День Святой Троицы. Пятидесятница

Инок Григорий (Круг)

Дух Святой от сложения мира действовал в Церкви: глаголавший пророки, осенивший облаком скинию, излившийся несотворенным светом на горе Фавор, преисполнивший апостолов по Воскресении, когда Спаситель дунул и сказал: "Примите Духа Святого, кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся". Событие, в котором была преподана апостольская власть и которое явилось началом возникновением церковной иерархии.

В чем же обетование, данное в Вознесении и нашедшее исполнение в день Пятидесятницы, если Дух Святой от сложения мира действовал, животворил, повелевал и устроял вселенную? Думается, самое полное, самое первичное и исчерпывающее объяснение дано в Деяниях апостольских. Это то объяснение, которое апостол Петр дал народу, недоумевающему о происшедшем. То, что совершилось, - это, по слову апостола Петра, исполнение пророчества, данного пророком Иоилом: "И будет в последние дни, говорит Бог, изолью Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дщери ваши.. И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни изолью от Духа Моего, и будут пророчествовать. И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма".

Это излияние Духа Святого есть предельная полнота исполнения и увенчания Церкви Христовой, как бы купол, осенивший храм в сошествии Святого Духа. Вся Церковь исполнилась полнотою Троической славы, пророчески возвещенной Иоилом - "и покажу чудеса на небе.." - что является прикровенным изображением Троицы. Все в Церкви определилось сошествием Духа Святого, но сошествие это, думается, не следует понимать как некоторое единовременное действие Божия смотрения, давшее Церкви свершенное устроение и ставшее священным воспоминанием Церкви. Думается, что сошествие Святого Духа, бывшее в определенном месте и в определенный день, является в Церкви непрекращающимся тайнодействием, как бы дыханием Церкви. Возникшее в определенных условиях, имеющее свое начало, оно не имеет конца. Это как бы открывшийся в Церкви небесный поток, воды которого никогда не иссякнут.

Свидетельство Деяний апостольских о Пятидесятнице является тем словесным свидетельством, которое дает нам первооснову для изображения праздника. Составляет как бы первооснову священного события. Свидетельство о празднуемом событии, удостоверенное Писанием или хранимое церковным преданием, и является той завязью, той основой, которая определяет возникновение иконы. То же можно сказать и об иконе Пятидесятницы. Иконы, совсем не тождественные по своей иконографии, своим источником имеют свидетельство книги Деяний апостольских.

Но не надо думать, что икона в своем возникновении стремится воспроизвести событие протокольно, с пассивной точностью, стать зеркальным отражением всего, что происходило. Искать в иконе лишь такого натуралистического воспроизведения было бы глубокой ошибкой, непониманием самодовлеющего достоинства, которое заключает в себе икона. Реализм иконы - иной, она не отражает события, как отражает предмет зеркало или спокойная поверхность воды, но всегда ищет воспроизвести самую сущность изображаемого. Она в своем основном значении духовна, в этом смысле и основное содержание ее является всегда пророческим. В иконе живет созидательное начало, и поэтому часто мы не видим полной и безусловной тождественности икон.

Иногда изображение праздника не имеет единой иконографии, как, например, в иконе Воскресения. И надо сказать, что всегда в изображении какого-либо духовного события становится видимой некоторая немощь. Некоторая невозможность до конца, в исчерпывающей полноте изобразить то, что являлось домостроительным событием в Церкви, потому что содержание всякого Божественного действия в мире безгранично и неисчерпаемо. И иконы в богослужебной жизни Церкви являются частью общего литургического усилия напечатлеть и, можно сказать, воссоздать празднуемое событие. Здесь участвуют и изъяснения отцов, и литургические песнопения, тропари, кондаки, стихиры, песни канона, и, что богослужебно наиболее полновесно, свидетельство Писания: Евангелие и Апостол. Евангелие и Апостол и являются наиболее полным, основным богослужебным свидетельством, уясняющим смысл праздника. Это надо сказать и о празднике Пятидесятницы.

Евангелие, которое читают в этот день на утрени, говорит о преподании Господом Духа Святого ученикам по Воскресении. Это послание учеников на проповедь и преподание им апостольской власти "вязать и решить". Событие, теснейшим образом связанное с Пятидесятницей, как бы предваряющее ее (Ин. 20, 19-23).

Евангелие, читаемое в этот день на Литургии, относится к Преполовению Пятидесятницы и предвещает Пятидесятницу. Второе Евангелие воскресения по своему содержанию определяет именно апостольское всемирное служение и содержит предуготовляющее это служение призвание на проповедь и преподание власти вязать и решить, и в этом смысле неразрывным образом связано с Пятидесятницей как с делом домостроительства Божия, до конца завершающим это апостольское служение (Ин. II, 37-52; III, 12).

По определению стихиры, "ныне Утешительный Дух на всякую плоть излияся от апостольских бо ликов наченший". Второе Евангелие содержит пророческие слова Спасителя в Преполовении Пятидесятницы и указывает на общее излияние Духа Святого, данное в обетовании, - "кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, которого имели принять верующие в Него".

Все построение богослужения говорит о соборе апостолов, потому что сам праздник есть основание Церкви, которую Символ Веры определяет как Церковь соборную и апостольскую. И может ли в таком празднике не быть выражена эта апостольская природа Церкви? Икона Пятидесятницы, где изображены лишь двенадцать апостолов, полна стремления выразить эту апостольскую природу Церкви. Божия Матерь на таких иконах не изображается. В Церкви имеются также иконы Пятидесятницы, на которых Матерь Божия изображена среди апостолов и занимает обычно среднее место, как бы возглавляя апостольский собор. Возможна ли, совместима ли та и другая иконография в Православной Церкви?

До сих пор этот вопрос не поднимался. Церковь принимала и тот и другой порядок изображения. Но сейчас вопрос о том, как изображать то или иное событие на иконах, иногда требует и ищет разрешения. Поставлен вопрос и об иконографии Пятидесятницы, иконы, которая имеет бесконечно важное значение в ряду икон. Быть может, окончательное разрешение возникших вопросов может осуществиться в порядке соборного обсуждения. Может ли Матерь Божия так изображаться на иконах, и какое содержание имеет икона, так изображенная?

Думается, что в основу этого второго изображения легло самое событие праздника, несомненное и безусловное участие Божией Матери в соборе апостолов, принявших Духа Святого в Сионской горнице. Событие это и явилось той первоосновной, которая определила такое изображение. Что же знаменует это участие Матери Божией в празднике Сошествия Святого Духа? Несомненно ли участие Матери Божией в соборе, собранном в Сионской горнице? Да, свидетельство Деяний апостольских и церковное предание об этом говорят непререкаемо. Почти все содержание богослужебных текстов праздника говорит об усовершении апостолов на дело всемирного апостольства, и мало говорит о Матери Божией.

Отчего же Матерь Божия присутствовала в Сионской горнице и принимала Духа Святого в раздаянии огненных языков? Думается, что это было изволение Самого Духа Святого, освятившего Матерь Божию нашествием Своим в Благовещении, как говорит преосвященный Иннокентий, "как не быть в пришествии Духа Той, которая зачала и родила от Духа". В этом внутренняя необходимость, которая определяется прямым личным изволением, самовластным определением Духа Святого и всей Святой Троицы.

Отчего же так мало говорится об этом и в чине служб, и в книге Деяний апостольских, и во всех повествованиях, во всех сказаниях о жизни и делах апостолов? Тут хочется сказать словами преосвященного Иннокентия: "Не тайна ли это, - это решительное удаление от всякой славы"? Не могла Она не просиять в торжестве праздника Святого Духа, праздника Святой Троицы. Ибо кто же из людей может быть более достоин этой славы и кто из людей мог быть исполнен в большей полноте богатством дарований Духа Святого, чем Матерь Божия, Честнейшая Херувим, Царица Небесная, о которой говорит стихира: "Аще хощет равнобожескую иметь власть." И надо думать, праздник Духа Святого и был для Божией Матери исполнением всей полноты дарований, потребных для церковного служения, и служения Матери Божией в Церкви и вмещает и в то же время превосходит всякое служение, и ангельское, и человеческое, и апостольское. Место Матери Божией в Церкви царственно. Матерь Божия, Царица Небес и земли, таинственно заключает в Себе высокую власть и всякое служение, как человеческое, так и ангельское. И на тех иконах, где Божия Матерь изображена вместе с апостолами, она изображена в середине, и как бы вершиной апостольского собора. Сонм апостолов окружает Матерь Божию, и Она является как бы краугольным камнем этого собора. Почти всегда Матерь Божия на особом престоле, и этим отмечено достоинство Ее как Царицы. Да и может ли быть иначе? В стихирах праздника указывается, что Дух Святой почил на апостолах, как на верхе человечества. Могла ли Матерь Божия быть лишена этого достоинства, этого избрания? Может ли Матерь Божия не быть на вершине? И, думается, если бы Матерь Божия не присутствовала тут, то не было бы полноты в самом празднике. Дух Святой в спасительной заботе о мире в первую очередь проявляет Себя как Дух, "зачатый во чреве пророков, глаголавший пророки", и в самом полном, в самом первичном изъяснении праздника, в том изъяснении, которое апостол Петр, исполненный Духа Святого, преподал народу, говоря, как в последние времена излияние Духа Святого исполнит Церковь преизбытком пророческих дарований.

Можно ли отнести пророческую природу Церкви лишь к Ветхому Завету? Можно ли признать безусловным такое мнение, которое иногда возникает? Действительно, Ветхий Завет весь жил чаянием пришествия Христова, и все пророчества в образах и символах - исполнение этого обетования. Все преобразует пришествие Христово и, быть может, более прикровенно, свидетельствует о Втором пришествии Христовом, о Суде и Царстве Будущего Века. Жизнь Церкви Ветхого Завета проникнута таинственным неизъяснимым светом обетования пришествия Христова, вся светится изнутри чаянием исполнения обетования, и вся священная жизнь еврейского народа становится священным преобразованием пришествия Христова. Свет этого чаяния, светящийся в Израиле, не удерживался до конца в его пределах, но изливался во тьму язычества и там прикровенно и образно свидетельствовал о той же обещанной радости. Этот свет обетований, свет действия Духа Святого, зачатого во чреве пророков, был как бы светом утренней зари, зари, предшествовавшей наступлению великого дня - Сошествия Святого Духа на апостолов и на Матерь Божию.

В Пятидесятнице Церковь Христова исполнилась Духа Святого и вся, как светлым облаком, оделась полнотой пророческих дарований. В чем же заключается эта пророческая жизнь Церкви, одетой огнем и росою Духа? Ветхий Завет и божественным установлением, и свидетельством пророков предуготовлял Церковь к Таинству воплощения Божия, пришествию Христову, и пророчество это заключалось не только в предвидении будущего, в ведении того, что произойдет, но и в предуготовлении мира к принятию возвещенного события, в движении навстречу этому событию. И это событие - вочеловечение Божие, возвещенное Ветхим Заветом, - произошло.

Как будто исполнение пророчеств осуществилось и не имеет более той внутренней необходимости, какая была до Богочеловечества Божия.

Отчего же в Пятидесятнице мы видим не умаление, но исполнение Церкви полнотой пророческого Духа? По определению апостола Петра, произошло то, о чем свидетельствует пророк Иоиль. В чем смысл избытка пророческого Духа, данного в Пятидесятнице, наполнившего Церковь уже не Ветхого, но Нового Завета? Пророческий Дух, устрояющий, движущий, наполняющий дыханием Церковь Нового Завета, это чаяние "восьмого дня", чаяние пришествия Христова и воскресения мертвых, суда и жизни Будущего Века. К этому будущему царству Дух Святой державно ведет Церковь. Пророк Иоиль свидетельствовал об излиянии Духа Святого, относя это событие к наступлению последних времен, и Церковь вступила в праздник Сошествия Святого Духа, в это последнее эсхатологическое, завершительное состояние. Церковь оделась огненным одеянием Духа, которое есть предуготовление к сретению Христа. И все в Церкви стало наполняться и наполнилось светом, который есть начаток будущего незаходимого дня. Церковь наполнилась внутренним движением, и жизнь Церкви получила неисчерпаемую живоносную силу, которая проникает и определят все ее устройство, весь ее рост и движение. Как в дереве его форма и рост жизни определяется его внутренним тяготением к свету, льющемуся сверху, изводящему его из тьмы, в которую было погружено зерно, и влекущему его вверх к небу, так и Церковь всей своей жизнью стала определяться влечением к свету Будущего Века и к Царству Небесному. И сила эта, которая всей вселенной сообщает как бы новое бытие, является уже действующей силой преображения, достоверным и несомненным начатком жизни Будущего Века, погруженная в мир, как дрожжи в тесто.

Церковь стала единой раздаянием огненных языков. Как выражается кондак праздника, "егда огненны языки раздаяше в соединение вся призва и согласно славим Всесвятого Духа". Это единство дано Церкви как неизменная данность и в то же время все призвано к этому единству. Церковь в существе своем едина и нерасторжима: как едина существом и нераздельна Сама Живоначальная Троица. В то же время единство это является призванием, подвигом, тем путем, которым идет Церковь в славу будущего Царствия. Единство, составляющее природу Церкви, является тем драгоценным неповрежденным сосудом, который хранит святость Церкви. Святость Церкви осуществляется там, где в неповрежденной целости хранится ее единство. Как влага может наполнить только нерасколотый сосуд, так и святость может в полноте быть лишь там, где не повреждено единство. И разорение единства Церкви есть разорение Дома Божия, разорение обители, освященной Божиим присутствием. Всякий грех, ищущий разорить единство Церкви, есть и вражда на святость Церкви, и истоки свои берет из вечной тьмы. Всякая ересь и всякий церковный раскол есть разорение образа Святой Троицы, образа, в котором рождается и живет нерасторжимое единство Церкви и который на Церкви напечатлен. И какая тяжелая ответственность ложится на тех, кто не ревнует об этом единстве, не любит его, или еще бесконечно страшнее - становится ему врагом. Это единство, цельность, собранность воедино не является органическим единством. Сила церковного единства не в стихийном однообразии, но в многосоставном согласии, и рождено оно нерасторжимым согласием Святой Троицы.

По церковному обычаю, в пасхальную ночь, на Литургии, Евангелие читается на многих языках. Обычай этот свидетельствует о том, что многообразие дарований послужило рождению многих языков, принято и до конца освящено в Пятидесятнице, а конечным завершением этого дара будет Пасха, которая по основному своему смыслу есть чаяние и обетование Будущего Века.

Апостольское преемство, данное Спасителем по Воскресении, получило окончательное утверждение в празднике Сошествия Святого Духа и исполнилось действенной славой и полнотою духовного действия.

Начало иерархии, вверенное апостолам, засияло в Пятидесятнице вечной чистотой, и эта власть апостолов получила преемство возложением рук апостольских, и преемственно епископских рук, передается, хранится и действует в Церкви как некоторое непрерывное движение, как неиссякаемый живой поток.

В наиболее древних изображениях Вознесение и Сошествие Духа Святого связываются в одно.

В дальнейшем такая иконография праздника или, вернее, двух праздников, связанных в одно, кажется, не имела повторений. Быть может, потому, что икона, так написанная, не имеет вполне определенного богослужебного места. Но ее смысл, ее богословское содержание не теряет своей ценности.

Единство Матери Божией и апостолов и в Вознесении, и в Пятидесятнице неизменно. И окончательным, заключительным событием в жизни Матери Божией и апостолов явилось Успение Богородицы. Здесь единство собора апостолов и Матери Божией выразилось окончательно и непререкаемо. Матерь Божия Своим Успением собрала апостолов от всех концов вселенной. Апостолы Духом Святым были перенесены каждый от места своего служения в Иерусалим и составили собор вокруг Матери Божией. Вместе с горними силами и женами, несшими апостольское служение, совершили они чин погребения и несли одр с телом Матери Божией к тому месту, где была Она похоронена. И здесь проявилась та же близость, которая определила присутствие Матери Божией среди апостолов как на Елеонской горе, так и на горе Сион, в горнице, исполнившейся в день Пятидесятницы огнем и веянием Святого Духа.

Во всей дальнейшей жизни Церкви трудно себе представить, и, правильнее, невозможно представить, какое-либо апостольское действие без присутствия и участия Матери Божией. Невозможно представить себе и соборность Церкви без участия Матери Божией, или миновать присутствие Матери Божией всюду, где соборная природа Церкви находит свое выражение, потому что служение Матери Божией в Церкви является всеобъемлющим. Матерь Божия, как Царица небес и земли, не может быть вне какого-либо действия Церкви, ангельского или человеческого, и никакое соборное проявление Церкви не могло бы быть исполнено полнотой благословения без Матери Божией. Оттого и полнота апостольского собора в Сионской горнице в день Пятидесятницы, полнота, которая определила апостольскую природу Церкви, осуществилась не без участия Матери Божией. Изволением Святого Духа Она и присутствовала, и участвовала в празднике, и освятилась принятием Духа Святого в сошествии огненных языков, и освятила праздник Своим участием в нем.

Вместе с этим смотрят:

"Одесский миф" как миф: (Ранние годы "одесского мифа")

"Фалуньгун": зло или добро?

50 вопросов и 50 ответов из христианско-психотерапевтической практики. Зло в мире и зло в человеке

Aватара

Aвидья