К. Менгер: Основания политтической экономии

Долгое время австрийская школа рассматривалась в западной литературе лишь как одна из движущих сил маржиналистской революции, которая достигла меньших успехов, чем остальные, поскольку не владела математическим аппаратом. Такая оценка сложилась в середине 30 годов XX века, когда различные направления маржинализма, казалось, навсегда слились в едином неоклассическом потоке и к тому же были отодвинуты на второй план в результате следующей революции в экономической науке тАУ кейнсианской. Но вначале 70 годов в ходе ослабления кейнсианства и возрождения острого интереса к микроэкономическому анализу выяснилось, что могикане австрийской школы Л. Мизес и Ф. Хайек (последний получил в 1974 году Нобелевскую премию) пронесли через все эти годы некоторые важнейшие особенности австрийской школы, не давшие ей слиться полностью с неклассической парадигмой.

Таким образом, по сравнению с лозаннской и кембриджской (англо-американской) школами маржинализма австрийская школа оказалась наиболее четко очерченной и долговечной. Можно с большей степенью уверенности назвать известных экономистов, принадлежащих к разным поколениям австрийской школы, включая наших современников. Это ее основоположник К. Менгер.

К. Менгер родом из дворянской семьи, учился на юридическом факультете Венского университета, затем поступил на государственную службу, преподавал в университете.

Будучи малоизвестным молодым (31 год) государственным служащим и журналистом, он решил стать приват-доцентом Венского университета и в качестве рекоменВндации представил только что изданную книгу "Основания полиВнтической экономии", никто, конечно, не мог подумать, что эта работа в течение более чем ста лет будет основным источником идей экономистов австрийской школы. У Менгера практически не было учителей, хотя были предшественники. Собственно говоря, все, что говорилось выше о характерных особенностях австрийской школы в целом, в перВнвую очередь и в наибольшей степени относится к шедевру МенВнгера. Тем более удивительно, что у этой книги была очень неВнлегкая судьба. Первое издание прошло практически незамеВнченным. Второе издание "Основания полиВнтической экономии" вышло лишь в 1923г., после смерти автора, когда основные идеи австрийской школы уже стали широко известны в более доступной интерпретации Бём-Баверка и Визера. На международный язык экономиВнстовтАФанглийскийтАФкнига была переведена лишь спустя 80 лет после написания.

В результате в течение почти века после опубликования "Основания полиВнтической экономии" Менгер оставался скорее почитаемым, чем чиВнтаемым автором. Возрождением широкого интереса экономиВнстов, начиная с 70-х годов XX века, к идеям Менгера мы обязаны Ф. Хайеку, который не только дал многим из них дальнейшее развитие, но и сделал чрезвычайно много для их пропаганды и увековечения памяти основателя австрийской школы.

И сегодня данный труд остается малоизученным и почитаемым. Поэтому основной целью данного реферата является изучение основных идей К. Менгера в его книге "Основания полиВнтической экономии".

"Основания полиВнтической экономии".

Прежде всего, следует отметить, что книга имеет подзагоВнловок: ВлОбщая частьВ». Это означает, что мы имеем дело с вводной частью к гораздо более обширному труду. Менгер был, в сущности, человеком одной книги, которая должна была содержать стройную и всеобъемлющую систему категорий экономики. Работе над этим (так и не наВнписанным) трактатом он посвятил большую часть жизни (с 1903 г. он даже оставил ради этого свою профессорскую кафедру в университете). Менгер не давал согласия на переиздание и перевод "Основания полиВнтической экономии" до тех пор, пока они, тщаВнтельно переработанные и дополненные, не займут своего меВнста в его общей теоретической, системе.

Все сказанное выше не позволяет предъявлять к "Основания полиВнтической экономии" требования, которым должна удовлетворять законченная теоретическая система, например критиковать их за весьма узкий круг поднятых проблем: ценности, цены, проВнисхождения и сущности денег. Кроме того, важное значение имеет сам стиль, в котором написана книга. СтараВнясь изложить наиболее общие основы своей теории, Менгер старательно избегает излишней детализации и категоричности, оставляя разъяснение многих конкретных вопросов на потом. При этом создается впечатление, что он предвидел те противоВнречия, в которых может запутаться его теория в более огрубВнленном, популярном истолковании. Это где-то глубоко продуВнманное, а где-то, может быть, и интуитивное предвидение в соВнчетании с впечатляющей внутренней логикой и последовательВнностью изложения привело к тому, что против ВлОснований..В» Менгера невозможно выдвинуть большинство критических арВнгументов, которые обычно высказываются против его ВлнепослеВндовательных последователейВ»тАФБём-Баверка и Визера. Не случайно здание новой австрийской теории Мизес, Хайек и другие строили главным образом на менгеровском фундаменте, отказываясь от многих концепций его учеников.

"Основания полиВнтической экономии" состоят из трех больших разделов.

Первый раздел.

Первый раздел посвящен краеугольному камню австрийской теории - учению о субъективной ценности. Но интересно, что третьей главе, где, собственно, и содержится теория ценности, автор предпосылает две подготовительные главы (примерно 1/4 всей книги), посвященные учению о блаВнгах вообще, и экономических благах в частности. В определеВннии первых Менгер подчеркивает важность познания человеком их полезных свойств. Особенностью последних является их редкость, но любопытно, что Менгер избегает произносить этот термин, поскольку экономическим благо делает не абсоВнлютная редкость, а превышение планируемой надобности в благе или Влнужного количестваВ» (специфически менгеровская категория, обозначающая количественно определенную потребность индивида на некоторый обозримый период) над количеством этого блага, которое, как ожидает индивид, будет ему доступным. Так, уже в первых определениях просматриваВнется общий стиль исследования Менгера: отказ от употреблеВнния кратких, но многозначных терминов, стремление дать как можно более адекватное, хотя и многословное, изложение мысли. Одни из наиболее знаменитых идей первого раздела. касаются деления всех благ на блага высших и низших порядков, а также принципа комплементарности (дополнительности) производительных благ. Последовательно поднимаясь вверх по реке времени от своего исходного пункта - удовлетворения потребностей, Менгер впервые объяснил ценность производиВнтельных благ ценностью произведенных с их помощью потреВнбительских благ, а не наоборот, как это было у авторов, объВняснявших ценность издержками производства. У Менгера заВнтраты ценны лишь в том случае, если с их помощью будет произведен обладающий ценностью продукт. Напомним, кстати, что ту же проблему потребительской оценки произведенных затрат через стоимость продуктатАФобщественно необходимые затратытАФвидел и пытался решить К. Маркс в III томе ВлКаВнпиталаВ», в главе о рыночной цене и рыночной стоимости. (ИнВнтересный пример того, как авторы, исходящие из совершенно разных предпосылок, часто приходят к весьма похожим выводам!) Принцип комплементарности обогащает картину новыми, красками: оказывается, что производительные блага могут обесцениться и даже перестать быть благами, если отсутствует хотя бы один необходимый ВлкомплектующийВ» элемент из того набора производительных благ, который необходим для опреВнделенного производственного процесса (вывод, немыслимый для теории издержек). Разработка проблемы комВнплементарности, а также (позднее) меняющихся пропорций, в которых могут соединяться производственные блага, свидеВнтельствует о том, что основоположник австрийской школы гоВнраздо глубже Джевонса и Вальраса отразил в своей теории сферу производства и, следовательно, его теория никак не заВнслужила титула Влполитической экономии рантьеВ», для которой Влпроизводстве, труд, затраченный на получение материальных благ, лежит в не поля зренияВ»*
.

Обращает на себя внимание Вз 4 первой главы, целиком поВнсвященный значению фактора времени и вызываемой им неВнопределенности для хозяйственной деятельности людей. СосреВндоточенные в этом параграфе, а также рассеянные в книге выВнсказывания не оставляют сомнений в том, что подход Менгера к экономике нельзя назвать статическим и вневременным (в отличие от подхода Джевонса или Вальраса). Если бы заВндуманный трактат Менгера был написан, мы, скорее всего, поВнлучили бы не статическую модель равновесия, а теорию экоВнномической деятельности как процесса, протекающего во времени и в пространстве.

Во второй главе мы хотим обратить внимание читателя на яркий пример менгеровского методологического монизма: из относительной редкости благ Менгер выводил человеческий эгоизм, а также феномен собственности. Интересен и анализ перехода благ из экономических в неэкономические, и наоборот.

Разница между экономическими и неэкономическими благами в конечном результате зиждется на различии в отношеВнниях между надобностью и доступным распоряжению количестВнвом соответствующих благ - различии, допускающем весьма точное исследование.

Отсюда ясно, что экономический характер благ, как и неВнэкономический, не представляет собой чего-либо присущего блаВнгам, не есть их свойство, и потому каждое благо без отношения ко внутренним его свойствам или внешним моментам*
приобреВнтает экономический характер, когда вступает в вышеуказанное количественное отношение, и теряет его, когда это отношение обращается в противоположное.

Опыт показывает, что блага одного и того же рода, не обнаВнруживающие экономического характера в одних местностях, в других являются экономическими благами и что блага одного и того же рода в одном и том же месте то получают, то теряют экономический характер в зависимости от изменения условии.

В то время как не имеют экономического характера количеВнства, воды для питья в местностях, изобилующих источниками, сырые стволы деревьев - в первобытных лесах и даже участки земли в некоторых странах, те же блага, в то же время в ДруВнгих местностях обнаруживают экономический характер; не менее многочисленны примеры, когда блага, не обладавшие экоВнномическим характером в определенный период времени в опреВнделенной местности, приобретают его в той же местности, но в другое время. Эти различия и изменения в благах не могут поэтому иметь в своем основании какого-либо их свойства. НаВнпротив, при точном и тщательном анализе занимающего нас явВнления мы можем во всех случаях удостовериться в том, что там, где блага того же рода одновременно в двух различных местноВнстях имеют различный характер или же где в одном и том же месте они первоначально не обладали экономическим характеВнром, а затем приобретали его, или же наоборот, всюду сущестВнвует перемена в отношении между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению.

На основании сказанного причины, по которым блага неэкоВнномические становятся экономическими, могут быть двоякие; а именно или рост потребностей, или уменьшение количества, доступного распоряжению.

Важнейшими причинами увеличения надобности являются:

1) увеличение населения, в особенности местное приращение его;

2) рост человеческих потребностей, благодаря которому увеВнличивается количество благ, необходимое для удовлетворения потребностей одного и того же числа жителей;

3) успехи людей в познании причинной связи между предмеВнтами и их благосостоянием, вследствие чего возникают новые назначения благ.

Это именно те явления, которые сопровождают переход люВндей с низшей на высшую ступень культуры, что, впрочем, не нуждается в особенном указании, и отсюда как естественное следствие вытекает, что неэкономические блага в связи с ростом культуры обнаруживают тенденцию к приобретению экономиВнческого характера, и главным образом потому, что одни из моВнментов, оказывающих здесь влияние, а именно требуемое для удовлетворения человеческих потребностей количество благ, увеличивается по мере развития культуры. Если к этому еще присоединяется уменьшение доступного распоряжению колиВнчества благ, обладавших до сих пор неэкономическим характером (что, например, бывает с деревьями вследствие расчистки леса под пашню или опустошения лесов, свойственВнного некоторым ступеням культуры), то вполне естественно, что блага, доступное распоряжению количество которых на более ранних ступенях культуры значительно превышало надобность в них, в силу чего они были лишены экономического характера, с течением времени становятся экономическими. Во многих местностях, особенно в Новом Свете, можно исторически проследить этот переход, неэкономического характера в экономический по отношению к некоторым благам, особенно к дереву и участкам земли; даже в настоящее время его можно еще наблюдать. Хотя сведения на этот счет скудны, но я думаю, что и d столь некогда изобиловавшей лесами Германии можно найти мало местностей, кители которых не наблюдали бы когда-либо этого перехода, например по отношению к дереву.

После с мазанного ясно, что всякое изменение, вследствие которого экономические блага переходят в неэкономические, и наоборот, точно так же сводится исключительно к перемене в отношении между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению.

Особенный научный интерес приобретают те блага, которые по обнаруживаемым ими явлениям занимают среднее место между экономическими и неэкономическими благами.

К этим благам должны быть, прежде всего, причислены те, которые при высокоразвитой культуре благодаря своей особенВнной важное и производятся и предоставляются обществом пубВнличному пользованию в столь большом количестве, что они доВнступны распоряжению даже беднейшего члена общества в каВнком угодно размере и вместе с тем получают для потребителя неэкономический характер.

На высокой ступени культуры народов таким благом быВнвает обыкновенно школьное обучение. Точно так же свежая вода для питья имеет для жителей многих городов значение столь важного блага, что, где ее нет в естественном изобилии, там путем водопроводов ее проводят в публичные источники, и в столь больших количествах, что не только полностью покрывается надобность в ней жителей, но и всегда распоряжению доВнступны еще значительные количества, превышающие круг поВнтребностей. В то время как на низких ступенях культуры обуВнчения есть экономическое благо для нуждающегося в нем, при высокоразвитой культуре это благо становится для каждого жиВнтеля данной местности неэкономическим благодаря предусмотВнрительности общества. Точно так же хорошая, здоровая вода для питья теряет свой экономический характер для потребитеВнлей во многих больших городах.

В противоположность этому блага, предоставленные прироВндой в распоряжение человека в количестве, превышающем наВндобность в них, все же получают для потребителей экономичеВнский характер, когда тот, кто обладает властью, устраняет осВнтальных хозяйствующих субъектов от свободного распоряжения ими.

В изобилующих лесами странах есть много местностей, щедро наделенных природой деревом, так что доступное распоВнряжению количество последнего значительно превышает надобВнность в нем жителей и дерево в сыром виде согласно естественВнному ходу вещей не должно было бы иметь никакого экономиВнческого характера. Но если кто-либо захватит в свою власть весь лес или же значительную часть его, то он может регулиВнровать количество дерева, действительно доступного распоряВнжению жителей данной местности, так что последнее приобреВнтает для них экономический характер. В изобилующих лесами Карпатах есть много мест, где мелкие поземельные владельцы, прежние грюнхольды*
, должны покупать необходимое им деВнрево у помещиков, тогда как последние сами ежегодно допуВнскают до гниения многие тысячи древесных стволов, так как количества, доступные их распоряжению, значительно превыВншают надобность в них. Это именно тот случай, когда блага, естественными условиями лишенные экономического характера, искусственно получают таковой для потребителей и когда в дейВнствительности можно наблюдать все явления хозяйственной жизни, свойственные экономическим благам**
.

Наконец, сюда нужно отнести еще те блага, которые хотя и не обладают экономическим характером в настоящее время, однако с точки зрения будущего развития в некоторых отношеВнниях принимаются хозяйствующими людьми за экономические. Когда доступное распоряжению количество неэкономического блага последовательно уменьшается или же надобность в нем последовательно увеличивается и отношение между обеими величинами таково, что конечный переход неэкономического хаВнрактера данных благ в экономический может быть заранее преВндусмотрен, хозяйствующие индивиды ввиду будущего времени уже теперь обыкновенно делают конкретные количества такого блага предметами своего хозяйства; при определенных социВнальных отношениях они обеспечивают необходимое для удовлеВнтворения своих индивидуальных потребностей количество пуВнтем подчинения его своему обладанию, даже если еще имеется налицо количественное отношение, не создающее экономичеВнского характера благ. То же самое относится к неэкономичеВнским благам, доступное распоряжению количество которых подВнлежит весьма значительным колебаниям, так что только наличие некоторого излишка в нормальное время обеспечивает покрытие надобности во время недостатка; то же можно сказать и о тех неэкономических благах, количество которых, доступное расВнпоряжению, столь незначительно превышает надобность в них, что нецелесообразное употребление или ошибка со стоВнроны отдельных хозяйствующих индивидов может послужить ко вреду для других; сюда, наконец, принадлежат и те случаи, коВнгда особенные соображения (например, удобства, опрятности) делают полезным подчинение своему обладанию конкретных коВнличеств неэкономических благ. Поэтому из этих и подобных им оснований может возникнуть собственность и на такие блага, которые в остальных своих хозяйственных явлениях представВнляются нам еще неэкономическими.

Мы хотели бы обратить внимание наших читателей еще на одно обстоятельство, весьма важное для выяснения экономиВнческого характера благ, - мы имеем в виду различие в качестве их. Когда все количество блага, доступное распоряжению, не в состоянии покрыть надобности в нем, каждое конкретное коВнличество этого блага становится предметом хозяйства, т. е. экоВнномическим благом, безотносительно к его высшему или низВншему качеству. Если же, наоборот, количество блага, доступное распоряжению, превышает надобность в нем и, следовательно, имеются количества, не употребляемые на удовлетворение каВнкой бы то ни было потребности, то на основании сказанного о сущности неэкономических благ мы знаем, что все части коВнличества этого блага должны были бы приобрести неэкономиВнческий характер, поскольку они все одинакового качества. Однако благодаря тому, что одни части количества блага, доступВнного распоряжению, имеют некоторые преимущества перед друВнгими и вследствие этого лучше или же более полно удовлетвоВнряют человеческие потребности, нежели другие, - эти блага высВншего качества могут приобрести экономический характер, в то время как другие, низшего качества, сохраняют еще неэкономиВнческий. Так, например, в стране, изобилующей участками земли, лучшие по качеству и положению участки приобретают эконоВнмический характер, в то время как худшие сохраняют еще неВнэкономический. Или же в городе, лежащем у реки, доставляюВнщей воду для питья низкого качества, количества воды из источников могут быть предметом индивидуального хозяйства, в то время как речная вода еще не обладает экономическим хаВнрактером.

Поэтому если мы встречаемся подчас с тем явлением, что различные части всего количества блага обладают одновременно различным характером, то причиной этого является и здесь всегда лишь то, что количество благ высшего качества, доступВнное распоряжению, меньше, нежели надобность в них, в то время как блага низшего качества доступны распоряжению в количеВнстве, превышающем надобность в них (не покрывающуюся блаВнгами высшего качества), и, следовательно, такие случаи не соВнставляют исключения, а, наоборот, являются подтверждением положений, здесь выставленных.

Здесь заметна склонность МенВнгера к историческому исследованию экономических институтов. Действительно, бескомпромиссная борьба с Влпороками истоВнризмаВ», абсолютизацией описательных и индуктивных методов не исключала ни у Менгера, ни у его последователей уважительного отношения к экономической истории (об этом может, в частности, свидетельствовать посвящение ВлОснований..В» В. Рошеру - главе немецкой исторической школы). Это также отличает австрийскую школу от других направлений маржинализма (за исключением Маршалла).

Глава третья - центральная во всей книге, она содержит теорию субъективной ценности. В отличие от других маржиналистов, Менгер определял ценность благ не по количеству приВнносимой ими пользы, а по важности удовлетворяемых ими поВнтребностей. Это, казалось бы, незначительное различие на саВнмом деле играет важную роль. Оно свидетельствует о том, что Менгер:

1) разрабатывает теорию, которая позднее получила название ординалистской версии маржинализма: нужность каждого блага не имеет абсолютной величины, а выражается лишь в сравнении с полезностью другого блага (цифры в его таблицах носят условный характер и выражают не величину, а иерархию потребностейтАФсм. прим. на с. 156);

2) не связывает в отличие от Джевонса свою теорию ценности с гедонистичеВнским толкованием природы человека, восходящим к Бентаму (за это маржиналистам, претендовавшим на объяснение ВлпсиВнхологииВ» хозяйствующего субъекта, сильно досталось от совВнременников-психологов*
).

Необходимо сказать, что Менгер вообще не использовал при построении своей теории термина ВлполезВнностьВ».

Попутно Менгер решает с давних пор существовавший в экономической теории парадокс: самые полезные для челоВнвеческой жизни блага далеко не всегда оказываются самыми ценными. Он делает это, отмечая, что ценность придается людьми лишь экономическим, т. е. относительно редким, благам.

Обращает на себя внимание категоричность, с которой МенВнгер отстаивает чисто субъективную природу ценности, не существующей вне людей (напомним, что для сторонников объективных теорий, в том числе и Маркса, ВлценностиВ» или ВлстоимостиВ» часто употребляются как синоним товаров незаВнвисимо от наличия нуждающегося в них субъекта).

Излагая свою формулировку принципов убывающей важноВнсти удовлетворяемых полезностей и равной важности всех удовлетворенных потребностей, Менгер помещает второй из них в сноску как чаВнстный случай первого. Для всех теоретиков общего равновесия этот принцип, напротив, является определяющим.

Наиболее натянутой выглядит аргументация Менгера, поВнследовательно идущая от удовлетворения потребностей, там, где этот мотив, очевидно, не играет преобладающей роли. ПоВнказателен в этом смысле параграф ВлО продуктивности капиВнталаВ», где Менгеру приходится абстрагироваться как от моВнтива накопления капитала, так и от специфически предприниВнмательских мотивов, исследованных позднее И. Шумпетером в ВлТеории экономического развитияВ»**
.

В этой главе Менгер впервые в экономической литературе принимает предположение о том, что определенное количество продукта может быть произведено с помощью различных сочеВнтаний производительных благ. Эта идея субституВнции производительных благ (от которой отказались преемники Менгера Бем-Баверк и Визер) позднее получила в западной экономической мысли значительное развитие***
, и в частности лежит в основе теории производственных функций.

В своей теории ценности производительных благ Менгер делает еще один смелый шаг -отказывается от разграничения трех основных факторов производства: земли, труда и капиВнтала. Эту давнюю традицию он нарушает на том основании, что ценность всех видов благ, включая землю и труд, опредеВнляется на основе одного и того же сформулированного им принципа - ценности их продуктов. При этом Менгер вновь проявляет свою антпгедонистическую ориентацию и критикует распространенную теорию (например, Джевонса), согласно коВнторой человек, затрачивающий труд, получает возмещение за связанные с ним неприятные ощущения.

Но, пожалуй, самым важным с точки зрения дальнейшего развития западной экономической теории был следующий вклад Менгера. Говоря о факторах, определяющих ценность благ высших порядков, Менгер (на. с. 140тАФ141) излагает идею, которую позднее наиболее основательно развил Визер. Это принцип Влупущенной выгодыВ», который вошел в арсенал наиболее важных инструментов совреВнменной микроэкономической теории. Согласно Менгеру ценВнность производительного блага определяется разницей между ценностью продукта, который с его помощью планируется проВнизвести, и ценностью других, удовлетворяющих менее важные потребности благ, которые можно было произвести при альтерВннативном употреблении данного производительного блага.

Второй раздел.

Второй раздел включает главы четвертую и пятую. Его содержание - переход от субъективной ценности к цене, т. е. к меновой пропорции благ. Отношение между втоВнрым и первым разделами - это отношение явления к сущноВнсти. Менгер последовательно выводит цены из индивидуальВнных, субъективных ценностей, но учитывает при этом объекВнтивное влияние среды - различных типов обмена. Первый шаг, которого требует от Менгера его субъективистский подход, - отказ от предпосылки эквивалентного обмена. Ведь эта предВнпосылка предполагает равенство благ по какому-то, объекВнтивно присущему им самим показателю. Менгер делает этот шаг, заявляя, что обмен не может быть эквивалентным, потому что он всегда выгоден обоим его участникам: после него их потребности бывают удовлетворены лучше, чем до него. Заметим, что этот вывод совершенно неизбежно следует из выбранных автором исходных предпосылок: удовлетворения потребностей как единственного мотива всякой экоВнномической деятельности. (В ВлКапиталеВ» Маркса в анализ обмена имплицитно заложена предпосылка существования каВнпитала и главенствующей роли мотива накопления капитала, которая прорывается наружу в главе 4 I тома. Единый для всех капиталистов мотив накопления по самой своей сути предпоВнлагает соизмеримость товаров. У Менгера же блага объективно несоизмеримы: сколько людей, столько и ценностей у данного количества благ.)

Действие этой предпосылки проявляется и в определении границ обмена: если дальнейший обмен перестанет улучшать удовлетворение потребностей его участников, он прекратится.

(Для сравнения: у Маркса границей обмена являются границы производства, а не наоборот, а последние в свою очередь установлены лишь возможностью продолжения и ускорения процесса накопления, сам же мотив накопления по природе своей безграничен. Что же касается возможностей накопления, то они заданы платежеспособным спросом, причем единственным фактором, влияющим на последний, является доход.).

Нетрудно заметить, что подход Влот потребностейВ» полВнностью реабилитирует такую важную сферу экономической деВнятельности, как торговля. Классики и марксисты, как известно, отрицали производительный характер труда в данной отрасли, оставляя за ним лишь перераспределение произведенного. НеВнкоторые положения читаются сегодня как злободневный аргуВнмент в защиту торговых посредников, уместный в наших ныВннешних парламентских дебатах.

Хочется также отметить два скромных по объему, но не по значению, фрагмента. Первый - об Влэкономических жертВнвах, которых требуют меновые операцииВ». Здесь при желании можно увидеть зачатки концепции Влтранзакционных издержекВ», играющей в современной западной неоинституционалистской литературе выдающуюся роль*
. Другой - первое в теоретической экономической литературе разграничение меВнжду ценами спроса и ценами предложения (за 20 лет до МарВншалла), которое, несомненно, было подсказано Менгеру его практикой биржевого обозревателя.

Основная часть главы пятой посвящена образованию цен в различных условиях - при изолированном обмене, монополии продавца и конкуренции покупателей и, наконец, при двуВнсторонней конкуренции. Обращает на себя внимание порядок анализа, при котором логический переход идет не от свободВнной конкуренции к монополии (как во всех современных заВнпадных учебниках), а наоборот. Это, разумеется, не означало, что Менгер исходил из существования реальных капиталистиВнческих монополий-гигантов конца XIXтАФначала XX в. Данную последовательность диктуют автору:

1) избранная им методоВнлогия исследованиятАФот простейших случаев ко все более сложным;

2) склонность к историческим параллелям (а истоВнрически относительно свободная конкуренция, безусловно, явВнляется продуктом поздней стадии развития товарного обмена)

3) тот же всепроникающий субъективизм.

Понятие ВлмонополистВ» будет нами принято в слишком узком смысле слова, если мы захотим его ограничить только теми лицами, которые защищены против конкуренции других хозяйствующих субъектов при помощи государственной власти или ''каким-либо другим общественным образом. Некоторые лица благодаря своему имущественному положению или особенным способностям и отношениям могут доставлять на рынок блага, по отношению к которым конкуренция других хозяйствующих субъектов сама собой устранена за физической или экономиВнческой невозможностью производить подобные же блага. Но и там, где нет таких особых отношений, могут являться монополисты помимо всяких общественных ограничений. Всякий ремесленник, селящийся в местности, где нет еще его собратьев по ремеслу, всякий купец, врач или адвокат, которые устраиваются там, где не живет еще никто из их товарищей по профессии,тАФ в известном смысле монополист, потому что блага, предлагаемые им обществу для обмена, можно приобреВнсти, по крайней мере в большинстве случаев, только у него. Летописи некоторых городов нередко сообщают нам о первом ремесленнике, который переселился туда, когда эта местность была еще незначительна и слабо населена, и еще и теперь можно встретить на каждом шагу в Восточной Европе и даже у нас в маленьких селениях этот особый тип монополистов. Монополия как фактическое состояние, а не как общественное ограничение свободной конкуренции представляется сообразно с этим обыкновенно более ранним, первоначальным явлением. а конкуренциятАФпозднейшим по времени, и поэтому изложеВнние особенных явлений менового оборота при господстве конВнкуренции целесообразно связать с явлениями монопольной торговли.

Способ развития конкуренции из состояния монополии находится в тесной связи с прогрессом всей хозяйственной культуры. Рост населения, увеличивающиеся потребности отдельных хозяйствующих индивидов, их возрастающее благосостояВнниетАФвсе это заставляет монополиста, даже при усилении производства, отстранять постепенно новые группы населения от потребления монопольного блага и в то же время позволяет ему повышать свои цены; общество, таким образом, станоВнвится все более и более выгодным объектом для его монопоВнлистической политики. Первый ремесленник, первый врач, юристтАФвсегда желанный человек во всякой местности. Но если он не встречает никакой конкуренции, а поселение растет, то он почти всегда скоро начинает слыть среди менее состояВнтельных классов населения за сурового и очень эгоистичного человека, и даже среди более состоятельных классов станет считаться человеком, ищущим только своей выгоды. МонопоВнлист не всегда может удовлетворить растущему кругу потребВнностей общества в его товарах (или услугах), и если он даже может, то 13 всегда соответствующее увеличение его сбыта, как мы виде ж, отвечает его экономическим интересам. В больВншинстве случаев это будет приводить к выбору между двумя клиентами; часть претендующих на монопольное благо или совсем уйдет с пустыми руками, или только недостаточно буВндет им снабжена, и даже наиболее состоятельные клиенты буВндут иметь часто повод жаловаться на небрежности разного рода и дороговизну услуг.

Такое экономическое положение само вызывает возникновеВнние конкуренции ввиду настоятельной потребности в ней, раз только нет общественных и других препятствий к тому, и наВншей задаче) будет исследовать влияние, которое производит появление конкуренции на распределение благ, сбыт и цены товара, как мы сделали это по отношению к явлениям, наблюВндаемым в монопольной торговле.

Простейшим для Менгера является случай, когда мы имеем дело с ценностными суждениями одного покупателя и одного продавца; сложнее, если в обмене участвуют несколько покуВнпателей; еще сложнее, если и продавцов тоже несколько, поВнтому что теоретику необходимо Влзалезть в душуВ» каждому из участников обмена и выведать его субъективные предпочтения. Интересно, что цену определяют по Менгеру и в монопольной, и в конкурентной ситуации одни и те же законы субъективной ценности, но эти законы проявляются при монополии и при конкуренции в совершенно различной политике продавца: при конкуренции ему невыгодно придерживать товар и прибегать к ценовой дискриминации покупателей. Менгеровскую теорию цены от всех прочих вариантов маржинализма отличает отсутВнствие в ней понятия однозначно определяемой равновесной цены: рыночная цена у Менгера может колебаться между оценками единицы блага наименее сильным из вступивших, а обмен конкурентов и наиболее сильным из тех, кто так и не смог этого сделать. Чем больше конкурентов, тем уже пространство для колебания цен, но все равно какая-то часть цены в каждом случае объясняется не фактором субъекВнтивной ценности, а умением торговаться.

Важным опосредующим звеном при переходе от исходной абстракции индивидуального хозяйства, нацеленного на непоВнсредственное потребление, к развитому меновому хозяйству, характерному для капиталистической экономики, является у Менгера учение о потребительной и меновой ценности блага. И та, и другая для него чисто субъективные величины (меновая ценность блага - это ценность других благ, которые можно получить взамен его). Если меновая стоимость имеющеВнгося у человека блага больше потребительной, обмен может произойти, если наоборот - нет. Соотношение же потребитель-. ной и меновой ценности определяется количеством блага, наВнходящегося в распоряжении данного лица. Таким образом, для крупных собственников, например фабрикантов, преобладающей, или ВлэкономическойВ», по выражению Менгера, неизменно должна оказываться меновая, а не потребительная ценность производимых им товаров. Так, Менгер корректирует приняВнтый им за преобладающий потребительский мотив хозяйственВнной деятельности, не нарушая в то же время своих исходных предпосылок.

Третий раздел.

Последний раздел книги (главы седьмая и восьВнмая) посвящен сущности денег и их происхождению. Эти воВнпросы всегда волновали Менгера как в теории (в число его немногочисленных сочинений вошли две статьи (1892 и 1900 гг.) о деньгах для ВлСправочника по государственным наВнукамВ», причем для второго издания справочника статья была совершенно переработана), так и на практике (в том же 1892 г. Менгер входил в Императорскую комиссию по денежВнной реформе и играл в ней главную роль). Подход Менгера к сущности денег также своеобразен - он выводит ее из разВнличной Влспособности товаров к сбытуВ». Здесь мы имеем дело с чисто менгеровской категорией, которую моВнжно было бы с наибольшей точностью перевести на современВнный язык как ВлликвидностьВ». Менгер имеет в виду способность товара всегда найти сбыт в любом количестве, в крайнем слуВнчае с небольшой потерей в цене (с. 213). Наиболее ликвидный товар и становится деньгами.

Фактор способности к сбыту имеет такое большое значеВнние, что обмен может затеваться не ради лучшего удовлетвоВнрения потребностей, а ради получения более обменив

Вместе с этим смотрят:

"Заказные" убийства и их предупреждение

"Зеленые", как субъект мировой политики

"Земледельческий закон" Византии, система хозяйства, формы собственности и аренды византийской общины

"Присвоение" и "растрата": сущность и признаки

"Русская Правда" как памятник Древнерусского права