Заключение

  Согласно положениям, обоснованным в отечественной историографии второй половины XIX - начала XX в., отношения христианской церкви и государства на протяжении I-IV вв. претерпевали существенные изменения. Изначально статус христианской церкви в языческой империи диктовался нормами римского религиозного права, формальная сторона которого обеспечила относительно свободное распространение христианства в империи, но по существу ставило его вне закона. Успехи распространения христианства, противопоставившего государству церковную организацию и отторгавшего подданных от «отеческой» римской религии, заставили римских императоров издавать законы, определявшие правовое положение новой религии, а с середины III в., на фоне политического кризиса империи, открыть всеобщее и систематическое преследование ее последователей. Эпоха «великих гонений» завершилась в начале IV в. полной победой «внутреннего убеждения над внешнем принуждением», признанием за христианством статуса «дозволенной религии» эдиктом Галерия 311г.
  С изданием в 313 г. Миланского эдикта, воплотившего новое направление религиозной политики римского государства, за христианской церковью были признаны права юридического лица. Согласно классическому церковно-историческому воззрению, этим актом были заложены основы союза церкви и государства. Религиозно-политическая деятельность Константина Великого, направленная на ограничение язычества и возвышение христианства, а также придание церкви вероисповедного единства, имела целью создание нового типа государственности - христианской империи. На протяжении 40-60-х гг. IV в., с разрешением внутрицерковного и политического кризиса, создаются предпосылки для конструктивных отношений между церковью и государством. К концу IV в. происходит законодательное, каноническое и практическое оформление принципов церковногосударственного союза. Под покровительством государства к этому времени завершается в общих чертах процесс христианизации всех сторон общественной и частной жизни Римской империи, закладывается церковно-политический фундамент будущей Византийской империи.
  Наиболее плодотворное изучение проблемы церковногосударственных отношений в Римской империи I-IV вв. в отечественной историографии второй половины XIX - начала XX в. осуществлялось представителями церковно-исторической науки. На базе сформировавшихся исследовательских школ, отличавшихся своеобразием теоретико-методологических принципов, выделилось два основных направления изучения проблемы: историко-каноническое, консервативное по общему характеру воззрений (А.П. Лебедев, Ф.А. Курганов, П.В. Гидулянов и др.) и историко-критическое (В.В. Болотов, А.А. Спасский, А.И. Бриллиантов, Н.Ф. Чернявский, А.В. Карташев и др.), в рамках которого с позиции исторической критики были пересмотрены многие традиционные положения церковной историографии.
  Вклад историков светского направления в изучение проблемы отношений христианской церкви и государства в Римской империи отразился в систематических курсах и обобщающих трудах по истории Византии. Эти работы, прежде всего фундаментальная «История Византийской империи» Ф.И. Успенского, сыграли важную роль в осмыслении принципов церковно-государственного устройства, сформировавшегося в IV в., как последующего основания византинизма.
  На примере изучения одной из ключевых проблем церковной истории мы можем констатировать в качестве определяющей особенности российской церковно-исторической науки цельное научно-религиозное мировоззрение, гармонично сочетающее ортодоксально-православные воззрения и строгий научный подход. Центром научных интересов церковных историков являлась область историко-богословская, в отношении которой «внешняя» истории церкви зачастую выступала в качестве второстепенного аспекта. Понимание истории не замыкалось в рамках позитивистских представлений, доминировавших в историографии рубежа XIX-XX вв. Историко-богословский подход требовал проникновения в суть предмета исследования. Г.В. Фло- ровский в свое время определил специфику работы церковного историка следующим образом: разделяя историю «эмпирическую» и «умозрительную», он смотрит на события в свете христианского знания человека, который в «эмпирическом» состоянии нуждается в Спасении, и «разузнает провиденциальный строй фактической истории и ее деталей». В начале XX в. отечественная историческая мысль стояла на грани создания собственной философии истории. Отголоски этого начавшегося, но не набравшего полной силы процесса мы находим в работах Г.В. Флоровского и Л.П. Карсавина.
  Современное значение наследия дореволюционной исторической науки по изучению проблем истории раннего христианства определяется не только тем, что оно способно существенно облегчить труд по интерпретации древних источников. Освоение уникального опыта теоретико-методологических поисков, которые велись российской историко-философской мыслью на протяжении второй половины XIX - начала XX в., может содействовать появлению современных концепций, основанных на аутентичном прочтении истории христианства.