Пешком в прошлое или Прогулка по залам Палеонтологического музея

Лаломов А. В.

Палеонтологический музей - один из самых крупных и современных естественнонаучных музеев не только в Москве, но, наверное, и во всей России. Он располагается в живописной лесопарковой зоне на юго-западе столицы в здании из красного кирпича, чем-то напоминающем средневековую крепость (Рис.1). По выходным дням музей полон посетителей: родители с детьми и группы школьников идут сюда, чтобы воспользоваться своеобразной Влмашиной времениВ» и своими глазами увидеть животный и растительный мир, существовавший на нашей планете в давние времена.

Выставочные залы музея занимают весь второй этаж здания, а на первом расположены помещения Палеонтологического института Российской Академии Наук. Так что, в прямом и переносном смысле, экспозиция музея опирается на фундамент самых современных научных представлений.

Для тех читателей, кто мало знаком с предметом, немного расскажем о том тАУ что такое палеонтология? Наверное, логичнее всего начать с определения этой науки.

Согласно геологическому словарю, Влпалеонтология тАУ биологическая наука, изучающая по ископаемым остаткам организмов и следам их жизнедеятельности историю развития (выделено А.Л.) растительного и животного мира прошлых геологических эпох тАж . На основе изучения этих остатков устанавливается возраст содержащих их отложений и других горных пород и выделяются стратиграфические единицыВ» [Геологический словарь, 1960, с. 116].

Это определение содержит две примечательные особенности. Во-первых, в самом определении этой науки уже подразумевается, что за прошедшие геологические эпохи растительный и животный мир претерпел определенное развитие и, соответственно, палеонтология призвана исследовать этот процесс на основании объективных фактических данных.

Вторым важным моментом является то, что именно ископаемые биологические остатки определяют возраст пород и их принадлежность к тем или иным подразделениям геологической последовательности осадочных слоев. Но сами по себе окаменелости не указывают на какой-либо возраст. Не является показателем возраста (за редкими исключениями) и степень их сохранности. Как же все-таки решаются задачи биостратиграфии тАУ науки о датировании геологических слоев на основании содержащихся в них окаменелостей?

На первом этапе своего существования, в додарвиновскую эпоху, палеонтология являлась описательной наукой. Исследуя отложения Парижской котловины, Кювье обнаружил, что разные геологические слои содержат разные окаменелости. Гибель этих организмов он объяснял повторяющимися катастрофами, а появление новых форм тАУ периодическим творением или миграцией их из других областей (в случае локального характера катастроф). Тогда же был сформулирован принцип палеонтологической идентичности тАУ одновозрастные слои имеют одинаковый набор окаменелостей. Позже Чарльз Лайель подметил, что разные слои имеют разное количество ископаемых форм, сходных с современными. Он предположил, что чем древнее та или иная осадочная толща, тем больше в ней будет содержаться вымерших на сегодняшний день видов. Это предположение позволило ему дать относительную датировку комплексам осадочных пород, не имеющих между собой непосредственного геологического контакта, и, тем самым, положить начало биостратиграфии. Надо сказать, что это был весьма прогрессивный для своего времени геологический метод: несмотря на ряд сложностей, связанных с изменчивостью биоценозов по простиранию слоев, он дал впервые возможность геологам выделять и сопоставлять толщи пород, соотношения между которыми реально не наблюдаются. Но в то же время, этот метод был основан не на очевидных фактах, а на теоретических построениях, и поэтому позже он был легко трансформирован в методологию эволюционной биостратиграфии, основанную на идее прогрессивной и необратимой биологической эволюции. Широкое применение этого метода началось после появления на свет гипотезы эволюции Чарльза Дарвина. Именно он высказал предположение о том, что все разнообразие животных и растений, существующее на нашей планете, появилось в результате биологической эволюции от простейших форм к более сложным организмам.

Любая научная гипотеза всегда должна быть, во-первых, верифицируема (проверяема), то есть она делает предсказания, которые должны подтвердиться; если же эти предсказания не подтверждаются, то данная гипотеза должна быть отвергнута. Во-вторых, гипотеза должна быть фальсифицируема (принципиально опровергаема). Скажем, высказывание о том, что окружающий мир является результатом моего воображения (солипсизм), невозможно опровергнуть.

Гипотеза эволюции в своем первоначальном состоянии вполне отвечала этим критериям научности. Изначально предполагалось, что если эволюция действительно имела место в прошлом нашей планеты, то между существующими видами должны быть обнаружены множественные переходные формы. Еще Кювье, критикуя трансформизм Ламарка, отвергал его эволюционные построения как не доказанные фактами: ВлЕсли виды менялись постепенно, то мы должны были бы находить следы этих постепенных изменений;тАжПочему недра земли не сохранили памятников такой любопытной генеалогии, как не от того, что прежние виды были столь же постоянны, как наши?В» [цитата по: Сидоров, Шустова, 2003]. Дарвин предположил, что причиной такого отсутствия переходных форм являлась плохая изученность ископаемых организмов, что было вполне справедливо для середины девятнадцатого столетия. Так, к примеру, первое научное описание динозавра сделал в 1824 году профессор геологии Оксфордского университета Уильям Бакленд, а само название ВлдинозаврВ», что означает Влужасный ящерВ» было придумано Ричардом Оуэном, директором Лондонского музея естественной истории в 1842 году [Джекинс, 2001].

Палеонтология тАУ наука историческая. Это значит, что она не может непосредственно наблюдать происходящие явления, а может только строить предположения на основании сегодняшних физических законов и естественных аналогий. При этих реконструкциях основополагающим является господствующий сегодня в науке принцип эволюционизма тАУ происхождение и развитие биологического мира в результате случайных природных процессов. В Палеонтологическом музее как раз и собраны материальные свидетельства научной достоверности эволюции, причем сделано это на самом современном научном уровне.

Теперь, когда в общих чертах стало ясно тАУ чему посвящена экспозиция музея, можно пройтись и по его залам. Как указывается в рекламном буклете: ВлИнтересной особенностью музея является сочетание экспозиций натурных материалов с художественно-монументальным оформлением на тему развития жизни на Земле. Такой прием должен усиливать эмоциональное воздействие экспозиции на посетителятАжВ» [ПалеонтологическийтАж]. Так давайте попробуем спокойно, без предвзятости и, не поддаваясь Влэмоциональному воздействиюВ», рассмотреть специально подобранные материальные доказательства эволюционного процесса.

Вводный зал

ВлЭкспозиция вводного зала дает посетителям общее представление о палеонтологии как науке, ее истории, месте среди биологических наук, практическом значении. Она открывается витриной, раскрывающей само понятие термина палеонтология, дающей достаточно полную характеристику ископаемых остатков, с которыми имеет дело исследователь и кратко знакомящей с возникновением и становлением органического мира на ЗемлеВ» [ПалеонтологическийтАж] (выделено А.Л.).

До недавнего времени здесь можно было выслушать историю о том, как советский академик А.И. Опарин предположил модель, а американский ученый Стенли Миллер доказал экспериментально возможность самопроизвольного происхождения жизни из неживой материи. Правда, на сегодняшний день услышать такую историю от специалистов (в отличие от школьных учебников) можно все реже и реже: если во времена Дарвина и Опарина клетка представлялась простейшим примитивным комочком живой материи, то в наше время стали известны сложнейшие и точнейшие механизмы ее функционирования и воспроизводства, существующие в любой живой клетке изначально.

По своей сложности каждая живая клетка значительно превосходит любое произведение человеческих рук, любой суперкомпьютер или космический корабль. Ее можно сравнить разве что с огромным городом, в котором функционируют многочисленные и невероятно сбалансированные механизмы производства энергии, строительства, транспорта, связи, безопасности, переработки и удаления отходов, да к тому же еще заложена точнейшая информация для воспроизводства себе подобных клеток.

Поскольку без любого из этих механизмов клетка существовать не может, то невозможно представить себе их постепенное появление тАУ все они должны были появиться сразу, во всем своем совершенстве.

Никому не придет в голову, что даже самая примитивная мясорубка может сама по себе появиться под действием случайных природных сил, тем более тАУ компьютер или самолет. Каждая клетка тАУ творение гораздо более сложное, чем любой вычислительный центр или авиалайнер, и говорить о ее происхождении в результате постепенных и случайных естественных процессов по мере накопления знаний сторонникам эволюции становится все труднее и труднее.

Учитывая то, что вся это сложность умещается в объеме, невидимом глазу, можно только преклониться перед гениальностью сотворившего ее.

Впрочем, эволюционисты не торопятся признавать бесперспективность построения моделей возможного происхождения жизни. Как высказался по этой проблеме известный геолог В.Е. Хаин, ВлНад этим вопросом продолжают биться химики-органики, а теперь и генетики, встречая по-прежнему труднопреодолимые препятствия. тАж Приходится повторять, что, несмотря на достигнутые в последние два десятилетия, и особенно в последние годы, успехи в ее решении, на коренные вопросы еще нет удовлетворительного ответа. И вряд ли он будет получен в обозримом будущемтАжВ». Почему же так важно для них заниматься этим трудным и бесперспективным (Влнесмотря на достигнутые успехиВ») делом? Ответ предельно прост: ВлДо тех же пор, пока проблема происхождения жизни наряду с другими фундаментальными проблемами естествознания (происхождение Вселенной, направленность органической эволюции) будет оставаться нерешенной, всегда найдется повод допустить божественное вмешательствоВ» [Хаин, 2003, с. 48, 50].

Таким образом, из ВлоткровенияВ» Хаина, теперь мы знаем, что одной из основных задач современной фундаментальной науки является обоснование атеизма. Но вряд ли стоит рассчитывать на реальные успехи в обозримом будущем.

Главным прикладным аспектом палеонтологии является создание геологических карт и разрезов (Рис.2). По данным эволюционной палеонтологической летописи, история Земли и жизни разбита на пять эр, которым соответствуют группы пластов, отложившихся в течение эры. Древнейшие отложения, не содержащие очевидных следов жизни, носят название архейских. Лежащие выше породы со следами органического мира, представленного особями, не имеющими твердого скелета, называются протерозойскими (в верхней части протерозоя выделяются рифей и венд). Перекрывающие их отложения, содержащие большое количество органических форм с твердым скелетом (моллюсков, членистоногих, рыб, и, в верхней части, земноводных и пресмыкающихся), многие из которых в наше время уже вымерли, называются палеозойскими. Палеозойская толща делится на шесть систем (кембрий, ордовик, силур, девон, карбон, пермь), каждой из которых соответствуют определенные руководящие окаменелости и их сочетания. Так для кембрийских отложений наиболее характерны членистоногие тАУ трилобиты, девон иногда называют Влвеком рыбВ», с карбоном (каменноугольным периодом) часто связаны месторождения угля и останки земноводных, пермские отложения характерны развитием пустынных ландщафтов и примитивных рептилий. Для вышележащих мезозойских отложений, в составе которых выделяются триасовая, юрская и меловая системы, руководящей формой являются спиралевидные моллюски тАУ аммониты, но наиболее эта эра известна как время расцвета динозавров. Завершают стратиграфическую шкалу кайнозойские отложения; в этих толщах мы встречаем окаменелости различных млекопитающих.

Зал Раннего Палеозоя

Как указано в буклете: ВлЭкспозиция посвящена истории развития органического мира в докембрии и раннем палеозое (кембрий - силур), систематике и эволюции беспозвоночных и растенийВ» [ПалеонтологическийтАж], (выделено А.Л.).

Итак, жизнь уже появилась (правда, непонятно как) и стала, как утверждают эволюционисты, развиваться. На экспонатах этого зала мы попробуем проследить тАУ как эволюционировала появившаяся жизнь? Внимательного посетителя в этом зале ждет сразу два неожиданных момента.

Первое тАУ это отсутствие доказательств эволюции: у вполне развитых и достаточно сложных форм организмов, существовавших на рубеже протерозоя и палеозоя, нет предшественников тАУ между ними и более ранними простейшими одноклеточными нет никаких промежуточных форм. К примеру, трилобиты (Рис.3) появляются в геологической летописи совершенно неожиданно и функционально сформировавшимися (ВлНаличие у трилобитов глаз, часто сложных, следы присутствия органов осязания и других рецепторов тАУ все это говорит о хорошо развитой нервной системеВ» [Немцов и др., 1978, с. 72]).

Первоначально эта ВлвспышкаВ» жизни носила название Влкембрийского взрываВ». Правда, позже в слоях верхнего протерозоя (в венде) также были найдены остатки древних организмов, но ситуация от этого изменилась мало. Суть проблемы, как сформулировал ее один из ведущих российских геологов В.Е. Хаин [2003], сводится к следующему:

1) внезапное появление довольно разнообразных мягкотелых беспозвоночных в начале венда (т.н. эдиакарская фауна, прим. А.Л.);

2) почти столь же внезапное появление еще более разнообразной фауны, из которой в начале кембрия, около 540 млн. лет назад, возникли почти все известные группы беспозвоночных.

Но, может быть, отсутствие переходных форм тАУ недостаток только этого музея? Познакомимся еще с несколькими цитатами по этому вопросу из монографии В.Е. Хаина [2003], которые без всяких комментариев говорят сами за себя :

Открытие эдиакарской фауны имело большое принципиальное значение. До этого появление в начале кембрия разнообразной фауны беспозвоночных выглядело еще более непостижимым. тАж Однако проблема не была решена тАж ибо теперь вместо одной проблемы возникли две: эдиакарская тАУ вендская и кембрийская. тАж В более древних отложения достоверно неизвестны остатки метазоа (многоклеточных, прим. А.Л.) (с.139).

Поэтому приходится заключить, что главный стимулятор эдиакарской ВлвспышкиВ» органического мира не обнаружен. Как мы увидим ниже, то же относится и к следующей ВлвспышкеВ» - кембрийской (с.140).

Совершенно очевидно, что это наиболее примечательный рубеж в развитии жизни на земле после ее гипотетического появления около 4 млрд. лет назад (с.142), (выделено А.Л.).

Но отсутствие фактов, указывающих на эволюционное преобразование органического мира, никогда не останавливает настоящих Влученых-эволюционистовВ». Вот что написано в учебнике палеонтологии для студентов геологических вузов [Немцов и др., 1978]:

Установлено, что простейшие одноклеточные организмы существовали еще в архее, а в конце протерозоя появились представители почти всех типов животных. Это свидетельствует о длительном и сложном докембрийском процессе эволюции, который, к сожалению, еще не удалось проследить (с.215), (выделено А.Л.).

Следует отметить, что наличие остатков массы разнообразных трилобитов в самых нижних горизонтах кембрия указывает на сложный эволюционный путь, пройденный трилобитами еще в докембрии (с.77).

Каким же образом исследуются процессы эволюции, если их следов в геологической летописи не обнаружено? Вот что пишет по этому поводу доктор биологических наук, профессор МГУ В.В.Малахов [1996]:

Происхождение хордовых относится к тому периоду эволюции животного царства, от которого сохранилось очень мало палеонтологических остатков. Известно лишь, что в среднем кембрии (около 550 млн. лет назад) уже существовали бесчерепные, родственники современным ланцетникам. Более ранние этапы эволюции хордовых приходится реконструировать на основе изучения современных организмов, преимущественно сравнительно анатомическими и эмбриологическими методами, привлекая данные и из других областей биологии (с.2).

Впрочем, в логике современных эволюционистов ничего удивительного нет, учитывая, что таким же образом мыслил и основатель этой гипотезы, Чарльз Дарвин [1926]:

Каким же образом менее резкое различие между разновидностями достигает размеров различия видового? Что это превращение совершается в действительности, мы должны заключить из того факта, что большинство из тех бесчисленных видов, которые рассеяны в природе, представляют нам хорошо выраженные различия (с.146).

С точки зрения науки, для которой историческое развитие растительного и животного мира постулируется уже в самом определении, все выглядит вполне логично и обосновано: для нее эволюция - постулат, не нуждающийся в дополнительных подтверждениях. Само существование биологического разнообразия (несомненный факт!) для палеонтологов уже является доказательством эволюции, и дело только в изобретении возможных механизмов таких превращений.

Такая логика чем-то напоминает диалог из фильма ВлТот самый МюнхгаузенВ», где идет разговор о его спасении из болота:

- Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы тАж А где доказательства?

- Я жив? тАж Вот так-то!

Пытаясь объяснить отсутствие переходных форм в геологической летописи, палеонтологи выдвигают гипотезу Влпрерывистого равновесияВ» или, как ее еще называют, ВлпунктуализмаВ». Согласно этой гипотезе, эволюция идет в неравномерном темпе с продолжительными периодами стабильности, перемежающимися быстрыми качественными скачками, происходящими в небольших популяциях организмов. В силу этого, промежуточные звенья практически не встречаются в геологической летописи из-за своей малочисленности.

Это предположение можно назвать поистине Влновым словом в научной методологииВ»! Обычно в науке принято, что новые гипотезы выдвигаются на основании каких-либо фактов; в данном случае, гипотеза прерывистой эволюции базируется не на наличии, а на отсутствии фактов, которые могли бы ее подтвердить.

Второе наблюдение, которое может сделать внимательный посетитель этого музея, специально созданного для подтверждения эволюционной парадигмы, еще более неожиданно: среди его экспонатов можно найти доказательства отсутствия эволюции.

Однажды появившись в полностью сформированном виде, многие организмы совершенно не торопятся никуда эволюционировать. Как пишет Хаин [2003, с. 139]: ВлМногие из этих [появившихся на рубеже докембрия и палеозоя, прим. А.Л.] классов, даже отрядов, семейств и родов или сходные с ними продолжают встречаться в палеозое, а некоторые и в современной фаунеВ». К таковым, в первую очередь, относятся многие одноклеточные организмы, остающиеся неизменными с момента своего первого появления в протерозойских слоях [Юнкер и Шерер, 1997]. В этом зале можно увидеть мечехвостов - морских членистоногих, которые практически не изменились со времени отложения пород каменноугольной системы (около 300 миллионов лет по геохронологической шкале) до наших дней и встречаются сегодня на побережье Атлантического океана. Окаменевшие папоротники палеозоя также сходны с современными. Немного забегая вперед, можно сказать, что и кистеперые рыбы из девонского моря, и крокодилы и головоногие моллюски наутилус мезозойской эры, и примитивная рептилия тАУ гаттерия, и достаточно большое число других организмов - все они очень мало отличаются от своих сегодняшних собратьев, которых мы называем Влживыми ископаемымиВ».

Впрочем, не надо думать, что это создало серьезную проблему для эволюционистов. Для объяснения существования таких форм, которые Влне заметилиВ» сотен миллионов лет мутаций и естественного отбора, придуман специальный термин тАУ стасигенез. Этот термин означает Влпроцесс длительного сохранения вида или иного таксона без прогрессивного изменения в каком-либо направлении, без направленного отбором исторического развития .. [ПалеонтологиятАж, 1995]. Но это, по мнению биологов, никак не означает, что эволюция прекращается или никак себя не проявляет. На самом деле, как указывает Н.Н.Воронцов [1999, с. 473; цитата по Шубину, 2004], Влпроявление стабилизирующей формы отбора не есть отсутствие отбора; отбор на поддержание одной и той же средней не есть отсутствие эволюцииВ». Внимательно осмыслив эту фразу, с удивлением для себя мы узнаем, что Влотсутствие эволюции - это тоже эволюцияВ».

Насколько же научны такие высказывания, отвечают ли они принципам верификации и фальсификации? Поясним ситуацию на следующем примере.

Пусть кто-то предполагает, что у него в соседней комнате сидит живой дракон. Эта гипотеза (какой бы невероятной она не была) вполне отвечает критериям научности, поскольку она проверяема и опровергаема: открыв дверь, мы должны увидеть этого дракона (или, в крайнем случае, выбитое окно и следы огромных когтей на подоконнике), и, тем самым, подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Высказывание же о том, что Влв соседней комнате есть дракон тАж, но, может быть, его там и нетВ» не имеет познавательной ценности (хотя и имеет более чем прекрасную предсказательную силу тАУ оно подтверждается в 100 % случаев!).

Применение наукообразной терминологии (назовем наличие дракона Влположительным драконизмомВ», а его отсутствие объясним Влвоздействием негативного фактора драконизации пространстваВ») ничего принципиально не меняет. Таким образом, Влджентльменский наборВ» Влизменения + стасигенезВ», делает эволюционную гипотезу принципиально неопровергаемой и, тем самым, ставит ее вне поля науки.

Было бы неверно говорить, что в экспозиции музея полностью отсутствуют факты какой-либо изменчивости. Так, для трилобитов устанавливается изменение морфологии (увеличение размеров грудного и хвостового сегментов) в разных слоях, для раковин аммонитов (зал мезозоя) приводится серия изменения внутренних перегородок тАУ от простых к более сложным. Но всё это - примеры изменчивости внутри каких-то определенных границ, наличие которой как в прошлом, так и в наше время ни у кого не вызывает сомнений. Результатом таких изменений является многообразие пород домашних и сельскохозяйственных животных, различие в форме клювиков галапагосских вьюрков, описанных Дарвином и т.д. Но при этом трилобиты остаются трилобитами, собаки тАУ собаками, а вьюрки - вьюрками. Вопрос состоит в том тАУ могут ли такие изменения в своей предельной форме приводить к образованию новых родов, отрядов и классов? Имеет ли место прогрессивная эволюция, приводящая в появлению новых все более сложных организмов? Эволюционисты говорят ВлДа!В»; окаменелости тАУ ВлНет!В».

Но нам пора продолжить нашу заочную экскурсию по залам музея.

Зал Позднего Палеозоя

Поздний палеозой тАУ это девон, карбон (каменноугольный период) и пермь. Нижние слои верхнепалеозойской толщи (девонская система) характерны обилием разнообразных остатков рыб. К этому периоду, по мнению палеонтологов, относится выход жизни на сушу и появление первых земноводных.

Среди многочисленных экспонатов рыб особое место занимает кистепёрая рыба латимерия (Рис. 4). Если мы воспользуемся услугами экскурсовода, то он расскажет нам историю о том, как около 400 миллионов лет назад предки этой латимерии, кистепёрые рыбы Eusthenopteron, пользуясь своими большими мясистыми плавниками, переползали из одного высыхающего водоема в другой и, в конце концов, их плавники превратились в ноги, плавательный пузырь тАУ в легкие, а сами они тАУ в земноводных. Долгое время считалось, что последние кистепёрые рыбы вымерли около 80 миллионов лет назад, но в тридцатых годах прошлого века латимерия была выловлена в Индийском океане, что, впрочем, не мешает палеонтологам до сих пор считать кистеперых прародителями всех земноводных, рептилий, птиц и млекопитающих, к каковым относятся и человек. ВлПосмотрите внимательно на латимериюВ», тАУ говорит группе школьников экскурсовод тАУ Влэто ваша прапрабабушка!В». Такое заявление всегда производит на школьников сильное впечатление, поскольку для человека не знакомого с теорией эволюции кажется странным тАУ каким образом представители одного и того же подкласса кистепёрых могли эволюционировать в высшие формы организмов и в то же самое время, почти не меняясь дожить до наших дней.

Оставляя в стороне рассмотрение реальности процесса превращения кистеперых рыб в рептилий с точки зрения генетики, посмотрим тАУ что говорят о свидетельствах такой трансформации окаменелости? Не имея возможности в рамках этой статьи проанализировать все конкретные палеонтологические данные ВлзаВ» и ВлпротивВ» такого перехода (детально эти и многие другие подобные вопросы рассмотрены в работе Юнкера и Шерера [1997]), обратимся к заключениям специалистов. Согласно Штарку [Starch, 1979, цитата по Юнкер и Шерер, 1997] Влистинные переходные формы между плавниками рыб и конечностями четвероногих неизвестны. Все ископаемые формы являются однозначно или рыбами (такие, как Eusthenopteron) или амфибиями (такие, как Ichtyostega)В».

Центральную часть этого зала занимают рептилии пермского периода тАУ парейазавры (Рис. 5), достигающие порой высоты полутора метров. Их ископаемые остатки в большом количестве встречаются в восточной части Русской платформы. Примечательной особенностью является положение этих окаменелостей в горных породах: очень часто встречаются массовые скопления этих животных, захороненных стоящими на прямых ногах с вытянутой шеей [Хлюпин и др., 2000, с.30].

Как одно из свидетельств эволюции экскурсовод приведет факт различного строения рептилий в разных геологических слоях. Если в пермских отложениях встречаются в основном неуклюжие малоподвижные формы, у которых ноги располагались по бокам тела (кто хочет проверить тАУ насколько неудобно им было передвигаться, может попробовать пройтись на четвереньках с широко расставленными руками), то в вышележащих мезозойских отложениях чаще встречаются формы с расположением ног под туловищем. Несомненно, такие формы передвигались быстрее, но только ли с позиции эволюции и естественного отбора можно объяснить эту закономерность?

Зал Мезозоя

Мезозойская эра более всего известна как Влвек динозавровВ». Появлению этого раздела экспозиция музея обязана работам Монгольской палеонтологической экспедиции под руководством крупного палеонтолога и известного писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова, перу которого принадлежат такие известные произведения как ВлТуманность АндромедыВ», ВлТафономия и геологическая летописьВ», ВлТаис АфинскаяВ», ВлРазвитие жизни на ЗемлеВ», ВлЛезвие бритвыВ» и многие другие.

Поражает размерами скелет одного из самых крупных динозавров тАУ диплодока, демонстрируемый в центре зала. Великолепные отпечатки ихтиозавров (морских рептилий) позволяют установить, что в отличие от своих земных сородичей, эти Влвладыки мезозойских морейВ» не откладывали яйца, а имели внутриутробное развитие детёнышей.

Древние крокодилы мезозойской эры не отличались от современных, что хорошо видно на сохранившихся черепах, выставленных в этом зале.

Экспонируемый в музее скелет ископаемой птицы археоптерикса тАУ один из наиболее известных примеров так называемых Влпереходных формВ» (Рис.6). В школьных учебниках он приводится как одно из палеонтологических доказательств эволюции птиц из пресмыкающихся [Пуговкин и др., 2002], да и в рекламном буклете музея о нем говорится как об ископаемой первоптице. Археоптерикс, действительно, обладал рядом черт, характерных как для птиц, так и для рептилий. Типичными признаками рептилий считаются заполненная зубами челюсть, отсутствие киля на грудине, форма когтей, позвонков и удлиненный хвостовой отдел позвоночного столба. Им противопоставлены типичные признаки птиц, такие как оперение, скелет передних конечностей, таза и ног.

Если бы археоптерикс действительно был переходной формой, то его перья должны были бы представлять нечто среднее между сформированными перьями птиц и чешуёй рептилий. Но как раз этого с археоптериксами и не происходит. Напротив, перья "праптиц" до микроскопических деталей повторяют строение перьев современных птиц. Археоптерикс же представляет собой так называемую мозаичную форму подобно современному утконосу, у которого сочетаются черты птиц (утконос высиживает яйца, а также имеет клюв наподобие утиного и перепончатые лапы) и млекопитающих (он вскармливает детенышей молоком, имеет шерсть и плоский, как у бобра, хвост).

Проанализировав все данные, ученые в настоящее время пришли к выводу, что:

Несмотря на открытие новых археоптериксов тАж эту известнейшую ископаемую птицу нельзя считать прямым предком всех позднейших птиц. Археоптериксы тАж представляют боковую и тупиковую (исчезнувшую в мезозое) ветвь в эволюции птиц. Вопрос о непосредственных предках птиц остается открытым, но едва ли ими были динозавры, на чем настаивают некоторые ученые [СовременноетАж, 1999, с.75].

Таким образом, эта форма также не по праву носит звание ВлпереходнойВ», и можно только посоветовать сотрудникам музея (и авторам школьных учебников) не отставать от уровня современной науки.

Зал Кайнозоя

Следующий зал посвящен ВлэволюцииВ» млекопитающих. Это наиболее развитый класс позвоночных животных, к которому эволюционная биологическая классификация относит и человека. Остатки млекопитающих встречаются в верхней части геологической колонки начиная с триасовой системы. Почти все млекопитающие, за исключением немногочисленных яйцекладущих, живородящие животные. Они выкармливают детенышей молоком (отсюда и название класса), обладают волосяным покровом, постоянной температурой тела и хорошо развитым мозгом. Многие из этих животных достигали в кайнозойское время весьма внушительных размеров: наиболее представительным выглядит стоящий в центре зала скелет гигантского носорога. Подивившись мощи представителей древнего мира, вернемся к нашему главному вопросу тАУ об их происхождении.

Стенд ВлВведение в филогению млекопитающихВ» обещает рассказать нам тАУ откуда и как появилось все это разнообразие. Но тех, кто рассчитывает получить ответ на этот вопрос, ожидает разочарование (Рис.7).

На общей схеме в виде сплошных вертикальных полос различной толщины мы видим существующие и вымершие отряды млекопитающих. Между собой и со своими гипотетическими предками эти отряды соединены тонкими пунктирными линиями, которые означают предполагаемые родственные связи, не основанные на каких-либо фактических находках переходных форм. То есть факты свидетельствуют о том, что каждый класс существует в геологических слоях с первого своего появления самостоятельно (в памяти почему-то всплывает фраза Влпо роду ихВ»). Пунктирные линии, связующие отряды млекопитающих, есть результат предположения, что такие связи должны существовать.

То есть, на уровне классов эволюция также не подтверждается фактами. Посмотрим, может быть, на уровне более мелких подразделений просматривается эволюционное развитие? Разумно предположить, что в экспозиции музея выставлены наиболее разработанные схемы. Если это действительно так, то говорить о доказанности эволюции млекопитающих реальными фактами на сегодняшний день, мягко говори, преждевременно. К примеру, схема эволюции китообразных (Рис. 8) хотя и напоминает стараниями художника некое ВлдревоВ», сплошь состоит из разобщенных пунктиров и вопросительных знаков.

Так называемая Вллошадиная серияВ», которая подается в школьных учебниках и научно-популярной литературе как несомненное свидетельство эволюционного происхождения современной лошади, к осени 2003 года почему-то оказалась вообще убранной из экспозиции музея. Примечательно, что Влстарый стенд в Американском музее естественной истории, демонстрировавший эволюцию лошади, теперь закрыт для публичного обозренияВ» [Рос, 2001, с.202].

Постепенно мы подходим к наиболее интересному и актуальному для нас, людей, стенду, рассказывающему о происхождении человека. Здесь мы можем познакомиться с внешним видом нашего (по мнению эволюционистов) общего с лемурами и обезьянами предка тАУ зверьком из отряда насекомоядных по имени Purgatorius.

Как свидетельство промежуточной формы между человеком и его обезьяноподобным предком выставлен скелет Australopithecus afarensis (Австралопитек афарийский, что переводится как Влюжная обезьяна из АфараВ»), найденный в Эфиопии в 1979 году (Рис. 9). К сожалению, хотя этот скелет и назван Влодним из самых полных скелетов австралопитековВ», многие важные фрагменты (в частности, череп, за исключением верхней части черепной крышки) отсутствуют. В наличии имеется не более 30 тАУ 40 % костей (Что же тогда представляют собой Влнеполные скелетыВ»?). Нет сомнения, что вид недостающих костей и общий облик этой обезьяны был воссоздан не просто так, а на основании глубоко обоснованного научного представления об эволюционном происхождении человека. Поэтому не удивительно, что он похож на человека гораздо больше обыкновенных человекообразных обезьян. Внимательно приглядевшись, мы обнаруживаем, что явно человекообразный череп почти полностью является результатом ВлтворческойВ» деятельности художника-интерпретатора. Также совершенно непонятно тАУ чем обосновано изображение Влафарской обезьяныВ» с выпрямленной спиной, широко расставленными плечами и гордо поднятой головой? Создается впечатление, что в стремлении придать скелету как можно больше человеческих черт художник забыл, что согласно эволюционной лестнице переходных форм от обезьяны к человеку стройной осанкой наделены гораздо более поздние формы - Homo erectus (Человек выпрямленный или прямоходящий).

Если же рассматривать действительно полные скелеты (к сожалению, в Палеонтологическом музее они не представлены), а не разрозненные кучки костей, в которых недостающие части восполнены фантазией художника-эволюциониста, то становится ясно, что в геологической летописи мы встречаем либо скелеты различных обезьян, либо людей. Скелеты людей (семейство Homo) имеют между собой различия, не превышающие внутривидовых тАУ то есть такие, какие имеются между существующими на сегодняшний день разными расами людей. Вышеупомянутый Homo erectus, Homo еrgaster (Человек работающий), Homo neanderthalensis (Неандертальский человек), Homo sapiens (Человек разумный) - всё это люди, жившие в одно время и к обезьянам никакого отношения не имевшие [Мелерт, 2002]. Человек появляется в палеолетописи внезапно, изменяется не более чем в строго определенных внутривидовых границах, некоторые расы вымирают, но человек всегда остается человеком. О том же самом, кстати, говорят и археологические данные [Волков, 2003].

Вызывает сомнение и сам методологический подход к решению проблемы происхождения одних видов от других на основании морфологического сходства. Так, к примеру, в настоящее время существуют различные виды приматов, одни из которых имеют больше сходства с человеком, чем другие, но было бы безосновательно утверждать, что одни из них являются предками других. В этой связи непонятно тАУ почему же, как только следы такого морфологического разнообразия встречаются в ископаемом виде, оно сразу же интерпретируется как свидетельство эволюционного развития?

Можно услышать возражение, что эволюционная связь подтверждается тем, что близкие к человеку ВлпереходныеВ» формы располагаются в более молодых слоях, а менее похожие тАУ в древних. Но здесь надо вспомнить, что в определении палеонтологии, приведенном в начале статьи, указано: ВлНа основе изучения этих [ископаемых] остатков [организмов] устанавливается возраст содержащих их отложенийВ», то есть не окаменелости датируются по геологическим слоям, а слои тАУ по окаменелостям. В логике сторонников эволюции обнаруживается явное несоответствие тАУ доказательства эволюции строятся по принципу Влзамкнутого кругаВ»: возраст органических остатков устанавливается с учетом эволюционных предпосылок, по этим окаменелостям определяется возраст слоев, а составленная на основании этих возрастов геологическая колонка представляется как неопровержимое доказатель

Вместе с этим смотрят:

G-белки и их функция

Австралопитеки - обезьянолюди или человекообезьяны?

Адаптация микроорганизмов в экстремальных условиях космоса

Адвентивна флора Чернiгiвськоi областi: iсторiя формування та сучасний стан

Адсорбция ионных и неионных поверхностно-активных веществ (ПАВ)