К вопросу о происхождении названия тАЬаисттАЭ

В.Н. Грищенко

г. Канев, Каневский заповедник.

Если к вам однажды вечером постучали, вы вправе подумать, что пришла в гости английская королева, но гораздо логичнее предположить, что у соседа кончились спички.

Английская пословица.

Происхождению русского слова тАЬаисттАЭ тАФ тАШCiconiaтАЩ тАФ посвящено множество работ. Ему уделялось, пожалуй, больше внимания, чем какому-либо из других названий наших птиц. Тем не менее, проблема остается до конца не решенной. У нас нет иллюзий, что все вопросы исчезнут после публикации этой статьи. Она посвящена в основном критическому разбору появившихся в последние десятилетия гипотез.

тАЬКлассическаятАЭ версия происхождения названия тАЬаисттАЭ звучит так. Из средневерхненемецкого диалекта было заимствовано слово тАЬHeisterтАЭ. Это одно из старых местных названий сороки (Pica pica). Современное ее наименование в немецком языке тАФ тАЬElsterтАЭ. тАЬHeisterтАЭ в польском языке трансформировалось в тАЬhajsterтАЭ, "hajstra", затем перешло в украинский и белорусский языки и некоторые диалекты русского в форме тАЬгайстертАЭ. Название было перенесено на черного аиста (Ciconia nigra). Эту точку зрения разделяли многие авторы (Miklosich, 1886; Berneker, 1908тАУ1913, цит. по: Grempe, 1975; Булаховский, 1948а; Преображенский, 1959; Антропов, 1982; Етимологiчний словник.., 1982тАУ1989 и др.). М. Фасмер (1986) считал такое сближение сомнительным. По мнению Б.В. Кобылянского (1976), слово тАЬгайстертАЭ было напрямую заимствовано из немецкого языка в украинский без посредничества польского.

Первоначально название тАЬаисттАЭ относилось только к черному аисту. Белый (Ciconia ciconia) на территории России стал гнездиться лишь в XIX в. (Мензбир, 1895; см. также: Грищенко, 1996), поэтому вначале собственного названия в русском языке не имел. Вслед за ним из Белоруссии перекочевало название тАЬбуселтАЭ и из Украины тАЬчерногузтАЭ, стали возникать местные диалектные наименования. Позже слово тАЬаисттАЭ стало официальным научным названием рода Ciconia. Таким образом, название тАЬбелый аисттАЭ не народного, а книжного происхождения (Лебедева, 1992). Аналогично, кстати, в украинском языке возникло название тАЬчорний лелекатАЭ. Слово тАЬлелекатАЭ (читается тАЬлэлэкатАЭ) тАФ звукоподражательное, связано с клекотом (подробнее об этом см. ниже) и первоначально относиться к черному аисту никак не могло.

Помимо этого появилось еще множество гипотез. Сначала другие варианты объяснения происхождения слова тАЬаисттАЭ стали искать филологи. Я. Грот (1899, цит. по: Клепикова, 1961) сближал его с нижненемецкими формами типа тАЬadebarтАЭ, тАЬaevarтАЭ и др., но эта гипотеза не получила поддержки. М. Фасмер (Vasmer, 1913) пытался связать его происхождение с балтийским этнонимом тАЬAestiiтАЭ. Это предположение также встретило возражения, поскольку из него следует отрицание родства слова тАЬаисттАЭ с формами на -r тАФ hajster и т. п. (Клепикова, 1961). Позже в своем этимологическом словаре сомнения в обоснованности этой гипотезы высказал уже и сам М. Фасмер (1986тАУ1987).

Позднее к поискам тАЬкорнейтАЭ названия тАЬаисттАЭ подключились и орнитологи. М.И. Лебедева (1981) пыталась вывести его от греческого слова тАЬАидтАЭ тАФ тАШподземное царство умерших и его богтАЩ. Встретив возражения лингвистов, она легко отказалась от этой своей гипотезы, но так же легко выдвинула другую, не более обоснованную, тАФ название тАЬаисттАЭ восходит или к древнеиндийскому тАЬагнитАЭ или славянскому тАЬогньтАЭ (Лебедева, 1992). Агни тАФ тАШбог огня, домашнего очага, жертвенного костратАЩ. Поиски на тАЬсанскритской почветАЭ продолжили также Л.И. Тараненко и В.П. Белик.

Некоторые гипотезы получаются просто курьезными, потому что автор, тАЬпоймавтАЭ идею, даже не пытается ее до конца продумать. Так, Л.И. Тараненко (1992) в слове тАЬгайстертАЭ (он приводит его в форме тАЬгайстртАЭ) нашел тАЬкорневую первоосновутАЭ тАЬгасттАЭ, что, по его мнению, тАЬозначает тАЬгостящийтАЭ (прилетающий на лето)тАЭ. Для того чтобы понять всю нелепость этого предположения, достаточно привести оба рассматриваемых слова в их оригинальном написании тАФ Heister и Gast (нем. тАФ гость). Сходно они звучат лишь в русском языке, где есть только звук [g]. Такой же тАЬпроколтАЭ получился и с гипотезой о происхождении слова тАЬаисттАЭ от санскритского тАЬбstiтАЭ тАФ тАШестьтАЩ. По Л.И. Тараненко (1992), тАЬа-аститАЭ означало нечто запрещенное к употреблению, то что нельзя естьтАЭ (а тАФ отрицание). Оказалось, однако, что тАЬбstiтАЭ попросту означает тАЬестьтАЭ в смысле тАЬбытьтАЭ, а вовсе не тАЬпринимать пищутАЭ (Силаева, 1993). О.Л. Силаева (1993) подвергла справедливой критике и другие некорректные с лингвистической точки зрения версии, высказанные в упомянутой статье. Как и М.И. Лебедева, Л.И. Тараненко (1995) легко расстается с этой неудачной гипотезой и сразу же предлагает новую, подобную. В санскрите нашлось слово тАЬistiтАЭ тАФ тАШжертватАЩ и тАШжертвенная пищатАЩ. тАЬОтсюда, тАФ заключает автор, тАФ в целом конструкция aisti могла бы означать название птицы, которую нельзя ни есть, ни убивать даже для принесения жертвытАЭ. По другой версии В.П. Белика и Л.И. Тараненко (1995), слово тАЬаисттАЭ может происходить от санскритского тАЬagastiтАЭ тАФ тАШмудрецтАЩ.

Здесь нужно небольшое тАЬлирическое отступлениетАЭ. А. Эйнштейн считал, что научная теория должна обладать и тАЬвнутренней красивостьютАЭ, и тАЬвнешними доказательствамитАЭ. Другими словами, надо заботиться не только о стройности логической конструкции, но и о возможности найти реальные подтверждения вне ее. К сожалению, многие из упомянутых выше гипотез оказываются лишь тАЬзамками на пескетАЭ, которые смываются первой же волной. Нередко зоологи не составляют себе труда задуматься над тем, насколько предложенная ими гипотеза тАЬвписываетсятАЭ в закономерности языкознания. Интересно, что сказал бы орнитолог лингвисту, предложившему объединить журавлей, цапель и страусов в один отряд на том основании, что у всех их длинные ноги? Впрочем, справедливости ради надо отметить, что ничуть не лучше получается и если филологи или историки берутся выдвигать тАЬзоологическиетАЭ гипотезы только с учетом данных своих наук. Хороший пример этому тАФ некоторые несуразные попытки толкования тАЬтемных месттАЭ, связанных с природой, в тАЬСлове о полку ИгореветАЭ (Шарлемань, в печати). Для того чтобы объяснить происхождение названия той или иной птицы, мало найти созвучное ему слово и предложить более или менее логичное объяснение их связи. Все это должно еще и стыковаться с данными различных наук тАФ лингвистики, истории, этнографии, орнитологии и др. Нужно объяснить и то, как данное название могло попасть к нам, почему укоренилось. Без этого созвучные слова можно искать с тем же успехом и в языке индейцев Огненной Земли или маори Новой Зеландии. Между прочим, у одного из племен австралийских аборигенов сапсан (Falco peregrinus) называется тАЬwolgaтАЭ (Marchant, Higgins, 1993), но из этого еще не следует вывод, что слово это было заимствовано от названия великой русской реки. Никому не возбраняется, пытаясь познать тайны бытия, выдвигать самые фантастические гипотезы, но.. см. эпиграф.

Однако, вернемся к нашим аистам. Санскрит может и не так велик и могуч, как русский язык, но созвучных тАЬаистутАЭ слов в нем можно найти еще, наверное, немало. Чтобы не дискутировать по поводу каждой из вновь появляющихся гипотез, попытаемся заглянуть в корень проблемы. Тому, кто захочет доказать происхождение названия тАЬаисттАЭ из санскрита, придется ответить на целый ряд нелегких вопросов.

1. Каким образом это слово попало в русский язык? И М.И. Лебедева, и Л.И. Тараненко даже не пытаются к этому подойти. Они приводят лишь общие рассуждения о том, почему данное слово подходит для названия аиста. Однако подобные объяснения можно подобрать практически для любой широко распространенной и популярной птицы. Многие виды связывались у разных народов со всевозможными божествами, служили тотемами, считались священными и т. п. А ведь лингвистами установлено, что в названиях птиц большее число параллелей есть у индоевропейских народов, живущих в Европе, чем у индоевропейцев Европы и Азии. Это относится и к славянским языкам (Булаховский, 1948б). По мнению О. Шрадера (цит. по: Булаховский, 1948б), почти все сближения славянских названий птиц с индийскими, кроме гуся и утки, принадлежат к числу особенно сомнительных. Н.П. Антропов (1982) к праславянским с тАЬиндоевропейскойтАЭ этимологией относит всего несколько наименований птиц.

2. Если слово тАЬаисттАЭ имеет такое древнее происхождение, то, образно говоря, где оно так долго пряталось? Слова тАЬагисттАЭ и тАЬоисттАЭ зафиксированы в русском языке только в XVтАУXVI вв., а тАЬаисттАЭ тАФ лишь в XVII в. (Лебедева, 1992). Впрочем, как указывает Г. Гремпе (Grempe, 1975), наличие в XVII в. фамилий Аистов и Аист говорит о большей древности этого слова. Все же никаких следов его даже в древнерусском языке нет, не говоря уже о праславянском. Нельзя согласиться с Л.И. Тараненко (1992), предполагавшим, что тАЬкак запретный секрет тотема слово тАЬаисттАЭ, тАЬаистытАЭ, живя в языке, могло продолжительно сохраняться без письменной фиксации, окончательно проявившись уже после того, как название потеряло связь с табу и перешло в разряд нарицательныхтАЭ. После введения христианства на Руси церковь активно боролась с проявлениями язычества, и в своих тАЬПоученияхтАЭ ее иерархи открытым текстом называли тАЬидоловтАЭ, тАЬбесовтАЭ и т. п., которым нельзя поклоняться. Им-то чего бояться языческих табу? Но аисты нигде не упоминаются. Причем нет этого слова ни в письменных источниках, ни в старых топонимах. А ведь географические названия очень консервативны, они переживают и народы, и языки. Тура в Украине нет уже несколько столетий, но остались десятки названий населенных пунктов, рек, урочищ. Давно исчезли и черные клобуки, жившие на южном порубежье Киевской Руси, а некоторые данные ими названия сохраняются до сих пор. Что же это за слово-невидимка?

3. Почему даже в языках, близких к русскому, нет названий, производных от слова тАЬаисттАЭ (диалектные его варианты не в счет)? Так, украинское слово тАЬлелекатАЭ имеет очень древние корни. тАЬLaqalaqaтАЭ, тАЬlaqlaqquтАЭ, тАЬraqraqquтАЭ и подобные им звукоподражательные названия употреблялись еще в шумерском и аккадском языках Древней Месопотамии (Schьz, 1986). Очевидно, эта территория и была тАЬэпицентромтАЭ происхождения целого семейства названий, многие из которых широко распространены и сейчас в Средней и Южной Азии, Турции, на Балканах, в арабских странах. Немецкое название тАЬStorchтАЭ также породило целую волну заимствований: болгарское щъркел, македонское штрк, словенское СЩtorklja, латышское starkis, молдавское cocostirc и др. Правда, не все лингвисты согласны, что такие славянские названия заимствованы из германских языков, поскольку существовали старославянское слово тАЬстръкътАЭ и древнерусское тАЬстьркътАЭ. Можно предположить и древнее родство между славянскими и германскими формами (Клепикова, 1961). Но происхождение их для нас в данном случае не так важно, главное, что древнее слово породило целый тАЬвеертАЭ родственных наименований. Старое латинское название ciconia продолжает свою жизнь в итальянском cicogna, французском cigogne, испанском cigьeсa и др.

4. Выведение названия тАЬаисттАЭ от слов типа тАЬАидтАЭ, тАЬагнитАЭ, тАЬагаститАЭ и т. п. также приводит к отрицанию родства с формами на -r, против чего возражают многие лингвисты (см. выше).

Между прочим, на языке хинди, который имеет, наверное, несколько большее отношение к санскриту, чем русский, черный аист называется тАЬsurmalтАЭ, белый тАФ тАЬlag-lagтАЭ, шерстистошейный (Ciconia episcopus) тАФ тАЬlaglagтАЭ (Hancock et al., 1992). Последние два названия являются звукоподражательными.

В древнерусском языке существовало свое название аиста тАФ тАЬстьркътАЭ или тАЬстеркътАЭ (Срезневский, 1989). Означало оно, по всей видимости, также черного аиста, а возможно относилось и к другим длинноногим птицам, например, журавлям. В пользу этого может свидетельствовать приводимая И.И. Срезневским цитата из тАЬЗлатоструятАЭ: тАЬВраномъ и стьркомъ главатица оукрашаешитАЭ, т. е., очевидно, идет речь об украшении черными перьями. Конечно, само по себе это еще ничего не доказывает, поскольку и у белого аиста есть черные перья, да могли иметься в виду и не только они, но все же такое соседство тАЬстеркатАЭ с вороном (Corvus corax) весьма симптоматично.

Вообще гипотеза В.П. Белика и Л.И. Тараненко (Belik, Taranenko, 1993; Белик, Тараненко, 1995) о сакральном значении черного аиста в древности, на которой в значительной степени базируется тАЬсанскритскаятАЭ версия, имеет много слабых сторон. Она звучит достаточно интересно, но получается какой-то абстрактной, оторванной от реальной жизни. Ее сложно применить к какому-либо народу конкретно. По крайней мере к Киевской Руси она никак не лепится. Мы, конечно, плохо знаем верования и мифологические представления наших предков, но не настолько же плохо. Птицы, бывшие священными или почитаемыми в языческие времена на Руси, известны (см., например, Митрополит РЖларiон, 1994). Вид, на уничтожение которого было наложено сакральное табу, это вам не какой-нибудь вестник весны. Хоть какие-то следы его обожествления должны сохраниться. Если даже строго соблюдалось табу на упоминание птицы в письменной форме, то остались бы устные предания. Тысячелетие боролась христианская церковь с языческой табуированной лексикой (грубо говоря тАФ матом), но она процветает и по сей день.

Один из основных аргументов тАФ остатков черного аиста не находят при раскопках стоянок и го-родищ от палеолита до средних веков (Белик, Тараненко, 1995). Но это еще ни о чем не говорит. Во-первых, объяснить такие факты можно и по другому тАФ на эту птицу по какой-либо причине просто не охотились. Например, украинец или русский без особой нужды не станет есть лягушку, змею или собаку, хотя они отнюдь не являются священными. Если бы остатков черного аиста не находили в поселениях какого-либо одного народа или древней культуры, но они встречались в других, это могло бы быть неплохим аргументом. Но таких остатков вообще не находят. За прошедшие тысячелетия на территории Восточной Европы сменилось много народов, культур и, естественно, верований. Вряд ли во всех их черный аист занимал место священной птицы. Значит может быть причина и более общего характера. Например то, что черный аист является энергетически невыгодной добычей. Гоняться за скрытной и осторожной лесной птицей, когда вволю доступной и главное более крупной дичи, особого смысла нет.

Во-вторых, то, что священных или тотемических животных не убивали тАФ лишь одна сторона медали. Существовало также ритуальное поедание их или принесение в жертву. Можно привести пример священной коровы в Индии, убить которую считается преступлением, и даже сейчас водитель старательно объезжает тАЬбуренкутАЭ, лежащую посреди дороги. Но стоит вспомнить и другое: в Древней Греции во время вакханалий женщины в религиозном экстазе растерзывали священного быка (Соколова, 1972). Обычай принесения в жертву священного быка был вообще широко распространен в Восточном Средиземноморье (Мифы народов мира, 1980тАУ1982). Кроме того, считалось, что тотемическое животное охраняет своих почитателей, поэтому различные части его тела или изображения часто использовались в качестве амулетов (Соколова, 1972). Священных и тотемических животных нередко хоронили как людей. Например, в Древнем Египте в каждом доме было животное, которое считалось богом дома. В случае смерти, его мумифицировали наравне с членами семьи (Gattiker, Gattiker, 1989). Понятно, что в таких случаях остаются хоть какие-нибудь следы тАФ амулеты, погребения, изображения и т. п. Ведь находят же множество их в Египте, где поклонение животным сохранялось очень долго. Да и как видно из приведенной выше цитаты из тАЬЗлатоструятАЭ, аистиные перья использовались на Руси для украшения, что не очень-то вяжется со строгим запретом на добычу этих птиц.

Черный аист был священной птицей у викингов. Его древнее название тАФ Odensvala (ласточка Одина). На юге Швеции сохранилось немало топонимов, связанных с ним (Forsberg, Aulйn, 1993). Варяги, конечно, могли бы занести представления о священности черного аиста и на Русь. Никаких следов этого, однако, как уже говорилось, мы не видим.

Не более обоснованные гипотезы выдвигает и И.Г. Пидопличко (1968). Он безоговорочно все восточнославянские названия аистов (кроме слова тАЬчерногузтАЭ, происхождение которого слишком понятно, чтобы что-нибудь ему приписать) и даже немецкое Storch относит к солярным. В этой статье вообще поражает прежде всего безапелляционность суждений и отсутствие даже каких-либо попыток доказать свои идеи. Автор просто постулирует их и приводит непротиворечащие (с его точки зрения) примеры. Все проблемы И.Г. Пидопличко решает одним махом, с оппонентами разделывается легко и просто. Приведем лишь несколько характерных цитат. тАЬНазвание лелека, или ререка, происходит от древнейшего названия Солнца Ре (=Ра), остальные [бусел и боцян тАФ В.Г.] тАФ от славянских названий посвященного Солнцу животного: Бус, Боц, Буц, что значит быктАЭ. Осталось перевести слово ребус как тАЬсолнечный быктАЭ. тАЬНе вступая в длинную полемику с названными языковедами [М. Фасмером и А.Г. Преображенским, объяснявшим происхождение слова тАЬбусыйтАЭ от тюркского тАЬбостАЭ тАФ тАШсерыйтАЩ тАФ В.Г.], отметим только, что понятие бусый восходит все же к понятию бык, причем степной породы, имевшей серую и пепельную .. окраску..тАЭ. тАЬНа самом же деле все эти названия [астер, гайстер, родственные им и от них тАФ аист тАФ В.Г.] восходят к одному из древних названий блистающего небесного светила, в первую очередь Солнца, типа греческого тАЩтАЩastron и латинского astraтАЭ. После всего этого разбирать всерьез предлагаемые гипотезы как-то не хочется.

Более чем сомнительными нам представляются и попытки вывести слово тАЬаисттАЭ от этнонимов или тем более гидронимов. Гипотеза М. Фасмера (1913), в обоснованности которой он сам впоследствии сомневался, иногда и сейчас всплывает как равноправная с другими, более обоснованными (Белик, Тараненко, 1995). Но названные авторы сами отмечают, что скорее можно ожидать обратного, когда животные дают названия этносам. В древние времена роды и фратрии нередко именовали по названиям их тотемов: род Ворона, род Бобра и т. п. Впоследствии эти наименования могли закрепляться за целыми племенами. Так, индейское племя тлинкитов делилось на две фратрии тАФ Волка и Ворона. У бечуанов (Африка) названия отдельных племен сохранили тотемическое значение и по сей день: батау переводится как тАЬнарод ЛьватАЭ, батлапи тАФ тАЬнарод РыбытАЭ и т. д. (Соколова, 1972). Названия же птиц, возникшие от этнонимов (типа индейки), тАФ чаще видовые, как бы уточняющие тАЬпроисхождениетАЭ того или иного представителя данного рода: сирийский дятел (Dendrocopos syriacus), эскимосский кроншнеп (Numenius borealis), немецкое название кольчатой горлицы (Streptopelia decaocto) Tьrkentaube (турецкий голубь) и т. п. Многие из них являются чисто книжными. Индейка (Meleagris gallopavo) тоже раньше была индейским петухом (Даль, 1978тАУ1980).

Л.А. Булаховский (1948а) выделяет группу названий птиц по народам. Сближение имеет в виду внешность, особенности характера и т. п. Но такие наименования диалектные и мало распространенные, кроме того, во многих случаях это переосмысленные названия другого происхождения. Так, украинское диалектное название степной тиркушки (Glareola nordmanni) "киргиз" (Булаховский, 1948а) тАФ не что иное, как измененное давнее звукоподражательное наименование. Другая его форма тАФ "киргик" тАФ достаточно ясно об этом свидетельствует. Еще одно украинское диалектное название тиркушки тАФ "грицик" тАФ такое же переосмысление, но "в другую сторону".

В.П. Белик и Л.И. Тараненко (1995) не учитывают еще один существенный момент. Эстиями (Aestii) Тацит обобщенно называл балтийские племена, жившие к востоку от Вислы. Слово это он заимствовал у германцев. На один из финно-угорских народов, предков нынешних эстонцев, название было перенесено лишь в IXтАУXI вв. (Грушевський, 1994). Топонимы типа тАЬAistmaresтАЭ (старое литовское название Вислинского залива) также происходят скорее от этноса, чем от птицы. В связи с этим, именовать Эстонию тАЬстраной аистовтАЭ несколько преждевременно. По мнению Л.А. Булаховского (1948а), кстати, лишь в единичных случаях есть основания предполагать проникновение в восточнославянские языки названий птиц балтийского происхождения.

Благодаря значительному месту, которое белый аист занимает в мифологии различных народов, у любителей построения красочных гипотез происхождения его названий в разных языках большой популярностью пользуются всевозможные божества и стихии. Ах, какой соблазн связать украинское название тАЬлелекатАЭ со славянским богом любви Лелем! В это созвучие так красиво вписывается всем известное поверье, что белый аист приносит детей. Не удивительно, что такая гипотеза действительно есть, по крайней мере о ней упоминает в своей книге В.Е. Борейко (1996). Правда, аист приносит детей не только славянам, но и немцам и многим другим народам, у которых любовью тАЬзаведовалитАЭ другие боги. С другой стороны сходные названия есть у большого количества соседних народов, куда Лель уже тАЬне дотягивалсятАЭ. Узбекский коллега Э. Шерназаров слово тАЬлелекатАЭ понял без перевода. Но на такие тАЬмелочитАЭ можно не обращать внимания ради столь поэтично звучащей гипотезы. Увы, это лишь радужные переливы на мыльном пузыре.

По нашему мнению, белый аист заселил Украину в XVтАУXVII вв., когда языческие боги были уже не в фаворе (Грищенко, 1996), но допустим, что это предположение ошибочно, и он был там и раньше, или что влияние язычества еще было достаточным для возникновения названия и позже. Тогда как объяснить наличие множества родственных с тАЬлелекойтАЭ названий, например, у арабов, турков и народов, которые с ними тесно контактировали? У славян они распространены только на Балканах и в Украине (Клепикова, 1961). Да и по первоначальному варианту поверья белый аист приносит души детей, а вовсе не их самих (Gattiker, Gattiker, 1989). Оно, очевидно, восходит еще к древним представлениям, что птицы были посредниками между небом и землей и переносили души людей. Доисламские бедуины считали, что после смерти тела душа продолжает существовать в облике птицы (Gattiker, Gattiker, 1989). Именно отсюда берет начало распространенное у мусульман поверье, что в белых аистов превращаются души правоверных, не совершивших предписанного Кораном паломничества к гробу пророка Магомета.

Звукоподражательное или, как говорят лингвисты, ономатопеическое происхождение слова тАЬлелекатАЭ не вызывает сомнения. В отличие от названия тАЬаисттАЭ, особых разногласий у языковедов по нему нет (Клепикова, 1961; Етимологiчний словник.., 1982тАУ1989 и др.). Трещание клювом белого аиста многие народы передают сходно: укр. тАУ клекiт, рус. тАУ клекот, нем тАУ Klappern и т. п. Везде слышится слог тАЬлэктАЭ, тАЬлактАЭ, тАЬлаптАЭ. О том же, что слово это все-таки является заимствованным, свидетельствуют распространенные в некоторых украинских говорах собственные звукоподражательные названия белого аиста: тАЬклекотунтАЭ, "ТСлекотень", тАЬклекотеньтАЭ, тАЬдлекотеньтАЭ (Лисенко, 1974; наши данные). Они не начинаются с тАЬлтАЭ. тАЬДа, скифы тАФ мы! Да, азиаты тАФ мытАЭ, тАФ писал А. Блок. Сложно сказать, как насчет скифов, но вот тАЬазиатскихтАЭ слов тАФ тюркоязычного происхождения тАФ и в украинском, и в русском языках предостаточно.

К сожалению, никто из упонямутых выше авторов-зоологов, предлагавших свои гипотезы происхождения слова тАЬаисттАЭ, не удосужился толком рассмотреть старую версию, и указать, чем же она их не устраивает. Л.И. Тараненко (1995) пишет по поводу статей М.И. Лебедевой (1981, 1992): тАЬОсновательно проанализировав в них славянские варианты названий черного и белого аистов, автор приходит к выводу о том, что русское слово тАЬаисттАЭ не связано с германским Heister..тАЭ. Но на самом деле в статьях М.И. Лебедевой нет такого анализа и нет аргументов, которые позволили бы сделать подобный вывод. Она пишет о названиях, упоминает различные варианты, но совсем не анализирует их, не делает критический разбор других гипотез. Вот две цитаты из последней работы: тАЬМы считаем, что в языках славянской группы действительно живут названия птицы, сходные с Heister .. [следует перечисление тАФ В.Г.]. Что же касается слова аист, мы полагаем, что оно имеет другой, самостоятельный источниктАЭ. И немного дальше: тАЬТем не менее мы убеждены, что названия птицы в русском языке агист, оист и аист не связаны с германским Heister, а имеют самостоятельный источниктАЭ. Согласитесь, что при помощи слов тАЬмы полагаемтАЭ и тАЬмы убежденытАЭ невозможно опровергнуть никакой гипотезы, даже самой абсурдной. В первой своей статье М.И. Лебедева (1981) также говорит лишь о том, что слово тАЬаисттАЭ не имеет единой этимологии и что трудно согласиться с гипотезой происхождения его от немецкого тАЬHeisterтАЭ. Это и есть тот тАЬосновательный анализтАЭ?

По нашему мнению, тАЬклассическаятАЭ версия вполне удовлетворительно объясняет происхождение названия тАЬаисттАЭ. Во всяком случае она делает это лучше, чем любая другая. Неясными остаются лишь некоторые детали. Слово тАЬгайстертАЭ превратилось в тАЬаисттАЭ путем упрощения произношения. Подобным образом появилось украинское слово тАЬбурштинтАЭ (янтарь) из немецкого тАЬBernsteinтАЭ (Етимологiчний словник.., 1982тАУ1989), или русское тАЬустрицатАЭ из голландского тАЬoesterтАЭ (Фасмер, 1986тАУ1987). Довольно распространенный топоним тАЬЕгорлыктАЭ (тАЬЯгорлыктАЭ) возник из тюркского тАЬдgrilikтАЭ (кривизна) под влиянием русского имени Егор (Фасмер, 1986тАУ1987). Чужое и тАЬнеудобоваримоетАЭ для произношения в данном языке слово в народных говорах неизбежно трансформируется. Так, в некоторых селах на Сумщине недавно появившегося у нас паразита пчел клеща варроа пчеловоды упорно называют варорой. По Л.А. Булаховскому (1948а), большое количество названий птиц, особенно диалектных, обращается в измененном первоначальном виде тАФ с переосмысленной этимологией или просто в искаженной форме. Так, заимствованное из тюркских языков название "казарка" ("казара") в некоторых украинских диалектах было переделано в "гусарку" (Булаховский, 1948а).

Путем трансформации старых слов могли возникнуть и другие наименования. Так, в Полесье белого аиста местами называют "Иван" (Толстой, 1984). Вполне вероятно, что это переделанное под влиянием распространенного имени давнее название "ивин". Согласно "Лексикону славеноросскому" Памво Беринды 1627 г., ивин тАФ птица, кормящаяся ужами, подобная боцяну, т. е. аисту (Митрополит РЖларiон, 1994). В.И. Даль (1978тАУ1980) относит это слово к названиям ибиса. Аналогично случаю с топонимом "Егорлык", люди переделали слово с забытым уже, очевидно, значением в более близкое к "родному очагу".

Суффикс -ер в слове тАЬгайстертАЭ отпал. Примеров же соответствия начального га- в украинском языке а- в русском можно найти предостаточно: Ганна тАФ Анна, гаспид тАФ аспид, гайда тАФ айда, гарба тАФ арба, гамати тАФ амать, гарбуз тАФ арбуз и т. п. Да и одна из фонетических форм названия тАЬгайстертАЭ тАФ айстер. Кстати, многие из таких слов заимствованы.

Сохранилось множество диалектных названий, которые можно выстроить в ряд, показывающий, как шло превращение: гайстер тАФ гайстр, айст тАФ аист. Есть также многочисленные их варианты тАФ айстер, гарист, гарис, гастир, астер, оист и т. д. Некоторые из них могли возникнуть как искажения первоначального слова. Вероятно к таким искажениям можно отнести и распространенные на северо-западе России названия тАЬкалисттАЭ и тАЬгалистАЭ. По крайней мере нам это кажется гораздо более правдоподобным, чем предположение М.И. Лебедевой (1981) о происхождении названия тАЬкалисттАЭ от мужского имени Каллист, или интерпретация Л.И. Тараненко (1992) названия тАЬгалистАЭ как тАЬгалицкийтАЭ, известный из Галиции.

Переход названия тАЬгайстертАЭ с сороки на черного аиста также не является непреодолимым препятствием. Примеров неадекватного переноса названий животных и растений из одного языка в другой можно найти множество. В украинском языке жабой называется лягушка, гарбуз тАФ тАШтыкватАЩ, в украинском и польском языках чайка тАФ тАШчибис (Vanellus vanellus)тАЩ. Много таких тАЬнестыковоктАЭ можно найти, к примеру, между польским языком с одной стороны и восточнославянскими с другой (польские названия приводятся по книгам: Tomialojc, 1990 и Czarnecki et al., 1991). В польском языке ohar тАФ тАШпеганка (Tadorna tadorna)тАЩ; название "kazarka" относится к огарю (T. ferruginea), в русском же тАФ к гусям родов Branta и Rufibrenta. Родовое название казарок в польском языке тАФ bernikla. В польском название "kuliki" относится только к кроншнепам, trawnik тАФ это 'фифи (Tringa glareola)', канюком (kaniuk) называют дымчатого коршуна (Elanus caeruleus). В польском kulon тАФ тАШавдотка (Burhinus oedicnemus)тАЩ, в украинском кульон тАФ тАШкроншнептАЩ. В украинском языке чапля тАФ тАШцаплятАЩ, по чешски же cap тАФ тАШаисттАЩ.

Сорока и аист, конечно, имеют меньше общего, чем упомянутые выше виды, но причину переноса все же найти можно. Известно, что раньше возникли родовые названия птиц (Антропов, 1982). Причем "родовые" не в смысле современной систематики. Это объединение различных видов по одному или нескольким признакам. Во время учетов белого аиста на территории Украины мы столкнулись с тем, что в некоторых местностях его называют журавлем. Можно, конечно, отмахнуться от этого и списать все на современное невежество, но не исключено и то, что это отголосок древнего объединения длинноногих водно-болотных птиц в одну группу. Если даже К. Линней строил свою систему на произвольно взятых признаках, то что можно ожидать от наших далеких предков, менее искушенных в научной зоологии? Таким объединяющим признаком могли быть, например, особенности окраски оперения, поэтому и произошел перенос названия с одной контрастно окрашенной черно-белой птицы на другую. Возможно, что сыграло свою роль и что-нибудь другое.

Есть примеры и более отдаленной "нестыковки" названий. Так, клуша тАФ это и 'чайка (Larus fuscus)', и 'курица-наседка', а в некоторых диалектах тАФ 'галка (Corvus monedula)' (Булаховский, 1948а; Даль, 1978тАУ1980). Как пишет Л.А. Булаховский (1948а), перенос названий с одних птиц на других не был в истории славянских языков редким явлением.

Можно найти аналогию переноса названия сороки на другую птицу и в современном языке. Это кулик-сорока (Haematopus ostralegus), у которого, кстати, трудно найти что-либо общее с ней, помимо окраски оперения. Если сократить это название (аналогично до весничка (Phylloscopus collybita), вместо пеночка-весничка), получим просто сороку. Н.Н. Сомов (1897) приводит старое польское название черного аиста тАФ bocian hajstra. Подобные изменения названия путем сокращения не так уж редки. Чеграва (Hydroprogne caspia) раньше была чегравой крачкой (Булаховский, 1948а). По В.И. Далю (1978тАУ1980), чегравый (чагравый) тАФ 'темно-пепельный, бурый'. Диалектное название, связанное с окраской, было изменено и переосмыслено.

Но дело в том, что в данном случае проблема переноса названия решающего значения вообще не имеет. Слово тАЬаисттАЭ возникло-то не напрямую от названия сороки, а от слова тАЬгайстертАЭ. Оно же и в украинском, и в белорусском языках относится к аисту. Каково происхождение самого слова тАЬгайстертАЭ тАФ это уже отдельный вопрос.

В пользу происхождения слова тАЬаисттАЭ от тАЬгайстертАЭ может свидетельствовать и распространение этих названий. "Гайстер" встречается на северо-востоке Украины, в Киевской, Черкасской и Полтавской областях (Клепикова, 1961; Лисенко, 1974; наши данные) и в Белоруссии (тАЬгайсцертАЭ). В России распространено название тАЬаисттАЭ. На территории Украины оно попадается лишь как заимствование из русского. Различные же переходные формы встречаются как раз в зоне контакта русского языка с украинским. Название тАЬайсттАЭ приводит Н.Н. Сомов (1897) для Харьковской губернии, слово тАЬгарiсттАЭ отмечено в Новгород-Северском районе Черниговской области (Лисенко, 1974) и в Шосткинском районе Сумской области (Н.П. Кныш, личное сообщение), "гастiр" тАФ в Путивльском районе Сумской области (Лисенко, 1974).

Хронология появления отдельных слов также не противоречит этой гипотезе. Слово тАЬгайстертАЭ известно с XV в. (Лебедева, 1992), т. е. оно было заимствовано раньше, чем появились названия, которые можно трактовать как производные от него.

Слово тАЬагисттАЭ зафиксировано в русском языке раньше, чем тАЬаисттАЭ. Немецкий филолог Г. Гремпе (1975) выдвинул гипотезу о независимом происхождении названий тАЬгайстертАЭ и тАЬаисттАЭ. Он предполагает, что последнее слово возникло от средневерхненемецкого тАЬagistтАЭ (также давнее диалектное название сороки). Эта гипотеза также интересна и заслуживает внимания, но, по нашему мнению, версия происхождения слова тАЬаисттАЭ от тАЬгайстертАЭ имеет больше доказательств и на сегодняшний день лучше проработана.

Антропов Н.П. (1982): Названия птиц в белорусском языке на общеславянском фоне. Автореф. .. канд. филол. наук. Минск. 1-21.

Белик В.П., Тараненко Л.И. (1995): Тайна черного аиста. - Жизнь птиц. 1: 7, 2-3: 8.

Борейко В.Е. (1996): Экологические традиции, поверья, религиозные воззрения славянских и других народов. Киев. 1-224.

Булаховский Л.А. (1948а): Семасиологические этюды. Славянские наименования птиц. - Вопр. слав. языкознания. Львов. 1: 153-197.

Булаховский Л.А. (1948б): Общеславянские названия птиц. - Изв. АН СССР. Отд. л-ры и языка. 7 (2): 97-124.

Грищенко В.М. (1996): Бiлий лелека. Чернiвцi. 1-127.

Грушевський М. (1994): РЖсторiя Украiни-Руси. Киiв: Наукова думка. 1: 1-736.

Даль В.И. (1978-1980): Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык. 1: 1-699; 2: 1-779; 3: 1-555; 4: 1-683.

Етимологiчний словник украiнськоi мови. (1982-1989): Киiв. 1: 1-631, 2: 1-570, 3: 1-549.

Клепикова Г.П. (1961): Славянские названия птиц (аист, ласточка, ворон). - Вопр. слав. языкознания. М.: АН СССР. 5: 149-185.

Кобилянський Б.В. (1976): До вивчення германiзмiв i полонiзмiв в украiнськiй мовi. - Мовознавство. 6: 31-35.

Лебедева М. (1981): Почему они аисты? - Наука и жизнь. 9: 136-138.

Лебедева М.И. (1992): О происхождении названий аистов. - Аисты: распростр., экология, охрана. Минск: Навука i тэхнiка. 8-14.

Лисенко П.С. (1974): Словник полiських говорiв. Киiв: Н. думка. 1-260.

Мензбир М.А. (1895): Птицы России. М. 1: 1-836.

Митрополит РЖларiон (1994): Дохристиянськi вiрування украiнського народу. Киiв: Обереги. 1-424.

Мифы народов мира. (1980-1982): М.: Советская энциклопедия. 1: 1-672; 2: 1-720.

Пидопличко И.Г. (1968): О происхождении названий некоторых птиц. тАЬПтицы СолнцатАЭ. - Вестн. зоол. 3: 79-83.

Преображенский А.Г. (1959): Этимологический словарь русского языка. М. 1-1284.

Силаева О.Л. (1993): О лингвистической ответственности в изучении названий птиц (критические заметки по поводу одной статьи). - Социально-орнитол. идеи и предложения. Ставрополь. 3: 23-27.

Соколова З.П. (1972): Культ животных в религиях. М.: Наука. 1-216.

Сомов Н.Н. (1897): Орнитологическая фауна Харьковской губернии. Харьков: Тип. А. Дарре. 1-680.

Срезневский И.И. (1989): Словарь древнерусского языка. М.: Книга. 3: 1-910.

Тараненко Л.И. (1992): Об изучении названий птиц. - Социально-орнитол. идеи и предлож. Ставрополь. 2: 17-20.

Тараненко Л.И. (1995): Еще об изучении названий птиц. - Социально-орн. идеи и предлож. Ставрополь. 5: 40-47.

Толстой Н.И. (1984): Иван-аист. - Слав. и балкан. языкознание. М.: Наука. 115-118.

Фасмер М. (1986-1987): Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс. 1: 1-576, 2: 1-672, 3: 1-832, 4: 1-864.

Шарлемань Н.В. (в печати): Природа и люди Киевской Руси. Киев. 1-166.

Belik V.P., Taranenko L.I. (1993): The history of the Black Stork studied by non-traditional methods. - 1st Intern. Black Stork Conserv. and Ecol. Symp. Jurmala. 29.

Czarnecki Z., Dobrowolski K.A., Jablonski B., Nowak E. (1991): Ptaki Europy. Warszawa: ELIPSA. 1-228.

Forsberg M., Aulйn G. (1993): The occurence of the Black Stork in Sweden. - 1st Intern. Black Stork Conserv. and Ecol. Symp. Jurmala. 37.

Gattiker E., Gattiker L. (1989): Die Vцgel im Volksglauben. Wiesbaden: AULA. 1-589.

Grempe G. (1975): Russ. aist - тАШStorchтАЩ. - Wiss. Zeitschr. Univ. Rostok. Gesellschafts- und Sprachwiss. Reihe. 24 (6): 529-532.

Hancock J.A., Kushlan J.A., Kahl M.P. (1992): Storks, Ibises and Spoonbills of the World. Academic Press. 1-385.

Marchant S., Higgins P.J. (Eds.). (1993): Handbook of the Australian, New Zealand and Antarctic Birds. Melbourne: Oxford Univ. Press. 2: 1-984.

Schьz E. (1986): Ьber die Namen des WeiЯstorchs (Ciconia ciconia) als Ausdruck einer vielfдltigen Mensch-Vogel-Beziehung. - Beih. Verцff. Naturschutz Landschaftspflege Bad.-Wьrttemberg. Karlsruhe. 43: 15-24.

Tomialojc L. (1990): Ptaki Polski: rozmieszczenie i liczebnosc. Warszawa: PWN. 1-462.

Vasmer M. (1913): Kritisches und Antikritisches zur neuen slavischen Etymologie. - Rocznik Slawistyczny. 6: 208-209.

Вместе с этим смотрят:

G-белки и их функция

Австралопитеки - обезьянолюди или человекообезьяны?

Адаптация микроорганизмов в экстремальных условиях космоса

Адвентивна флора Чернiгiвськоi областi: iсторiя формування та сучасний стан

Адсорбция ионных и неионных поверхностно-активных веществ (ПАВ)