Пространство в осмыслении литературоведов и философов

На фоне происшедших в России перемен неожиданно высветилась проблема пространства. Мы теперь меньше говорим о времени (ВлисторическомВ», ВлсудьбоносномВ» и т.п.), но с большим интересом относимся к различным пространствам, соотношению их. Возобновились привычные для России споры западников и славянофилов (по наблюдениям историков, попыток европеизировать Россию было более десяти), замелькали статьи о Востоке и Западе, о евразийстве. Сомневаясь в результативности этих споров, наши современные философы все чаще стали вспоминать слова П. Чаадаева: ВлМы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другогоВ».

По мнению Д.С. Лихачева, Влдля России, да и для Европы (Испании, Сербии, Италии, Венгрии), гораздо большее значение имело противостояние Юга и Севера, чем Востока и Запада. С юга, из Византии и Болгарии, пришла на Русь духовная европейская культура, а с севера другая языческая дружинно-княжеская военная культура Скандинавии. Русь естественнее было бы назвать Скандовизантией, нежели ЕвразиейВ».

Философы, публицисты, литераторы, рассматривая Россию как историко-географический феномен, пытаются понять ее специфику. Еще Ф. Тютчев в стихотворении ВлРусская географияВ» писал:

Москва, и град Петров, и Константинов град тАУ Вот царства русского заветные столицытАж Но где предел ему? и где его границы тАУ На север, на восток, на юг и на закат? Грядущим временам судьбы их обличаттАж

Семь внутренних морей и семь великих ректАж От Нила до Невы, от Эльбы до Китая, От Волги по Евфрат, от Гаота до ДунаятАж Вот царство русскоетАж и не пройдет вовек, Как то провидел Дух и Даниил предрек.

Мандельштам, размышляя о России и П. Чаадаеве, приводил высказывание русского философа: ВлЕсть один факт, который властно господствует над нашим историческим движением, который красной нитью проходит через всю нашу историю, который содержит в себе, так сказать всю ее философию, который проявляется во все эпохи нашей общественной жизни и определяет их характертАж Это тАУ факт географическийВ».

Гр. Марченко также видит характерную особенность России, отличающую ее от многих других стран, в ВлгеографичностиВ», Влпространственной протяженности, межтерриториальной контрастности, обилии природных ресурсовВ», богатом выборе разнообразных условий для жизни населения.Обобщая высказывания ученых и писателей, Гр. Марченко выделяет особые, сформировавшиеся в такой географической среде черты характера и поведения жителей России:

1.Специфическую ответную реакцию на неблагоприятное изменение условий жизни (казачество).

2.Расточительность (при избытке природных ресурсов) и в то же время щедрость души.

3.Чувство внутренней свободы духа, граничащее с анархизмом (причина бунтов).

4. Многовековое психологическое противостояние властей и основной массы населения и др.

Классификация эта далеко не бесспорна, хотя автор стремится дать объективный анализ региональным процессам, широко идущим по всей стране, рассматривает регионализм как образ мышления и действий, размышляет о будущем России.

По-иному увидела эти процессы Марина Новикова, сопоставившая в полемической статье ВлМаргиналыВ» ВлцентрВ» и ВлокраинуВ»: ВлНынешний Влрегиональный бунтВ» в России (а он, конечно же, имеет причины и будет иметь последствия далеко не только политические, но и духовные, культурные, литературные) тАУ это, бесспорно, бунт не просто регионалов, но и би- (поли-) культуралов.

М. Новикова считает бикультурала-маргинала больной совестью метрополии.

Культурному пространству посвящены работы многих литературоведов и искусствоведов. В 1989 году журнал ВлЛитературная учебаВ» провел в Тартуском университете Влкруглый столВ» на тему: ВлГеография интеллигентности. Эскиз проблемыВ». В дискуссии приняли участие Ю.М. Лотман, 3. Г. Минц, Б.Ф. Егоров, С.Г. Исаков и др. Ю.М. Лотман, говоря о культурной географии, о бытующем убеждении, что культурная жизнь происходит только в столице, напомнил, как Бунин любил подчеркивать значение треугольника Орел тАУ Воронеж тАУ Тула для развития русской литературы XIX века, и отметил, что Влбез ВлпровинциальногоВ» культурного слоя невозможно появление таких величин, как Чехов или КороленкоВ». По мнению Ю.М. Лотмана, культурный фон России очень пострадал, когда в конце 20-х годов начался разгром краеведения, культурные же очаги нужны во многих центрах страны.

Профессор С.Г. Исаков привел пример, как в Финляндии государством предпринимаются специальные шаги, чтобы культурная жизнь страны ни в коем случае не была сосредоточена в одном месте, и специально создаются университеты в маленьких городах.

Разъяснение, что такое культурное пространство, дал Д.С. Лихачев в статье ВлКультура как целостная средаВ»: ВлПод пространством я понимаю в данном случае не просто определенную географическую территорию, а прежде всего пространство среды, имеющее не только протяженность, но и глубинуВ». Ученый считает, что Влпространство культурыВ» представляет собой Влнерасторжимое целоеВ» и при утрате какой-либо одной ее части непременно наступает общее падение культуры.

Об интересе к проблеме ВлгеографичностиВ» России свидетельствует появление книг ВлЗаметки о русскомВ» Д.С. Лихачева; ВлРоссия между Европой и Азией: Евразийский соблазнВ» (антология); ВлРусские столицы Москва и ПетербургВ» (Под ред. Д.Н. Замятина); География городовВ» Е.Н. Перцика и т.д., и переиздание работ таких краеведов, как Н.Н. Анциферов тАУ ВлДуша ПетербургаВ», ВлНепостижимый городВ» и др.

Свою статью ВлГеографические трудности русской истории (Чаадаев и Пушкин в споре о всемирноетДв)В» И. Шайтанов начинает иронично: ВлРусская география тАУ один из постоянных источников национальной гордости. Великая Русь тАУ от моря и до моря, от края и до края тАУ 6-я часть сушитАж Это лишь некоторая из привычных формул, переводящих географическую великость в историческое величие, задушевно обобщенных в неофициальном гимне советской эпохи: ВлШирока страна моя роднаяВ».

Автор вспоминает разное отношение к вопросу о самобытности России: Н.М. Карамзина, утверждавшего: ВлРоссия есть ЕвропаВ», Н.Я. Данилевского, написавшего в 1869 году книгу ВлРоссия и ЕвропаВ» (ранее ВлЗаката ЕвропыВ» О. Шпенглера) и считавшего, что вопрос: ВлЧто есть Европа?В» тАУ не географический, а культурно-исторический и в вопросе о принадлежности или непринадлежности к Европе география не имеет ни малейшего значенияВ».

В то же время в статье отмечается, что ВлтАжмечта о русском призвании никогда не могла заглушить страшного сомнения, связанного с третьим толкованием этого рокового словечка ВлмеждуВ»: а что, если за ним тАУ пустота промежутка, историческое зияние, ставшее причиной нашего одиночества, картина которого так красноречиво нарисована Чаадаевым?В».

В споре с Чаадаевым Пушкин утверждал, что необъятные пространства России поглотили монгольское нашествие и спасли христианскую цивилизацию. Блок подтвердил стихами старое убеждение, возводившее огромность пространства России в героическое достоинство. По мнению И. Шайтанова, понимание промежуточности русского пространства, раскинувшегося между Востоком и Западом, зависит от толкования словечка ВлмеждуВ» (разделяет или соединяет?).

Рассмотрев точки зрения на этот вопрос Ф. Достоевского, С. Булгакова, автор статьи делает предположение, что философия русской истории развилась из соединительного толкования ВлмеждуВ».

И. Шайтанов пробует посмотреть на ВлгеографическиеВ» проблемы России с современных позиций, трезво и даже жестко: ВлВ РоссиитАж гордились, огромностью пространства, воспевали ее и старались не напоминать себе, что среди недугов, которыми изначально поражена русская государственность, губительнейший тАУ пространственная аритмия. Огромная территория существовала по разным историческим законам, пребывала в разных эпохахВ».

В то же время русская литература кажется единой, централизованной. Еще в 20-е годы нашего столетия, отмечая, что Влрусская литература тАУ это литература столичная, петербургская и московская, никакая инаяВ», Н.К. Пиксанов утверждал значимость и областных культурных гнезд.

Судя по именам, областные Вллитературные гнездаВ» России довольно значительны. Уроженцы Воронежской областитАУ И. Бунин, А. Кольцов, И. Никитин, Н. Станкевич, В. Слепцов, А. Эртель, А. Афанасьев, А. Платонов, С. Маршак, Г. Бакланов, А. Жигулин и др.; Орловской тАУ И. Тургенев, А. Фет, Ф. Тютчев, Н. Лесков, С. Булгаков, Б. Зайцев и др.; Оренбургской тАУ Н. Карамзин, К. Аксаков, М. Михайлов, М. Авдеев, С. Гусев-Оренбургский, Л. Сейфуллина, В. Правдухин, Ю. Бондарев, В. Маканин и др.; Архангельской тАУ М. Ломоносов, А. Чапыгин, Ф. Абрамов, Н. Рубцов и др.; Костромской тАУ А. Плещеев, П. Катенин, А. Писемский, В.В. Розанов, Д. Фурманов, О. Куваев и т.д.

Если же заняться Вллитературной географиейВ» и посмотреть на Россию с точки зрения пространства, то можно увидеть, что по территории Архангельская область равна Франции или Испании, Великобритания тАУ Новосибирской области или Алтайскому краю; Дания, Бельгия, Голландия, каждая в отдельности, занимают такую же площадь, как Воронежская, или Смоленская, или Самарская, или Нижегородская, или Пензенская, или Рязанская, или Костромская и т.д.; на площади, равной площади Иркутской области, разместятся Испания и Великобритания, на территории Оренбургской области тАУ Дания, Бельгия, Швейцария, Албания. Между тем мы достаточно знаем об английской, датской, бельгийской и др. литературах и очень слабо представляем культуру областей России. Правда, наши писатели привили нам любовь не только к основным культурным центрам России тАУ Москве и Петербургу, но и к таким, как:

Михайловское Псковской области (пушкинские места), Болдино Нижегородской области (пушкинские места), Царское Село Ленинградской обл. (пушкинские, ахматовские места и др.),

Тарханы Пензенской обл. (лермонтовские места), Ясная Поляна Тульской обл. (толстовские места), Абрамцево Московской обл. (аксаковские места и др.), Аксакове Оренбургской обл. (аксаковские места), Спасское-Лутовиново Орловской обл. (тургеневские места)

Щелыково Костромской обл. (места А.Н. Островского), Грешнево и Карабиха Ярославской обл. (некрасовские места), Мураново Московской обл. (места Тютчева, Баратынского и др.), Мелихово Московской обл. (чеховские места), Шахматове Московской обл. (блоковские места), Константинове Рязанской обл. (есенинские места) и т.д. Особая тема тАУ это Петербург и Москва в творчестве писателей, причем есть свои нюансы в изображении столиц уроженцами их и авторами, ставшими их жителями.

Эстетическую и нравственную значимость таких мест для писателя объяснил Л.Н. Толстой: ВлБез своей Ясной Поляны я трудно могу представить Россию и мое отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастия любить егоВ».

По словам А. Твардовского, ВлРусские писателитАж принесли с собой в литературу свои донские, степные и лесостепные, уральские и сибирские родные места. Они утвердили в нашем читательском представлении особливый облик этих мест и краев, цвета и запахи их лесов и полей, их весны и зимы, жары и метели, отголоски их песен, своеобычную прелесть иного местного словечка, звучащего отнюдь не в разладе с законами великого единого языкаВ».

Литературные места приобретают особую власть и над читателями. Об этом писал ценивший краеведение К.Г. Паустовский: ВлЯ не знаю, в чем очарование мест, связанных с памятью замечательных людей. Но оно бесспорно. В нем соединяются гордость за силу человеческого духа, пение стихов, доносящихся как бы из глубокой полевой дали, ясное ощущение, что время теряет в таких случаях свою разрушительную силу, что забвения нетВ»

В нашей стране существуют определенные территории, которые в силу разных причин занимают особое место в русской литературе. Так, Кавказ воспет многими русскими поэтами. Еще В.Г. Белинский отмечал: ВлГрандиозный облик КавказатАж в первый раз был воспроизведен русской поэзиеютАж, в поэме Пушкина в первый раз русское общество познакомилось с Кавказом. С тех пор с легкой руки Пушкина Кавказ сделался для русских заветною страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и сильных мечтаний!В».

А. Ахматова написала ВлКавказскоеВ»: ВлЗдесь Пушкина изгнанье началось и Лермонтова кончилось изгнаньеВ». С. Есенин напоминает о том же в стихотворении ВлНа КавказеВ»:

Издревле русский наш Парнас Тянуло к незнакомым странам, И больше всех лишь ты, Кавказ, Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чувственном огне Слагал душой своей опальной: ВлНе пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальнойВ».

И Лермонтов, тоску леча, Нам рассказал про Азамата, Как он за лошадь Казбича Давал сестру заместо злата.

За грусть и желчь в своем лице Кипенья желтых рек достоин, Он, как поэт и офицер, Был пулей друга успокоен.

И Грибоедов здесь зарыт, Как наша дань персидской хмари В подножии большой горы Он спит под плач зурны и тари.

А ныне я в твою безгладь Пришел, не ведая причины: Родной ли прах здесь обрыдать Иль подсмотреть свой час кончины!

Мне все равно! Я полон дум О них, ушедших и великих. Их исцелял гортанный шум Твоих долин и речек диких

Они бежали от врагов И от друзей сюда бежали, Чтоб только слышать звон шагов Да видеть с гор глухие далитАж

Не менее важна для русской литературы Сибирь, куда ссылали лучших сынов России.

Странствия и путешествия по своей или чужой воле занимали в жизни и творчестве русских писателей значительное место. Любопытны маршруты путешествий, выбранные самими писателями. Поездки бывали как на близкие расстояния тАУ ВлПутешествие из Петербурга в МосквуВ» А.Н. Радищева, ВлОт Оренбурга до УфыВ» Г.И. Успенского, так и на дальние тАУ ВлПисьма русского путешественникаВ» Н.М. Карамзина, ВлОстров СахалинВ» А.П. Чехова, ВлФрегат ПалладаВ» И.А. Гончарова, ВлОт Оренбурга до ТашкентаВ» Н.Н. Каразина. Известны охотничьи путешествия И.С. Тургенева (ВлЗаписки охотникаВ»), С.Т. Аксакова (ВлЗаписки ружейного охотника Оренбургской губернииВ», ВлЗаписки об уженье рыбыВ»), В.П. Правдухина (ВлПо излучинам УралаВ», ВлГоды, тропы, ружьеВ»). Десять раз ездил в заволжские степи Л.Н. Толстой; по ВлпугачевскимВ» местам совершили поездки А.С. Пушкин и В.Г. Короленко, что дало богатейший материал для их творчества. Большой след в литературной деятельности М. Горького, А.И. Куприна, В.А. Гиляровского оставили их странствия по Руси.

Многие русские писатели XIX века и начала XX века тАУ Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, Ф.И. Тютчев, Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.П. Чехов, А.А. Блок, И.А. Бунин, М. Горький, А.А. Ахматова, М.И. Цветаева и др. тАУ посещали европейские страны и города, считая своим долгом познакомиться с культурой Европы, сопоставить свою страну с другими.

И. Бунина, занимавшегося проблемой соотношения ВлевропейскогоВ» и ВлазиатскогоВ» начала в русской душе, привлекла Азия. Для романтика Н. Гумилева оказалась важна Африка. С. Есенин побывал в Туркестане.

И даже если писатели не так много ездили, то русская природа, российские просторы накладывали особый отпечаток на их творчество тАУ на темы, идеи, образы, жанры, сюжет и т.д. Через образы природы проявляется национальная специфика литературы. Давая определение народности, А.С. Пушкин ВлклиматВ» поставил на первое место: ВлКлимат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзииВ».

Автор монографии ВлПрирода, мир, тайник вселеннойтАжВ»:

Система пейзажных образов в русской поэзииВ» М. Эпштейн выделяет два пути образного освоения русской природы: во-первых, осознание России как северной страны, во-вторых, поэтизацию ее территориального размаха. ВлПри этом рождается своеобразная поэтика географического перечисления тАУ последовательно называются концы России, дабы создать впечатление колоссального объема (именно объема, потому что простор, постигаемый изнутри, через раздвижение, а не через внешние Границы, намного позже войдет в поэтическое восприятие)В». Прием панорамы, позволявший схватить многие русские земли, явно виден у Г.Р. Державина:

С Курильских островов до Буга, От Белых до Каспийских вод Народы, света с полукруга, Составившие россов родтАж

К этому приему прибегали и Ломоносов, и Пушкин, и Маяковский и др. Первооткрывателями национального пейзажа в русской поэзии считают А.С. Пушкина и П.А. Вяземского, авторов ВлдорожныхВ» стихотворений ВлЗимняя дорогаВ», ВлДорожные жалобыВ», ВлБесыВ» и ВлДорожная думаВ», ВлСтанцияВ», ВлМетельВ», ВлЗимние карикатурыВ», где дорога Влсловно впервые распахивает <тАж> всю ширь родной природы, вводит в самый процесс ее пространственного и духовного освоенияВ».

В этих произведениях лирический герой уже не любуется природой, а является ее Влмыслящей и чувствующей частьюВ».

Особое место в русской пейзажной лирике занимает зима, ибо в отношении к зиме проявляется склад русского национального характера. Давая характеристику Влзимней темыВ» в русской поэзии и творчестве А.С. Пушкина, М.Ю. Кукин отмечает, что на первых порах Влпоэтическая география была, по сути, географией античнойВ», русский поэт на себя и свою страну смотрел как бы глазами античного поэта. Античная же поэзия представляла образ зимы как образ отрицательный (это же характерно для европейского и даже русского фольклора). ВлПротиворечие было налицо: Влнациональное время года оказывалось вместе с тем временем скорби, гибели, смертиВ». Из-за этого в пушкинскую пору зимняя тема вызывала споры: в традиционном аллегорическом плане зима, время гибели и смерти, отделена от других времен года, символизирующих три возраста человеческой жизни, а в то же время в отличие от других времен года зима воспринималась как национальное тАУ северное время года, русские тАУ сыны Севера, сыны снегов, Петербург тАУ северная столица и т.д.

По проведенным М.Н. Эпштейном подсчетам (130 поэтов, 3700 стихотворений) описание в русской поэзии зимы стоит на третьем месте (138) после описания весны (195) и осени (161), на последнем месте лето (41). В книге М.Н. Эпштейна предлагаются различные классификации пейзажей, в том числе выделяются и ландшафтные, локальные. К локальным пейзажам автор относит ВлМихайловское и Тригорское в лирике А. Пушкина, Смоленщину в поэзии М. Исаковского и А. ТвардовскогоВ». Особую локальность М. Эпштейн отметил в поэзии М. Волошина: ВлЛокальные по теме, стихи Волошина вовсе не провинциальны по стилю: они предвосхищают тот уклон к ВлобластничествуВ», который воспринимался как аномалия на фоне ВлкосмическойВ» поэзии символистов 900-х годов, но стал характерным впоследствии для поэтов 20 тАУ 30-х годов тАУ П. Васильева, А. Твардовского, С. Маркова. В этом смысле Волошин может считаться основоположником русского поэтического краеведенияВ».

Судя по данным исследования, локальные стихи занимают значительное место в русской поэзии и встречаются у следующих авторов:

Г. Державин тАУ кавказский пейзаж ввел одним из первых Н. Карамзин тАУ воспел одним из первых Волгу К. Батюшков тАУ показал природу мрачного Севера А. Пушкин тАУ воспел Кавказ, южные места, воссоздал природу Захарова, Михайловского, Болдина

Е. Баратынский тАУ первый певец природы Скандинавии М. Лермонтов тАУ тоже певец Кавказа Н. Некрасов тАУ основоположник городского пейзажа, прежде всего петербургского

А.К. Толстой тАУ автор ВлКрымских очерковВ»

О Крыме писали М. Волошин, В. Брюсов, Н. Заболоцкий и др. Кавказ привлекал, кроме названных, Я. Полонского, В. Брюсова, В. Маяковского и др.

С. Есенин тАУ певец рязанских мест

П. Васильев тАУ Западной Сибири и Прииртышья

И. Сельвинский тАУ Дальнего Востока

Н. Заболоцкий тАУ Урала, Сибири, Подмосковья

А. Прокофьев тАУ Ладоги

Д. Самойлов тАУ Подмосковья

Б. Окуджава тАУ Москвы, Арбата

Н. Рубцов тАУ архангельских и вологодских мест.

О каких бы местах России ни шла речь, русское раздолье, стихию, необузданные силы природы поэты нередко раскрывали через образ коня, конский бег. Традиция эта идет еще от мифологии древних славян. А.Н. Афанасьев писал: ВлКак олицетворение порывистых ветров, бури и летучих облаков, сказочные кони наделяются крыльями, что роднит их с мифическими птицамитАж огненный, огнедышащийтАж конь служит поэтическим образом то светозарного солнца, то блистающей молниями тучитАж Вообще богатырские кони наших былин и сказочного эпоса с такою легкостью и быстротою скачут с горы на гору, через моря, озера и реки, отличаются такою величиною и силою, что нимало не скрывают своего мифического происхождения и сродства с обожествленными стихиямиВ».

Обычно в русской поэзии бег коня олицетворяет и волю, свободу и расстилающийся простор (тоже волю). Широко вводили в свое творчество образ коня А. Пушкин, М. Лермонтов, А.К. Толстой, А. Блок, С. Есенин.

С образом коня связан один из ведущих мотивов русской пейзажной лирики тАУ ВлдорогаВ». Этот мотив присутствует в ВлзимнихВ» стихах П. Вяземского и А. Пушкина. ВлЧувство дорогиВ» тАУ особенность пейзажной лирики Лермонтова.

Через образ дороги, уводящей в глухую неизвестность, нередко развернут пейзаж у Я. Полонского. Тема пути, часто неясного, исчезающего во мгле, важна для А. Блока, внесшего в русскую поэзию ощущение степных просторов, вихрей, небывалых далей. Отмечая, что пространство, изображаемое А. Блоком, пронизано стремительным движением, исследователи обычно приводят массу излюбленных поэтом глаголов: ВллететьВ», ВлстремитьсяВ», ВлмчатьсяВ», ВлторопитьсяВ» и др. (ВлМиры летят. Года летят.В»; ВлтАжлетит, летит степная кобылицатАжВ»).

С мотивом дороги тесно связаны образы ветра, метели, тоже характерные для русской поэзии, да и для прозы тоже.

По мнению М.М. Бахтина, для жанра романа прежде всего свойственно слияние жизненного пути человека с его реальным пространственным путем-дорогой, т.е. со странствованиями (хронотоп дороги).

Ю.М. Лотман считает, что Влс появлением образа дороги как формы пространства формируется и идея пути как нормы жизни человека, народовВ» и человечества. Герои резко делятся на движущихся (Влгерои путиВ») и неподвижных. Движущийся герой имеет цельВ».

В книге для учителя, рассматривая пространственные отношения как средство художественного моделирования, Ю.М. Лотман полагает возможной моральную характеристику литературных персонажей через соответствующий им тип художественного пространства, Влкоторое выступает уже как своеобразная двуплановая локально-этическая метафораВ».

По утверждению ученого, с определенной степенью условности, у Л. Толстого можно выделить героев пространственной и этической неподвижности и героев ВлоткрытогоВ» пространства, которые, в свою очередь, различаются: герои ВлпутиВ» (Пьер Безухов, Константин Левин, Нехлюдов и др.) и герои ВлстепиВ» дед Брошка, Хаджи Мурат, Федор Протасов). Сочетание Влгероя степиВ» Ю.М. Лотман объясняет словами Ф. Протасова: ВлЭто степь, это десятый век, это не свобода, а волятАжВ». Герой ВлпутиВ» может двигаться лишь в определенном направлении, герой ВлстепиВ» свободен в своем движении.

Таким образом, Влхудожественный символ дороги содержит запрет на движение в том направлении, в котором пространство ограничено (Влсойти с путиВ»), и естественность движения в том, в котором подобная граница отсутствуетВ».

В ВлМертвых душахВ» Н.В. Гоголя, по мнению Ю.М. Лотмана, дорога тАУ одна из основных пространственных форм, организующих текст романа. И в этом произведении ученый делит идеи, образы на принадлежащие дороге, имеющие цель, движущиеся, и Влстатичные, бесцельныеВ», но при этом разграничивает понятия ВлдорогаВ» и ВлпутьВ». ВлДорогаВ» тАУ это тип художественного пространства, а ВлпутьВ» тАУ движение литературного персонажа в этом пространстве. ВлПутьВ» есть реализация (полная или неполная) или нереализация ВлдорогиВ».

В связи с проблемой пространства многими литературоведами рассматривается концепция Дома, тоже имеющая отношение к краеведению. Ученые считают, что уже в мифических представлениях древних славян чрезвычайно важное место отводилось дому, который оберегал человека от невзгод, внешнего мира, создавал атмосферу защищенности и уюта. По предположению Ю.М. Лотмана, Влдом с его атрибутами, постелью, печью и теплом тАУ вообще закрытое и жилое пространство тАУ воспринимается в рыцарских и богатырских текстах как Влженский мирВ». Ему противостоит ВлполеВ», как пространство ВлмужскоеВ». Лотман отмечает, что для былин характерен сюжет ухода богатыря из закрытого пространства Влна волюВ» тАУ в степь и ВлпустынюВ», и приводит примеры: летописный Святослав, как идеальный рыцарь, не имеет дома, живет в поле; Тарас Бульба уходит из дома на Сечь, чтобы не ВлбабитьсяВ».

В XIX веке наблюдается противопоставление патриархального и цивилизованного жилища. Подробные описания патриархального тАУ даны Пушкиным (в ВлДубровскомВ», ВлКапитанской дочкеВ»), Гоголем, Далем, Тургеневым и др. Противоположный тип жилища тАУ благоустроенная городская квартира, как полагает В.Г. Щукин, появляется в русской литературе начиная с ВлПисем русского путешественникаВ» Карамзина, Влпривившего русскому читателю вкус к европейской оформленностиВ». ВлОтчетливое противостояние двух образов Дома, на котороетАж наложились две законченные культурные концепции тАУ западническая и славянофильская, тАУ позволило Гончарову в ВлОбыкновенной историиВ», а затем в ВлОбломовеВ» создать емкие незабываемые образы жилищ, которые олицетворяют два противоположных уклада русской жизни тАУ ВлпочвенныйВ» и ВлевропейскийВ». Это Грачи или Обломовка, с одной стороны, и дома Петра Адуева или Штольца тАУ с другойВ».

Для славянофилов Дом был прежде всего этическим пространством. Они разработали концепцию Дома как семейного гнезда, где царит истинная любовь. С.Т. Аксаков не раз подчеркивал, что разбросанные в оренбургских степях семейные гнезда часто спасали людей от метели, мороза и ветра, становились пристанищем, где хозяева отличались заботой и гостеприимством. Известно, какое большое влияние оказали усадьбы Аксакове и Надеждино на сыновей С.Т. Аксакова. Видимо, поэтому М.О. Гершензон считал, что биографию славянофила надо начинать с характеристики дома, откуда он вышел.

А.С. Хомяков утверждал, что Влдом есть единица и в смысле нравственного союза семейства, и в смысле общественного устройстваВ». Славянофилы выстраивали линию: гнездо тАУ дом тАУ семья тАУ Россия. Размышляя об общинном и семейном началах русской жизни, славянофилы не могли преодолеть некоторой двойственности, причиной которой был опять же сельский дом, узкое пространство которого являлось в то же время частью большого пространства тАУ деревни, а там тАУ и беспредельного простора.

В отличие от славянофилов, любителей сельского дома, Ф.М. Достоевский представил в своих произведениях картину городских квартир, в основном в Петербурге. Герои Достоевского редко когда живут в своем доме, обычно у чужих людей, в проходных комнатах, на чердаках, в каморках, похожих на чуланы, тАУ в ВлгробахВ». У них нет домашнего очага, их быт ВлнеустойчивВ», ВлслучаенВ». Странные теории, ВлнедоконченныеВ» идеи зарождаются именно в этих углах, на Вларшине пространстваВ». Исследователи подметили зависимость изображения пространства в произведениях Достоевского от нравственно-эстетических задач, решаемых писателем.

По наблюдениям А. Галкина, Влкогда герои приближаются к идеалу, они оказываются в пространстве, которое предельно открыто, распахнуто в мир, нравственно: Раскольников кается на площади в преступлениитАж Алеше Карамазову открывается небесный купол на фоне глав собора. Фактически же герой Достоевского существует только в кризисном пространстве, откуда один шаг либо в вечность, где пребывает божественный идеал, либо в безвременье, ведущее к преступлению и греху. Вот почему так часто мелькают на страницах произведений писателя выражения: Вллететь с горыВ», Влпадать с крышиВ», Вллететь в пропастьВ».

В.Н. Топоров отмечает, что пространственные передвижения героя Достоевского обычно связаны с переменами в его нравственном состоянии: Влмоменты просветления, надежды, освобождения наступают по выходе из домаВ».

В конце XIX тАУ начале XX века образ Дома в русской литературе еще более меняется. По наблюдениям 3. С. Паперного, пьесы Чехова Влроднит устойчивый образ дома, в котором все более неприятно и неприкаянно живут героиВ». Ученый приводит слова Бернарда Шоу: ВлРусский драматург Чехов создал четыре увлекательных драматических этюда. Дома, где разбиваются сердцаВ».

Образы дома и сада у Блока во многом символичны и полны недосказанности, как и у Чехова. Для Блока характерен мотив разрыва с домом, ухода из него, и в этом поэт продолжает Чехова. (ВлНе найти мне места в тихом доме возле мирного огня!В»).

Уход из дома в XX веке не только тема литературы, но и трагедия жизни, писателя (Л.Н. Толстой).

ВлПокинул родимый домВ» и С. Есенин, хотя он не представляет жизни без Влзолотой бревенчатой избыВ».

В русской лирике начала XX века тема Влмирового кочевьяВ» значительна, и прозвучала она не только у Блока, но и у Цветаевой, Маяковского, Есенина и других поэтов.

М. Горький показал нам бездомных людей.

Начиная с Гоголя в русской литературе существует еще одна линия в изображении Дома. В статье ВлПроблема художественного пространства в прозе ГоголяВ» Ю.М. Лотман пишет: ВлПространство, в котором помещается геройтАж тАУ это некоторый неопределенный ВлдомВ» (Влдобрался он домойВ», Влвозвратился домойВ» и т.д. тАУ об Акакии Акакиевиче), Влмаленькая комнатаВ» (Пискарев), Влнетопленая студияВ» (Чартков). Здесь живут. Ему противостоит не дом, только притворяющийся домом, не жилье: публичный дом и департамент. Это фантастическое не пространство (ср. у Блока: ВлРазве дом этот тАУ дом в самом делеВ»), точно так же, как не пространством оказывается церковь в ВлВиеВ»тАж В петербургской реальности существует лишь прикидывающиеся домами не домаВ».

Дом у Гоголя противопоставляется не только антидому, но и бездомью, ВлДороге, как высшей ценностиВ» (Ю.М. Лотман). Гоголевскую традицию изображения ВлДома тАУ АнтидомаВ», бездомья продолжил М. Булгаков. В ВлМастере и МаргаритеВ» у Иешуа нет постоянного жилища, поэт Бездомный попадает в сумасшедший дом, а квартира № 50 становится местом ВлнечистымВ». Отмечая у М. Булгакова тему бездомья и ложного дома, реализуемую в нескольких вариантах, из которых важнейший тАУ коммунальная квартира, Ю.М. Лотман подчеркивает, что Влглавное свойство антидомов в романе состоит в том, что в них не живут тАУ из них исчезают (убегают, улетают, уходят, чтобы пропасть без следа)В».

Образ недомашнего дома (ВлДом тАУ так мало домашний!В») нарисован М. Цветаевой. В ее поэзии присутствует конфликт дома и бездомья (ВлПоэма концаВ»), тема разрушения дома.

К середине XX века интерес к образу Дома в русской литературе вновь усилился. Появились произведения, в названиях которых присутствует слово ВлдомВ»: ВлДом у дорогиВ» А. Твардовского, ВлДомВ» Ф. Абрамова, ВлДом на набережнойВ» Ю.Трифонова и др.

В 1989 году И. Золотусский писал: ВлтАжобраз дома тАУ любимый образ литературы последних лет. И будь это крестьянская изба или городской дом у Ю.Трифонова, это все равно жилище, пристань, а не место временного обиталища человека. Это не химера, не стойкая башня, на этажах которой люди пожирают людей, а согретый материнским теплом угол, очаг, где голоса стариков и детей не противоречат друг другу. Дом тАУ почка, дом тАУ зерно, дом тАУ завязь на ветви жизни тАУ вот что сегодня для нашего сознания домВ».

В этом же году другой известный критик Лев Аннинский на произведениях Вл. Маканина, которого он назвал Влписателем поселкаВ», Влколумбом баракаВ», представил иную картину тАУ ВлмеждомьяВ»: Влобраз жилья промежуточного, временного, призрачноготАж Барак-жилье, сделавшееся единственным и незаменимым; это среда обитания, устоявшаяся на перекрестке, на пересылке, на перевалке: на великом перевалочном пункте, который проходила Россия на пути из деревни в город в середине XX векаВ».

Проблема города и его соотношение с деревней тоже краеведческая тема, важная для России. Один из бунинских героев ВлДеревниВ» говорит: ВлДа она (Россия) вся тАУ деревнятАж Глянь кругом-то: город это, по-твоему? Стадо каждый вечер тАУ по улицам прет тАУ от пыли соседа не видатьтАж А ты тАУ ВлгородВ»!В».

Российские города тАУ особые. В середине 20-х годов Н. и Т. Анциферовы выпустили трехтомную хрестоматию, где показали город как место встречи разных культур. По наблюдениям Д.С. Лихачева, Влодна из самых типичных черт русских городов тАУ их расположение на высоком берегу реки. Город виден издалека и как бы втянут в движение рекитАж Он проплывает мимо реки. И это тоже присущее Руси ощущение родных просторовВ». К образу провинциального города с разными художественными целями обращались многие русские писатели: А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, А.Н. Островский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.П. Чехов, Г. Успенский, М. Горький, С.И. Гусев-Оренбургский, И А. Бунин, А.И. Куприн и т.д. М.М. Бахтин видел в Влпровинциальном городкеВ» пример пересечения пространственного и временного ряда.

Огромный пласт русской литературы связан с русскими столицами. Кроме широко известных произведений русских писателей, о столицах имеется целый ряд статей разных авторов (писателей, критиков, философов, публицистов): ВлПетербургские запискиВ» Н.В. Гоголя, ВлМосква и ПетербургВ» А.И. Герцена, ВлПетербург и МоскваВ» В.Г. Белинского, ВлПрогулки по МосквеВ» К. Батюшкова, ВлТри столицыВ» Г.П. Федотова, ВлУчитель и ученик. О словах, городах и народахВ»

В. Хлебникова и др. О Петербурге писали А. Бенуа (ВлЖивописный ПетербургВ»), П.Н. Столпянский, И.М. Гревс, Е.П. Иванов, Н.П. Анциферов. Исследователь ВлПетербургского текста русской литературыВ» В. Н Топоров обозначает наиболее значительные имена в свете Петербургского текста: ВлтАжПушкин и Гоголь как основатели традиции; Достоевский как ее гениальный оформитель, сведший воедино в своем варианте Петербургского текста как такового; Андрей Белый и Блок как ведущие фигуры того ренессанса петербургской темы, когда она стала уже осознаваться русским интеллигентным обществом; Ахматова и Мандельштам как свидетели конца и носители памяти о Петербурге, завершители Петербургского текста; Вагинов как закрыватель темы Петербурга, Влгробовых дел мастерВ». При обзоре авторов, чей вклад в создание Петербургского текста наиболее весом, бросаются в глаза две особенности: исключительная роль писателей тАУ уроженцев Москвы (Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Григорьев, Ремизов, Андрей Белый и др.) и тАУ шире тАУ непетербуржцев по рождению (Гоголь, Гончаров, чей вклад в Петербургский текст пока не оценен по достоинству, Бутков, Вс. Крестовский, Г.П. Федотов и др. тАжВ».

Отмечая, что Петербургский текст менее всего был голосом петербургских писателей о своем городе, В.Н. Топоров подчеркивает: ВлУстами Петербургского текста говорила Россия и прежде всего Москва. Потрясение от их встречи с Петербургом ярко отражено в Петербургском текстеВ».

Ученый считает создание Петербургского текста одним из самых весомых ВлноосферическихВ» вкладов в русскую и мировую культуру. ВлПо всему пространству этого текста бродят тени Германна и Пиковой дамы, Медного Всадника и бедного Евгения, Акакия Акакиевича и капитана Копейкина, Макара Девушкина и Голядкина. Прохарчина и РаскольниковатАж и многих другихВ».

И читателю, даже никогда не бывавшему в Петербурге, благодаря Петербургскому тексту знакомы многие места города: большой дом в районе Столярного переулка, Кокушкин мост и канавы, Сенная площадь и т.д.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в литературоведении наших дней наметились новые тенденции, позволяющие создать в методике преподавания литературы более современную концепцию использования краеведения в преподавании литературы, учитывающую в анализе литературных произведений пространственные отношения.

Вместе с этим смотрят:

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии

"Записки из подполья" как исток философии экзистенциализма Ф.М. Достоевского

"Симплициссимус" Г. Гриммельсгаузена как роман воспитания