5. Вечный интерес, вечные споры: Иван Грозный и Петр Великий
Личность и деятельность царя Ивана IV Грозного вызывала и по сей день вызывает у историков крайне противоречивые оценки. Во многом это объясняется сложностью самого исторического материала. Правление Ивана Васильевича (1547-1584) вместило в себя развитие русского централизованного государства, крупные административные реформы и страшный террор опричнины, победы над Казанским и Астраханским ханствами и разорение подмосковных земель крымскими татарами, впечатляющие достижения в области культуры и изнурительную Ливонскую войну, начавшуюся для России победоносно, но закончившуюся очень неудачно.
Противоречивой личностью был и сам государь. Это и несомненно высокообразованный человек, «книжник», умный политик и в то же время сыноубийца, изувер, который не только лично участвовал в расправах над политическими противниками, но и предавался самым жестоким развлечениям, пытая заведомо невиновных людей.
Следует также иметь в виду, что большинство историков, оценивая деятельность Ивана IV, руководствовались собственными политическими убеждениями и идеалами. Именно это зачастую вызывало ту полярность оценок, с которой неизбежно сталкивается читатель, желающий познакомиться с исторической ролью первого русского царя.
Сходная ситуация сложилась и в отношении еще одного русского государя - Петра I (1672-1725). Одним историкам он представлялся идеальным правителем, дальновидным реформатором, гениальным полководцем, законодателем и дипломатом. Другим - человеком, нарушившим естественный ход русской истории и ввергшим страну в небывалые бедствия. В связи с этим, представляется полезным дать краткий обзор взглядов отечественных историков на деятельность этих двух незаурядных правителей.
Иван Грозный
Дискуссию о личности и политике Ивана Грозного начали уже его современники. В 50-е годы XVI в. в Москве был составлен «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича» Его автором, по-видимому, был сподвижник Ивана IV, руководитель Избранной Рады А.Ф. Адашев. «Летописец» представляет собой хвалебный панегирик царю и настойчиво проводит мысль о богоизбранности его власти. Особо подчеркиваются также превосходство самодержавия над боярством и закономерность победы русского государства над Казанским ханством.
Описание событий в «Летописце» отличается большой подробностью, но все, произошедшее в 60-80-е годы XVI в., остается за временными рамками этого сочинения. Составляя его, А. Ф. Адашев не мог и предположить, что в скором времени сам он будет отстранен от дел, а затем начнется опричнина.
Яркую попытку осмыслить большую часть царствования Ивана Грозного представляет собой «История о великом князе Московском», написанная в 1570-е годы князем А.М. Курбским. Как и Адашев, Курбский входил в Избранную Раду и в 1550-е годы был одним из наиболее близких сподвижников царя. Однако после падения правительства Адашева Курбский, опасаясь опалы, бежал в Литву (1564), чтобы возглавить одну из польских армий в войне против России.
Во время пребывания за границей он написал Ивану IV три письма, в которых подверг его правление жестокой критике. В отличие от этих посланий «История о великом князе Московском» адресовалась зарубежному читателю. Главной целью ее написания было не допустить избрания Ивана Грозного на польский престол после смерти короля Сигизмунда.
А. Курбский настойчиво проводит мысль, что государь должен управлять страной, всегда и во всем советуясь с вельможами. В противном случае он превращается в злодея и тирана. Согласно своей концепции Курбский делит царствование Ивана IV на два периода: добрые годы Избранной Рады, когда царя окружали разумные советники (Адашев, протопоп Сильвестр и др.) и злое время опричнины, когда Иван приблизил к себе дурных людей.
При этом Курбский подчеркивает, что влечение ко злу, жестокость, своенравие проявлялись у русского царя еще в детстве, но до поры до времени приближенные сдерживали развитие этих качеств. Однако, после взятия Казани, царь вместо того, чтобы вознаградить верных воевод, стал стремиться к неограниченной власти. Этим-то стремлением и воспользовались ищущие личных благ «ласкатели», которые потворствовали скверным наклонностям царя.
При описании чинимых опричниками жестокостей Курбский не жалеет самых мрачных красок, многократно повторяет, что «лютость» Ивана IV была бессмысленной и направлялась против ни в чем неповинных людей, что она принесла только вред, ослабляя государство.
Как и его современник, видный публицист И. Пересветов, Курбский верил в силу убеждения, в силу разума, в то, что добрые советники могли бы исправить царя.
Своеобразный ответ А.М. Курбскому дал сам Иван Васильевич. Он написал своему бывшему соратнику два письма, в которых обличал бояр и доказывал правоту своих действий. В основе сочинений Ивана IV лежит тезис о превосходстве неограниченной царской власти над всеми иными формами правлениями, а также идея о том, что ни бояре, ни даже православная церковь не могут покушаться на права монарха, дарованные самим Богом. Только самодержавие, по мнению Ивана Грозного, может спасти страну от внутренних раздоров. «Если царю не повинуются подвластные, - пишет он, - то никогда междуусобицы не прекратятся».
В качестве доказательства Иван IV приводит множество примеров из всемирной истории от Древнего Рима до падения Константинополя. Все они подчинены главной идее: при единодержавии царства процветают, при самоуправстве какого-либо одного сословия гибнут. Следовательно, все чинимые русским царем жестокости не бессмысленны, а необходимы. Они сохраняют «строй земли», служат общегосударственным интересам, не позволяют стране прийти в то ужасное состояние, когда «каждый только о своем печется».
В начале XVII в. Россия пережила тяжкие годы Смутного времени. Народные восстания, борьба политических клик, заговоры и перевороты, иностранная интервенция заставляли, конечно, людей задумываться о причине всех этих бедствий, сравнивать свое время с предыдущим. Такие писатели, как дьяк И. Тимофеев и князь И. Катырев-Ростовский, ратовали за сильную царскую власть. Осуждая излишнюю жестокость Ивана Грозного, они подчеркивали, что тот был все же истинным царем, в отличие от явившихся в Смутное время самозванцев. Довольно благожелательно оценивали деятельность Ивана IV и официальные хронисты второй половины XVII в., стремившиеся доказать преемственность династий Рюриковичей и Романовых.
XVIII в. стал в России временем, когда история окончательно оформилась как наука и бурно развивалась. Большой вклад в этот процесс внес выдающийся ученый-энциклопедист М.В. Ломоносов. Им были составлены такие труды, как «Древняя Российская история» и «Краткий Российский Летописец». В последнем содержатся сведения и о царствовании Ивана Грозного.
М.В.Ломоносов положительно оценивает внешнеполитическую деятельность царя, в особенности присоединение Сибири и победу над Казанским ханством, но порицает Ивана IV за жестокость.
Более подробное освещение деятельности Ивана Грозного дано в трудах В.Н. Татищева. Будучи последовательным сторонником абсолютной монархии, В.Н.Татищев благожелательно характеризует все правление царя, включая и опричнину. По мнению этого историка, опричнина укрепила монаршеское правление и позволила государю справиться с «бунтом некоторых беспутных вельмож».
Противоположной точки зрения держался князь М.М. Щербатов, выражавший в своих политических и исторических сочинениях интересы родовитой аристократии. Нужно заметить, что идеалом государственного устройства, по мнению М.М.Щербатова, была монархия, ограниченная советом из представителей «лучших фамилий». Он упорно противился расширению власти своей современницы императрицы Екатерины II и уж, конечно, не мог симпатизировать самовластному правлению Ивана IV.
Все заслуги русского царя, по мнению М.М.Щербатова, все внешнеполитические успехи меркнут перед ужасами опричного террора. Гонения на бояр М.М.Щербатов объясняет необоснованными подозрениями Ивана, «подлостью его сердца». С возмущением пишет историк о государе, который «ужасный пример самовластия показуя, мужей заслуженных, почтенных... без суда, без обличения жизни лишил».
Вслед за Курбским М. М. Щербатов согласен признать более или менее удачными лишь первые годы царствования Ивана IV, когда тот правил совместно с боярами.
В полемику с М.М.Щербатовым вступил И.Н. Болтин, ставший одним из родоначальников теории русского феодализма. И.Н.Болтин выделил отдельные этапы развития феодального строя в России и сопоставил их с общеевропейскими тенденциями. В свете этого он акцентировал внимание на том, что именно в XVI в. в России была окончательно ликвидирована политическая раздробленность страны, чему способствовала и политика Ивана Грозного. Болтин сравнивал русского царя с французским королем Людовиком XI, подчеркивая прогрессивность курса, избранного этими монархами.
Выдающийся русский историк начала XIX в. Н. М. Карамзин, будучи убежденным сторонником абсолютизма, отождествлял исторический прогресс с укреплением самодержавия. Однако, его отношение к деятельности Ивана IV носит двойственный, более сложный, чем у В.Н.Татищева, характер. Н.М. Карамзин делит правление Ивана IV на две части. Начало царствования представляется этому историку временем крупнейших успехов и достижений, среди которых лучшим было упрочение царской власти. После смерти Анастасии Романовой (1560 г.) в душе государя произошла страшная перемена. Окружив себя злодеями-оприч- никами, царь начал безжалостно губить бояр, которые ему даже не сопротивлялись.
Опричнина, по мнению Н.М.Карамзина, не преследовала никаких целей, кроме обеспечения личной безопасности царя и была вызвана его чрезмерно пугливым воображением. Н.М. Карамзин высказывал сожаление, что из-за своей подозрительности Иван IV превратил монархию в тиранию, исказил ее суть.
Историческая концепция Н. М. Карамзина встретила решительные возражения со стороны молодых публицистов, ставших впоследствии декабристами. Н. Муравьев, М. Лунин, К. Рылеев осуждали Ивана IV не столько за личную жестокость и другие душевные качества, сколько именно за усиление самодержавия, воплощение «царского деспотизма».
К середине XIX в. в русской историографии сложилось направление, отражавшее взгляды развивавшейся буржуазии. Одним из ярких его представителей был К.Д. Кавелин. По его мнению, политика Ивана Грозного имела глубокие, объективные причины. Она знаменовала победу государства над «вельможеством» и, следовательно, была прогрессивной. В опричнине, согласно взглядам Кавелина, царь пытался создать «служебное дворянство», чтобы заменить им отжившее свой век патриархальное боярство.
Эти идеи К.Д.Кавелина были восприняты и развиты одним из крупнейших русских историков XIX в. С.М. Соловьевым. Стремясь выделить в многообразии исторических событий некую основную линию, Соловьев пришел к выводу, что таким «стержнем» является борьба между государством, как прогрессивным явлением, и родовыми началами, как явлением патриархальным. Государство при этом понималось как «необходимая для народа форма», а правительство, как «произведение жизни известного народа». С.М.Соловьев отрицал возможность конфликта между государством и широкими народными массами, а в мятежах и восстаниях видел либо «бунт ленивого человека» против общегосударственных и общенародных интересов, либо происки какой-либо узкой корпорации.
Процесс объединения русских земель вокруг Москвы представлялся С.М.Соловьеву в виде поступательного расширения системы вассальной зависимости, «собирания власти» в одних руках. Правление Ивана IV, соответственно, изображалось, как завершение долгой борьбы за торжество государственного начала. В опричнине С.М. Соловьев видел последний, роковой удар по политической силе боярства, являвшегося носителем родового, антигосударственного начала. В отличие от Карамзина, считавшего опричнину порождением больной психики царя, Соловьев давал глубокое обоснование опричного террора, характеризовал его как акт сознательной и исторически оправданной деятельности.
Давая в целом положительную оценку правлению Ивана IV, С.М.Соловьев в то же время осуждал его жестокость и подчеркивал, что тех же целей можно было добиться более мягкими средствами. При этом историк часто прибегал к психологическому обоснованию поступков царя. Он писал о «нравственном перевороте», происшедшем в молодом Иване под влиянием восстания 1547 г., когда тот решил «покончить окончательно с князьями и боярами, искать опоры в лицах другого происхождения». Описывая разгром царем в 1570 г. Новгорода и Пскова, С.М.Со- ловьев пытался объяснить их тяжелым душевным состоянием государя, измученного борьбой с политическими противниками.
С критикой концепции С.М.Соловьева выступили некоторые историки-славянофилы. К.С. Аксаков, например, отвергал саму возможность борьбы между государством и боярами, старался доказать полное единство власти и всех общественных групп в допетровской Руси.
Своеобразную точку зрения заняли и революционно настроенные деятели. А. И. Герцен признавал, что «тирания» Грозного оправдывалась государственными целями, и считал, что истребление «дерзкой аристократии» и «крамольных бояр» было благом для страны. В то же время он осуждал произвол царской власти и чрезвычайно сожалел о разгроме Новгорода, как последнего очага народовластия.
Заметный вклад в изучение правления Ивана Грозного внес В. О. Ключевский. Особенно много внимания уделял он опричнине, которую оценивал как результат противоречия между нарождавшейся абсолютной монархией и правящим боярством. По мнению В.О.- Ключевского, не умея найти соглашения, стороны попытались разделиться, в результате чего и возникли опричнина и земщина. Царь не мог сокрушить неудобный для него политический строй и стал уничтожать отдельных подозрительных лиц. Опричнина, таким образом, была направлена не против порядка, а против конкретных людей. В этом-то, по мнению В.О.Ключевского, и заключалась ее историческая бесцельность.
Вообще В.О. Ключевский оценивал деятельность Ивана IV очень критично, призывал своих читателей не преувеличивать созидательной роли этого монарха в русской истории. «Грозный царь, - писал он, - более задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок... Вражде и произволу царь пожертвовал и собою, и своей династией, и государственным благом».
Иная точка зрения была высказана С.Ф. Платоновым. Оценивая борьбу Ивана IV с боярством, С.Ф.Платонов утверждал следующий факт: при разделе опричных и земских земель Иван Грозный взял в опричнину те территории, где располагались вотчины потомков удельных князей. В итоге царю удалось «подвергнуть систематической ломке вотчинное землевладение служилых княжат» и довершить «полный разгром удельной аристократии».
Опричнина, по мнению С.Ф.Платонова, была крупной реформой. В то же время историк осуждал жестокость царя. «Сложное политическое дело, - писал он, - было еще более осложнено ненужными казнями, пытками и грубым развратом... Таким образом направленная против высшего служилого строя опричнина отозвалась на всем русском обществе». С.Ф.Платонов считал Смутное время непосредственным результатом опричнины и подчеркивал, что если бы нужное дело (ограничение власти бояр) осуществлялось иными средствами, результат был бы гораздо лучшим.
В целом для дореволюционной русской историографии были характерны чрезвычайно острые споры о деятельности Ивана Грозного и в особенности о политике опричнины. Одним опричнина представлялась бесцельным террором, другим - мудрой реформой, третьим - хорошим замыслом, плохо претворенным в жизнь.
Новый этап в исследовании проблемы начался после Октябрьской революции. Работавшие в Советской России историки стали уделять повышенное внимание экономическим проблемам, а также борьбе между различными социальными группами (классами). Центральное место заняли проблемы развития государства, крепостного права, народных движений против власти. В 1920-40-е гг. изучение правления Ивана IV было связано с именами РЮ. Виппера, И.И. Смирнова, С.В. Бахрушина, П.А. Садикова, С.Я. Веселовского, И.И. Полосина и др.
В 1922 г. Р.Ю. Виппер опубликовал небольшую книгу «Иван Грозный», в которой представил явно идеализированный портрет русского царя. Идеализация эта была во многом связана с ностальгией автора по рухнувшей империи. Не называя имени Николая II, Р.Ю.Виппер как бы противопоставляет «настоящею», волевого государя Ивана IV мягкому, безвольному императору.
Ради сохранения государственного порядка историк готов был простить Ивану Грозному все жестокости, все казни. «Московская оппозиция XVI века, - пишет он, - обвиняя Грозного в неистовых зверствах, относит их происхождение его порочной натуре. Никому из судей не приходит в голову видеть в казнях и погромах Ивана IV дельную, обдуманную систему политики». Опричнина оценивается Виппером как единственно верная мера, направленная на укрепление государства, реформа, в результате которой правительство смогло «стать над классами и держать их в строгом повиновении».
Источник взглядов Р. Ю. Виппера определил в критической статье на его книгу Ю. В. Готье: «Автору, изучая происхождение великодержавной России, жаль ее падения. Скорбя о страданиях России теперешней, он склонен, быть может, преувеличивать достоинства одного из ее созидателей - царя Ивана»
Первые обобщающие труды по истории России в марксистском духе были созданы М.Н. Покровским. Вся русская история представлялась этому автору как постоянная борьба классов. Покровский считал, что в XVI в. в России уже появился торговый капитал, произошло разрушение вотчинного хозяйства и утверждение хозяйства помещичьего. Иван IV, следовательно, предстает выразителем интересов дворянства. Он, по мнению М. Н. Покровского, «экспроприировал» путем опричнины богатых бояр в пользу дворян. Разумеется, все симпатии автора были на стороне крестьянства и городских низов, восстаниям которых он уделял повышенное внимание.
Для советской историографии 30-40-х гг. характерна безудержная идеализация Ивана Грозного. На первый взгляд, это может показаться странным: человек, боровшийся за упрочение самодержавия, царь, стремившийся к неограниченной власти, неожиданно полюбился историкам-марксистам. Объяснение заключается в том, что к образу Ивана IV был весьма неравнодушен И. В. Сталин. Вождю советского народа импонировали идеи о неограниченной власти, «сильной руке», правившей якобы в интересах всего общества, о терроре.
Интересное свидетельство на этот счет сохранилось в мемуарах актера Н. Черкасова, описавшего встречу Сталина с создателями кинофильма «Иван Грозный» и 1947 г. «Говоря о государственной деятельности Грозного, - вспоминает Черкасов, - Сталин заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию... Коснувшись ошибок Ивана Грозного, Иосиф Виссарионович отметил, что одна из его ошибок состояла этом, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довел до конца борьбу с феодалами - если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени». Так что если раньше историки спорили, обоснованны или необоснованны были проводимые царем репрессии, то Сталин порицал Ивана Васильевича за недостаток казней, а все прочее причислял к успехам царя.
В 1942 и 1944 гг. была переиздана книга Р.Ю.Виппера, которая всего 20 лет назад была раскритикована, как монархическая. Правда, теперь автор вставил в нее несколько подходивших к случаю сталинских цитат.
В 1942 г. вышла брошюра С.В. Бахрушина «Иван Грозный». В ней подчеркивалось, что «опричнина была направлена против тех слоев феодального общества, которые служили помехой сильной государственной власти», должна была «с корнем вырвать все пережитки феодальной раздробленности». В книге Бахрушина Иван Грозный представлен как создатель русского централизованного государства, виднейший исторический деятель. Сходную характеристику давал царю И. И. Смирнов.
Одним из немногих противников идеализации Ивана Грозного оставался С.Б. Веселовский. Он призывал отказаться от старого предрассудка о победе Ивана Грозного над боярством, доказывал, что опричнина не изменила общего порядка в стране.
Заметную лепту в идеализацию Грозного внесли военные; историки В. Федоров и Е. Разин. Они явно переоценивали успехи военной реформы, приписывая Грозному чуть ли не создание регулярной армии.
Только после смерти Сталина стал возможен взвешенный подход к проблеме. В 1956 г. на страницах журнала «Вопросы истории» появилась статья С.М. Дубровского «Против идеализации деятельности Ивана IV». Автор убедительно доказывал, что формирование русского централизованного государства началось раньше воцарения Грозного, а закончилось позже, что внешнеполитический курс царя изобиловал просчетами и Ливонская война закончилась провалом. Однако, главное, по мнению Дубровского, заключалось в том, что И.И.Смирной, С.В.Бахрушин, П.А. Садиков недостаточно внимания уделили закрепощению крестьян в XVI в., не поняли «марксистско-ленинского учения о сущности царского самодержавия как диктатуры крепостников». Таким образом Дубровский возражал против тезиса о том, что Иван IV действовал в «общенациональных интересах, интересах всей страны».
Последнее заявление Дубровского вызвало дискуссию. Многие историки справедливо замечали, что ко всякой проблеме надо подходить конкретно-исторически и что на определенном этапе развития общества самодержавная власть имела прогрессивное значение.
В 1960-1970-е г. активное исследование России в царствование Ивана IV развернули А.А. Зимин, В.Б. Кобрин, С.М. Каштанов, Р.Г. Скрынников и др. Особое значение эти историки придавали проблемам опричнины. А.А. Зимин, вслед за Веселовским, считал, что опричнина вовсе не покончила с боярским землевладением. Однако, он все же признавал ее мощным ударом по противникам централизации России. Дело в том, что основными «носителями удельной раздробленности», по мнению Зимина, были Старицкое княжество и Новгород.
С этим мнением не согласился Р. Г. Скрынников, считавший, что носителем традиций удельной раздробленности была все-таки княжеско-боярская знать. Правление Ивана IV Скрынни- ков оценивал отрицательно, особо подчеркивая, что опричный террор привел к Смутному времени.
С конца 1970-х гг. опричнина все чаще рассматривалась советскими историками как борьба вокруг разных форм правления в едином русском государстве. По мнению Д.К. Альшица, опричнина способствовала консолидации феодалов вокруг царя, подчинению различных прослоек феодального класса интересам самой большой его части - служилого дворянства. Признав над собой неограниченную власть царя, феодалы получили взамен закрепощение крестьян. Так началось, говоря словами Альши- ца, «похолопление» всего общества в пользу царской власти.
Избранная рада, по мнению историка, могла предложить такому пути свою альтернативу - создание сословно-представительной монархии. Однако, в силу объективных причин этого не случилось.
Д. К. Альшиц с горечью - замечает, что понимание исторической необходимости, закономерности развития тогдашней Руси не имеет, естественно, ничего общего с одобрением, а тем более восхвалением тех «отвратительных деспотических форм, которые приобрело самодержавие».
Сходные идеи, но в еще более энергичной форме высказал Н. Эйдельман в работе «Революция сверху в России». Величайшей трагедией представляется ему именно то, что в эпоху Ивана Грозного Россия пошла по пути закрепощения крестьян и подчинения всех слоев общества царской власти. Сами по себе жестокости возмущают Эйдельмана гораздо меньше, чем это «похолоп- ление» царем подданных. Варфоломеевская ночь, по его мнению, была гораздо менее ужасна, чем опричнина, ибо происходила на фоне «вольных городов, судов и университетов».
Сегодня в отношении Ивана IV историки по-прежнему демонстрируют очень разные мнения. Однако, хотелось бы отметить, что при разборе деятельности этого государя на школьных уроках и в студенческих аудиториях крайне важен нравственный подход. Еще С.М. Соловьев замечал, что понимать историческую обоснованность деятельности того или иного политика и «произнести ему слово нравственного оправдания» совсем не одно и то же.
Литература
Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. - М., 1963. Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. - М., I960.
Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. - М., 1964.
Скрынников Р.Г. Начало опричнины. - Л., 1966.
Скрынников Р.Г. Опричный террор. - Л., 1969.
Скрынников Р.Г. Иван Грозный. - М., 1983.
Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. - М., 1962.
Шмидт С.О. Становление российского самодержавства. - М., 1973.
Петр Великий
Споры о личности и деятельности Петра I так же, как и споры о личности и деятельности Ивана IV, начали уже современники. Автором целого ряда исторических и историко-философских трактатов стали сподвижники императора Ф. Прокопович, П. Шафиров, А. Манкиев и др.
Феофан Прокопович являлся заметным политическим деятелем, одним из учредителей Синода, ярким публицистом. Такие его работы, как «Слово о власти и чести царской» и «Надгробное слово о Петре I», были пронизаны восхвалением всех проводимых государем реформ, всей его внешней и внутренней политики. В «Слове о власти», кроме того, настойчиво проводилась мысль о превосходстве абсолютной монархии над всеми иными формами государственного правления. Противники Петра подвергались безусловному осуждению. «Не может народ, - писал Ф. Прокопович, - повелевать что-либо монарху своему».
Петр I предстает в трудах этого автора, как «попечительный отец» своего народа, идеальный государь, наделенный чуть ли не божественным могуществом и проницательностью.
К трудам, освещавшим внешнюю политику Петра I, относятся «История Свейской войны» и «Рассуждения, какие законные причины его царское величество Петр Первый... к начатию войны против короля Карла XII Шведского в 1700 г. имел». Обе эти работы были составлены известным дипломатом, президентом Коммерц-коллегии П.П. Шафировым. П.П. Шафиров трактует Северную войну, как вполне закономерное следствие экономических и политических преобразований, шедших в России с начала XVIII в. Он подчеркивает, что русские вели справедливую борьбу за свои исконные, «наследные» земли. Все успехи в войне относятся за счет личных достоинств Петра I.
Высокую оценку деятельности Петра I давал также выдающийся историк В.Н. Татищев. Карьера этого ученого началась именно в петровское время. Он хорошо знал реалии эпохи, ее положительные и отрицательные стороны. Тем не менее В.Н.Татищев безоговорочно одобряет все проведенные преобразования и считает, что именно этот государь привел Россию к невиданному доселе могуществу.
М.В. Ломоносов посвятил Петру I целый ряд работ. Наиболее ярко свое отношение к деятельности императора он выразил в «Слове похвальном Петру Великому», произнесенном на торжественном заседании Академии наук в 1755 г. Для него Петр - это «человек богу подобный», это тот идеал просвещенного монарха, который был так популярен среди философов XVIII века. Ученый одобрял и внешнюю и внутреннюю политику Петра I, его социальные преобразования и в особенности меры в области просвещения, распространения наук. Любопытно, что М.В. Ломоносов написал также «Примечания» на рукопись Вольтера «История Российской империи при Петре Великом».
Иную, нежели В. Н. Татищев и М. В. Ломоносов, позицию занял князь М.М. Щербатов. В 1782 г. им была создана работа «Смотрение о пороках и самовластии Петра Великого». В ней автор, с одной стороны, признает за императором заслуги в области хозяйственного и культурного развития страны, а с другой - решительно критикует социально-политическую сторону его деятельности. М. М. Щербатов обвиняет Петра в унижении былого значения родовитой аристократии, ущемлении ее законных прав и привилегий, возмущается возвышением «подлых» людей и подчеркивает, что расширение промышленности и торговли нарушили патриархальную чистоту сельского быта. Таким образом этот историк как бы противопоставлял древнюю «благолепную» Московскую Русь и новые порядки, созданные произвольной волей императора, порвавшего связь с родовитой знатью. Как и в оценке Ивана IV, М. М.Щербатов в своем отношении к Петру I остается верен идеям, отражавшим интересы родовитой аристократии.
Большой вклад в изучение петровской эпохи внес другой русский историк XVIII в. - И.И. Голиков. Им был составлен 12-томный труд «Деяния Петра Великого» и 18 томов «Дополнений» к нему. В первом томе «Деяний» И.И.Голиков рассмотрел экономическое развитие России в XVII в. и пришел к выводу, что действия Петра были подготовлены всей предшествующей историей страны. Оценка реформ носила в трудах И.И.Голикова исключительно положительный характер.
Особый взгляд на историческую роль императора высказал А.Н. Радищев. Не отрицая заслуг государя во внешнеполитической области, он обвинил Петра в чрезмерном усилении самодержавной власти и порабощении крестьян (рекрутские наборы, налоги). Поясняя свою позицию, Радищев указывал, что «само- державство» Петра I привело к конфликтам между властью и народом.
Н. М. Карамзин наиболее обстоятельно изложил спои взгляды на царствование Петра I в «Записке» О древней и новой России», составленной в 1811 г. Он решительно осудил Петра за слишком старательное подражание европейским образцам. По мнению историка, введение новых обычаев и культурных традиций лишило Россию ее самобытности. Петр, говоря словами
Карамзина, «захотел сделать Россию Голландией» и «унижал россиян в собственном их сердце». В результате русские люди «стали гражданами мира, но перестали быть, в некотором смысле, гражданами России».
Н.М. Карамзин порицал и перенесение столицы из Москвы в Петербург, и ликвидацию патриаршества, и введение табели о рангах. Гораздо правильнее действовал, по его мнению, отец Петра царь Алексей Михайлович, который тоже поощрял сближение России с Западной Европой, но делал это «постепенно, тихо, едва заметно... без порывов и насилия».
Такой взгляд был во многом обусловлен той конкретной ситуацией, в которой создавалась «Записка». По ряду европейских стран тогда прокатилась волна революций и убежденный монархист Карамзин не без оснований опасался любой решительной ломки общественных отношений, с одной стороны, и «тлетворного» влияния европейских идей - с другой. Тем не менее историк не мог не признать заслуг Петра I во внешней политике, в деле развития промышленности, торговли, просвещения. Высоко оценил, он и личные качества императора, которого называл «великим мужем».
Среди декабристов в отношении к Петру I единства не было.
А. Бестужев и А. Корнилович давали ему исключительно положительную характеристику. Однако, М. Фонвизин, например, считал, что методы, которыми император проводил свою политику, были слишком жестоки. «Пытки и казни, - писал он, - служили средством нашего славного преобразования государственного». Этот автор также отмечал, что оборотной стороной реформ было усиление крепостного гнета. Вообще, по мнению Фонвизина, «Петр не столько обращал внимание на внутреннее благосостояние народа, сколько на развитие исполинского могущества своей империи».
Двойственно оценивал политику Петра и А. С. Пушкин, Поэт восхищался энергией монарха, его военным и политическим талантом, но осуждал петровский деспотизм, сожалел о страданиях народа.
В середине XIX в. споры об исторической роли Петра I вспыхнули с новой силой. Убежденными панегиристами императора выступили М.П. Погодин и И.Г. Устрялов. Иную, очень специфическую позицию заняли славянофилы К.С. Аксаков, И.В. Киреевский и др. Их взгляд на петровскую эпоху был тесно связан с общефилософской концепцией, основанной на идее разграничения функций государства и народа.
Государство, по мнению славянофилов, обладает «полнотой внешней власти». Оно может принимать политические законы, но не должно вмешиваться во внутреннюю, духовную жизнь народа. Русский народ представлялся славянофилам аполитичным, стремящимся не к власти, а к самосовершенствованию. «Свобода действий и закона - царю, свобода мнения и слова - народу», - писал по этому поводу К.С. Аксаков. Однако, Петр I, считали славянофилы, нарушил естественное равновесие между правительством и народом, попытался полностью подчинить народ себе и навязывал ему чуждые европейские обычаи.
В результате Россия разделилась надвое. Дворянство и часть горожан переняли новые нормы, а вместе с ними и растлевающую тягу к политической суете. Большая часть крестьян осталась верна заветам предков, хотя в какой-то мере тоже поддалась «нравственному разложению». Дальнейшее следование по европейскому пути могло, по мнению славянофилов, привести Россию в «бездну революции».
Таким образом славянофилы подходили к осуждению Петра I, к выводу о неправомерности сближения России и Западной Европы и об особом, специфическом пути развития русского общества.
С. М. Соловьев посвятил царствованию Петра I многие страницы своей фундаментальной «Истории России с древнейших времен» и несколько отдельных работ, в т. ч. «Публичные чтения о Петре Великом» (1872).
В ранних трудах историка эпоха Петра выступает как переломное время, как грань, разделяющая историю отечества на два периода. С.М.Соловьев даже называл петровские реформы «революцией начала XVIII века». Позже, в 1870-е г., он писал и об исторической подготовленности реформ, определенной преемственности между событиями второй половины XVII в. и петровской эпохи. Так, характеризуя ситуацию накануне воцарения Петра Алексеевича, С.М.Соловьев замечал: «Народ поднялся и собрался в дорогу, но кого-то ждали; ждали вождя - вождь явился».
Основную причину всех петровских преобразований историк видел в объективных потребностях русской экономики. Именно экономическими нуждами страны (выход к морям) была вызвана, по мнению этого историка, Северная война.
Даже в культурной политике государя Соловьев усматривал экономический аспект: «Бедный народ сознал свою бедность и причины ее через сравнение с народами богатыми и устремился к приобретению тех средств, которым заморские народы были обязаны своим богатством».
Вообще С.М. Соловьев считал, что европеизация русской жизни была закономерна и не только не повредила национальной культуре, но обогатила ее.
Историк полагал также, что все реформы Петра I осуществлялись по заранее составленному плану и были взаимосвязаны. К народным восстаниям петровской эпохи он относился крайне негативно, видел в них «случайный бунт» людей, не понимавших общенациональной пользы. Подчеркивая бесперспективность этих движений, С. М. Соловьев писал: «Все неудовольствия, которые обнаружились в разных сферах, не были, однако, довольно сильны... Причина заключалась в том, что на стороне преобразования были лучшие, сильнейшие люди, сосредоточившиеся около верховного преобразователя... машина была на всем ходу, можно было кричать, жаловаться, браниться, но остановить машины было нельзя».
В середине XIX в. целый ряд статей посвятил Петру I В.Г. Белинский, известный литературный критик и публицист, отличавшийся радикально-революционными убеждениями. По мнению Белинского, реформы Петра I легли тяжким бременем на плечи народа, стали «годиной трудной и грозной». Сочувствуя антиправительственным мятежам, автор тем не менее подчеркивал необходимость проведенных царем мер. Главным результатом реформ, по его мнению, был рост военного могущества страны перед лицом уже набравших силу европейских держав.
В.Г. Белинский считал, что если бы не Петр I, то Россия вполне могла бы превратиться в колонию. Полемизируя со славянофилами, он писал: «И без реформ Петра Россия, может быть, сблизилась бы с Европой и приняла бы ее цивилизацию, но точно так же, как Индия с Англией».
Сходных взглядов держался и 1840-50-с годы и А.И. Герцен. Однако, затем его позиция переменилась. В 1860-е годы А.И. Герцен стал довольно резко критиковать петровские реформы. Он настойчиво подчеркивал стремление императора к усилению государственной машины и забвение интересов отдельной человеческой личности. Для Петра, по мнению Герцена, «государство было все, а человек - ничего». Эти взгляды Герцена получили впоследствии широкое распространение среди историков и писателей либеральной ориентации.
Чрезвычайно критически оценивал деятельность Петра В. О. Ключевский. Не отрицая ни огромного влияния реформ на все стороны жизни русского общества, ни того, что преобразования были подготовлены всем ходом русской истории, но одним из первых заявил, что принятые Петром меры не были подчинены единому плану, а скорее носили спонтанный, бессистемный характер. Главной движущей силой преобразований Ключевский считал Северную войну. «Служа главной движущей пружиной реформы, - писал он, - война оказала самое неблагоприятное действие на ее ход и успехи. Реформа шла среди растерянной суматохи... Война сообщила реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно ускоренный ход».
Двойственно оценивал В.О. Ключевский и личность Петра I, он находил в ней немало антипатичных черт: жестокость, неуравновешенность, мелочность.
Еще дальше пошел в критике петровских реформ П. Н. Милюков, работавший на рубеже XIX и XX вв. П. Н. Милюков был не только известным историком, но и крупным политическим деятелем, одним из основателей партии конституционных демократов. В 1892 г. он опубликовал работу «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого». Как и В. О.Ключевский, П.Н.Милюков считал, что главной причиной реформ стала Северная война и связанные с ней финансовые трудности. Никакого единого плана преобразований у царя, по мнению этого автора, не было. Более того, многие реформы представлялись Милюкову ошибочными, противоречившими друг другу. Они являлись как бы спонтанной реакцией на требования момента.
Ценой петровских нововведений, по словам историка, было «страшное разорение страны» и обнищание народа. Величие же самого императора представлялось ему более чем сомнительным.
П. Н. Милюков нс раз подчеркивал, что Петр не осознавал всех возможных последствий своих действий, и даже писал, что в России начала XVIII в. шли «реформы без реформатора». Вообще, по мнению Милюкова, только внешнеполитическая деятельность Петра I имела положительные стороны, вся же его внутренняя политика была подчинена нуждам войны, плохо организованна и несвоевременна.
Выводы П.Н.Милюкова вызвали бурный протест у историков самых разных школ и направлений и тем самым послужили толчком к напряженной дискуссии. Товарищ Милюкова по кадетской партии, известный ученый Н.П. Павлов-Сильванский оценил его работу, как «желчный памфлет на Петра I». В своем исследовании «Проекты реформ в записках современников Петра Великого» (1897) он подчеркивал, что император сам разрабатывал проекты своих законов и недооценивать его личность - большая ошибка.
В тоже время Н.П.Павлов-Сильванский писал о том, что реформы Петра не были каким-то нелогичным переворотом, что они органично входят в контекст русской истории. «Петровская реформа, - писал он, - не перестроила заново старое здание, а дала ему только новый фасад... Время Петра Великого есть только один из этапов развития государства нового времени, которое в основных своих устоях сложилось у нас в XVI в. и просуществовало до половины XIX в.».
Чрезвычайно жестко критиковали Милюкова историки официального направления, для которых Петр I оставался абсолютным идеалом государственного деятеля.
В советское время интерес историков к петровской реформе не угасал. Однако, основное внимание - ученых стало теперь сосредоточиваться на экономических процессах и социальной борьбе. Одной из главнейших задач исследования стало считаться выяснение того, интересам какого класса соответствовала политика Петра и к каким социальным последствиям она привела.
В 1920-е годы М.Н. Покровский сделал попытку рассмотреть с позиций марксизма всю историю России. Петровское время в его трудах охарактеризовано как «весна капитализма», период, когда торговый (купеческий) капитал создает новый экономический базис жизни русского общества. Как следствие этого власть, по мнению М.Н.Покровского, должна была переходить от дворян к купцам. Петр I, соответственно, представлялся историку выразителем интересов купечества, а вся его внешняя и внутренняя политика объяснялась потребностями молодого капитализма. Самой личности государя внимания уделялось немного. Для Покровского самым важным было выявить «классовую сущность» петровских реформ.
Оппонентом Покровского в 1920-е годы выступил Н.А. Рожков. По его мнению, реформы Петра I были продиктованы в первую очередь интересами дворян, хотя и потребности буржуазии в какой-то мере учитывались.
Взгляд на правление Петра I, как на «диктатуру дворянства», был доминирующим в советской историографии с середины 1930х до середины 1960-х годов. Такой точки зрения держались В.И. Лебедев, К.В. Базилевич, В.В. Мавродин, С.В. Юшков и, в особенности, С.В. Бахрушин, написавший в 1944 г. специальный очерк «О классовой природе монархии Петра I». При этом большинство историков считало, что преобразования были естественным продолжением процессов XVII в. Хотя сами реформы оценивались исследователями положительно, постоянно подчеркивалась их тяжесть для народных масс, а мятежи и бунты трактовались как прогрессивное явление.
Особое место в советской историографии занимает работа Б. И. Сыромятникова «Регулярное государство Петра I и его идеология», вышедшая в 1943 г. В ней автор дал несколько отличную от своих коллег интерпретацию классового фундамента русского государства в первой четверти XVIII века. По мнению Сыро- мятникова, неограниченная власть Петра основывалась на конкретной ситуации: дворянство и буржуазия достигли в этот период равенства экономических и политических сил. Это позволило государству стать своего рода посредником между ними, добиться независимости от обоих классов.
Независимость власти, конечно, не означала еще ее беспристрастности. По мнению Б.И.Сыромятникова Петр I, однако, проводил политику в интересах крепнущей буржуазии и даже стремился ограничить крепостное право. Эти выводы не получили поддержки других историков. Большинство исследователей остались верны тезису о продворянском характере политики Петра 1.
В 1966-1972 гг. на страницах журнала «История СССР» развернулась дискуссия о сущности и времени возникновения абсолютной монархии в России. Естественно, в ходе споров ученые неоднократно обращались к петровским временам. А. Я. Аврех в своей статье «Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России» высказал мнение, что абсолютизм возник и относительно утвердился именно в правление Петра I.
Одной из ведущих причин этого, по мнению историка, стал низкий уровень классовой борьбы. Аврех также подчеркивал, что несмотря на слабость русской буржуазии правительство стремилось проводить именно буржуазную политику. Большинство историков с А. Я. Аврехом не согласилось, обвиняя его в недооценке классовой борьбы.
И в ходе дискуссии, и в трудах отдельных историков в 1970-е годы все чаще стал повторяться тезис об известной самостоятельности петровского государства, его независимости от интересов какого-либо одного класса. Такую точку зрения высказали например И.А. Федосов и С.М. Троицкий. Однако, в отличие от Б. И. Сыромятникова, источником этой независимости они считали не равновесие сил дворянства и буржуазии, а «внутриклассовую» борьбу между старой, родовитой аристократией и молодым бюрок-ратизованным дворянством. Набиравшая силу буржуазия, по мнению исследователей, выступала лишь как союзник молодого дворянства.
Вообще в 1950-1970-е годы вышло очень много работ, посвященных как петровской эпохе в целом, так и отдельным аспектам развития России в первой четверти XVIII века. Социально-экономические процессы изучали С.Г. Струмилин, Б.Б. Кафенгауз, Е.И. Зао- зерская, А.П. Глаголева, С.М. Троицкий, И.А. Булыгин. Народным восстаниям и иным антиправительственным выступлениям были посвящены работы Н.Б. Голиковой, И.Г. Рознера. Военным и дипломатическим проблемам - П.П. Епифанова, В.Е. Возгрина, Ю.Н. Бес- пятых, С.А. Фейгиной и многих других историков.
Большой фактический материал был обобщен в трудах Н. И. Павленко. Основываясь на законодательстве XVIII в., он показал, что нередко Петр не помогал, а напротив препятствовал развитию буржуазии, как класса (создавая, например, условия для перехода буржуа в дворянство). Поддерживая купцов, государь преследовал в основном фискальные цели: пополнить государственную казну. Н. И. Павленко подчеркивает в своей работе «Петр Первый» (1976), что в отличие от Западной Европы в России абсолютная монархия возводилась на старом, феодальном фундаменте, а политика Петра «была направлена на возвышение дворянства». «Реформы, - пишет он, - укрепили господствующее положение дворянства в феодальном обществе. Дворянское сословие стало более монолитным и образованным, повысилась его роль в армии и государственном аппарате, расширились права на труд крепостных крестьян. Классовая направленность преобразований не исключает их громадной общенациональной значимости. Они вывели Россию на путь ускоренного, экономического, политического и культурного развития».
Новую трактовку проблемы дал в 1980-е годы Е.В. Анисимов. В его монографии «Время петровских реформ» (1989) данное императором государство вновь рассматривается, как самостоятельная сила. Даже дворянству, по мнению историка, Петр отводил место одной из деталей государственной машины, тогда как высшей ценностью считалось именно само государство. Е. В. Анисимов анализирует основные законодательные акты Петровского времени и показывает, как жестко были регламентированы царем все стороны жизни русского общества, как решительно вмешивалось правительство в самые сокровенные уголки быта подданных. По мнению автора, петровское время внесло свою лепту в формирование тоталитарного сознания народа. Сходные идеи высказывал и Н.Я. Эйдельман.
Споры о месте и роли Петра I в русской истории далеки от завершения и сегодня. При оценке его деятельности во всяком случае следует избегать однозначных и плакатных характеристик. Созданный некоторыми кинематографистами и писателями образ «демократичного» царя-плотника, равно как и образ безжалостного тирана, довольно далеки от истины и отнюдь не исчерпывают всей специфики этой колоссальной личности.
Литература
Анисимов Е.В. Время Петровских реформ. - Л., 1989.
Баггер X. Реформы Петра Великого. - М., 1985.
Заозерская Е.И. Мануфактура при Петре I. - М.-Л., 1947.
Мавродин В.В. Петр Первый. - Л., 1948.
Павленко Н.И. Петр Первый. - М., 1976.
Софроненко К.А. Законодательные акты Петра I. - М., 1961.
Тарле И.В. Русский флот и внешняя политика Петра I. - СПб., 1994.
Тельпуховский Б.С. Северная война 1700-1721 гг. Полководческая деятельность Петра I. - М., 1946.