Фонвизин в кружке И.П. Елагина

Департамент образования города Москвы

Государственное образовательное учреждение

Московский городской педагогический университет

Реферат на тему:

ВлФОНВИЗИН В КРУЖКЕ И.П. ЕЛАГИНАВ»

Студентки: Лукьяновой Юлии Михайловны

филологического фак-та, I курса, РУСА-ОД

Руководитель: Алпатова Татьяна Александровна

Москва 2008 год

Введение

Весной 1764 года в Петербурге появился так называемый ВлВсенародный театрВ», в котором кроме русский театральной труппы было несколько иностранных: французская, немецкая, итальянская оперная и английская труппы.

И наиболее популярными были именно иностранные труппы. Среди зрителей находились и галломаны, отдававших предпочтение всему французскому перед отечественным. Они гораздо охотнее посещали спектакли французской труппы, чем русской.

Сам Павел тАУ наследник престола говорил своему воспитателю С. А. Порошину тАУ ВлЯ в подробности о комедиантах не вхожу, а особливо о русскихВ».

Перед театром середины XVIII века стояла важнейшая задача тАУ создание национального репертуара. Отчасти разрешил эту проблему Сумароков, чьи трагедии пользовались большим успехом и составляли основу репертуара русской труппы. Но высокий жанр трагедии требовал соответствующего настроя зрителей, который отсутствовал у зрителей того времени. Реальная повседневная жизнь не могла найти отражения в этом жанре. Возвышенный язык трагедии существенно отличался от обычной разговорной речи.

Комедии Сумарокова оказались не так популярны, как его трагедии, но, тем не менее, это были первые оригинальные комедии, вошедшие в репертуар русской труппы.

Целью этих произведений было развлечение зрителей, для них была характерна ярко выраженная памфлетность. В целом же характеры этих комедийных персонажей однолинейны: в каждом, как правило, подчеркивалась одна черта, они не отличались национальной самобытностью и повторяли известные в европейской литературе типы персонажей.

Попытки других драматургов, таких как Херасков и Волков, создать оригинальные русские комедии оказывались еще менее удачными.

Между тем, именно комедийный жанр вызывал к себе все больший интерес публики, а переводные комедии часто были достаточно далеки от русской жизни.

В середине 1760-х годов в Петербурге выступила группа драматургов, которые стремились создать новый комедийный репертуар. Возглавил эту группу И.П. Елагин.

Биография Елагина

ЕЛАГИН Иван Перфильевич [30 XI (11 XII) 1725 тАФ 22 IX (3 X) 1793, Петербург]. Происходил из дворянской военной семьи. Начальное образование получил дома. С 1738 по 1743 учился в Сухопутном шляхтинском корпусе, который окончил в чине прапорщика армии, но числился капралом в Преображенском полку. Затем служил в Невском полку, а с 3 окт. 1748 определился писарем в канцелярию Лейб-Компанской роты, делами которой заведовал А. П. Сумароков. 17 марта 1751 Е. был назначен генерал-адъютантом командира роты А. Г. Разумовского, а 4 дек. 1752 зачислен в штат Лейб-Компании.

В 1750-х гг. Елагин был близок ко двору великой княгини Екатерины Алексеевны. Его служебную карьеру (23 июня 1757 он был произведен в полковники) прервало дело канцлера А. П. Бестужева-Рюмина. В февр. 1758 Елагин был арестован вместе с В. Е. Адодуровым и ювелиром Бернгарди; поскольку выяснилось, что он являлся посредником между Екатериной и Станиславом-Августом Попятовским, 5 апр. 1759 Е. был сослан в имение под Казань. Письма к нему за эти годы от Екатерины и Понятовского свидетельствуют, что своим молчанием на допросах Елагин помог будущей императрице остаться формально непричастной к делу о государственной измене.

После переворота 1762 Елагин оказался в числе доверенных придворных. 27 июля 1762 он получил чин д. ст. советника, стал членом Дворцовой канцелярии и статс-секретарем у принятия прошений (до 24 июля 1768). На протяжении многих лет Елагин пользовался полным доверием императрицы, выполняя деликатные поручения в связи с аннулированием проекта Н.И. Панина о Государственном совете (1763), в делах В.Я. Мировича (1764), ВлСалтычихиВ» (1768) и Брауншвейгской фамилии; через него велась переписка о приглашении в Россию Ч. Беккариа (1767). На придворной службе Е. достиг высших чинов (с 22 сент. 1767 тАФ т. советник) и должностей (с 28 июня 1782 тАФ обер-гофмейстер), стал кавалером орденов пол. Белого орла (7 марта 1765) и Александра Невского (22 сент. 1773). В янв. 1766 Елагин предложил проект устройства крестьян Дворцового ведомства. Это был первый отклик на конкурс по крестьянскому вопросу, объявленный Вольным экономическим обществом. Действие в ней происходит в подмосковной деревне и заключается в изложении сентиментальной истории влюблённых Кориона и Зеновии, разлучённых по недоразумению и благополучно соединяющихся в финале. "Корион", однако, был лишь пробой пера Фонвизина Д.И.-драматургом (1765). Он представлял собой крайне консервативный план полуполицейской организации деревни и предусматривал раздачу дворцовых земель с крестьянами в частную аренду потомственным дворянам, при резком увеличении суммы оброка. Проект свидетельствовал о полном незнакомстве Елагин с реальной системой русского землепользования.

Начало литературной деятельности Елагина связано с именем Сумарокова, которому он еще в 1748 помогал в издании его первых трагедий; Елагин был также близким другом Н.А. Бекетова (песни того и другого тАФ без указания авторства тАФ вошли в сб. 1759 ВлМежду делом бездельеВ»). Особый резонанс имела елагинская ВлЭпистола к г. СумароковуВ» (в списках известная также как ВлСатира на петиметра и кокетокВ»), датируемая второй пол. 1753. Она вызвала широкую общественно-литературную полемику, в которую оказались вовлеченными почти все современные писатели. ВлЭпистолаВ» была направлена против усиливавшейся в противовес нем. литературному влиянию ориентации на Францию, одновременно оттеснявшей на задний план национальную старорусскую культурно-бытовую традицию. ВлПети-метрствоВ» как бытовое явление было, связано с окружением И.И. Шувалова; поэтому выступление Елагин прозвучало как протест против фаворитизма и коррупции при дворе императрицы Елизаветы Петровны. С другой стороны, Елагин дал в ВлЭпистолеВ» апологетическую характеристику Сумарокова: ВлОткрытель таинства любовныя нам лиры, Творец преславныя и пышныя тАЬСемирытАЭ, Из мозгу рождшейся богини мудрый сын, Наперсник Боалов, российский наш Расин, Защитник истины, гонитель злых пороковВ»; этот отзыв он повторил в написанном тогда же стихотворении ВлК СумароковуВ». Выступление Елагина вызвало серию сатир и эпиграмм, иногда довольно грубого и личного свойства со стороны М.В. Ломоносова, В.К. Тредиаковского и их сторонников тАФ Н.Н. Поповского, Ф.Г. Сукина, М.М. Щербатова; в полемике участвовали и литераторы, имена которых остаются неизвестными. К 1753 относится и сочиненная Елагина афиша-пародия на трагедию Ломоносова ВлТамира и СелимВ», где высмеивалась выспренняя патетика его драматургии. Борьбу за литературные принципы сумароковской школы Елагин продолжил в журнале ВлЕжемесячные сочиненияВ». Когда Г.Н. Теплов выступил со статьей ВлО качествах стихотворца рассуждениеВ», в которой обвинил последователей Сумарокова в том, что они удалились от принципов серьезной, ВлучительнойВ» поэзии, Елагин ответил полупамфлетным рассуждением ВлАвторВ» (1755, № 7тАФ12). Оно представляет собой свободный перевод из лейпцигского журнала ВлBelustigungen des Verstandes und der WitzesВ» (1743), в который Елагин включил насмешки над Тепловым тАФ автором книги ВлЗнания, касающиеся вообще до философииВ» (1751), изображенным им в виде смешного педанта. Елагин осмеивал его неспособность писать стихи и делать стихотворные переводы, а также позволил себе намеки на Тредиаковского и Ломоносова тАФ былых союзников Теплова. Дальнейшее участие Елагина в журнале свелось к двум полубеллетристическим этюдам тАФ ВлСказкаВ» и ВлАллегория о противоречиях в любвиВ» (1756), т. к. в это время он предпринимает перевод обширного романа А.-Ф. Прево ВлПриключения маркиза ГтАж, или Жизнь благородного человека, оставившего светВ» (1756тАФ1758, ч. 1тАФ4). В предисловии к изданию Елагин дал первую в русской критике апологию жанра романа, утверждая, что подражание добродетельным героя, наилучшим образом воспитывает читателя, и приравнял сочинение Прево к ВлТелемакуВ» Фенелона, признанному эталоном в литературе классицизма. Торжественный и синтаксически усложненный слог перевод: долгое время считался образцовым и, благодаря чрезвычайной популярности романа (пять изданий в XVIII в.), оказал заметное влияние на повествовательную прозу: Д.И. Фонвизин подражал ему в своих ранних переводах; под его влиянием формировалась переводческая манера И.С. Захарова и братьев А.В. и Е.В. Рознотовских; Н.М. Карамзин считал, что Влславяно-русские переводыВ» Б. составляют целую эпоху в развитии русской прозы. В качестве признанного стилиста Елагин играл главную роль в переводе ВлВелизарияВ» Ж.-Ф. Мармонтеля, предпринятого Екатериной II совместно с придворными во время путешествия по Волге в апр. тАФ июле 1767: он перевел вступление и первые две главы романа. Многие произведения Елагина (элегии, песни, Влсатирические письма прозою и стихамиВ», сочинения Вло важных предметах, как в стихах, так и в прозе, которые слишком скромный автор еще не отдавал в печатьВ») распространялись в рукописи (Лейпцигское известие (1767); Новиков. Опыт словаря (1772)).

Уже к началу 1765 относится широкое распространение слухов о ссоре Сумарокова и Елагина Ряд замечаний Елагина на комедии Сумарокова ВлЛихоимецВ», ВлЯдовитыйВ» и трагедию ВлВышеславВ» в 1768 привели к тому, что писатели обменялись резкими письмами; ссору пришлось улаживать самой императрице; позднее Сумароков обвинял Елагина в противодействии своим проектам реорганизации Московского театра. На произвол Елагина тАФ директора театров жаловался также А.О. Аблесимов напечатавший во ВлВсякой всячинеВ» (1769) письмо-жалобу по поводу отказа допустить на сцену его комедию (по-видимому, ВлПодьяческая пирушкаВ»); известно о недовольстве актеров ВлдеспотическимиВ» распоряжениями Елагина в целом же во время директорства Елагина были осуществлены важные реформы в области театра: упорядочены финансовые дела, заведены Публичный театр в Петербурге (1774) и, по плану В. И. Бибикова, Театральное училище (1779), построен Большой Петербургский театр в Коломенской части (1783). Литературная деятельность Елагина в эти годы почти прекращается. Можно лишь указать, что 1 февр. 1771 была поставлена и тогда же напечатана в переводе Елагина трагедия И.-В. Брава ВлБезбожныйВ» (перевод посвящен Г.Г. Орлову, по настоянию которого он и был осуществлен). Предполагается, что Елагин был в числе придворных, издававших ВлВсякую всячинуВ»; к Елагину относят помещенный в предисловии к журналу шутливый словесный портрет одного из его сотрудников: ВлтАж приземист, часто запыхаюсь, широка рожа, заикаюсь, когда сердит, немножко хром, отчасти кос, глух на одно ухо, руки длиннее колен, брюхо у меня остро, ношу кафтаны одного цвета по году, по два, а иногда и по триВ»; степень его конкретного участия в журнале не ясна. Имеются сведения о том, что Елагин правил стиль русских сочинений императрицы.

С начала 1770-х гг. Елагин становится во главе объединенных и реорганизованных им русских масонских лож, создав т. н. елагинскую систему масонства. Сам он состоял в масонской ложе (видимо, фр. рыцарской системы) с 1750; затем перешел в английское масонство и стал Великим наместным мастером Русской провинциальной ложи (диплом от 26 февр. 1772), руководя также ложей ВлДевять музВ» в Петербурге, открытой 16 июня 1772. В 1776 Елагин объединил свои ложи с ложами немецко-шведской системы Влслабого наблюденияВ» барона Рейхеля; в 1784 деятельность лож по его приказу была прекращена, явно в связи с начинавшимся преследованием Н. И. Новикова и И. Е. Шварца. И хотя Екатерина II заверила Елагина в Влполном уваженииВ» за то, что он Влизбегал всякого сношения с иностранными масонами при настоящих политических отношенияхВ», но с этого времени он попадает в очевидную немилость при дворе. Тем не менее, масонская деятельность Елагина возобновляется в 1786; она связана с организацией т. н. Влвторого Елагина союзаВ», принадлежавшего к англо-Йоркской системе; в 1787 Елагин стал гроссмейстером ВлВысокого КапитулаВ». Ложи елагинской системы, достаточно открытые для посетителей, были особенно известны музыкальными концертами и не подвергались гонениям даже во время дела Новикова.

Самому Елагину масонство казалось средством избежать влияния на общество деистической французской философии. В этом смысле характерно его завещание (утверждено 4 дек. 1787), которое запрещало внуку Елагина учиться в Париже, оставляя ему на выбор университеты Генуи или Лейпцига. Елагин верил в Влтайную мудростьВ» масонства. Посетивший в 1780 Россию, гр. Калиостро жил в его доме. Осмеивая доверчивых поклонников этого шарлатана в комедии ВлОбманщикВ» (1785) и ВлОбольщенныйВ» (1786), Екатерина II метила также и в Елагина. Познакомившись после смерти Елагина с его огромным масонским архивом, она так отозвалась в письме к М. Гримму о его масонских сочинениях: ВлУдивительная чепуха, из которой явствует, что он сходил с умаВ». Своеобразной масонской автобиографией Елагина является ВлПовесть о себе самомВ» (ок. 1783; видимо, не окончена), где он, в частности, кается в грехах молодости: ВлДушепагубным чтением спознался я со всеми афеистами и деистами; стихотворцы и басносплетатели стали моими учителями и проповедниками: Буланже, Даржанс, Вольтер, Руссо, Гельвеции и все словаря Бёлева как французские и английские, так латинские, немецкие и итальянские лжезаконникиВ».

При организации Российской Академии Елагин был включен в число ее первых членов и внес основополагающие для ее дальнейшей деятельности предложения о создании словаря литературного языка и общего руководства по риторике и поэтике. Сам он, однако, последние годы жизни посвятил историческим разысканиям, начав в 1789 работу над ВлОпытом повествования о РоссииВ» (частично изд.: М., 1803, ч. 1, кн. 1тАФ3).

Для работы Елагин собрал с помощью А.И. Мусина-Пушкина коллекцию оригинальных рукописей и копий с документов (например, сб. ВлСмесь елагинскаяВ» тАФ ГПБ, ф. 550, Q.IV.217), но основной его задачей было переосмысление и стилистическая обработка уже обнародованных сведений (В.Н. Татищев, М.В. Ломоносов, Г.-Ф. Миллер, Ф.А. Эмин). Исторические взгляды Елагина сложились под сильным влиянием И.Н. Болтина. ВлОпыттАжВ» был направлен против приемов старой фактографической историографии, причем особенно резко Елагин критиковал труды М. М. Щербатова. Аргументируя манеру связного беллетризованного изложения событий, Елагин в качестве примера для подражания называл античных историков Плутарха и Тацита, а из новых явно ориентировался на опыт Вольтера; образцами повествовательного слога для Елагина была проза Ломоносова, а также поэмы ВлРоссиядаВ» и ВлВладимир возрожденныйВ» М.М. Хераскова; в предисловии дана подробная оценка творчества этих писателей. В понимании исторического процесса Елагин исходил из представления о неизменности человеческой природы: ВлтАж сердце человеческое всегда одинаково; и то же ныне, каково было от самого века начала. Я ведаю, что те ж добродетели и те ж пороки и страсти присущны и ныне в Петербурге и в Москве, какие в Афинах и Риме существовали. Не изменение сердец, но больше и меньше просвещения и невежества творят нравов разновидность, а природа та ж всегда пребывает, Иоанн в Москве таков же тиран, каков и Нерон был в Риме. Следовательно, разность токмо в перемене одежд и явлений, кои иногда смех, иногда слезы в зрителях производятВ». Цель историка тАФ Влоткрывать добродетель ко подражанию и порок ко отвращениюВ»; его легкий и приятный слог Влзаменяет тягостные долговременного учения труды и, услаждая читателя, впечатлевает в чувствования его нравственных строгость правилВ». Начав свой труд в год Великой французской революции, Елагин неоднократно выступал против просветительской философии, противопоставляя ей идеи Лейбница, Г. Гроция и С. Пуффендорфа, а одной из задач историка называл выяснение Влисточников дерзкого непостоянной черни возмущения и вредныя самовластия оплошностиВ». Представляет интерес попытка Елагина ввести в исторический анализ такой компонент, как ВлобычайВ» славян (в основном по словарям М. Д. Чулкова), а также использовать былины в качестве исторического источника. Произвольные домыслы и фактические неточности вызвали резкую критику ВлОпытатАжВ»; особенным насмешкам подверглась гипотеза Елагина о том, что рассказ Нестора о Влпрении верВ» и принятии христианства представляет испорченные куски драмы, сочиненной гречанкой, женой князя Владимира в Германии на ВлОпыттАжВ» появились отрицательные рецензии престарелого А.-Л. Шлецера (ВлGöttinger Gelehrte AnzeigerВ», 1804) и анонима (Allgemeine Litteratur-Zeitung, 1804, № 56; возражение на последнюю Л.Н. Неваховича см.: Лицей, 1806, ч. 3, кн. 2; отд.: Примечания на рецензию касательно ВлОпыта российской историиВ» Елагина. СПб., 1806).

Стиль ВлОпытатАжВ» вызвал неодобрительный отзыв Екатерины II, ВлЗаписки касательно российской историиВ» которой Елагин использовал в качестве хронологической канвы своего труда: ВлОн изображал русскую историю в стиле восклицательном; он красноречив и скученВ». ВлОпыттАжВ» был доведен (с некоторыми пробелами) до 1574 г., включая эпоху Ивана Грозного (ч. 1тАФ9, кн. 1тАФ23). Авторизованная рукопись вместе с рукописным собранием Елагина была завещана А.И. Мусину-Пушкину; издание же 1803 осуществлено по одной из неисправных копий, распространившихся довольно широко. Попытка полностью издать труд Елагина была сделана в 1819, когда А.В. Казадаев поднес его полный текст (Влруки автораВ») Александру I, рекомендуя его как ВлИсторию государства Российского, начертанную рукою беспристрастного любомудра и искусного мужа государственногоВ». Карамзин, которому сочинение было направлено на отзыв, дал уничтожающую оценку исторической основы работы Елагина: ВлОна до времен Иоанна III выбрана почти из одного Татищева, наполнена бесконечными умствованиями и писана слогом надутым, отчасти неправильнымВ». С другой стороны, он отметил ее значение как одного из памятников общественной мысли XVIII в.: ВлтАж г. Елагин в царствование Екатерины славился как искусный, красноречивый переводчик одного из романов аббата Прево и трагедии тАЬБезбожныйтАЭ; найдутся и теперь люди, коим слог, искусство и философия его полюбятся <тАж> любопытные станут читать ее как замечательное произведение минувшего столетия РоссииВ» (ЦГИА, ф. 733, оп. 87, № 84). Тогда же рукопись поступила в Публичную библиотеку (частично автограф, частично список с авт. правкой тАФ ГПБ, ф. 550, F.IV.32/1тАФ6). Сюда же в 1882 П.А. Казадаев передал первоначальную рукопись кн. 1тАФ8 ВлОпытатАжВ», с четырьмя вариантами предисловия (ГПБ ф. 550, F.IV.651/1тАФ5). Хранящийся там же экземпляр ч. 1 (кн. 1тАФ2 согласно помете В.Н. Каразина читала Екатерина II (ГПБ, ф. 550 F.IV.767).

Современники оставили достаточно противоречивые отзывы о Елагине. Наряду с широкой образованностью и хлебосольством (он был тонкий гастроном) отмечали его высокомерие, чванство, корыстолюбие в сочетании с неумеренной лестью Екатерине II и заискиванием перед временщиками. Как придворный льстец Елагин (Влбарон ПонтоВ») изображен в памфлете на Г. А. Потемкина ВлПансалвин князь тьмыВ» (М., 1809; пер. с нем. В. А. Левшина). В 1789 Елагин был забаллотирован в предводители Петербургского дворянства.

Личный архив Елагина не сохранился; деловые бумаги находятся в различных фондах ЦГАДА и ЦГИА.

Образование кружка Елагина

В статье Кочетковой ВлФонвизин в ПетербургеВ», автор подробно описывает и деятельность самого создателя кружка. Кочеткова замечает, что, обладая не очень крупным писательским даром, Елагин, однако, играл самую активную роль в литературной борьбе своего времени. Еще в 1750-е годы он выступил со стихотворной ВлСатирой на петиметра и кокетокВ», открывшей бурную литературную полемику. И ВлСатираВ» Елагина, и последовавшие за ней полемические стихи в XVII веке не попали в печать: они распространялись в рукописном виде. Полемика возникла в связи с тем, что в 1750-е годы явственно обнаружились литературные расхождения между тремя крупнейшими поэтами того времени: Ломоносовым, Сумароковым и Тредиаковским. Между ними шли споры о правилах стихосложения и русского литературного языка, о стилевых принципах поэзии. ВлСатираВ» Елагина во многом способствовала тому, что споры стали принимать все более личностный характер. Немалое значение при этом имела и борьба разных дворянских группировок. Елагин принадлежал к противникам И. И. Шувалова, известного своим пристрастием к французским модам и щегольству. Высмеивая ВлпетиметраВ» (щеголя) и кокеток, Елагин явно стремился задеть Шувалова. Одновременно автор сатиры вступил и в литературный спор: он позволил себе сделать выпад против Ломоносова, иронизируя над его рифмой ВлРоссия - ИндùяВ». Ломоносову Елагин противопоставлял Сумарокова, называл его своим Влблагим учителемВ» и восхищался его поэзией. На защиту Ломоносова тотчас выступил один из его учеников, Н.Н. Поповский, написавший стихи ВлВозражение, или Превращенный петиметрВ». Елагин был здесь назван Влтворцом негодныя и глупыя сатирыВ». В полемику начали вступать все новые авторы, и литературный спор стал приобретать характер откровенной перебранки.

Кочеткова также рассказывает, что спустя несколько лет Елагин, недавний панегирист Сумарокова, существенно изменил свое отношение к драматургу и его творчеству. Этому, видимо, способствовало и последовавшее в 1761 году освобождение Сумарокова от должности директора российского театра. Он продолжал писать, пьесы его ста вились, но он уже не был непререкаемым авторитетом в глазах молодых драматургов, образовавших так называемый елагинский кружок.

В работе ВлФонвизин в ПетербургеВ» описывается, что Елагин всерьез обращается к драматургии, после отставки Сумарокова с должности директора театра практически начинает курировать деятельность придворной труппы. Вокруг него группируются молодые драматурги тАФ Ф.А. Козловский, С.В. Нарышкин, Д.И. Фонвизин, В.И. Лукин, Б.Е. Ельчанинов, возможно, А.Г. Карин, которых объединяло стремление вместо буквальных переводов пополнить репертуар приспособленными к национальным потребностям переделками иностранных пьес. В кружке Е. сложилась теория ВлпреложенияВ» иностранных сочинений Влна наши нравыВ», которая была теоретически сформулирована Луниным и оказала влияние на самые разные литературные жанры; участники его проявляли живой интерес к новейшим течениям в европейской драматургии, в частности к ВлмещанскойВ» драме Д. Дидро.

Вкладом самого Елагина в литературу ВлпреложенийВ» явилась комедия ВлРусский французВ» (по др. данным тАФ ВлЖан де МолеВ»; пост. 12 янв. 1764; текст не сохранился), восходящая к ВлJean de FranceВ» Л. Гольберга. По отзывам современников можно судить, что она представляла собой сатиру на галломанов и на дурное воспитание, причем автор имел в виду ВлподлинникиВ», т. е. определенных реальных лиц. Пьеса пользовалась успехом и заслужила одобрительный отзыв Екатерины II, отметившей, что Влона разве тем только может не понравиться, кои в ней себя тронутыми найдут; в ней все такие правды, коих оспорить не можноВ».

Как уже было сказано выше, в кружок входили оба секретаря Елагина - Фонвизин и Лукин, приятель Фонвизина Федор Козловский, капитан Сухопутного шляхетного корпуса Богдан Ельчанинов. К комедийному творчеству Сумарокова участники кружка относились весьма критически. Другие русские литераторы, связанные с театром, по-прежнему занимались в основном только переводами комедий иностранных авторов. В елагинском кружке наметилось новое направление. Стремясь приблизить репертуар к русской жизни, молодые комедиографы стали переделывать тексты иностранных пьес, ВлсклоняяВ» их на Влрусские нравыВ»: место действия переносили в Россию, давали героям русские имена, вводили некоторые черты русского быта. Как ни робки были еще эти попытки русификации театра, для своего времени они оказались важным подготовительным этапом в истории развития национальной драматургии.

Фонвизин в кружке Елагина

Одним из исследователей деятельности Фонвизина в кружке Елагина стала Н.Д. Кочеткова. И в своей работе ВлФонвизин в ПетербургеВ» начинает рассказывать об этой теме с того что, в 1762 Фонвизин ушел из университета и поступил переводчиком в коллегию иностранных дел. В 1763 после коронационных торжеств в Москве вместе с двором переехал в С.-Петербург и до 1769 служил под началом статс-советника дворцовой канцелярии И.П.Елагина, который, являясь управляющим Влпридворной музыки и театраВ», покровительствовал начинающим литераторам. Фонвизин вошел в т.н. Влелагинский кружокВ», участники которого были заняты разработкой русской самобытной комедии.

С этой целью переделывались, ВлсклонялисьВ» Влна наши нравыВ» иностранные пьесы (т.е. менялись имена действующих лиц, бытовые реалии и т.п.). Лукин доказывал, что последнее необходимо, поскольку Влмногие зрители от комедий в чужих нравах не получают никакого поправления. Они мыслят, что не их, а чужестранцев осмеиваютВ».

Кроме того, в кружке осваивались традиции мещанской Влслезной драмыВ» (иначе Влсерьезной комедииВ»), теоретиком которой выступал Д.Дидро, т.е. допускалось смешение ВлсмешногоВ» и ВлтрогательногоВ» в комедиях. В этом духе Фонвизин и сочинил свою первую, стихотворную комедию Корион (1764), взяв за основу драму французского автора Жана-Батиста-Луи Грессе ВлСиднейВ».

Действие в ней происходит в подмосковной деревне и заключается в изложении сентиментальной истории влюбленных Кориона и Зеновии, разлученных по недоразумению и благополучно соединяющихся в финале. Корион, однако, был лишь пробой пера Фонвизина-драматурга.

ВлКорионВ»

Фонвизин взялся за переделку пьесы Жана Грессе ВлСиднейВ».

У Фонвизина комедия имеет другое название - ВлКорионВ». Корион - главный персонаж пьесы. Уединившись в деревне, он тоскует в разлуке со своей возлюбленной 3еновией и наконец хочет покончить с собой. Его расторопный слуга своевременно подменяет яд стаканом воды, и Корион счастливо соединяется с вернувшейся к нему 3еновией.

Также в своей работе Кочеткова предполагает, чтопьеса Грессе могла привлечь Фонвизина этой комической развязкой: конфликт, характерный для классицистической сумароковской трагедии, остроумно разрешался здесь в пародийном плане. Интересен и эпизодический персонаж комедии - друг Кориона - Менандр. В его речах слышатся рассуждения, отчасти предваряющие слова фонвизинского Стародума:

Ты должен посвящать отечеству свой век,

Коль хочешь навсегда быть честный человек.

Стихотворный фонвизинский текст довольно близок к оригиналу, но есть и некоторые, отступления. Стремясь русифицировать сочинение французского автора, Фонвизин перенес действие пьесы в подмосковную деревню, ввел упоминания о 'некоторых деталях русского быта XVIII века, слугу Кориона назвал Андреем. В фонвизинской пьесе есть несколько строк, посвященных Петербургу. Советуя своему барину покинуть деревню, Андрей говорит ему:

Не должно ль нам в Москву как можно поспешать?

Хоть сами вы себя немного приневольте!

Оттуда в Петербурх отправиться извольте,

Вам счастья своего недолго будет ждать,

Коль станете во всем вы знатным угождать:

Известны вам самим больших господ законы,

Что жалуют они нижайшие поклоны.

Даже эти скупые штрихи передают впечатления самого Фонвизина от столичной жизни. Часто бывая при дворе и в домах знатных вельмож, писатель насмотрелся на нравы Влбольших господВ», окружавших себя подобострастными холуями.

Одним из комических персонажей фонвизинского ВлКорионаВ» выступает Крестьянин. Его речь намеренно уснащена диалектными формами: он говорит, пересыпая свою речь словечком ВлстаВ», ВлстоВ» И произнося ВлцВ» вместо ВлчВ» и ВлщВ». Это создавало и своеобразный комический эффект, и русский колорит:

Платя-ста барину оброк в указны срока,

Бывают-ста еще другае с нас оброки,

От коих уже мы погибла-сто вконец.

Нередко ездит к нам из города гонец,

И в город старосту с собою он таскает,

Которого-сто мир, сложившись, выкупает.

Слух есть, что сделан вновь в приказе приговор,

Чтоб цасце был такой во всем уезде сбор.

Не мало и того сбирается в народе,

Цем кланяемся мы поцасту воеводе,

К тому жа сборсцики драгуны ездят к нам

И без посцады бьют кнутами по спинам,

Коль денег-ста когда даем мы им немного.

В словах этих содержалась довольно горькая истина: бесконечные поборы вконец разоряли помещичьих крестьян, они нигде не могли найти защиты и жестоко наказывались за недоимки. Таким образом, рассказ Крестьянина, введенного Фонвизиным в веселую комедию, неожиданно, мимоходом затрагивал одну из самых мрачных сторон русской действительности той поры - крепостничество. Эта тема вскоре получит более глубокое развитие в русской журналистике и в более позднем творчестве самого драматурга.

В работе Кочетковой есть заметка об этой пьесе: хотя она и не была напечатана, несколько раз ставилась в придворном театре. 10 ноября 1764 года на представлении этой пьесы присутствовал юный наследник престола Павел. В своих записках С. А. Порошин сообщает: ВлВвечеру пошли мы в комедию. Комедия была русская: ВлСиднейВ», переводу г. Визина, в стихах.. За ужиною разговаривали мы о комедии. Его высочеству (Павлу) сегодняшнее зрелище понравилось, особливо понравился крестьянинВ».

Одиннадцатилетнего наследника, видимо, потешала ВлцокающаяВ» речь Крестьянина, на этом и основывался неожиданный успех пьесы при дворе.

Критика ВлКорионаВ» и распад елагинского кружка

В работе Кочетковой также приводится свидетельство Лукина, что ВлКорионВ» Фонвизина, ВлРусский французВ» Елагина и пьеса Ельчанинова ВлНагражденная добродетельВ» Влвытерпели жестокое нападениеВ». ВлХотя оное совсем неосновательно было, - писал Лукин, - однако многих поборников по себе имело. Словом, ничто не могло удержать ядовитой зависти, на них вооружавшейся: не только удовольствие многих зрителей, ниже благоволение, от двора оказанноеВ». Признавая, что товарищи по кружку имеют больше Влспособности и знанияВ», чем он сам, Лукин выражал уверенность, что задетые критикой драматурги Влвсех неосновательных осуждателей, которые на них нападали, если захотят, без труда усмирить могут, ибо на правду слов мало надобноВ».

В статье ВлФонвизин в петербургеВ» рассказывается, что участники елагинского кружка, в особенности сам Елагин и Лукин, критиковали Сумарокова в своих сатирических произведениях, например ВлСочинения и переводыВ» Лукина.

Самолюбивый Сумароков отнесся с большим негодованием к этому, но у него нашлись защитники.

Одним из них был петербургский талантливый писатель и драматург Яков Борисович Княжнин. Княжнин выступал как продолжатель лучших традиций сумароковской драматургии. С Сумароковым его связывали и родственные узы: Княжнин женился на дочери Сумарокова. Отношение Елагина и его кружка к Сумарокову возмущало Княжнина. Ответом на нападки Лукина явилась сатирическая поэма Княжнина ВлБой стихотворцевВ». Княжнин здесь высмеивает прежде всего Елагина и Лукина, но заодно и весь литературный кружок, с которым был связан Фонвизин.

Полемист, по обычаям того времени, не постеснялся в бранных выражениях:

О Муза! нареки их, гордых, именами,

Что не стыдившися быть названы страмцами,

Для славы вечныя пошли во след скотин:

Учитель Лукина, фон Визин, сам Лукин,

Козловский разноглаз, Елчанин - сей друг верный..

Сатирик пускал в ход и насмешки над внешностью: Лукин Влвласы, как уголь, носит, - увы! и пудрить их не хочет никогдаВ», а близорукий Фонвизин Влпомощи себе лорнета проситВ».

Вообще, несмотря на близорукость, глаза Фонвизина отличались необыкновенной живостью: Влтак ярки, что нельзя смотреть былоВ», - записал П. А. Вяземский со слов современников.

Ответом полемисту было стихотворное ВлДружеское увещание КняжнинуВ», принадлежавшее, как предполагают, именно Фонвизину (это стихотворение так же, как и княжинское, не появлялось в печати и распространялось лишь в списках).

Когда не можешь ты Пегаса оседлать,

Почто тебе на нем охота разъезжать?-

так начиналось это ВлУвещаниеВ». Впрочем, его автор выбрал самую общую форму для ответа, не касаясь никаких конкретных деталей и имен.

Выступая с сатирой против елагинского кружка и называя подряд Елагина, Лукина и Фонвизина. Княжнин, очевидно, не подозревал, что между ними уже появились серьезные внутренние разногласия.

В своей статье Кочеткова также рассказывает, что в 1766 году Елагин был назначен директором придворного театра. Сбылись его давние, честолюбивые планы. В руках Елагина оказались все основные театральные дела: он составлял штат Влвсем к театрам и к камер- и к бальной музыке принадлежащим людямВ», он же ведал и репертуаром. Но программа елагинского кружка - Влсклонение на русские нравыВ» иностранных пьес - уже не могла удовлетворить Фонвизина, начинавшего поиски своего собственного пути в драматургии.

Давняя взаимная неприязнь Фонвизина и Лукина перешла в откровенную вражду. К служебным столкновениям присоединились и ссоры из-за авторского самолюбия: до Лукина как-то дошел фонвизинский Влне весьма скромный отзыв о его переВ». К 1766 году единого елагинского кружка уже не было,( распался из-за разъезда части членов и внутренних трений), а Фонвизин и Лукин оказались скорее противниками, чем единомышленниками.

В своей статье Кочеткова замечает, что общее направление фонвизинского творчества могло вызвать скорее сочувствие, чем осуждение со стороны оппозиционно настроенного Княжнина.

Прошло несколько лет, и Фонвизин с Княжниным стали Влсъезжаться в обществеВ». В 1770-1780-е годы оба писателя сотрудничали в одних и тех же журналах, занимая достаточно близкие литературно-общественные позиции.

Полная независимость Фонвизина от елагинского кружка стала очевидна, когда появилась первая оригинальная комедия драматурга - ВлБригадирВ».

Заключение

Результатом пребывания в кружке Елагина стало написанная в 1764 году первая стихотворная комедия Фонвизина. За основу комедии была взята драма французского автора Жана-Батиста-Луи Грессе "Сидней", склоненная на русский манер, описывавшая наблюдения за русской жизнью.

Действие в ней происходит в подмосковной деревне и заключается в изложении сентиментальной истории влюблённых Кориона и Зеновии, разлучённых по недоразумению и благополучно соединяющихся в финале. "Корион", однако, был лишь пробой пера Фонвизина Д.И.-драматурга.

Список литературы

1. Н.Д. Кочеткова ВлФонвизин в ПетербургеВ»

2. http://" onclick="return false">

3. http://" onclick="return false">

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Симплициссимус" Г. Гриммельсгаузена как роман воспитания