Тема ГУЛАГа в русской литературе и литература 50-90-х годов

Реферат

на тему: ВлТема ГУЛАГа в русской литературе

и литература 50-90-х годовВ»

ТЕМА ГУЛАГа В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

После победы Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны в России набирало обороты истребление свободной мысли, продолжались казни, изгнания из страны, слежка, засилье чиновников и канцелярий, смолкнул Влвеселия гласВ», закатилось Влсолнце разумаВ», человек (независимо от положения в государственной пирамиде) стал послушным орудием в руках чьей-то беспощадной воли для насилия над другими рабами. Ситуация беспредела, тоталитаризма охватила все сферы жизни страны.

Насильственная коллективизация уничтожила русскую деревню, превратила крестьян в рабов (М. Шолохов, А. Платонов, Б. Можаев, С. Залыгин). Под сенью мертвого древа тоталитарного режима жила и умерла Настя (ВлКотлованВ»), вынашивал свои скорбные мысли маленький человек (ВлСокровенный человекВ»), руками послушных Шариковых и Латунских истреблялась наука, поэтическое слово. ВлВихорь черныйВ» раскидывал нации, семьи в разные стороны. К 30-м гг. страна приняла страшный облик всеобщей казармы, где все регламентировалось: как жить, как трудиться, что петь, что говорить, о чем думать. О. Мандельштам назвал эти годы веком-властелином, веком-зверем, веком-волкодавом, веком ночи и неправды. Идеологом века-волкодава, его вдохновителем и страшным орудием был И. В. Сталин.

Еще в начале XX в. Блок написал пророческие строки:

Дремлют гражданские страсти:

Слышно, что кто-то идет.

тАФ Кто ж он, народный смиритель?

тАФ Темен, и зол, и свиреп:

Инок у входа в обитель

Видел его тАФ и ослеп.

Он к неизведанным безднам

Гонит людей, как стада..

Посохом гонит железным.

тАФ Боже! Бежим от суда!

Режим Сталина действительно оказался Влтемен, и зол, и свирепВ»: раздавил оппозиционные группы внутри партии, уничтожил инакомыслящую интеллигенцию, разрушил церковь, посадил за решетку несколько миллионов человек, наладил механизм фальсификации исторических документов, организовал по всей стране спецлагерь (ГУЛАГ) для своих соотечественников, перед Влкоторым меркнут все Освенцимы и БухенвальдыВ».. (Д. Л. Андреев, книга ВлРоза мираВ».)

Как реакция на тоталитаризм и сталинизм в нашем отечестве сложилась великая литература, написанная кровью и продиктованная совестью.

Поэма А.Т. Твардовского ВлПо праву памятиВ». Александр Трифонович Твардовский (1910тАФ 1971) родился на Смоленщине в семье крестьянина. В 14 лет комсомолец и селькор, позже тАФ студент Смоленского педагогического института, он, когда его вызвали по делу раскулачивания отца, заявил, что с Влсемьей не проживает и идейно с ней не связанВ». Отказавшись от отца и братьев, Твардовский всю жизнь очень тяжело переживал свое предательство. Написанная в конце 60-х гг. поэма ВлПо праву памятиВ» тАФ исповедь, покаяние, суд не над Временем, а над своими ошибками юности и неспособностью противостоять веку-волкодаву. Острая сопричастность национальной жизни тАФ всегда признак настоящей поэзии, особенно если она пропущена через суд совести и личной ответственности за происходящее. Он, поэт, считал своим долгом вернуть народу память о том, что было: ведь если лишить народ памяти, оборвется связь поколений, возникнет вражда внуков и детей к дедам и отцам (Влзабыть, забыть велят безмолвно, хотят в забвенье утопить живую быль..В»).

Лирический герой поэмы в юности мечтал Влне лгать, не трусить, верным быть народуВ», Вла если тАФ то и жизнь отдатьВ» и не предполагал, что за его спиной уже начиналась Влметелица сплошнаяВ». ВлДетямВ» предлагалась анкета о родственниках (ВлКем был до вас еще на свете отец ваш, мертвый иль живой?В»). И дети отрекались от отцов (ВлТо был отец, то вдруг он тАФ врагВ»), совершая отцеубийство словом. Страшна и участь детей, так называемых кулаков, которым предстояло жить с клеймом Влкулацкого отродьяВ», Влкулацкого сынкаВ». И в этом тАФ одна из причин лжесвидетельства на ВлотцовВ», имя которой страх. Кто виноват в трагедии народа, по Твардовскому? Не только Сталин, но и сами люди, загипнотизированные страхом и собственным конформизмом. Основная идея поэмы ВлПо праву памятиВ», обращенной к современникам и потомкам, тАФ не дать убаюкать свою память, ибо, не зная уроков прошлого и не поклонившись праху его жертв, мы не готовы к будущему. Не смещайте интересы с гражданской оси и не давайте невозмутимому спокойствию проникнуть в вас: ВлБез нас, мол, обойдутсяВ» тАФ вот завет Твардовского тАФ великого поэта и гражданина.

Поэма А.А. Ахматовой ВлРеквиемВ». В середине 30-х гг. в лирике Ахматовой все громче звучит мотив осиротевшей матери, который достиг своей вершины в поэме ВлРеквиемВ». Лидия Гинзбург вспоминает, что после ареста сына Ахматова Влжила как завороженная застенкомВ», читая шепотом стихи из ВлРеквиемаВ». Она просила запомнить их, а клочок бумаги, на котором они были записаны, тут же сжигала. ВлЭто был обряд: рука, спичка, пепельница тАФ обряд прекрасный и горестныйВ». Поэма писалась в 1934тАФ 1940 гг. и в начале 60-х. Кажущаяся нецельность объясняется не только разорванным во времени написанием, но и многообразием ритмов, в художественных целях использованных Ахматовой. Но тема поэмы одна тАФ судьба многих матерей России, изо дня в день простаивавших перед тюрьмами в многочасовых очередях с передачами для детей, арестованных носителями режима. В ВлПосвященииВ» к поэме Россия предстает длинной очередью перед Влкаторжными норамиВ» тюрем с их постылым скрежетом ключей и тяжелыми шагами охранников:

Подымались, как к обедне ранней,

По столице одичалой шли,

Там встречались, мертвых бездыханней,

Солнце ниже, и Нева туманней,

А надежда все поет вдали.

ВлВступлениеВ» в поэму рисует образ смерти, нависшей над корчившейся Влпод кровавыми сапогами и под шинами черных марусьВ» Русью. Возникает образ Влтемной горницыВ» с плачущими детьми, а вся главка ритмом стихов напоминает народный плач (ВлУводили тебя на рассвете, // За тобой, как на выносе, шла..В»). Вторая главка тАФ как колыбельная сыну тАФ добрая, ласковая по звучанию, но с трагической развязкой:

Тихо льется тихий Дон, Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень. Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна, Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме, Помолитесь обо мне.

Кульминация поэмы тАФ главка ВлРаспятиеВ», эпиграфом к ней Ахматова взяла слова из канона, читаемые на утрене Великой Субботы, тАФ обращение Иисуса Христа к деве Марии тАФ своей матери: ВлНе рыдай Мене, Мати, во гробе зрящиВ».

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Эти строки как бы воспроизводят композицию иконы ВлРаспятиеВ»: крест с распятым Христом, Мария Магдалина, из которой Иисус изгнал семь бесов, любимый ученик Иоанн Богослов, единственный из апостолов свидетель казни; скорбная, молчащая мать. Здесь личное (арест сына) соединяется с общенациональным (трагическая история России) и вечным (Богородица). Библейские образы позволили Ахматовой раздвинуть временные и пространственные рамки поэмы, показать, что и силы Зла, обрушившиеся на страну, и горе матерей, и окаменелое страдание сыновних глаз тАФ все это соотносимо с общечеловеческими трагедиями. Библейский масштаб помог ей измерить трагедию 30-х гг. самой крупной мерой. А голос поэта стал голосом всего русского народа.

ВлКолымские рассказыВ» В.Т. Шаламова (1907тАФ1982). В стихотворении, посвященном Б. Пастернаку, В. Шаламов, проведший в заключении девятнадцать лет, писал о жизни в лагере: ВлРукой обламывал я слезыВ», ВлЯ мял в ладонях, полных страха, седые потные вискиВ», ВлЯ пил, как зверь, лакая водуВ».

ВлНеужели эти пытки, тАФ спрашивал он, тАФ подарила мне моя земля? Неужели есть такая вина, чтобы человека подвергнуть такой казни тАФ обесчеловечивания, превращения в зверя?В»

Все, о чем написал Шаламов в ВлКолымских рассказахВ», было пережито им. Не потому ли он отказался от традиционного художественного повествования в пользу документальности, простоты, лаконизма? ВлА в документе, тАФ считал писатель, тАФ во всяком документе течет живая кровь времениВ». Он сам назвал главную тему творчестватАФ Влсудьба и времяВ», сам обозначил его пафос: ВлКаждый мой рассказ тАФ пощечина по сталинизму. Пощечина должна быть короткой и звонкойВ».

Названия рассказов реалистичны: ВлВ банеВ», ВлПротезыВ», ВлУткаВ», ВлЯгодыВ» (сравним с названиями у Андреева: ВлСтенаВ», ВлБезднаВ», ВлКрасный смехВ» тАФ все символы). ВлЧитатель XX столетия не хочет читать выдуманные истории, у него нет времени на бесконечные выдуманные судьбыВ» тАФ это писательское кредо Шаламова. И в рассказе ВлНадгробное словоВ» он обрушивает на читателя реальные имена узников Колымы. Умер Иоська Рюмин тАФ простой ВлработягаВ».. умер Дмитрий Николаевич Орлов, бывший референт Кирова.. умер экономист Семен Алексеевич Шейнин.. добрый человек.. умер Иван Яковлевич Федяхин, волоколамский крестьянин, организатор первого в России колхоза.. умер Дерфель, французский коммунист, член Коминтерна.. Неторопливо, без экзальтации течет надгробное слово и завершается словами Володи Добровольцева (узники обсуждали в рождественский вечер, хочется ли им вернуться домой): ВлА я.. хотел бы быть обрубком. Человеческим обрубком, понимаете, без рук, без ног. Тогда я бы нашел в себе силу плюнуть им в рожу за все, что они делают с намиВ»..

А что же они, палачи, собственно, сделали! Организовали в целях ВлисправленияВ» людей трудом и несвободой особый мир за колючей проволокой: как и на воле, были больница, красные уголки, свои стахановцы, собрания, самодеятельность, посылки с воли, ожидание шмонов, свои карьеристы и удачники. Так, Варламу Шаламову удалось изобразить два лагеря: за колючей проволокой и на так называемой свободе с ее ожиданием арестов, коммуналками, демонстрациями, продовольственными карточками, парторгами. Мир лагерной жизни отражал стиль казарменного социализма, в котором жила вся страна.

Как же Варлам Шалимов ставит проблему отношений на Колыме? В рассказе ВлЯгодыВ» конвоир (ему никто не приказывал) убивает зэка за то, что он, собирая ягоды, вплотную подошел к границе зоны, увлекшись красным чудом. Рассказ ВлМой процессВ» знакомит с одним из типичных начальников, по фамилии Федоров. ВлКраснорожие от спирта, раскормленные, грузные, отяжелевшие от жира фигуры лагерного начальства в блестящих, как солнце, новеньких полушубкахВ» тАФ это обобщающий портрет всех Федоровых, Швондеров, Шариковых, дорвавшихся до жирного куска тАФ платы за страдание несчастных. Сколько их стояло над головой заключенных! Бесчестные следователи (ВлПочеркВ»), боявшиеся быть слишком мягкими, бесчеловечные врачи (ВлПотомок декабристаВ») могли вырезать ВлкистуВ» на руке, но от работы освободить им было ВлнеудобноВ». В охоту за человеком были втянуты все, включая заключенных.

Один только рассказ оставляет по-настоящему светлое впечатление тАФ ВлПоследний бой майора ПугачеваВ». Если первые партии заключенных, привезенные в 30-е гг., как пишет Шаламов, Влвыучились не заступаться друг за друга, не поддерживать друг другаВ» и Влих души подверглись полному растлениюВ», то узники 40-х тАФ репатриированные из Франции, Германии, советские офицеры и солдаты, поняв, что их привезли на смерть, устроили заговор, расстреляли конвоиров, убежали из лагеря. Окруженные, они были уничтожены, пробыв несколько дней на свободе, в тайге. Почему светлое впечатление? Да потому, что и Пугачев, и Солдатов, и Игнатович, и Левицкий предпочли медленному умиранию гибель в бою, отстаивая честь офицеров и товарищескую верность. Их не коснулся духовный геноцид. Он страшен, спущенный сверху, охвативший все группы каторжан. Вот почему Шаламов говорил, что Влв лагере нет виноватыхВ»: Вл..И это не острота, не каламбур. Это юридическая природа лагерной жизни.. тебя судят вчерашние (или будущие) заключенные, уже отбывшие срок. И ты сам, окончивший срок по любой статье, самим моментом освобождения приобретаешь юридическое и практическое право судить другихВ».

ВлОдин день Ивана ДенисовичаВ» А.И. Солженицына (род. 1914). Есть такие писатели, о которых можно было бы сказать: явление. Солженицын относится к их числу. Писатель, публицист, историк, гражданин, он, описав все этапы и механизм движения красного колеса русской истории, заглянул в глаза народного страдания и поставил вопрос: ВлЧто с нами происходит?В» Исключенный в 1969 г. из Союза писателей СССР, а в 1974-м насильно выдворенный на Запад, он вернулся в 90-е гг. в Россию великим русским писателем.

Если рассказы Шаламова о Колымских лагерях потрясают своей документальностью, то ВлОдин день Ивана ДенисовичаВ» Солженицына привлекает художественным исследованием характера Ивана Шухова не через какое-то исключительное событие лагерной жизни (побег, поединок со следователем, смерть), а через описание одного дня от подъема до отбоя. У писателей были и разные задачи: у первого тАФ показать ГУЛАГ как систему и форму геноцида, у второго тАФ увидеть те внутренние, духовные стимулы и силы, которые позволили ему выжить в нечеловеческих условиях. Давайте вглядимся в тот мир вещей, что сложился вокруг Ивана Денисовича: Влбелая тряпочкаВ», чтоб рот на морозе прикрывать, ботинки, валенки, вязанка, шапка, ложка, телогрейка, номер, письмо, мастерок, окурок, пайка хлеба. Это предметы его заботы, любви, страха. Что стоит за этим тАФ мелочность и собирательство, как у Плюшкина? Нет, конечно. Предметы как бы организуют лагерную жизнь Ивана Денисовича, становятся его ВлсемьейВ», дающей возможность выжить и вернуться к народному складу жизни тАФ хозяйственной, кропотливой, осмысленной (Платон Каратаев у Толстого, будучи в плену у французов, тачает, шьет, суп варит, собачонку голубит). У Ивана Денисовича своя тактика, противоположная той, о которой ему когда-то поведал первый бригадир тАФ Кузёмин: ВлЗдесь, ребята, закон тАФ тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучатьВ».

Может показаться, что Иван Шухов не такой интересный, самобытный литературный герой, как Чацкий, Печорин, Раскольников тАФ герои масштабные, проверяющие свои идеи на прочность, ищущие и страдающие. Вот, например, как Шухов подытоживает свой день: ВлНа дню у него выдалось сегодня много удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу.. с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся. Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливыйВ». И что же? Все эти маленькие удачи считать счастьем? Уж не смеется ли над нами писатель, явно симпатизирующий герою? Нет, не смеется, а сострадает и уважает своего героя, живущего в согласии с самим собой и по-христиански принимающего невольное положение. Он знает секрет народного отношения к ВлсумеВ» и ВлтюрьмеВ». Он истинно национальный русский характер, ибо есть в нем и жизнестойкость, и знание мелочей жизни, сметка, ум, несуетность, рассудительность, скромность, непротивопоставление себя другим, нерастраченная доброта, основательность и любовь к труду. Отсутствие протеста в нем, прошедшем войну и пострадавшем невинно, тАФ от глубокого понимания связанности своей судьбы с судьбой целого роя, народа. Он противостоит, безусловно, горячим головам в рассказе тАФ кинорежиссеру Цезарю и кавторангу Буйновскому крепостью духа, мудростью и ответственностью перед семьей. Цезарь получает посылки из дома, а Шухов не хочет тянуть из дома посылки, жалеет жену и детей. Мечтает тАФ когда вернусь, буду их кормить. Совестливость тАФ основа нравственности Шухова. Патриархальные устои его личности как бы берегут это драгоценное качество русской души, устойчивой к нравственной коррозии. Он хорошо знает, что есть грех и что не есть грех.

Тайный внутренний свет, исходящий от скромного Шухова, тАФ это свет всепобеждающей жизни.

Кроме Шухова в рассказе немало эпизодических персонажей, введенных Солженицыным для создания более полной картины всеобщего ада, на который был обречен народ. Здесь и безымянный старик зэк, сидящий с основания советской власти, и бригадир Кузёмин, арестованный в 1931 г., и другой бригадир тАФ Тюрин, сидящий с 1933 г. Сибиряк Ермолаев, бывший военнопленный, и Сенька Клевшин, трижды бежавший от немцев, получили по 10 лет за свой героизм в плену, баптист Алешка тАФ за веру в Бога, эстонцы тАФ за то, что желали свободы для своего народа. И все эти люди, содержащиеся властью в нечеловеческих условиях, строят Соцгородок

Всего один день в одном лагере, изображенный писателем, стал символом страшной эпохи, в которой жила наша страна. Осудив бесчеловечную систему, писатель вместе с тем создал образ подлинно национального героя, сумевшего сохранить лучшие качества русского народа.

ЛИТЕРАТУРА 50тАФ90-х гг.

Отгремели салютные залпы 1945 г., и началась мирная жизнь. Но могла ли быть ВлмирнойВ» жизнь советских людей? Ведь сталинизм еще был силен, военная разруха давала себя знать, колхозник на земле и рабочий на заводе оставались рабами. Железный занавес отделял нашу страну от всего цивилизованного мира. Страны, отошедшие к социалистическому лагерю в соответствии с Варшавским договором, лишенные политической самостоятельности, проходили красную идеологическую обработку. События в Венгрии (1956) и Чехословакии (1968) покрыли нас позором, вокруг страны-победительницы возникла глухая стена вражды и ненависти. Литературу тоже пытались заставить замолчать. Цензура и КГБ бдительно следили, чтобы в печать не просочилась правда. На фоне всеобщего обнищания народа все громче звучала песня: ВлЭх, хорошо в стране советской жить!В» Этим же пафосом были пронизаны многие популярные произведения тех лет. Однако были такие писатели и поэты, которые не хотели подпевать бодрым маршам, памятуя: не хлебом единым жив человек. Поэт Леонид Мартынов замечательно выразил суть такого взгляда на литературу, призывая не изменять духовному хлебу тАФ правде о нас и нашем нравственном состоянии:

Не золото лесная опаль, В парчу не превратиться мху, Нельзя пальто надеть на тополь, Сосну не кутайте в доху, Березки не рядите в ряски, Чтоб девичью хранить их честь. Довольно! Нужно без опаски Увидеть мир, каков он есть!

Могучая плеяда писателей-шестидесятников сберегла самую главную ценность русской музы тАФ ее совестливость и непоказную, неофициальную гражданственность. Произведения Г. Владимова (ВлТри минуты молчанияВ»), Ю. Трифонова (ВлДолгое прощаниеВ», ВлПредварительные итогиВ», ВлСтарикВ»), В. Быкова (ВлСотниковВ», ВлОбелискВ»), Ф. Абрамова (ВлБратья и сестрыВ», ВлДве зимы и три летаВ»), В. Белова (ВлПривычное делоВ»), Ч. Айтматова (ВлПрощай, ГульсарыВ», ВлБелый пароходВ»), В. Астафьева (ВлЦарь-рыбаВ»), В. Дудинцева (ВлНе хлебом единымВ»), которые открыл читателю А. Твардовский в журнале ВлНовый мирВ», доказали, что отечественная литература боролась и побеждала, несмотря на то, что неугодных писателей травили, не печатали, выдворяли из СССР.

ВлСамый опасный браконьер тАФ в душе каждого из насВ», тАФ не устает повторять наш современник Виктор Астафьев. ВлБраконьерВ», ВлбраконьерствоВ» тАФ эти слова мы обычно связываем с охотой в запрещенных местах, но Астафьев распространяет их на каждого из нас. Он обнажает болевые точки нашей нескладной, дисгармоничной, подчас абсурдной жизни, перенося центр тяжести с социальных (революция, войны, тоталитарный гнет) на нравственные проблемы современного человека, обрекающего себя и своих детей на ВлобменыВ», ВлпожарыВ», ВлрвыВ» тАФ катастрофы, ибо каждый символ обозначает беду. Литература XIX в. не была идиллической, но породила светлые названия: ВлДворянское гнездоВ», ВлВоскресениеВ», ВлЧайкаВ». Современная же буквально захлебывается от ужаса: ВлНе стреляйте в белых лебедейВ», ВлПожарВ», ВлЖиви и помниВ», обнаружив апокалипсическое состояние общества, браконьерское отношение человека и к природе, и друг к другу, и к своим святыням. Рухнул большой дом Пряслиных (роман Ф. Абрамова ВлДомВ»), потому что под фундаментом оказался песок.

Повесть Ю.В. Трифонова (1925тАФ1981) ВлОбменВ» знакомит нас с двумя кланами тАФ Дмитриевых и Лукьяновых. Сюжет разворачивается вокруг вроде бы банального жилищного обмена: Леночка Лукьянова, жена Дмитриева, хочет получить, пока жива больная раком свекровь, ее однокомнатную квартиру, тАФ что же в этом плохого? Ненавидя мать мужа, оказывается, она завидовала ее однокомнатной квартирке и деловито, энергично наседая на мужа, не считаясь с его болью, начинает прокручивать обмен. Но Трифонов говорит с нами о другом ВлобменеВ» тАФ духовном и нравственном. Дмитриев, выросший в семье старых большевиков тАФ бескорыстных и идейных, уступил натиску прагматичных, хищных потребителей жизни Лукьяновых, испугался разрушительной частнособственнической, эгоистической психологии современных браконьеров. Лукьяновы ВлобменялиВ» идеи социализма на откровенно буржуазные, а вместе тАФ и Дмитриевы и Лукьяновы тАФ ВлобменялиВ» вечное (любовь, сострадание, самопожертвование) на проходящее. Так писатель подходит к решению проблемы, всегда стоявшей перед русской литературой и особенно проявившейся в наши дни: нравственной свободы человека перед лицом обстоятельств. Трифонов показывает, как под влиянием этих самых обстоятельств (мелочей быта) происходит постепенная деградация личности, нравственное падение человека.

В книге В.П. Астафьева (род. 1924) ВлЦарь-рыбаВ» экологическая проблема получает нравственно-философское звучание. Она тАФ о судьбе современной цивилизации. В ней собраны рассказы из жизни сибирских охотников, рыбаков, крестьян.

ВлПо тому, как вольготно, с сытой леностью подремывала рыба на боку, похрустывала ртом, будто закусывая пластиком капусты, упрямое стремление ее быть ближе к человеку, лоб, как отлитый из бетона, по которому ровно гвоздем процарапаны полосы, картечины глаз, катающиеся без звука под панцирем лба, отчужденно, однако без умысла вперившиеся в него, бесстрашный взгляд тАФ все-все подтверждало: оборотень! Оборотень, вынашивающий другого оборотня, греховное, человечье есть в сладостных муках царь-рыбыВ» тАФ так воспринял появление огромного осетра Игнатьич, главный герой кульминационной новеллы ВлЦарь-рыбаВ». Это загадочное описание свидетельствует о каком-то неблагополучии в биографии героя: что-то напомнила ему рыба, в чем-то уличила.. Но в чем?

Жил Игнатьич вполне добропорядочно: Влот людей не отворачивалсяВ», Влко всем был внимателенВ», Влпри дележе добычи не крохоборничалВ». Умелец на все руки, у которого даже лодка была Влчистенькая, сверкающая голубой и белой краскойВ», и на ставенках нового дома красовались цветы, он и сам был аккуратный, подтянутый. Вполне положительный тип. Но внутри себе на уме. На реке у него Влтри концаВ» тАФ три причала, а на ВлконцахВ» тяжелые якорницы, чтоб лодку не относило, когда он переставляет ВлсамоловыВ» для ловли красной рыбы. Он браконьер высшей пробы. Во время последней, возможно, для него рыбалки Игнатьичу вспомнился было наказ деда: попалась царь-рыба, Влбрать за жабры осетринуВ» тАФ и в воду, на волю. Но препоны разорвались, в голове и сердце твердость: одолею рыбу! Я царь, а не она! Писатель показывает поединок выдохшейся, измученной рыбины с человеком не на жизнь, а на смерть, где все наши симпатии на стороне Природы, а не того, кто издевается над ней. Своей книгой В. Астафьев утверждал простую и ясную мысль: природа и человек Влповязаны одним смертельным концомВ»: погибнет природа тАФ погибнет и человечество.

ПоэмаА.А. Вознесенского (род. 1933) ВлРовВ» написана в лучших традициях гражданской поэзии. Поводом к ее созданию послужили события на Симферопольском шоссе и судебный процесс, имевший место в начале 1984 г. в Москве. Судили наших современников, которые по ночам в 10 километрах от Симферополя разрывали могилы с жертвами 1941тАФ1945 гг. и при свете автомобильных фар выдирали клещами золотые коронки. ВлЧереп, за ним другой. Два крохотных, детских.. Черепа лежали грудой, эти загадки мироздания тАФ коричнево-темные от долгих подземных лет, тАФ словно огромные грибы-дымовикиВ», тАФ плакал над ними русский поэт:

Черепа. Тамерлан. Не вскрывайте гробниц!

Разразится оттуда война.

Не порежьте лопатой духовных грибниц!

Повылазит страшней, чем чума.

Симферопольский не прекратился процесс.

Связь распалась времен?

Психиатра тАФ в зал!

Как предотвратить бездуховный процесс,

Что условно я ВлалчьюВ» назвал?!

ВлГеноцид заложил этот кладВ», немцы расстреляли 12 тысяч жертв, а мы, Влкладбище современных душВ», не золотишко воруем, а себя истребляем. У Вознесенского эта мысль выражена емкой метафорой: ВлАнгел смерти является за душой, как распахнутый страшный трельяжВ». Насыщенная образность (от библейских мотивов до сегодняшнего дня), интеллектуальная поэзия конца XX в. нужны Вознесенскому не ради Влизящной словесностиВ», а для того, чтобы излечить общество Влшоковой информациейВ». Алчность в любом виде порождает философию вседозволенности, сочетающейся с инстинктом власти и честолюбием. ВлАлчьВ», по Вознесенскому, делит людей на два лагеря: тех, кто болен ею (замминистра, зарывающий награбленное в саду на даче, браконьеры на Байкале, сделавшие озеро мертвым, виновники Чернобыльской катастрофы, рэкетиры всех мастей), и тех, кто ее не приемлет (люди нравственно чистые, в том числе и лирический герой поэмы, считающий себя должником мальчика XXI в. за отравленную воду, уничтоженные леса, погубленную природу). Такая полярность человеческого материала изумляет, но и обнадеживает: не все в нашем мире погибло, есть люди с Влнестандартными умамиВ» (ВлМне дороже ондатр среди ярких снегов мировой нестандарт нестандартных умовВ»). В главке ВлПеред ремонтомВ» нарисована символическая картина: человек на стремянке снимает огромное полотно Иванова ВлЯвление Христа народуВ». (Картина уходит от народа в запасный фонд. ВлПоследним капитан уходит с судна тАФ не понятый художником ХристосВ».)

Художнику Христос не удавался.

Фигуркой, исчезающей из глаз,-

Вы думали тАФ он приближался?

ВаОн, пятясь, удаляется от нас.

Слишком скорбно и пессимистично пишет Вознесенский в этих строках о нашей перспективе жить без Добра, Красоты, Человечности, то есть без Христа.

К писателям, активно заявившим о своей гражданской позиции и обратившимся к материалу современной жизни, можно отнести В. Распутина (ВлПожарВ»), Ч. Айтматова (ВлПлахаВ»), В. Астафьева (ВлПечальный детективВ»).

В этот же период большим событием в русской общественной и культурной жизни стало появление произведений так называемой возвращенной литературы. Впервые были опубликованы поэмы А. Ахматовой ВлРеквиемВ» и А. Твардовского ВлПо праву памятиВ», произведения М. Булгакова (ВлСобачье сердцеВ», ВлРоковые яйцаВ» и др.), А.Платонова (ВлКотлованВ», ВлЧевенгурВ», ВлЮвенильное мореВ»), М.Цветаевой, И. Бунина (ВлОкаянные дниВ»), О. Мандельштама, Б. Пастернака (ВлДоктор ЖивагоВ»), Е. Замятина (ВлМыВ») и т. д.

Российский читатель наконец-то познакомился с творчеством писателей-эмигрантов, произведения которых были запрещены коммунистическим режимом, но широко известны за рубежом. Эти писатели (И. Шмелев, В. Набоков, Г. Иванов, М. Алданов, В. Ходасевич, Н. Берберова и др.) составили литературу русского зарубежья.

В 80-е тАФ начале 90-х гг. значительно возрос интерес писателей к исторической теме, что было связано со спецификой переживаемого страной исторического поворота. Наиболее актуальными оказались темы, связанные с относительно недавним историческим прошлым России, с эпохой сталинизма (А. Рыбаков. ВлДети АрбатаВ»; В. Дудинцев. ВлБелые одеждыВ»; В.Аксенов. ВлМосковская сагаВ»; Б.Окуджава. ВлУпраздненный театрВ»). В 1993 г. была завершена публикация романа-эпопеи А. И. Солженицына ВлКрасное колесоВ», в которой представлена широкая панорама жизни предреволюционной России.

В 1994 г. журнал ВлЗнамяВ» опубликовал роман Г. Владимова ВлГенерал и его армияВ», посвященный теме Великой Отечественной войны. Публикация романа писателя, вынужденного в 1983 г. эмигрировать из нашей страны, автора таких произведений, как ВлТри минуты молчанияВ», ВлВерный Руслан*, стала событием. Г. Владимов в показе народной войны, в раскрытии характеров героев романа продолжает толстовские традиции, придает им актуальное звучание. Роман позволяет сделать вывод о том, что современная литература в ее лучших произведениях органично усвоила традиции великой русской классической литературы, продолжая развивать, переосмысливать и обогащать их.

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Подпольный человек" Ф.И. Достоевского