§ 5. Особенности российского капитализма и внутренняя политика самодержавия во второй половине ХIХ века

  После отмены крепостного права и после проведения некоторых буржуазно-демократических реформ в России стали быстро развиваться капиталистические отношения.
  Россия набирала темпы для того, чтобы экономически приблизиться к другим странам Европы, обеспечить внутреннюю устойчивость и политический вес на международной арене. Крупное производство прочно утвердилось в важнейших отраслях промышленности.
  Развитие парового транспорта непрерывно увеличивало рыночные возможности для сбыта продукции. Россия все шире выходила на мировой рынок как поставщик хлеба и сырья на Западе и поставщик фабрично-заводской продукции на Востоке. Она включалась в систему мирового капитализма. Среди европейских государств Россия выделялась как огромная страна, в которой быстро росла численность населения. Страна располагала колоссальными природными богатствами - плодородным черноземом, каменным углем, железом, нефтью, лесом и т.д., которые ждали приложения труда и капитала. Запоздалое вступление на путь капитализма, тяжелый груз пережитков крепостничества мешали ускорению темпов развития и Россия с самого начала обрекалась на то, чтобы идти в хвосте у передовых стран Европы и Америки. Для развитых капиталистических государств она становится выгодным рынком и местом для размещения капитала. Отрасли тяжелой промышленности постепенно попадали в руки иностранных капиталистов. Общая сумма иностранных капиталовложений в экономику России за 1887 - 1913 гг. - 1783 млн рублей.
  Отставание России в темпах индустриализации приводило к тому, что она ввозила уголь, машины, металл, поскольку при всех успехах добывающей и тяжелой промышленности своей продукции, особенно высокого качества, не хватало.
  Причинами этого были не только сохранившиеся пережитки крепостничества, но и неограниченные возможности для российского капитализма развиваться вширь, а не вглубь. Структура капиталистического производства в стране развивалась не слишком динамично, зато предприниматели активно осваивали окраины страны, превратив их в энергетические (Кавказ) и сырьевые (Средняя Азия) центры.
  Развивающаяся в капиталистическом направлении экономика заставила царское правительство наполнять экономическую политику новым содержанием, сохраняя если не динамику, то хотя бы сущность начатых буржуазных реформ. Протекционизм в различных формах (таможенная система, казенные заказы, субсидии, премии и т.д.), фискальная политика (стремление улучшить денежную систему, предоставление займов, увеличение налогов) отражали возрастающую степень влияния буржуазии на общественное развитие.
  Капиталистическое предпринимательство получило значительное развитие. На первый план с 1860-х годов начинают выходить акционерные общества, товарищества, происходит сращивание промышленных и торговых предприятий. Начинающая («Новая русская буржуазия») и так называемая зрелая («старая») буржуазия зачастую практиковали ростовщические операции, что являлось проявлением варварских методов первоначального накопления капитала, а затем переходили к торгово-промышленной деятельности. В России сформировались два основных типа российских капиталистов. Первый был представлен монополистами, имеющими в основе семейное «дело». Впоследствии на этой базе создавались акционерные общества с узким кругом владельцев крупных паев.
  Второй тип российского крупного капитала представлял узкий слой финансовой олигархии, преобладавшей в сложившихся ранее областях промышленности.
  Важным источником формирования буржуазии явилось российское дворянство, которое активно работало на рынке ценных бумаг и земельных угодий. По словам историка П.Г. Рындзянского: «Дворянин-землевладелец, становившийся заводчиком или капиталистом-рантье, делец, умело использующий особенности эпохи... купец, расширивший свои права после реформы... Увеличив собою прежний традиционный источник накопления буржуазии из рядов зажиточного крестьянства, обеспечили высокий... темп развития промышленности, транспорта, кредитных учреждений, торговли и стали средой для формирования российской буржуазии».
  Российская буржуазия, в отличие от западной, при всей своей экономической мощи была инертной политически и законопослушной царизму. Причина такого «поведения» буржуазии в том, что за долгую эволюцию капитализма буржуазия и самодержавие приспособились друг к другу. Буржуазию устраивало активное участие в экономической жизни (государственные заказы, колониальная политика царизма, обеспечивающая рынки сбыта, дешевое сырье, дешевые рабочие руки и достаточную прибыль). Царизм с его мощным репрессивным аппаратом защищал буржуазию от стремительно возрастающей революционности российского пролетариата и крестьянства, что явилось одним из последствий экономического развития России в пореформенный период.
  Развитие промышленности естественным образом повлияло на рост рабочего класса, подчиненного капиталистическим формам производства. Особенностью российского пролетариата была «молодость», с ярко выраженным разделением между небольшим ядром потомственных рабочих довольно высокой квалификации и подавляющим большинством подсобных рабочих, недавно прибывших из деревень и возвращающихся туда более или менее регулярно.
  Вторая особенность пролетариата России состояла в его многонациональности; с одной стороны, - маскировала национальную проблему, а с другой - этнические распри создавали препятствия для любых форм объединения.
  Третья особенность российского пролетариата - отсутствие единого сознания при большой концентрации на крупных предприятиях (рабочие-металлурги относили себя к рабочей элите по сравнению с работниками сезонных производств - кожевенной и пищевой промышленности и т.д.). Хотя в целом в силу своей особенности развития российский пролетариат был свободен от цеховых и других сословных интересов. К тому же условия жизни и труда, отсутствие рабочего законодательства, а также политических и гражданских прав делали существование всех рабочих исключительно тяжелым. Достаточно сказать, что в 1897 г. рабочий день составлял почти 12 часов, оплата труда рабочего была ниже, чем на Западе, а труд женщин и детей оплачивался на 30 - 40 % ниже, чем труд мужчин.
  Российская буржуазия под покровительством самодержавия использовала жестокие формы эксплуатации, пренебрегала опытом социального маневрирования, накопленным на Западе. Все это создавало необходимые условия для развития российского рабочего движения по пути бескомпромиссной революционной борьбы.
  Социальный настрой русского крестьянства был предопределен бесправием и малоземельем. Если промышленный переворот России завершился в 80-х годах XIX века, то аграрно-капиталистические изменения не были закончены и остатки крепостничества, главным из которых было помещичье землевладение, сдерживали превращение крестьянства в класс буржуазного общества. Зажиточное крестьянство в российской деревне в 80 - 90-х годах XIX века составляло 20 %. В деревне преобладали бедняки (50 % крестьянских дворов). Значительной была прослойка середняков.
  Из-за значительного прироста крестьянского населения (за 40 лет на 65 %) недостаток земли становился все более ощутимым. 30 % крестьян составили «излишек» населения, экономически ненужный и лишенный занятости. К 1900 году средний надел крестьянской семьи снизился до двух десятин, это было намного меньше того, что она имела в 1861 году. Положение усугублялось отсталостью сельскохозяйственной техники; нехватка средств производства становилась поистине драматической. Одна треть крестьянских дворов была безлошадной, еще одна треть имела всего одну лошадь. Эти условия заставляли крестьян прибегать к трехпольному севообороту, который на треть уменьшал полезную площадь их и так скудного надела; в итоге русский крестьянин получал самые низкие урожаи зерновых в Европе (5-6 ц с га).
  Обнищание крестьянского населения усугублялось усилением фискального гнета. Налоги, за счет которых в значительной мере шло развитие промышленности, ложились на крестьянство большим бременем. Экономическая конъюнктура складывалась из падения цен на сельскохозяйственную продукцию (цены на зерно снизились наполовину между 1860 и 1900 гг.) и роста цен на землю и арендной платы. Нужда в наличных деньгах для уплаты налогов и рыночная экономика в деревне (пусть и очень слабо развитая) вынуждали крестьянина торговать даже и в то время, как производство на душу населения оставалось на прежнем уровне. «Мы будем меньше есть, но будем больше экспортировать», - заявил в 1887 г. Министр финансов Вышнеградский. Эта фраза была сказана отнюдь не для красного словца. Четыре года спустя в перенаселенных плодородных губерниях страны разразился страшный голод, унесший десятки тысяч жизней.
  Он скрыл всю глубину аграрного кризиса. Голод вызвал возмущение интеллигенции, способствовал мобилизации общественного мнения, потрясенного неспособностью властей предотвратить эту катастрофу, тогда как страна экспортировала ежегодно пятую часть урожая зерновых.
  Находясь в рабской зависимости от устаревшей сельскохозяйственной техники, от власти помещиков, которым они продолжали выплачивать крупную арендную плату и вынуждены были продавать свой труд, крестьяне в большинстве своем терпели еще и мелочную опеку крестьянской общины. Община устанавливала правила и условия периодического перераспределения земель (в строгой зависимости от количества едоков в каждой семье), календарные сроки сельских работ и порядок чередования культур, брала на себя коллективную ответственность за оплату налогов и пособий на выкуп земли за каждого из своих членов. Община решала, выдать или отказать во внутреннем паспорте крестьянину, чтобы он мог покинуть окончательно или на время свою деревню и искать работу в другом месте. Стойкость общинных традиций препятствовала появлению нового крестьянства, которое чувствовало бы себя полноценным хозяином земли. Закон от 14 декабря 1893 г., принятый по инициативе сторонников общинного уклада, считавших, что поскольку он гарантирует крестьянину минимум земли, то станет и спасительным заслоном против разрастания «язвы пролетариата», еще более усложнил выход крестьян из общины и ограничил свободное владение земельными участками. Чтобы получить статус землевладельца, крестьянину надо было не только полностью рассчитаться за землю, но и получить согласие не менее двух третей членов своей общины. Эта мера резко притормозила робко наметившееся в 1880-х годах раскрепощение крестьян.
  Сохранение общинных традиций имело также другие последствия - оно задержало процесс социального расслоения в деревнях. Чувство солидарности, принадлежности к одной общине мешало зарождению классового сознания у крестьянской бедноты. Тем самым в определенной степени тормозился процесс пролетаризации самых обездоленных. Даже после переселения в город крестьяне-бедняки, ставшие рабочими, не теряли полностью связь с деревней, по крайней мере в течение одного поколения. За ними сохранялся общинный надел, и они могли вернуться в деревню на время полевых работ. (Однако, начиная с 1900 г., практика эта заметно сократилась, особенно среди петербургских и московских рабочих, которым удалось перевезти в город и свои семьи). В противовес этому общинные традиции замедлили экономическое раскрепощение и наиболее богатого меньшинства сельского населения, состоявшего из кулаков. Конечно, кулачество начало выкупать земли, брать в аренду инвентарь, использовать на сезонных работах крестьян-бедняков, давать им деньги в долг, чтобы они могли продержаться до будущего урожая. Для того чтобы скорее добиться перехода к современным формам хозяйствования, необходимо было не только ослабить давление со стороны общины, но и заменить ростовщиков более или менее слаженной банковской системой. Расширение железнодорожной сети должно было активизировать товарообмен, что привело бы к решительному увеличению городского потребительского рынка. Однако большинство русских городов все еще являло собой нагромождение бедных предместий вокруг скудных торговых центров, население которых увеличивалось на зимний сезон в связи с наплывом крестьян, ищущих временную работу и уменьшалось с наступлением весны, когда они возвращались в деревню. Средним производителям (кулакам) некому было продавать свою продукцию. На рубеже веков в России, по сути дела, не существовало того слоя общества, который можно было бы назвать сельской буржуазией.
  В деревне бытовало совершенно особое отношение к собственности на землю, объясняющееся вечной нехваткой земли, а также общинным укладом. По этому поводу Витте замечал, что «горе той стране, которая не воспитала в населении чувства законности и собственности, а, напротив, насаждала разного рода коллективные владения». У крестьян было твердое убеждение, что земля не должна принадлежать никому, будучи не таким предметом собственности, как другие, а, скорее, изначальной данностью их окружения, подобно воздуху, воде, деревьям, солнцу. Такого рода представления, высказываемые крестьянскими советами во время революции 1905 г., толкали крестьян на захват городских земель, лесов, помещичьих пастбищ и т.д. Согласно полицейскому донесению тех времен, крестьяне постоянно совершали тысячи нарушений законов о собственности.
  Наследие феодального прошлого ощущалось и в экономическом мышлении землевладельцев. Помещик не стремился внедрить технические усовершенствования, которые увеличили бы производительность труда: рабочая сила имелась в избытке и почти бесплатно, так как сельское население постоянно росло; кроме того, помещик мог использовать примитивный сельскохозяйственный инвентарь самих крестьян, привыкших выплачивать долги в виде барщины. (Имелись, конечно, и некоторые исключения в основном на окраинах империи - в Прибалтике, вдоль побережья Черного моря, в степных районах юго-востока России, в тех местностях, где давление общинного уклада и пережитки крепостничества были слабее). Поместное дворянство постепенно приходило в упадок из-за непроизводительных расходов, которые в конечном итоге привели к переходу земли в руки других социальных слоев населения. Однако процесс этот был значительно замедлен правительственными мерами в защиту поместного дворянства. На рубеже века родовые площади помещичьих земель были еще весьма значительными. Что же касается крестьян, они продолжали с растущим нетерпением ждать новых наделов за счет помещичьих земель и, получив в 1861 г. юридическую свободу, стремились к свободе экономической.
  Это заставило Александра II проводить политику маневрирования. Жестоко преследуя за любые попытки вмешательства общественных сил в обсуждение перспектив развития страны, в деятельность государственных органов (оно разгромило народников в 1874 - 1875 гг.), самодержавие осуществляло тактику мелких уступок и заигрывания с либералами (разрабатывались правила организации кредита для крестьян на покупку земли, был подготовлен проект Лорис-Меликова о созыве совещательных комиссий из представителей земств и городов для обсуждения законопроектов по «высочайшему» указанию). Но бремя структурных реформ оказалось не по плечу всем общественным лагерям страны и прежде всего правительственному. Это привело к убийству 1 марта 1881 г. Александра II. 8 марта 1881 г. Кабинет министров отверг конституционный проект Лорис-Меликова. Линия реформ была оборвана, а с 28 апреля 1881 года царский манифест «О незыблемости самодержавия» наметил переход к контрреформам.
  Открыто о контрреформах не заявлялось. Наоборот, клятвенно заверялось о намерении самодержавия сохранить «дарованные» Александром II права.
  Этими фразами и обещаниями правительство на первых порах пыталось прикрыть намеченный им переход к прямой реакционной политике. Маскировка истинных намерений необходима была правительству первое время не только потому, что в либеральных кругах не исчезла надежда на созыв совещательного «Земского собора», но главным образом вследствие продолжавших поступать из деревень сообщений о беспокойных настроениях крестьянства. Из ряда уездов весной 1881 г. сообщалось о распространяемых кем-то «преступных» прокламациях, о продолжающихся отказах крестьян вносить выкупные и оброчные платежи. Во многих районах страны упорно распространялись слухи о подготовляемом якобы правительством переделе земли. Однако это не помешало самодержавию в августе 1881 г. издать «Положение о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия». По этому документу всем губернаторам предоставлялось право объявлять губернии «в состоянии усилений и чрезвычайной охраны», предавать военному суду за «государственные преступления или нападения на чинов войска, полиции и всех вообще должностных лиц», требовать от суда разбора дел при закрытых дверях, если «публичное рассмотрение послужит к возбуждению умов и нарушению порядка». Это «временное» положение, утвержденное Александром III сроком на три года, оставалось в действии в царской России вплоть до 1917 г.
  К мерам, которые должны были прикрыть карательную политику видимостью «уступок», относится и закон 28 декабря 1881 г. о повсеместном прекращении временнообязанных отношений бывших крепостных крестьян. Согласно этому закону, помещики должны были до 1 января 1883 г. перевести на выкуп всех крестьян, которые еще не совершили выкупных сделок. Ко времени издания закона временно обязанных крестьян оставалось еще не менее 11 - 15 % от всех «освобожденных». Тем же законом произведено было незначительное снижение размеров выкупных платежей в великорусских губерниях - на 1 рубль с душевого надела, а в украинских - на 16 %. В 1880 г. был отменен особо тягостный соляной налог, а закон 1883 г. положил начало отмене ненавистной для крестьянского населения подушной подати. Но отмена подушной подати распространялась только на крестьян, совершенно лишенных земли, для всех же остальных помещичьих крестьян подушная подать уменьшалась лишь на 10 %. При этом закон входил в силу с 1 января 1884 г., окончательная же отмена подушной подати (с заменой ее другими налогами) произведена была лишь в 1885 г. Для возмещения ущерба казне, нанесенного вследствие отмены подушной подати, были переведены на обязательный выкуп 10 млн крестьянских хозяйств - бывших государственных крестьян. Сумма выкупных платежей, установленных правительством за землю, которой были наделены государственные крестьяне (эта вторая по численности категория крестьянства), превышала сумму взимавшейся с них подушной подати почти на 60 %. Таким образом, за счет фактического повышения налогов на бывших государственных крестьян казна получила значительную компенсацию. Это правительственное мероприятие стало источником новых возмущений бывших государственных крестьян.
  К мероприятиям правительства Александра III, маскировавшим до поры до времени открытый переход к реакции, относится и закон 1882 г. об учреждении Крестьянского поземельного банка, который создавал видимость государственной кредитной помощи крестьянству. Но фактически задачи и цели банка были открыто выражены его организаторами: «Банк этот будет давать ссуды только тем крестьянам, которые в состоянии будут покрыть часть из собственных средств. Сие обстоятельство будет иметь важное воспитательное значение. Сделавшись собственником такой земли, крестьянин будет уважать собственность не только свою, но и чужую».
  Ставка создателей банка на крестьянина-собственника, имеющего средства, здесь выражена вполне законченно. Но приобретение крестьянами земли через Крестьянский банк шло очень слабо. Цены на землю и без того повышались со времени реформы 1861 г. и приобретение земли становилось все менее доступным для трудового крестьянства. Открытие Крестьянского банка еще более способствовало повышению цен на землю, что могло быть выгодно лишь крупным землевладельцам-помещикам, продававшим землю через банк.
  В большинстве случаев заявления крестьян о продаже земли отклонялись Крестьянским банком, так как руководители банка на местах понимали, что крестьяне вскоре не сумеют погасить выданных им ссуд на покупку земли по неимоверно высоким ценам. В ряде случаев за несвоевременные взносы крестьянами погашений по ссудам банк продавал с торгов и надельные земли крестьян, что приводило к полному их разорению.
  Всеми перечисленными «уступками» закончилась маскировка реакционной политики правительства Александра III и оно открыто перешло к беспощадному подавлению широкого недовольства крестьянских масс и борьбе против «либерализма». Первым актом этого перехода была отставка графа Игнатьева за его «опасный» проект - созвать на 6 мая 1883 г. «Земский собор». Это было бы по плану Игнатьева безгласное сборище «представителей» народа. Но осуществление проекта Игнатьева, по мнению Победоносцева, могло привести к «революции, гибели правительства и гибели России». Проект был отвергнут, и вместо Игнатьева в роли Министра внутренних дел появился более надежный страж самодержавия - граф Д. А. Толстой, зарекомендовавший себя еще при царе Александре II реакционной политикой на посту Министра просвещения.
  Политический курс, на который с этого времени открыто вступило правительство, отвечал чаяниям и требованиям самых реакционных кругов дворянства. В многочисленных письмах помещиков, в постановлениях губернских дворянских собраний и донесениях местных губернских властей повторялась просьба к центральной власти усилить расправу с крестьянством.
  В 1883 г. дворяне Уфимской губернии в специальной записке на имя Министра внутренних дел настойчиво ходатайствовали «принять энергичные и крутые меры», способные «остановить вожделения крестьян». Губернские власти все решительнее выступают против сельского «самоуправления», созданного на основе закона 19 февраля 1861 г., а также против земских учреждений, созданных по закону 1864 г. Реакция отстаивает идею насильственного прикрепления крестьян к общине и установления в деревне действительных органов полицейской власти, то есть усиления сословной власти дворянства, ослабленной крестьянской реформой.
  Помещики требовали от правительства, чтобы волостные суды осуждали виновных в захвате помещичьей земли и применяли высшую меру наказания. Дворянство открыто начало борьбу за «контрреформы». Алатырский уездный предводитель дворянства Пазухин в специальной статье в журнале «Русский вестник» в 1883 г., которая была потом издана отдельной брошюрой под названием «Современное состояние России и сословный вопрос», объявлял все буржуазные реформы 60-х годов в России, особенно земскую и судебную, причиной всех бед, так как они «разрушили» старую сословную организацию. «Задача настоящего, - писал Пазухин, - должна состоять в восстановлении разрушенного». И правительство пыталось удержать рушившиеся формы полуфеодальной эксплуатации, сохранить основные опоры дворянского господства над крестьянством - отсталость и патриархальность последнего.
  В ряде этих законов, лишивших русское крестьянство самых элементарных прав, следует отметить закон 1886 г. о семейных разделах крестьян и о найме рабочей силы в сельском хозяйстве; закон 1889 г. о земских начальниках и закон 1893 г. о неотчуждаемости крестьянской надельной земли. Царское законодательство в отношении крестьян в эту эпоху характеризуется борьбой правительства против массового ухода крестьян из деревни, стремлением искусственно прикрепить крестьян к сельской общине, а через нее - к помещичьему хозяйству, а также проведением системы мер по усилению неполноправности крестьян.
  Реакционная политика помещичьего класса в 80-е годы обусловливалась и складывающейся внутри страны экономической ситуацией. Правительство считало своим долгом более заботливо отнестись к нуждам и требованиям представляемого им класса. Изыскивались различные пути, чтобы обеспечить помещика дешевым крестьянским трудом, сохранить отработки. Закон 1886 г. о найме сельскохозяйственных рабочих обязывал крестьянина подписать договорный акт о работе у помещика на определенный срок, устанавливал строгие меры наказания рабочих за самовольный уход от помещика. Изданный в том же году закон о крестьянских семейных разделах устанавливал порядок, разрешавший дополнительный раздел только при условии согласия на это старшего члена семьи и обязательного постановления крестьянского схода, принятого 2/3 голосов. В 1893 г. были изданы еще два закона с целью поставить преграду разделам земли и ограничить свободу распоряжения крестьянскими земельными наделами. Первый закон (от 8 июня 1893 г.) разрешал производить земельные переделы не чаще одного раза в 12 лет, второй (от 14 декабря 1893 г.) разрешал досрочный выкуп земель из общины только при согласии 2/3 схода. Продажа земельных наделов лицам, не принадлежащим к данному сельскому обществу, была запрещена. Закон был рассчитан на то, что сельские сходы не будут давать согласия на уход из общины, так как недоимки по выкупным платежам, земским и мирским сборам, числящиеся за уходящими крестьянами, перекладывались на крестьян, остававшихся в общине.
  В 1885 г. был учрежден Дворянский земельный банк, официальной целью которого было содействовать «пребыванию дворян в своих землях», то есть оказывать помещикам финансовую помощь в новых условиях капиталистического развития. Дворянский банк должен был выдавать ссуды помещикам на более льготных условиях, чем Крестьянский банк крестьянам: помещикам выдавалась ссуда под 4,5 % годовых, а крестьянам - 6,5 %.
  Дворянский земельный банк призван был затормозить переход дворянской земельной собственности к представителям «низших сословий», искусственно ограничить рост буржуазной земельной собственности и за счет государства всячески укрепить дворянское землевладение - основу классового помещичьего господства в стране. Защищая идею организации Дворянского банка, главный идеолог реакции Победоносцев писал царю, что «дворянин-помещик всегда благонадежнее, чем купец-помещик».
  Идя навстречу просьбам дворянства об усилении его власти над крестьянством, о максимальном ограничении прав, «дарованных» в 60­х годах крестьянскому самоуправлению, правительство в 1889 г. издало закон о земских начальниках. Мотивируя необходимость срочного введения нового института, Победоносцев говорил в Государственном совете: « ...пока мы будем рассуждать, нужно опасаться, чтобы в деревне не зажигалась заря... Страшно за каждый месяц, каждую неделю промедления - необходимо теперь же принять меры». Такие рассуждения вождя и главного идеолога реакции 80-х годов свидетельствовали о том, что крестьянская борьба в стране не утихала и после того, как правительству во второй раз после «освобождения» крестьян удалось отбить революционную волну. Законом 12 июля 1889 г. все учреждения правительственного надзора за крестьянами, введенные после 1861 г. (мировые посредники, уездные их съезды, а с 1874 г. - уездные по крестьянским делам присутствия) были заменены административно-судебными должностями - земскими окружными начальниками. Земские начальники назначались из дворян и, вопреки основам судебной реформы 1864 г., были наделены широкими правами расправы над крестьянами. Они получили право приостанавливать любые решения сельского схода и волостного суда, назначать волостных судей, налагать денежные штрафы и подвергать арестам в административном порядке по своему усмотрению. Мировой суд был уничтожен. Его права были переданы земским начальникам. Надзор за исполнением решений земских начальников был возложен на губернские присутствия, состоявшие также из дворян-помещиков, крупных царских чиновников и руководимые губернаторами. В целях устранения всякой критики решений губернских присутствий в 1894 г. был издан закон «о недопущении посторонних лиц» на их судебные заседания. Таким образом, положение о земских начальниках лишало крестьян и тех немногих прав, которых они добились в результате борьбы в 60-х годах.
  В судебные установления 60-х годов был также внесен целый ряд реакционных изменений. Суд делался менее доступным для общественного контроля. Правительство особенно стремилось избегать огласки причин крестьянских волнений, возникавших в разных местах по поводу «жгучих вопросов деревенской жизни».
  Гласность суда при разборе крестьянских дел, когда залы судебных заседаний переполнялись народом, вызывали особое недовольство дворян. Поэтому правительство стремилось всячески ограничить гласность суда и изъять из его круга «крестьянские дела». Власти подчеркивали также, что в тех судебных округах, где не было суда присяжных, количество оправдательных приговоров было вдвое меньше. Ряд дел был изъят из ведения суда присяжных.
  Правительство считало недостаточным «Положение о мерах к охранению государственного порядка» от 12 августа 1881 г., которое предоставляло Министру внутренних дел право «устранить гласный разбор всякого судебного дела», поскольку он «может послужить поводом к возмущению умов и нарушению порядка». 12 февраля 1887 г. был издан закон об ограничении публичных заседаний в суде. Самому суду предоставлено было право «закрывать двери для публики в видах ограждения достоинства властей». Принятый закон давал широкие возможности для произвола судебным и административным органам.
  Политика «контрреформ» вовсе не говорила о суде самодержавия. Она свидетельствовала о все большем страхе перед усиливающейся классовой борьбой как в городе, так и в деревне. Даже земские учреждения казались все более «опасными» для самодержавия. Решено было лишить земства и той весьма ограниченной самостоятельности, которая им была дана по закону 1864 г. В 1890 г. была усилена зависимость земств от администрации. Чтобы обеспечить перевес дворянства в земских учреждениях, была изменена избирательная система в земствах и распределение числа земских гласных между куриями. Главным образом эти изменения касались крестьян: количество гласных крестьян было уменьшено, выборные от волости считались лишь кандидатами в гласные, из списка которых губернатор окончательно отбирал и назначал крестьянских гласных в земские учреждения, учитывая при этом «рекомендации» земского начальника. Число же гласных от дворян было увеличено во всех уездах при общем абсолютном уменьшении числа гласных. Ни одно из постановлений земского собрания не могло вступить в силу без утверждения губернатора или Министра внутренних дел.
  При реорганизации городских дум власти стремились «улучшить» личный состав городских дум и «подчинить их деятельность надзору правительства». Новое городовое положение 1892 г. предоставляло избирательные права преимущественно владельцам недвижимой собственности, но при этом повышался имущественный ценз, что значительно сокращало число избирателей.
  Реакционный курс правительства особенно полно проявился в области просвещения, печати и культуры.
  17 марта 1881 г. в Комитете министров слушался вопрос «о предоставлении духовенству надлежащего влияния на народное образование». С 1884 г. вся сеть церковно-приходских школ была передана непосредственно в ведение Синода.
  Краткосрочные школы грамоты переданы были в ведение епархиальных училищ. Учителями в них были малограмотные дьячки или лица из числа «богобоязненных крестьян», прошедших курс двухклассной церковно-приходской школы. Единственными учебниками для церковно-приходских школ и школ грамоты были издаваемые училищным советом Синода «Начальные уроки закона божьего», «Букварь церковно-славянского языка», Евангелия, Часослов, и Псалтырь. В школах, оставшихся в системе народного просвещения, значительно расширилось преподавание закона божьего.
  В 1882 г. на пост Министра народного просвещения был назначен один из ярых единомышленников Победоносцева - Делянов.
  Были приняты меры для ограничения доступа в среднюю школу детям трудящихся. 5 июня 1887 г. был издан циркуляр, получивший в среде прогрессивной общественности название циркуляра о «кухаркиных детях». Циркуляр предлагал принимать в гимназии и прогимназии «только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства». Это должно было, по замыслу авторов, привести к тому, что гимназии и прогимназии «освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат». С этой же целью была повышена плата за обучение.
  Зажать высшую школу в тиски полицейского режима призван был новый университетский устав 1884 г. Университеты еще недавно были центром революционного брожения и демократической мысли. Правительство ликвидировало университетский устав 1863 г. Во главе университета были поставлены попечитель и назначаемый Министром народного просвещения ректор, обличенный широкими административными полномочиями; соответственно сузились права и значение ученых коллегий, совета и факультетских собраний. Профессора назначались Министром, а деканы - попечителем учебного округа. Он же утверждал планы и программы учебных занятий. Попечитель призван был наблюдать как за ходом учебных занятий, так и за всей жизнью университета. Он имел право давать ректору предложения о надзоре за студентами, утверждать журналы заседаний совета, назначать студентам денежные пособия и т. д.
  Ближайшим помощником ректора в организации и проведении полицейского режима был инспектор, призванный наблюдать за поведением студентов не только в здании университета, но и вне его. Введение формы для студентов облегчало наблюдение за ними.
  Положение студентов подробно регламентировалось особыми правилами. Для поступления в университет требовалось представление свидетельства от полиции о безукоризненном поведении. Собрания, совместные действия и выступления студентов строго воспрещались. В несколько раз была повышена плата за обучение в университетах. Все эти ограничительные мероприятия были направлены против усилившейся тяги в высшую школу учащихся из среды разночинной интеллигенции. Издание нового университетского устава вызвало ряд протестов со стороны студенчества и прогрессивной профессуры.
  Правительство отвечало увольнением многих видных профессоров и беспощадным исключением из университета студентов.
  В начале 80-х годов правительство открыто выступило против высшего образования для женщин. В 1882 г. по царскому указу были закрыты Петербургские высшие женские врачебные курсы, а затем был прекращен прием и на другие высшие женские курсы, существовавшие в Петербурге, Москве, Киеве и Казани.
  Та же политика проводилась правительством и в отношении печати и театра. «Временные правила о печати» от 27 августа 1882 г. увеличили число стеснительных мер против печати. Все газеты, подвергшиеся «предостережениям», должны были не позднее 11 часов вечера накануне выхода быть представленными на предварительную цензуру. Совещанию четырех министров (просвещения, внутренних дел, юстиции и Святейшего Синода) дано было право в случае «вредного направления» закрывать любую газету или журнал. В результате применения «временных правил» журналы и газеты закрывались один за другим. Выпуск же буржуазных и вполне лояльных к правительству изданий, таких как газеты «Голос», «Телеграф», «Курьер», журнал «Русская мысль», приостанавливался на длительные сроки. В апреле 1884 г. был закрыт демократический журнал «Отечественные записки».
  Усиленные наблюдения за газетами были вызваны волной рабочих стачек в России в середине 80-х годов, и особенно стачкой на фабрике Морозова в 1885 г., напугавшей буржуазию и правительство.
  Крайне стеснена была деятельность народных читален и библиотек. Число читателей из широких слоев трудящегося населения в городах росло, рос интерес к демократической книге. Против этих «недопустимых» с точки зрения реакции явлений правительством принимались решительные меры. В 1887 г. товарищ Министра внутренних дел сообщал обер-прокурору Синода Победоносцеву, что им сделано «надлежащее внушение по надзору за существующими в Москве бесплатными народными читальнями и о своевременном надзоре за открывающимися». По поводу открытия в том же году народной читальни в Томске обер-прокурор Синода с негодованием писал Министру просвещения Делянову: «Эти городские читальни плодятся, как по команде... Страшно подумать... у нас есть в России в русском переводе «Капитал» Маркса, самая зажигательная из социалистических книг... Следует издать правило... книги допускаются не иначе, как обозначенные в каталоге... журналы и газеты допускаются только духовные, а из светских - только те, кои разрешены для сего инспектором, коему дается особое наставление от министерства». С 1888 г. на особый отдел ученого комитета при Министерстве народного просвещения была возложена обязанность пересмотра каталога книг, разрешаемых для пользования в читальнях. Были изданы также специальные правила для городских народных читален, согласно которым для открытия читален требовалось разрешение Министерства внутренних дел, а заведующие читальнями могли назначаться только с согласия губернатора.
  В тесной связи со всем реакционным социально-политическим курсом правительства в 80-х годах находилась и его политика в отношении различных народов, населявших Российскую империю. Воинствующий национализм расцвел в 80-е годы особенно пышно. Он проявлялся в разнузданном преследовании всех «иноверцев» (не христиан), в натравливании одной нации на другую. Русификаторство в Польше и Финляндии, бесправное положение «малых народов» Средней Азии, Сибири, Кавказа, запрещение белорусского языка, дискриминация украинского языка и украинской культуры, еврейские погромы как никогда оправдывали для 80 - 90-х годов название царской России - «тюрьма народов».
  Целая система карательных мер была выработана в отношении сектантов. Правительство ссылало их в отдаленнейшие районы Сибири, сажало в тюрьмы, выселяло из родных мест и даже насильственно отнимало у них детей. Миссионеры православной церкви были вдохновителями судебных процессов против сектантов.
  Грубому насилию подвергались на Востоке и в Сибири мусульмане и язычники. Чуваши, марийцы, коми, удмурты, мордвины подвергались насильственной христианизации, от которой они часто скрывались в лесах и глухих углах. По данным Синода, на протяжении 80-х годов было «обращено» в православие более 50 тыс. язычников.
  В 1892 г. был затеян провокационный процесс против группы крестьян-удмуртов, жителей села Старый Мултан Малмыжского уезда Вятской губернии, клеветнически обвиненных полицейскими властями в принесении человеческих жертв языческим богам. Процесс продолжался четыре года. В защиту невинных крестьян на суде выступил писатель В. Г. Короленко. Блестящая обличительная речь Короленко на суде, его выступления в печати заставили царский суд вынести крестьянам оправдательный приговор.
  На протяжении 80-х годов царским правительством проводились разного рода ограничения и преследования в отношении евреев. «Временными правилами» 1882 г. у евреев было отнято право селиться вне городов и местечек даже в пределах «черты оседлости». Евреям было запрещено приобретать имущество в сельских местностях. Из «черты оседлости» были исключены все новые области и уезды. В 1887 г. была введена процентная норма приема в университеты и гимназии для евреев. Все ограничения реакционной власти были бедствием главным образом для еврейской бедноты. С целью отвлечения малосознательных слоев населения от реальных социально-экономических проблем в городах все чаще устраивались еврейские погромы.
  В 80-е годы усилились гонения против поляков, преследования униатов в Литве и Белоруссии. Высланным униатам по окончании сроков ссылки было запрещено возвращаться на родину. На специальном совещании по «польским вопросам», созванном Александром III в 1888 г., было принято решение, что «основанием всех действий правительства в отношении польского края должно служить... улучшение в нем русской администрации» и что «опасно всякое со стороны государственной власти покровительство заявленному ныне стремлению польской национальности к приобретению новых для себя прав».
  Воинствующая националистическая политика правительства Александра III выражалась также в решительном преследовании русской демократической культуры (печати, литературы, школы, театра, музыки) и культуры других народов империи. Снова с полной силой провозглашался лозунг крепостного времени: «Православие, самодержавие, народность».
  Наступление реакции в 80-х годах сказалось и на экономической политике самодержавия. В 80-е годы наряду с господством в экономической жизни страны крупных дворян-помещиков появился новый претендент на государственное покровительство - крупный промышленный капитал. Экономическая политика царя Александра III определялась двойственной и противоречивой задачей - сохранить в России полукрепостнические отношения в пользу помещиков- землевладельцев и считаться с интересами крупного капитала и тем содействовать одновременно развитию промышленности путем протекционистской таможенной политики, расширением казенных заказов и другими мерами.
  Тяжелое финансовое положение государства заставляло царское правительство заботиться о сокращении вывоза золота. Золото нужно было не только для покрытия внутренних расходов, но и для уплаты процентов по все увеличивающимся заграничным займам. В 1880 г. по ходатайству горнозаводчиков был отменен существовавший до того беспошлинный ввоз в страну чугуна и железа для машиностроения и железных дорог. Одновременно введены были пошлины на ввозимые в Россию паровозы, вагоны, сельскохозяйственные орудия, машинное оборудование, инструменты и т.д.
  В 1885 г. были повышены пошлины на импорт железа, в 1887 г. - на импорт чугуна. Трижды повышалась пошлина на импорт каменного угля - в 1884, 1886 и 1887 гг. Тариф 11 июня 1891 г., открыто провозгласивший таможенную русско-германскую войну, имел для ввоза многих изделий обрабатывающей промышленности почти запретительный характер. Обложение по этому тарифу достигало 30 % стоимости товаров. В своей поощрительной политике отечественному капиталу правительство шло на значительное расширение казенных заказов и выкуп в казну частных железных дорог с одновременным списыванием задолженности государству со стороны частных железных дорог на сотни миллионов рублей.
  Покровительственная таможенная политика вызывала противодействие со стороны виднейших кругов дворян- землевладельцев, для которых эта политика не только приводила к увеличению предметов комфорта и роскоши, но и означала отвлечение государственных субсидий «на сторону», не в пользу основного помещичьего класса. Но особенно сказалось противоречие между интересами двух господствующих классов, когда в ответ на повышение ввозных пошлин на германские сельскохозяйственные и прочие машины Германия повысила пошлину на русский хлеб, что сильно ударило по интересам русских помещиков-экспортеров.
  В железнодорожном деле интересы казны и частных компаний, боровшихся за увеличение доходности железных дорог, также столкнулись с интересами помещичьего хозяйства, добивавшегося снижения железнодорожных тарифов на хлеб и другие массовые грузы. Правительство внимательно прислушивалось к требованиям помещичьего класса, снижая железнодорожные тарифы за счет увеличения государственных дотаций железным дорогам. Железнодорожные тарифы внутри страны составлялись таким образом, чтобы дешевый хлеб из производящих районов Поволжья и Северного Кавказа было невыгодно вывозить на внутренние рынки, где таким образом поддерживались стабильные цены на хлеб, продаваемый местными помещиками. В то же время для помещиков- экспортеров хлеба были установлены покровительственные железнодорожные тарифы на перевозку зерна к западным границам и портам. При помощи Дворянского и Крестьянского поземельных банков правительство поддерживало экономически отсталые помещичьи хозяйства.
  Помещики жаловались на акцизную политику правительства, которая, по их мнению, защищала интересы промышленников и наносила ущерб сельскому хозяйству, то есть помещикам. «Акцизная система, - писали царю представители дворянства в 1896 г., - явно покровительствовала коммерческому винокурению перед сельскохозяйственным». В целях оказания помощи сахарозаводчикам в период выявившегося затруднения в сбыте сахара внутри страны правительство установило в 1886 г. государственную «премию» сахарозаводчикам по 50 коп. за каждый пуд сахара, вывезенный в Среднюю Азию и Персию. Вслед за этим предъявили свои требования на государственную помощь помещики-свекловоды, однако правительство ответило на их требование предложением сократить посевы свеклы. Сахарозаводчикам предложено было организовать синдикат для «регламентации» производства сахара, что явно било по карману помещиков-свекловодов.
  В других случаях, наоборот, правительство стояло полностью на стороне помещиков, в ущерб интересам промышленников. Например, когда русско-американское общество представило (1884 г.) проект строительства в России крупных механизированных элеваторов в целях посредничества между производителями хлеба в России и экспортерами хлеба за границу, заинтересованные помещичьи круги усмотрели в этом мероприятии возможность уменьшения своих прибылей от хлебной торговли и добились отклонения проекта.
  Хотя в результате борьбы различных групп господствующих классов экономическая политика правительства Александра III отличалась большой противоречивостью, в конечном счете она была вынуждена учитывать интересы промышленного капитала, иногда «поступаться интересами помещиков» с тем, однако, чтобы «потери» последних компенсировались за счет усиления эксплуатации крестьянства. Это привело к дальнейшему обнищанию деревни, к социальному расслоению и обострению классовой борьбы.
  В этих условиях рос и значительно усиливал свое влияние на ход общественно-политического развития российский пролетариат.