Выборы и региональная политика в 90-х годах

Антикоммунистическая коалиция во главе с Борисом Ельциным, пришедшая к власти в России в начале 90-х годов, отказалась от свободных выборов как средства окончательной легитимации нового политического режима. Этот стратегический шаг дорого обошелся стране. В частности, Россия упустила шанс начать формирование общенациональной партийной системы в тот самый момент, когда для этого существовали относительно благоприятные условия. Но не менее важно, что отказ от проведения выборов на субнациональном уровне, который был закреплен мораторием, введенным в конце 1991 года, стал решающим фактором консервации региональных элит. Этот мораторий не был универсальным: он не касался республик в составе РФ, многие из которых как раз в начале 90-х годов перешли к президентским формам правления и провели соответствующие выборы, а также Москвы и Санкт-Петербурга. Но если в городах федерального значения на первых мэрских выборах победили представители демократических сил, то в республиках президентами становились, как правило, лидеры местной партийно-хозяйственной номенклатуры, уже консолидировавшие свои властные позиции в качестве глав законодательной власти.

Что касается прочих регионов, то там развитие пошло по двум различным сценариям, причем отправной точкой для обоих послужило назначение глав администраций. Во многих субъектах Федерации Ельцин назначил губернаторами все тех же лидеров партийно-хозяйственной номенклатуры. Но была и довольно большая группа регионов, где губернаторами стали «новые люди», поднявшиеся на волне демократического движения. Такие назначения часто становились причиной острых конфликтов между оказавшимися у власти политиками и номенклатурным большинством, под контролем которого, как правило, находились региональные советы и муниципалитеты. Среди немногочисленных исключений — Нижегородская и Новгородская области, где назначенные губернаторы (Борис Немцов и Михаил Прусак) ранее не принадлежали к правящей номенклатуре, но все же смогли избежать конфликтов такого рода.

В 1993 году Советы были распущены, но после того, как в 1994-м были избраны новые законодательные собрания [3], ситуация конфликта полностью повторилась. При этом положение дел в стране не располагало население к поддержке ельцинских назначенцев. Их противники, напротив, набирали ресурс доверия, а по сути дела — наращивали свой электоральный потенциал. В этих условиях Ельцину, которому предстояло подтвердить свой президентский мандат в 1996 году, оставалось лишь откладывать введение прямых губернаторских выборов. Во многих регионах они не сулили его назначенцам ничего хорошего.

Думская кампания 1995 года и в особенности президентские выборы 1996-го продемонстрировали огромные возможности региональных властей в обеспечении «нужных» результатов голосования. Но для реализации этих возможностей региональные власти должны были быть лояльны федеральному центру и одновременно обладать полным контролем над местной политикой. Такое сочетание встречалось в России довольно редко, отчего сохранение прежней модели взаимоотношений между Центром и периферией утратило всякий смысл, и Ельцин решился наконец на полномасштабное проведение прямых губернаторских выборов. В результате примерно половина его назначенцев лишилась своих постов — те, кто так и не смог консолидировать вокруг себя местные элиты. Если быть точным, то в 1995—1999 годах действовавшие губернаторы выиграли 45 из 88 выборов; при этом в четырех они не участвовали, так что общее число успешных оппозиционеров составило 39 (выборы в Чечне не учтены).

Оппозиционеры нередко приходили к власти при поддержке КПРФ или ее «зонтичной» организации, Народно-патриотического союза России (НПСР). Но главную роль, как правило, играло не это, а то, что к моменту выборов они уже вышли победителями в номенклатурных схватках с ельцинскими назначенцами и их клиентами. Таким образом, выборы 1996—1997 годов в основной массе регионов выполнили ту же функцию, что и первые президентские выборы в республиках в начале 1990-х, а именно способствовали созданию консолидированных региональных режимов. При этом там, где к власти пришли бывшие оппозиционеры, уровень консолидации был даже выше, чем в тех регионах, где губернаторы по итогам выборов не сменились. Во-первых, бывшие оппозиционеры часто были выходцами из региональной законодательной власти, а значит, полностью контролировали ее еще до перехода в исполнительную. Во-вторых, в процессе затяжных политических войн с предшественниками они приобрели навыки электоральной мобилизации, которые в бесконфликтных регионах были не нужны. В-третьих, они пользовались значительной личной популярностью, отчего их электоральные предпочтения легко превращались в выбор целых регионов. Ярким примером может служить Аман Тулеев, альянс которого с КПРФ принес ей почти 50 проц. голосов на думских выборах в 1995 году в Кузбассе.

Таким образом, вторая половина 90-х годов была периодом становления региональных политических режимов, причем происходило оно на сугубо авторитарной основе. В тех регионах, где власть не сменилась, ельцинские назначенцы рассматривали демократический мандат как санкцию на окончательное искоренение оппозиции. А там, где к власти пришла оппозиция, другой оппозиции просто не осталось: поражения ельцинских назначенцев обычно вели к их полному устранению с политической арены; в целом ряде случаев они просто покидали регион вместе с наиболее лояльными клиентами. Важной особенностью авторитарных региональных режимов второй половины 90-х годов было то, что, независимо от своего происхождения, они существовали в значительной изоляции от федеральных властей. Губернаторы, в том числе и многие недавние оппозиционеры, демонстрировали внешнюю лояльность Центру, но при этом исходили из того, что в обмен на лояльность Москва должна полностью устраниться от вмешательства в их «внутренние» дела. Именно в это время на страницах газет появилась метафора «региональный феодализм», — пусть и не очень точная, но подразумевающая как значительный уровень децентрализации, так и авторитарный характер подавляющего большинства региональных режимов. Всевластие региональных баронов наглядно проявилось в общероссийской думской кампании 1999 года. Тогда соперничающие «партии власти», «Единство» и «Отечество — Вся Россия», опирались на различные группы губернаторов, причем последняя получила свои 13 проц. голосов почти исключительно за счет поддержки в регионах, чьи губернаторы образовали ядро партии. Среди этих регионов уже тогда выделялись республики Поволжья и Северного Кавказа. Ситуацию, сложившуюся в стране к концу 90-х годов, можно было бы описать термином «авторитарная децентрализация».

< Назад   Вперед >
Содержание