Теория сюрреализма

Андреев Л.Г.

Итак, историятАФ это история необходимого приобщения бунтарей к социальной революции, история неизбежного поражения вольнонаемных идеологов Влтотального отрицанияВ» в их схватке с Историей, история превращения лозунгов Влабсолютной свободыВ» в лозунги абсолютно троцкистские.

Сюрреалистическая теория, как и история сюрреализма, раскрывает его суть, характер его претензий. Теория раскрывает претензию сюрреализма на то, чтобы быть не только общественно-политическим движением, но чем-то, вроде философской школы, дающей новое представление о действительности. ВлПередвинуть границы так называемой реальностиВ», тАФ вот, согласно Бретону, главная задача сюрреализма.

ВлМы ничего общего не имеем с литературой..В».

Нет, сюрреалистам не до искусства, не до литературы: в эпоху кризиса, в эпоху, когда, как казалось сюрреалистам, даже разум скомпрометирован, даже действительность потеряла свой действительный характер, необходимо было прежде всего найти замену разуму, открыть новые средства познания, обнаружить подлинную реальность тАФ ВлсверхреальностьВ». То, что для дадаистов было предметом сенсационных деклараций, для сюрреалистов стало основой гносеологии, основой философской системы. Сюрреалисты не просто теоретизировали тАФ они кажутся опутанными теоретизированием как липкой паут-иной, из которой нелегко выбраться к творчеству, к художественной практике.

Освобождение человека казалось сюрреалистам в первую очередь, а то и всецело делом освобождения сознания, высвобождения ВлдухаВ». Сюрреалистическая философия сразу же отразила и выразила своеобразие сюрреалистической революции тАФ как чисто духовно-индивидуалистической, расковывающей личность с помощью ВлreveВ», с помощью Влсна, алкоголя, табака, эфи ра, опиума, кокаина, морфияВ».

Правда, сюрреализм попытался вырваться из плена индивидуализма, пытался найти способ воссоединения субъективного и объективного, личного и общественно, го. Сюрреалисты, повторяем, искали всеобъемлющую концепцию: для них и идеализм, и материализм были узки и однолинейны. Они хотели протянуть нити от самых глубин ВляВ» к космосу и обратно, связать все и вся в один узел, найти ВлключВ», которым можно было бы отпереть вселенную, все ее помещения.

Что же получилось из этой дерзкой затеи?

Эссе Арагона тАФ ВлВолна грезВ», или ВлВолна сновВ» тАФ ВлUne vague de revesВ» тАФ появилось осенью 1924 года Этот небольшой ВлэтюдВ» можно считать фокусом, изначальным пунктом сюрреалистической теории. В нем зафиксировано то мгновение, когда человек становится сюрреалистом, то состояние, которое знаменует начало его освобождения тАФ и одновременно начало философствования. Заметим, что у порога лежит в качестве обязательного и решающего звена полное, категорическое отключение от внешнего мира. Сюрреалистическое теоретизирование начинается тогда, когда удастся усыпить разум тАФ тогда и набегает Влволна грезВ».

ВлВременами я внезапно теряю нить своей жизни Эти моменты, когда все ускользает от меня, когда огромные трещины возникают в дворце вселенной, тАФ я бы ради этих моментов пожертвовал всей моей жизнью Тогда я улавливаю во мне случайное, я улавливаю сразу же, каким образом я себя превосхожу: случайное это и есть я..В».

Итак, открытие истины тАФ это возвращение к ВляВ», погружение в ВляВ». Этот процесс знаменует у Арагона выключение ВляВ» из сковавшей его косной, как казалось сюрреалистам, системы внешних ценностей тАФ Влродина, честь, религия, добро, трудно узнать себя среди эти бесчисленных вокабулВ». Расковавшееся ВляВ» обнаружи вает, Влчто сущность вещей никоим образом не связанВ» с их реальностью, что есть иные, кроме реальных, связиВ» тАФ обнаруживает Влслучай, иллюзию, фантастику грезуВ». Вот их-то Арагон Влсоединяет и согласовывав в одном понятии тАФ сюрреальностьВ». ВлЖульничествомВ» именует Арагон приспособление этого понятия к чисгй литературным целям: сюрреализм, по мнению писателя, меняет основы существования, погружает как бы в море бытия, населенное, правда, Влакулами безумияВ».

Арагон рассказывает, как сюрреалисты, собираясь вместе, Влоткрывали странные области себя самихВ», проникая в бессознательное и вызывая оттуда образы, которые Влстановились реальностьюВ». ВлОни обретали характер видимых, слышимых, осязаемых галлюцинаций. Мы испытывали всю силу образов. Мы теряли власть над ними. Мы становились их владением, их обрамлениемВ».

Сюрреализм для Арагона тАФ автора ВлВолны грезВ» тАФ . это особого рода деятельность, которая завершается обнаружением особого рода Влвнутренней материиВ» или Влдушевной материиВ» Влmatiere mentale). Эта ВлматерияВ», с одной стороны, близка сновидениям, галлюцинациям, образам, рожденным душевными заболеваниями, с другой тАФ отличается от мысли. Но Арагон, определяющий сюрреализм, признается, что понятие сюрреализма убегает, как горизонт от движущегося человека. Сюрреализм тАФ Влпоглощение понятийВ», понятий реальности и ирреальности, сюрреализм тАФ Влобщий горизонт религий, магий, поэзии, грезы, безумия, опьянения и жалкой жизниВ».

Первой фазой формирования этой туманности, которой так и остается сюрреализм в ВлВолне грезВ», Арагон считает Влсмутное чувство сюрреальностиВ», посещавшее сюрреалистов еще на стадии дадаизма. Потом тАФ Влэпидемия сна обрушилась на сюрреалистовВ» (после такого эпохального для сюрреализма события: ВлЭто случилось на берегу моря, где Рене Кревель встретил даму, научившую его спать особым гипнотическим сном, скорее похожим насомнабулическое состояниеВ»). Так, к концу 1920 года Влсемь или восемь человек живут только этими мгновениями забвения.. Они засыпают повсюду.. В кафе, под шум голосов, при ярком свете, в толкотне, Робер Деснос не успеет закрыть глаза, как уже говорит.., и тотчас же возникает пророчество, тон магии, откровения, тон Революции, тон фанатика и апостолаВ».

Это и есть сюрреализм тАФ состояние, плодящее сюрреальность, начало всех начал. Тут и революция, тут и рождается философия, тут и поэзия. ВлСвобода начинается там, где это рождается чудесноеВ». Все начинается, когда открыто это "чудесное".

ВлПроизносимые грезыВ» (reves paries) тАФ симуляция Или нет? Этот вопрос мы находим уже в ВлВолне гре В» Арагона. Находим и ответ тАФ какая разница? Разве Влсимулировать не значит мыслить?В» ВлА то, что мысли -ся, то существуетВ» (Et се qui est pense, est).

Конечно, трудно пройти мимо еретического предположения Арагона о том, что сюрреалистические грезытАФ симуляция. Это предположение нам важно заметить потому, что оно сразу же угочнило место Арагона среди теоретиков сюрреализма. Оно отделяет его в нашем восприятии от Бретона, не допускавшего ереси и принимавшего сюрреализм всерьез.

Впрочем в ВлВолне грезВ» и Арагон серьезен. Но он поэтичен. Для него ВлгрезаВ» тАФ реальность, но реальность поэтическая, и такой же реальностью становится дитя ВлгрезыВ» тАФ сюрреализм. Повсюду грезы, мечты, сновидения тАФ Влгрезы, грезы, грезы, на каждом шагу область грез расширяетсяВ», расширяется безгранично, уподобляясь на наших глазах не чему иному, как поэтической фантазии.

Становясь реальностью, сюрреализм для Арагона остается плодом грез тАФ не больше того, созданием поэтической фантазии, ВлпеснопениемВ». Не удивительно, хотя и неожиданно, тАФ Арагон не возлагает особых надежд на это создание. ВлВолна грезВ» завершается тоскливой нотой: ВлЯ ничего не жду от мира, я не жду ничего от ничего.. Великая бесцельность, пенящееся море, я твоя источенная скала. Вздымайся, вздымайся, дитя луны, о прилив: я тот, кто изнашивается, и пусть меня уносит ветер..В».

Какое уныние у самых истоков сюрреализма, провозглашенного универсальным ВлключомВ», действенным средством освобождения духа и орудием тотальной революции! Это уныние в еше большей степени отделяет Арагона от Бретона и служит комментарием к категорическому тону и самоуверенному теоретизированию автора первого манифеста сюрреализма. Так же как нежелание что-либо утвердить (сочетающееся, правда, порой с дадаистской категоричностью), ощутимое в предисловии к книге ВлЛибертинажВ» (тот же 1924 год). ВлНикакой литературный опыт не является окончательнымВ», тАФ писал Арагон. Все тАФ лишь Влвечное движение..В». И даже Влто, что проходит через мою голову, пусть задерживается там так недолго, что и я сам никогда не вспомню о моей мыслиВ». И вновь унылый тон: ВлБудущее сегодня более темно для меня, чем когда-либо.. Я знаю, что умирает, но я не верю, что нечто однажды возродится..В».

И это было опубликовано в 1924 году, в год выхода первого ВлМанифеста сюрреализмаВ» Андре Бретона!

Бретон прежде всего определяет в ВлМанифестеВ» противников сюрреализма, определяет тоном прокурорским, выносящим приговор и не предполагающим даже возможности апелляции. Это тАФ Влреалистическая позицияВ», враждебная Влвсякому интеллектуальному и нравствен-ному порывуВ». Ее последствие тАФ Влобилие романовВ», стиль Влпростой информацииВ» и Влобщие местаВ» описаний. В роли примера у Бретона фигурирует отрывок не из чего иного, но из ВлПреступления и наказанияВ» Достоевского. Бретону не нравится, что характер тАФ всегда нечто ВлизготовленноеВ», что писатели обуреваемы желанием Влсводить неизвестное к известному, к классифицируемомуВ».

Второе раздражающее Бретона обстоятельство тАФ Влмы все еще живем под гнетом логикиВ». Бретон надеется, что Влсвои права вновь обретет воображениеВ». И особые надежды возлагает Бретон на Влоткрытия ФрейдаВ». Как и Арагон, Бретон хочет привлечь внимание к значению ВлrevesВ», грез и сновидений (ссылаясь и на то, что в овоей жизни человек спит не меньше, чем бодрствует). Нет никаких оснований, полагает Бретон, отказывать ВлгрезамВ» в праве решать фундаментальные проблемы жизни. И далее следует основополагающий вывод Бретона: ВлЯ верю в грядущее разрешение этих двух состояний, по видимости столь противоречащих друг другу, тАФ греза и реальность, в некоей абсолютной реальности, в сюрреальности если можно так сказатьВ».

Нацелившись на определенную позитивную задачу, пытаясь построить некую систему, обосновать ее и утвердить, сосредоточив свой пафос на этом утверждении, Бретон сразу же отделил себя от дадаизма с его тотальным нигилизмом.

На завоевание сюрреальноси Бретон отправляется, воспев ВлчудесноеВ»: ВлЧудесное всегда прекрасно, любое чудесное прекрасно, лишь чудесное будет прекрасноВ». Только на ВлчудесноеВ» надеется Бретон как на средство обновления романа. Отправляется он, вооружившись Фрейдизмом и приемами психоанализа: ВлБудучи поглощен в это время Фрейдом и освоив его методы, котор! я имел возможность, хотя и редко, но применять больных во время войны, я решил добиться от себя того, чего пытаются добиться от них, а именно, скороговорки, столь быстрого, сколь возможно, монолога, о которой разум пациента не высказывает никакого критического суждения, монолога, не стесненного, следовательно, ни какой недомолвкой и который будет, насколько это возможно, произносимой мыслью (pensee parlee)В».

Понятие pensee pariee устанавливает теснейшею связь сюрреализма не только с фрейдизмом, но и с дадаизмом, категорически осудившим разум, а известной фразой Тцара тАФ Влмысль рождается во ртуВ» тАФ предварившим бретоновское понятие Влпроизносимой мыслиВ», мысли, возникающей при произнесении, в процессе говорения, мысли, которая не желает ничего общего иметь с разумом, с сознанием, с осознанием.

ВлВ 1919 году мое внимание привлекли фразы.., которые в полном одиночестве, при приближении сна, становились доступными сознанию, но без того, чтобы было возможным обнаружить намеренное их предопределение.. Я сначала ограничился тем, что их запомнил. Позже Супо и я решили намеренно вызвать в себе состояние, при котором они возникали. Для этого достаточно абстрагироваться от внешнего мираВ».

Так возникает понятие ВлавтоматизмаВ», занимающее ключевые позиции в бретоновской философии, в концепции сюрреалистического искусства. И в ставшем знаменитым определении сюрреализма в первом ВлМанифестеВ»: ВлСюрреализм. Чистый психический автоматизм, имеющий в виду выражение, или словесно, или письменно, или любым другим способом, реального функционирования мысли. Диктовка мысли, при отсутствии какого бы то ни было контроля со стороны разума, вне какой бы то ни было эстетической или моральной озабоченности..

Сюрреализм основывается на вере в высшую реальность некоторых форм ассоциаций, которыми до него пренебрегали, во всемогущество грез, в незаинтересованную игру мысли. Он стремится окончательно разрушить все другие психические механизмы и заменить их при решении главных проблем жизниВ».

Ниже тАФ определение художника: ВлМы, не занимающиеся никакой фильтрацией, ставшие глухими приемниками стольких эхо, скромными регистрирующими аппаратами..В». И вызывающе Бретон Влвозвращает талант, нам предоставленныйВ». Далее следуют Влрецепты1В» сюрреалистического творчества: ВлПриведите себя, насколько можете, в состояние наиболее пассивное, или воспринимающее. Абстрагируйтесь от вашего гения, ваших талантов и талантов всех прочих. Скажите себе, что литература тАФ одна из самых печальных дорог, ко всему ведущих. Напишите быстро, без заранее намеченной темы, достаточно быстро, чтобы не сохранить в памяти и не пытаться перечитать. Первая фраза придет в совершенном одиночестве.. Достаточно трудно высказаться по поводу следующей.. Продолжайте, сколько вам нравится..В».

Ко всем вышеприведенным ВлрецептамВ» возвращают нас некоторые из нынешних ВлантироманистовВ». Например, Н. Саррот, когда она прикладывает свои ВлтропизмыВ» к акту художественного творчества. Вот как выглядит это творчество в романе Саррот ВлМежду жизнью и смертьюВ» (1968). ВлВ наиболее потаенных уголках нас что-то едва трепещет.. Ждать, когда наметятся в густоте тины эти неуверенные продвижения, эти свертывания, до тех пор пока вновь нечто не высвободится..

Можно сказать, что там что-то вроде биения, некая пульсация.. Это увеличивается, развертывается.. Это имеет силу, нетронутую свежесть молодых побегов, первых трав, это растет все с той же сдержанной силой, проталкивая вперед слова..В». Такой ВлнатуральныйВ», почти физиологический, из подсознания, из недр организма проистекающий поток лишь на более поздних стадиях своего высвобождения получает у Саррот обработку со стороны сознания. Но и тогда Влне следует ни с кем считаться. Никакое мнение не должно учитываться. Ничье. Ни о чем.. Пусть его забудут, это все, что он требует, пусть его оставят.. Он здесь ни в ком не нуждаетсяВ».

Еще более абстрактен, внесоциален, биологичен, основан на работе подсознания акт творчества в изображении представителя ВлмолодежнойВ» ветви ВлантироманаВ», т. е. группы ВлТель кельВ», Ф. Соллерса. Вот как это получается в романе ВлДрамаВ» (1965): ВлВнезапно сигнал Дан в недрах самой материи тАФ торжественное мгновение, вынуждающее прислушаться эти головы-антенны, темные и послушные. Мгновение вибрации, в которое весь круг поляризируется.. Они должны вновь достич и коснуться биологической точки, где происходят расходования, перемещения, потребления или переходы, где продолжение означает невозможность повторения, где они могут действовать в том, что их тела совершают и разрушают..В».

На подсознание как на источник творчества писатели из группы ВлТель кельВ» указывают и в своих манифестах В одном из интервью, например, Филипп Соллерс ссылался на то, что тело постоянно ВлговоритВ» в состоянии сна, в состоянии reve, и вот из этого-то языка следует создать роман, Влобнаружить подсознаниеВ», Влсхватить пульсацию языка в его органической основеВ» (ВлArtsВ», 1965, 10тАФ16 mars).

В статье метра современного литературного структурализма Р. Барта о романе Соллерса ВлДрамаВ», статье, которая играет роль манифеста структурализма, ключевое значение отводится не чему иному, как спонтанности, возвращению к ВлистинномуВ» языку. Этот ВлистинныйВ» язык по Барту тАФ предшествующий сознанию, свободный от искажающих его подлинность значений, от стереотипов, возникающих якобы тогда, когда слово нечто обозначает.

Для Андре Стиля связь сюрреализма и этой группы современных писателей кажется очевидной Труды последних представляются ему Влболее систематизированным, рациональным, организованнымВ» занятием тем же, что проделывали сюрреалисты с помощью Влавтоматического письмаВ» (ВлL'HurnaniteВ», 1970, 8 Janvier).

Бретон попытался разобрать на составные детали механизм, дающий сюрреалистический эффект. Он крайне рационалистичен, он действительно как бы видит некий механизм с отделяемыми и сочленяемыми частями тАФ что странным образом сочетается с настойчивым утверждением грез, чудес, стихийности, бессознательности творчества. Особое значение в механизме сюрреалистического творчества занимает приводимое в. ВлМанифестеВ» рассуждение французского поэта Пьера Реверди об образе как результате Влсближения двух реальностей, более или менее удаленныхВ». Бретон тоже считает, что именно Влот сближения, до некоторой степени неожиданного, двух слов вспыхивает особенный свет, свет образаВ». Впрочем, ВлнеожиданностьВ» сближения должна быть не Влдо некоторой степениВ», так как ВлискраВ» возникает в меру удаленности составных частей. Исходная точка для Бретона даже не Реверди, а определение, данное прекрасному Лотреамоном ВлПрекрасное как неожиданная встреча на операционном столе швейной машины и зонтикаВ». А само их сближение тАФ результат Влсюрреалистической деятельностиВ», оно не совершается сознательно, с какой-нибудь определенной целью. Разуму отводится в этом процессе роль третьестепенная, не творческая тАФ он может лишь попытаться констатировать достигнутый эффект и убедиться в Влвысшей реальностиВ» возникших образов.

Оценивая сюрреалистические образы, Бретон на самую высокую ступень ставит те, которым свойственна Влсамая высокая степень произвольностиВ», которые трудно перевести на Влобычный языкВ». Они Влприводят разум в замешательствоВ», но это и хорошо, полагает Бретон. Разум возвращается на стадию детства тАФ а она, эта стадия, Влприближает более всего к истинной жизниВ».

Позже, повторяя и подтверждая свою мысль о том, что единственный способ открытия сюрреалистической истины тАФ сопоставление, сочленение того, что здравый смысл не способен сопоставить (он повторял это многократно), Бретон писал, что самое ненавистное для него слово ВлdoneВ» (ВлитакВ», ВлследовательноВ»), слово, обозначающее последовательность, связность, наличие причин и следствий, пояснений, обозначающее присутствие логики и разума. В состояние экзальтации, напротив, приводило Бретона слово ВлcommeВ» (ВлкакВ»), означающее это всемогущее соотнесение, сравнение, но сравнение, которое основано не на сходстве, не на подобии, а на различии, на шокирующем несходстве.

Почти одновременно с бретоновским был написан еще один манифест сюрреализма. Он был напечатан в первом номере журнала ВлСюрреализмВ», изданного в Париже в том же 1924 году Иваном Голлом. ВлРеальность тАФ основа всякого великого искусстваВ», тАФ писал Голл. ВлПеремещение реальности в высший (художественный) план учреждает Сюрреализм. Самые прекрасные образы это те, что сближают удаленные элементы реальности наиболее прямым и наиболее быстрым образом. Образ стал самым ценным атрибутом современной поэзииВ». Близость манифесту Бретона бросается в глаза, но она кончается, как только Голл принимается за фрейдизм.

ВлНекоторые из бывших дадаистов.. утверждают Влвсемс. гущество снаВ» и делают из Фрейда новую музу. Пуст доктор Фрейд пользуется снами, чтобы излечивать земные расстройства! Но применять его доктрину к поэтическому миру тАФ назначит ли смешивать искусство психиатрию?В».

Иван Голл накануне войны примыкал к берлинско группе экспрессионистов. В годы войны в Швейцари он сблизился с антивоенной эмиграцией, с Р. Ролланом. После войны переводил на немецкий язык русских поэтов (Блока, Маяковского и др.), французских писателей и писал свои ВлсюрдрамыВ»: ВлМафусаил, или Вечный бюргерВ», ВлТот-кто-не-умираетВ», ВлСтрахование от самоубийстваВ».

В 1919 году Голл написал ВлПисьмо покойному поэту АполлинеруВ», в котором слово ВлсюрреализмВ» звучит неоднократно как обозначение наследия только что скончавшегося поэта, наследия, высоко ценимого автором письма. Но само по себе это понятие в письме Голла туманно, расплывчато. ВлЛишь тот Влсчастливый музыкантВ», кто чувствует себя так тесно слитым с каждым маленьким человеком из своего народа, для которого каждая уличная встреча становится святым чудом, для которого самые незначащие встречи, лишь потому, что они существуют тАФ имя, жест, заурядная речь прохожего, тАФ достигают вечной ценности. Этому факту, доказанному веками поэзии, Горацием, Гансом Саксом, Шекспиром, Уитменом, Тагором тАФ тому факту, что малейшее повседневное событие может высвободить глубочайшую мелодию, ты, Гийом, придал смысл теоретический и, вместе с тем, дал имя: сюрреализм..В».

Видно, как окрасился в глазах Голла сюрреализм тонами свойственного ему, пацифисту, демократизма и сочувствия к людям. Сюрреалистом Голл так и не сталтАФвлияние французского модернизма ВллеглоВ» на лево-экспрессионистический фундамент творчества Голла, не лишив его потребности говорить о своей ненависти к кровавому миру. Утверждая, что Влсюрреализм представляет собой сильнейшее отрицание реализмаВ», он в самом этом отрицании реализма усматривал возможность ВлрассеченияВ» реальности под углом зрения политической сатиры. ВлАлогизмВ», ВлюморВ» тАФ все это , для Голла Вллучшее оружие против фраз, которые управляют всей жизньюВ». Так он писал в предисловии к драме ВлМафусаилВ» (1919): ВлАлогическая драматургия имеет целью осмеять наши повседневные законыВ». Острие своего сюрреализма Голл направлял против лицемерной поверхности, против ВлмаскиВ» и видел в драме могучее средство преобразования человека.

Разум и логика тАФ объект нападок Арагона в ВлПредисловии к современной мифологииВ» (предисловие к книге ВлПарижский крестьянинВ» тАФ ВлLe Paysan de ParisВ», 1926). Правда, он не столь категоричен, как Бретон. Арагон, пожалуй, не столько ниспровергает разум, сколько теснит его, предоставляя место заблуждению, случаю, воображению и чувствам как способу открытия истины. ВлСовременная мифологияВ» сюрреализма вновь не укладывается у Арагона в подобные бретоновским дефиниции, остается туманностью тАФ Влвосхитительными садами абсурдных верований, предчувствиями, одержимостью и горячкойВ», Влнеизвестными и изменчивыми богами..В». ВлВ песчаных замках как вы прекрасны, колонны из дыма!В» тАФ вот какое ненадежное сооружение мыслит себе Арагон.

В эссе ВлДух против разума (ВлL'Esprit centre la RaisonВ», 1927) Рене Кревель тоже азартно атаковал традиционный, ВлдекартовскийВ» рационализм, ставший, по его убеждению, бастионом самодовольного мещанина, оправданием устаревших общественных учреждений и духовного консерватизма. Его привлекает ВлдухВ», который Влразбил путы и выпрыгнул за барьерыВ», за пределы посредственности и поверхностной ВлвнешностиВ». Всякий культ внешней благопристойности и отделанности его раздражает: Влчто весит наряднейшая фраза в сравнении с обнаженной мыслью, с гениальной стенограммой ВлСезона в АдуВ» (имеется в виду произведение Рембо). Поэзия, по Кревелю, тАФ революция, ибо истинная поэзия Влразрывает цепи, приковывающие ее к скале условностейВ». При этом Кревель разделывается с реализмом, ссылаясь на ВлМанифестВ» Бретона, a ВлespritВ» в его представлениях Влне согласуется с внешним миром и отказывается следовать за очертаниями объектов, за фактамиВ».

Теория Кревеля в 20-е годы ВлвторичнаВ» по отношению к теории Бретона и Арагона; Кревель цитирует и того, и другого обильно, считая их мысли откровениями и ни с чем не сравнимыми открытиями, освобождающими, наконец, esprit, начинающими борьбу ВлдухаВ» против ВлразумаВ».

Необходимо заметить, что Бретон почти тотчас же после того, как были сформулированы положения об ВлавтоматизмеВ», написал следующее: ВлВторжение элемента сознания подчиняло сюрреализм человеческой воле, литературной преднамеренности, и делало его использование все менее и менее плодотворнымВ».

Бретон вслед за этим сообщал, что он Влполностью потерял интересВ» к Влавтоматическому письмуВ», опошленному вездесущим разумом. Но к этому заявлению надо отнестись критически. Что предложил Бретон в его замену?тАФ ВлЗапись сновВ» (recits de reves). В дальнейшем будет показано, как в художественной практике сюрреалисты на самом деле были непоследовательны и сделали правилом измену сюрреалистическим догмам. Но сюрреализма нет и не может быть без этих догм. Изменяя догмам, сюрреалисты изменяли сюрреализму. Не случайно, а закономерно Бретон в финале своего пути скажет о своей преданности тому, с чего он начал, что показалось ему ключом к истине: ВлВ 1919 году мое внимание привлекли фразы.., которые в полном одиночестве, при приближении сна, становились доступными для сознания..В».

ВлЗаписи сновВ»? Что же, они были поисками выхода из сразу же наметившихся в теории и практике сюрреализма затруднений. Но они не противоречили ВлавтоматизмуВ» и не могли отменить его. Да и не пытались.

Поспешное заявление Бретона. о его разочаровании в Влавтоматическом письмеВ» обнажило истину тАФ сознательность сюрреалистического ВлавтоматизмаВ», неизбежную его преднамеренность.

ВлБыстрота письма должна была совершенно исключить подделку, не давая возможности автору задумать результат. Но вот и эта быстрота записи, хранительница подлинности текста, в свою очередь становится объектом выбора, столь важного, что он определяет смысл, природу того, что будет написано. Выбор, который позволяет автору предвосхитить неподдающееся контролюВ»(Champigny R. Pour une esthetique de 1'essai. Paris, 1967, p. 153.).

Бретон освятил своим авторитетом сознательные упражнения в сюрреалистическом ВлавтоматизмеВ». Он сам стал осторожно, но настойчиво вводить ВлпреднамеренностьВ» и Влэлементы сознанияВ» в лабораторию сюрреализма. Так возникали нюансы, важные для Бретона: стараясь несколько ослабить путы Влавтоматического письмаВ», Бретон позже с большей охотой настаивает на понятии ВлавтоматизмаВ», чем на понятии Влавтоматического письмаВ». Важные для Бретона нюансы не делают эти понятия принципиально различными, просто понятие ВлавтоматизмаВ» не так сковано набором обязательных приемов, оно менее определенное, более широкое.

В статье 1935 года ВлБезграничные пределы сюрреализмаВ» (ВлLimites поп frontiere du surrealismeВ») Андре Бретон, уже прошедший этап ВлполитизацииВ» сюрреализма, писал о продвижении французской и испанской революции и о необходимости для сюрреализма не терять из виду Влавангард историиВ». В этих целях он напомнил о верности диалектическому материализму, что не помешало ему далее размышлять об Влотставке логического разумаВ» и о торжестве фрейдизма, об Влобъективной случайностиВ» тАФ и об ВлавтоматизмеВ». Достаточно ясно, что теперь Бретон не так уж держится за Влавтоматическое письмоВ»: Влобращением к автоматизму во всех его формах и ни к чему другому можно надеяться решить, вне экономического плана, все антиномии, которые, существуя до социального порядка, в коем мы живем, рискуют не исчезнуть вместе с ним.. Это антиномии бодрствования и сна (реальности и сновидения), разума и безумия, объективного и субъективного.., жизни и смерти, наконецВ»( ВлLa Nouvelle Revue fran^aiseВ», 1937, 1 fevrier.).

Все антиномии решает ВлавтоматизмВ». Вот она, коренная для теории Бретона и сюрреализма вообще формула. ВлАвтоматизмВ» как всемогущий ВлключВ», связывающий личное с общественным, субъективное с объективным, жизнь с поэзией. На это и делал ставку сюрреализм.

Вновь и вновь Бретон будет возвращаться к ВлавтоматизмуВ» как к основе, исходному принципу сюрреализма. В статье ВлПроисхождение и художественные перспективы сюрреализмаВ» от 1941 года Бретон ищет, например, новые аргументы в пользу ВлавтоматизмаВ». И категорически заявляет: ВлЕсли автоматизм перестает проявляться, хотя бы подспудно, возникает риск отхода от сюрреализма..В». ВлАвтоматизм прямо ведет в ту область.., в которой, как показал Фрейд, царит вневременность и замена внешней реальности психической реальностью, подчиненной только принципу наслажденияВ».

Среди антиномий, волновавших Бретона, одна должна быть выделена особо. Это Влантиномия разума и безумияВ». С самого начала, с момента увлечения Фрейдом, среди способов выключения разума сюрреалистов особенно привлекли всевозможные болезни, облегчавшие выполнение основной задачи. В первом своем манифесте Бретон ссылался на утверждение Аполлинера, что такой авторитет для сюрреалистов, как художник де Кирико, рисовал под влиянием мигреней и прочих болезненных ощущений. Интерес сюрреалистов ко всяческой патологии, особенно к расстройствам душевным, был постоянным и твердым. Закономерно поэтому, что ключевое место занял в 30-е годы Влпаранойя-критический методВ» Дали. В сущности, с сюрреализмом возникло (скорее развилось) патологическое направление модернизма, сделавшее незаметной границу между творчеством нормальных модернистов и ненормальных людей. Было немало и специальных выставок картин, написанных душевнобольными. Специальная отрасль эстетики, одновременно являющаяся и отраслью психиатрии, установила Влподобие произведений шизофреников, параноиков, сумасшедшихВ» и произведений модернистов, в том числе и в первую очередь сюрреалистов.

Одно из многих свидетельств особого интереса сюрреалистов к патологии тАФ произведение Бретона и Элюара ВлНепорочное зачатиеВ» (ВлL'immaculee conceptionВ», 1930). Это полутеоретическое произведение, откровенно экспериментальная проза, ВллабораторияВ» сюрреалистических опытов. Намеренность и обдуманность здесь не скрыты: авторы, напротив, предупреждают читателя, что, будучи людьми нормальными, сознательно, не посягая на Влравновесие разумаВ», предлагают варианты болезненного состояния. Предложены всего-навсего ВлсимуляцииВ», а ВлсимуляцииВ» похожи на изображение, воспроизведение, они, следовательно, не являются всемогущим принципом письма, особой литературной техникой. Таким образом, в задаче ВлНепорочного зачатияВ» таится отступление от сюрреалистического догмата, таится уступка ВлтрадиционномуВ» пониманию задач искусства.

Далее и следуют Влпопытки симуляцииВ» дебильности, маниакальности, общего паралича и т. д. Сюрреалистичны здесь темы, то значение, которое придается болезненному состоянию, патологии, извращениям, состоянию, при котором бессилен разум. Сюрреалистична проникающая Влпотоки сознанияВ» одержимость, как правило, эротически окрашенная. Выполнение задачи зависит от ловкости рук тАФ Бретон и Элюар были достаточно ВлловкимиВ», одаренными писателями, чтобы придумать весьма похожие на подлинные ВлдокументыВ» душевной патологии.

ВлСимуляцияВ» удалась. Но именно симуляция тАФ сюрреализм же менее всего был заинтересован в том, чтобы показаться симуляцией. Он изо всех сил пытался утвердить свою ВлидентичностьВ» тАФ но неотвратимо скатывался к ВлприемуВ», к технике письма. ВлНепорочное зачатиеВ» тАФ одно из тех произведений Бретона, где не скрывается рационализм, преднамеренность сюрреалистического творческого акта, где Бретон пытался ввести в ВлавтоматизмВ» сознательность.

В 1928 году появился еще один примечательный документ сюрреалистической теории тАФ ВлТрактат о стилеВ» (ВлTraite du styleВ») Луи Арагона. В нем господствует дадаистское озорство, тон вызывающий, циничный, саркастический. Может даже показаться, что всерьез принимать этот трактат нет оснований. Тем более, что теоретические его положения формулируются так, например: ВлЧто касается меня, то я топчу ногами. Затоптан синтаксис. Вот различие между синтаксисом и мнойВ». А вот способы Влпопирания ногами синтаксисаВ»: ВлФразы ошибочные или неправильные, несоединимость частей меж собой, забвение уже сказанного, непредусмотрительность относительно дальнейшего, разногласие, невнимание к правилам, каскады, неправильностиВ», среди которых Влсмешение времен, замена предлога союзом, непереходного глагола переходнымВ» и т. д. вплоть до тАФ Влкладу локти на стол, не вытираю ногиВ». Если Вллокти на столВ» можно отнести к дадаистской браваде, то прочие ВлнеправильностиВ» следует принимать всерьез.

Рядом с бретоновокими трудами ВлТрактатВ» Арагона кажется шуткой. Но ВлТрактат о стилеВ» теоретически обосновывает тот же Влэффект неожиданностиВ», который Бретон в своем ВлМанифестеВ» назвал основной приметой сюрреалистического образа. Где, собственно говоря, границы тех экспериментов, которые такой эффект могут дать? Таких границ нет, это было доказано и до Бретона, доказано Аполлинером, чей принцип Влудивления несомненно, лег в фундамент бретоновской эстетики, особенно дадаистами, которые увлекались именно все возможными неожиданностями. ВлТрактат о стилеВ» связан больше с аполлинеро'вско-дадаистской линией, че собственно бретоновской, но и бретоновскому манифесту не особенно противоречил, хотя и придавал сюрреалиетическому эффекту преимущественно формальный характер, характер словесной ВлигрыВ». ВлТрактат о стилеВ», так сказать, санкционировал формализм в недрах сюрреализма.

Но разве не подталкивал к формализму Бретон, xoтя как будто и сопротивлялся этому, хотя и повторял, что Влпоэзия к чему-то ведетВ», что она тАФ не цель, а средство? ВлСоотнеся гласные с цветом, они (очевидно, символисты тАФ Л. А.) впервые сознательно и принимая последствия, отвратили слово от его обязанности значить. Оно родилось в этот день для конкретного существованияВ», тАФ вот о чем с удовлетворением писал Бретон. Но все же главное начинается, по его мнению, ныне, благодаря сюрреализму, ибо ранее Влне были уверены, что слова живут своей собственной жизнью.. Их освободили от мысли и ожидали, не очень в это веря, что они начнут диктовать свою волю мыслям. Теперь дело сделано: вот они оправдали ожиданиеВ». Оправдали ожидание тАФ слова опережают мысль, слова формулируют мысль, слова живут своей собственной жизнью. ВлСамовитоеВ» слово сюрреализма немногим отличается от распоясавшегося слова у дадаистов, от словесной игры, лишенной какого бы то ни было смысла. На ВлпрактикеВ» сюрреалистов мы сможем в этом убедиться.

Сейчас же необходимо обратить внимание на эти два ВлэтажаВ» сюрреалистической теории, один из которых был обоснованием чисто внешней, формальной игры в ВлудивленияВ» тАФ ВлэтажВ» дадаистский, а другой мечтал быть основанием новой философии тАФ ВлэтажВ» собственно сюрреалистический. ВлЭтажиВ» одного здания, органически связанные воедино.

ВлТрактат о стилеВ», как и ВлВолна грезВ», тАФ создание поэта, прежде всего поэта. Но не только о волнах фантазии теперь речь. ВлТрактат о стилеВ» тАФ это Влпоэт и толпаВ», это раздраженная реакция поэта на современность, в которой он не видит ничего, кроме туповатых писателей и таких же читателей, кроме Влвсеобщей кретинизацийВ», кроме серого фона, на котором яркими пятнами вспыхивают огни арагоновского сарказма. Арагон желчно осмеивает своего безымянного противника, манекена, привыкшего двигаться лишь от А до Б, самодовольного, уткнувшего нос в иллюзии, одурманенного церковью. Впрочем, порой физиономия этого противника, именуемого ВлтупостьюВ», проясняется тАФ когда, например, Арагон пишет с возмущением о казни Сакко и Ванцетти, казни восхищающих Арагона людей, которые Влни от чего не отреклись, ни в чем не поддались слабостиВ».

Поэзия тАФ это возможность выразить себя иным языком, чем язык ВлманекеновВ». Противопоставляя ВлтупостиВ» поэзию, Арагон противопоставляет своему противнику и юмор как Влусловие поэзииВ». ВлОбраз тАФ это проводник юмора.. и силу образа составляет юморВ». Юмор тАФ стихия ВлТрактата о стилеВ». Эта стихия касается даже Фрейда, который появляется здесь Влчрезвычайно накрашеннымВ» с тем, чтобы Влподновить одряхлевших писателейВ». Юмор, правда, относится скорее к моде на Фрейда, чем к самому Фрейду, но во всяком случае Арагон далек от того, чтобы делать из фрейдизма тАФ подобно Бретону тАФ философскую подпорку своему трактату о стиле. Ранее Арагон писал о Влволне грезВ» тАФ теперь он пишет о Влволне фрейдизмаВ». Фрейдизм, как все моды, участвует в ВлкретинизацииВ» человека. Среди желчно комментируемых Арагоном имен тАФ Мадемуазель Стайн. Очевидно, это Гертруда Стайн тАФ небезызвестная представительница американских поклонников европейских мод в Париже, теоретик американского модернизма.

Снова, размышляя о стиле, Арагон возвращается к снам и грезам. Он ценит их за ВлобъективностьВ» тАФ так как Влничто, как это бывает, когда проснешься тАФ цензура, Разум и т. п., не вклинивается меж реальностью и спящимВ». ВлЧистоту грезыВ», ее ВлбесцельностьВ» защищает Арагон от всякой литературщины. Сюрреализм, по его словам, тАФ это и есть такая защита. Хотя вы и не знаете, что будете писать, тАФ это не значит, что из-под пера сюрреалиста возникает нивесть что. Вот когда вы, уверяет Арагон, стараетесь что-либо сказать, тогд

Вместе с этим смотрят:

"Quo vadis": проекцiя на сучаснiсть

"Звезды" немого кино и русская мода 1910-х годов

"Культура": типология определений

"Рабочий и колхозница" (Из биографии В. И. Мухиной)

"Русские сезоны" в Париже