Образ хромого кузнеца в мифологии

Еще в конца прошлого века внимание ученых привлек образ хромого божественного кузнеца тАУ таков греческий Гефест и скандинавский Вёлунд; тогда же Вёлунд был сопоставлен с другим греческим чудесным мастером тАУ Дедалом (оба заточены на острове среди моря, оба вынуждены подневольно трудиться, оба покидают остров взлетев); мотив насилия Вёлунда над Бёдвильд находит аналогию в неудачной попытке Гефеста овладеть Афиной [Шрадер, с.237]. Сходство этих мифов позволяет нам реконструировать древнейший образ чудесного кузнеца: он хром, обитает вдали от мира людей (на острове или в пещере), он может изображаться насильником, он способен взлететь, попытаемся ответить на вопрос, откуда взялось такое представление о чудесном кузнеце?

Образ хромого кузнеца не исчерпывается этими тремя мифами. В кабардинском эпосе мы встречаем божественного кузнеца Тлепша, которому перерезали ноги, и он был вынужден сковать себе железные [Нарты кабардин., с. 334-337]. Мотив уязвимых ног кузнеца связан и с образом греческого Талоса, соперника Дедала по ремеслу, тАУ в теле Талоса была единственная вена, заткнутая на пятке гвоздем, когда этот гвоздь был вынут, то Талос умер. Если у Тлепша железные ноги, то Талос тАУ весь из меди; также он может изображаться крылатым [Лосев, с.126-129] (ср. взлетевших Вёлунда и Дедала). Далее, хромота может отличать не самого кузнеца, а персонажей, с ним связанных: так, тюркский бог преисподней Эрлик кует чертей и карает хромотой дерзкого Шалыга [МНМ, II, с.668, 539]. Сюда же можно отнести и образ скандинавского громовежца Тора, оружие которого тАУ молот (о взаимодополняемости кузнеца и громовержца см. ниже): в одном из мифов говорится о том, как. охромел ездовой козел Тора [Мл.Эдда, с.41]. Ряд примеров может быть продолжен.

Таким образом, мы вправе утверждать, что мотив хромоты тесно связан с образом божественного кузнеца, однако причины этой связи нам по-прежнему неясны. Попытаемся подойти к проблеме с другой стороны тАУ рассмотрим, как относились в древних обществах к реальным, живым кузнецам.

У тюркских и монгольских народов, исповедующих шаманизм, с древности до наших дней кузнец считался обладающим той же магической силой, что ж шамай, причем и у шамана и у кузнеца главными духами-помощниками были юс предки, от которых они унаследовали свою магическую профессию. Действие магической силы ж шамана и кузнеца считалось настолько сильным, что им приписывалась способность губить враждебных им людей, в том числе и представителей своей профессии [Потапов, с.78]. На другом конце Евразии тАУ у кельтов тАУ кузнецы были близки друидам [Иванов, Топоров, 1974-А,с. 161-162], причем кузнецы были окружены таким почетом, что им разрешалось сидеть в присутсвии короля [Черных, с. 193]. В древней Индии слагатели гимнов назывались "кави", что этимологически родственно слову "ковать" [Иванов, Топоров 1974-Б, c.90]. На Руси "коварством" называли буквально то, что сковано, а также и благоразумие и злое намерение; слова "кудесник" и "чудеса" этимологически восходят к тому же корню [Иванов, Топоров, 1974-А, с.159-162]. Примеры того, что кузнецы воспринимались как особая каста жрецов могут быть умножены [см. там же].

Однако в отличие от жреца кузнец всегда внушал страх, его положение тАУ в обществе всегда было обособлено [Черных, с.185-188]. Этот страх перед магической силой кузнеца приводило у некоторых народов ж тому, что общение, с кузнецом стало восприниматься нетолько как потенциальная опасность, но и как осквернение: например, сомалийцы настолько презирали кузнецов, что брезговали зайти в кузню, не отдавали дочерей им в жены и т.п. [там же, с. 191]. Однако и у тех народов, где кузнец был окружен почетом, внутри кузнечных кланов существовала та же эндогамия [там же, с. 193-194], кузнец работал одиноко, тайно тАУ таков, например, нартский кузнец Тлепш [Нарты кабардин., с.330 и др.]. В мифах кузницей часто служит пещера (Гефесту, Тлепшу и его учителю Дабечу); кузнец вообще связан с нижним миром тАУ ведь руда добывается из земли тАУ отсюда поверья о том, что молот связан о подземными духами [Черных, с. 196].

Итак, в мировой мифологии кузнец предстает обитателем подземного мира (пещера тАУ символ преисподней), он обладает магией тАУкак благой, так и губительной, он живет одиноко (многие кузнецы никогда не покидают своих пещер, а образ бродячего кузнеца мифологии вообще не известен; невозможность покинуть пещеру является аналогом хромоты) тАУ такой кузнец вызывает одновременно и почтение и страх. Круг деяний мифического кузнеца не ограничиваеся изготовлением магического оружия, хотя этот мотив встречается регулярно (достаточно вспомнить Гефеста, делающего оружие Ахилла) тАУ кузнец предстает как целитель, а в архаике, видимо, и создатель человека: Тлепш чинит нарту поломанное стальное бедро [Нарты кабардин., с. 326-327] или стальной череп [Нарты адыг., с. 267], святые Борис и Глеб в народной мифологии выступают и как кузнецы и как целители [Миллер., с.284 и др.], финский Ильмаринен делает золотую женщину [Калевала., с. 437], а Гефест тАУ Пандору; в русской сказке кузнец кует горло волку (см. ниже). Святым Борису и Глебу русский народ приписывал способность освобождать заключенность из темницы, из оков [Миллер, с. 286] тАУ здесь мы видим обратное проявление связи кузнеца с подземным миром и неподвижностью, такая обратная связь вообще характерна для мифологии [см.: Пропп, с. 227].

Мотив выковывания кузнецом горла, создания голоса, связи с поэзией и пением Вяч.Вс.Иванов и В.Н.Топоров считают основным в образе мифического кузнеца [Иванов, Топоров 1974-Б]. Кроме указанных ими примеров можно привести такие: осетинский божественный кузнец Курдалагон дарит нартам самоиграющую свирель [Нарты осетин., с.4]; один из стихотворных размеров тАУ дактиль, но дактили тАУ это племя подземных существ, связанных в том числе с огнем и кузнечным делом, то же относится к корибантам и куре там, известным своими песнями и плясками [Миллер, с.243; Лосев, с.241-246].

Связь божественного кузнеца с музыкой и поэзией прямо указывает, что такой кузнец тАУ владыка иного мира (о власти царя загробного мира над музыкой и поэзией см.:[Иванов, Топоров, с. 65]). Обратным проявлением власти кузнеца над языком служит часто встречающийся в русских сказках сюжет змееборчества кузнецов: они хватают Змея клещами за язык и чудовище гибнет.

Змееборчество кузнеца тесно связано с мотивом пахоты: одолев (но не убив) Змея, кузнец запрягает его в плуг и пропахивает борозду тАУ Змиев вал, после чего топит Змея в море [Миллер, с.279; Иванов, Топоров, 1974-А, с.172-173]. Выковывание плуга тАУ одно из важнейших деяний кузнеца-змееборца, таковы в легенде святые Борис и Глеб [Миллер, с.277], таков Курдалагон [Нарты осетин., с.80, 269]. При помощи плуга кузнец подчиняет себе Змея, но с другой стороны, плуг сам ассоциируется со Змеем: слова "плуг", "полоз", "ползти" являются однокоренными, в загадке соха с бороной описываются очень похоже на Змея Горыныча: "три головы, три тулова, восемь ног, железный хвост, кованый нос", санскритское "vrka" обозначает и плуг и волка (о взаимозаменяемости волка и Змея см. ниже) [Миллер, с. 162, 277]. Как уже говорилось, кузнец побеждает Змея клещами, однако в мифе клещи имеют "змеиную" природу тАУ их прообразом служат две змеи [Нарты кабардин., с.332-333].

Мотив змееборчества в мифологии связан не столько с кузнецом, сколько с громовержцем. Эти два образа тесно соотносятся друг с другом - выше мы указывали на черты кузнеца в образе скандинавского Тора, кузнец Гефест считается сыном громовержца Зевса, в индийских мифах кузнец Тваштар делает громовержцу Индре оружие для боя со Змеем; оружие громовержца тАУ это молот или камень [Иванов, Топоров 1974-А, с.92-96], а молот первоначально был каменным [Шрадер, с.235]. В образе нартских кузнецов Тлепша и Курдалагона много черт громовержца: Курдалагон живет на небе, куда взлетает огненной птицей [Нарты осетин., с.3-4], Тлепш в нескольких сказаниях изображен кидающим молот во врага [Нарты кабардин., с.337-344], причем молот летит словно молния (во многих языках эти слова этимологически родственны [Иванов, Топоров 1974-А, с.95]).

Завершая наш анализ черт Змея в образе кузнеца, нельзя не упомянуть огненную природу их обоих. Кузнец тАУ это не просто владыка преисподней, это тАУ хозяин подземного огня (вспомним, что именно у Гефеста похищает огонь Прометей). Римский Вулкан, отождествленный с Гефестом, тАУ это именно огонь, а не кузнец [МНМ,I, с.253]. Нартскому кузнецу Дабечу горном служит заря [Нарты кабардин., с.323]. Итак, огонь связан и с хромым кузнецом и с безногим змеем; неудивительно поэтому, что бог Агни в Ригведе назван "безногим" [Ригведа, IV, 1, 11].

Однако божественный кузнец связан не только с образом Змея, но и с образом волка. Взаимозаменяемость волка и Змея в мифологии хорошо известна тАУ в Скандинавии это Фенрир и Ёрмунганд, играющие одинаковую роль в гибели мира, в Греции тАУ Кербер с головой дракона на хвосте и т.д. Наиболее яркие примеры "волчьих" черт в образе мифического кузнеца тАУ это имя римского Вулкана и осетинского Курдалагона, этимологически родственное слову "волк" [Абаев, C.592-594]. Курдалагон помогает нарту Уархагу, чье имя также означает "волк". Заметим, что в русской сказке кузнец кует голос именно волку.

Подытоживая наше рассмотрение образа хромого кузнеца, разберем два эпизода из осетинского эпоса: закалка Курдалагоном Сослана и Батрадза. Оба эти героя железнотелы, они нуждаются в закалке, чтобы приобрести неуязвимость. Таким образом оба героя в горне у Курдалагона фактически проходят инициацию, следовательно, божественный кузнец выступает в роли владыки иного мира. Первая попытка закалить Батрадза оказывается неудачной тАУ и герой, жалуясь на слабость огня, просит Курдалагона дать ему арфу, чтобы он музыкой развеял скуку (музыка и пение неразрывно связаны с образом кузнеца). Чтобы развести сильный огонь, Курдалагон убивает драконом и ими разжигает свой горн (змееборчество Кузнеца; огонь-Змей). Наконец, Батрадз закален, его надо остудить в море, однако герой столь горяч, что воды моря не хватает и часть печени Батрадза остается незакаленной, отчего потом он и гибнет (уязвимость печени есть вариант уязвимости ног тАУ здесь не самого кузнеца, а его подопечного). Чтобы закалить Сослана, его необходимо остудить в волчьем молоке (взаимозаменимость Змея и волка), однако колени героя остаются незакаленными (уязвимость ног) [Нарты осетин., с. 268-270].

Итак, мы можем утверждать, что образ хромого кузнеца восходит к представлениям о Змее (волке) тАУ владыке иного мира, хозяине подземного огня, создателе человека, творце пения (музыки, поэзии); хромота кузнеца тАУ не что иное, как безногость Змея, при этом сам кузнец, его творения и его подопечные выступают в рода змееборцев.

Список сокращений

Абаев тАУ Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, М.-Л., 1949.

Иванов, Топоров 1974-А тАУ Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Топоров. Исследования в области славянских древностей, М., 1974.

Иванов, Топоров 1974-Б тАУ Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Проблема функций кузнеца в свете семиотической типологии культур // Материалы всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам, т.1 /5/, Тарту, 1974.

Калевала тАУ Калевала, М., 1977.

Лосев . тАУ Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии, М., 1957.

Миллер тАУ Миллер Вс.Ф. Очерки арийской мифологии в связи с древнейшей культурой, т.1 Асвины - Диоскуры, М., 1876.

МНМ тАУ Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1992.

Мл.Эдда тАУ Младшая Эдда, Л., 1974.

Нарты адыг. тАУ Нарты. Адыгский героический эпос, М.,1974.

Нарты кабардин, тАУ Нарты. Кабардинский эпос, М., 1961.

Нарты осетин. тАУ Нартские сказания. Осетинский народный эпос, М., 1949.

Пропп тАУ Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки, Л.,1986.

Потапов тАУ Потапов Л.П. Алтайский шаманизм, Л., 1991.

Шрадер тАУ Шрадер О. Сравнительное языковедение и первобытная история, СПб, 1886.

Черных тАУ Черных Е.Н. Металл тАУ человек тАУ время, М., 1972.

Вместе с этим смотрят:

"Калевала": слово заменяет действие

"Одесский миф" как миф: (Ранние годы "одесского мифа")

"Фалуньгун": зло или добро?

50 вопросов и 50 ответов из христианско-психотерапевтической практики. Зло в мире и зло в человеке

Aватара