тАЬТретьятАЭ культура в Древней Руси

Среди уже называвшихся переводных произведений, бытовавших в Древней Руси, обращает на себя внимание довольно большой пласт литературы, который невозможно считать христианской, поскольку официальная церковь ее не признавала, хотя и не отвергала полностью. Однако и языческой ее назвать невозможно: в ней фигурируют библейские персонажи, описывающие события Священной христианской истории. Кроме того, она явно не имеет ни малейшего отношения к славянскому язычеству. Именно поэтому предлагают выделить ее в особую - тАЬтретьютАЭ - культуру: ахристианскую - не христианскую, но вместе с тем и не антихристианскую. Вот, например, как обосновывает свою точку зрения на эту проблему Н.И. Толстой:

тАЬСуществовал еще третий источник, во многом принятый славянами совместно или почти одновременно с христианством. Речь идет о той культуре - народной и городской, которая развивалась и в Византии, и отчасти на Западе как культура ахристианская, не христианская, но далеко не всегда антихристианская. Эта культура была противопоставлена христианству, подобно тому, как в славянской среде противополагалось христианство и язычество, и это создавало определенный симбиоз; славяне, заимствуя христианство, принимали и компоненты этого симбиоза. Так проникали в славянскую среду элементы поздней античности-эллинства, мотивы ближневосточных апокрифов, восточного мистицизма и западной средневековой книжности, которые, вероятно, в славянской народной культуре и религии не функционировали и не воспринимались как определенная система, ибо они уже не образовывали таковой и в репродуцирующей культуре, но которые придали и придавали всей славянской культуре эпохи минувшего тысячелетия определенный облик, лицо, полноту и разносторонность ее внешних формальных и внутренних - идеологических и смысловых - проявлений и сущностей. С некоторой осторожностью или условностью к элементам обозначенной нами тАЬтретьейтАЭ культуры можно отнести юродство (впоследствии ставшее одним из церковных институтов), скоморошество (периодически то гонимое, то поддерживаемое власть имущими), городскую карнавальную, ярмарочную площадку и лубочную культуру, дожившую до нашего века и имевшую свою автономную эволюцию и свои локальные пути развитиятАЭ.

Отреченная литература как раз и являлась носительницей этой самой тАЬтретьейтАЭ культуры. О том, что чтение ее не поощрялось церковью, можно судить по настоятельной рекомендации, сохранившейся в статье тАЬОт Апостольских уставовтАЭ тАЬИзборниктАЭ 1073 г.:

тАЬстранских [отреченных] книг всех уклоняйсятАЭ.

Речь идет о так называемой апокрифической литературе: произведениях, как верочитного (т.е. разрешенного для хранения и чтения вне церкви), так и тАЬложноготАЭ (безусловно запрещенного для христиан) характера. Основную часть ее составляют греческие и иудейские апокрифы. Последние пришли на Русь как в греческих переложениях и переводах, так и в оригиналах. Среди них - тАЬСказание Епифания Кипрского о 12 камнях на ризе первосвященникатАЭ, тАЬЗаветы 12 патриарховтАЭ, книги Еноха, протоевангелие Иакова, тАЬХождение Богородицы по мукамтАЭ (последние два произведения легли в основу сюжетов богородичных икон, широко распространенных на Руси), Паралипоменон Иеремии (Повесть о попленении Иерусалима), тАЬХождение Агапия в райтАЭ, тАЬОткровение Мефодия ПатарскоготАЭ, а также многочисленные другие апокрифы, относившиеся к числу верочитных. С XIII в. получает известность апокрифическое тАЬСказание АфродитианатАЭ - переложение второй главы тАЬЕвангелия от МатфеятАЭ, широко распространенное в Восточной и Центральной Европе. Многие апокрифы имеют параллели в талмудической литературе и новоеврейском фольклоре.

Особое место в древнерусской книжности занимали произведения Иосифа Флавия (тАЬИстория Иудейской войнытАЭ и тАЬИудейские древноститАЭ). Они известны в сравнительно большом числе списков, а также в виде прямых и косвенных цитат, рассеянных в оригинальных произведениях древнерусской литературы. Так, из всех известных литературных произведений наибольшее число прямых текстологических параллелей тАЬСлово о полку ИгореветАЭ имеет с VI книгой тАЬИудейской войнытАЭ. Труды Иосифа Флавия обладали на Руси высоким авторитетом и по своему значению ставились едва ли не вровень с книгами тАЬСвященного писаниятАЭ.

Наряду с ними на Руси были популярны и тАЬложныетАЭ апокрифы. Их подробные перечни встречаются, начиная с тАЬИзборникатАЭ 1073 г.:

тАЬАдам, Енох, Ламех, патриархи, молитва Иосифова, завет Мусин [Моисея], Исход Мусин, Псалмы Саломона, Ильино откровение, Иосино видение, Софрония откровение, Захарьине явление, Иакова повесть, Петрово откровение, учения апостольские Варнавы, Посылание, деяния Паула, Наумове откровение, учение Климентово, Игнатове учение, Полукарпово учение, Евангелие от Варнавы, Еванелия от Матвея [?]тАЭ.

Принципиально важно отметить, что этот индекс существенно отличается от греческого оригинала и, очевидно, был адаптирован к книжному репертуару Древней Руси.

Чуть позже на Руси широкую известность получили так называемые тАЬХудые номоканунцытАЭ (от. греч. : Номоканон - тАЬзакон судныйтАЭ или тАЬмерило праведноетАЭ, кодекс церковных установлений на все случаи жизни) - сборник советов и правил, не признававшийся официальной церковью. Они восходили, видимо, к еретикам-богомилам. Положения, зафиксированные в тАЬЛожных церковных правилахтАЭ (буквальный перевод названия), были близки народным представлениям о добре и зле, о силах природы. Не менее популярными в народе были, видимо, различные лунники, громовники, астрологии, гадательные книги Рафли, шестокрылы (иудейские, хронологические таблицы), Златая Матица и прочие произведения, составлявшие большой комплекс ложных книг. Они запрещались официальной церковью, однако продолжали храниться и переписываться вплоть до конца XVII в. Многие из них использовались древнерусскими еретиками в качестве основы или подтверждения своих учений.

Особое место в формировании обыденных представлений древнерусского человека играли произведения тАЬсветскойтАЭ (при всей условности этого определения) литературы. Она представлена большим числом произведений, не поддающихся строгому учету.

Прежде всего это многочисленные византийские хроники (Георгия Амартола, Иоанна Малалы и др.) и законодательные акты (Кормчие книги, монастырские уставы). Византийские законы, наряду с Библией, заложили основу древнерусского законодательства. Хроники же послужили образцом для зарождавшегося древнерусского летописания. Кроме того, посредством хроник человек Древней Руси, видимо, впервые знакомился с гораздо более широким кругом западно-европейской литературы. Так, античная литература стала известна на Руси прежде всего благодаря переложениям ее в тАЬХронике Иоанна МалалытАЭ.

Большую роль в освоении культурного наследия античного мира играли различные греческие изборники (например, тАЬПчелатАЭ, появившаяся на Руси не позднее 1119 г.). Благодаря им древнерусские читатели могли познакомиться с текстами Аристотеля, Платона, Гомера, Плутарха, Пифагора, Ксенофонта, Демокрита, Эврипида, Геродота, Демосфена, Сократа, Эпикура, Зенона и других античных авторов. Именно рефлексией гомеровских сюжетов скорее всего является ряд образов, встречающихся в тАЬСлове о полку ИгореветАЭ (Дева-Обида, тАЬвека ТроянитАЭ, Див и др.). Ссылки на тАЬОмиратАЭ (Гомера) и некоторые античные сюжеты имеются в южнорусском летописании XII-XIII вв. Не исключено, что античная литература была известна на Руси в оригиналах.

тАЬСветскийтАЭ характер имели тАЬПовесть об Акире ПремудромтАЭ, в основе которой лежала арамейско-вавилонская повесть VIII в. до н.э., и византийское эпическое произведение тАЬДевгениево деяниетАЭ (тАЬДеяние прежних времен храбрых человектАЭ), известные с первых веков древнерусской письменности. К произведениям подобного рода можно отнести и распространенную, видимо, уже в Киевской Руси тАЬПовесть о Варлааме и ИоасафетАЭ - переложение истории Гаутамы-Будды (Иоасаф - славянская транскрипция имени Бодхисатва), имеющая вид житийной повести. В основу русского перевода был положен греческий текст, приписывавшийся Иоанну Дамаскину и восходящий к грузинской переработке (тАЬБалаварианитАЭ) арабской книги тАЬБилаухара и БудасафатАЭ. Не только сама тАЬПовестьтАЭ, но и отдельные притчи, входящие в нее, известны в огромном количестве списков XIII-XVIII вв., хотя перевод ее, несомненно, был сделан не позднее XII в.

О том, сколь широк был круг переводной литературы в Древней Руси (или иностранной литературы, читавшейся здесь в оригинале), можно судить хотя бы по присутствующему в тАЬПовести временных леттАЭ под 6582 г. и тАЬКиево-Печерском патерикетАЭ сюжету о бесе в образе тАЬляхатАЭ, бросающим цветки в монахов Киево-Печерского монастыря:

тАЬБе же.. старець, миенемь Матфей: бе прозорлив. Единою бо ему стоящю в церкви на месте своемь, възвед очи свои, позре по братьи, иже стоять поюще по обема странами на крилосе, в виде обиходяща беса, въ образе ляха, в луде, и носяща в приполе цветьк, иже глаголятся лепок. И обиходя подле братью, взимая из лона лепокъ, вержаше на кого любо: аще прилняше кому цветок в поющих от братья, мало постояв и расслаблен умом, вину створь каку любо, изидяше ис церкви, шед в келью, и уняше, и не възвратяшется в церковь до отпетья; аще ли вержаше на другаго, и не прилняше к нему цветок, стояще крепок в неньи, донде же отпояху утренюю, и тогда изидяше в келью свою. Се же вида старець, поведаше братьи своейтАЭ.

Единственной литературной параллелью к нему выступает буддийская сутра, известная, начиная с середины II в. н.е., в многочисленных переводах на китайский, согдийский, тибетский, уйгурский и монгольский языки. О том пути, который она проделала, прежде чем превратиться в древнерусский текст можно только догадываться.

Попадали на Русь и естественно-научные (говоря современным языком) трактаты тАЬКосмографиитАЭ, описывающие мир, тАЬФизиологиитАЭ, рассказывавшие о животных, населявших дальние и ближние страны, тАЬШестодневытАЭ, повествовавшие не только о сотворении мира (рассказ, восходящий к тАЬСвященному ПисаниютАЭ и святоотеческому толкованию его), но и об устройстве Земли и Вселенной (включая античную и западноевропейскую средневековую естественнонаучную традицию). Самой авторитетной считалась тАЬКосмографиятАЭ, приписываемая Козьме Индикоплову. Из множества тАЬШестодневовтАЭ в раннем периоде наиболее популярен был тАЬШестодневтАЭ Иоанна, экзарха Болгарского.

Знакомство с памятниками литературы Западной Европы и Востока не только расширяло кругозор древнерусских книжников, но и способствовало вовлечению древнерусской культуры в контекст мировой культуры. Формируя в определенной степени обыденные представления древнерусского человека о мире и истории, переводные произведения оказали большое влияние на развитие оригинальной древнерусской литературы.

К явлениям тАЬтретьейтАЭ культуры, видимо, могут быть отнесены и многочисленные упоминания тАЬбесовских игртАЭ, тАЬсотонинских песентАЭ и тАЬплясанийтАЭ. Характеристика их как нехристианских (тАЬбесовскихтАЭ, тАЬсотонинскихтАЭ и т.п.) без дополнительных разъяснений, позволяющих более или менее полно восстановить их сущности, не дает достаточных оснований для отнесения их к собственно языческим обрядам.

Вместе с этим смотрят:

"Ave Maria" Шуберта

"Quo vadis": проекцiя на сучаснiсть

"Болеро" Равеля

"Звезды" немого кино и русская мода 1910-х годов

"Кащей Бессмертный". Аналитический этюд