Былины киевского цикла, как исторический источник

Любой исследователь былин, изучающий их применительно к истории России, сталкивается с проблемой их датировки. Изучение русского эпоса в целом тАУ тема очень объемная и далека от завершения, как и любая наука. Почти всю вторую половину XX в. учеными велись дискуссии об отношении русского эпоса к истории. С одной стороны выступал академик Б.А. Рыбаков со своими последователями тАУ М.М. Плисецким, С.Н. Азбелевым и др., с другой тАУ В.Я. Пропп, фольклорист с мировым именем, которого также поддержали многочисленные ученики и последователи, в т.ч. и И.Я. Фроянов.

Рыбаков и его последователи отыскивали в былинах отражение событий и персонажей летописи, опираясь на имена. При этом не обходилось без натяжек, а неповторимость и своеобразие былин как исторического источника недооценивали. Всякое отличие отвергалось. Их соперники указывали на натянутость параллелей между былинными и летописными событиями и действующими лицами, делая из этого категорический вывод: эпос никаких исторических событий не отражает. В целом можно согласиться, что большинство сопоставлений былин и летописей тАУ натяжки, но вывод о полной неисторичности былин представляется поспешным. В былинах содержатся сведения о чертах культуры и общественного устройства в былинной Руси, причём они настолько архаичны, что должны быть отнесены не к Киевской Руси, а к более древней культуре. Эти сведения последователями Рыбакова отбрасывались оттого, что те не укладывались в их концепцию, их противниками тАУ потому, что филологи не могли верно оценить эти сведения.

В плане датировки одним из важнейших признаков является свободное ношение оружия в бытовой обстановке героями былин. В Московской Руси такой традиции не существовало, что исключает складывание былин в московский период. Ещё одним важным фактором датировки былин является непременное именование Киева столицей государства. В связи с этим и другими факторами верхней границей складывания былин будет являться первая треть XII в., как окончание периода существования единого киевского государства.

Русский героический эпос вобрал в себя общеславянские, праславянские и даже дославянские образы и мотивы, поэтому нижнюю границу нашего исследования установить очень трудно. Ориентировочно этой границей будет являться V в. Это Великое переселение народов, время бурных событий, которые не могли не отразиться в эпосе. В V в. впервые возникает на страницах средневековых сочинителей этноним ВлрусВ» (ВлросВ»). Именно V в. стал фактически стартовым моментом восточнославянского этногенеза, во время которого необратимо изменились социальные и бытовые реалии восточнославянских народов, отражённые в былинах.

Круг источников, касающийся темы нашего исследования необходим и достаточен. В соответствии со спецификой нашей работы, он включает в основном литературные источники. Это непосредственно сами былины, в которых можно выделить несколько главных пластов:

1. Былины о старших богатырях (Святогоре, Волхе Всеславьевиче, Михайле Потыке, Вольге Святославиче).

2. Былины о главных героях русского эпоса (Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче).

3. Былины героического цикла (ВлВасилий КазимировичВ», ВлСуровец СуздалецВ», ВлСухманВ» и др.).

4. Былины киевского цикла (ВлДунайВ», ВлСоловей БудимировичВ», ВлДюк СтепановичВ», ВлЧурила ПлёнковичВ», ВлСтавр ГодиновичВ» и др.).

5. Былины новгородского цикла (о Садко и Василии Буслаеве).

Большое значение имеет такой нарративный исторический источник, как ВлПовесть временных летВ», тАУ именно на нём основываются исследователи исторической школы былиноведения.

1. Из эпических иностранных источников главнейшим является частично опубликованное на русском языке древненорвежское эпическое произведение ВлСага о Тидреке БернскомВ», где упоминаются главные герои русского эпоса князь Владимир (Waldemar) и Илья Русский (Ilias von Riuzen). Сага была записана в 1250 г., но западные исследователи относят ее возникновение ко времени не позже Х века, а основана она на древнегерманских легендах V в. Действие саги развертывается непосредственно на Русской земле (Ruszialand), упоминаются Новгород (Holmgard), Смоленск (Smaliski), Полоцк (Palltaeskiu) и т. п. Илья Русский тАУ герой ряда произведений германского эпоса, прежде всего поэмы "Ортнит", записанной в 1220 тАУ 1230-х годах, но сложившейся намного ранее.

2. Полностью и частично опубликованные нарративные исторические сочинения средневековых западноевропейских и византийских историков, упоминающие о славянах и руси (Маврикия Стратега, Евгиппия, Саксона Грамматика, Адама Бременского, Титмара Мерзебургского, Оттона Бамбергского, Иордана, Льва Диакона и Прокопия Кесарийского).

3. Полностью и частично опубликованные сочинения восточных путешественников, упоминающие о славянах и руси (Ибн-Русте, Ибн-Мискавейха и др.). Важнейшим из источников этого типа является ВлЗаписка о путешествии на ВолгуВ» Ахмеда Ибн-Фадлана.

Русские былины были объектом изучения еще со времени перехода от знания к науке, в течение длительного времени исследовались в русской дореволюционной и советской историографии в источниковедческом и литературоведческом отношениях и накопили обширную литературу.

В частности, из работ XIX века можно назвать такие, как ВлНародная поэзия: Исторические очеркиВ» Ф.И. Буслаева, ВлЮжнорусские былиныВ» А.Н. Веселовского, ВлРусский былевой эпосВ» И.Н. Жданова, ВлОпыт сравнительного изучения западного и русского эпоса: Поэмы Ломбардского циклаВ» Кирпичникова А.И., ВлРусский богатырский эпосВ» А.М. Лободы, ВлО былинах Владимирова циклаВ» Л. Майкова, ВлПоэзия Великого Новгорода и её остатки в Северной РоссииВ» А.В. Маркова, ВлЭкскурсы в область русского народного эпосаВ» В.Ф. Миллера, ВлСравнительно-критические наблюдения над слоевым составом народного русского эпоса: Илья Муромец и богатырство киевскоеВ» О.Ф. Миллера, ВлПроисхождение русских былинВ» В.В. Стасова и ВлВеликорусские былины киевского циклаВ» М.Г. Халанского.

В XX в. былины также активно исследовались историками и филологами, в числе которых можно назвать такие фамилии и произведения, как: А.П. Скафтымов ВлПоэтика и генезис былинВ», Б.А. Рыбаков ВлДревняя Русь: Сказания. Былины. ЛетописиВ», В.Я. Пропп ВлРусский героический эпосВ», С.Н. Азбелев ВлИсторизм былин и специфика фольклораВ», В.П. Аникин ВлРусский богатырский эпосВ», А.М. Астахова ВлРусский былинный эпос на СевереВ» и ВлБылины: Итоги и проблемы изученияВ», С.И. Дмитриева ВлГеографическое распространение русских былин: По материалам конца XIX тАУ начала XX в.В», В. Жирмунский ВлНародный героический эпосВ», С.Г. Лазутин ВлПоэтика русского фольклораВ», Р.С. Липец ВлЭпос и Древняя РусьВ», Е.М. Мелетинский ВлПроисхождение героического эпоса: Ранние формы и архаические памятникиВ», В.Г. Мирзоев ВлБылины и летописи тАУ памятники русской исторической мыслиВ», М.М. Плисецкий ВлИсторизм русских былинВ», Б.Н. Путилов ВлРусский и южнославянский героический эпосВ», Ю.И. Юдин ВлГероические былины: Поэтическое искусствоВ» и др.

В ходе изысканий образовались три основные школы: мифологическая, компаративистская и историческая. Сейчас можно с уверенностью сказать, что каждое из направлений, несомненно, было по-своему право и принесло большую пользу в изучении проблемы. Ценность их усилий заключается в том, что они разработали методы изучения былин. В конце 1990-х гг. активно участвовавшие в полемике последователи В.Я Проппа и Б.А. Рыбакова, почти одновременно опубликовали исследования, в которых сдвигали время складывания эпоса к середине первого тысячелетия христианской эры: И.Я. Фроянов и Ю.И. Юдин с одной стороны, и С.Н. Азбелев, с другой.

В течение всего периода научного изучения былин исследователи обращали внимание на черты мировоззрения или общественного устройства в былинах, которые не укладывались в представление о тождестве Владимира Красное Солнышко с Владимиром Святославичем.

Обычной для исторической школы опорой были и остаются имена персонажей, но опора эта ненадежна из-за частых изменений имён не по выведенным языковедами законам, а по игре смыслов и созвучий. Знакомство с западным эпосом опровергает утверждение, будто в эпосе историчны лишь имена, встроенные сказителями в древние сюжеты. В ВлПесни о РоландеВ» историчны не только имена, но и основное событие, в ВлПесни о НибелунгахВ» и ВлСаге о ВольсунгахВ», историчны и связи реальных лиц, и основное событие.

Наиболее рационально предложение Л.Н. Майкова тАУ исследовать быт и отношения в эпосе, но именно реалии быта, частной и общественной жизни часто переосмыслялись сказителями и дополнялись анахронизмами. Разобраться поможет выработанный В.В. Чердынцевым и Р.С. Липец метод: когда встречаются ранние и поздние термины, преимущество должно быть отдано более раннему. Используя эту методику, в настоящей работе мы рассмотрели в последовательно-ретроспективном порядке те черты культуры и общества, отраженные в былинах, которые не позволяют говорить о складывании былин после крещения 988 г. и показывают существование былин в середине X в. и отражение в них архаичных уже для той эпохи обычаев и общественных отношений.

Эпос рассматривается в работе как историографический источник. При этом учитывается художественная форма былин, поэтический вымысел, определяющий особенности подхода к нему как к историческому материалу для анализа. Былины отличаются большой текучестью как объект изучения тАУ их фактический материал причудливо трансформирован веками.

Объектом нашего исследования будут былины докиевского (ВлБылины о старших богатыряхВ») и киевского циклов, а предметом исследования тАУ исторические данные, заключённые в этих былинах.

Предлагаемая работа ставит своей целью методологическое изучение былин с исторической точки зрения, определение их ценности как исторических источников, для чего необходимо, в первую очередь, попытаться датировать эти эпические произведения. В связи с декларируемой целью мы ставим перед собой следующие задачи:

ü обзор истории изучения восточнославянского эпоса, выделение основных тенденций его истолкования и основных школ былиноведения;

ü выделение и анализ наиболее архаических черт быта в былинах;

ü определение конфессиональной принадлежности среды, в которой возникли былины;

ü определение этнической принадлежности источников восточнославянского эпоса;

ü выявление сюжетных и образных параллелей восточнославянских и европейских эпических произведений;

ü географическая локализация прародины восточнославянского эпоса.

В соответствии с выбранной методикой исследования и поставленными задачами нам кажется целесообразным структурировать нашу работу следующим образом. Темой первой главы работы будет история изучения русского эпоса, а именно исследование учеными древнейших исторических пластов в русском эпосе. Тема второй главы тАУ определение возраста русских былин с помощью обнаруженных в них учёными черт древнего быта и миропонимания. Тема третьей главы тАУ этническая привязка создателей русского эпоса. Тема четвёртой главы тАУ географическая привязка родины былин.

Глава 1. История изучения восточнославянского эпоса

Эта поэзия носила аристократический характер, была, так сказать, изящной литературой высшего, наиболее просвещенного класса, более других слоев населения проникнувшегося национальным самосознанием".. Если эти эпические песни.. и доходили до низшего слоя народатАж то могли только искажаться в этой темной средетАж

В. Ф. Миллер

Вз1. Донаучный период изучения былин. Открытие былин учёными

Первые попытки установить взаимосвязь былин и истории начались задолго до появления исторической и филологической наук.

В XVI в. автор Никоновской летописи упомянул былинных героев Александра (Алешу) Поповича и Василия Буслаева и назвал Владимира Святославича (980 тАУ 1015 гг.) былинным именем ВлВладимир Красное СолнышкоВ». В XVIII в. это повторил писатель В.А. Левшин в предисловии к написанным по мотивам былин ВлРусским сказкамВ», но в самих ВлСказкахВ» князя Владимира он поименовал тАУ Владимир Всеславьевич[1]
. Между тем, в самих былинах отчество ВлСвятославичВ» утвердилось только в конце XIX в., а В.Н. Татищев связывал князя Владимира не с крестителем Руси, а с древним языческим князем того же имени, предком призвавшего Рюрика Гостомысла[2]
, но это осталось незамеченным.

Сходна история происхождения прозвища ВлИлья МуромецВ», канонизированного православной церковью. Но жития его не существует, а в ВлКиево-Печерском патерикеВ» нет и намека на муромского богатыря. Первые известия о богатырских мощах в Киево-Печерской лавре также не используют прозвище ВлМуромецВ»: в 1574 г. оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский в письме Троцкому кастеляну Остафию Воловичу упоминает былинного богатыря Илью Муравленина; иезуит Эрих Лясотта описывает в 1594 году останки Влисполина Ильи МоровлинаВ»[3]
. В конце XIX тАУ начале XX в. Д.И. Иловайский и Б.М. Соколов доказали, что причиной превращения Муравленина в крестьянского сына Муромца стала жизнь казака Илейки Иванова сына Муромца начала XVII в., сподвижника Ивана Болотникова[4]
. Муромские легенды, связывающие местные топонимы с деятельностью Ильи Муромца, изначально, видимо, посвящались именно разбойному казаку, и только позднее их связали с былинным Ильёй. О других былинных богатырях подобных легенд нет. Между тем, имя богатыря много древнее: его имя возникает в германских легендах и шведских сагах в XI тАУ XIII вв., Лясотта упоминает, что ВлЭлия МоровлинВ» жил 400 тАУ 500 лет назад (т.е. в XII в.)[5]
.

Так создавалась атмосфера, в которой пришлось работать последующим исследователям эпических преданий русского народа.

Образованному российскому обществу во времена возникновения исторической науки эпос собственного народа был незнаком, да и не вызывал у него особого интереса: В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин и издатель ВлСлова о полку ИгоревеВ» упоминали былины лишь несколькими словами в примечаниях, комментариях. В 1815 г. Г.Р. Державин охарактеризовал первое издание русских былин в сборнике Кирши Данилова, как Влнелепицу, варварство и грубое неуважениеВ» к вкусам Влчистой публикиВ». Того же мнения придерживался известный фольклорист князь Н.А. Церетелев: Влгрубый вкус и невежество тАУ характеристика сих повестейВ»[6]
. Н.М. Карамзин (опять же в примечаниях) критически отозвался о мнении М.В. Ломоносова, который провёл параллели между эллинскими мифами и русскими сказками[7]
. В.А. Левшин принужден был внести в свои ВлРусские сказкиВ» ВлрациональныеВ» толкования в духе века (например, превратив огненную реку в ряд зеркал на пружинах)[8]
и всё равно не решился издать книгу под своей дворянской фамилией. Специалист по народной поэзии А.Г. Глаголев в адрес поэмы А.С. Пушкина ВлРуслан и ЛюдмилаВ», написанной по мотивам левшинских ВлСказокВ» также отозвался не самым лестным образом[9]
. Были, конечно, и исключения. В 1817 г. появилось исследование А.Х. Востокова ВлОпыт о русском стихосложенииВ», положившее начало научному изучению поэтики былин и открывшее, на примере былин, принципиально новую форму русского тонального стихосложения. Как новое явление рассматривал былины и А.С Шишков в ВлРазговоре о Словесности между Аз и БукиВ» (1810 г.). Но эти отдельные явления так и не стали правилом в первой четверти XIX в.

Положение несколько изменилось при Николае I. В 1830-е годы начался целенаправленный поиск былин, и тогда же вошло в научный обиход слово ВлбылинаВ». Долгое время в филологии бытовало мнение В.Ф. Миллера, высказанное им в 1895 г., о том, что слово ВлбылинаВ» по происхождению ненародное, что собиратель русского фольклора И.П. Сахаров взял термин из ВлСлова о полку ИгоревеВ» и ввёл как обозначение богатырских песен-преданий[10]
. Но примерно в то же время собиратель былин А.С. Архангельский указал, что в 30 тАУ 40-х гг. XIX в. слово ВлбылинаВ» (с ударением на последний слог) было в ходу у крестьян Вологодской, Архангельской и Олонецкой губерний. В 1953 году, в поддержку Архангельского высказался П.Д. Ухов, сославшись на сибирские записи собирателей фольклора середины XIX в.[11]
Правильнее будет считать слово ВлбылинаВ» редким, но народным по происхождению термином, вполне отражающим отношение сказителей к эпосу.

На этом новом этапе постижения культуры народа первая серьёзная попытка постижения принадлежала В.Г. Белинскому, выступившему в 1841 г. с циклом статей о народной поэзии, в котором он дал высочайшую оценку сборнику Кирши Данилова.

В результате тридцатилетних усилий собирателей фольклора в 60-е гг. XIX в. были изданы ВлПесни В.П. КиреевскогоВ». Тогда же П.Н. Рыбниковым были открыты онежские былины, после чего русский Север почти на сто лет стал местом паломничества фольклористов. Иногда эту местность поэтично называли ВлИсландией Русского эпосаВ». В то же время в окрестностях Киева не существует никаких следов древнерусских былинных преданий.

Вз2. Дореволюционные школы былиноведения

Обычно былиноведение XIX тАУ начала XX веков делят на ряд школ, а именно: мифологическую, компаративистскую и историческая школы.

Мифологическая школа возникла в первой половине XIX в. в Германии под влиянием романтизма и разочарования в идеях ВлПросвещенияВ». В России она была представлена фигурами А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, О.Ф. Миллера и др. Приверженцы мифологической школы возводили сюжетные основы былин к мифологии, то есть, к аллегорическим описаниям явлений природы. По мнению мифологистов, былины тАУ дохристианская и догосударственная архаика, мифы о русских богах, прикрытых христианскими именами. Владимира Красное Солнышко отождествляли с Дажьбогом, Илью Муромца тАУ с Перуном, Змея Горыныча тАУ с Велесом. Оружие богатыря считали отображением молнии, вражеские войска тАУ тучей[12]
. Иногда внутри былинного эпоса выделяли ВлстаршихВ» и ВлмладшихВ» богатырей, понимая под ВлстаршимиВ» богатырями языческое, ВлтитаническоеВ» и даже хтоническое начало, тАУ исполина Святогора, князя-оборотня Вольгу Всеславича, волшебного пахаря Микулу Селяниновича[13]
. Первым предложили такое разделение Ф.И. Буслаев.

Толкование былин, как Влзамаскированных мифовВ», было очень натянутым: в ряде культур независимо существуют мифы и эпос о героях: Зигфрид победил дракона, как Тор тАУ Змея, но это отнюдь не означает их тождества, равно как и тождества Геракла, победителя Лернейской Гидры, тАУ с Аполлоном-змееборцем. Критика мифологической школы шла и изнутри, тАУ многие мифологисты отлично видели её слабости и недостатки[14]
. Однако, многие наблюдения ученых этой школы и в наши дни не потеряли значения. В первую очередь это исследование Ф.И. Буслаевым былины о Вольге и Микуле: отождествление Вольги-Волха с чародеем Волхвом новгородских преданий, очевидные параллели между образом Микулы и пахарями-князьями западнославянских преданий были отвергнуты позднейшими исследователями[15]
. Многие выводы мифологической школы использовал В.Я. Пропп, а во второй половине XX в. В.Н. Топоров и В.В. Иванов создали теорию Влосновного индоевропейского мифаВ», в любом сюжете усматривавшего битву Громовержца со Змеем[16]
.

Компаративистская школа появилась примерно в одно время с мифологической. Началом этой школы стали труды Стасова и Потанина, утверждавших, что былинный эпос был позаимствован у кочевников Золотой Орды после XIII в.[17]
Компаративистская школа существует и сегодня, сторонниками её можно назвать археолога А.Л. Никитина или М. Аджи, доказывающих татарско-половецкое происхождение былин. Между тем, трудно объяснить влиянием тюрок-кочевников такие былинные образы, как фигура волшебного пахаря Микулы Селяниновича; корабли Соловья Будимировича, Ильи Муромца, Садко и Василия Буслаева; Влмёд-пивоВ» (а не кумыс) на пирах, деревянную архитектуру городов; внутреннюю обстановку былинных жилищ с печами, скамьями, столами; пренебрежение богатырей к метательному оружию; постоянное родство и соседство с Политовской, Ляховецкой, Поморянской землями и вражда к Степи, за жителями которой сказители часто и имени человеческого не признают: ВлУмеет ли кто говорить языком русским, человеческим?В»[18]

Более убедительны изыскания компаративистов, находивших параллели русским былинам на Западе: А.Н. Веселовского, И.П. Созоновича, К.Ф. Тиандера. Но в этих параллелях можно видеть не столько ВлзаимствованиеВ», сколько общие истоки эпосов, тождество событий и процессов, легших в основу. А.Н. Веселовский в приложении к статье ВлРусские и вильтины в саге о Тидреке БернскомВ» впервые перевел на русский язык все части ВлСагитАжВ», связанные с русами и другими славянами[19]
. Но оценить по достоинству исторического значения параллелей между ней и русскими былинами ученый не мог из-за убежденности, что историческая действительность в былинах не может уходить глубже времен X в. В статье ВлБылины о Волхе Всеславиче и поэмы об ОртнитеВ» А.Н. Веселовский выявил ещё ряд параллелей между славяно-русским и германо-скандинавским эпосами[20]
.

Историческая составляющая в былинах была очевидна с самого начала: мифологисты выделяли ВлмладшихВ» богатырей тАУ исторических героев. Первой специальной работой о былинах, ставившей во главу угла их историческую основу, стало исследование Л.Н. Майкова ВлО былинах Владимирова циклаВ», в котором он впервые ввёл понятие ВлкиевскогоВ» (богатырские былины, объединенные вокруг Киева и фигуры Владимира) и ВлновгородскогоВ» (былины о Садко и Василии Буслаеве) циклов, окончательно закрепил отождествление Владимира Красное Солнышко с Владимиром Святославичем и Владимиром Мономахом[21]
.

Н.Д. Квашнин-Самарин в работе ВлРусские былины в историко-географическом отношенииВ» также отнёс былины к временам Владимира Святославича, первым разработав метод поиска летописных прототипов былинным героям с опорой на имена[22]
. Им пользовались Н.П. Дашкевич, С.М. Соловьев, М.Г. Халанский и др. В рамках этой теории Н.И. Костомаров поддержал мысль Буслаева о тождестве Волха былин и Волхова новгородских преданий, и постарался найти в этих преданиях историческое зерно[23]
.

Детальная разработка способов исторического толкования русского эпоса принадлежит В.Ф. Миллеру, ставшему общепризнанным главой исторической школы. Ему же принадлежит заслуга постановки вопроса о месте и общественной среде складывания былин: он впервые обратил внимание на то, что былины почти отсутствуют на Украине, на землях Киевской Руси, а существуют исключительно на русском Севере[24]
. Исследователи до второй половины XX в., пытались понять причину локализации былин, безуспешно искали их следы в Белоруссии и на Украине. М.Г. Халанский и С. Шамбинаго высказали идею о московском происхождении былин, что вызвало возражения со стороны самого В.Ф. Миллера[25]
. Он также резко выступил против представления о сотворении эпоса народом, утверждая, что в неграмотной крестьянской среде события, случившиеся сто лет или полтораста тому назад, спутываются и основательно забываются. По мнению В.Ф. Миллера, былинная поэзия всегда носила аристократический характер, а в народе былины распространяли профессиональные сказители[26]
.

В конце XIX тАУ начале XX вв. крупнейшие исследователи покидают мифологическую и компаративистскую школы ради исторической, что видно на примере компаративиста В.Ф. Миллера и мифологиста Ф.И. Буслаева. Для этого были и внешние причины: в 1871 г., когда Тейлор и Буслаев подвергли критике мифологическую школу, Генрих Шлиман открыл Трою, воспетую Гомером, а Эванс тАУ описанную в греческих мифах цивилизацию Древнего Крита тАУ раскопки подтвердили историческую подоплеку греческих преданий. Но не в меньшей степени отход исследователей объяснялся кризисом обеих школ.

С критикой крайностей всех трёх школ дореволюционного былиноведения и с указанием на необходимость объединения усилий выступил в 1915 г. Н.Н. Трубицын[27]
, но события первой мировой и гражданской войн заставили на время забыть об изучении эпоса.

Вз3. Изучение былин в СССР

После октябрьской революции господствовавшая в русском былиноведении историческая школа была обречена. Причиной этого стала концепция провозглашения роли древнерусской аристократии как творца эпоса. В 20-е гг. учёные ещё отстаивали свою точку зрения, что наиболее существенным фактом крестьянской переработки является превращение важнейшего былинного героя в крестьянского сына Илью Муромца вместо прежнего Муравленина[28]
. ВлДискуссия по вопросам эпосаВ» в советской прессе в середине 30-х гг. остановила исследования происхождения былин, тАУ было решено считать их народным творчеством. Б.А. Рыбаков и В.Я. Пропп, даже споря между собой, сходились в решительном неприятии аристократической теории происхождения эпоса. Но вместе со старой исторической школой была отвергнута также идея об исключительной связи былин с Киевским и Московским государством, что дало возможность для исследований догосударственной старины в былинах.

Благодаря отказу от поисков в былинах исторической конкретики, В.Я. Пропп обнаружил в эпосе следы первобытной древности, которыми его предшественники пренебрегали: племенной характер войн Вольги-Волха, отражение погребальных обрядов в былине о Михайле Потыке[29]
. Но тот же отказ от идеи датировки былин вообще помешал исследователю правильно оценить важность находок: исследовав ряд былин о сватовстве и находя, что в эпосе осуждена женитьба на чужеземках, Пропп пришёл к выводу, что былины эти отразили становление государства[30]
. Но эндогамия тАУ свойство племени, т.е. открытая Проппом черта принадлежит времени складывания племени из родов.

Вскоре после выхода ВлРусского героического эпосаВ» В.Я. Проппа И.П. Цапенко в книге ВлПитання розвитку героiчного епосу схiдних слов'янВ» (1963 г.), пользуясь методами исторической школы в изучении отношений былинных героев, пришёл к выводу, что былины возникли до Средневековья, в эпоху военной демократии.

В 1965 году геохимик В.В. Чердынцев в работе ВлЧерты первобытнообщинного строя в былинахВ» показал на ряде примеров, что общество былин тАУ догосударственное, и сформулировал метод исследования и датировки былин: необходимо выявить те черты социального уклада, которые содержатся в мотивах и сюжетах былин, но не определяют их, поэтому могут сохраняться при эволюции эпоса тАУ родственные отношения, брачные условия, группировки социальных сил, идеология былинных героев, условия смерти и погребения. Напротив, не могли, по мысли исследователя, помочь в датировке былин черты, сохранявшиеся от первобытных времен до современности: ворожба, вещие сны, войны, уплата дани. Но специалисты пренебрегли работой геохимика, которая была издана лишь в 1998 г.

Несколько позже В.Я. Проппа к былинам обратился Б.А. Рыбаков, которому предстояло возродить историческую школу, но без теории аристократического происхождения былин. Впервые археолог сопоставил известные по раскопкам погребения русов IX тАУ XI вв. с описанием погребения богатыря в былине о Михайле Потыке. Оказалось, что былина эта содержит очень точное описание древнего обряда[31]
.

Но во время споров с Проппом и его сторонниками Б.А. Рыбаков предпочёл искать былинным героям летописных прототипов, что отразилось в его исследовании ВлДревняя Русь, Предания. Былины. ЛетописиВ». Наиболее удачным примером Рыбаков считал былину о победе над Тугарином, связав её с победой Владимира Мономаха над половецким ханом Тугорканом в 1096 г.[32]
. Рыбаков не отрицал существование у русов докиевского эпоса и даже выявил предположительно его основные темы (войны антов с сарматами, готами и гуннами)[33]
, но былины связывал с ними редко.

В статье ВлК вопросу о времени сложения былинВ» Р.С. Липец и М.Г. Рабинович, независимо от В.В. Чердынцева, сформулировали принципы датировки основ былинного эпоса: ВлТрудно предположить, что в былинах могли быть введены искусственно архаические термины. Поэтому, когда встречаются ранние и поздние термины, преимущество для хронологического приурочения должно быть отдано более раннему терминуВ»[34]
. Липец и Рабинович показали, что былины очень точно воспроизводят вооружение не просто воина Древней Руси, а именно конного латника, дружинника. Топор, оружие общинника-ополченца, в былинах в таком качестве даже не упоминается; копье-рогатина тАУ лишь в руках разбойников; лук тАУ в основном в связи с охотой и состязаниями (вообще, обо всех видах метательного оружия, о самом метании в былинах говорится неприязненно)[35]
. Столь глубокое и детальное знание дружинного быта и всех реалий вооружения былиной позволяет усомниться в теории крестьянского происхождения эпоса. В труде Р.С. Липец ВлЭпос и Древняя РусьВ» разработана и углублена методика поиска древнейших слоев в былинах тАУ для хронологизации важны наиболее древние термины и понятия.

С.И. Дмитриева в книге ВлГеографическое распространение русских былинВ», изучив данные о местах записи былин, обычаях местного населения и его антропологическом типе, пришла к выводу, что былины связаны только с потомками новгородских поселенцев[36]
. В Сибири также былины записывали именно там, где жили переселенцы с новгородских краев. Б.А. Рыбаков объяснял сохранение былин в новгородской среде летописным рассказом о гарнизонах из словен, вятичей, кривичей и чуди на печенежской границе Руси, которые академик отождествлял с былинной богатырской заставой[37]
. Много меньше внимания привлекло другое открытие Дмитриевой: в местах основного распространения былин она обнаружила сохранившееся до XX века деление на ВлстаршиеВ» и ВлмладшиеВ» роды. Старшими считались роды, первыми пришедшие в край; браки с невестами из них были самыми почётными; в обрядовых хороводах первые места в веренице были закреплены за девушками из Влстарших родовВ». Именно эта Влродовая знатьВ» и была хранительницей былин. Исследовательница сделала предположение о связи Влстарших родовВ» с осевшими на землю новгородскими боярскими дружинами[38]
. Можно считать, что исследования Р.С. Липец, М.Г. Рабиновича и С.И. Дмитриевой переводят аристократическое происхождение былин в разряд научных фактов.

А.Г. Кузьмин впервые после А.Н. Веселовского опубликовал ВлрусскиеВ» отрывки ВлСаги о Тидреке БернскомиВ», указав на былинные сообщения о пребывании Ильи Муромца в ВлТальянской землеВ» и предложив толкование первоначального варианта прозвища богатыря (Муравленин, Моровлин, Муровец) как Влжитель МоравииВ»[39]
.

Еще одним выдающимся исследователем русских былин советского времени был В.В. Кожинов. Он принял и углубил открытие Дмитриевой, связав былины с первой, еще не новгородской, а ладожской колонизацией русского Севера[40]
. Сам В.В. Кожинов остался сторонником общерусского распространения былин, объясняя их локализацию тем, что Русский Север в XII тАУ XVII вв. был Влполитически спокоенВ»[41]
. По указанию Кожинова, сказители относились к былинам как к Влбожественному даруВ», исполняя их только в Влсвятые дниВ», они почти религиозно были убеждены, что тот, кто позволит себе изменить текст былин, будет проклят[42]
.

Кожинов пришёл к выводу, что X тАУ XI вв. были не началом былинного эпоса, а завершающим этапом его складывания. Несомненен замеченный Кожиновым отпечаток, наложенный на былины борьбой с Хазарским каганатом. А вот дохристианский элемент в былинах, как и вообще в жизни средневековой Руси, Кожинов недооценил, считая начало XI в. временем очевидного расцвета христианства на Руси[43]
.

Вз4. Общие выводы спорящих школ

В 1997 г. вышли сразу две былиноведческие работы, принадлежавшие к двум разным школам советского былиноведения: в сборнике ВлБылинная историяВ» тАУ статьи разных лет И.Я. Фроянова и Ю.И. Юдина, а в сборнике ВлСлавянская традиционная культура и современный мирВ» тАУ статья С.Н. Азбелева ВлПредания о древнейших князьях Руси по записям XI тАУ XX вв.В»

Работу ВлБылинная историяВ» И.Я. Фроянова и Ю.И. Юдина можно считать венцом былиноведческой школы Проппа. Профессионал-фольклорист Юдин и историк Фроянов рассмотрели догосударственный слой в русских былинах и убедительно показали ритуальную природу бездеятельности, неподвижности былинного Владимира, будто прикованного к Киеву и своему терему, сопоставив ее с ритуальной неподвижностью Влсвященных царейВ» архаических обществ[44]
, в то время как ранние князья русских летописей лично возглавляли далекие походы. На долетописную древность выводит и брачная тема в былинах: Фроянов и Юдин отмечают, что былинные герои отстаивают традиционное право на экзогамный, межродовой брак, в то время как в жизни утверждается племенная эндогамия[45]
. Между тем, летопись отражает как самый ранний этап объединения славян, Влплеменные союзыВ», которые называет ВлземлямиВ» или ВлкняжениямиВ»[46]
. Насколько давно сложились эти союзы, говорит то обстоятельство, что ни единого внятного упоминания о составлявших их племенах летописи не сохранили. В результате былинное общество оказывается на целую эпоху древнее летописного. Это побуждает исследователей сдвигать датировку исторической первоосновы былин примерно к середине первого тысячелетия нашей эры[47]
.

Их непримиримый оппонент С.Н. Азбелев (ученик Б.А. Рыбакова) другими путями пришёл к тому же выводу. Азбелев сделал вывод, что образ Владимира в былинах слишком архаичен; указал, что первоначальная и господствующая форма отчества князя в былинах тАУ Всеславич[48]
. Азбелев обращается к материалам ВлСаги о Тидреке БернскомВ» и Иоакимовской летописи, выявив сходство былинного Ильи с Ильёй Русским из саги, а также Вальдемара, конунга русов из саги тАУ с древним легендарным Владимиром Иоакимовской летописи и несходство их обоих с образом Владимира Святославича[49]
. Предшествуют Владимиру в этой летописи герои-прародители (очевидные эпонимы) тАУ Словен, Рус, Вандал, Волх и пр. А после него идет череда двенадцати безымянных поколений вплоть до почти исторического Буривоя (отца знаменитого и исторического Гостомысла)[50]
. Автор считает, что явную соотносимость некоторых существенных эпизодов и героев в былинах, фольклорных источниках Иоакимовской летописи и в средневековых обработках германского эпоса нельзя объяснить игрой случая.

Но если Владимир Красное Солнышко былин тождественен ВлВальдемаруВ» саги и Владимиру Иоакимовской летописи, то былины легко локализовать во времени. ВлВальдемарВ» из саги сражался с готами и гуннами в V в.; Владимир Иоакимовской летописи был предком в тринадцатом колене Гостомысла, умершего, согласно германским хроникам, в 844 г., то есть жил он тоже около V в., в искомой середине I тыс. н.э.[51]

Таким образом, представители разных школ разными методами пришли к выводу о формировании былинного эпоса в середине I тыс. н.э.

Глава 2. Архаические мотивы восточнославянского эпоса

Если поставить вопрос, что в большей степени определяло мировоззрение древнерусского общества тАУ язычество или христианство, то можно, не боясь преувеличений, сказать: язычество.

И.Я. Фроянов

Вз1. Языческая символика и атрибутика былин

Важнейший признак для определения хронологии былин тАУ религиозная символика. По мнению А.А. Котляревского, до христианства была другая основа наших богатырских сказаний. Ф.И. Буслаев, утверждал, что былинный эпос не помнит крещения, а Владимира изображает даже скорее язычником. Высказывания вроде Влпостоять за веру православн

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского