§ 1.2.2. Динамика разводов

  Динамика разводов в 70-е годы оставалась неутешительной, однако, в 80-е годы стабилизировалась на уровне 40 разводов на 100 браков (40%), затем с 1991 г. кривая разводимости поползла вверх. Достигнув максимума в 1994 г. (51%) абсолютное число разводов (680494) стало уменьшаться и уже в 1997 г. составило 555160 (коэффициент разводимости уменьшился с 4.59 до 3.79). Уровень разводимости остается высоким, тем не менее, снижение доли разводов следует рассматривать в контексте снижения регистрируемой брачности и роста сожительств. За 1990-96 гг. 3.8 млн. детей до 18 лет остались без одного из родителей. В соответствии с тенденциями разводов меняется доля неполных семей с одним родителем с детьми до 18 лет - с 1989 г. по 1994 г. - она выросла в 1.14 раза с 14.1% до 16%. Уровень компенсации разводов повторными браками по статистике загсов в 1989 г. составил для разведенных мужчин 58 повторных браков на 100 разводов, для женщин - 54, тогда как в 1996 г. эти показатели составили 44% и 43% соответственно. По микропереписи 1994 года вступало повторно в брак примерно две трети мужчин и около половины женщин.
  Приведенные статистические данные об изменениях интегральных показателей семейного образа жизни свидетельствуют в целом о совершившемся развале традиционной семьи (безразводной или «малоразводной» с несколькими детьми). Стало очевидным отсутствие в обществе спонтанных стимулов к семейности, к той модели семьи, которая сохраняла бы в основных чертах признаки традиционной - наличие 3-4 детей и за счет этого удлинение семейного цикла жизни, продление жизни родительской семьи с несовершеннолетними детьми после отделения взрослых детей, уменьшение частоты разводов в связи с пролонгацией социализационного периода семейного цикла. К сожалению, нет статистики о доле семей с матерью - домашней хозяйкой и воспитательницей, хотя известно что в наследство от советской индустриализации нам досталась «двухзарплатная семья» - с двумя работающими родителями. Нет также данных о потере семьей роли ведущей арены социализации, об ослаблении родительского, отцовского авторитета. Но здесь важно подчеркнуть, что внутренние ресурсы семьи не способны обеспечить эффективную реализацию социетальных функций по рождению, выхаживанию и воспитанию детей.
  С другой стороны, разрушение норм многодетности устраняет прежнюю социокультурную соединенность всех видов семейного поведения и ведет к репродуктивной, сексуальной, контрацептивной, и бракоразводной «революциям». Отказ общества от социальной поддержки среднедетной модели семьи в условиях разъединения прежде жестко связанных типов семейного поведения создает иллюзию возникновения «новых» форм семьи. В парадигме радикалов и модернистов эти формы начинают именоваться альтернативными по отношению к традиционной семье формами брака, родительства и родства. Внимание сосредотачивается на признаке совместного проживания тех, кто хотя бы связан узами одного из трех перечисленных выше отношений. Одновременно, общественному мнению навязываются в качестве престижных образцы внесемейного поведения - холостячество (например, среди мужчин 40-44 лет в 1979 г. было 3.2% никогда не состоявших в браке, в 1994 г. - уже 7.1%, среди женщин эти цифры были 3. 4% и 4.9%); сожительство, адюльтерный брак, серийный брак с серией браков-разводов, повторный брак, неполная семья с одним родителем, мать-одиночка, внебрачные рождения (в 1997 г. вне брака родилось 25.3%).