Глава 5. Определение этнического состава населения в разных странах мира

   Основным источником при определении этнического состава населения и анализе динамики численности народов являются материалы переписей населения. В переписях большинства стран имеется целый ряд вопросов, которые в той или иной степени дают представление об этнической структуре. Одни вопросы позволяют напрямую определить этническую принадлежность опрашиваемого, другие - лишь опосредованно. В связи с этим все показатели, используемые для получения сведений об этнической структуре, принято делить на прямые и косвенные.
  Прямым показателем является ответ на непосредственный вопрос переписи об этнической (или национальной) принадлежности. Иногда он в переписях формулируется просто как "национальность" или "народность". При наличии прямого вопроса о национальной принадлежности результаты переписи сразу же дают относительно адекватную картину этнического состава населения страны. Однако и такие данные нельзя слепо использовать без дополнительного анализа, потому что в составе многих народов (особенно африканских) существуют субэтнические группы, имеющие свои самоназвания, и эти наименования могут по ошибке попасть в материалы переписи как названия самостоятельных народов1. Бывает также, что представители одного и того же народа фигурируют в переписи под разными названиями, что также искажает реальную картину. Так, в наших переписях горские евреи и таты в Дагестане фактически представляют собой один народ.
  В СССР при разработке результатов переписи некоторые малые народы неправомерно включались в состав других, более крупных этносов. Например, андо-цезские народы в материалах всех последних переписей населения включались в состав аварцев.
  Во избежание различных ошибок в определении этнической принадлежности при подготовке к переписи составляются словари национальностей, в которых перечисляются народы, живущие в стране, со всеми вариантами их названий и самоназваний. Однако существование таких словарей, конечно, еще не гарантирует безошибочность результатов переписи.
  В тех случаях, когда в переписи стоит прямой вопрос о национальной принадлежности, она обычно определяется по самосознанию опрашиваемых. Это так называемый психологический подход. Он не ограничивает выбор опрашиваемого лишь национальностями родителей, предполагая возможность и так называемой внесемейной ассимиляции. При генетическом подходе национальность опрашиваемых определяется по их происхождению, а точнее, по национальности родителей. Если же родители опрашиваемого принадлежат к разным национальностям, то либо оговаривается, чью национальность (отца или матери) надо указывать либо опрашиваемому предоставляется возможность выбрать самому одну из них.
  При ответе во время переписи на вопрос о национальной принадлежности могут возникнуть трудности у лиц с нечетким этническим самосознанием. Им, в частности, обладают потомки иммигрантов и сами иммигранты (если они привезены в данную страну в младенческом возрасте), находящиеся в стадии ассимиляции. Они уже не совсем отождествляют себя с исходным этносом, но еще и не слились с местным населением. В подобных случаях вопрос об этническом самосознании мало что дает, и вопрос о происхождении может быть более результативен. Немало сложностей возникает и при определении национальной принадлежности населения, живущего в полосе этнической границы или в районе, где имеют место тесные межэтнические контакты. Живущие в такой местности люди также часто обладают нечетким этническим самосознанием, иногда их происхождение смешанное. Они могут вообще не отождествляться ни с какой национальностью, а называть себя "местными", "здешними". И если применительно к ассимилирующимся иммигрантам генетический подход весьма рационален, то по отношению к "местным" мало что даст выяснение как их этнического самосознания, так и происхождения. В подобных случаях целесообразнее всего выделить такие "пограничные" группы в качестве самостоятельных общностей. Поэтому вполне разумным было выделение в материалах польской переписи населения 1919 г. "тутэйших", т.е. пограничной группы с нечетким этническим самосознанием. Обоснованным было и выделение при проведении в 1925 г. переписи населения Клайпедского края в Литве группы "мемелляндеров", т.е. жителей Ме- мельской области2.
  Однако нечеткое этническое самосознание встречается все же нечасто, и поэтому наличие в переписи непосредственного вопроса о национальной принадлежности, как правило, дает достаточно надежные сведения об этнической структуре населения. Конечно, это не исключает полностью случаев умышленного искажения в ходе проведения переписи данных об этническом составе населения. Так, во время переписей 1970 и 1979 гг. в СССР Ленинградский и Вологодский обкомы КПСС дали указание записывать вепсов русскими, в результате чего их численность оказалась сильно заниженной.
  В некоторых переписях (главным образом в африканских странах) вместо вопроса о национальности, этнической принадлежности ставится вопрос о племени. Наряду с вопросами о национальности и этнической принадлежности его можно отнести к числу показателей, позволяющих непосредственно определить этнический состав населения.
  К прямым показателям этнической структуры населения тесно примыкает фигурирующий во многих переписях вопрос о родном языке. Этот показатель весьма объективен и в большинстве случаев тесно связан с этнической принадлежностью. Некоторые ученые считают даже более предпочтительным включать в программу переписи вопрос не о национальной принадлежности, а о родном языке, полагая, что последний может объективнее отразить этнический состав населения. Действительно, родной язык обычно совпадает с национальностью, однако полной корреляции между двумя этими показателями нет. Как известно, не так редко встречаются случаи перехода какой-то группы людей на язык другого этноса, при этом языковая ассимиляция не всегда и не сразу сопровождается ассимиляцией этнической. На чужой язык довольно часто переходят небольшие национальные группы, живущие в иноэтничном окружении и в отрыве от своего этнического массива. Языковой ассимиляции частично подвержены этнические общности, живущие в сильном смешении с другими, обычно более крупными народами (например, многие представители таких народов, как мордва или карелы, своим родным языком считают русский). Дисперсно расселенные этносы также часто признают родным языком язык другого народа. Так, родным языком многих евреев является основной язык того государства, где они живут. Гораздо реже представители народа, составляющего большинство населения страны, переходят на язык менее многочисленной национальной группы, считая его более престижным. Подобная ситуация наблюдалась, например, в Прибалтике в XIX в., где многие образованные латыши и эстонцы в совершенстве овладевали немецким языком, и для некоторых из них этот язык даже становился родным.
  Сложность использования вопроса о родном языке для определения этнической структуры населения заключается еще и в том, что в мире есть много народов, говорящих на одном и том же языке. Так, на английском, испанском, французском и португальском языках говорит большое число народов. В таких случаях обычно приходится учитывать, из какой страны происходит говорящий на данном языке.
  При отсутствии прямых данных о национальной принадлежности для определения этнической структуры населения, помимо сведений о родном языке, используются и другие косвенные показатели: разговорный язык, знание других языков, место рождения, гражданство (подданство), конфессия, расовая принадлежность. Остановимся ниже на этих показателях.
  Сведения о разговорном языке (или "языке в быту"), так же как и сведения о родном языке, дают определенное представление об этнической принадлежности опрашиваемого. В большинстве случаев люди говорят на языке, который одновременно является языком их национальности. Однако разговорный язык еще чаще, чем родной, не коррелирует с национальностью. К примеру, национальные меньшинства часто используют в качестве разговорного преобладающий в стране язык или наиболее престижный. Следует также помнить, что люди могут в течение жизни поменять свой разговорный язык (понятно, что национальность от этого не изменится). Смена разговорного языка нередко происходит в результате миграций, когда человек, попадая в местность, где говорят на другом языке, вынужден приспосабливаться к новым условиям и перейти на другой разговорный язык. В некоторых, более редких случаях, разговорный язык отдельных групп населения меняется под влиянием изменившейся языковой ситуации в стране, например, при изменении государственного языка. Обычно смена разговорного языка ведет к дальнейшему нарушению корреляции между языковой и национальной принадлежностью. Однако в отдельных случаях переход на другой разговорный язык, наоборот, сближает эти два показателя. Такая ситуация наблюдалась, например, в Прибалтике в 20-30-е годы XX в., когда часть онемеченных прежде латышей и эстонцев перешла на свои языки, а некоторые из живших в Литовской Республике ополяченных литовцев стали использовать в разговорной речи литовский язык. Подобное же восстановление корреляции между разговорным языком и национальностью происходит и у части российских немцев, эмигрирующих в Германию: многие из них в России в основном говорили на русском языке и даже считали его родным, однако при переезде в Германию, естественно, начинают использовать в качестве разговорного языка немецкий.
  В некоторых случаях данные о разговорном языке (при отсутствии сведений о национальности и родном языке) могут способствовать выявлению национальных меньшинств: использование языка национального меньшинства в качестве разговорного служит явным признаком того, что говорящие на нем относятся к соответствующему национальному меньшинству. Таким же свидетельством принадлежности к национальному меньшинству может служить знание второго языка, если им является язык национального меньшинства. Однако в обоих случаях численность этого национального меньшинства без привлечения дополнительных источников определить практически невозможно, так как часть его представителей использует другие языки.
  В целом можно с уверенностью сказать, что данные о разговорном языке и тем более о знании второго языка несут значительно меньше информации о национальной принадлежности населения, чем данные о родном языке.
  Косвенными показателями этнической принадлежности могут иногда служить встречающиеся в переписях населения многих стран вопросы о стране рождения и о гражданстве (подданстве). Вопрос о стране рождения обычно присутствует в переписях тех государств, где проживает большое число иммигрантов. Если иммигрант родился в преимущественно мононациональной стране, то вопрос о стране рождения дает возможность с большой долей уверенности определить его национальность. То же относится и к сведениям о гражданстве (подданстве). Граждан однонациональных стран с достаточной степенью уверенности можно относить к основной национальности этих стран. Так, анализируя материалы о стране рождения и гражданстве, уроженцев или граждан Венгрии можно считать венграми, Португалии - португальцами, Кореи - корейцами, Японии - японцами. Если же человек является уроженцем или гражданином полиэтничной страны, то данные о его месте рождения или гражданстве сами по себе мало что скажут о его национальной принадлежности. В таких случаях приходится привлекать дополнительные источники, содержащие сведения о районах выхода мигрантов или о преобладании среди переселенцев из той или другой страны представителей определенных этносов. Так, известно, что из Индии мигрируют прежде всего тамилы, бенгальцы, бихарцы и гуджаратцы, из Индонезии - яванцы, малайцы и буги, с Филиппин - илоки и т.д. Из сказанного видно, что среди эмигрантов не всегда преобладают представители основного народа страны, и наиболее подвижными могут оказаться и менее многочисленные этносы (например, на Филиппинах илоки сильно уступают по численности тагалам).
  Вопрос о гражданстве трудно использовать при определении национальной принадлежности иммигрантов в тех странах, где натурализация чрезвычайно упрощена и человек уже через год-два получает гражданство, и в тех странах, где, наоборот, существуют очень жесткие правила натурализации и гражданство трудно получить даже детям переселенцев.
  К косвенным показателям, позволяющим в отдельных случаях определить национальность, относят также конфессиональную принадлежность. Обычно религия не является этнообразующим признаком, однако в тех случаях, когда какую-то религию исповедует преимущественно один народ, конфессиональная принадлежность достаточно точно определяет национальность. Например, подавляющее большинство иудаистов - евреи, армяно-григориан - армяне, несториан и халдеев - ассирийцы и т.д.
  Часто при определении этнического состава населения сведения о религиозной принадлежности используют в комплексе с другими данными, о чем подробнее будет сказано ниже.
  Что же касается расовой принадлежности, то она может определять национальность лишь в ограниченных случаях, причем обычно лишь в сочетании с другими характеристиками. Вместе с тем надо учитывать, что в некоторых странах понятие "раса" смешивается с понятием "национальность". Например, в американских переписях выделяются такие "расы", как китайцы, японцы, филиппинцы, гавайцы, корейцы и др.
  Как указывалось в гл. 3, программы переписей разных стран заметно различаются. Прямой вопрос о национальной принадлежности присутствует в программах сравнительно немногих стран. Впрочем, в однонациональных государствах нет особой необходимости выяснять во время переписей этническую принадлежность населения. Однако вопрос о национальности ставится далеко не во всех странах и со сложной этнической структурой населения. Кстати, раньше вопрос о национальной принадлежности не был предусмотрен и в типовой программе переписи, рекомендовавшейся ООН. Этот вопрос был впервые включен лишь в рекомендации ООН по проведению переписи населения 1970 г., да и то в качестве факультативного.
  Впервые вопрос о национальной принадлежности был поставлен в общегосударственном масштабе в переписи населения Латвии, которая проходила в июне 1920 г., и вскоре после этого, в августе 1920 г., в переписи населения России3. Вскоре вопрос о национальности появляется также в переписях некоторых других стран. Он стоял в программах переписей населения Венгрии в 1920 и 1930 гг., Польши - в 1921 г., Эстонии - в 1922 и 1934 гг., Литвы - в 1923 г., СССР - в 1926 г., Румынии - в 1930 г. Позже вопрос об этнической принадлежности ставился в переписях населения Югославии, Чехословакии, Болгарии, Турции, Китая, Мьянмы (Бирмы), Вьетнама, Индонезии, Малайзии, некоторых стран Африки. В России и СССР национальная принадлежность определялась во всех переписях, начиная с 1920 г.
  В переписях некоторых стран вопрос о национальности адресовался не ко всему населению, а лишь к определенной его части. Например, в канадской переписи населения 1971 г. стоял вопрос о том, к какой этнической группе принадлежали опрашиваемый и его предки по мужской линии до приезда в Америку, т.е. фактически выяснялось этническое происхождение некоренного населения.
  Как уже отмечалось, есть два способа определения национальности: по самосознанию и происхождению (по крови). Первоначально, когда вопрос о национальности только появился в программах переписей, этническая принадлежность определялась по генетическому признаку. Сейчас в большинстве стран, включающих в перепись вопрос о национальности, она определяется по самосознанию опрашиваемых. В СССР фактически во всех переписях при определении национальности исходили из самосознания опрашиваемых.
  В переписях населения многих стран встречается вопрос "nationality" ("nationalite"). Однако следует помнить, что в английском и французском языках эти слова чаще употребляются не в значении национальной принадлежности, а для обозначения принадлежности к государству (т.е. в значении гражданства). Именно в последнем смысле указанный выше вопрос употреблен в переписях многих европейских стран.
  Гораздо раньше, чем вопрос о национальности, появился в программах переписей вопрос о языке. Это было связано с тем, что в XIX в. родной язык считался гораздо более объективным признаком этнической принадлежности, чем отнесение себя опрашиваемым к той или иной национальности. Впрочем, в разных переписях населения понятие "родной язык" определялось не одинаково. В одних случаях он трактовался как материнский язык, в других - как отцовский, родительский, язык детства, язык, на котором думают или свободнее всего говорят, и даже как любимый язык. Во многих странах ставился также вопрос о разговорном языке семьи, хозяйства, о языке обихода, языке общения. При этом нередко в переписях понятия "родной язык" и "разговорный язык" сильно сближались.
  Впервые вопрос о языке был поставлен в бельгийской переписи населения 1846 г., причем формулировка была таковой: "наиболее употребляемый язык". В следующей бельгийской переписи (1856 г.) появился также вопрос о знании основных языков страны. В 1850 г. в переписи населения Швейцарии опрашиваемым задавался вопрос об основном разговорном языке. Перепись населения Пруссии 1861 г. определяла родной (материнский) язык. Вопрос о родном языке был поставлен также в 1869 г. в переписи населения Австро-Венгрии и в 1871 г. в переписях населения Индии и Канады.
  Часть ученых уже в то время считали, что родной язык не вполне адекватно отражает этническую структуру населения. Вопрос о соотношении между национальной принадлежностью и родным языком обсуждался и на международном статистическом конгрессе в Петербурге в 1872 г. Там впервые было обращено внимание на то, что показатели национальности и родного языка могут различаться, а также рекомендовано определять национальную принадлежность по самосознанию опрашиваемых. Однако эта рекомендация в течение длительного времени не была проведена в жизнь. В странах, где уже проводились переписи населения и ставился вопрос о языке, продолжали следовать сложившейся традиции. Страны же, впервые проводившие переписи, старались перенимать опыт стран, которые уже имели практику проведения переписей. В результате еще почти полстолетия вопрос о национальной принадлежности в переписях не ставился. Не было этого вопроса и в первой российской переписи 1897 г.: в ней был задан вопрос о родном языке. Во всех последующих переписях, проводившихся в бывшем СССР, также имелся вопрос о родном языке (наряду с вопросом о национальности), а начиная с переписи 1970 г. - еще и вопрос о знании второго языка народов СССР, 6 чем уже говорилось в гл. 3.
  Что касается недавних переписей населения в других странах мира, то во многих из них в той или иной формулировке ставился вопрос о языке. Например, в США лиц, родившихся не в этой стране, спрашивали, на каком языке они говорили в своей семье до приезда в страну. В Канаде, Швеции и Бельгии выяснялся обиходный язык. В Великобритании опрашиваемые должны были указать, на каком языке они обычно говорят, при этом жителей Уэльса спрашивали об умении говорить по-валлийски и по-английски, а жителей Шотландии - об умении говорить по-гэльски. В переписях населения Индии ставятся два вопроса о языке (о родном и другом употребляемом). Два языковых вопроса ставилось и в турецких переписях. Там спрашивали, каков родной язык опрашиваемого (подразумевая под ним язык, на котором человек преимущественно разговаривает) и каким еще языком он владеет. Вопрос о родном языке присутствует также в алжирских переписях (с подсказкой: арабский, берберский, французский, иной). Вопросы, нацеленные на выяснение языкового состава населения, имелись и в переписях других стран. Впрочем, многие современные страны (особенно те, где языковая ситуация относительно проста) не считают нужным включать в свою перепись вопрос о языке.
  Вопрос о гражданстве (или подданстве) традиционен для европейских стран (кстати, ООН рекомендовала его только для Европы). Встречается он и в некоторых неевропейских государствах.
  Гораздо чаще в переписях встречается вопрос о стране рождения. В некоторых же странах есть также и вопрос о стране рождения родителей. Такие вопросы имеются в переписях США, Канады, Австралии, Великобритании, т.е. стран с большим числом иммигрантов.
  Довольно обычен в программах переписей населения и вопрос о конфессиональной принадлежности. Он особенно характерен для азиатских стран, поскольку в них религия играет очень большую роль (не случайно, что и ООН рекомендовала странам Азии включать в свои переписи вопрос о религии). Имеется вопрос о религии (с разной подробностью) и во многих странах Европы и Америки, в Австралии и Новой Зеландии, в некоторых африканских странах. Наиболее развернутая характеристика религиозной структуры населения дается в переписях Австралии, Новой Зеландии, Канады и стран Вест-Индии. В большинстве других стран определяются лишь основные деноминации.
  В переписях России и СССР, как уже отмечалось, вопрос о религии ставился дважды: в 1897 и 1937 г. Перепись 1897 г. дала весьма подробные сведения о конфессиональном составе населения страны. Что же касается переписи 1937 г., то при ее проведении опрашиваемому предлагалось ответить, верующий он или неверующий, а верующим также указать свою религию. Понятно, что в государстве, где официальной идеологией был атеизм и где верующие порой подвергались жестоким репрессиям, перепись не могла адекватно отразить подлинную религиозную ситуацию в стране. Первоначально вопрос о конфессиональной принадлежности планировалось включить и в программу переписи населения России 1920 г., однако по настоянию В.И. Ленина, крайне враждебно относившегося к религии и особенно к православию, этот вопрос в перепись не попал.
  Вопросы о расовой принадлежности ставились в США, Бразилии, ЮАР и в некоторых других странах. Причем в США, как уже отмечалось, к расовым группам были отнесены и некоторые этнические общности.
  При анализе различных переписных показателей отмечалось, как по ним можно прямо или косвенно определить этническую принадлежность. Однако часто для определения национальности приходится сопоставлять сразу несколько показателей4. В ряде случаев для определения этнической принадлежности целесообразно сопоставить данные о языке и данные о религии. Так, религиозная принадлежность позволяет выделить из англоязычного населения англичан (англикан и методистов), шотландцев (пресвитериан) и ирландцев (католиков).
  Как уже указывалось, первая российская перепись 1897 г. этническую принадлежность не определяла, а по родному языку не всегда можно определить национальность опрашиваемых. Однако сопоставление данных о языке с данными о религии позволило выявить некоторые народы и определить их численность. Например, из состава иудаистов (в подавляющем своем большинстве евреев) с помощью данных о языке оказалось возможным выделить караимов.
  Перекрестное использование данных о языке и о религии иногда позволяет выделить даже субэтническую общность. По материалам той же переписи 1897 г. путем сопоставления языковой принадлежности с принадлежностью конфессиональной удалось довольно точно определить численность так называемых литовских татар5, которые существенно отличаются по происхождению и культуре от переселившихся позже в Литву казанских татар. К литовским татарам были отнесены мусульмане, назвавшие своим родным языком польский, белорусский или литовский.
  При использовании косвенных показателей для определения этнической структуры населения следует помнить, что это довольно сложное и тонкое дело. Нужно также учитывать, что использование этих показателей позволяет в большинстве случаев получить лишь приблизительные результаты. Кроме того, в ряде случаев даже комплексное использование нескольких показателей не дает возможности выявить некоторые этносы. Поэтому при отсутствии в переписи каких-либо прямых или косвенных данных о некоторых народах приходится использовать различные дополнительные непереписные источники: полевые этнографические материалы, данные частных статистических обследовании, специальную литературу и т.п.