Город в творчестве Брюсова, Блока, Маяковского

Начало XX века тАФ сложное время в развитии России, эпоха больших перемен, серьезных катаклизмов. В этот период российской истории происходит переоценка ценностей, ломка всего старого, уже устоявшегося в жизни. Безусловно, противоречивые события в стране (и первая русская революция 1905тАФ1907 годов, и первая мировая война, и расцвет промышленного производства, и строительство и расширение городов) повлияли как в целом на развитие культуры, так, в частности, и на дальнейшее развитие литературы.

В XX веке поэты покидают уединенные дубравы и попадают в город. Поэзия становится городской.

1. Образ современного города в поэзии В. Брюсова

В начале XX века происходит расцвет модернизма в России, появляется множество модернистских течений. Так, в конце 90-х годов XIX века в русской литературе заявляет о себе новое литературное направление тАФ символизм, мэтром и основоположником которого можно по праву считать Валерия Брюсова тАФ поэта, прозаика, переводчика, теоретика символизма.

С появлением новых имен в русскую поэзию начала XX века входят новые темы и образы. Так, одной из основных тем поэзии Валерия Яковлевича Брюсова становится урбанистическая тема, образ современного города. Находясь на пороге серьезных исторических перемен, Россия и, в частности, русские поэты по-своему переосмысливают окружающее тАФ все то, что открывается их поэтическому, пророческому взору. Так, Брюсова волнует гибель старых духовных ценностей, высокие темпы развития цивилизации. Но особо пристальное внимание в это сложное переходное время поэт уделяет человеку, ценности отдельной человеческой личности.

Современный город с бурно развивающейся промышленностью, со всеобщей механизацией вызывает опасения поэта. ВлСтальнойВ», ВлкирпичныйВ», ВлстеклянныйВ», с Влжелезными жиламиВ» город властвует над людьми, являясь средоточием порока: злобы, нищеты, разврата. В поэтическом мире Валерия Брюсова город, совмещая в себе все ужасы цивилизации, сам наносит себе страшный удар:

ВлКоварный змей с волшебным взглядом!

В порыве ярости слепой

Ты нож, с своим смертельным ядом,

Сам подымаешь над собой.В»

(ВлГородуВ»)

Город своей масштабностью, мнимым величием притягивает человека:

Ты тАФ чарователь неустанный,

Ты тАФ не слабеющий магнит.

(ВлГородуВ»)

Но в то же время нельзя сказать, что Брюсов полностью отвергает город, в котором сосредоточены пороки, все отталкивающие стороны современной цивилизации. Поэт также понимает, что город тАФ центр существующей науки и индустрии:

ВлГорят электричеством луны

На выгнутых длинных стеблях;

Звенят телеграфные струны

В незримых и нежных руках.В».

(ВлСумеркиВ»)

И все же, развивая урбанистическую тему, поэт находится как бы на перепутье, пытаясь понять, кто же вмешается в процесс механизации жизни, кто бросит вызов порочности современной цивилизации? Ответом на эти вопросы служит лирика Валерия Брюсова, в которой тот, раскрывая существующие проблемы (и упадок жизни, и отсутствие в ней страсти, борьбы, энергии, духовного начала), ищет пути выхода из создавшейся ситуации. Такой точкой опоры для современного города станет сильная личность, которая все преодолеет, и жизнь вновь наполнится энергией борьбы, устремится к обновлению, станет способной к изменению мира, вызовет прогресс мировой науки, искусства, индустрии. И в итоге произойдет расцвет цивилизации, которая достигнет небывалых вершин:

ВлНо чуть заслышал я заветный зов трубы,

Едва раскинулись огнистые знамена,

Я тАФ отзыв вам кричу, я тАФ песенник борьбы,

Я вторю грому с небосклона.

Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,

Как прежде, пробежал по этой верной стали,

И снова я с людьми, тАФ затем, что я поэт.

Затем, что молнии сверкали»».

( ВлКинжалВ» )

Таким образом, в брюсовской поэзии урбанистическая тема перекликается с поиском яркой, сильной личности, способной не только к перерождению и собственному возрождению, но и к изменению современной цивилизации, к преодолению мнимых, пустых взаимоотношений мира с искусством.

Можно сказать, что В. Брюсов, испытывая страх за судьбу и жизнь города, все же верит в победу разума и добра:

Я люблю большие дома

И узкие улицы города, -

В дни, когда не настала зима,

А осень повеяла холодом.

Пространства люблю площадей,

Стенами кругом огражденные, тАФ

В час, когда еще нет фонарей,

А затеплились звезды смущенные.

Город и камни люблю,

Грохот его и шумы певучие, тАФ

В миг, когда песню глубоко таю,

Но в восторге слышу созвучия.

(ВлЯ люблю большие дома..В»)

Брюсов писал:

Ах, не так ли Египты,

Ассирии, Римы, Франции,

всяческий бред,

тАФ Те империей, те утлее, сирее, тАФ

Все в былом, в запруду, в запрет.

Так в великом крушенъи (давно ль оно?)..

Брюсов пытается предрекать падение и разрушение городов как порочного пространства, но у него это получается хуже, чем у Маяковского или, например, Блока. Протест против бездушия городской цивилизации приводил Брюсова к раздумьям о природе, оздоравливающих начал которой поэт не признавал в своем раннем творчестве. Теперь он ищет в природе утраченную современным человеком цельность и гармоничность бытия. Но следует отметить, что его "природные" стихи значительно уступают его урбанистической лирике.

Брюсов внес значительный вклад в русскую культуру; современные читатели благодарны этому человеку и поэту за то, что он своим творчеством создавал эпоху "серебряного века", эпоху блистательных достижений русской поэзии.

2.Город в творчестве Блока

Действенный Петербург (слова Александра Блока) Одно из самых прекрасных и совершеннейших созданий русского национального гения, Петербург - и как тема, и как образ - оставил глубокий, неизгладимый след в сознании людей разных поколений. Русское искусство (живопись и графика, по преимуществу) запечатлело сложный многоплановый образ великого города в его внешнем выражении, во всем богатстве и во всей красоте его монументальных форм.

Но изобразительное искусство, по самой природе своей, не могло в полной мере воплотить чувство Петербурга как явления культурной истории и темы духовных переживаний. Зеркалом, вобравшим в себе многообразные отражения Петербурга в сознании русского общества, явилась художественная литература.

Множество русских писателей в стихах и в прозе в той или иной мере затронули тему Петербурга. Но, если не вдаваться в частности, нужно назвать четырех великих художников слова, для которых эта тема стала органической, и в творчестве которых нашли наиболее полное и четкое художественное воплощение главные аспекты восприятия Петербурга в разные эпохи его истории. Это Пушкин, Гоголь, Достоевский и Блок.

Это было отмечено давно, когда Блок, в сущности, только начинал свой творческий путь. Литературные критики 90-х годов единодушно аттестовали Блока как тАЬпоэта городатАЭ , и не просто города, А именно Петербурга, и еще точнее, как тАЬгениального поэтатАЭ Невского проспекта.

Вот, к примеру, что писали о Блоке в 1908 году: тАЬАлександр Блок, поистине, может быть назван поэтом Невского проспекта.. Блок - первый поэт этой бесплодной улицы. В нем - белые ночи Невского проспекта, и эта загадочность его женщин, и смуглость его видений, и прозрачность его обещаний. В России появились теперь поэмы города, но Блок - поэт одной только этой улицы, самой напевной, самой лирической изо всех мировых улиц. Идя по Невскому, переживаешь поэмы Блока - эти бескровные, и обманывающие, и томящие поэмы, которые читаешь, и не можешь остановитьсятАЭ .

Пусть в стихах Блока мы сравнительно редко встречаем конкретно вещественные детали петербургского пейзажа, но при всем этом эти стихи (и не только составляющие в собрании лирики Блока раздел тАЬГородтАЭ ) очень локальны. И в тАЬСнежной маскетАЭ , и в тАЬСтрашном миретАЭ , и в других лирических стихах Блока перед нами возникает цельный и сложный образ не безличного большого города, но именно Петербурга. И о чем бы ни писал Блок тАЬфешенебельном ресторанетАЭ или тАЬо крышах дальних кабаковтАЭ , о тАЬколодцах дворовтАЭ или о тАЬледяной ряби каналатАЭ , о тАЬснежной вьюгетАЭ или о тАЬжелтой заретАЭ , - это всегда петербургские рестораны и кабаки, петербургские дворы и каналы, петербургская вьюга и петербургская заря.

Говоря о петербургской лирике Блока важно учесть, что тема Петербурга не изолирована от общей идейной и моральной проблематики творчества поэта. Данная тема входила в тесное, органическое соотношение с самыми основными темами его философско-исторического, общественного и художественного мировоззрения. В тАЬгородскихтАЭ стихах зрелого Блока представления его о мире и о человеке, об истории и о современности выражены с не меньшей ясностью и убедительностью, нежели в его патриотической гражданской лирике.

С Петербургом Александр Блок был связан жизненно. Он был петербуржцем в полном и точном смысле этого слова. В Петербурге он родился, прожил всю свою жизнь и умер. Здесь протекла вся его литературная деятельность.

Блок любил и превосходно знал свой город - и не только центральные его кварталы, но и самые глухие его уголки и все ближайшие окрестности. Поэт был великим любителем городских и загородных прогулок. Его дневники, записные книжки и письма к родными к друзьям пестрят упоминаниями о частых и длительных скитаниях по городу и за городом.

И, хотя в городских стихах Блока не так уж много упоминаний об архитектурных и иных вещественных памятниках Петербурга, стихи его изобилуют лирическими воспринятыми образами именно петербургского пейзажа, во многих случаях поддающиеся точному топографическому определению. Любопытно, что даже в стихах, казалось бы, отвлеченных и мистических стихах молодого Блока обнаруживаются подчас вполне реальные связи с определенными местами Петербурга.

Так, например, в стихотворении 1901 года тАЬПять изгибов сокровенных..тАЭ, как выясняется это из дневника Блока, таинственные тАЬизгибытАЭ означают не что иное, как те улицы, по которым проходила Л. Д. Менделеева (невеста Блока) , направляясь ежедневно на Высшие женские курсы, а сам Блок тАЬследил за нею, не замеченный еютАЭ . Улицы эти - Седьмая, Восьмая, Девятая и Десятая, а также Васильевский остров и Средний проспект, и в этой связи понятными становятся строки: тАЬПяти изгибов вдохновенных, Семь и десять по краям, Восемь, девять, средний храм..тАЭ . Также и относительно стихотворения тАЬТам в улице стоял какой-то дом..тАЭ известно, что Блок в данном случае имел в виду определенный дом (на Моховой улице) , в котором помещались драматические курсы Читау, которые посещала Л. Д. Менделеева.

Пейзаж лирической драмы тАЬНезнакомкатАЭ (1906) , по словам биографа Блока, был тАЬнавеян метаньями по глухим углам петербургской сторонытАЭ . Пивная, изображенная в тАЬПервом изданиитАЭ пьесы, помещалась на углу Гесперовского проспекта и Большой Зеленой улицы. тАЬВся обстановка, начиная с кораблей на обоях и кончая действующими лицами, взято с натуры: тАЬвылитыйтАЭ Гауптман и Верлен, господин, перебирающий раков, девушка в платочке, продавец редкостей - все это лица, виденные поэтом во времена его посещений кабачка с кораблямитАЭ .

Пейзаж тАЬВторого видениятАЭ драмы тАЬНезнакомкатАЭ тоже мог быть приурочен к определенному месту Петербурга. тАЬКонец улицы на краю города. Последние дома обрывались внезапно, открывая широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с мигающими огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея деревьямитАЭ. Петербуржец узнает в этом описании мост и аллею, ведущие на Крестовский остров со стороны Большой Зеленой улицытАЭ

Даже такое, казалось бы совершенно постороннее петербургской тематике, стихотворение, как тАЬШаги командоратАЭ , в котором по-новому истолкован старый сюжет о Дон Жуане, по свидетельству самого Блока, было связано с какими-то сложными ассоциациями с впечатлениями от петербургского пейзажа.

В мистических стихах молодого Блока тема и образ Петербурга еще не присутствует. В них встречаются лишь случайные, разрозненные и импрессионистические беглые детали петербургского пейзажа, вкрапленные в ткань лирических сюжетов: шум и огни города, тАЬвечерние тенитАЭ на тАЬсиних снегахтАЭ , туманы, равнины и болота, тАЬсумрак днятАЭ , тАЬтусклых улиц очерк сонныйтАЭ , ледоход по реке, тАЬхмурое неботАЭ , тАЬуличный тресктАЭ и тАЬфонарей убегающих рядтАЭ , стена, сливающаяся с темнотой, колокольный звон и церковные купола, мерцание газового цвета, тАЬслепые темные воротатАЭ , и тАЬтемные храмытАЭ . Детали эти еще не содержат цельного образа города, - даже в тех случаях, когда уточнены типографически:

Ночь темная одела острова.

Взошла луна. Весна вернулась.

Печаль светла. Душа моя жива.

И вечная холодная Нева

У ног сурово колыхнулась.

Острова и Нева здесь только названы: целостного же образа Петербурга пока еще нет. Детали петербургского пейзажа, встречающиеся в юношеских стихах Блока, не имели самостоятельного значения, но играли роль чисто орнаментальную - в рамках основной темы духовных переживаний поэта.

При всем том в юношеских стихах Блока уже ощущается то лирическое чувство Петербурга, которое с такой силой выражено в его более поздних произведениях. Примером можно считать стихотворение тАЬПомнишь ли город тревожный..тАЭ , где находим столь типичный для всего ландшафта петербургской лирики и при всей импрессионистической беглости столь эмоционально выразительный образ, как тАЬсиняя города мглатАЭ .

В своих городских стихах начала 20-ого века Блок еще очень далек от реалистического изображения действительности. Город предстает в них, по большой части, в фантастических и тАЬэсхатологическихтАЭ (часто заимствованных из Апокалипсиса) образах, как некая фантасмагория, призрачное и обманчивое видение. Этот город тАЬстранных и ужасныхтАЭ явлений, населенный тАЬчерными человечкамитАЭ , тАЬпьяными красными карликамитАЭ , тАЬневидимкамитАЭ . Даже строгие пластические образы петербургского пейзажа, вроде знаменитых конных групп Клодта на Аничковом мосту (тАЬСтатуятАЭ ) , истолкованы в том же плане тАЬстранного и ужасноготАЭ .

Изживая свое соловьевство, Блок открыл для себя новую тАЬпрекрасную, богатую и утонченнуютАЭ тему, которую определил как тАЬмистицизм в повседневноститАЭ . Эта тема по преимуществу и разрабатывалась им в 1904-1907 годах, и особенно широко - в стихах о городе. В предисловии ко второму сборнику своей лирики (тАЬНечаянная радостьтАЭ ) Блок писал, что его душу тревожит город: тАЬТам, в магическом вихре и свете, страшные и прекрасные видения жизнитАЭ . Блок теперь уже всецело обращается к изображению действительности, но по-прежнему видит ее в тАЬмагическом свететАЭ , все еще наделяет ее чертами фантастики и таинственности. В методах разработки темы тАЬмистицизма в повседневноститАЭ он оказывается особенно близок к Достоевскому. В это время он читает пару его романов.

В стихах Блока о городе, написанных в 1904-1907 годах возникает уже цельный и локальный образ Петербурга. Это - тАЬгениальный город, полный дрожитАЭ, полный противоречий тАЬстрашныйтАЭ и тАЬмагический миртАЭ , где тАЬресторан открыт, как храм, а храм открыт, как ресторантАЭ . За его серой, прозаической внешностью сквозит иной, романтический облик тАЬнепостижимого городатАЭ . В нем творится мистерия, и новая героиня блоковской поэзии - Снежная Дева - тАЬночная дочь иных врементАЭ и иных, далеких стран, принимает этот прекрасный и тАЬчарыйтАЭ город, как свое царство:

И город мой железно-серый

Где ветер, дождь, и зыбь, и мгла,

С какой-то непонятной верой

Она, как существо, приняла.

Здесь - вершина принятия Петербурга Блоком. В дальнейшем этот образ тАЬнепостижимого городатАЭ всегда сохранял свою могущественную власть над сознанием поэта.

Тема Петербурга, как ставилась и решалась она Блоком в стихах 1904-1907 годов, не исчерпывается изображением тАЬстранных и прекрасных видений жизнитАЭ . Уже есть и другая сторона, имевшая для Блока не менее важное значение и сыгравшая более значительную роль в процессе его идейно-творческого развития, - сторона социальная.

В стихах о городе ее тема звучит с особенным напряжением. Мощным потоком входят в эти стихи сцены горя и обездоленности простого человека-труженика, обреченного в жертву капиталистической эксплуатации. Городские стихи Блока рисуют яркую картину социального неравенства, разделительные контрасты человеческого существования в большом городе:

В кабаках, в переулках, в извивах,

В электрическом сне наяву

Я искал бесконечно красивых

И бессмертно влюбленных в молву.

В стихах Блока проходит целая галерея образов людей, униженных и оскорбленных в этом сверкающем и сытом мире: мать-самоубийца, бросившая своих детей (тАЬИз газеттАЭ ) , бродяга тАЬв измятом картузе над взором оловяннымтАЭ, гуляющие женщины, девушки, наклонившие лица над скудной работой, тАЬстаруха нищая клюкоютАЭ , бродячий шарманщик..

В тАЬмещанскомтАЭ цикле 1906 года (тАЬХолодный деньтАЭ , тАЬВ октябретАЭ , тАЬОкна во двортАЭ , тАЬХожу, брожу понурой..тАЭ , тАЬНа чердакетАЭ ) городская повседневность предстает уже без каких-либо осложняющих социальную тему иллюзорных представлений, но во всей реалистической конкретности:

Открыл окно. Какая хмурая

Столица в октябре!

Забитая лошадь бурая

Гуляет на дворе..

В городских стихах Блока запечатлен также и другой облик Петербурга - облик рабочего Питера. Поэт разглядел в городской повседневности не только тАЬмагическиетАЭ видения в тАЬэлектрическом сне наявутАЭ , но и тАЬсамые реальныетАЭ томления тАЬрабьих трудовтАЭ , увидел, тАЬкак тяжело лежит работа на каждой согнутой спинетАЭ , и нашел достойные и сильные слова о несчастных людях, тАЬубитых своим трудомтАЭ :.. я запомнил эти лица И тишину пустых орбит И обреченных вереница Передо мной везде стоит.

Петербург для Блока был неиссякаемым источником новых образов, тем, пейзажей. Город был как раз тем вдохновителем поэта, без которого он бы не просуществовал. Посвятив родному городу очень большую часть своего творчества, Блок показал тем самым, что Петербург занимал одно из первых мест в его жизни. Однажды, гуляя с В. Рождественским между старых лип у Инженерного замка, Блок сказал: тАЬЛюблю я это место. Вот, дичает город, скоро совсем зарастет травой, и от этого будет еще прекраснее.. За этими руинами всегда новая жизнь. Старое должно зарасти травой. И будет на этом месте новый город. Как хотелось бы мне его увидеть!тАЭ Но Блок его не смог увидеть. А жаль. Мы много потеряли!

3.Городская тема в творчестве В.В.Маяковского

Для Маяковского обращение к теме города было, кроме того, связано с футуризмом тАФ искусством чисто городским.

Тема города подробно разрабатывается в дооктябрьском творчестве Маяковского.

Город Маяковского постоянно находится в движении, которое порождает неразбериху. Движение связано со звучанием: ВлНа царство базаров коронован шумВ»; ВлРыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудкиВ». Смесь постоянного движения и звучание порождает эпитет: адище города.

Город Маяковского тАФ это сплошное нагромождение вещей и техники. На одном пейзаже сочетаются вывески, сельди из Керчи, трамвай, аэропланы, фонари, железо поездов. Вещи Маяковским оживляются (Влв рельсах колебался рыжеватый кто-тоВ», ВлЛебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводовВ»).

Город душит искусство, и поэтому в городе Маяковского живут Влбратья писателиВ», которые постоянно напуганы городом, что могут писать только про Влпажей, любовь, дворцы и сирени кустВ». Воплощением городского искусства становятся будущие вывески.

Город Маяковского кровожаден (ВлТуман с кровожадным лицом каннибала жевал невкусных людейВ»), он требует смертей. Отсюда тАФ постоянный мотив смерти, который появляется и в метафорах Маяковского (ВлГде города повешены и в петле облака застыли башен кривые веси тАФ иду один рыдать, что перекрестком распяты городовыеВ»). Смерть в город приносит и война, причем это бедствие для всех городов (Ковно, Вена, Рим, Петербург). Город во время войны страдает (ВлПальцы улиц ломала КовнаВ»).

Главный герой города тАФ толпа, воплощение города. Толпа ужасна, город губит в ней все человеческое. В городе нет места отдельному человеку

(ВлСбитый старикашка шарил очкиВ»), толпа делает его смешным. Тем более в городе нет места поэту, хотя поэт и вмещает в себя толпу, она не понимает его. Это взвело на Голгофы аудиторий Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, и не было ни одного, который не кричал бы: ВлРаспни, распни его!В» Но пусть толпа знает только два слова (ВлсволочьВ» и еще какое-то, кажется тАФ ВлборщВ»), поэт должен Влне слушать, а рвать ихВ». А так как толпа не принимает душу поэта, он вкладывает ее в вещи, одушевляя их (ВлИстомившимися по ласке губами тысячью поцелуев покрою умную морду трамваяВ»).

В городе нет места любви. Женщина если и любит, то не человека, а его мясо. Отсюда тАФ Влвраждующий букет бульварных проститутокВ», публичные дома. Постоянно упоминается Вавилон тАФ всемирный город блуда. Пошлая любовь связана с городской атрибутикой: ВлЖенщины тАФ фабрики без дыма и труб тАФ миллионами выделывали поцелуи, тАФ всякие, большие, маленькие, тАФ мясистыми рычагами шлепающих губВ».

В стихах о городе Маяковский использует обычный прием изобразительности. ВлА в небо слипшиеся губы воткнули каменные соскиВ» тАФ о высоких домах и низком петербургском небе. Основные цвета в изображении города тАФ ржавый, дымчатый, черный и кроваво-красный.

В стихах Маяковского появляется призыв: ВлБросьте города, глупые люди!В», но поэт крепко связан с городом. ВлГород в паутине улицВ» тАФ вот декорация трагедии ВлВладимир МаяковскийВ», к нему же он возвращается и в ВлОблаке в штанахВ», и в ВлВойне и миреВ», и в ВлЧеловекеВ».

Итак, с городом в дооктябрьском творчестве Маяковского все четыре его ВлдолойВ» тАФ ВлДолой вашу любовь!В», ВлДолой вашу религию!В», ВлДолой ваше искусство!В», ВлДолой ваш строй!В». Однако в изображении старого, обветшавшего города улавливаются многие традиционные темы, к примеру Блока и Достоевского (город блуда, город, душный для живых людей, город капитализма, город жестокости, город вещей). Разрабатывается и используется традиционная тема Петербурга тАФ Петра. В стихотворении ВлПоследняя Петербургская сказкаВ» первый раз используется прием оживления памятника, но толпа гонит ожившего Петра на поле, и Петр оказывается Влузником в собственном городеВ».

Революция рушит старый город (ВлЛодкой подводной шел ко дну взорванный ПетербургВ»). ВлМы разливом второго потопа перемоем миров городаВ», тАФ провозглашает Маяковский гибель старого города в стихотворении ВлНаш маршВ». ВлМыВ» тАФ разрушающая и созидающая сила меняет город.

Все четыре ВлдолойВ» воплощаются при сломе старого города и при строительстве нового города. Город стал другим, в нем родилась новая великая любовь к Родине и народу, по городам идут Влмиллионы безбожников, язычников и атеистовВ». Новое революционное искусство остается городским, оно выходит на его улицы. Старое тАФ сметается, новое искусство оживляет город: ВлУлицы тАФ наши кисти. Площади тАФ наши палитрыВ». В поэме Вл150 000 000В» Маяковский делает городскими привычные поэтические атрибуты: ВлМы возьмем и придумаем новые розы тАФ розы столиц в лепестках площадейВ».

Старый город еще пока дает о себе знать. В нем остаются обыватели (Влза зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клешитьВ»), мещане, бюрократы, хулиганы. Город и после революции хранит в себе множество пороков, а потому поэт обращает на него и свою сатиру (ВлМои прогулки сквозь улицы и переулкиВ»).

Однако строятся новые города, над которыми Влреет красный флажокВ». И Маяковский рисует черты современного ему города: город техники, электричества, метрополитена, машин, новых заводов. Новый город Влвскипает и строитсяВ», но стройка только начата, и современный город тАФ только преддверие того идеального Влгорода-садаВ», о котором мечтал поэт как о городе будущего.

Заключение

Итак, одной из главных тем поэзии Серебряного века стала тема города, прошедшая через все творчество поэтов, таких как В.Брюсов, А. Блок, В. Маяковский. Продолжая и объединяя разнородные традиции (Достоевского, Некрасова, Верлена, Бодлера и Верхарна), они стали, по сути, первыми русскими поэтами - урбанистами XX в., отразившим обобщенный образ новейшего капиталистического города

.Так В.Брюсов вначале ищет в городских лабиринтах красоту, называет город "обдуманным чудом", любуется "буйством" людских скопищ и "священным сумраком" улиц. Но при всей своей урбанистической натуре Брюсов изображал город трагическим пространством, где свершается темные и непристойные дела людей: убийства, разврат, революции и т. д. Стихи Брюсова перекликались со стихами сверхурбаниста В. Маяковского.

Город Маяковского тАФ город капитализма, и это важно. Город Влмаячит в дымах фабрикВ», растет, жиреет. Поэт изображает город как некоего монстра, который душит все живое, индивидуальное, ведь не случайно героем стихов является обезличенная толпа. Но поэт поверил, что революционные перемены, произошедшие в России смогут изменить городскую жизнь или построить новый город тАУ сад

В сознании и творчестве Александра Блока тема и образ города, а именно, Петербурга играли исключительно важную роль. Для Блока Петербург был поистине тАЬдейственнымтАЭ городом, сильно и глубоко действовавшим на его художественное сознание. Блок - это наиболее тАЬпетербургскийтАЭ из всех русских поэтов. Все его творчество проникнуто духом Петербурга, насыщено его атмосферой. Хотя Блок очень редко называет в своих стихах вещественные детали петербургского пейзажа, весь ландшафт его поэзии неотделим в нашем восприятии и представлении от этого пейзажа - от петербургских туманов, белых ночей, бледной зари, широкого течения Невы и свежего морского ветра. С громадной силой Блок сумел поэтически выразить свое чувство Петербурга.

Петербург Блока - это тАЬстрашный миртАЭ , полный острейших противоречий социального быта; это капиталистический город со своими реально-историческими чертами своего облика. Это город, где тАЬбогатый зол и радтАЭ и тАЬунижен бедныйтАЭ . И вместе с тем это город полный бунтарской революционной энергии, город людей, тАЬподнимающихся из тьмы погребовтАЭ на штурм старого мира. тАЬГородскиетАЭ стихи зрелого Блока проникнуты тем гуманистическим и демократическим чувством и тем тревожным ощущением близящихся великих революционных потрясений, которые с такой впечатляющей силы выражены в его творчестве.

Итак, подводя итог развитию городской темы в поэзии, данных авторов нужно отметить двойственное отношение поэтов к современному городу тАФ продукту существующей цивилизации. Они , видя все ужасы, страхи, которые несет город, одновременно пытается найти во всеобщем хаосе урбанистической жизни яркую индивидуальность, необыкновенную личность, которая приведет мир к обновлению.

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского