Анализ произведений М.Ю. Лермонтова, Е.А. Баратынского, А.В. Вампилова

Литературоведение тАФ одна из древнейших отраслей филологического знания. Это наука, но наука особого рода, практически неотделимая от изучаемого ею искусства слова. В самом деле, литературоведческие исследования, мысль которых прямолинейна, а язык беден, не только широкую аудиторию, но и специалистов не заинтересуют. И напротив, можно привести немало примеров, когда, казалось бы, чисто литературные проблемы волнуют многих. Статьи и книги В. Белинского, Д. Писарева, Н. Добролюбова, Н. Чернышевского, А. Григорьева, Ю. Тынянова, Д. Лихачева, Ю. Лотмана становились объектом широкого общественного внимания, чему способствовали как глубина и оригинальность мышления названных авторов, так и их умение писать живо и образно.

Понятно, что талант есть необходимое условие всякой научной деятельности: логическая последовательность рассуждений и четкое и изящное формулирование выводов в равной степени характеризуют труды и выдающихся физиков, и математиков, и биологов. Однако в литературоведении проблема формы особенно важна. Литературовед является почти что "соавтором" художника, и от таланта исследователя, его вкуса и такта во многом зависит раскрытие возможностей литературного шедевра. Статья или книга, написанные темно и вяло, в которых идет речь о произведении блестящего стилиста, едва ли кого-то смогут заинтересовать.

М.Ю.Лермонтов (1814-1842), Е.А.Баратынский (1800-1844), и А.В.Вампилов (1937-1972) столь разные авторы, да и их произведения, над которыми предстоит анализ, относятся к совершенно разным жанрам литературы, и тем не менее каждый из них является своего рода символом и новатором своей эпохи.

Лермонтов по праву считается серебряным поэтом в русской литературе. Имя Михаила Юрьевича Лермонтова принадлежит к числу самых дорогих и любимых имен поэтов и писателей, принесших мировую известность и славу русской литературе. Его исполинская фигура стоит в одном ряду с такими титанами нашей отечественной классики, как Пушкин и Гоголь. Первых читателей ВлГероя нашего времениВ» поразила необычность его художественной формы тАУ несколько отдельных повестей сливаются в единый роман.

Литературная позиция Баратынского складывалась под непосредственным воздействием дворянской революционности, но поэт не сочувствовал радикальным устремлениям декабристов. Преобладающий тон его элегий и посланий тАУ Влтомная грустьВ», проистекающая из соответствующего взгляда на жизнь. Новаторской была глубокая психологизация элегий и посланий.

Драма XX века стремится освободиться от оков привычных драматических категорий, не только от диктата единства времени, места, действия, но и от таких обязательных условий старой драматургии, как однонаправленность времени, неделимость человеческой личности. В шестидесятые годы свобода, раскованность драматургической формы была инспирирована новым, после очень большого временного перерыва, расцветом режиссерского искусства, исканиями литературы, знакомством с зарубежной драмой, влиянием кинематографа, переживавшего свои лучшие годы, его свободой в обращении с местом и временем, ВлдействительностьюВ» и ВлмечтамиВ», с той легкостью, с которой он объективирует на экране сны, воспоминания, грезы. Для шестидесятых годов последнее было одним из излюбленных способов повествования: предсмертные видения. Вампилов одним из первых проявил новаторство в данном направлении.

Попробуем же выделить в этой работе то зерно общего, что есть в этих работах и конечно же показать их индивидуальность.

М.Ю. Лермонтов ВлГерой нашего времениВ»

Интонация Автора в начале повести о Максиме Максимыче несколько иронична. Автор начинает с того, что подсмеивается над самим Собой, сравнивая себя со сказочным Ашик-Керибом, а затем описывает и горы, и дорогу, и гостиницу все тем же насмешливым тоном: ВлИзбавляю вас от описания гор, от возгласов, которые ничего не выражают, от картин, которые ничего не изображают..В» Это пишет тот же самый человек, который в первых своих записях восклицал: ВлСлавное место эта долина! Со всех сторон горы неприступные..В» тАФ и подробно описывал горы, скалы, реки.

ВлЯ остановился в гостинице, где останавливаются все проезжие, и где между тем некому велеть зажарить фазана и сварить щей, ибо три инвалида, которым она поручена, так глупы или так пьяны, что от них никакого толка нельзя добитьсяВ».

Инвалиды глупы и пьяны, гостиница плоха, а вдобавок приходится задержаться в этой гостинице на три дня тАФ казалось бы, достаточно причин для раздражения. Звон дорожного колокольчика и крик извозчиков тАФ первые вестники появления Героя. Лермонтов нагнетает ожидание. Холодные вершины гор и беловатый туман дополняют спокойно-равнодушное настроение двух офицеров, молча сидящих у огня. Но ведь должны произойти какие-то важные события. ВлКогда же?В» тАФ ждет читатель.

Герой, Печорин, появляется далеко не сразу. Его появлению предшествует длинная церемония. Во двор въезжает несколько повозок, Влза ними пустая дорожная коляскаВ». Путешественнику, скучающему в скучной гостинице скучного города, интересно всякое новое лицо тАФ но лица-то и нет: есть только пустая коляска, невольно привлекающая внимание. Такая коляска тАФ признак богатства ее владельца, она возбуждает в Авторе завистливый интерес. За коляской Влшел человек с большими усами, в венгерке, довольно хорошо одетый для лакея.. Он явно был балованный слуга ленивого барина..В» Героя еще нет, но читатель, вместе с Автором, уже заинтригован тАФ сначала элегантной коляской, потом балованным лакеем. Каков же должен быть владелец коляски и хозяин лакея, если даже его слуга покрикивает на ямщика?

ВлНесколько повозокВ» тАФ это и была та самая оказия, которой дожидались путешественники, чтобы отправиться в путь. Но Автор так заинтересован коляской и дерзким лакеем, не отвечающим на расспросы, что даже забывает обрадоваться приходу оказии. Максим Максимыч радуется: ВлСлава богу!В» тАФ и привычно ворчит, заметив коляску: ВлВерно какой-нибудь чиновник едет на следствие в Тифлис. Видно, не знает наших горок! Нет, шутишь, любезный, они не свой брат, растрясут хоть английскую!В»

Читатель уже почти догадался, чья это коляска, но Максим Максимыч еще ничего не подозревает. Видя любопытство Автора, он обращается к слуге с расспросами тАФ тон у него, заискивающий, неуверенный тАФ жалко становится старика, и недоброе чувство возникает против слуги (а заодно и против его неведомого господина).

ВлтАФ Послушай, братец, тАФ спросил.. штабс-капитан: тАФ чья это чудесная коляска?., а?. Прекрасная коляска!.В»

Поведение лакея вызывающе дерзко: он Влне оборачиваясь, бормотал что-то про себя, развязывая чемоданВ». Даже доброго Максима Максимыча рассердило такое поведение: Влон тронул неучтивца по плечу и сказал: ВлЯ тебе говорю, любезный..В»

Из неохотных и невежливых ответов слуги возникает, наконец, имя героя: ВлтАФ Чья коляска?., моего господина.. тАФ А кто твой господин? тАФ Печорин..В»

Читатель вместе с Максимом Максимычем вздрагивает от радости. Зная все, что связывает Печорина со штабс-капитаном, мы, как и он, не сомневаемся, что сейчас произойдет трогательная встреча друзей, сейчас появится Печорин и бросится на шею доброму старику тАФ и мы, наконец, увидим человека, который успел занять наше воображение.. Но, может быть, это не тот Печорин? Мысль эта возникает у читателя и у Максима Максимыча одновременно; ВлЧто ты? что ты? Печорин?. Ах, боже мой!., да не служил ли он на Кавказе?.В»

Слуга по-прежнему груб и отвечает неохотно, но это уже не имеет значения, сейчас Максим Максимыч увидит своего друга, это он, его зовут Григорий Александрович.. Хмурые ответы лакея не беспокоят штабс-капитана. Но читателя они заставляют насторожиться. Уже зная, что Максим Максимыч с барином Влбыли приятелиВ», слуга говорит почти невежливо: ВлПозвольте, сударь; вы мне мешаетеВ». Может быть, он знает, что барин не рассердится на него за такое обращение с приятелем?

Максим Максимыч убежден, что Печорин Влсейчас прибежитВ». Все дело теперь только в том, чтобы уговорить лакея сообщить Печорину, кто его ждет. Штабс-капитан почти униженно уговаривает слугу: Вл..ты, любезный, не пойдешь ли к нему за чем-нибудь?. Коли пойдешь, так скажи, что здесь Максим Максимыч; так и скажи.. уж он знает.. Я тебе дам восьмигривенный на водку..В»

Пойти к полковнику сам Максим Максимыч не может: он не в том чине, чтобы запросто являться в дом к высшим чинам. Место свое он знает. Человек тАФ и богатство, человек тАФ и чин, человек тАФ и положение в обществе.. Конфликт человеческого и античеловеческого, введенный в русскую литературу Пушкиным, был углублен и расширен его последователями.

Ни о чем подобном Максим Максимыч, разумеется, не думает. За него думает Лермонтов тАФ он понимает униженное положение старика и сочувствует ему, и читателя заставляет сочувствовать. А Максим Максимыч давно и прочно усвоил устои мира, в котором он живет. Штабс-капитан знает свое место и не идет к полковнику Н. искать Печорина.

Да, он знает свое место по отношению к полковнику. Но когда к нему в крепость был прислан молодой прапорщик, Максим Максимыч вел себя не как штабс-капитан, а как человек. Мы помним, как он встретил низшего по чину: ВлОчень рад, очень рад.. пожалуйста, зовите меня просто Максим Максимыч и пожалуйста тАФ к чему эта полная форма?В» Вот почему нам так обидно за старика: мы-то знаем, что он тАФ человек, что он достоин уважения и любви.. Где же Печорин? Почему он не спешит принести Максиму Максимычу свое уважение и свою любовь?

В этом простом разговоре нет, на первый взгляд, ничего примечательного. Но читатель, представляющий себе душевное состояние Максима Максимыча, понимает, чего стоил ему целый час ожидания. Старик сдержан: он ничем прямо не выдает своего волненья, но оно сквозит в коротком отказе пить чай и в молчаливом ожидании за воротами.. Печорин все не появляется, а Максим Максимыч уже исстрадался от ожидания. Он ждал Печорина до ночи; очень поздно он, наконец, лег, по Влдолго кашлял, плевал, ворочался.. Печорин Влсейчас прибежитВ», а он не идет; и нетерпеливое желание увидеть человека, которого он так любил, все еще живо; и обида растет в нем, и беспокойство гложет: что же могло случиться, что могло задержать Печорина тАФ уж не беда ли с ним стряслась?

Уже не только Максим Максимыч, но и читатель устал ждать, и Автор Влначинает разделять беспокойство доброго штабс-капитанаВ». Ожидание, нетерпение, длинный церемониал встречи тАФ все это определяет состояние Максима Максимыча, не Печорина. Он холоден и спокоен тАФ более того, ему скучно. Первое,, что мы о нем узнаем: он Влзевнул раза дваВ» тАФ никакого волнения при мысли о предстоящей встрече, никакого движения души..

Напряженное ожидание Максима Максимыча, наконец, разрешилось: Печорин пришел. Но теперь нет штабс-капитана. А лошади уже заложены. Внутреннее напряжение рассказчика (а с ним и читателя) растет тАФ ведь Печорин может так и уехать, не дождавшись Максима Максимыча. Правда, он не торопится. Но знает ли он, что здесь Максим Максимыч? Может быть, слуга забыл ему сказать?

тАФ Если вы захотите еще немного подождать.. то будете иметь удовольствие увидаться с старым приятелемВ»,тАФ сообщает Автор Печорину. тАФ Ах, точно тАФ быстро отвечал он: тАФ мне вчера говорили; но где же он?В»

Печорин реагирует так, как нам бы хотелось: ВлбыстроВ», с восклицанием: Влах!В», с вопросом: Влгде же?В» Но ему Влвчера говорилиВ» тАФ а он вчера не поторопился и сегодня чуть не уехал.. Что же все это значит?

ВлЯ обернулся к площади и увидел Максима Максимыча, бегущего что было мочи..В» Как мы помним, Печорин, Влзакурив сигару, зевнул раза два и сел на скамьюВ», Влпрямой стан его согнулсяВ», он Влбыл погружен в задумчивость, глядя на синие зубцы Кавказа, и, кажется, вовсе не торопился в дорогу.

Спокойный, медлительный тон, которым Лермонтов повествует о Печорине, сменяется бешено быстрым, задыхающимся ритмом повествования о Максиме Максимыче: он бежал, Влчто было мочи.. едва мог дышать; пот градом катился с лица его, мокрые клочки седых волос.. приклеились ко лбу его; колена его дрожали.. он хотел кинуться на шею Печорину..В»

Прерывистое, учащенное дыхание бегущего взволнованного человека слышно в описании Максима Максимыча так же неоспоримо, как в ВлБэлеВ» мы слышали страстную речь Казбича на его родном языке.

И сразу же быстрый, бешеный темп сменяется медленным: Вл.. он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему рукуВ». Два длинных похожих слова: Влдовольно холодноВ» тАФ и замедляющий речь оборот Влхотя с приветливой улыбкойВ» тАФ и снова длинное протяжное слово ВлпротянулВ», так непохожее на быстрые слова, рисующие Максима Максимыча. Читатель на минуту останавливается, как и Максим Максимыч, натолкнувшись на медленное спокойствие Печорина, и сразу же снова торопится вместе с штабс-капитаном, который Влна минуту остолбенел, но потом жадно схватил его руку обеими руками: он еще не мог говоритьВ». ВлПротянулВ» тАФ и ВлсхватилВ»: какие разные слова, да еще Влдовольно холодно протянулВ» тАФ и Влжадно схватилВ»! Так в одной фразе раскрываются обе души: любящая, ждущая, открытая тАФ и холодно-равнодушная, замкнутая.

Странный разговор происходит между Печориным и Максимом Максимычем. Если прочесть отдельно, подряд все реплики Печорина, вовсе не создастся впечатления, что Печорин холоден, неприветлив:

ВлтАФ Как я рад, дорогой Максим Максимыч. Ну, как вы поживаете? тАФ Еду в Персию тАФ и дальше.. тАФ Мне пора, Максим Максимыч. тАФ Скучал!тАФ Да, помню! тАФ Право, мне нечего рассказывать, дорогой Максим Максимыч.. Однако прощайте, мне пора.. я спешу.. Благодарю, что не забыли.. тАФ Ну, полно, полно! ..неужели я не тот же?. Что делать?., всякому своя дорога.. Удастся ли еще встретиться тАФ бог знает!.В»

Сами по себе слова Печорина даже могут показаться теплыми. Но мы ведь помним, что он мог прийти еще вчера вечером, а пришел только сегодня утром и чуть не уехал, забыв о Максиме Максимыче. И мы слышим, что говорит старик, тАФ в сравнении с его словами реплики Печорина оказываются убийственно холодными, пустыми, бездушными:

ВлКак я рад, дорогой Максим Максимыч. Ну, как вы поживаете? тАФ сказал Печорин. тАФ А.. ты.. а.. вы?. тАФ пробормотал со слезами на глазах старик.. тАФ сколько лет.. сколько дней.. да куда это?.В»

Печорин ВлсказалВ». Старик Влпробормотал со слезами на глазахВ». Приветливые слова Печорина оказываются слишком спокойными, слишком гладкими и потому тАФ пустыми рядом со сбивчивой речью Максима Максимыча: Вла.. ты.. а.. вы?.В» Обычно говорят: Влсколько лет, сколько зимВ» тАФ время измеряют годами. Максим Максимыч сказал иначе: Влсколько лет.. сколько днейВ» тАФ каждый день без Печорина старик помнил о нем, мечтал хотя бы о случайной встрече, мечтал как о чуде, не веря, тАФ чудо осуществилось, и что же?

Ответы Печорина на прерывистые вопросы старика оказываются нестерпимо холодными, даже грубыми: ВлЕду в Персию тАФ и дальшеВ», ВлМне пора..В» ВлБоже мой, боже мой! да куда это так спешите?.В» тАФ спрашивает Максим Максимыч, уже приняв неизбежную замену прежнего ВлтыВ» нынешним холодным ВлвыВ». Читатель вместе с ним надеется, что у Печорина есть еще какие-то оправдания, что он имеет причину торопиться. Максим Максимыч так взволнован, что не может ждать ответа на свой вопрос, он спешит, он надеется хоть что-то узнать о Печорине, хоть чем-то успеть поделиться: ВлМне столько бы хотелось вам сказать.. столько расспросить.. Ну что? в отставке? тАжкак? тАжчто поделывали?.

тАФСкучал! тАФ отвечал Печорин, улыбаясь.В»

В этом одном слове тАФ ответ на все вопросы старика. Скучал все пять лет. От скуки решил ехать в Персию. Скучает и теперь, встретив старого друга. Скучал бы и с ним тАФ потому и не хочет задержаться. Других причин нет тАФ только скука.

Почему он улыбается, произнося это горькое слово? Как понять странного человека? Приятно ему все-таки видеть Максима Максимыча, или улыбка его насмешлива: над собой усмехается, над своей скукой? Максим Максимыч полон воспоминаниями, они вырываются тАФ старик не может удержаться и говорит даже то, о чем, пожалуй, бестактно напоминать:

ВлтАФ А помните наше житье-бытье в крепости?. А Бэла?тАЮ

Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся..

тАФДа, помню! тАФ сказал он, почти тотчас принужденно зевнувтАжВ»

Так что же тАФ он совсем бездушный человек? Можно понимать роман Лермонтова по-разному; каждый видит в нем свое, но все, конечно, видят и нечто общее. Я не верю, что Печорин забыл Бэлу тАФ да и автор не верит: ведь он заметил. Что Печорин зевнул ВлпринужденноВ». Конечно, он помнит Бэлу тАФ и не хочет вспоминать ее, не хочет ворошить прошлое, боится воскресить прежнюю боль.. А ведь это и называется: эгоизм. Из-за того, чтобы не обеспокоить себя воспоминаниями, он так холоден со стариком, который был ему близким человеком; чтобы уберечь от боли свою душу, он, не задумываясь, ранит чужую.. Неужели совсем нет в нем жалости к бедному штабс-капитану?

Отчего же, по-своему он жалеет. Категорически отказавшись задержаться, он вдруг заметил огорчение Максима Максимыча. ВлБлагодарю, что не забыли.. тАФ прибавил он, взяв его за рукуВ». На большую сердечность он, видимо, неспособен. Но старик не принимает этой душевной милостыни. ВлОн был печален и сердит, хотя старался скрыть этоВ». ВлЗабыть! тАФ проворчал он: тАФ я-то не забыл ничего..В»

ВлтАФ Постой, постой! тАФ закричал вдруг Максим Максимыч, ухватясь за дверцы коляски: тАФ совсем было забыл.. У меня остались ваши бумаги.. Что мне с ними делать?.

тАФ Что хотите! тАФ отвечал Печорин. тАФ Прощайте..В»

И снова странен нам этот человек. Оттолкнув, может быть, единственного любящего, преданного ему человека, он отталкивает и себя, свое прошлое тАФ ведь оно в тех бумагах, от которых он отрекается. Что же ему дорого на свете? Неужели тАФ ничто?

Максим Максимыч еще кричал вслед, но Влколяска была уже далекоВ»; в ответ на последний вопрос штабс-капитана: Вла когда вернетесь?.В» Печорин Влсделал знак рукой, который можно было перевести следующим образом: вряд ли! да и зачем?.В» Рассматривая то, что произошло, с позиции Максима Максимыча, мы осудим Печорина, он покажется нам холодным, равнодушным эгоистом.

Но если взглянуть на происшедшее сего позиции? Одинокий, тоскующий, озлобленный несчастьями, которые он приносил людям, Печорин одного только хочет: чтобы его оставили в покое, не терзали воспоминаниями, надеждами, тАФ и в этот самый миг встречает человека, который от чистого; сердца, из самых лучших побуждений, непременно будет терзать его.. В таком случае, если даже мы не сможем оправдать Печорина, то по крайней мере поймем его поведение.

А Максим Максимыч оскорблен тАФ и это естественно.

ВлтАФ Да, тАФ сказал он наконец, стараясь принять равнодушный вид, хотя слеза досады по временам сверкала на его ресницах: тАФ конечно, мы были приятели, тАФ ну да что приятели в нынешнем веке!.В»

Обида Максима Максимыча привычно выливается в стариковское ворчанье на новый век. Мы сочувствуем Максиму Максимычу и в то же время понимаем его трагическую ошибку: в данном-то случае он неправ. Не потому Печорин пренебрег им, что он Влне богат, не чиновенВ». Но как ему понять странного молодого человека, который и сам себя не понимает? Обида Максима Максимыча тем больнее, чем она непонятнее: за что? Разве он хоть чем-нибудь виноват перед Печориным? Любил, помнил, возил за собой его бумаги..

В конце повести, перед расставаньем с Максимом Максимычем, Автор узнает еще одну деталь: Влбедный старикВ» не дождался коменданта, Влв первый раз отроду, может быть, бросил дела службы для собственной надобности.. тАФ и как же он был награжден!В»

Муки совести тАФ Максим Максимыч нарушил свой долг тАФ сплетаются с муками уязвленного самолюбия и страданиями обманутой любви. В таких случаях человеку свойственно вымещать свои мученья не на том, кто был их причиной, а на том, кто подвернется. Максим Максимыч так и делает. В ответ на сердечные слова Автора он ворчит: ВлГде нам, необразованным старикам, за вами гоняться!. Вы молодежь светская, гордая: еще пока здесь под черкесскими пулями, так вы туда-сюда.. а после встретишься, так стыдитесь и руку протянуть нашему братуВ».

Все эти упреки обращены, конечно, к Печорину. Но в обиде своей старик весь мир объединяет с обидчиком, и уж, во всяком случае, всю молодежь. Автору тоже горько от того, что Влдобрый Максим Максимыч сделался упрямым, сварливым штабс-капитаномВ». Теперь понятен раздраженный, недовольный тон, которым Автор начал свое повествование. Он недоволен Печориным, недоволен Максимом Максимычем, недоволен и сам собой, хотя он-то ни в чем не виноват.

Е.А. Баратынский. ВлРазуверениеВ»

Баратынский не принадлежит к тем поэтам, творческая эволюция которых видна с первого взгляда тАФ от неумело-беспомощных стихов к зрелым произведениям. В его поэтическом наследии мы не найдем в принятом понимании ученического периода, пробы пера. На литературное поприще он вступил хотя и молодым человеком, но уже вполне сложившимся мастером. Недаром Пушкин в неоконченной рецензии на выход в 1827 году Влс таким нетерпением ожидаемогоВ» собрания стихотворений Баратынского отметил: ВлЗнатоки с удивлением увидели в первых опытах стройность и зрелость необыкновеннуюВ». В начале 1820-х годов из-под пера Баратынского уже вышли знаменитые элегии ВлРопотВ», ВлФинляндияВ», ВлУныниеВ», ВлРазуверениеВ», ВлДве долиВ», ВлБезнадежностьВ», ВлИстинаВ», ВлПризнаниеВ», ВлЧерепВ», принесший ему, по выражению того же Пушкина, титул Влнашего первого элегического поэтаВ».

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье;

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

1821

Естественно, в начале творческого пути Баратынский осваивал достижения предшественников и старших современников. Мы уже говорили о его интересе к французской литературе, хорошем знакомстве с русской поэзией. И потому нет ничего необычного в том, что в ранних произведениях ВлПевца Пиров и грусти томнойВ», как назвал Баратынского Пушкин в третьей главе ВлЕвгения ОнегинаВ», чувствуется близость русских и французских элегиков конца XVIII тАФ начала XIX века, слышны отзвуки державинской лиры, видна дружба с музой Жуковского и Батюшкова. Однако лишь немногие литературные традиции и веяния, бытовавшие в то время, находили отзвук в стихах Баратынского. Да и они подвергались строгому отбору тАФоставалось только созвучное собственным устремлениям, но и оно было одним из слагаемых поэтического самоопределения.

Баратынский тАФ и это хорошо почувствовали уже первые читатели тАФ сразу же заявил о себе как о поэте философского склада. Мы помним, как в полудетских поисках смысла жизни, чтениях французских философов, раздумьях о превратностях судьбы вызревала собственная, самостоятельно найденная и пережитая мысль юного Евгения. И вполне закономерно, что она стала идейным ядром его поэзии, ее внутренним двигателем. Элегии, дружеские послания, эпиграммы, стихи на случай и в альбом, прозаические опыты, письма к родным и друзьям тАФ какой бы темы ни касался поэт, в какую бы форму ни облекал поэтический образ, на всем лежал отпечаток серьезного и тревожного раздумья о мире и человеке в нем, счастье и гармонии, вере и истине. Эти раздумья и составят Вллица необщее выраженьеВ» музы Баратынского, принесут ему славу одного из самых глубоких русских лириков..

Евгений Баратынский прожил сравнительно короткую и непростую жизнь. Познал и радости, и обиды, и горечь утрат, и счастье обретения, сладость и тяжесть поэтического вдохновения и заботы повседневного человеческого труда во имя близких. Были у него друзья и недруги. Первых он искренне любил глубинной, сердечной любовью и болезненно переживал, чувствуя в них кажущиеся или действительные к. себе перемены. От нападок вторых страдал, но всегда прямо и смело давал им отпор и стремился стать выше мелочных обид. И в жизни, и в поэзии он был самобытен, самостоятелен и независим, никогда не кланялся и не заискивал, а твердо и честно исполнял свой долг тАФ гражданина, художника, семьянина.

Духовная биография Баратынского складывалась напряженно. С детства почуяв в себе поэтический дар, он долго не мог обрести единомышленников, которые бы поняли и поддержали. Чрезвычайно требовательный к себе, он не сразу решился выступить перед публикой. Эта же беспощадная требовательность к собственному дарованию всю жизнь заставляла его до изнурения шлифовать каждую строку, выходящую к читателям, многократно возвращаться к написанному и напечатанному, вновь переделывать и править.

Баратынский начал как поэт элегического направления, быстро завоевал популярность у читателей и авторитет у критики и собратьев по поэтическому цеху. Но не умея довольствоваться достигнутым, он твердо шел вперед по пути, определенном его талантом, руководствуясь самыми высокими мерками. На этом пути Баратынский постоянно ощущал поддержку лучших писателей своего времени, прежде всего тАФ Пушкина, который всегда и во всем братски помогал поэту. Шел все вперед и вперед, мучительно размышляя о предназначении человека и его судьбе, напряженно ища свою единственную дорогу в поэзии, пробуя и борясь с трудностями жизни и поэзии, всегда оставаясь самим собой.

И при жизни, и в восприятии последующих читательских поколений Баратынский стал признанным мастером тАФ едва ли не первым в отечественной литературе поэтом-философом. Никто, пожалуй, до него так глубоко не заглядывал в тайны человеческого бытия и не обнажал так бесстрашно в слове свои раздумья. И, пожалуй, никто до него так остро не скорбел об утратах человеческой души под ударами Влжелезного векаВ» и так страстно не желал человеку и миру гармонии. Поэзия Баратынского выразила самую суть переломной эпохи, когда надежды декабристов были задавлены безжалостной рукой власти, когда исторические перемены властно заявили о себе в России, потерявшей старые ВлкумирыВ» и еще не нашедшей новые. В стихах Баратынского тАФ духовная драма его поколения.

Не во всех процессах общественной жизни Баратынский сумел верно разобраться. Где-то не хватило исторического чутья, где-то увлекла романтическая идея, столь притягивавшая на протяжении многих лет лучшие головы русской литературы. Но как честный мыслитель, как искренний поэт он, и ошибаясь, продолжал искать правду и говорить ее людям, верно служить искусству, ибо считал, что любовь к добру и красоте обязывает его исполнять долг поэта до конца. ВлВысокая моральность мышленияВ» тАФ вот что питало в нем стремление не изменять своему назначению, ибо, утаив струны, он не услышит ни бед, ни радостей родной земли. А без этого невозможно слово поэта, которое есть его дело.

Самим своим беспокойным существом поэзия Баратынского устремлена в будущее. Скорбя от несправедливости мироустройства, страдая от невозможности его изменить, он всегда мечтал сохранить духовность бытия, сберечь в себе и в людях изначальную основу человеческой жизни. И искал рядом с собой и во времени родные души, чтобы передать им свою веру в человека. Припомним вновь его проникновенное обращение и к современникам, и к нам, читателям дня сегодняшнего:

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земли мое

Кому-нибудь любезно бытие:

Его найдет далекий мой потомок

В моих стихах; как знать? душа моя

Окажется-с душой его в сношеньи,

И как нашел я друга в поколеньи,

Читателя найду в потомстве я.

Нашел? Нашел! Имя Евгения Баратынского тАФ в числе тех, что современный читатель произносит с гордостью и ставит в ряд лучших отечественных художников слова. Периодически в центральных и местных издательствах выходят сборники его стихов тАФ и мгновенно раскупаются. На страницах газет и журналов нередки сообщения о новых находках, связанных с именем поэта. Созданы государственный музей в подмосковном Муранове и школьный в Казани, который не так давно также получил статус государственного. О Баратынском написано несколько художественных произведений. Для изучения его жизни и творчества немало делают советские историки литературы, ряд значительных исследований подготовлен зарубежными учеными. Имя поэта с полным основанием значится в школьных и вузовских курсах литературы.

И это тАФ не простая вежливость потомков: наш народ памятлив, он хорошо помнит свое родство, свято чтит слово и дело, положенное в фундамент советской культуры. Наша память о Баратынском активна, и нам ее множить..

А.В. Вампилов ВлУтиная охотаВ»

ВлУтиная охотаВ» писалась в 1965тАФ1967 годах. Эти годы были чрезвычайно важными, насыщенными, яркими и переломными в жизни драматурга. В это время происходило его второе рождение, уже не как профессионального литератора, но как художника, в полной мере ощутившего свою поэтическую силу.

ВлУтиная охотаВ» самобытно, сложно и опосредованно вбирала искания литературы, театра и кинематографа шестидесятых годов. То, что шестидесятые годы в советской литературе были годами расцвета лирики, так же важно для сущности ВлУтиной охотыВ», как и золотой век русского романа для зарождения чеховской драматургии.

Структура ВлУтиной охотыВ» при всем внешнем бытоподобии пьесы чрезвычайно сложна и изощренна. ВлУтиная охотаВ» тАФ пьеса в воспоминаниях. Воспоминания как особая форма драматургического повествования тАФ прием весьма распространенный в шестидесятые годы. ВлУтиная охотаВ» состоит из трех пластов: пласта настоящего, пласта воспоминаний и, так сказать, пограничного, промежуточного пластатАФпласта видений.

Пласт воспоминаний, разворачивающийся внутри этой рамки, обильнее событиями, но тоже не несет в себе особого драматизма, хотя в нем переплетаются несколько весьма напряженных сюжетных линий: Зилов заводит интрижку с хорошенькой девушкой, девушка влюбляется в него, жена, обнаружив измену, уходит, но когда, казалось бы, ничто не мешает счастливому воссоединению героя с юной возлюбленной, в разгар вечеринки, чуть ли не помолвки, Зилов тяжело напивается, устраивает скандал, оскорбляет приятелей и девушку.

Параллельно разворачивается другой сюжет: Герой получает новую квартиру и в благодарность ВлсводитВ» начальника со своей бывшей подружкой, в то же время у этой подружки завязывается роман с другим приятелем Зилова. У героя неприятности на работе тАФ он подсунул начальству липовый отчет, а друг-сослуживец предал его, увильнув от их совместной ответственности за содеянное.

Сюжет воспоминаний богато разнообразен житейскими подробностями. У героя умер отец, которого он давно не видел, у жены героя оказывается не то настоящий, не то вымышленный роман с бывшим соучеником, наконец, герой все время мечтает о предстоящем отпуске, об утиной охоте, которой не чинится в пьесе никаких препятствий.

Третий пласт действия тАФ это пласт видений Зилова, прикидывающего, как друзья, сослуживцы, подруги воспримут весть о его смерти, вначале тАФ воображаемой, в конце, как ему кажется,тАФнеотвратимой. Этот пласт состоит из двух интермедий, текст которых, исключая две-три фразы, почти полностью совпадает. Но, совпадая словесно, они абсолютно противоположны по эмоциональному знаку: в первом случае воображаемая сцена смерти явно носит шуточный и даже шутовской характер, во втором тАФ в ее настроении, в тоне нет и тени улыбки. Но главное в них то, что эти видения как бы объективируют характер зиловских воспоминаний. Видения насмешливы и ехидны, персонажи пьесы в них зло и точно шаржированы, и вот этот-то момент словно снимает субъективную природу воспоминаний героя, оставляя за ними право на некую художественную беспристрастность. Драма разворачивается между полушутливым замыслом самоубийства, навеянным ВлоригинальнымВ» подарком Саяпина и Кузакова, и попыткой его осуществления всерьез.

Первостепенной важности аспект пьесы связан с ее исповедальным характером. ВлУтиная охотаВ» построена как исповедь, которая длится ровно столько времени, сколько длится пьеса, представляя жизнь героя в ретроспективной последовательности тАФ из глубин двухмесячной давности до сего дня. Нарастание трагизма идет по мере приближения к временному стыку воспоминаний героя и их осознания в настоящем, свидетельствуя о том, что конфликт здесь не внешний, а внутренний тАФ лирический, нравственный.

Воспоминания Зилова складываются в такую цельную, всеобъемлющую и завершенную картину жизни, что моменты, их породившие, кажутся, на первый взгляд, не очень значительными сюжетными скрепами, однако, по сути они очень важны. Несмотря на слаженность зиловских воспоминаний, причинно-следственная связь в них отсутствует; мотивирует их внешний импульс тАФ молчание того, к кому названивает и не может дозвониться Зилов: не подходит к телефону Вера тАФ всплывают сцены, связанные с нею; молчат Саяпин и Кузаков тАФ возникают эпизоды с их участием, неизменным собеседником героя оказывается один лишь официант Дима, и это очень существенная черта в драматическом развитии пьесы.

ВлУтиной охотеВ» свойственна особая атмосфера, порожденная соотношением родовых начал лирики и драмы. Драматургия пьесы в огромной мере определяется соединением объективной природы драмы, согласно которой все происходящее должно быть явлено в действии, и особой лирической сути основного конфликта, состоящей в процессе воспоминаний.

Драма предполагает суд извне, лирика тАФ осознание изнутри. Лирическая исповедь не допускает низкого саморазоблачения, драматическое действие требует конфликта, который должен быть решен на уровне любой человеческой обеспеченности. Поэтический приговор Вли с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаюВ» высок. Иудушка Головлев, Голядкин или Варравин субъектом высокой лирики быть не могут, точнее говоря, нам мешает признать за ними это право поэтическая традиция XIX века.

Поведение Зилова и его окружения, казалось бы, исключает возможность любого самоанализа, любого самоконтроля, но тем не менее драматург заставляет этого героя всмотреться в свою жизнь и задуматься над ней. Разрыв между нешуточностью зиловской драмы и той явной нравственной дефективностью самого жизненного пласта, из которого поднял к нам герой свое лицо, залитое ВлнепонятнымиВ» слезами (Влплакал он или смеялся, по его лицу мы так и не поймемВ»), был слишком велик и для конкретного исторического опыта эпохи, и для художественного историко-литературного опыта драмы.

Эта странная и сложная пьеса, в которой основной драматизм приходится на то, что, в сущности, невозможно сыграть,тАФ на процесс постижения происходящего, на процесс самоосознания, а обычная драматургия сведена до минимума. Возраст героев пьесы тАФ около тридцати лет, он был соизмерим или чуть выше, чем общепринятый для молодых фанатиков науки середины шестидесятых. Значительное место в пьесе занимает служебная деятельность героев, и хотя у Вампилова все усилия персонажей направлены, в основном, на то, чтобы работы избегать, часть насущных производственных задач, стоящих перед ними, выведена на сцену.

У центрального героя двое друзей, один из которых подловат, а другой наивен и прямолинеен. Обязателен для этой ситуации любовный треугольник привычного фасона: у героя строгая, усталая, молчаливая жена, которую он обманывает, и юная возлюбленная, на которой сосредоточены его помыслы. На периферии сюжета маячат обычные второстепенные фигуры: дурак-начальник, пробивная супруга одного из приятелей, давняя подружка героя, знакомый официант из близлежащего кафе, соседский мальчик. Но даже мальчик этот не равен сам себе, он пришел как напоминание о драматургии тех лет, когда подросток был олицетворением и носителем истины '. Но дело в том, что, исходя из привычных для шестидесятых годов сюжетных клише, Вампилов ставит перед собой совершенно иные цели и задачи.

В пьесе представлена не ВлдрамаВ» героя, Вла способ жизни, в котором драмы случаются не от активного столкновения героя с реальностью (как это было в ранних пьесах Розова, например), а, наоборот, от нестолкновения и превращения жизни в некий обыденный ритуал, где полу

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского