907 году. Поэтому в 1940-м году ему было 33 года. Как раз в самом расцвете. Уже получил образование. И тут нагрянула война. Он оказался с польскими евреями в Алма-Ате, где и создал свою первую семью. И плодом этой семьи явился Жириновский.
  Месяца через три после рождения Жириновского, в июле 1946 г., его мама собрала деньги и поехала в Варшаву показать отцу сына. Видимо, его отец сообщил адрес из Варшавы. Мать долго добиралась до Варшавы, недели две. Столько же она прожила там. Эйдельштейн собрал ей денег на обратную дорогу, дал много подарков, конфет, зная, что у нее в доме еще 5 детей от первого брака. Предлагал ей остаться - она не захотела. Настоящая русская женщина, патриотка. Но главное - пятеро детей в Алма-Ате ждали ее, она не могла их бросить. И ее братья, сестры, вся ее семья Макаровых, семья Сергучевых, весь их род, чисто русские люди. Она звала отца Жириновского вернуться с ней в Россию. Он колебался. Но в советском посольстве в Варшаве матери ответили, что ее обратно в Советский Союз пустят, а его нет. Таковы были установки тех времен.
  Отец Жириновского делился с его матерью планами на будущее, говорил, что если ему не удастся вернуться в Алма-Ату, то в разрушенной Варшаве он не останется. Это для него тоже был чужой город. Его родной город немцы сожгли, родственников расстреляли. А тогда как раз началось паломничество в Америку. Многие евреи в целях безопасности во время войны уехали в Америку. После войны продолжилась эмиграция евреев в Америку. Эйдельштейн собирался тоже туда. Вроде бы и старший брат Арон уезжал туда же, звал его с собой. Он даже сказал матери Жириновского, что очередной пароход, на котором они собирались ехать в Америку, должен был отплыть из Польши в США в конце сентября 1946 г.
  Но мать с Жириновским на руках вернулась в Россию. В день ее возвращения (в Москве она делала пересадку) как раз хоронили Калинина. Это был август 1946-го. Его мама остановилась в доме около Казанского вокзала, где сейчас Центральный Дом культуры железнодорожников. Там у знакомых она останавливалась и до поездки в Варшаву. Она запомнила случай, о чем и рассказала Жириновскому, что по дороге на него напали вши. Он страшно мучился, завшивел. Лекарств не было. Она прямо рукой снимала вшей с его младенческого трех-четырех месяцев от роду тела. Мама Жириновского вернулась из Варшавы в Алма-Ату одна, без отца. Тут были ее пятеро детей. Двоих, старших моих братьев, Юру и Сашу, забрали в суворовские училища. Они закончили их и оттрубили в Советской Армии полностью все 25 лет. Двух старших сестер, Надю и Любу, забрала сестра первого мужа мамы (они проживали в Ульяновске). И в конце 1946-го года мама осталась со старшей дочерью Верой (ей было в тот момент 10 лет) и им, полугодовалым ребенком.
  Любовь... Жириновский всю жизнь любил мать и по сей день любит ее больше жизни. Она для него - всё. Не только потому, что родила, дала жизнь. Она, пожалуй, единственный на свете человек, кто смалочку, с молодых ногтей сумела дать ему понять, что он для неё самый любимый мальчик на свете. Хотя никогда не делала этого специально, демонстративно, как, например, сегодня та же Алла Пугачёва иной раз демонстрирует свою приязнь к дочери Кристине по фамилии, Орбакайте. Вот тоже обязательно надо найти какого-нибудь импортного, потому что прибалтийцы никогда не были нашими. Нашла некоего гражданина, пожила с ним, и разбежались в разные стороны. Зато приобрела свою, отличную от матери, фамилию и теперь везде ею козыряет! Нет, мать Жириновского любила всех их ровно и одинаково. Она никогда никого не выделяла, никогда никому не отдавала предпочтения. Некогда ей было этим заниматься. Всю жизнь она пахала, чтобы прокормить шесть ртов, и все дети без исключения видели и понимали, нет, не умом, какой ум в 3,4,6,7 лет. Они понимали это сердцем, душой ее к ним любовь. Вот почему, не опасаясь быть обвиненным в "гитлеризме", можно повторить вместе с автором известной книги "Моя борьба": "Отца я почитал, мать же любил" (См. Адольф Гитлер. Моя борьба. - Москва, "Витязь", 1998 г., стр. 19).
  Вот ведь тоже любопытный экземпляр - этот Адольф Гитлер или как его настоящая фамилия Шекельгрубер, что ли? Малый всю жизнь мучился загадкой своего происхождения. Уже став фюрером, он даже поручил личному адвокату Гансу Франку выяснить его родословную, особенно по отцу. С матерью понятно. Она была австриячка, хотя разве есть такая нация - австрийская? В Германии всегда по этому поводу иронизируют, мол, эти австрийцы - и не немцы, и не швабы, а чёрт знает кто. И сами австрийцы, а их около 10 миллионов, толком не могут разобраться в собственной национальной родословной. Вот вам обломки некогда великой Австро-венгерской империи. Такова цена демократии - не знают даже, какой они нации!
  Проведенные Гансом Франком изыскания оказались для фюрера неутешительными. Выяснилось, что бабушка Гитлера, будучи надомной служанкой, то есть приходящей горничной или уборщицей, по-разному толкуют эту "приходящую" (кстати, мать Сталина Екатерина Джугашвили тоже была такой же "приходящей", мыла полы в домах богатых грузин в городишке Гори), забеременела от еврея, сына хозяина одного из домов в городке Грац. Отец Гитлера Алоиз оказался полуевреем или в просторечье - "полтинником". Он женился третьим браком на Кларе, которая была его приёмной дочерью в первом браке и к тому же на 23 года моложе его. Клара и оказалась матерью Гитлера. Не правда ли, крайне запутанная история!
  Помимо Адольфа, у Клары было ещё шестеро детей. Один родился мертворожденным, трое умерли в детстве. Дочка Ида была полной идиоткой, а вторая дочка Паула - полуидиоткой. Один будущий Гитлер оказался "нормальным". Его крестным отцом был еврей Принц, домашним врачом - еврей Блох, а лучшим другом в молодости еврей Ханиш. Вот вам и нордическая раса или белокурая бестия. Знавшие Гитлера по молодым годам подчеркивали его разительную внешнюю схожесть с евреем.
  Покойная писательница, по национальности армянка, Мариэтта Шагинян в конце своей 90-летней жизни выяснила, что в жилах вождя мирового пролетариата товарища Ленина текла еврейская кровь. Ей это открытие едва не стоило билета члена КПСС. По крайней мере, её в СССР больше не печатали. Дедушка Ленина по матери, т.е. отец Марии Ильиничны, Александр Бланк был скандинавским евреем. Правда, чтобы получить доступ к высшему образованию (он стал врачом) Бланк по существующим со времен императора Николая I порядкам принял Православие, то есть стал выкрестом. В царской России национальность в документах не писали, вместо пятой графы там была графа вероисповедание и считали людей не по нациям, а по религии. Что, конечно, не отменяло национальностей, каждый прекрасно знал и о себе и о любом другом, кто есть кто.
  Если уж затронули эту тему, то надо сказать, что до сих пор то затихая, то опять усиливаясь, ведутся споры о национальном происхождении Сталина -Джугашвили. Мать его ни у кого не вызывает сомнений - грузинка Като. А вот с отцом - проблема. Считающийся таким официально Бесо Джугашвили, сапожник и пьяница, по национальности был то ли грузин, то ли осетин, то ли мегрел (грузинский еврей). В 30-е годы, когда Иосиф Сталин возмужал, обрел 40-летие, все вдруг кто с ужасом, кто с удовольствием, но в равной степени заинтересованно обнаружили разительное сходство усатого Сталина с усатым Пржевальским. Был такой знаменитый русский путешественник, открывший Европе и всему миру горы Памира и Тянь-Шаня. Есть даже лошадь Пржевальского, размерами меньше арабской, как раз для езды в горной местности. Её-то в Россию и привез из своих походов Пржевальский.
  Втихомолку многие стали выяснять биографию Пржевальского. Оказалось, что он как раз находился в Гори целый месяц перед тем, как Като Джугашвили понесла будущего вождя народов и вполне мог оказаться на месте Бесо. Выше шла речь о бабушке Гитлера, служанке. Като ничем от неё не отличалась. Как мыли бабы полы в те стародавние времена? Разувались босиком, за пояс подтыкали юбку и на коленях в позе "рака" терли пол тряпкой. Герой знаменитого романа латиноамериканца Маркеса "Осень Патриарха" 80-летний президент какой-то латинской страны не сдерживался, когда заставал своих служанок за мытьем полов в позе "рака". Заметьте - 80-летний! Другой "латин", бразильский писатель Жоржи Амаду, также с упоением описывал сцены подобного "мытья полов". Амаду не постеснялся признаться, что мужчиной стал по примеру многих негров, работавших на кофейных плантациях, переспав впервые не с негритянкой, которых на этих плантациях было навалом, а с козой.
  В случае со Сталиным стоит ли удивляться жесточайшим побоям, которым подвергал маленького Coco, как звали в детстве Сталина, его папаша - сапожник Бесо Джугашвили. Уже в летах и во власти Сталин никогда нигде ни с кем и ни при каких обстоятельствах не вспоминал про своего отца. Кое-кто даже утверждает, что более короткая левая рука у Сталина вовсе не сухоручка, а якобы была сломана отцом во время издевательств над маленьким мальчиком. Зато о матери Сталин всегда везде и всем рассказывал охотно, писал ей хоть и редко, но крайне задушевные письма, на которые только был способен. Говорят, даже стихи сочинял про неё. Хотя на похороны не приехал. Причин своего отсутствия так никогда и не объяснил. А возможность попрощаться с усопшей у вождя была. Отец бросил их и ушел работать в Кутаиси на фабрику. Тоже не случайно. Там вроде бы в пьяной драке кто-то смертельно ранил его сапожным ножом. Правды тут мы уже никогда не узнаем...
  Мама Жириновского умерла в мае 1985-го. Оглядываясь на ее жизнь, поневоле делается больно. Действительно, она в своей жизни ничего радостного так и не увидела. Одни унижения и оскорбления. Это, видимо, участь всего русского народа. Мать и отец Жириновского родились в Российской империи. Отец - в 1907 году, мать - в 1912 году. И весь этот век они мучались. Сперва царь и Российская империя, потом революция и гражданская война, потом Великая Отечественная война. Эти вечные переезды, вечные формальности с паспортами и пропиской, можно - нельзя. Переместились через всю страну, из Европы в Азию. Сколько городов, сколько квартир поменяли. Умерли раньше времени.
  Всю нацию посадили на колеса. Весь русский народ - на повозке, дребезжа по проселочным дорогам, по ухабам. Весь ХХ век. Немцев разбили, в космос вышли. Но разрушили семьи, устои, потеряли архивы, родственные связи. Сколько людей перемешалось, потерялось. А как хорошо было в начале века. Добрая Российская Империя. Отец и мать Жириновского были подданными Доброй Российской Империи. Потом уже проведут границы и станет уже не Украина и не Польша, не Пензенская губерния, а Мордовская республика, не город Верный, а Казахская автономия, а потом Союзная республика и наконец независимый Казахстан. За что, за что такая напасть на семью маленького Володи Жириновского?
  И теперь о третьем обстоятельстве формирования характера Жириновского - политика. С самого рождения всюду Владимир шел один, сам, напролом и напрямик. И почти всегда у него было чувство недетской досады, горечи вплоть до неудовлетворенности сделанным. Он редко испытывал присущее большинству детей ощущение всеобщего счастья или высшей степени радости. Аристотель это называл катарсисом, в переводе с греческого - очищением духа при помощи "страха и сострадания" как высшей цели трагедии. Даже когда Жириновский шел в первый раз в первый класс, никто его не проводил (мать работала), никто не встретил после уроков, никто не поздравил с началом школьной жизни, никто не обнял, никто не приголубил.
  Матери Владимира всегда было некогда с ним пообщаться, она работала. Он спал, когда она уходила на работу, или уже засыпал, когда она возвращалась. Иногда он не видел ее подолгу. И даже в воскресенье, этот единственный выходной день (в те времена суббота не являлась выходным), она тоже была занята чем-то, всегда была занята. Надо было стирать, мыть, убирать, тем более, что квартира-то была коммунальная.
  А ведь вся эта квартира раньше принадлежала семье Жириновских. В 1940 году ее получил первый муж ее матери. Он был полковником, военнослужащим. Ему, жене и пятерым детям дали трехкомнатную квартиру на семерых. Но началась война, и сюда стали подселять эвакуированных переселенцев. Сперва забрали одну комнату, потом вторую. К концу войны семья Жириновских уже ютилась в одной комнатушке.
  Первый муж Александры Павловны умер в 1944 году от туберкулеза, в 1945 году она вышла замуж за отца Владимира. А семья Жириновских так и осталась жить в коммунальной квартире, имея право только на одну комнату. Если оглянуться на жизнь его матери, то в ней, как в капле воды, отражается вся судьба советских женщин, замордованных нищим бытом и тяжелой работой.
  Самое первое желание - стать офицером Вооруженных Сил. Два старших брата Жириновского были в армии, может быть, это и оказало влияние. Воинские части проходили по алма-атинским улицам - кавалерия, военная техника, просто солдаты. Это производило сильное впечатление. К тому же - очень много тогда выходило фильмов про войну. И их военная тематика подталкивала юного Владимира к тому, чтобы стать офицером, окончить военное училище.
  Однако позже Жириновского потянуло к юридической специальности, захотелось стать следователем. Видимо, тут сыграли роль фильмы про преступников, убийц, воров, следователей.
  И, наконец, третья мечта - стать дипломатом. Один из родственников, муж двоюродной сестры, как-то сказал Жириновскому: "Володя, раз уж внешняя политика тебя интересует и ты постоянно сидишь за географическим атласом, любишь уроки географии, то поезжай в Москву, поступи в МГИМО, стань дипломатом. Эта жизнь для тебя".
  Философия, экономика, внешняя политика, социальные проблемы, национальный вопрос - все это было интересно Жириновскому. Он очень хотел учиться по окончании школы. В конечном счете, он решил ехать в Москву, поступать в МГИМО. Не вышло. Оказался в Институте восточных языков при МГУ.
  Увы, в столице советского государства Жириновского ждали вовсе не райские кущи, а все те же материальные затруднения. Койка в общежитии, где по четыре человека в одной комнате. Общие туалеты, столовые, общественное питание. Тяжелая учеба в языковом вузе, где много новых дисциплин, высокие требования. Сразу же все это опять надавило на тело и душу восемнадцатилетнего юноши.
  Но Жириновский оказался готов к схватке с обстоятельствами, какими бы тяжелыми они не были. Суровая жизнь в Алма-Ате научила его стойкости, мужеству и терпению.
  Эти качества, заложенные с детства, помогают будущему лидеру ЛДПР брать одну высоту за другой. И кто знает, не была ли та высота, которую он смог преодолеть в детстве, самой главной из этих высот?
 
 На пути к ЛДПР
 
  Сегодня многие молодые люди стремятся создать партии. Но те, кому это удается, создают, как правило, партии-однодневки. Мода такая на партии. Горделиво рассказывают: "И у меня партия, и я - лидер партии. И мы выпускаем газету. И мы проводим съезды. И мы требуем - в отставку, наказать...". Это типичная игра в политику, а не сама политика. Она заканчивается. Это - пена, которая уже сходит. В любой стране мира остается 5-6 партий, которые формируют политический небосклон. Там между ними и разворачивается деятельность, соревнуются ведущие политические силы. Но 40-50-100 партий, как в России, конечно, долго существовать не будут. Нужно время. Тем более, что люди хотят самовыразиться, особенно в России, где долго был однопартийный режим. Естественно, после такого длительного однопартийного периода будет очень многопартийный режим. Но в конечном итоге все сведется к 3-4-5-партийной системе. Этого достаточно для выражения основных политических взглядов населения и групп избирателей.
  Жириновский никогда не мог нормально работать там, где хотелось. Да таких и мест работы не находилось. Но и все отрицательное, что накапливалось с детства кирпичик по кирпичику, шло в фундамент его личности. При определенных внешних условиях все это соединилось с накопленным внутренним положительным потенциалом для политической деятельности. Уже в 30 лет Жириновский хотел заниматься политикой по-настоящему, быть обязательно в какой-нибудь новой политической партии. Мечтал, что именно эта партия будет иметь своих депутатов в парламенте, когда он станет многопартийным. Что греха таить, мечталось и о том, чтобы возглавить фракцию его партии в парламенте. Может быть, в перспективе получить пост министра. Жириновский в 20 лет думал о высоких государственных должностях. Но эти мечты тогда не стали навязчивой идеей вроде мечты того солдата, который всегда хотел стать генералом. Просто на глаза попадались политики, их окружение, демонстрировавшие полную неспособность к эффективному руководству страной. Поневоле в сознании Жириновского закладывались идеи о том, что такие недалекие, порой откровенно глупые люди, руководители вроде Хрущева, достигали высот благодаря не своим способностям, а системе, которая позволила им это. При многопартийной системе, и Жириновский был уверен в этом, талантливые люди получат больше возможностей для своей политической деятельности. Короче, была такая изначальная цель - создать (войти) в новую политическую партию, оказаться в парламенте, чтобы действовать в рамках фракции той политической партии, благодаря которой он окажется в парламенте, чтобы там отстаивать идеи своей партии, работать на рост ее авторитета и добиться, чтобы партия стала правящей.
  Для него как для личности, для политика не было никогда фанатизма в том, чтобы обязательно достичь высоты. Но фанатизм, пожалуй, был в том, чтобы осуществилась цель, идея, приверженцем которой он стал. Идея эта заключается в том, чтобы хорошо стало жить всем в нашей стране. Поэтому, когда Жириновскому не удавалось работать там, где хотелось, - это, может быть, и унижало, и обижало его, - но он не вынашивал мстительных планов за то, что ему не дали возможности стать дипломатом, не дали возможности работать в МИДе, других аналогичных учреждениях. Он готов был и в любой другой сфере найти себя и использовать свои возможности...
  3 июня 1964 года Владимир прилетел в Москву, в аэропорт Внуково, на самолете Ил-18 с небольшим чемоданчиком самых необходимых вещей - рубашка, смена белья. У него даже не было запасных ботинок. Кроме чемоданчика, корзинка с клубникой и помидорами. В Казахстане фрукты и овощи очень рано начинают созревать и сравнительно дешевы. Мать попросила Владимира набрать с собой побольше этого добра: "Возьми. Может, кому-то дашь из приемной комиссии, и к тебе получше отнесутся".
  Но Жириновский даже и подумать не смел о том, чтобы дать взятку кому-либо. И здравый смысл подсказывал, что он выглядел бы довольно комично, если бы принес в приемную комиссию корзинку с клубникой. Поэтому корзинка была оставлена в камере хранения. На автобусе отправился в центр Москвы. У Музея Ленина автобус остановился. В киоске с вывеской "Справочное бюро" абитуриент узнал у сонной бабушки-киоскерши адрес Института восточных языков (ИВЯ). До этого писал брату, который жил в Москве и был военным, чтобы тот выяснил условия приема в МГИМО. Оттуда ответили, что МГИМО общежитием не располагает. Это был обман. Общежитие у МГИМО было. Но таким образом отрезался путь иногородним русским юношам и девушкам. Приехавшие в столицу по разнарядке "национальные кадры" принимались и сразу же получали место в общежитии.
  Так что в МГИМО Жириновский не смог бы поступить хотя бы потому, что денег на аренду жилья у него не имелось. В общежитие его, простого русского паренька, никто бы не пустил. Да он и вряд ли бы прошел по конкурсу. Туда нужно было набрать 100-процентное количество баллов, а Владимир по географии, сочинению и по английскому ни за что бы не получил "пятерки". Сочинение написать на "пять" практически не мог никто. А уж сдать английский выпускнику обычной школы, из провинциального города, когда мальчики и из московских спецшкол, да еще после того, как пожили с родителями за границей, не всегда могли сдать на "пятерку", - это, конечно, было вообще нереально, поэтому он и отправился в Институт восточных языков.
  Институт, оказывается, находился рядом, у гостиницы "Националь". Владимир зашел в приемную комиссию и предъявил документы. И тут - первый удар, первая столичная неприятность. Документы не соответствовали требованиям для поступающих в данный вуз. Не хватало одного из главных - рекомендации райкома комсомола.
  Владимир уехал жить к брату под Москву и срочно написал письмо матери, чтобы она получила как можно быстрее рекомендацию. Бедная Александра Павловна побежала в школу. Там уже были каникулы, но каким-то путем все-таки в местном райкоме комсомола ей удалось добыть эту злосчастную рекомендацию и выслать ее Владимиру. Он вовремя ее получил и подал документы в институт.
  Ему тут же дали направление в общежитие. Он получил койку и стал готовиться к экзаменам. Несмотря на весь свой юношеский романтизм, Жириновский был реалистом и понимал, что его провинциальных знаний недостаточно. А нужно было сдавать пять экзаменов. Сочинение, русский устный и письменный, историю, английский устный и письменный. Владимир пришел в ИВЯ и напрямую обратился к какой-то женщине, мол, нельзя ли помочь найти преподавателя по английскому языку? Видимо, он произвел на нее приятное впечатление, поскольку та дала ему номер телефона преподавательницы, которая занималась подготовкой студентов, и именно в этот вуз.
  Жила она у Речного вокзала, Владимир туда поехал и стал заниматься. Обучение по тем временам стоило очень дорого. У Владимира таких денег не было. И ему пришлось обращаться за помощью к матери. Она была в это время в отпуске, но пошла работать, чтобы выслать сыну деньги на репетитора.
  Жириновский сдал экзамены. Сочинение - "тройка", устный русский и литература - "четверка", история - "пять", английский изложение - "три", устный - "три". Но и этого по тому времени оказалось достаточно, чтобы быть принятым. Тогда гуманитарные вузы не пользовались особым спросом. Все стремились стать технарями и рвались в МИФИ, Физтех, на физфак МГУ, в Бауманку и т.п. Да и среди гуманитарных вузов ИВЯ особой популярностью не пользовался. Конкурс был небольшой - три человека на место. И все, кто сдал последний экзамен, практически были зачислены, ибо был отсев после сочинения, истории, других экзаменов. Жириновский получил студенческий билет, но его предупредили, что не будет стипендии, потому что получил "тройки" на вступительных экзаменах.
  Это был еще тот удар, поскольку материальные ресурсы были изрядно истощены и ему грозил голод. Слава Богу, Владимиру не отказали в общежитии. Позже ему удалось выбить и крошечную стипендию - тридцать пять рублей. Да и мать обещала высылать тридцатку.
  Вот на эти шестьдесят пять рублей в месяц он и жил пять лет учебы. Конечно, плохо питался, плохо одевался. Что можно купить на шестьдесят пять рублей? Нужно было платить за общежитие, покупать книги. И про ежедневное питание надо не забыть. Чего уж тут говорить о ресторанах или о чем-либо подобном. Это не для бедного провинциала из Алма-Аты.
  Но зато Владимир с азартом накинулся на учебу. Ведь теперь его не мучили нелюбимыми им предметами. ИВЯ был стопроцентный гуманитарный вуз. Тут уже не было математики, физики, химии, биологии. Только гуманитарные науки. Хотя и среди них были нелюбимые, например, введение в спецфилологию и другие филологические дисциплины. А вот история нравилась, но факультет-то был историко-филологическим. И от филологии никуда не деться. Кто-то все-таки захочет поинтересоваться: "Зачем Жириновскому надо было идти на филологическое отделение?". Почему при поступлении он не написал в заявлении "история - Турция", а написал "турецкий язык - литература" и оказался на филологическом отделении. Это была просто ошибка. Впрочем, не самая страшная. Жириновский попал на турецкое отделение, а ведь мог бы и на монгольское, и на вьетнамское. Или даже стал бы изучать африканский язык бамбара или малинке.
  Итак, Жириновский - студент с мизерной стипендией, с койкой в общежитии, без друзей, один в незнакомом городе. Конечно, много энергии ушло на адаптацию, знакомство с первыми товарищами, контакты личного плана. Но большая часть сил пошла все-таки на учебу. Владимир прилежно учился, и уже на втором курсе стал получать повышенную стипендию. А это было сорок семь рублей пятьдесят копеек. Владимира избрали старостой группы, а на четвертом курсе - комсоргом.
  С 1967 года Жириновский стал проявлять и политическую активность.
  15 апреля 1967 года он направил письмо в ЦК КПСС с предложением провести реформы в области образования, сельского хозяйства, промышленности. В декабре 1967 года Владимир сделал еще один шаг. Резко выступает на диспуте "Демократия у них (т.е. на Западе) и у нас (т.е. в СССР)".
  Это не понравилось кое-кому из завсегдатаев подобных диспутов. Так Владимир попал на заметку руководства института, в частности, ректора ИВЯ А.А. Ковалева и проректора М.Ф. Юрьева. В январе 1968 года - первый политический удар. Владимиру не утверждают характеристику для поездки переводчиком на один месяц со спортивной делегацией в Турцию как политически неблагонадежному. Это было предостережение - перестань выпендриваться, будь таким же правоверным комсомольским зомби, как и большинство советских студентов.
  В те годы в СССР уже появились диссиденты. Над ними шли шумные общественные процессы. Кого-то запрещали, кого-то высылали. Но Владимир был далек от этого. Диссиденты хотели развала СССР и превращения его территории в прозападные карликовые образования. Жириновский же хотел всего лишь совершенствования общества, соответствия политического режима требованиям времени.
  Владимир решил не конфликтовать с советской властью и на время законсервировал продвижение своих предложений по улучшению жизни в стране. Тем более вскоре предстояла преддипломная практика. Было бы крайне неразумно идти на конфронтацию.
  Весь пятый курс студенты ИВЯ проходили практику в советских госучреждениях. Владимира распределили в Радиокомитет, где он и проработал восемь месяцев в качестве стажера. В турецкой редакции на иновещании. Потом Жириновский перешел на стажировку в ГКЭС (Госкомитет по внешнеэкономическим связям). Ему очень хотелось попасть в Турцию, ведь он много лет изучал эту страну, ее язык. Владимир узнал, что есть возможность с делегацией инженеров поехать в Турцию через ГКЭС, и приложил максимум усилий, чтобы ему все-таки утвердили характеристику. В апреле 1969 года Владимир впервые поехал в капиталистическую страну.
  Итак, практически сам себя родил, теперь практически сам себя направил в заграничную стажировку в Турцию на восемь месяцев. Там произошел небольшой казус. Жириновского попытались обвинить в ведении коммунистической пропаганды, поскольку он раздавал советские значки местным турецким ребятам. Юмор ситуации заключался в том, что дома Жириновского считали политически неблагонадежным вольнодумцем. А здесь, за границей, - коммунистическим фанатиком.
  Вуз Жириновский окончил с отличием. В актовом зале МГУ на Ленинских горах он получил красный диплом. А на заработанные в Турции сертификаты купил самую дешевую в СССР машину "Запорожец". Она стояла под окнами общаги, без гаража. Но не долго пришлось Жириновскому колесить по столичным магистралям. Его ждало распределение в Советскую Армию. Он должен был отправиться в Тбилиси. Опять чужой город, чужая республика. И вот Жриновский едет на своем "Запорожце" в холерное лето 1970 года в Тбилиси. Прощай, Москва! У Хемингуэя есть роман "Прощай, оружие!". А тут как раз наоборот - здравствуй, армия.
  Многим его назначение на Кавказ вовсе не показалось интересным. Чужие края. Жара. Военная дисциплина. То ли дело - сидеть в посольстве где-нибудь в Европе, ожидая приглашения на очередной дипломатический прием. Но для простых русских людей, как Жириновский, такая жизнь была всего лишь несбыточной мечтой.
  Его тянуло в политику. Он отдавал отчет в том, что служба в армии может помочь, даже и в смысле карьеры. Потому что всегда могли кадровики спросить: "Почему не служил в армии? Почему избежал этот важнейший институт нашей общественной жизни? По болезни или просто сдрейфил и сачканул?"
  Жириновский служил лейтенантом в политическом управлении штаба Закавказского военного округа. Тут он не без труда наконец-то впервые в жизни получил комнату в двадцать шесть квадратных метров в коммунальном доме. Конечно, опять эти большие коридоры, общие кухни, туалеты. Но зато хоть не казарменный барак, уже хорошо.
  Тогда в Грузии еще правил Мжеванадзе. Это был предпоследний грузинский "царь" - первый секретарь ЦК Компартии Грузии. Взяточничество и кумовство при нем процветали самым пышным цветом. Жириновский застал именно этот период, познав сущность продажной восточной деспотии в то время, когда большинство советских людей еще верило в интернационализм и "священную дружбу народов".
  Два года армии были для Жириновского очень полезны. Во-первых, он узнал саму армейскую среду, узнал политработу. Узнал методы спецпропаганды, разведки, глубже изучил национальный вопрос. Владимир неплохо знал национальные проблемы и раньше, но Кавказ все-таки отличается от Средней Азии.
  На Кавказе тогда уже воцарился феодализм с элементами родового строя. Не было никакой советской власти и не было в руководстве настоящих коммунистов-интернационалистов. Здесь национальный вопрос переплелся со сложнейшей этнической многоязычной родоплеменной структурой. Каждый элемент этой структуры мнил себя краеугольным камнем общества, требовал привилегий и грозил уголовным беспределом.
  Тут, на Кавказе, Владимир познакомился с ситуацией, которая впоследствии довела СССР до перестройки и развала. Он изучал данные по Турции, Ирану, Ближнему Востоку, арабскому миру. Немало поездил по Грузии, побывал в Армении, Южной Осетии. Освоил быт, культуру местных народов. То есть познал азы не просто политики, а того явления, которое он позже назовет этногеополитика, ее теорию и практику.
  Именно в армии Жириновский получил превосходную школу искусства пропаганды и агитации. Читал в войсках лекции, писал листовки, готовил разные агитматериалы. Это было полезно для общего развития и дало возможность глубже познать внутренние процессы в стране, а также и внешнеполитические обстоятельства.
  В июне 1972 года Жириновский демобилизуется из армии и переходит на гражданскую службу. Ему удалось скопить небольшую сумму денег. В Москву вернулся, уже имея в кармане на первый взнос кооперативной трехкомнатной квартиры. К этому времени Владимир женился, и первое время жил с родителями жены. Потом получил квартиру, в которую молодая семья переехала уже втроем - с сыном. Жена Жириновского, Галина Лебедева, по специальности была биологом. По этой же специальности и работала, не имея возможности большую часть времени сидеть дома с сыном. В тогдашнем СССР позволить себе быть домохозяйками могли только женщины в семьях высокопоставленных чиновников.
  Несмотря на то, что Жириновский с отличием окончил Институт восточных языков (в настоящее время - Институт стран Азии и Африки), чувствуя потребность в новых знаниях, он поступает на вечернее отделение юридического факультета МГУ и успешно оканчивает его в 1977 году.
  Случай помог Жириновскому устроиться на работу в Комитет защиты мира, в сектор международных связей (западные страны). Там была вакансия на должность референта со знанием французского языка, который был не очень популярен в Москве и трудно было подыскать специалиста по этому языку. Тут и появился Владимир, только что окончивший службу в армии в политических органах.
  Здесь он смог познакомиться с Западом, много работал с делегациями из Франции, Бельгии, Швейцарии, Италии. Участвовал в конгрессе сторонников мира в Москве (октябрь 1973 года) и Всемирном фестивале молодежи и студентов в Берлине. Жириновский окунулся в серьезную политическую жизнь, контачил с людьми различных стран и убеждений, вероисповедания. Это дополнило его опыт общения с иностранцами, который он получил, когда учился в ИВЯ и как переводчик работал по линии союзов, обществ дружбы с различными делегациями.
  У Жириновского наладились хорошие, почти дружеские отношения с доктором Максом Хабитом, швейцарским юристом, который был кандидатом на пост президента Швейцарской Конфедерации. Тот даже приглашал Владимира к себе в гости. Но в те времена было очень трудно поехать не родственнику в капиталистическую страну, и поэтому контакты ограничивались, главным образом, приездами Хабита в Советский Союз. Несколько раз, когда приезжал в Москву, он обязательно привозил Жириновскому редкие издания по интересующим его вопросам.
  Референтом Комитета защиты мира Жириновский проработал с 1972 по 1975 годы. Затем в 1975 году он - переводчик-воспитатель Высшей школы профсоюзного движения ВЦСПС. Затем с 1975 по 1983 год - консультант Отдела Европы коллектива адвокатов при МГКА "Инюрколлегия". И, наконец, последняя должность перед полным растворением в политической профессиональной деятельности - старший юрисконсульт издательства "Мир" (1983-1990 гг.).
  Однако большая часть способностей Владимира пропадала зря. Как не вполне благонадежный он не смог вступить в КПСС. Как не член КПСС не имел права на работу за рубежом и на ответственных постах в СССР.
  Здесь в Москве Жириновский познакомился еще с одной разновидностью гнета - политического. Он - б/п, т.е. беспартийный. В работе, близкой к политической, этот "недостаток" особенно остро ощущался. Ибо и по первому образованию, и по второму он так или иначе был связан с госаппаратом, с работой в центральных учреждениях, где роль КПСС была безусловной, обязательной. Но как беспартийный он оказался заранее обречен на второсортную роль, так как б/п никому тогда не были нужны. Кадровики его личное дело отодвигали в сторону, едва заметив в графе "партийность" - б/п. Жириновский как бы оказался представителем другой расы, иной касты. Даже как начальник юридического отдела издательства "Мир" он не ощущал себя полноправным сотрудником. На партийных собраниях, куда иногда его приглашали поприсутствовать, случалось, что председательствующий говорил: "А теперь - закрытая часть собрания, Владимир Вольфович, Вам нужно уйти". Это было очень противно. Но такова советская жизнь при однопартийной гегемонии КПСС.
  Но если до 1985 года таким, как Жириновский, путь в политику был заказан, то думать ему не мог запретить никакой секретарь партбюро.
  Именно тогда вырабатывается у него то мировоззрение, та идеологическая канва, которая впоследствии найдет проработку в новой отрасли политологии - этногеополитике. Сперва это будут наметки, которые составят потом первую этногеополитическую повесть Жириновского "Последний бросок на юг". А затем уже, применяя этногеополитическую методологию к исследованию судьбы своего поколения политиков, в романе "Иван, запахни душу!" Жириновский выйдет и на более крупные обобщения, познакомится с трудами замечательного советского ученого-самородка Льва Николаевича Гумилева. Это сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева, расстрелянного по навету молодчиками ЧК в Петрограде в 1918 году. Жириновский с удивлением и одновременно с законной гордостью обнаружит, что самостоятельно, не зная еще произведений Льва Гумилева, он пошел по тому же пути, который начертал наш талантливый и даровитый ученый - этногеополитолог.
  Вряд ли стоит выпячивать значение личности Жириновского, акцентируя внимание на его "я" как ученого - обществоведа, разумеется, будущего. Тогда, в середине 80-х годов, все это было лишь в проекте, лишь только замышлялось, чтобы затем воплотиться в тексты гораздо позднее, с политическим и философским возмужанием. Но факт есть факт. И не констатировать его было бы просто неверно. Тем более, что у Жириновского во многом совпадают с Гумилевым и личные переживания, личные счеты с идейными течениями прошлого и тогдашнего настоящего. Гумилев раньше, потому что старше по возрасту, Жириновский позже него, фактически уже после смерти Гумилева, начали с того, что усомнились в марксизме, обнаружили узость его доктрины.
  С позиций марксизма, ставящего во главу угла исключительно социальные, общественные факторы - классовую борьбу, единство производительных сил и производственных отношений, диктатуру господствующего класса и др. - невозможно ни понять ни объяснить динамику развития очень многих макро, не говоря уже о микро, общественных явлений.
  Ну, например, если господствующим направлением в развитии человечества является прогресс, то есть развитие производительных сил и производственных отношений, как утверждается в марксизме, почему одни этносы-народы развиваются быстрее, другие - медленнее? Почему, если всё объясняется прогрессом, люди и даже целые общества людей совершают глупости? Скажем, завоевания Александра Македонского или наполеоновские войны. Какую пользу они принесли тому что называется прогрессом и конкретно греческому (македонскому) и французскому народам?
  Ответить на эти и массу других вопросов, используя сугубо марксистскую доктрину, невозможно. Кстати, косвенно это демонстрировали и сами Маркс с Энгельсом, не говоря уже о Ленине со Сталиным и других более ничтожных марксистах. Маркс, будучи сам евреем, считал евреев "народом-тунеядцем", у которого нет никакого будущего, если он не растворится, то есть не ассимилируется, среди народов проживания и прежде всего столь любимых и почитаемых Марксом немцев. Или Энгельс. Он тоже самое писал в отношении балканских славян. У них, мол, нет будущего. Они должны быть растворены либо среди турок, что по мнению Энгельса было бы "реакционно", либо среди немцев, что по мнению того же основоположника было бы "прогрессивно". Спрашивается, чем же не угодили Марксу и Энгельсу евреи со славянами и почему они должны были уступить столь обожаемым основоположниками австронемцам? То есть Маркс и Энгельс явочным порядком прибегали к этногеополитике, разумеется, не признавая ее как науку. Заимствовать у других, обгаживая этих же других - типичный приём всех марксистов.
  Или ленинско-сталинская теория о победе социализма в одной отдельно взятой стране. Ничего общего с марксизмом эта теория не имела. Она всецело вытекала из русла этногеополитики. Конкретно - мессианской роли русского народа. Социализм здесь был притянут за уши. Опираясь на эту теорию, Сталин создал могучую советскую империю, которая после второй мировой войны разрослась до размеров мировой социалистической системы. Это вовсе не лоскутное одеяло чингизидов, наследников Чингисхана, а реально работавшая система. Лопнула она не потому что подвела этногеополитика. Споткнулась об этнос. Конкретно - русский народ. Он надломился и всё поехало в тартарары.
  То есть всё время, везде и всюду триада - этнос-гео-политика!

<< Пред.           стр. 1 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу