Творческое развитие Анны Ахматовой через лирическую героиню
Содержание
Введение. 2
Глава 1. Теоретическое обоснование терминов "лирический герой", "лирическое я" в литературоведении. 4
1.1 Определение понятия "лирика", "лирический герой". 4
Глава 2. Лирика Анны Ахматовой. 6
2.1 Ахматова и декаданс. 6
2.2 Лирическая героиня Анны Ахматовой и поэтика символизма и акмеизмаВа 7
2.3 Новый тип лирической героини в творчестве Анны Ахматовой и его эволюцияВа 10
Глава 3. Эволюция лирической героини. 12
3.1 Сборник "Вечер". Начало пути. 12
3.2 "Четки". Поединок противоречий. 19
3.3 Белая стая. 25
Заключение. 30
Список литературы. 32
Творчество каждого поэта и писателя тАУ целый художественный мир, микрокосмос, развивающийся по особой, свойственной только ему траектории. Конечно, каждый такой мир глубоко индивидуален, но не стоит забывать, что все в нашей жизни подчиняется каким-то общим законам, подвержено влиянию со стороны всего, что нас окружает. То же можно сказать и о творчестве: его развитие подчинено законам искусства, веяниям эпохи, в которую оно создается.
В данной курсовой работе речь пойдет о творческом развитии Анны Ахматовой, выражавшей свое мироощущение в поэзии через лирическую героиню.
Лирика Анны Ахматовой формировалась в эпоху декаданса под влиянием таких литературных течений, как символизм и акмеизм. Эти культурные особенности наложили печать на творческую манеру поэтессы, но при этом ее стиль остался неповторимым и индивидуальным. Личность Ахматовой относится к числу самоактуализирующихся творческих личностей. Развитие Ахматовой как поэтессы носит поступательный характер: от поэтического сборника к поэтическому сборнику художественный и идейный мир ее лирики становился богаче и ярче, сложнее и масштабнее. Эта особенность творчества Ахматовой нашла отражение уже в первых трех ее сборниках.
Цель данной работы тАУ последить эволюцию лирической героини поэтессы в книгах "Вечер", "Четки", "Белая стая", отметив влияние на ее художественное мировоззрение как эпохи серебряного века, так и обнаружив индивидуальные, свойственные только ей взгляды, воплощенные в лирическом субъекте посредством творчества, определить мотивы и темы, проявляющие характер лирической героини, проследить путь его развития.
Основным методом исследования в работе является сравнительно-сопоставительный метод при определении традиционного и новаторского в создании образа лирического героя, а также функциональный, в котором избирается система признаков, в совокупности создающих представление как о лирическом субъекте, так и о творческой манере, личности Анны Ахматовой. Следовательно, объектом исследования являются поэтические сборники "Вечер", "Четки", "Белая стая", а предметом исследования - лирическая героиня этих книг и ее развитие.
Актуальность исследования заключается в возможности использования данной работы на студенческих семинарах, конференциях, лекциях. Кроме того, показателем актуальности является тот факт, что в научной литературе вопросу эволюции лирической героини в трех первых сборниках поэтессы уделено недостаточно много внимания. При этом каждый исследователь интерпретирует художественный и идейный мир лирики поэтессы по-своему.
Наша задача тАУ раскрыть особенности развития лирической героини, опираясь на характерную ее черту тАУ противоречивость. Об этой черте писал еще Е. Долбин в работе "Поэзия Анны Ахматовой". Кроме того, в основу исследования мы положили тот факт, что творчество Ахматовой формировалось в конкретную культурно-историческую эпоху, и что особенности этой эпохи повлияли на образ лирической героини: черты эстетики декаданса в поэзии Ахматовой отметил К. Чуковский.
Работа состоит из четырех основных глав. В первой рассматриваются различные точки зрения на проблему лирического субъекта, во второй и третьей - влияние декаданса, акмеизма и символизма на образ лирической героини Ахматовой. Четвертая глава состоит из трех подпунктов, в которых рассматривается образ лирической героини в развитии.
Для написания работы были проанализированы учебные пособия, словари, монографии, статьи из периодики, освещающие данный вопрос.
Прежде чем анализировать эволюцию лирической героини Анны Ахматовой, необходимо рассмотреть понятия "лирика", "лирический герой", поскольку именно эти понятия являются основополагающими в данной теме.
Понятие лирика произошло от древнегреческого слова lyra - лира, поскольку изначально это была поэзия, предназначенная для пения под музыку лиры или лютни. Сейчас этот литературоведческий термин обозначает один из трех литературных родов наряду с драмой и эпикой. В словарях литературоведческих терминов это понятие трактуется примерно одинакова. Так, Ю. Подольский раскрывает его так: тАЬПод этим словом разумеют тот вид поэтического творчества, который представляет собою раскрытие, выражение души (тогда как эпос рассказывает, закрепляет в слове внешнюю реальность, события и факты, а драма делает то же самое не от лица автора, а непосредственной беседой, диалогом самих действующих лиц). <.. > И эпос, и драма - лишь отвердение, кристаллизация первородного лиризма <.. > Так как лирика является поэзией настроения и самое пленительное в ней, как и в музыке, это - ее тон, психологический и звуковой, то это и сближает ее, больше, чем другие виды поэзии, с музыкой именнотАЭ. [1]
Хотелось бы добавить, что на индивидуальность лирики может оказывать влияние то направление в литературе, в рамках которого развивается творчество поэта, соответственно, и лирический субъект будет обладать той эстетической философией, которая питает концепцию этого литературного направления.
В следующей главе будет рассмотрены именно эти нюансы в отношении лирики Анны Ахматовой.
В литературу Ахматова пришла с самой традиционной темой тАУ темой о любви. Но решение этой традиционной темы было принципиально новым, поскольку на все ее творчество повлияла философия декаданса.
"Декадентство (от позднелатинского decadentia - упадок) - общее наименование кризисных явлений европейской культуры 2-й половины XIX - начала XX вв., отмеченных настроениями безнадёжности, неприятия жизни, тенденциями индивидуализма. Сложное и противоречивое явление, имеет источником кризис общественного сознания, растерянность многих художников перед резкими социальными антагонизмами действительности. Отказ искусства от политической и гражданских тем художники-декаденты считали проявлением и непременным условием свободы творчества. Постоянными темами являются мотивы небытия и смерти, тоска по духовным ценностям и идеалам"[2]
.
Хотя Анну Ахматову и нельзя назвать поэтом-декадентом в полной мере, все же отрицать факт того, что эта философия повлияла на ее творчество, нельзя. В чем же проявилось это влияние?
Чувство ее лирической героини, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в предельном кризисном выражении - взлета или падения, первой пробуждающей встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертной тоски.
Корней Чуковский, знавший поэтессу лично, автор нескольких критических работ о ее творчестве, подчеркивал: "Едва только вышли ее первые книги "Вечер", "Четки", "Белая стая", я сделал попытку дознаться, в чем первооснова ее лирики. И увидел, что даже тогда, в пору своего преуспеяния и громких литературных успехов, она в своей юной поэзии тяготела к темам бедности, сиротства и скитальчества. Любимыми ее эпитетами были: скудный, убогий и нищий"[3]
.
Как часто ее лирическая героиня говорит возлюбленному: "Зачем ты к нищей грешнице стучишься?" Вещный мир лирики Ахматовой чаще всего убог: "Убогий мост, скривившийся немного.. Тверская скудная земля.. " "Потертый коврик", "ветхий колодец", "стоптанные башмаки", "разбитая, поваленная статуя" - эстетика распада сопровождает лирическую героиню практически во всех измерениях художественного мира поэтессы.
И даже Муза являлась ей (лирической героине) иногда в таком образе: "И Муза в дырявом платке // Протяжно поет и уныло"[4]
..
Безусловно, в этих лирических настроениях, образах и символах нетрудно угадать влияние декадентской философии, ставшей символом Серебряного века русской поэзии.
Эстетика акмеизма во многом близка эстетике символизма: стремление к идеальному, непознаваемому, глубокий эстетизм, интерес к высшей действительности, - все это характерно для обоих направлений. Однако акмеизм тАУ более "земное" направление, в котором уравновешено реальное и идеальное, в котором должное внимание уделяется простой человеческой жизни. Часто состояние чувств не раскрывалось непосредственно, оно передавалось психологически значимым жестом, движением, перечислением вещей. Пристальное внимание акмеистов к материальному, вещному миру не означало их отказа от духовных поисков. Со временем утверждение высших духовных ценностей стало основой творчества многих акмеистов. Еще одной особенностью этого течения стало то, что его представители выступали за сохранение культурных ценностей, поэтому творчество многих из них в качестве первоосновы вобрало наследие золотого века русской литературы.
При этих общих особенностях направления творчество его отдельных представителей обладает оригинальными чертами.
К примеру, акмеизм Анны Ахматовой лишен пестрой образности. Своеобразие ее лирики заключается в запечатлении одухотворенной предметности: "Посредством поразительной точности вещного мира Ахматова отображает целый душевный строй"[5]
. Иначе этот прием называется материализацией переживаний лирического героя: ахматовские детали ассоциативны и психологичны, направлены на раскрытие образа лирической героини.
Интерес акмеизма к предметному миру привел поэтессу к тому, что в своих стихах она стала опираться на психологическую русскую прозу 19 века, это выразилось в особой сюжетности ее произведений, особому интересу к деталям, предметному миру. Как говорил В. Гиппиус, в эпоху декаданса ". . роман кончен, трагедия десяти лет развязана в одном кратком событии, в одном жесте, взгляде, слове"[6]
. Стихотворения А.А. Ахматовой можно назвать такого рода романами "жеста, взгляда, слова"
А главной героиней этих "романов", особенно в ранней лирике, является женщина, которая любит. Лирические героини Ахматовой, при всем многообразии жизненных ситуаций при всей необычности, даже экзотичности, несут нечто главное, исконно женское. Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир ее поэзии, оказывается ее основным нервом, ее идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна была начать с такого заявления себя в любви. В известном смысле вся ранняя лирика Ахматовой посвящена любви. Именно в этой теме рождались подлинно поэтические открытия, такой взгляд на мир, что позволяет говорить о поэзии Ахматовой как о новом явлении в развитии русской лирики XX века сравнительно с символизмом и акмеизмом.
В одном из своих стихотворений Ахматова назвала любовь "пятым временем года". Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин, и это, может быть, именно та сторона дела, где несколько искусственный термин а к м э (греч. - вершина) получает наконец какое-то оправдание.
Однако было бы неправильным утверждать, что стихи Ахматовой о любви тАУ стихи о счастливой любви. Скорее всего, вся ее лирика тАУ повествование о том, как в лирической героине борются два начала: женское, созданное для земной любви, и творческое, свободное, удел которого тАУ одухотворенное одиночество, стихия Слова.
Влияние декаданса, символизма и акмеизма на лирику Анны Ахматовой огромно, но при этом ее творческая манера остается глубоко индивидуальной. Анна Ахматова относится к числу тех авторов, чье творческое развитие никогда не останавливалось: оно эволюционировало в течение всей жизни поэтессы. Поэзия Ахматовой в итоге оторвалась от рамок какого-либо литературного направления и стала действительно оригинальной. Уже в самом раннем сборнике "Вечер" наметились, а в "Четках" и "Белой" стае окончательно оформились отличительные черты индивидуального стиля Ахматовой. Важнейшие из них тАУ новеллистическая композиция, ритмико-интонационная свобода стихотворной речи, значимость вещных подробностей, и, наконец, новый тип лирической героини. Именно об этой черте пойдет речь в следующих главах работы.
Анна Ахматова создала новый тип лирической героини, не замкнутой на своих переживаниях, а включенной в широкий исторический контекст эпохи. При этом масштабность обобщения в образе лирической героини не противоречила тому, что лирика Ахматовой осталась предельно интимной, а поначалу казалась современникам даже "камерной".
В ранних стихах ее представлены различные ролевые воплощения лирической героини, своеобразные "литературные типы" 1900 годов: невеста, мужнина жена, покинутая возлюбленная и даже маркиза, рыбачка, канатная плясунья и Золушка (Сандрильона).
Такая многоликость героини подчас вводила в заблуждение не только читателей, но и критиков. Такая игра с разнообразием "масок" была направлена, скорее всего, на то чтобы препятствовать отождествлению автора с каждой из них в отдельности.
Однако нашей задачей является рассмотрение того, как усложняется образ лирической героини уже в первых ее сборниках: "Вечер", "Четки", "Белая стая", т.е. далее речь пойдет скорее об идейном содержании лирики Ахматовой, воплощенном в лирическом субъекте.
Прежде чем перейти к рассмотрению этого вопроса, хотелось бы отметить некоторые особенности анализируемых сборников. Во-первых, интересна их композиция: каждый сборник и в тематическом, и в структурном отношении представляет собой нечто единое и цельное. Более того, каждая книга соответствует определенному этапу становления Ахматовой как поэтессы, совпадает с определенными вехами ее биографии ("Вечер" - 1909-1911, "Четки" - 1912-1913, (Белая стая) - 1914-1917). Композиционные особенности ахматовских сборников отметил еще Кихней Л.Г., который писал: "Последовательность стихотворений внутри книги определялась не хронологией событий, а развитием лирических тем, их поступательным движением, параллелизмом или контрастом. В целом листки "дневника", незаконченные и фрагментарные по отдельности, входили в общее повествование о судьбе лирического героя - поэтессы. Они слагались как бы в свободный по своей композиции лирический роман, лишенный единой фабулы и состоящий из ряда независимых друг от друга по содержанию мгновенных эпизодов, входящих в общее лирическое движение. Такая "книга" распадалась на несколько глав (разделов) и объединялась обязательным эпиграфом, содержащим эмоционально созвучный ключ к содержанию"[7]
. Проанализируем образ лирической героини в каждом из этих сборников, сравним их.
Практически все исследователи отмечают такую особенность лирики Ахматовой, как контрастность: Так, Е. Долбин пишет: "Поэзия Ахматовой жила контрастами. В лирическую ткань врывались поединки характеров. Резкими чертами обозначались их различия и противоположности"[8]
.
Из этого следует, что на протяжении всей эволюции, лирическая героиня Ахматовой обладала одной чертой, которая нашла отражение во всех вышеупомянутых сборниках тАУ противоречивостью. Однако эти противоречия как бы ведомы двумя стихиями, которым принадлежит лирическая героиня тАУ это любовь земная, страсть, и стихия творчества, которая предполагает внутреннюю свободу, холодный ясный ум, стремление к высшим мирам.
В первом сборнике "Вечер" лирическая героиня предстает читателю в разных воплощениях, например, кроткой девой, мудро созерцающей гармонию мира:
Я вижу все, я все запоминаю,
Любовно-кротко в сердце берегутАж
Она еще только предвкушает, насколько прекрасны могут быть отношения между мужчиной и женщиной, и какое это счастье тАУ любить. В сборнике "Вечер" это счастье ассоциируется у нее не только с возлюбленным, но и с домашним очагом. Там уютно и тепло, там ждут, любят, там нет тернистых дорог:
Синий вечер. Ветры кротко стихли.
Яркий свет зовет меня домой.
Я гадаю: кто там? тАУ не жених ли,
Не жених ли это мой?. .
Здесь каждый символ что-то говорит, и даже фраза "ветры кротко стихли" наводит на мысль о какой-то душевной тишине, в которой пребывает лирическая героиня, ведь ветер тАУ символ духовного и творческого поиска, свободы, а здесь мы видим эти начала в героине кроткими, стихнувшими, еще не заявившими о себе в полную силу.
Она еще пока безропотно принимает судьбу, прося у нее только самой малости тАУ
"тАждайте только греться у огнятАж"
Она как будто еще не понимает, насколько испепеляющим может быть этот огонь! Известно, что огонь тАУ символ страсти, любви. И уже в первом сборнике стихотворений "Вечер" лирическая героиня выбирает для себя именно эту ношу, это страдание тАУ любить, ведь слово страсть дословно переводится со старославянского как страдание. Но в "Вечере" у лирической героини еще есть относительная свобода от этого страдания, она пока еще может молиться "оконному лучу", и, несмотря на то, что иногда сердце у нее бывает "пополам", у нее еще есть выбор не распасться в зеркальных отражениях на множество двойников тАУ масок. Пусть она еще наслаждается цельностью, тишиной, согласием с музой. Пусть она пока отдает предпочтение "роману" платоническому, "роману с поэтическим гением", носителем которого в ее сознании является Александр Пушкин. Она так и называет его - "мой мраморный двойник". Преодолевая века, она встречается с ним, "смуглым отроком", в Царском селе, любовно наблюдает, как он бродит по аллеям и грустит у берегов. И это светлое чувство не мучает лирическую героиню, как будет потом испепелять любовь земная.
У нее есть высокий покровитель из мира искусства, требованиям которого она готова безропотно подчиняться тАУ ее Муза. Муза-сестра указывает единственный возможный путь для лирической героинитАУ творчество, во имя которого надо отречься от всего, даже от кольца, символа личного счастья:
Муза-сестра заглянула в лицо,
Взгляд ее ясен и ярок.
И отняла золотое кольцо,
Первый весенний подароктАж
Лирическая героиня как будто знает свою судьбу заранее: она отдаст должное человеческим чувствам, любви, но никогда не будет принадлежать им полностью:
Знаю: гадая и мне обрывать
Нежный цветок маргаритку.
Должен на этой земле испытать
Каждый любовную пытку.
И все же в ней еще нет тех сил, чтобы отречься от земного без боли, и она страдает:
тАжне хочу, не хочу, не хочу
Знать, как целуют другую.
В этом стихотворении (Муза, 1911) интересен момент кольцевой композиции. Вначале "ясен и ярок" взгляд у сестры-Музы, а в конце лирическая героиня говорит:
Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:
"Взгляд твой не ясен, не яроктАж"
Тихо отвечу: "Она отняла
Божий подарок".
Получается, что лирическая героиня приносит личное земное счастье в жертву искусству, Музе, отдавая все живое и яркое в себе Слову. Интересно здесь и упоминание о зеркалах тАУ по сути, это дверь в тонкие миры, в том числе и в мир вдохновения, в мир гения. Следует отметить, что многие исследователи подчеркивали важность этого символа в поэзии Ахматовой тАУ зеркала. Так, Валентин Корона в работе "Поэзия Анны Ахматовой:
поэтика автовариаций посвящает отражающим символам, в том числе и зеркалам, в лирике Ахматовой интересную главу:
"С архетипом зеркального отражения связан целый комплекс идей, таких, например, как существование двойников, прозрачность границ, возможность мгновенного переноса в пространстве и времени и т.п., а главное тАУ разделение мира на тАЬэтот и тоттАЭ. Все эти идеи воплощены в мире лирической героини по отдельности или в различных сочетанияхтАж
Зеркальное отражение отличает тАЬотделенностьтАЭ от оригинала и связанная с этим тАЬсамостоятельностьтАЭ поведения. Вышеперечисленные Двойники существуют в мире лирической героини как бы сами по себе и в полной мере проявляют вышеуказанные свойства.
Границы в мире лирической героини не только прозрачные, но и тАЬтвердыетАЭ, т.е. обладают теми же свойствами, что и поверхность зеркала. Одна из таких границ тАУ поверхность неба, отделяющая земной мир от небесного. Постоянно подчеркивается тАЬпрозрачностьтАЭ Неба: тАЬИ когда прозрачно небо.. тАЭ тАУ и его тАЬтвердостьтАЭ: тАЬПустых небес прозрачное стекло.. тАЭ, тАЬНадо мною свод воздушный / Словно синее стекло.. тАЭ, тАЬНо безжалостна эта твердь.. тАЭ и т.п.
Твердость и прозрачность границы означает, что она проницаема для взгляда, но непроницаема для тела.
Переход через прочные и прозрачные границы сопровождается изменением состояния того, кто их пересекает. Лирический герой, попадая в небесный мир, превращается в райскую птицу: тАЬИ когда прозрачно небо, / Видит, крыльями звеня.. тАЭ, а лирическая героиня, пересекая границу Сада, преображается тАЬтелеснотАЭ и тАЬдушевнотАЭ: тАЬКак в ворота чугунные въедешь, / Тронет тело блаженная дрожь, / Не живешь, а ликуешь и бредишь / Иль совсем по-иному живешь.. тАЭ Пересечение любой границы в мире лирической героини равнозначно переходу в иной мир.
О мгновенном переносе из одной точки пространства в другую говорит такое ожидаемое событие, как перенос из тАЬгорницытАЭ в тАЬхрамтАЭ: тАЬСнова мне в прохладной горнице / Богородицу молить.. тАЬ.. тАЭ / Только б сон приснился пламенный, / Как войду в нагорный храм.. тАЭ"[9]
Лирическая героиня понимает, что уготованный ей путь тАУ не из легких, она предвидит лишения на этом пути:
Ах, пусты дородные котомки,
А на завтра голод и ненастье!
(Под навесом темной риги жарко, 1911)
Однако сойти с этого пути для нее - означает смерть. В стихотворении "Хорони, хорони меня, ветер! " лирическая героиня словно прогнозирует: а что с ней станет, если она выберет такой желанный для нее путь земной страсти, любви? Прогноз этот неутешительный, она обращается к ветру, символу свободы, так:
Я была, как и ты, свободной,
Но я слишком хотела жить.
Видишь, ветер, мой труп холодный,
И некому руки сложить.
Последняя фраза подчеркивает суетность мирских наслаждений: часто земная любовь предает, и человек остается одиноким. Стоит ли менять свободу и дар творчества на такой трагический исход?
И все же эта тропа так желанна, что трудно пересилить себя и отказаться от земного счастья, поэтому иногда лирическая героиня в преддверии земной любви не спит по ночам: ее терзают сомнения.
Я эту ночь не спала,
Поздно думать о снетАж
Создается ощущение, что в лирической героине происходит тяжелая борьба. Между чем? Скорее всего, между жизнью и вечным.
Еще подспудно, подсознательно, она выбирает второе, а настоящей большой любви боится. За всем этим стоит страх перед катастрофой личной свободы, катастрофой творчества. Она готова убить свою любовь тАУ и она это делает, лишь бы не кануть в чувства навсегда. Сколько раз лирическая героиня хоронила своих возлюбленных?
Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Это в "Вечере". Сероглазый король тАУ единственная, сокровенная любовь, любовь на века. Такая любовь, если положить ее на чашу весов, едва ли не перевесит и свободу, и восторги творчества. Здесь выбор за героиней, и она выбирает свободу, а возможность самой большой земной любви умирает и превращается в боль.
Позднее Ахматова напишет еще одно стихотворение, вошедшее в сборник "Белая стая", в котором ее единственный светлый жених окажется на смертном одре, измученный жестокой судьбой и нелюбовью лирической героини. Пронзительная сила этого стихотворения заключается в том, что вдруг становится ясно, что крест отречения от любви несет не только лирическая героиня, но и тот, от которого она усилием воли смогла отказаться. Получается, что ее твердость, ее выбор стали приговором для Него.
Совершив отреченье от земной истинной любви, лирическая героиня А. Ахматовой начинает свое служение искусству, Музе, миру гениев. Однако тоска по пятому измерению (так она назвала любовь) приводят ее к тому, что она начинает в любовь играть, не ведая еще, куда ее может завести подобный маскарад.
В игре своей она, конечно же, бесподобна. Страстная любовница, неверная жена, Золушка, канатная плясунья тАУ арсенал ее масок действительно впечатляет. Она способна жестом, словом, взглядом добиться своего, присушить:
И как будто по ошибке я сказала: "ТытАж"
Озарила тень улыбки милые черты.
Далее она разъясняет нам, что подобные умышленные оговорки тАУ своего рода наживка, от которой "всякий вспыхнет взор", и понятно, что она такими вот приемами владеет виртуозно. Ради чего? Ради игры. Влюбила в себя, а сама любит не более чем сестринской любовью.
Нет, конечно, она увлекается, и порой сильно: "я сошла с ума, о мальчик странный! ", она отдает должное силе любви:
Любовь покоряет обманно
Напевом простым, неискуснымтАж
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркуеттАж
Но
тАжверно и тайно ведет
От радости и от покоятАж
тАжстрашно ее угадать!
И конечно она страдает из-за любви: ".. память яростная мучит, // Пытка сильных тАУ огненный недуг! " Однако она способна побеждать этот недуг, она с гордостью может сказать любимому:
Сердце к сердцу не приковано,
Если хочешь тАУ уходи.
Много счастья уготовано
Тем, кто волен на пути.
Она способна забыть прежнее, какую бы боль это ей не причиняло:
Кто ты: брат мой или любовник,
Я не помню, и помнить не надо.
Поражает та степень свободы, которую лирической героине удается отстоять в отношениях, она любит, но не принадлежит, и это типично мужская черта в ее характере: "Муж хлестал меня узорчатым, // Вдвое сложенным ремнем. // Для тебя в окошке створчатом // Я всю ночь сижу с огнем". И еще: "Меня покинул в новолунье // Мой друг любимый. // Ну так что ж! " Создается ощущение, что ей нравится балансировать между дозволенным и недозволенным в отношениях: "Пусть путь мой страшен, // пусть опасен. // Еще страшнее путь тоски". О какой тоске идет речь? О тоске по Настоящей любви: "Но сердце знает, сердце знает, // что ложа пятая пуста! " Интересно отношение поэтессы к числу пять: мы уже писали о том, что она называла любовь "пятым измерением" (в энциклопедии символов сказано: "Число пять связывалитАж с любовью, чувственностьютАж[10]
"), а здесь мы понимаем, что пятая ложа тАУ отнюдь не место в театре, а, скорее, место в сердце для Него, Сероглазого короля, и оно пустует, потому что лирическая героиня совершила отречение от Любви ради свободы, а страсть и другие забавы сердца тАУ это всего лишь забавы, это игра.
В сборнике "Четки" противоречия в характере героини усиливаются, вступают в смертельную схватку. Создается впечатление, что они готовы разорвать ее в этой борьбе. Игра в любовь заходит слишком далеко, становится нестерпимой страстью, мукой. Неслучайно сборник открывает стихотворение "Смятение".
По тональности "Четки" сродни второй книге стихов А. Блока "Пузыри земли", особенно стихотворение "Все мы бражники здесь, блудницы". Пафос стихотворения задан строкой "Как невесело вместе нам! " Речь здесь идет о том, что греховность сладка только внешне, суть же ее убога и никакого душевного веселия не дает человеку. Недаром "тАжнавсегда забиты окошки" в художественном пространстве стихотворения, это значит, что внутреннее творческое зрение, одухотворенность лирической героини застланы каким-то разрушающим началом. Символика тоже зловеща: ад, смертный час, черный цвет узкой юбки и трубки, которую курит избранник героини, кошачий разрез его глаз тАУ все страшно до такой степени, что "сердце тоскует". Какой антитезой звучат эти строки прежним, умиротворенным, тем, что были произнесены лирической героиней еще в начале пути!
Синий вечер. Ветры кротко стихли.
Яркий свет зовет меня домой.
Я гадаю: кто там? тАУ не жених ли,
Не жених ли это мой?. .
(из сборника "Вечер")
Нет, на пути ей встретился не светлый жених, царевич, Сероглазый король, а такой же, как она, игрок, жестокий в чувствах, волевой, сильный тАУ одним словом, ровня. Создается впечатление, что он есть ее отражение. Судьба послала лирической героине это испытание, может быть, для того, чтобы закалить ее душу, очистить от гордыни.
Известно, что сталь закаляется в огне, а человек учится на своих ошибках. Лирическая героиня в сборнике "Четки" проходит суровое испытание страстью. "Слишком сладко земное питье, // Слишком плотны любовные сети", - сетует она, как бы оправдываясь. На пути попался тот, кто "сможет ее приручить". Интересен выбор самого слова: не тот, кого я смогу полюбить, например, а именно тот, кто сможет приручить, сломить волю и заставить страдать, тот, кто в "искусстве страсти нежной" неподражаем, для кого чувства тАУ игра, способ проявить власть и волевое начало.
В художественном воплощении его образ рисуется с помощью таких символов: "Взгляды его тАУ как лучи", "и только красный тюльпан, тюльпан у тебя в петлице" (эта деталь наводит на мысль о том, что герой тАУ самовлюбленный, напыщенный, гордый), "он снова тронул мои колени почти недрогнувшей рукой", "как непохожи на объятья прикосновенья этих рук! " Он неверный: "тАжскоро, скоро он вернет свою добычу сам", "И сердцу горько верить, // Что близок, близок срок, // Что всем он станет мерить // Мой белый башмачок", "Как я знаю эти упорные // Ненасытные взгляды твои! "
Лирическая героиня больна этим человеком:
Безвольно пощады просят
Глаза. Что мне делать с ними,
Когда при мне произносят
Короткое, звонкое имя?
Она действительно влюблена, приручена, низвергнута с высоты своей свободы в обыкновенную роль женщины, которая любит, ревнует, которой изменяют и даже могут разлюбить и бросить. "У разлюбленной просьб не бывает", горько говорит она, как бы прося пощады, - но тщетно!
Она готова даже снять все свои маски и положить их к его ногам:
Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я-
В этом сером будничном платье,
На стоптанных каблукахтАж
Она готова к предельной близости, готова предстать перед избранником такой, какая есть, она признает его победу, ибо понимает, "какую власть имеет человек, // который даже нежности не просит! "
Эта страсть стала слепой, она ведет героиню к саморазрушению. Высокие покровители пытаются достучаться до нее:
.. И кто-то, во мраке дерев незримый,
Зашуршал опавшей листвой
И крикнул: "Что сделал с тобой любимый,
Что сделал любимый твой!
Словно тронуты черной, густою тушью
Тяжелые веки твои.
Он предал тебя тоске и удушью
Отравительницы любви.
Ты давно перестала считать уколы
Грудь мертва под острой иглой.
И напрасно стараешься быть веселой -
Легче в гроб тебе лечь живой!. . "
Я сказала обидчику: "Хитрый, черный,
Верно, нет у тебя стыда.
Он тихий, он нежный, он мне покорный,
Влюбленный в меня навсегда! "
("Отрывок", 1912)
Но сердечный недуг в конце концов обрывается тогда, когда действительно задето и самолюбие, и женская гордость лирической героини.
С содроганием она, наконец, понимает суть своего возлюбленного:
О, я знаю: его отрада тАУ
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.
("Гость", 1914)
А ведь эти черты так свойственны были ей самой когда-то!
Она словно говорит сама себе тАУ довольно, и вот уже по-другому звучит ее голос, решительно и категорично:
Не будем пить из одного стакана
Ни воду мы, ни красное вино!
И вот уже нечто, похожее на язвительную насмешку, вырывается из ее уст в его адрес:
Будешь жить, не зная лиха,
Править и судить,
Со своей подругой тихой
Сыновей растить.
Мол, кесарю - кесарево, а Богу тАУ богово:
Много нас таких, бездомных,
Сила наша в том,
Что для нас, слепых и темных,
Светел Божий домтАж
Наконец-то лирическая героиня почувствовала былую силу!
Изменило ли ее это испытание, стала ли она добрее в любви, искреннее? Похоже, что нет: "Мальчик сказал мне: "как это больно! // И мальчика очень жаль" Она по-прежнему разрушитель человеческих сердец! И что-то не похоже, что ей действительно жаль чужих страданий.
Опять, тот, кто ее любит, обречен на смерть.
Мы видим, что лирическая героиня понимает теперь разрушительную силу земной любви, возвращается к своим духовным истокам: все чаще в стихах звучит мотив покаяния:
Дал Ты мне молодость трудную.
Столько печали в пути.
Как же мне душу скудную
Богатой Тебе принести?
Долгую песню, льстивая,
О славе поет судьба.
Господи, я нерадивая,
Твоя скупая раба.
Ни розою, ни былинкою
Не буду в садах Отца.
Я дрожу над каждой соринкою,
Над каждым словом глупца.
19 декабря 1912
Она обращается к Богу, идет от невзгод в Божий дом и там действительно находит утешение:
Я научились просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться БогутАж
Находит прощение, осознает свою духовную и творческую задачу:
Исповедь
Умолк простивший мне грехи.
Лиловый сумрак гасит свечи,
И темная епитрахиль
Накрыла голову и плечи.
Не тот ли голос: "Дева! встань.. "
Удары сердца чаще, чаще.
Прикосновение сквозь ткань
Руки, рассеянно крестящей.
И теперь вновь для нее открыты небеса, ей вернули внутреннее зрение. И теперь лирическая героиня прощает прошлое и отпускает его: "Я вижу стену только тАУ и на ней // Отсветы небесных гаснущих огней" Земное тАУ стена, но это не помеха для лирической героини. Тот, кто способен видеть высокое, может увидеть его через любые стены и преграды.
Обретя душевное равновесие, лирическая героиня вновь способна испытывать светлые чувства к тем, кто так же, как она, посвятил свою жизнь Музе, служению искусству. В сборнике "Вечер" это был ее "мраморный двойник", "смуглый отрок", Александр Пушкин, с которым лирическая героиня разминулась в веках, а в "Четках" это ее современник, Александр Блок, к которому можно даже прийти в гости!
Сколько детской радости испытывает лирическая героиня от этой встречи! Какой солнечный ритм у этого стихотворения, какие жизнеутверждающие метафоры: малиновое солнце, ясный взгляд, и ни одного разрушающего символатАж В центре изображения тАУ взгляд поэта, да такой, что даже трудно подобрать для него слова! А ведь глаза тАУ это зеркало души.
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен;
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Лирическая героиня боится смотреть в глаза Блоку тАУ боится влюбиться, помешать тому душевному взаимодействию, тому творческому диалогу, который очень дорог для нее: "Но запомнится беседатАж", и это тАУ истинное счастье и наслаждениетАж
Завершает сборник "Четки" очень короткое стихотворение:
Простишь ли мне эти ноябрьские дни?
В каналах приневских дрожат огни.
Трагической осени скудны убранства.
Что это? Обращение к себе самой, подведение итогов, а
Вместе с этим смотрят:
"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)
"Донские рассказы" Михаила Шолохова
"Живопись слова" в японской поэзии
"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского
"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского