"Очистительное воздействие" (катарсис) малых прозаических жанров современной русской литературы

Актуальность исследования. Со времени самого первого употребления термина ВлкатарсисВ», проблема ВлочищенияВ» волновала многих исследователей: философов, толкователей Аристотеля, теоретиков искусства, психологов, литературоведов, которые на протяжении тысячелетий разгадывали аристотелевскую загадку. Но в различных толкованиях, которых за две с половиной тысячи лет накопилось огромное количество, понятие ВлочищениеВ» получало настолько разные определения и оценки, что ученые так и не пришли к общему мнению. В годы распада СССР русская литература сделала резкий шаг в сторону ВлэстетизацииВ» в противовес морально-нравственным канонам советской литературы, но теперь пришло время поисков Влзолотой серединыВ» между этическим и эстетическим наполнением литературных произведений. В этой работе мы исследуем природу ВлочищенияВ» в русских рассказах второй половины двадцатого века, причем анализируемые авторы представляют различные традиции русской литературы. В. Астафьев, В. Крупин, В. Шукшин, С. Залыгин, В. Распутин тАУ продолжатели классических традиций русской реалистической литературы, ориентирующиеся на нравственные идеалы и ценности. Вик. Ерофеев, В. Пелевин, В. Сорокин, Ю. Мамлеев, М. Елизаров тАУ представители другой литературы, часто именуемые русскими ВлпостмодернистамиВ», ориентируются в своем творчестве на иные эстетические и этические установки.

Новизна исследования. Организующая проблема тАУ ВлочистительноеВ» воздействие современной русской малой прозы тАУ заставляет, во-первых, определиться с относительно четкой дефиницией ВлочищенияВ», применительно к современной литературной ситуации. Во-вторых, выявить конкретные катарсические методы в русской малой прозе, в зависимости от различных литературных традиций. В-третьих, рассмотреть в рамках единой теоретической проблемы широкий пласт произведений, принадлежащих перу разнообразных по творческой манере авторов.

Объект исследования. В работе анализируются рассказы В. Шукшина (ВлЖил человекВ»), В. Распутина (ВлЖенский разговорВ»), С. Залыгина (ВлСанный путьВ»), В. Астафьева (ВлИндияВ»), В. Крупина (ВлОкорок сердцаВ»), В. Сорокина (ВлГеологиВ»), Вик. Ерофеева (ВлТело Анны, или конец русского авангардаВ»), М. Елизарова (ВлЖизнь радостнаВ»), В. Пелевина (ВлВести из НепалаВ»), Ю. Мамлеева (ВлКовер-самолетВ»). Выбор текстов обусловлен следующим. Мы не ставим перед собой задачи проследить становление и эволюцию катарсических эффектов в творчестве каждого автора. Наша цель тАУ обнаружить родовые черты катарсиса в рассказах двух направлений русской литературы второй половины двадцатого века, поэтому метод выбора одного рассказа от каждого автора в таком случае становится наиболее подходящим тАУ точно определяющим родовые черты Влочистительных схемВ» и не утопающим в тысячах мелких особенностей Влочистительной моделиВ» отдельно взятого автора и каждого отдельно взятого произведения.

Предмет исследования. ВлОчистительное воздействиеВ» (катарсис) малых прозаических жанров современной русской литературы рассматривается как теоретическая проблема литературоведения, предусматривающая анализ современных прозаических произведений через призму тех сведений, которые мы знаем о катарсисе в целом.

Степень изученности темы. Катарсис как организующая проблема литературоведения в применении к конкретным текстам и авторам изучался редко. Со времен Аристотеля, который и ввел в обиход понятие ВлочищениеВ», основные научные споры велись в парадигме толкований тАУ исследователи в большинстве своем пытались объяснить, что же имел в виду Аристотель, говоря о Влтрагическом очищенииВ». В этом плане наиболее полной и доказательной мы считаем ту интерпретацию, которую предложил А. Лосев в работе ВлИстория античной эстетикиВ». В плане общего понимания феномена ВлочищенияВ» мы опираемся на работы И. Ильина (ВлАксиомы религиозного опытаВ»), М. Рыклина (ВлРеволюция на обояхВ»), Д. Лукача (ВлСвоеобразие эстетическогоВ»), Б. Брехта (ВлТеория эпического театраВ»), Ф. Ницше (ВлПроисхождение трагедии из духа музыкиВ»), З. Фрейда (ВлПсихология бессознательногоВ»). В литературоведческом аспекте изучения Влочистительных техникВ» методологической базой нашего исследования стал труд ВлПсихология искусстваВ» Л. Выготского, тщательно рассмотревшего корни катарсиса как эстетической реакции в различных литературных жанрах, а также работы Н. Литвиненко (ВлНекоторые аспекты проблемы катарсисаВ»), Дж. Оруэлла (ВлТрагедия и Влтолько правдаВ»), Н. Гладких (ВлКатарсис смеха и плачаВ»), Н. Павлова (ВлХудожественное произведение и воспоминаниеВ»).

Целью исследования мы считаем выявление катарсических особенностей избранных нами русских рассказов, определение общих и различных черт ВлочищенияВ» в новеллистике различных направлений русской литературы второй половины прошлого века.

Основные задачи исследования:

- дать четкую дефиницию очищения, применимую к литературе как одному из видов искусства на основании сравнения исследований теоретиков литературы, философов, психологов, посвященных катарсису;

- выявить основные особенности и установки катарсиса в прозаических произведениях (в отличие от изначально рассматриваемого Аристотелем Влтрагического очищенияВ»);

- определить особенности Влочистительных схемВ» новелл и рассказов (выявить отличия катарсиса малой прозы от катарсиса прозы вообще);

- проанализировать выбранные рассказы с точки зрения Влочистительных методикВ»;

- определить частное и общее в катарсических схемах каждого выбранного автора на основе анализа одного рассказа (определить, какие Влочистительные установкиВ» играют главную, а какие тАУ вспомогательную роль);

- выявить общие Влочистительные мотивыВ», используемые авторами одной литературной традиции;

- определить различия катарсических схем и установок у выбранных авторов, представляющих противоположные (классическую и неклассическую) литературные традиции;

- сравнить полученные результаты исследований катарсиса в русских рассказах с изначальной аристотелевской формулой Влтрагического очищения посредством страха и состраданияВ».

Методология исследования. Особое значение для достижения поставленной цели и решения научных задач имеют методы исторической и теоретической поэтики: исследование основных повествовательных моделей, позволяющее вывести дефиницию катарсиса, метод событийного анализа сюжетной схемы произведения. В анализе конкретных произведений главную роль играет метод построчного и контекстного анализа выбранных текстов. Методы сравнительно-типологического литературоведения: сопоставительное изучение текстов, относящихся к одному жанру и роду, но различным литературным стилям и традициям.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Катарсисом в современной литературе следует считать психологическое воздействие на читателя художественного произведения, заканчивающееся актом психологической разрядки, освобождения души от ВлскверныВ», обогащения эмоционального мира реципиента.

2. ВлОчистительные моделиВ» и схемы эпических прозаических произведений существенно отличаются от очищения в других родах литературы тАУ драме и лирике. Катарсис в прозе менее экспрессивен, нежели в классической трагедии. При этом малые прозаические формы тАУ рассказы и новеллы тАУ имеют свои характерные катарсические особенности, отличающиеся от подобных Влочистительных установокВ» в крупных прозаических формах: катарсис в рассказах, во-первых, дискретен, во-вторых, одним из главных способов катарсического воздействия в малых прозаических формах становится метод Влтрагического парадоксаВ».

3. Методы катарсического воздействия в рассказах русских писателей, принадлежащих различным литературным парадигмам (условно можно обозначить их как ВлклассиковВ», придерживающихся традиций русского реализма, в нашей работе их представляют Астафьев, Шукшин, Залыгин, Распутин, Крупин, и ВлнеклассиковВ» тАУ Вик. Ерофеев, Пелевин, Сорокин, Мамлеев, Елизаров) существенно различаются своим наполнением. Если основой катарсиса у ВлклассиковВ» становится очищение нравственное, своими чертами напоминающее Влрелигиозный катарсисВ» (И. Ильин), то ВлнеклассикиВ» переносят акцент очищения с этического на эстетический аспект.

4. Катарсический эффект произведений ВлклассиковВ» возникает в первую очередь в текстовом пространстве рассказа, то есть внутри самого произведения, ВлнеклассикиВ» чаще используют другую схему тАУ очищение приходит не во время прочтения текста, а в соприкосновении мира вымышленного, литературного с миром реальным. Если реалистические установки ВлклассиковВ» основаны на христианской традиции очищения как избавления от грехов посредством их определения через проповедь и последующего ухода от них, то ВлнеклассикиВ» прибегают к иным философским принципам очищения: дзэн-буддистскому (рассказ как коан), абсурдистскому (возвращение к реальному миру становится очищением тАУ после безумно-абсурдного текста серая жизнь воспринимается как допустимая альтернатива бесконечной шизофрении текстовой реальности), психоаналитическому (очищение тАУ компенсация, восполнение чувств и эмоций, недополученных в реальной жизни).

5. При определенной редукции любые катарсические схемы приходят к изначальному аристотелевскому определению Влтрагического катарсиса как очищения посредством страха и состраданияВ». Только в Влочистительных схемахВ» ВлклассиковВ» акцент в этой формуле переносится на сострадание, а у ВлнеклассиковВ», напротив, на страх. Таким образом, классическая схема Влочищения посредством страха и состраданияВ» получает у представителей различных литературных направлений следующий вид: Влочищение посредством состраданияВ» у представителей Влнравственно-традиционнойВ» линии литературы и Влочищение посредством страхаВ» у ВлпостмодернистовВ». Страх при этом достигается в первую очередь через абсурд, развивающийся в творчестве каждого из выбранных авторов-неклассиков в своем направлении. Если в самом простом варианте тАУ рассказах Ерофеева и Елизарова тАУ абсурд лишь техническое средство ВлустрашенияВ», в творчестве Сорокина тАУ абсурд еще и приведение читателя к первозданной чистоте-пустоте, Влчистому листуВ», древнегреческому хаосу, из которого рождается все сущее в мире. В рассказах Мамлеева тАУ абсурд еще и указка на некую молчащую и нам, живым непонятную реальность, метафизическую данность. В рассказе Пелевина тАУ абсурд еще и путь не только к художественному очищению, но и очищению духовному, путь к достижению буддийского блаженства, ВлсаториВ».

6. В любой прозе действует и Влинтеллектуалистическое очищениеВ» тАУ получение читателем чужого жизненного опыта во время чтения рассказов. В любом культурном акте, в том числе и восприятии художественного текста, как интеллектуальном опыте, есть момент ВлочищенияВ» как познания непознанного.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах и выступлениях на конференциях: международная научная конференция ВлЛитература в диалоге культур-3В» (Ростов-на-Дону, 2005), международная научная конференция ВлПроблемы духовности в русской литературе и публицистике 18-21 вековВ» (Ставрополь, 2006), Четвертая межвузовская конференция молодых ученых ВлАктуальные проблемы современного языкознания и литературоведенияВ» (Краснодар, 2005), Пятая межвузовская конференция молодых ученых ВлАктуальные проблемы современного языкознания и литературоведенияВ» (Краснодар, 2006).

Научно-практическая значимость исследования: Результаты, полученные в ходе работы над диссертацией, могут быть использованы в лекционно-практических курсах по истории современной русской литературы. Особый интерес представляет пограничная сфера взаимодействия литературоведения с психологией и классической философией, также исследующими проблемы катарсиса. Стоит отметить широкую репрезентацию авторов двух литературных направлений, в последнее время все больше враждующих между собой, так что их рассмотрение в рамках единой литературоведческой проблемы очищения предстает еще и актом примирения различных направлений русской литературы второй половины прошлого века в рамках единого литературного процесса.

Структура и объем исследования. Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка. Общий объем диссертации тАУ 162 страницы. Число позиций в библиографическом списке тАУ 212.

1. Основное содержание работы

Первая глава диссертационного исследования тАУ ВлФеномен ВлкатарсисВ» в истории литературы, философии и психологииВ». Ее цель тАУ проследить историю воззрений на ВлочищениеВ» от Аристотеля до настоящего времени, вывести четкую дефиницию ВлкатарсисаВ», определить особенности очищения прозаических произведений малых форм и методы достижения ВлочищенияВ» в рассказах. В рамках поставленной цели решаются следующие задачи: изучение ВлочистительныхВ» концепций Аристотеля, Платона, Лосева, Ницше, Бернайса, Выготского, концепции негативного (Рыклин) и религиозного (Ильин) катарсиса, выделение основных направлений толкований катарсиса, определение дефиниции ВлкатарсисВ» и изучение методов, с помощью которых достигается очищение в художественной литературе.

В первом разделе (ВлИстория термина ВлкатарсисВ» от Аристотеля до наших днейВ») рассматривается история катарсиса как научной категории со времен аристотелевской ВлПоэтикиВ» до катарсических теорий двадцатого века тАУ религиозного (Ильин) и негативного (Рыклин) катарсиса. Особое внимание уделяется рассмотрению определения катарсиса, к которому пришел в своей работе ВлИстория античной эстетикиВ» А.Ф. Лосев, считавший, что аристотелевский катарсис есть очищение умственное, а не эстетическое. По мнению Лосева, катарсис у Аристотеля тАУ это причащение трагизмом мира, осознание фатальной трагичности всей Вселенной.

Во втором разделе (ВлРазличные направления толкования катарсических гипотезВ») мы выделяем восемь основных направлений, которые определяют основные тенденции толкования аристотелевского катарсиса.

1. Материалистическое.

2. Эстетическое.

3. Этическое.

4. Медицинское.

5. Гедонистическое.

6. Интеллектуалистическое.

7. Мистериально-религиозное.

8. Философское.

В третьем разделе (ВлОсобенности катарсиса в прозаических текстахВ») рассматриваются особенности очищения, вызываемого именно прозаическими произведениями. К таким особенностям можно отнести меньшую, по сравнению с классическими трагедиями, напряженность, бурность очищения. Здесь же рассматривается особенность очищения в малых прозаических формах. В малой прозе катарсис дискретен тАУ если в крупных прозаических формах наряду с несколькими сюжетными линиями может культивироваться сразу много Влочистительных теченийВ», то в рассказах обычно одна сюжетная линия соотносится с одной ВлочистительнойВ». К тому же в коротких прозаических формах одним из главных способов катарсического воздействия становится метод трагического парадокса тАУ художественный способ прозрения глубинной сути происходящего. Здесь же кроется один из важнейших стимулов к преодолению, освобождению от ужасного и абсурдного, один из источников катарсического просветления в, казалось бы, безысходных обстоятельствах. Короткая прозаическая форма предполагает именно парадоксальное очищение тАУ особенно в новелле парадокс играет важную роль.

На основании многих теорий мы выводим собственную дефиницию очищения. Итак, катарсисом в данной работе мы считаем психологическое воздействие на читателя художественного произведения, заканчивающееся актом психологической разрядки, чувством облегчения, освобождения души от ВлскверныВ», обогащения эмоционального мира реципиента. Причем интенсивность этого чувства может быть совершенно различной в зависимости, во-первых, от типа произведения искусства, мастерства художника и его целей, во-вторых, от душевного настроя и готовности очиститься самого воспринимающего (в нашем случае читателя).

В четвертом разделе (ВлРазличные методы достижения очищенияВ») мы выделяем несколько способов, с помощью которых авторы воздействуют на читателя с ВлочистительнойВ» миссией. Здесь выделяется четыре метода: трагического, религиозного, негативного очищения и метод эстетической реакции тАУ столкновение, происходящее на апогее эмоций, формы и содержания, которое нейтрализует вызываемое этими эмоциями напряжение зрителя и переживается как катарсис. Если редуцировать любое определение и любую методику катарсического очищения, то все схемы в итоге окажутся очень близки к определению, данному Аристотелем: Влочищение посредством страха и состраданияВ».

Вторая глава диссертационного исследования (ВлКатарсис в малых формах Влдеревенской прозыВ») посвящена изучению особенностей феномена ВлкатарсисВ» в текстах писателей, причисляемых теоретиками литературы к деревенской прозе. Мы проводим литературоведческий анализ каждого из пяти рассказов разных авторов, наиболее ярко представляющих деревенскую прозу (Распутин, Залыгин, Астафьев, Крупин, Шукшин), определяем Влочистительные схемВ» и мотивы в выбранных произведениях, проводим сопоставительный анализ катарсических особенностей каждого произведения, выявляем общие для ВлдеревенщиковВ» Влочистительные схемыВ», определяем авторские особенности очищения, разграничиваем общее и частное в ВлочистительныхВ» (катарсических) схемах выбранных авторов. Представленных в этой главе авторов объединяет, в первую очередь, выбранный ими метод отображения действительности. В истории литературы всех пятерых называют то представителями ВлдеревенскойВ» прозы, то ВлнравственникамиВ» (А. Солженицын). Писатели этого направления становятся продолжателями традиций классической русской литературы. Используя классические приемы реализма и не меняя его эстетических стратегий и установок, ВлнравственникиВ» переносят акценты на жизнь обыкновенного человека, отказываются от вымышленных сюжетов, считая, что жизненная основа их прозы изначально отвергает игровые установки в восприятии произведений. ВлНравственниковВ» объединяет чувство глубокой ответственности за происходящее с миром и человеком, следование традициям классической русской литературы XIX века и, соответственно, похожее отношение к концепции очищения, аналогичные литературные техники его достижения.

В первом разделе (ВлКатарсис в рассказе Виктора Астафьева ВлИндияВ») делается подробный анализ рассказа с целью обнаружить, какие Влочистительные схемыВ» использует автор, какие из видов катарсического воздействия на реципиента преобладают. Методы очищения в рассказе Виктора Астафьева ВлИндияВ» тАУ классические. Используя традиционную аристотелевскую схему Влочищения посредством страха и состраданияВ», Астафьев как представитель классического реализма и к тому же прозаик, а не драматург-трагик, переставляет акценты, практически избавляя читателя от страха и останавливаясь на сострадании к главной героине рассказа. Таким образом, Астафьев практически создает такую формулу катарсиса: Влочищения посредством состраданияВ», тАУ что очень близко к христианской парадигме катарсиса. Изначально ВлочищениеВ» (в аристотелевском понимании, до всех интерпретаций) присутствовало только в трагедии. Одна из характерных черт трагедии тАУ смерть героя или героев, поэтому ВлубиваяВ» в рассказе ВлИндияВ» главную героиню, писатель приближает рассказ по степени накала, да и по технике катарсиса, к античным трагедиям. Представители Влреалистического направленияВ» литературы, в том числе и Астафьев, одной из важнейшей целей своего творчества считают дидактику. Поэтому можно говорить еще и о познавательном катарсисе тАУ читатель очищается, узнавая через тексты Астафьева, что же такое хорошо и что такое плохо, но здесь нас ждет неожиданный ход: ВлочищаяВ» таким образом читателя, очищается и писатель, который считает, что своим творением привнес в мир частицу Влразумного, доброго, вечногоВ». Можно говорить о феномене обратной катарсической связи.

Во втором разделе (ВлКатарсис в рассказе Валентина Распутина ВлЖенский разговорВ») аналогичному анализу подвергается рассказ Валентина Распутина. Основой очищения в произведении Распутина становится очищение религиозное (автор и не скрывает своего отношения к Церкви и православию), в то же время он использует в своем рассказе прием противопоставления, но это противостояние не формы и содержания, как у Выготского, а содержания и содержания. Во внутритекстовом пространстве противопоставляются два мира, два подхода к жизни, два времени, классическое противопоставление деревенщиков Влгород (плохо)тАУдеревня (хорошо)В» трансформируется в Влдевушка-бабушкаВ» с четко обозначенными моральными оценками. Но в отличие от противопоставленности формы и содержания, противопоставленность однопарадигмовых, но разнозаряженных элементов текста не дает Влэмоциональной разрядкиВ», которая возникает при Влвзаимосгорании противоположно направленных аффектовВ». Это текстовое противостояние и должно породить нравственное очищение тАУ выбор между добром и злом. Перед таким выбором оказывается и юная героиня Вика, и читатель. Сделать выбор в этом рассказе и для Вики, и для реципиента оказывается легко, потому что ВлдоброВ» и ВлзлоВ» лежат на поверхности, вот они, нужно только стать на правильную сторону. Видя в чертах девочки-героини типическое, любой читатель соотносит с собой и как под микроскопом видит в неосознанных прегрешениях Вики свои собственные грехи. Читатель вместе с Викой совершает путь к первому этапу религиозного катарсиса тАУ покаянию, обнаружению собственного несовершенства перед лицом гармонии мира, природы, народной мудрости, представленной в рассказе Натальей. Распутин ведет читателей по дороге нравственно-религиозного очищения, через сочувствование героиням, через соаффекты. Читатели приходят к религиозному очищению, причем даже раньше, чем делает первый шаг к нему героиня рассказа.

Вообще, катарсис возникает тогда, когда трагедия преодолена общей гармонией мира. У Распутина общая гармония мира, природы в тексте преодолевает трагедию. В этом Распутин типологически перекликается с тем пониманием катарсиса, которое вкладывал в этот термин Алексей Лосев. И здесь мы приходим к такому выводу, что, несмотря на различия и тысячелетия, религиозно-нравственный катарсис Распутина и первоначальный катарсис Аристотеля тАУ явление одного порядка. Получается, что катарсис в обоих случаях тАУ очищение гармонией, только нравственные ориентиры этой гармонии выявлены в разных, в силу исторического различия, категориях: православного и антично-языческого.

В третьем разделе (ВлКатарсис в рассказе Василия Шукшина ВлЖил человекВ») анализу катарсических эффектов подвергается произведение Василия Шукшина, которого по традиции относят к представителям Влдеревенской прозыВ». С одной стороны, по рождению, тематике, в общем, по всем внешним признакам тАУ традиционный ВлдеревенщикВ», но все-таки классическое для остальных столкновение Влпатриархальной деревниВ» с Влнаглым захватническим городомВ» для Василия Шукшина не главная проблема. Шукшин всегда пишет о человеке, причем герои Шукшина всегда с ноткой трагичности. Каждый из шукшинских Влюродивых искателейВ» не может быть понят никем: ни собутыльниками, ни детьми, ни женой. Так и остаются герои всех рассказов в мучительном одиночестве души. В нашем случае получается, что герой рассказа ВлЖил человекВ» тАУ классический Влтрагический геройВ», вписывающийся в концепцию Влтрагического герояВ» аристотелевской ВлПоэтикиВ». Только в одном, но самом главном, герой рассказа ВлЖил человекВ» не подходит под аристотелевское определение идеального Влгероя трагедииВ»: шукшинский человек и раньше не был счастлив, нет в рассказе никакого перехода от счастья к несчастью.

В творчестве Шукшина принципиально важно, что он как писатель-реалист не замечает себя самого перед лицом предмета изображения и произведение для него не является лишь средством самовыражения. В финале рассказа автор не обрывает сюжет на смерти героя и оставляет за собой право последнего абзаца, чтобы вслед за эстетическим катарсисом читатель, с уже очищенной и подготовленной душой, обрел еще и очищение нравственное.

В четвертом разделе (ВлКатарсис в рассказе Владимира Крупина ВлОкорок сердцаВ») такому же анализу подвергается короткий рассказ еще одного представителя деревенской прозы. Короткая проза Владимира Крупина, несмотря на явную приверженность традициям русского реализма, особенно Влдеревенской прозыВ» (сам писатель относит свое творчество к этой линии и считает учителями Залыгина, Распутина, Белова), отличается от классических рассказов Влдеревенской литературыВ» в первую очередь своими жанрово-стилевыми особенностями.

Малые прозаические формы Крупина трудно назвать классическими рассказами или новеллами, они тяготеют скорее к публицистическим жанрам: очерку, зарисовке. Во многих из них речь идет от первого лица и за лирическим героем скрывается (во всяком случае делает вид, что скрывается) сам автор: его переживания, чувства, мысли. Поэтому анализировать с точки зрения возникновения катарсических эффектов Крупина несколько сложнее, нежели представителей классических форм, но и в очерково-публицистической прозе можно найти явные черты ВлочистительногоВ» воздействия литературы. ВлОкорок сердцаВ» также насыщен трагедийным содержанием тАУ в сюжетной линии рассказа есть многое от классической трагедии: погибающий Влтрагический геройВ», причем, как нам дальше становится известно, погибающий, как и положено, вследствие Влтрагической ошибкиВ».

Но Крупин, в отличие от аристотелевских правил, делает в своем творчестве ставку более на этическое, нежели на эстетическое удовлетворение и очищение. Поэтому, анализируя Влочистительные схемыВ» Крупина в рассказе ВлОкорок сердцаВ», мы вновь приходим к религиозному катарсису, методы которого описаны и проанализированы Ильиным. В силу того, что проза Крупина носит характер очерковый, публицистический, можно предположить, что рассказ тАУ переживание собственной жизни автора. Тогда ВлОкорок сердцаВ» приобретает особое значение для автора тАУ это настоящая исповедь на бумаге, а не художественное изображение чужой исповеди. В таком случае Крупин, очищаясь сам, призывает к очищению и читателей. Надев автобиографическую маску Влвиновного в смертиВ», он примеряет эту маску на каждого из читателей, чтобы привести к ВлправильномуВ» восприятию мира. То есть, осознанно используя автобиографический стиль письма от первого лица, очерковость, нарочитый уход от беллетристики к некой ВлличнойВ», ВлсокровеннойВ» прозе, Крупин ведет читателя не к эстетическому, а этическому очищению, используя эстетические законы. Такое положение дел для русской реалистической прозы второй половины двадцатого века совсем не редкость.

В пятом разделе (ВлКатарсис в рассказе Сергея Залыгина ВлСанный путьВ») проведен аналогичный анализ рассказа, с целью выявить доминантные Влочистительные схемыВ». Проза Сергея Залыгина радикальным образом отличается от произведений других писателей-деревенщиков: Залыгин начинал как писатель-эколог, предупреждающий о бедах, которые постигнут нас, если мы не обратим внимание на природу. Потому и главный герой почти всех залыгинских произведений не человек, а природа, хотя есть и небольшие исключения, как предлагаемый рассказ, да и сам жанр рассказа все-таки исключителен для писателя. Основной художественный прием в рассказе ВлСанный путьВ» тАУ ретроспекция, обращение в прошлое. Ретроспекция как художественный прием, с одной стороны, замедляет сюжетное действие, с другой тАУ обращение к воспоминаниям рождает особый вид сопереживания. Воспоминание действует как сюжетный замедлитель действия.

Особенность ретроспекции как художественного приема в том, что она порождает особое отношение к тексту, в котором переживание, сопровождающее воспоминание, близко (или даже одной природы) к переживанию, именуемому катарсисом. Здесь работает один механизм. Случившееся с нами память превращает в художественное произведение (воспоминание становится таким произведением). В случае с ВлСанным путемВ» воспоминание становится и отправной точкой художественного произведения, его идеей, и, одновременно, художественным приемом тАУ ретроспекцией. Важная особенность ретроспекции в том, что воспоминание смягчает боль, страх: даже самые страшные события через время вспоминаются уже не столь страшными и ужасными, не вызывают таких мощных эмоций. Можно сказать, что боль и страх в воспоминаниях фильтруются. Таким образом, в катарсической формуле Аристотеля Влочищение посредством страха и состраданияВ» Залыгин тАУ в традициях классической русской прозы тАУ смещает акценты, с помощью ретроспекции ретушируя страх и выводя на первый план сострадание.

Финальные выводы главы говорят о характере ВлочистительногоВ» воздействия творчества вышеназванных авторов. Вычленяются характерные для них катарсические схемы.

1. В классической аристотелевской схеме трагического катарсиса как Влочищения посредством страха и состраданияВ» писатели нравственно-деревенской волны перемещают акценты в сторону сострадания, формула приобретает морально-религиозный вид Влочищения посредством состраданияВ». Технически большая степень сострадательности произведений достигается за счет изображения максимально ВлчеловечныхВ» персонажей.

2. Ставка на сострадание и православные традиции морали приводят авторов к использованию схемы религиозного очищения, описанной Ильиным. Религиозно-философское истолкование, в силу исторических особенностей, оказалось усвоено перечисленными авторами лучше, чем святоотеческое. По метафизической, мистериальной направленности Влрелигиозный катарсисВ» близок к тому толкованию Аристотелева трагического очищения, которое предложил Лосев. Достаточно в толковании Лосева заменить понятие Влвсеобщая умная СущностьВ» на дефиницию ВлБогВ», как лосевская схема сразу примет вид очищения, описанного Ильиным.

3. Как и в любой прозе, в вышеперечисленных произведениях (хоть и в меньшей мере) действует и Влинтеллектуалистическое очищениеВ» тАУ получение читателем чужого жизненного опыта во время чтения рассказов.

В третьей главе диссертационного исследования (ВлКатарсис в малых формах ВлпостмодернистскойВ» прозыВ») таким же образом, как и в предыдущей главе, проводится анализ катарсических эффектах в малой прозе авторов другого литературного направления. Если творчество писателей-нравственников представляет собой продолжение традиций классической русской литературы, то Владимир Сорокин, Виктор Пелевин, Михаил Елизаров, Юрий Мамлеев и Виктор Ерофеев представляют собой совершенно противоположные эстетические и литературно-творческие установки. Хотя они никогда не объединялись ни в какую группу, но есть в их творчестве некая типологическая общность, позволяющая, несмотря на разность творческих индивидуальностей, отнести их к одной художественной доминанте.

В первом разделе (ВлКатарсис в рассказе Виктора Ерофеева ВлТело Анны, или конец русского авангардаВ») мы рассматриваем Влочистительные схемыВ» и приходим к выводу, что с позиции классического катарсиса в этом рассказе совершенно нет ВлсостраданияВ» к кому-либо, да и страх в рассказе не является основной формой воздействия. Главная причина этого тАУ отсутствие героя, героя-человека, сочувствие к которому и вызывает сострадание. По методам психологического воздействия на читателя Виктор Ерофеев, как и все постмодернисты, во многом схож с авангардистами начала прошлого века. Исследователи авангарда пишут о том, что восприятие авангардистского произведения тАУ это шок, характерная реакция тАУ отторжение (по крайней мере, авангардисты на это рассчитывают), реципиент подвергается агрессии как этической, так и эстетической. С одной стороны, ВлсерьезныйВ» читатель отторгает текст, который находится вне его системы координат, с другой тАУ ироническое отношение к тексту сразу превращает его в нормальный, удобоваримый и вполне приличный. Неважно, что некая Анна в конце пожирает некоего Вллюбимого человекаВ», в конце концов, это даже не люди, а символы, абстракции. Момент удовольствия содержится в потенциальной возможности превратить все в смелую веселую игру, а момент неудовольствия тАУ в том, что заставляют сопереживать (Вла вдруг Анна такой же человек как все мы, мучается, страдаетВ» тАУ сознательные и бессознательные установки ВлреалистичнойВ» литературы могут незаметно срабатывать даже в откровенно постмодернистском тексте), для того, чтобы быть мгновенно отвергнутым, и обе эти стратегии накладываются друг на друга. В рассказе именно ВлабсурдВ» становится причиной нового, постмодернистского, катарсиса, который проявляется у Ерофеева. Можно предположить, что действует этот катарсис в соприкосновении с реальностью, где, несмотря ни на что, все еще остается логика и некая гармония. ВлОчищениеВ» после причастия ВлабсурдомВ» происходит в соприкосновении с простыми предсказуемыми вещами и истинами, механизм такого катарсиса аналогичен механизму Влнегативного катарсисаВ».

Во втором разделе (ВлКатарсис в рассказе Михаила Елизарова ВлЖизнь радостнаВ») анализу Влочистительных схемВ» подвергается творчество Влрусского Альдо НовеВ» тАУ короткие абсурдные рассказы, которые как нельзя лучше подходят для изучения катарсических эффектов нетрадиционной современной русской литературы, основанных не на классических аристотелевских Влстрахе и состраданииВ» и не на разработанной Выготским теории о том, что Влпротивоположные аффекты, вызываемые в читателе соответственно формой и содержанием рассказа, в заключительной точке сталкиваются и взаимоуничтожаютсяВ». Конфликт формы и содержания закладывается с самого начала, но не он становится основополагающим в развитии катарсического эффекта рассказа, хотя свою роль тоже играет, но не так, как в классических произведениях. Елизаров с самого начала вводит читателя в мир трагического абсурда, используя установки Влнегативного катарсисаВ»: после рассказа Елизарова, где тупое, но жизнерадостное ВлзлоВ» раз за разом побеждает ВлдоброВ», в геометрической последовательности увеличивая само себя, возвращение к реальности, где, во-первых, зло не всегда такое уродливое, и, во-вторых, не всегда побеждает, становится приятным и комфортным. Основная методика очищения в творчестве Елизарова тАУ очищение через абсурд. Основой в данном случае выступает теория негативного катарсиса: по основной версии после безумно-абсурдного текста серая жизнь воспринимается как допустимая альтернатива бесконечной шизофрении произведения.

С другой стороны, негативный катарсис есть способ освобождения, ВлочищенияВ» читателя, вступающего в контакт с текстом, ВлочищающимВ», хотя бы на время его восприятия, от Влморального законаВ». В таком случае Влнегативный катарсисВ» выступает как одна из разновидностей ВлинтеллектуалистическогоВ» катарсиса. Негативный катарсис (очищение абсурдом) в качестве одной из разновидностей Влпереживания чужих миров и жизнейВ» становится основополагающим инструментом ВлочищенияВ» у Елизарова, и в этом случае автор легко вписывается в парадигму русского постмодерна: Виктор Ерофеев тАУ Елизаров тАУ Сорокин тАУ Пелевин тАУ Мамлеев, пусть по времени творчества парадигма строится в другой последовательности, но по отношению к абсурду как инструменту творчества дело обстоит именно так.

В третьем разделе (ВлКатарсис в рассказе Владимира Сорокина ВлГеологиВ») анализируются катарсические механизмы в малой прозе Сорокина. Он идет дальше Виктора Ерофеева, у которого абсурд не переходит во что-то большее и не указывает ни на что более значимое. Если у Ерофеева абсурд в текстах лишь самоцель или некая пародия реальности, именно той, советской реальности, то Сорокин идет намного глубже, за сорокинским текстовым абсурдом уже скрывается хаос (в греческой мифологии тАУ зияющее пространство, первичный источник всякой жизни в мире, беспредельное изначальное пространство, из которой образовалось все существующее) в то время как абсурд всего лишь ВлнелепостьВ». Разрушая любой дискурс, Сорокин использует абсурд как инструмент и промежуточную цель, посредством абсурда приходит к хаосу и пустоте (о степени синонимичности этих понятий можно долго спорить, но во многом они с

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского