Моцарт

ДЕТСТВО И ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.

ВлМаленький волшебникВ», которым любовалась и восхищалась вся Европа, Вольфганг Амадей Моцарт родился 27-го января 1756 года в бедной семье придворного органиста и капельмейстера города Зальцбурга, Леопольда МоВнцарта. Его отец, родом из Аугсбурга, происходил из семьи простых ремесленников-переплетчиков; в детстве своем он терпел большую нужду и тогда еще поставил себе целью добиться некоторого благосостояния.

В молодых годах он переселился в Зальцбург для изуВнчения юриспруденции, но недостаток средств к жизни вынудил его поступить в услужение к графу Турну. ВпоВнследствии, когда обстоятельства несколько изменились, он стал заниматься преподаванием музыки и вскоре наВнстолько прославился как сведущий музыкант, отВнличный скрипач и органист, что получил место придворВнного органиста и капельмейстера.

Его жена, Анна-Мария Пертль, уроженка Зальцбурга, отличалась необыкновенной красотой, и в дни молоВндости муж и жена считались самой красивой и счастВнливой парой в Зальцбурге. Непреклонный, несколько суровый нрав Леопольда смягчался веселостью и доброВндушием его женытАФдвумя драгоценными душевными свойствами, которые маленький Моцарт всецело унаслеВндовал от матери. Кроткая, преданная, она благоговела перед своим мужем, во всем ему подчинялась и всю свою душу вложила в любовь к нему и детям. Из семерых детей в живых остались только дочь МаВнрия-Анна и сын Вольфганг, любимец и гордость матеВнри. Насколько мать была склонна к баловству, настольВнко отец был строг и требователен. С раннего возраста занялся он воспитанием детей, приучая их к порядку и к неуклонному подчинению долгу. В то же время он исВнполнял роль няньки, укладывал Вольфганга спать, приВнчем должен был непременно поставить его на стул и петь с ним песню, которую мальчик тут же сочинял на фанВнтастические слова вроде: oragnia fiaga tafa. Затем ВольфВнганг целовал отца в кончик носа и обещал ему, что когВнда он вырастет большой, то посадит отца под стеклянВнный колпак, чтобы предохранить его от всего дурного, и будет постоянно держать его при себе в большом поВнчете. Каждый вечер повторялась эта церемония, и тольВнко после нее мальчик спокойно засыпал. Так, под надзоВнром горячо любящего и боготворимого отца, лелеемый ласками матери, рос будущий гений, и в его чистой художественной душе на всю жизнь отразился свет его счастливого детства.

До трех лет Вольфганг ничем не отличался от обыкВнновенных детей: это был живой и веселый ребенок, с чрезвычайно нежной и впечатлительной душой: он постоянно спрашивал, любят ли его, и начинал плакать, если даже в шутку получал отрицательный ответ; он плаВнкал также, если его чересчур хвалили. Все свои игры он любил сопровождать музыкой, и пока в этом единственВнно выражалась его музыкальность.

Сестра его Наннерль, как называли ее в семье, обнаВнружила большие музыкальные способности, и когда ей минуло 5 лет, отец начал ее учить игре на клавесине. Первый урок, на котором присутствовал трехлетний МоВнцарт, произвел на него такое сильное впечатление, что совершенно его переродил. Невольно припоминаются слова нашего великого поэта:

Но лишь божественный глагол

До слуха чуткого коснется,

Душа поэта встрепенется,тАФ

Как пробудившийся орел.

Для Моцарта этот урок был божественным глаголом, который говорил о его назначении и указывал ему его путь на земле. С этих пор Моцарт забыл все свои прежВнние игры и всецело погрузился своей детской, но гениВнальной душой в музыку. По целым часам стоял он у клаВнвесина, отыскивая разные созвучия, и хлопал в ладоши от радости, когда находил терцию или квинту. Отец поВнпробовал показать ему маленький менуэт, и так как Вольфганг безошибочно его повторил, то отец решился начать с ним занятия музыкой.

Отец боялся слишком рано знакомить Вольфганга с правилами сочинения, но это не помешало маленькому композитору написать свой первый концерт, когда ему было всего 4 года. Однажды отец застал его за целой киВнпой нотной бумаги, на которую дождем сыпались клякВнсы. Эти кляксы мальчик спокойно вытирал рукой и поверх них писал ноты. На вопрос отца: ВлЧто ты пиВншешь?В»тАФон уверенно отвечал: ВлКонцерт для клавесиВнна; первая часть уже почти готоваВ». К этому заявлению отец отнесся, конечно, с недоверием и смехом, но когда заглянул в бумагу и разобрался в этой массе клякс и нот, то слезы умиления и восторга выступили у него на глаВнзах: перед ним лежал не исполнимый по трудности, но совершенно правильно написанный концерт! Дом ЛеоВнпольда Моцарта посещался местными музыкантами, коВнторые приносили ему свои сочинения и часто их вместе исполняли. Так, однажды один из них принес шесть своВних новых трио. Сели их играть. Но не успели музыканВнты разместиться, как явился маленький Моцарт со своей собственной крошечной скрипкой, полученной им в подарок, и предложил свои услуги. Услуги эти были отВнвергнуты, так как Моцарт никогда не учился на скрипВнке. Оскорбленный музыкант залился горючими слезами. Чтобы утешить его, ему позволили сесть возле Шахтнера, его большого друга, и играть с ним вторую скрипку, Влно так тихо, чтобы не было слышноВ».

Моцарт уселся. Шахтнер, как он сам рассказывает, заВнметив вскоре, что он лишний, перестал играть, а мальВнчик сыграл с листа все шесть трио. Тот же Шахтнер расВнсказывает, что у него была скрипка, которую Моцарт очень любил за ее мягкий, нежный тон. Шахтнер часто играл на ней у Моцартов. Однажды он пришел к ним и застал Вольфганга, занятого своей, только что полученВнной им скрипкой. ВлКак поживает ваша скрипка?В»:тАФ спросил он, продолжая играть, и затем, прислушавшись, сказал: ВлА знаете, ваша скрипка на полчетверти тона ниже настроена, чем моя, если вы ее не перестроили с тех порВ». Шахтнер посмеялся, но отец, зная необыкноВнвенный слух своего сына, послал за скрипкой, и по проВнверке оказалось, что мальчик был прав.

Почти до десяти лет Моцарт чувствовал непреодолиВнмое отвращение к звуку трубы. Даже самый вид ее выВнзывал в нем такой страх, как будто ему показывали дуло заряженного пистолета. Желая отучить сына от такого нервного страха, Леопольд Моцарт попросил своего друВнга, трубача Шахтнера, затрубить изо всей силы в приВнсутствии мальчика. Но при первых же звуках ребенок смертельно побледнел, стал опускаться на пол и, наверВнно, лишился бы чувств, если бы Шахтнер не прекратил этого испытания. С этих пор отец не пытался больше приучать сына к звукам трубы, и со временем его отвраВнщение к этому инструменту прошло само собой.

Ученье у маленького Моцарта шло очень успешно: всякому занятию, за которое он принимался, Моцарт предавался всей душой. Особенно нравилась ему матеВнматика; он испещрял мелом стены, скамьи, пол и мог реВншать в уме очень сложные математические задачи. Во время его музыкальных упражнений никто не смел поВндойти к нему с шуткой или даже просто заговорить с ним. Когда он сидел за фортепиано, лицо его делалось таким серьезным и сосредоточенным, что, глядя на этот преждевременно развившийся талант, многие опасались за его долговечность. В шесть лет он был настолько заВнконченным артистом, что отец решился предпринять путешествие, чтобы показать и за границей искусство своих талантливых детей. Они отправились всей семьей, и сначала попытали счастье в Мюнхене, а затем, поощВнренные необыкновенным успехом, в 1762 году отправиВнлись в Вену. По дороге им пришлось остановиться в Нассау, где их пожелал слышать местный епископ, который за пять проведенных там дней, вместе с игрой, наградил их одним дукатом (3 руб.). Проезжая мимо одного моВннастыря, они зашли в него помолиться. Моцарт тем вреВнменем пробрался к органу и заиграл. Монахи, сидевшие с гостями за трапезой, услыхав чудные звуки, побросали еду и гостей и в немом восторге столпились вокруг маВнленького виртуоза. На границе гениальный ребенок так очаровал таможенных чиновников своей игрой и своей детской прелестью, что их пропустили без осмотра. В Вене их встретили как желанных знакомых гостей, так как слава о необыкновенных детях дошла туда раньше их. Можно сказать, что Вена положила начало их триумВнфальному шествию по Европе. Тотчас по приезде они получили приглашение ко двору в простой, а не приемВнный день, чтобы можно было лучше ознакомиться с детьВнми. Император Иосиф был большой любитель музыки и отнесся к ребенку с живым интересом. Он подверг всестороннему испытанию талант и искусство мальчиВнка, заставлял играть одним пальцем трудные пассажи, велел закрыть клавиши салфеткой, но Моцарт и поверх салфетки сыграл так же безукоризненно, как без нее, так что в конце концов император прозвал его Влмаленьким колдуномВ». Но в этом маленьком колдуне скрывалось высокомерие великого артиста; он не любил играть пеВнред людьми, не понимающими музыки; если же просьВнбами или обманом удавалось его уговорить, то он играл только пустые, незначительные вещи. И при дворе он остался верен себе: не соглашался играть ничего серьезВнного, пока наконец не позвали Вагензейля, одного из лучВнших композиторов и музыкантов того времени. ВлТеперь я сыграю вам концерт,тАФ сказал он ему,тАФ а вы мне переВнвертывайте страницыВ». С августейшими дамами Моцарт обошелся очень любезно: к императрице он забрался на колени и осыпал ее поцелуями; принцессе Марии-АнтуаВннетте, тогда его ровеснице, он обещал руку и сердце в благодарность за то, что она подняла его, когда он упал на гладком паркете. Двор отнесся к маленьким артистам чрезвычайно ласково; примеру его последовали все боВнгатые, знатные жители Вены, и на Моцартов вместе с приглашениями посыпались деньги. Леопольд Моцарт остался доволен не только материальным и музыкальВнным успехом своих детей, но вообще приемом и почеВнтом, с которым их везде встречали, а главное тем, что семейство его вращалось в таком изысканном, высоком обществе.

Скарлатина, которою заболели оба ребенка, положиВнла конец чествованию маленьких артистов. По выздоровВнлении их все семейство Моцартов отправилось в дальВннейший путь. Останавливаясь по дороге во всех более или менее значительных городах и возбуждая всюду восВнторг и удивление, они наконец прибыли в Париж в 1763 году, снабженные многочисленными рекомендательВнными письмами. Их соотечественник барон Гримм, уже давно пересеВнлившийся во Францию и бывший в то время секретарем герцога Орлеанского, сумел заинтересовать детьми королевскую семью, и их пригласили в Версаль.

В Париже, как и в Вене, Моцарт выступал много раз публично как пианист, скрипач и органист, и своей игрой на всех трех инструментах возВнбуждал всеобщий восторг и изумление. Гримм пишет про него, что однажды ему пришлось аккомпанировать одВнной певице, не зная арии и не имея нот: вслушиваясь в мелодию, он угадывал последующие аккорды. Затем ария была повторена несколько раз, и каждый раз мальВнчик менял аккомпанемент. В то время Париж не отлиВнчался музыкальностью, даже не любил музыки, но паВнрижане носились с чудесными детьми как с модной и любопытной новинкой, осыпая их подарками и хвалебВнными стихами. Из Парижа все семейство направилось в Лондон. Король английский Георг III и супруга его СоВнфия-Шарлотта, большие любители и знатоки музыки, оказали маленьким артистам такой прием, который преВнвзошел всякие ожидания. Сам король так полюбил МоВнцарта, что, встречаясь с ним на улице, высовывался из экипажа и посылал своему любимцу воздушные поцеВнлуи. В Лондоне Моцарт познакомился с одним певВнцом итальянской оперы, Манцуоли, который, из симпаВнтии к даровитому ребенку, научил его петь, и Моцарт своим тоненьким детским голоском распевал труднейВншие арии с искусством, которому мог бы позавидовать иной певец. Его очень полюбил проживающий в ЛондоВнне сын Себастьяна Баха тАФ Христиан. Часто сажал он его к себе на колени и вперемежку с маленьким виртуозом исполнял всевозможные пьесы: он играл несколько такВнтов, затем Моцарт продолжал, и так искусно, что можно было подумать, что играет один и тот же человек.

В Лондоне Моцарты дали много блестящих по успеВнху и сбору концертов, но их музыкальные триумфы были прерваны опасной болезнью отца: ему предписан был отдых, и музыку на время пришлось отложить. Тогда маленький композитор, воспользовавшись свобоВндой, стал писать свои первые симфонии для оркестра. По выздоровлении отца они пробыли еще некоторое время в Англии, затем посетили Голландию, где им менее посчастливилось: сначала Наннерль, а за нею Вольфганг опасно заболели, и родители не чаяли уже видеть их здоровыми. К счастью, дети оправились, но Моцарту долго пришлось лежать в постели. Однако неутомимый композитор не мог оставаться долго в безВндействии; он потребовал, чтобы ему положили на коВнлени доску, и больной, слабыми, дрожавшими ручонВнками продолжал писать свои симфонии. Давши неВнсколько концертов в Голландии, Моцарты заехали еще раз в Париж, откуда вернулись в Зальцбург, пробыв в отсутствии около трех лет.

Моцарты вернулись на родину не только с европейВнской славой, но также с деньгами и с таким количеством подарков, что могли бы открыть лавочку. Все жители Зальцбурга считали долгом сделать им визит и взглянуть как на диковинку на своих прославившихся сограждан. Слава Моцарта дошла до Зальцбургского арВнхиепископа; чтобы проверить ее основательность, он веВнлел запереть ребенка в своем замке на неделю, в проВндолжение которой мальчик должен был написать оратоВнрию. Он исполнил эту задачу. В партитуре, богато украВншенной кляксами и детскими каракулями, рукой отца написано по-латыни: ВлОратория Вольфганга Моцарта, сочиненная в марте 1766 года, 10 летВ». После того ВольфВнганг получил место скрипача при Зальцбургской капелВнле с жалованьем 12 флоринов 30 крейцеров в год.

Год, проведенный в Зальцбурге, был посвящен всестоВнроннему систематическому музыкальному образованию Вольфганга. Он между прочим занимался скрипкой, хотя и не так усердно, как фортепиано, но по словам своего строгого критика тАФ отца,тАФ мог бы быть лучшим скрипаВнчом своего времени, если бы захотел. Однако этот проВнславленный и серьезный музыкант очень часто прерывал свои занятия, чтобы поиграть с любимой кошкой или проВнгалопировать по комнатам верхом на отцовской палке.

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ: ВЕНА И ИТАЛИЯ.

Предполагавшиеся празднования по случаю бракосоВнчетания принцессы Иозефы с королем неаполитанским привлекли Моцартов через год снова в Вену (1767).

На этот раз Вена и венцы встретили своих гостей меВннее радушно: в городе свирепствовала оспа, жертвой коВнторой пала сама принцесса Иозефа. Праздники замениВнли трауром. Невозможно было ни попасть ко двору, ни давать концерты.

В довершение несчастия оба ребенка схватили ту же ужасную болезнь, и Моцарт был так сильно болен, что девять дней пролежал слепой. Им ничего не оставалось, как вернуться в Зальцбург. Но через год они снова отправились в Вену. Как только Мария-Терезия узнала об их приезде, она призвала их к себе и с большим участиВнем расспрашивала об их жизни. Император Иосиф предВнложил Моцарту написать оперу и выразил желание виВндеть его самого во главе оркестра. Моцарт никогда не отказывался от работы. Как только ему доставили перВнвые страницы текста, он тотчас же принялся за музыку и вскоре ее окончил. Несмотря на юный возраст автора опера была написана смелой, опытной рукой и отличаВнлась благородством и оригинальностью мелодий. Тем не менее она не была поставлена: против нее ополчился весь лагерь старых, завистливых музыкантов: лавры мальчиВнка не давали им спать, и они не могли примириться с необходимостью играть под управлением двенадцатилетВннего капельмейстера; они стали распространять дурные, ложные слухи не только об опере, но и о сочинениях Моцарта, говорили, что оперу написал отец, отца и сына называли спекулянтами, шарлатанами.. Их злые языки работали так успешно, что испуганный антрепренер Аффлиджио отказался поставить оперу. Леопольд МоВнцарт вел деятельную борьбу против этой интриги, но ни его энергия, ни желание императора видеть эту оперу не помогло: к несчастью антрепренер имел по контракВнту исключительное право выбирать пьесы для своего реВнпертуара, и первая опера Моцарта ВлLa finta simpliceВ» (ВлПритворная простушкаВ») не была им принята. ОгорВнченные первой неудачей Моцарты вернулись в Зальцбург, но в предприимчивой голове Леопольда уже созрел план путешествия в Италию.

В это время Италия представляла собой главный муВнзыкальный центр; она была наполнена музыкальными школами, консерваториями и давала последВннюю оценку артистам: каждый серьезный музыкант счиВнтал своим долгом побывать в ней и услышать ее пригоВнвор, без чего он считался не вполне законченным. ПоВнэтому туда стекались артисты со всех концов света; однитАФза славой, другиетАФза падением. И Леопольд Моцарт считал нужным показать Италии своего гениальВнного сына. Целый год был посвящен изучению итальянВнского языка, и как только все приготовления к путешестВнвию были окончены, отец поспешил увезти Вольфганга в Италию. Путешествие предпринято было зимой, в декабре 1769 года, и совершилось благополучно, хотя у Моцарта потрескались руки, а лицо обветрило, как у любого солдата. Но горячий прием вскоре отогрел маВнленького замерзшего музыканта: Италия встретила его не как ученика, а как знаменитого артиста. Филармоническая академия в Болонье избрала МоВнцарта своим членом. Чтобы получить это почетное звание, он должен был решить труднейшую контрапункВнтическую задачу. То, над чем другие долго трудились, и часто без успеха, Моцарту было так же легко, Влкак съесть кусок хлебаВ». Его заперли в отдельную комнату, но через полчаса он стал стучать в дверь. Думая, что мальчик шалит, не хотели отворить дверь, но он проВндолжал стучать, и его пришлось выпустить: оказалось, что Моцарт окончил свою задачу. Его приветствовали громом рукоплесканий. Про его необыкновенную память рассказывают следующее: во время страстной недели в Ватиканской церкви исполнялись Miserere, которые заВнпрещалось переписывать и продавать под страхом отлуВнчения. Самое знаменитое было Miserere Аллегри, и МоВнцарт, прослушавши его раз в церкви, написал его дома на память. Весть об этом необыкновенном событии доВнстигла самого папы, но вместо отлучения этот простуВнпок доставил Моцарту еще большую славу: папа пожеВнлал его видеть и пожаловал ему орден Влзолотой шпорыВ», дающий в Италии права дворянства и свободный вход в папский дворец. Все эти почести не омрачили светлой души Моцарта; он оставался все тем же невинным веВнселым ребенком. Только в Милане, когда ему заказали оперу ВлМитридат, царь ПонтийскийВ», он на время остаВнвил свои шалости, до которых был большой охотник и, погруженный в работу, стал задумчив, серьезен и писал с таким усердием, что у него заболели пальцы. Отец всяВнчески старался развлечь его, не давать ему уставать; по его просьбе мать и сестра писали Моцарту веселые письВнма, но он в ответах просил об одномтАФмолиться за успех его оперы. Постановка оперы обошлась не без интриг: многие, завидовавшие Моцарту, старались поВндорвать доверие к произведению юного автора, но все злые языки смолкли при первой же репетиции; опера под личным управлением Моцарта прошла с необыкновенВнным блеском, и успех ее возрастал с каждым представВнлением.

Через год по возвращении в Зальцбург Моцарту поВнручено было от имени Марии-Терезии сочинить орВнкестровую серенаду с пением и хорами по случаю бракоВнсочетания эрцгерцога Фердинанда с принцессой Моденской. Серенада мальчика совершенно затмила собой оперу другого композитора тАФ Гассе, написанную к тому же торжеству. Эрцгерцог и эрцВнгерцогиня из ложи рукоплескали молодому автору и криВнчали: ВлBravissimo maestrino!В» В продолжение празднеств серенада была повторена несколько раз. Моцарт, кроме денег, получил золотые часы, осыпанные бриллиантами и украшенные портретом Марии-Терезии. Пребывание в Италии не много дало денег Моцартам, но они приВнобрели симпатии итальянской публики, дружбу многих выдающихся людей и музыкантов, а главноетАФнаш юный герой вернулся в Зальцбург, увенчанный итальянВнскими лаврами тАФ в то время самыми драгоценными.

Последующие затем годы не представляют особого интереса в жизни Вольфганга. Время в Зальцбурге поВнтекло в строго определенном порядке, среди серьезных разнообразных занятий: Моцарт давал уроки, играл в капелле, упражнялся на органе, скрипке и фортепиано. Из ребенка Моцарт превратился в юноВншу. Моцарт сохранил свою любовь к шалостям и проказам. Зальцбург с его причудливыми, фантастическими постройками, расположенный среди живописной, росВнкошной природы, служил благоприятной обстановкой для младенческих лет Моцарта: красота местности отраВнзилась на гармоническом строе его души, и он на всю жизнь сохранил страстную любовь к природе. Лучше всеВнго сочинял он на открытом воздухе, среди зелени. Но Моцарт давно уже вышел из детского возраста; гений его, выросший вместе с ним, жаждавший проявиться во всей своей силе, не находил себе ни простора, ни пищи в Зальцбурге. Маленький провинциальный городок, лиВншенный театра и других духовных интересов, не мог удовлетворить Моцарта ни строем своей жизни, ни своВним обществом. Единственное и любимое развлечение зальцбуржцев состояло в стрельбе по цели. Каждое воскресенье они отправлялись за город и изготовляли ноВнвые раскрашенные мишени, на которых обыкновенно изображалось самое выдающееся событие в Зальцбурге за истекшую неделю.

Положение Моцарта было пока очень незавидно: он оставался все тем же первым скрипачом в придворной капелле, состав которой был далеко не блестящий. АрВнхиепископ зальцбургский Иероним, человек крайне заВнвистливый и черствый, питавший особенную неприязнь к Моцарту, не давал ему ходу, хотя отлично знал ему цену. Со своими подчиненными Иероним обращался неВнобыкновенно грубо. В своей капелле он покровительствовал итальянцам, тем более, что в то время по всей Германии царило музыВнкальное владычество итальянцев: им давались лучшие места и большие оклады, тогда как на соотечественниВнков, даже самых выдающихся, не обращалось никакого внимания. Моцарт нравственно задыхался в Зальцбурге и от души его ненавидел. Отец, отлично понимавший страстное желание сына вырваться отсюда, сознавал, что гений его заглохнет в таком мертвом царстве. Мало того, он решился расВнстаться со своей горячо любимой женой, с которой не разлучался ни разу во все время их счастливого супруВнжества, и дать ее в спутницы молодому беспечному сыну. Добрая мать, не обладавшая ни таким светлым умом, ни такой твердой волей, как ее муж, не могла, конечно, заВнместить его при сыне, так же как не могла быть руковоВндительницей его поступков; но Леопольд Моцарт верил, что присутствие уважаемой, любимой матери воздержит Вольфганга от опрометчивых и ложных шагов и охраВннит его душу от соблазнов, против которых так трудно бороться одинокому неопытному молодому человеку в чужих странах. Обоим путешественникам вменялась в обязанность крайняя бережливость: средства их были более чем ограничены; пришлось даже занять в долг, чтоВнбы обставить их с должным комфортом. Все произведеВнния Вольфганга были вновь начисто переписаны и пеВнреплетены в маленькие тетради для большего удобства; куплена хорошая дорожная карета, так как Моцарту поВндобало путешествовать не как бедному, неизвестному музыкантишке, а как уважаемому и знаменитому арВнтисту. Когда все приготовления были окончены, ЛеоВнпольд наткнулся на непредвиденное препятствие: архиВнепископ отказался дать Моцарту отпуск, говоря, что неВнчего ему разъезжать по чужим странам и собирать милостыню. Тогда Леопольд решился на рискованный поступок и потребовал отставки сына, что, конечно, возбудило страшный гнев архиепископа, который угрожал лишить Леопольда его места при капелле; но Леопольд готов был все перенести для блага сына, и силы только тогда оставили его, когда двинулась карета, увозившая тех, кто ему был дороже всего на свете; в изнеможении упал он на стул, забыв в своем горе благословить их на дальний путь. Но тотчас же вспомнил, подбежал к окну и послал свои благословения вслед уезжающим. К счастью для семьи, архиеВнпископ одумался, и Леопольд остался при капелле.

МЮНХЕН, МАНГЕЙМ, ПАРИЖ.

Моцарт уехал, полный светлых надежд на счастливое будущее. Он не думал о том, что ему предстоит теперь бороться одному со всеми превратностями судьбы, что отца его не будет с ним. Как выпущенная на волю птичВнка, он радовался своей свободе, все находил прекрасным, от всего приходил в восторг. Моцарт воображал, что слава его имени проложит ему прямой путь ко двору любого курВнфюрста, и заранее наслаждался мечтой создать нациоВннальную немецкую оперу, которая положила бы конец итальянскому владычеству. Но его ждал целый ряд раВнзочарований. Приехав в Мюнхен, Моцарт тотчас же отВнправился к инспектору музыки, графу Зеау, который хотя и принял его приветливо, но, к удивлению молодоВнго артиста, никогда не слышал о триумфах его первого путешествия. В подтверждение своих слов Моцарту пришлось показать все свои свидетельства и дипломы. Тогда граф приподнял свой ночной колпак в знак уваВнжения и посоветовал Моцарту обратиться прямо к курВнфюрсту с просьбой дать ему место композитора при его капелле. Курфюрст уже слышал об отставке Моцарта и был недоволен таким непочтительным и своевольным поступком молодого человека; он и не подозревал, каВнкой великий музыкант так скромно просит у него места, и посоветовал ему сначала попутешествовать и приобВнрести некоторую известность. Моцарту пришлось втоВнрично уверять, что он был уже и во Франции, и в ИтаВнлии, и в других странах, что имя его известно многим, так же, как и его талант. Но курфюрст не дал ему доВнкончить речь и удалился, объявив коротко и ясно, что у него нет вакансии. Моцарту ничего более не оставалось, как собраться в дальнейший путь. МюнхенВнские друзья, ценившие его дарование и желавшие удерВнжать его в своем городе, предложили собрать десять боВнгатых любителей музыки, которые согласились бы выВнплачивать Моцарту по дукату в месяц, что составило бы 600 флоринов в год, за несколько музыкальных произвеВндений. Простодушный и доверчивый Моцарт готов был принять это предложение, казавшееся ему очень выгодВнным, и с восторгом сообщил эти планы отцу, прося его совета и согласия. Но планы эти пришлись не по сердцу умному и дальновидному старику. Насколько сам он был скромен в своих требованиях, настолько честолюбив по отношению к сыну. Такая зависимость от десяти лиц каВнзалась ему положением мало заманчивым, да он еще и сомневался, найдутся ли эти благодетели, и считал униВнзительным для сына оставаться в Мюнхене без службы. Он советовал им ехать дальше, говоря, что ВлпрекрасныВнми фразами, похвалами и bravissimo не заплатишь ни за проезд, ни за квартируВ». И вот наш странствующий муВнзыкант со своей старушкой матерью перекочевали в Мангейм, этот Влрай музыкантовВ», как его тогда называли. ТеВнатр и музыка процветали там под просвещенным покровительством курфюрста Карла Теодора, старавшегося привлечь к себе даровитых музыкантов большим жалоВнваньем и заботой о том, чтобы они чувствовали себя у него хорошо и без стеснения. К удивлению Моцарта, и тут немногие его знали и сначала отнеслись с недовериВнем, которое им внушал его маленький рост и невзрачВнная наружность. Вскоре своим замечательным талантом, своим ласковым, веселым обращением он привлек к себе симпатии своих собратьев по искусству, и сам, попав в среду образованных и серьезных музыкантов, почувствоВнвал себя, как рыба в воде. ВлЯ пребываю в великолепном настроении духа и уже потолстелВ»,тАФ писал он отцу.

Его особенно полюбил капельмейстер Каннабих, в семье которого он был принят, как родной сын: он там обедал и часто проводил вечера за фортепиано, в друВнжеской беседе. Вечером, по привычке, приобретенной в родительском доме, Моцарт вынимал из кармана книгу и читал. Он занимался музыкой с симпатичной, милоВнвидной Розой Каннабих, к которой чувствовал влечение. Спокойная и серьезная, эта тринадцатилетняя девушка-ребенок обнаруживала редкий для своего возраста здраВнвый смысл и положительность суждений. В жизни Моцарта она промелькнула Влкак мимолетное виденьеВ», и чувство его к ней не оставило глубоких следов. Моцарт увлекался часто и раньше, но история не сохранила нам имен покорительниц его юноВнго сердца. Одна из них только известна нам: это его двоюВнродная сестра, с которой он познакомился в Аугсбурге во время своего путешествия. Свежая, бодрая, с нескольВнко грубоватыми чертами лица, эта девушка дитя прироВнды, представляет собой резкую противоположность рассудительной Розе. В ее присутствии Моцарт сам преВнвращался в необузданного ребенка, и две недели, проВнведенные им у ее родных, прошли в непрерывных шаВнлостях, дурачестве и болтовне. При расставании оба проВнливали такие потоки слез, что сцену их трогательного прощания не замедлили изобразить на мишени для стрельбы. Они обменялись портретами и вели некотоВнрое время переписку, но письма Моцарта полны одних шуток, и чувство его к девушке было так же кратковреВнменно, как их свидание: он уехал веселый, беспечный, и вскоре новая, более сильная страсть овладела его помысВнлами и сердцем. Но девушка не так скоро охладела к тоВнварищу своих игр: за ее резвостью скрывалось более глуВнбокое чувство, и впоследствии, когда она говорила о МоВнцарте, в ее словах звучала горечь разочарования.

Как в Мюнхене, так и в Мангейме Моцарту невозможВнно было оставаться без определенного положения, а потому он не замедлил явиться к инспектору музыки, графу Савиоли, который представил его курфюрсту. МоВнцарт получил приглашение играть при дворе и был приВннят чрезвычайно любезно всей курфюрстской семьей. Моцарт попросил Савиоли выхлоВнпотать ему место придворного композитора. Моцарт, исполненный самых радужных надежд, каждый день бегал к графу в ожидании ответа. Но ответ не приходил: курфюрст был слишком занят то охотой, то придворными праздниками. Так, по крайней мере, объяснял Моцарту граф Савиоли. На самом же деле проВнтив него шла деятельная, хотя и скрытая интрига, в коВнторой, как полагают, главную роль играл некий Фоглер, вице-капельмейстер. Он ненавидел Моцарта за его гениВнальность. Пока наш путеВншественник оставался в Мангейме на положении гостя и частного лица, музыканты относились к нему дружеВнлюбно; но лишь только до них дошли слухи, что он хлоВнпочет о месте при капелле, как в их сердце поднялась тревога, и они употребили все усилия, чтобы удалить дерзкого и опасного соперника. Интриганы убедили легВнковерного курфюрста, что Моцарт Влне более, чем шарВнлатан, изгнанный из Зальцбурга, потому что он ничего не знает, и что следовало бы отправить его поучиться в Неаполитанскую консерваториюВ», прежде чем давать ему какое-либо место. Граф Савиоли стал избегать МоВнцарта. Наконец ему удалось поймать графа, и вот через два месяца тщетных ожиданий он услышал ответ: ВлК соВнжалению тАФ нет!В» Бедному Моцарту пришлось покинуть Мангейм, чего ему очень и очень не хотелось, и он ниВнкак не мог решиться уехать. Магнит, приковывающий его к Мангейму, скрывался в пятнадцатилетней певице, красавице Алоизии Вебер, к которой Моцарт почувВнствовал первую страсть. Алоизия была дочерью переписВнчика нот Вебера, обремененного громадным семейством и терпевшего крайнюю нужду. Она обладала необыкноВнвенно сильным красивым голосом и в шестнадцать лет обещала сделаться знаменитостью. Моцарт писал ей арии, заставляя ее разучивать их под своим руководством, давал ей уроки. Не сознавал ли он сам своВнего увлечения или не желал в нем признаться отцу, но в письмах своих он только восхищается ее пением, ничего не говоря о ее личности и тщательно скрывая от отца свои чувства. Тогда старушка мать, воспользовавшись временем, когда МоВнцарт обедал, написала потихоньку отцу про своего блудВнного сына. Леопольд, не касаясь сердечной тайны сына, обратился к его рассудку: ВлОт твоего благоразумия и от твоей жизни зависит тАФ остаться ли посредственным муВнзыкантом, которого забудет мир, или же сделаться знаВнменитым капельмейстером, имя которого сохранится в истории. Уезжай в ПарижтАФи немедленно!В» Моцарт опомнился. ВлПосле Бога тАФ сейчас отец! это было моим девизом в детстве; при нем же я остаюсь и теперьВ»,тАФ пиВнсал он отцу. Как ни горько ему было, но, покорный воле отца, он подчинил свою страсть рассудку, простился со своими друзьями и уехал, обменявшись клятвами верности с его возлюбленной.

Конечной целью их путешествия был Париж. Отец полагал, что этот всемирный город отнесется к юноше-артисту так же радушно, как он отнесся когда-то к арВнтисту-ребенку. На Париж возлагались самые большие надежды. НаВнши путники, пробыв в дороге четырнадцать дней, приВнбыли в Париж 23 марта 1778 года. За пятнадцать лет их отсутствия Париж во многом изменился, и, к особому огорчению матери, цены на все увеличились вдвое. Из экономии им пришлось взять скверную темную комнаВнту в нижнем этаже, такую маленькую, что в ней не могВнло поместиться фортепиано. ВлЯ чувствую себя довольно сносно,тАФ пишет он отцу,тАФ но мне ни тепло, ни холодно, ничто меня не радует; что меня больше всеВнго поддерживает, ободряет, так это мысль, что вы, дороВнгой папа и дорогая сестра, здоровы, что я тАФ честный неВнмец, и что если я не могу всего высказать, то, по крайВнней мере, могу думать то, что хочу; но вот и всеВ». Его состояние духа отразилось не только на содержании пиВнсем, но даже на самом почерке: он стал таким неразборВнчивым и небрежным, что отец счел нужным прислать ему красиво написанный алфавит. Бедный юноша грустил в разлуке с девушкой, которая своей красотой и талантом произвела такое сильное впечатление на его воображеВнние; единственное утешение он находил в переписке с Веберами, посредством которой получал известия об Алоизии и о том, что она еще не нарушила своей клятВнвы верности.

Моцарту нужно было устроиться в Париже, найти уроки, занятия, составить знакомства. Как в первое свое пребыВнвание, так и теперь он нашел себе главную поддержку в лице своего друга и покровителя, барона Гримма. В Версаль, где в то время жил двор, Моцарту не удалось попасть, но вместо этого Гримм старался ввести его в знатные, богатые дома и дал ему письмо к графине Шабо. К несчастию, выбор бароВнна оказался очень неудачным: графиня выказала себя с очень непривлекательной стороны. Когда Моцарт в наВнзначенный день явился к ней, его заставили как неВнсчастного просителя ждать полчаса в громадной нетопВнленой комнате. Наконец вышла графиня и предложила ему сыграть на отвратительном клавесине, заявив, что другие ее инструменты в неисправности. Скромный МоВнцарт отвечал, что он с удовольствием исполнит ее желаВнние, но просит графиню провести его в более теплую комнату, так как у него окоченели руки от холода. ВлО да, вы правы!В»тАФответила хозяйка и, предоставив МоВнцарта самому себе, уселась с гостями за большой кругВнлый стол и принялась рисовать, не обращая ни малейВншего внимания на бедного музыканта, который сидел один, вдали от всех, ежась от холода; окна и двери были открыты, все тело его пробирала дрожь, зубы стучали, как в лихорадке, голова начинала болеть, но он не реВншался уйти, боясь обидеть Гримма. Так прошел целый час; наконец, чтобы выйти из этого ужасного положения, Моцарт сел за несчастный клавесин и сыграл вариации: его слушатели продолжали рисовать и болтать между собой, так что Моцарт играл Влдля столов, стульев и стенВ».

Сыграв половину вариаций, он встал и хотел покиВннуть негостеприимный дом, но хозяйка попросила его подождать возвращения ее супруга. Моцарту пришлось ждать еще с полчаса, пока не явился хозяин дома. Он отнесся к своему гостю иначе, выслушал его внимательВнно, и благодарный Вольфганг, забыв все неВнприятности, холод и дурной инструмент, стал играть Влтак, как я играю, когда бываю в духеВ». Но кажется, это знакомство не принесло большой пользы Моцарту, как и вообще на этот раз в Париже ему не везло, тем более, что он не умел извлекать выгоды из своего положения и из своих знакомств. Гримм доставил ему уроки у герВнцога де Гин Сам герцог играл на флейте, дочь же его играла отлично на арфе (для них Моцарт написал свой концерт для флейты и арфы, хотя и недолюбливал этих инструментов). С m-lle Гин Моцарт занимался теорией; ученица его обладала исключительной памятью и была достаточно даровита, судя по тому, что уже на третий урок она написала трехголосные задачи. Отец хотел, чтобы она познакомилась с основВнными правилами сочинения и была бы в состоянии пиВнсать маленькие вещи для обоих инструментов. Однако Моцарт оказался слишком требовательным учителем; он наивно вообр

Вместе с этим смотрят:

"Quo vadis": проекцiя на сучаснiсть

"Звезды" немого кино и русская мода 1910-х годов

"Культура": типология определений

"Рабочий и колхозница" (Из биографии В. И. Мухиной)

"Русские сезоны" в Париже