<< Пред.           стр. 5 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу

  138
  Несмотря на некоторые натяжки и противоречия, можно сказать, что Роулс фактически восстановил традицию общественного договора в западной либеральной политико-философской и теоретической мысли.
  7.2. ПРИНЦИПЫ СПРАВЕДЛИВОСТИ
  Итак, люди в исходной позиции заключают договор относительно принципов справедливости, которые по идее должны гарантировать наивысший из возможного социальный минимум.
  Поскольку в исходной позиции имеется согласие, что наиболее рациональный путь должен ограничить потенциальный ущерб для человека, то анонимно будут одобрены следующие два принципа:
  1. Все люди обладают равными правами на максимально большую совокупность равных основных свобод, совместимую с аналогичной системой свобод для всех (Принцип свободы).
  2. Социальное и экономическое неравенство должно регулироваться таким образом, чтобы: а) оно было направлено к наивысшей выгоде наименее преуспевающих; б) институты и положение в обществе должны быть открыты для всех при условии честного соблюдения равенства возможно-стей (Принцип дифференциации).__________________________________
  Именно эти принципы и являются результатом гипотетического общественного договора. Они справедливы, поскольку процедуры их формулирования были честными.
  Два принципа справедливости Роулс намеренно выстроил в определенном иерархическом (лексическом - в его терминологии) порядке, что в целом соответствует традициям моральной философии. Это такой тип упорядычевания, который предполагает удовлетворение первого принципа и только после этого переход ко второму. Иными словами, принцип не начинает действовать, пока не выполнен, или не применен предыдущий. Это не требует сбалансированности принципов - названный раньше обладает абсолютным весом по отношению ко всем последующим. Тем самым, принцип равной свободы оказывается приоритетным по отношению к принципам, регулирующим экономическое и социальное неравенство. Можно сказать и по-другому. Основная структура общества должна регулировать неравенство в распределении богатства и власти таким способом, чтобы оно было совместимо с равной свободой, на которой настаивает первый принцип. Лексический порядок придает специфический вес всем элементам, но не делает их взаимозаменяемыми. В применении к теории справедливости это означает, что потеря свободы, даже незначительная, не может быть компенсирована увеличением экономической эффективности.
  139
  Благополучие не может быть обретено за счет свободы. Но и свобода - не безгранична. Основные свободы могут быть ограничены, однако только во имя обеспечения максимально широкой совокупной системы свободы для каждого. Например, свобода печати может быть ограничена, если это необходимо для того, чтобы обеспечить беспристрастность судей. Допускается ущемление одних свобод за счет других, однако при условии, что конечная совокупная система свобод даст большую свободу. Лексический порядок распространяется не только на последовательную реализацию двух принципов, но также и на две части второго принципа, однако, несколько по-другому. Экономически наиболее благополучные люди в соответствии с лексическим порядком должны иметь преимущества по отношению ко всем остальным участникам общественного договора.
  Сумма, которую предстоит разделить, не определена заранее, а зависит от природы распределения, что ведет к различиям в производительности; при системе арифметического равенства производительность может быть столь низкой, что даже интересам наименее преуспевающих людей может быть нанесен ущерб. Существует точка, в которой социальные перераспределения становятся контрпродуктивными. Именно в этой точке принцип дифференциации (второй принцип Роул-са) вступает в действие.
  Вполне естественно, что Роулс оказался между двух огней со стороны двух групп оппонентов. "Справа" звучат обвинения в эгалитаризме (абсолютном приоритете наименее преуспевающих), в то время как "слева" исходят обвинения в узаконивании неравенства. Ответ Роулса первой группе заключается в том, что в ситуации произвольного неравенства преимущества наиболее преуспевающих будут подвергаться угрозам со стороны бедных. Отвечая на возражения второй группы, он говорит, что более эгалитаристское разрешение будет анонимно отвергнуто, поскольку в этом случае потерпевшими окажутся все. Принцип дифференциации избирает ситуацию, наиболее близкую к равенству, однако не предполагающую уравнительность.
  Преимущества для наименее обеспеченной части общества определяются Роулсом через индексы социально-приоритетных благ. К этим благам, как мы уже показали, относятся права, свободы, возможности самореализации, доходы, благосостояние, а также социальные основания самоуважения. Предполагается, что индивиды стремятся к этим благам, вне зависимости от других мотиваций или своих конечных целей. В самом общем виде, он определяет наименее преуспевающих в обществе людей как частично совпадающую группу обездоленных с точки зрения этих основных благ. Эта группа включает людей, которым меньше повезло, чем другим, в отношении семьи, в которой они роди-
  140
  лись, и классовой принадлежности, чьи природные данные менее богаты, которых удача обходит стороной и, соответственно, кто меньше обеспечен. Однако что здесь важно, так это то, что эти люди остаются в нормальных, обычных рамках (ни индивиды, нуждающиеся в специальном лечении, ни душевнобольные под эту категорию на подпадают).
  Одним из наиболее важных среди приоритетных благ является свобода. А поскольку никто не знает заранее своего места в обществе, то в интересах каждого будет одобрить первый принцип, который обеспечивает для всех равную свободу. Но почему Роулс все-таки говорит не о свободе вообще, а о системе свобод? Дело в том, что различные свободы, по Роулсу, могут проявляться в определенных рамках независимо друг от друга. При этом, максимизация одной из них несовместима с максимизацией других. Разные пропорции каждой из свобод должны быть соединены таким образом, чтобы составить "целостную систему" из максимально возможного числа равно распределенных свобод. Депутаты конституционных конвентов или члены законодательных собраний должны сбалансировать одни свободы по отношению к другим. Что же именно Роулс включает в список основных свобод?
  Во-первых, это политическая свобода, которую он понимает как "принцип равной свободы, применяемый к политическим процедурам, определенным Конституцией", выражающийся в "принципе равного участия". Этот принцип предполагает, что все граждане должны обладать равным правом на участие в определении результатов конституционного процесса, устанавливающего законы.
  Во-вторых, это свобода слова, включая свободу печати.
  В-третьих, это свобода совести, т.е. свобода делать то, что является правильным в соответствии с верой человека; но эта свобода является подчиненной по отношению к государственным интересам общественного порядка и безопасности. Но это, у таких теоретиков либерального направления как Брайан Барри, противоречит традиционному постулату либерализма, что
  "личная свобода предполагает делать то, что человек хочет"15.
  Однако у Роулса, если религия нарушает свободу человека или требует нарушения прав других людей, государственные интересы преобладают.
  В-четвертых, правление закона, или правовое государство. Оно включает целый ряд предписаний:
  15 Barry В. The Liberal Theory of Justice. Oxford, 1973. P. 36.
  141
  1) принцип превращения "возможностей в долженствование", то есть законы должны содержать требование единственно возможного поведения;
  2) сходные случаи должны рассматриваться аналогичным образом;
  3) никакая обида не может быть причинена иначе как на законном основании, что предполагает знание законов и их широкое обнародование";
  4) определение естественных прав человека.
  Что здесь важно, так это то, что роулсовское положение о "правлении закона" никак не ограничивает содержание законов. Для него "право - эти система".
  В-пятых, свобода от произвольного ареста и заключения под стражу.
  И, наконец, в-шестых, право на частную собственность.
  Идея первого принципа, таким образом, заключается в том, что каждый человек должен обладать равным правом на максимально широкую совокупную систему названных свобод, но что особенно важно, совместимую с аналогичной системой свобод для других людей, поскольку все обладают равными правами.
  Таким образом, Роулс отчасти выходит за пределы свобод, включенных им в группу приоритетных благ, дополняя их демократическими правами, защищающими другие индивидуальные интересы, а также свободой личности, правом на обладание частной собственностью, а также свободами, диктуемыми правлением закона, например, свободой от произвольного ареста. Их приоритет обеспечивается тем, что, по мнению Роулса, никакой рациональный выборщик не будет рисковать, ставя себя в положение, где его интересы (возможно, интересы меньшинства?) могут оказаться под угрозой в условиях недемократического режима. Поэтому, называя эти свободы, выборщик думает прежде всего о безопасности. Вместе с тем, Роулс подчеркивает, что фундаментальная свобода может быть принесена в жертву только ради других фундаментальных свобод и никогда не может стать предметом торга ради большего экономического процветания. Ибо права человека и его свобода - изначальные человеческие ценности, присущие каждому как представителю рода человеческого, ориентир прогрессивного развития общества. Тем не менее, он неоднократно оговаривает, что свободы не могут быть гарантированы в условиях репрессивного, тоталитарного режима, или в случае, если экономическое развитие страны находится на крайне низком уровне. Соответственно, в таких условиях не могут быть реализованы и принципы справедливости.
  Если приоритетность будет четко соблюдаться, то даже катастрофическое снижение уровня обеспечения приоритетными благами, достаточно серьезное, чтобы угрожать развалом общества, по мнению Роулса, не позволяет оправдать даже минимальное ослабление соблюдения принципа формальной гарантированной Конституцией свободы, даже
  142
  если будут все основания полагать, что выживание может быть достигнуто ценой установления временной тирании. Иными словами, предполагается "улица с односторонним движением", то есть, свобода не может быть обеспечена до тех пор, пока общество не достигает определенного уровня демократии и процветания, в то время как, если она уже гарантирована, то никакой упадок не может привести к ее отмене. Обратного хода нет.
  Все условия исходной позиции, да и сами принципы справедливости, предполагают именно конституционную демократию.
  "Так же, как свободный рынок, как считается, основывается на классической экономической теории, на политических свободах и законной защите, гарантирующих каждому человеку право заключения договоров, действий в соответствии с договорами, компенсацию за нарушение контракта и т.д., представление Роулсом его модели, я полагаю, вне всякого сомнения постулирует такую же систему политических прав и защиты в контексте заключения договора".
  Роберт Вольф. Понимая Роулса16.
  Если говорить в историческом смысле, то первый принцип содержит в себе сущность системы правового и политического равенства, получившего развитие в XVIII-XIX веках с приходом эпохи промышленного капитализма, в то время как второй принцип определяет стандарты социлаьной справедливости, смягчающие неравенство и другие проблемы, связанные с его функционированием.
  Еще раз подчеркнем, что, в соответствии с лексическим порядком, они выстроены по степени важности. Таким образом, речь идет о приоритетности (абсолютном приоритете), придаваемом свободе по отношению к благосостоянию, и на их обоих, в свою очередь, по отношению к равенству возможностей. В сущности - это кодификация системы ценностей "либерализма благосостояния".
  Принцип дифференциации и принцип справедливого равенства возможностей содержатся во втором принципе справедливости. Остновим-ся на этом несколько подробнее.
  Принцип дифференциации утверждает, что социальное и экономическое неравенство должно регулироваться таким образом, чтобы служить пользе наименее обеспеченной части общества. Для того, чтобы понять, как работает принцип дифференциации, необходимо остановиться на двух понятиях - "социальное и экономическое неравенство" и "наименее преуспевающая часть общества".
  Прежде всего, следует указать, что первый и второй принципы справедливости распределяют разные группы приоритетных благ. Первый принцип, как мы уже говорили, занимается распределением основных свобод. Принцип дифференциации распределяет иные блага: богатство,
  16 Wolff R. Understanding Rawls. Princeton: Princeton university press, 1977. P. 86.
  143
  доходы, власть, авторитет и также основания для самоуважения. Поэтому понятие "социальное и экономическое неравенство" относится к неравенству с точки зрения личных перспектив приобретения таких "приоритетных благ" как благосостояние, власть, авторитет и доходы.
  Под "наименее преуспевающей частью общества" Роулс понимает группу людей, имеющих минимальные перспективы обретения все тех же "приоритетных благ": благосостояния, доходов, власти, авторитета и т.д.
  Но каким образом можно повернуть перспективы приобретения социальных благ на пользу "наименее преуспевающих"? Предположим, что необходимо крупномасштабное инвестирование капитала в определенную отрасль промышленности с тем, чтобы повысить уровень занятости и произвести новые товары и услуги. Можно предположить также, что это в конечном счете пойдет на пользу наименее пресупеваю-щим людям. Тогда, очевидно, для них с ростом занятости увеличатся и перспективы увеличения своих доходов. Однако весьма вероятно, что отдельные люди не пожелают идти на риск крупного инвестирования, если у них не будет уверенности в возможности увеличения собственных прибылей в случае успеха. В этом случае налоговые льготы на инвестируемый капитал и снижение налога на прибыль могут создать необходимые стимулы для инвесторов. Принцип дифференциации как раз и говорит о необходимости снижения налогов, если это необходимо для максимального расширения перспектив наименее преуспевающей части общества.
  Очевидно, что успешный капиталист-инвестор увеличит свою долю "приоритетных благ" - богатства и власти по сравнению с другими членами данного общества. Однако это неравенство узаконивается в соответствии с принципом дифференциации, поскольку предельно расширяет также и перспективы наименее преуспевающих граждан. Если какой-то другой институт в состоянии сделать для них нечто большее, то он может считаться более справедливым.
  Еще один пример такого рода неравенства - это особые полномочия президента США, гарантированные Конституцией. В соответствии с принципом дифференциации, эти особые полномочия могут считаться узаконенными только в том случае, если они используются на пользу наименее преуспевающих граждан США.
  Как же работает принцип дифференциации? Сначала мы выбираем человека определенного общественного положения, например, неквалифицированного рабочего, а затем выделяем наименее преуспевающую группу среди всех неквалифицированных рабочих, после этого определяем средний уровень их доходов. В этом случае перспективы репрезентативной части определяются как "средние по данному классу". Другое определение, которое дает Роулс, характеризует группу
  144
  наименее преуспевающих людей, имеющую менее половины средних доходов. В этом случае перспективы "репрезентативной наименее преуспевающей части общества" соответствуют средним перспективам по данному классу.
  Это несколько запутанное объяснение принципа дифференциации - весьма существенный недостаток теории справедливости Роулса, что становится особенно заметным при рассмотрении проблемы процедурной справедливости. Роулс различает несколько вариантов процедурной справедливости, но особенно важным он считает то, что она утилизирует институциональное устройство, а также соответствующие концепции, в том числе и концепцию "репрезентативной наименее преуспевающей части общества", что позволяет применить принципы справедливости без концентрации внимания на конкретных людях. Роулс пишет, что в этом случае:
  "нет необходимости, реализуя требования справедливости, обращать внимание на бесконечное разнообразие обстоятельств и меняющееся положение определенных лиц. Тем самым, при определении принципов можно избежать колоссальных трудностей, неизбежных в случае, если бы такие детали были необходимы"17.
  В целом его второй принцип справедливости предполагает, что определенное неравенство может быть сочтено более предпочтительным по сравнению с эгалитаристским распределением.
  "Второй принцип справедливости применяется при первом приближении к распределению доходов и благосостояния и к созданию организаций, использующих различия во власти и собственности (отсюда проистекает собственно и само название принципа дифференциации). ...В то время как распределение благосостояния и доходов не должно быть равным, оно должно быть направлено к выгоде всех, и в то же самое время власть и командные институты должны быть открыты для всех. Второй принцип реализуется благодаря открытости позиций, и затем как субъект этих ограничений организует социальное и экономическое неравенство таким образом, чтобы все от этого выгадали"18.
  В то же время он считает, что распределение таланта, способностей и энергетического потенциала личности столь же произвольно с моральной точки зрения, как и пол, семейное благосостояние, национальность или классовая принадлежность, получаемая ребенком при рождении. Распределение является честным и беспристрастным, только если
  17WolffR.Op.citP. 87. 18 Ibid. P. 61.
  145
  все, чем владеют люди, рассматривается как коллективное социальное благо. Распределение благ и услуг - это совместные усилия со стороны всех. С учетом совместных усилий, единственно честным принципом является такой, который признает неравенство только в том случае, если оно идет на пользу наименее обеспеченным.
  "Представляется одним из установленных положений в нашем анализе, что никто не может обладать большим правом на природное достояние, чем кто-то другой, у кого иные стартовые условия. Утверждение, что человек заслуживает особых данных, позволяющих ему предпринять усилия для развития своих способностей, в равной степени проблематично, поскольку его характер в значительной степени зависит от удачливости его семьи и имеющихся социальных условий, нам чести не сделает. Как представляется, в этих случаях положение о вознаграждении по заслугам неприменимо. Таким образом, более преуспевающие представители рода человеческого не могут сказать, что они заслуживают своего успеха и поэтому имеют право на такой тип сотрудничества, в котором они смогут воспользоваться своими преимуществами, но без внесения своего вклада в благосостояние других. У них нет оснований для такого утверждения. С точки зрения здравого смысла, тем самым, принцип дифференциации представляется приемлемым как для более преуспевающих, так и для менее преуспевающих индивидов"19.
  Процитированный отрывок показывает, что справедливость, как ее понимает Роулс, содержит в себе не только признание равенства людей, но и необходимости дифференцированного подхода с учетом их неравенства. Честное равенство возможностей лексически следует за принципом дифференциации. Иными словами, если основные права максимизировать до наивысшей точки, совместимой с равным распределением, то может быть введено неравное распределение других благ, если только это обеспечивает наибольший выигрыш для наименее привилегированных граждан, иными словами, приемлемо для всех слоев населения.
  Но здесь возникает весьма существенный вопрос: почему участники общественного договора, находящиеся под "вуалью неведения", предпочтут принципы справедливости в их определенном лексическом порядке любой версии утилитаризма? Антижертвенное воплощение теории справедливости Роулса именно здесь обретает свою наивысшую значимость. Позаимствованный Роулсом из теории принятия решений в ситуации неопределенности принцип дифференциации находит свое выражение в понятии "максимума к минимуму" (максимин): участники
  19WolffR.Op.citP. 104.
  146
  договора избирают такой способ организации общества, при котором минимальная доля .максимизируется.
  Единственной мотивацией индивидов в ситуации общественного выбора становится то, что участники его будут сотрудничать, содействуя реализации договора, содержание которого было совместно определено и анонимно принято, т.е. договор устанавливает связи участия. Это вводит серьезное ограничение, поскольку соглашение должно быть окончательным, не допускающим каких-либо сомнений, а его предмет - основополагающая структура общества, ни больше, ни меньше. Если, например, две концепции справедливости приходят в конфликт друг с другом, и одна из них допускает ситуацию, которая оказывается неприемлемой для кого-то, в то время как другая концепция исключает такую возможность, тогда доминирующей станет последняя.
  Интерес Роулса сосредотачивается на доказательстве того, что в утилитаристской схеме человек, занимающий наименее выгодное положение, является жертвой, в то время как в теории справедливости Роулса - он выступает в качестве партнера. Этого достаточно, как считает автор, для доказательства верности его теории.
  ПРИНЦИП "МАКСИМИН" - максимум для минимума, то есть максимальные преимущества для наименее преуспевающей части общества.
  В обществе, провозгласившем принципы Роулса, наименее преуспевающие люди будут знать, что их положение обеспечит им максимали-стско-минималистские преимущества, вытекающие из неравенства, которое они осознают. Если же уровень колебаний в неравенстве будет ниже, то вероятность того, что именно они окажутся жертвами такого порядка вещей, будет существенно выше. Более преуспевающие граждане, численность которых всегда меньше, воспримут данные аргументы как убедительные, ибо их относительные потери (по сравнению с более выгодным положением в условиях менее справедливого распределения) компенсируются сотрудничеством с согражданами, при отсутствии которого их относительные привилегии подвергнутся угрозам. В обществе же, которое громогласно провозглашает свой утилитаристский характер, наименее преуспевающие могут оказаться в совершенно иной ситуации. От них требуется признать, что величайшее благосостояние группы - достаточное основание для того, чтобы узаконить их незавидный жребий. Они вынуждены будут согласиться оказаться в положении "козла отпущения" системы. На практике же ситуация будет еще хуже, ибо утилитаристская система не в состоянии соответствовать правилу публичности. Принцип жертвенности, воплощаемый утилитаризмом, должен оставаться скрытым, тайным для того, чтобы быть эф-
  147
  фективным. Именно поэтому утилитаристская концепция отвергается в исходной позиции.
  Принцип равных возможностей утверждает, что люди, обладающие одинаковым уровнем таланта и способностей, затрачивающие равную энергию и усилия, будут обладать теми же самыми перспективами успеха в данной сфере устремлений. Семейное происхождение, раса, религия, пол, национальность не должны быть препятствиями на пути к успеху. А для того, чтобы это не давало бы и излишних преимуществ, т.е. ради гарантии равенства возможностей, общество вынуждено вводить высокие налоги на наследство, обеспечивать широкую систему общественного образования, принимать антидискриминационные законы. При определенном уровне эффективности подобных общественных мер распределение благ и услуг может действительно зависеть от таланта, способностей и целеустремленности.
  Посмотрим, как работает этот принцип, на конкретном примере, приведенном А.Бухэненом20. Предположим, что некто А и Б стремятся занять одно и то же положение в обществе, которое требует определенной квалификационной подготовки. Предположим, что они примерно одинаковы в своих способностях и устремлениях, но А происходит из крайне бедной семьи, которая не в состоянии оплатить его учебу, а Б - наоборот, весьма богат и пользуется помощью родителей. Очевидно, что роулсовский принцип равных возможностей предполагает необходимость институциональной структуры, способной оплатить обучение А. Тот факт, что он происходит из бедной семьи, не должен лишать его перспектив, достижимых для других с аналогичными способностями и устремлениями, но обладающих большими материальными возможностями.
  Напомним, что во втором принципе справедливости также присутствует правило лексического порядка. Однако в данном случае принцип равных возможностей оказывается лексически приоритетным по отношению к принципу дифференциации (хотя формулируются они в обратной последовательности). Иными словами, предполагается сначала удовлетворить принцип равных возможностей, а только затем - принцип дифференциации.
  Определенную роль во втором принципе справедливости Роулса играет "эффективность". Роулс определяет ее следующим образом:
  "...Мы можем сказать, что организация прав и обязанностей в основной структуре (общества - А.Т.) является эффективной только в том случае, если невозможно изменить правила и перестроить схему прав и обя-
  20 Buchanan A. Critical Introduction to Rawls' Theory of Justice // Jahn Rawls's Theory of Justice. An Introduction. Ed. By H. Gene Blocker and Elizabeth Smith. Athens: Ohio University Pres,. 1980. P. 12.
  148
  занностей для того, чтобы поднять уровень ожиданий любого человека (по крайней мере, одного) без того, чтобы одновременно не понизить ожидания некоторых других (по крайней мере, одного) человека"21.
  Если после распределения окажется, что некто обладает значительно большим богатством, чем другие, то ситуация не может быть исправлена с помощью перераспределения - мешает правило эффективности. Более того, распределение богатства в любое данное время всегда находится под сильным кумулятивным влиянием как природного, так и социального распределения в прошлом. Случайность или везение во многом определяют, кто богат, а кто беден в данное время. Поскольку "вуаль неведения" не дает нам возможности узнать заранее, повезет нам или нет, то, по Роулсу, рациональным становится поиск пути минимизации наших потерь, и поэтому эффективность в процессе заключения общественного договора роли не играет. Рациональные участники договора, как мы уже показали выше, будут стремиться избежать риска попадания на "дно общества".
  Но тогда возникает вопрос, которому Роулс придает немаловажное значение: на каком основании члены демократического общества могут допустить тенденцию к подверженности основной структуры общества социальным случайностям естественного или исторического происхождения? Поскольку мы считаем, что граждане - свободные и равные моральные личности, институциональное выражение чему дает приоритет первого принципа равной свободы, рассуждает Роулс, то, очевидно, начать следует с предположения, что все остальные социально-приоритетные блага, и в особенности доходы и богатство, должны также быть равными - каждому должна достаться доля, равная долям других. Но общество также должно принимать во внимание организационные требования и экономическую эффективность. Поэтому неразумно поддерживать распределение поровну.
  Роулс противопоставляет первый принцип, в котором речь идет о равном распределении, первой части второго принципа, допускающего неравенство до тех пор, пока наименее обеспеченная часть населения не станет столь благополучной, насколько это вообще возможно в имеющихся условиях. Он считает, что первый принцип является эгалитаристским, поскольку он отрицает возможность узаконивания ограничения свободы одного человека на том основании, что это увеличивает чью-то свободу и, тем самым, возрастает общая сумма свободы. Основная структура общества допускает неравенство, поскольку это улучшает положение каждого, включая и наиболее обездоленных, причем таким образом, чтобы это неравенство сочеталось с равной свободой и чест-
  21 Rawls J. Op. cit. P. 70.
  149
  ным равенством возможностей. А коль скоро рассуждения начались с равной доли, то те, кто получает наименьшую выгоду, должны, если можно так выразиться, обладать правом вето; и тем самым, приходят к принципу дифференциации.
  Сформулировав два принципа справедливости, Роулс кратко остановился на том, как должна быть организована основная структура общества для того, чтобы им соответствовать. Роулс концентрирует свое внимание на институциональном устройстве, которое, по его мнению, может соответствовать принципу дифференциации. Для этого, как он считает, необходимо создать четыре правительственных органа:
  1. Орган контроля за накоплением ресурсов.
  2. Орган стабилизации.
  3. Трансфертный орган.
  4. Орган распределения.
  Иными словами, в случае гарантированного равенства возможностей и максимально широких основных свобод, принцип дифференциации может быть реализован при наличии институционального устройства, выполняющего свои функции с помощью вышеназванных органов:
  1. Существует частная собственность на капитал и природные ресурсы. Свободная рыночная система поддерживается органом контроля за накоплением ресурсов.
  2. Функцией органа стабилизации будет "попытка обеспечить разумно полную занятость".
  3. Трансфертный орган призван гарантировать социальный минимум (т.е. минимальный доход для каждого) либо с помощью выплат в связи с созданием и развитием семей и специальных платежей в случае болезни или безработицы, или более систематически, например, с помощью градаций дополнительных выплат (т.е. негативного подоходного налога).
  4. Орган распределения должен защищать максимально возможную справедливость при распределении благодаря средствам налогообложения, обязательно принимая во внимание право собственности. При этом необходимо учитывать два аспекта: во-первых, должны быть введены налоги на наследство и дарение, равно как и определенные ограничения на право наследования; во-вторых, должен быть установлен порядок налогообложения для того, чтобы реализовать на практике требования справедливости.
  Обращает на себя внимание тот факт, что в модели справедливого общественного устройства (за исключением пункта 2, где речь идет о "разумно полной занятости"), реализация принципа справедливости предполагается Роулсом практически только с помощью распределительных методов, т.е. через перераспределение доходов и богатства наиболее обеспеченной части общества в пользу беднейшей, главным
  150
  образом, средствами налогообложения. Иными словами, перспективы "репрезентативной наименее преуспевающей части общества" в обретении богатства, власти, авторитета и т.д. могут быть расширены с помощью различных доплат к заработной плате, получаемой в условиях свободного рынка. Грубо говоря, свободный рынок решает одну часть задачи, налогообложение и перераспределение доходов - другую. Таким образом, Роулс считает возможным применение его принципов справедливости в обществе без отказа от конкурентного рынка и частной собственности на средства производства. Это и есть теория "социального рыночного хозяйства", столь популярная сегодня в США.
  Вопросы для самопроверки Ф
  1. Что такое "вуаль неведения"?
  2. "Исходная позиция"?
  3. "Принцип дифференциации"?
  4. Опишите модель общественного договора, которую использует Роулс.
  5. Что такое "лексический порядок"?
  6. Почему теория Роулса считается деонтологически либеральной?
  7. Что такое "социальное рыночное хозяйство"?
  8. Роулс поначалу рассматривал свою теорию как универсальную, но позднее пришел к выводу, что ее можно применить только в обществе "американского типа". Как Вы думаете, почему?
  Дополнительная литература
  1. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1996.
  2. Алексеева Т.А Справедливость. Морально-политическая философия Джона Роулза. М.: Наука, 1992.
  3. Алексеева Т.А. Джон Роулз и его теория справедливости // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 26-37.
  4. Алексеева Т.А. Либерализм как политическая идеология // Политея. 1999. № 3.
  151
  Лекция 8
  АЛЬТЕРНАТИВЫ ДЕОНТОЛО-
  ГИЧЕСКОМУЛИБЕРАЛИЗМУ:
  ЛИБЕРТАРИЗМ
  И КОММУНИТАРИЗМ
  Теория справедливости Джона Роулса дала импульс к началу возрождения политической теории США в англоязычных странах. Она послужила мощным возбудителем, катализатором теоретических споров и дискуссий, затронувших как проблемы метода, так и весьма широкий пласт социально-политической проблематики. По мнению одних участников дискуссии, эта книга пробудила англо-американскую политическую философию и теорию от "многолетней дремы, навеянной удушливым утилитаризмом". Других привлек возврат Роулса к "классическому", сущностному теоретизированию по контрасту с длительным господством позитивистских воззрений. Как писал, например, американский философ Маршалл Коэн, Роулс
  "восстанавливает английскую традицию Юма и Адама Смита, Бентама и Джона Стюарта Милля, настаивавших на связи своих политических рассуждений с фундаментальными исследованиями моральной психологии и политической экономии"1.
  Третьи увидели в теории справедливости возможность обновления либерализма, остро нуждавшегося в свежих идеях после событий 60-х годов - студенческих волнений, массового антивоенного движения, популярности "левых идей" и т.д. Таким образом, работа Роулса затронула нервный узел политико-теоретических проблем в США. Вопрос о соотношении равенства и свободы, поднятый в книге, - извечная тема дискуссий в американской общественной мысли. Противоречие между ними нашло отражение уже в первом параграфе Декларации независи-
  1 Cohen M. The Social Contract Explained and Defended // NU Times Book Review. 1972. №16. July. P.I.
  152
  мости. С одной стороны, все люди "созданы равными", с другой, - они наделены "неотчуждаемыми правами" на "жизнь, свободу и стремление к счастью". Эта проблема "красной нитью" проходит через все великие противостояния в истории США - Джефферсон против Гамильтона, "Север" против "Юга", "великое общество" против "нового федерализма". Этот спор продолжили на уровне политической теории Джон Роулс и Роберт Нозик - его коллега по Гарвардскому университету. Их дискуссия вышла далеко за пределы университетских стен, втянув в свою орбиту широкий круг политиков, публицистов, общественности, в сущности, отражая процесс весьма драматической смены парадигм - от либерализма к неолиберализму (неоконсерватизму), в случае Нозика - в форме либертаризма.
  В 80-е годы могло показаться, что полемика велась с явным перевесом в пользу неоконсерваторов с их специфически интерпретированной свободой в ущерб либеральной трактовке справедливости. Могло даже показаться, что теория И.Кристола, Г.Шельски, Г.-К.Кальтенбруннера, Р.Нозика, Ф. фон Хайека и других теоретиков неоконсерватизма окончательно оттеснили теорию Роулса на второй план. Однако идейную дискуссию неправильно рассматривать как некий однолинейный процесс с периодически меняющимися лидерами гонки. И хотя, безусловно, неоконсерватизм усилил на какое-то время свои позиции в западном обществе, писал А.Ю.Мельвиль, можно было говорить о появлении широкого либерального и консервативного консенсуса относительно ряда основополагающих принципов и устоев "американского образа жизни". Иным словами, американские неоконсерваторы разделяют фундаментальные либеральные ценности, расходясь с либералами, главным образом, по вопросу о средствах их достижения2.
  С середины 80-х годов главное острие критики против теории справедливости Роулса было направлено со стороны коммунитаризма - набирающего силу идейного течения, выросшего из либерализма и одновременно противостоящего ему по ряду существенных положений. Как бы там ни было, теория справедливости Роулса не потеряла своего значения, а дискуссия вокруг нее в немалой степени способствовала тому, что она была включена в качестве обязательного элемента программы всех западных университетов, признана в качестве современной "классики".
  1 Мельвиль А.Ю. США - сдвиг вправо? Консерватизм в идейно-политической жизни США 80-х годов. М, 1986. С. 49.
  153
  8.1. ЛИБЕРТАРИЗМ: ХАИЕК И НОЗИК
  Либертаризм - течение в современном либерализме, которое делает акцент на правах и свободах индивида, формирующихся под влиянием общины, а государству при этом отводится минимальная роль. Либертаризм из всех современных идейных течений, пожалуй, ближе всего подходит к анархизму. Он видит в государстве источник подавления свободы человека, нарушения его прав, искажения свободы рынка.
  Все либертаристское движение можно разделить на две большие группы: либертаристов-прагматиков и принципиальных либертаристов. Прагматики защищают идею "минимального государства", но отнюдь не потому, что защищаемые ими права человека священны, а поскольку ограничение его функций защитой таких прав создает целый ряд преимуществ. Кредо этой группы достаточно ясно выражено Фридрихом фон Хайеком, писавшим, что если мы хотим удовлетворить желания людей, то следует отвести государству меньшую роль, а рынку большую, дав ему возможность использовать всю имеющуюся информацию о характере людских устремлений. Некоторые либертаристы полагают, что подобное ограничение роли государства позволит увеличить производство, соответственно, максимизировать пользу, и обеспечить производство с максимальной эффективностью.
  Фридрих фон Хайек является весьма показательным примером "современной" версии политической теории либертаристского прагматизма. Его труды дают солидное гносеологическое обоснование опровержению основ социал-реформистской политики в духе "государства всеобщего благоденствия". Хайек писал, что
  "ничто так не разрушительно для юридических гарантий индивидуальной свободы, как стремление к миражу социальной справедливости"3.
  Одно время его теория рассматривалась в качестве возможной альтернативы кейнсианству. В процессе критики политики "государства всеобщего благоденствия" идея Хайека о том, что нарастание государственного вмешательства в экономику имеет свои пределы, за которыми оно начинает приводить к стагфляции и представлять угрозу самому существованию рыночной системы, по существу, оказалась одним из краеугольных камней при разработке программы "рейганомики". Уже начиная с 80-х годов Хайек пытался показать, что не существует "среднего пути" между капитализмом и социализмом. Утверждая, что рациональный экономический расчет при социализме в принципе невозмо-
  3 Hayek F. A. New Studies in Philosophy. Politics and the History of Ideas. Chicago: Chicago university press, 1978. P. 111.
  154
  жен, он противопоставляет ему капиталистический рынок, предлагая прежде всего рыночные способы регулирования экономической и политической жизни.
  Хайек был непримиримым и последовательным противником переустройства общества по умозрительно сконструированным схемам и идеальным моделям. В своей известной книге "Дорога к рабству" (1944 г.) он показал, что даже умеренное огосударствление экономической жизни ведет в конечном счете к установлению тоталитаризма. Он был убежден, что общества, полагающиеся на конкуренцию, в конечном счете успешнее других достигают своих целей - вывод, который, по его мнению, подтвержден всей историей современной цивилизации.
  Хайек довольно ясно различал "хозяйство" и "рыночный процесс". Хозяйство, в его понимании, это организация или социальное устройство, где некто сознательно размещает ресурсы в соответствии с единой шкалой целей. В создаваемом рынком спонтанном порядке ничего этого нет. Спонтанное рыночное хозяйство (состоящее из бесчисленного множества индивидуальных экономических структур), по Хайеку, обладает двумя преимуществами.
  Во-первых, спонтанный экономический порядок использует знание всех его членов (а не только организатора хозяйства).
  И, во-вторых, цели, которым он служит, являются частными целями индивидов во всем их разнообразии и противоречивости. Единственная цель, общая для всех, - это создание условий, при которых шансы любого случайно выбранного индивида на как можно более эффективную реализацию его целей были бы весьма велики. Именно это и имеется в виду, когда утверждается, что рыночный порядок обеспечивает максимум и оптимум по сравнению с упорядоченным социалистическим хозяйством.
  Вместе с тем Хайек признает, что диктат рынка несет в себе угрозу свободе индивида. Конкуренция создает нечто вроде безличного принуждения, заставляя многих индивидов перестраивать свой образ жизни так, как были бы бессильны изменить его какие угодно инструкции и команды.
  В то же время Хайек возражал против причисления его к сторонникам "свободного предпринимательства" без всяких ограничений. Определенные барьеры необходимы, но это должны быть не искусственные препоны, создаваемые государством, а естественные, спонтанно возникающие в процессе социокультурной эволюции. Эти правила, прежде всего, включают отказ от присвоения чужой собственности и выполнение добровольно взятых на себя обязательств. Они воплощают в себе коллективный опыт множества поколений по разрешению конфликтов, а также обеспечивают преемственность традиции.
  155
  LAISSEZ-FAIRE - буквально "разрешать делать". Это система свободного рыночного обмена с абсолютным минимумом контроля со стороны правительства.
  Принцип естественного отбора - выживание наиболее приспособленных социальных институтов - переносится Хайеком на историю человеческого общества. Этот отбор выдерживают лишь те системы правил (от религии и идеологии до способа организации производства), которые обеспечивают для применяющих их групп наилучшие условия для выживания, т.е. наиболее высокий уровень жизни - возможно большему числу людей.
  В этом свете он рассматривает и проблему справедливости. С точки зрения Хайека, в принципе неверно увязывать справедливость с какой-либо целью распределения. Никакой индивид или группа не осуществляют общее распределение богатства или какой-либо другой вещи. Поэтому неправильно утверждать, что распределение может быть несправедливым, поскольку это определение применимо только к действиям людей. Хайек делает вывод, что любые пути распределения существенно противоречат свободе. Таким образом, в обществе со свободным рынком товаров, где конечный результат экономической деятельности является не следствием сознательного выбора, а результатом бесчисленных разрозненных выборов отдельных индивидов, вообще не может появиться идея перераспределительной справедливости, а попытки ввести распределение разрушительны для свободы и индивидуальности в обществе4. Это вполне ясная идеологическая позиция, которая отдает предпочтение вполне определенной форме свободы.
  "У нас не было намерения делать фетиш из демократии. Очень похоже на то, что наше поколение больше говорит и думает о демократии, чем о тех ценностях, которым она служит. К демократии неприложимо то, что лорд Эктон сказал о свободе: что она "не средство достижения высших политических целей. Она сама по себе высшая политическая цель. Она требуется не для хорошего управления государством, но в качестве гаранта, обеспечивающего нам право беспрепятственно стремиться к осуществлению высших идеалов общественной и частной жизни". Демократия по сути своей - средство, утилитарное приспособление для защиты социального мира и свободы личности. Как таковая она небезупречна. Не следует забывать и того, что часто в истории расцвет культурной и духовной свободы приходился на периоды авторитарного правления, а не демократии, и что правление однородного, догматично-
  4 Hayek F.A. The Mirage of Justice. London: Routledge and Kegan Paul, 1976. P. 62.
  156
  го большинства может сделать демократию еще более невыносимой, чем худшая из диктатур. Мы, однако, стремились доказать не то, что диктатура ведет к уничтожению свободы, а то, что планирование приводит к диктатуре, поскольку диктатура - идеальный инструмент насилия и принудительной идеологизации и с необходимостью возникает там, где проводится широкомасштабное планирование. Конфликт между демократией и планированием возникает оттого, что демократия препятствует ограничению свободы и становится, таким образом, главным камнем преткновения на пути развития плановой экономики. Однако, если демократия откажется от своей роли гаранта личной свободы, она может спокойно существовать и при тоталитарных режимах. Подлинная диктатура пролетариата, демократическая по форме, осуществляя централизованное управление экономикой, подавляет и истребляет личные свободы не менее эффективно, чем худшие автократии.
  Обращать внимание на то, что демократия находится под угрозой, стало модно, и в этом таится некоторая опасность. Отсюда происходит ошибочное и безосновательное убеждение, что, пока высшая власть в стране принадлежит воле большинства, это является верным средством от произвола. Противоположное утверждение было бы не менее ошибочно: вовсе не источник власти, а ее ограничение является надежным средством от произвола. Демократический контроль может помешать власти стать диктатурой, но для этого следует потрудиться. Если же демократия решает свои задачи при помощи власти, не ограниченной твердо установленными правилами, она неизбежно вырождается в деспотию.
  Когда правительство должно определить, сколько выращивать свиней или сколько автобусов должно ездить по дорогам страны, какие угольные шахты целесообразно оставить действующими или почем продавать в магазинах ботинки, - все такие решения нельзя вывести из формальных правил или принять раз навсегда или на длительный период. Они неизбежно зависят от обстоятельств, меняющихся очень быстро. И принимая такого рода решения, приходится все время иметь в виду сложный баланс интересов различных индивидов и групп. В конце концов кто-то находит основания, чтобы предпочесть одни интересы другим. Эти основания становятся частью законодательства. Так рождаются привилегии, возникает неравенство, навязанное правительственным аппаратом...
  Государство должно ограничиться разработкой общих правил, применимых в ситуациях определенного типа, предоставив индивидам свободу во всем, что связано с обстоятельствами места и времени, ибо только индивиды могут знать в полной мере эти обстоятельства и приспосабливать к ним свои действия. А чтобы индивиды могли сознательно строить планы, у них должна быть возможность предвидеть действия правительства, способные на эти планы влиять. Но коль скоро действия государства должны быть прогнозируемыми, они неизбежно должны определяться правилами, сформулированными безотносительно к ка-
  157
  ким-либо непредсказуемым обстоятельствам. Если же государство стремится направлять действия индивидов, предусматривая их конечные результаты, его деятельность должна строиться с учетом всех наличествующих в данный момент обстоятельств и, следовательно, является непредсказуемой. Этим объясняется известный факт, что, чем больше государство планирует, тем труднее становится планировать индивиду..."
  Фридрих фон Хайек. Дорога к рабству.
  Принципиальный либертаризм отличается от прагматического, главным образом, тем, что он рассматривает права, защищаемые "минимальным" государством, как естественные или фундаментальные. Права - есть благо в себе, а не в силу каких-то случайных причин, причем благо высшей значимости, которым нельзя пожертвовать ради какой-то другой цели.
  Наиболее видным представителем этого течения либератаризма является Роберт Нозик. Большая часть его основной работы "Анархия, государство и утопия" была представлена в качестве альтернативы "Теории справедливости" Роулса5.
  Во многих отношениях Роберт Нозик - полная противоположность Джону Роулсу, начиная от происхождения (Роулс - "один из последних героев Скотта Фиццжеральда", элита из Новой Англии; Нозик - выходец из бедной еврейской семьи в Бруклине), личных качеств (скромности и даже замкнутости Роулса, и заметного стремления к славе и известности у Нозика) и вплоть до отношения к политике (Роулс - политический философ кантовского склада, либерал; Нозик - либерта-рист, активный участник студенческих движений в молодости, склонный к анархизму и позднее признанный идеолог неоконсерватизма). Эта разница, однако, отнюдь не мешала им сотрудничать на протяжении десятилетий как коллегам по Гарвардскому университету.
  Интерес к проблемам политической философии пробудился у Роберта Нозика после внимательного ознакомления с трудами консервативных философов и экономистов Фридриха Хайека и Мильтона Фридмэ-на. Знакомство с "Теорией справедливости" Джона Роулса вдохновило его на "ответ". В результате появилась книга "Анархия, государство и утопия", содержащая комментарий проблем, затронутых Роулсом, с позиций либертаризма. Этот труд не только вызвал большой интерес в академических кругах, но так же, как роулсовская работа, оказал прямое и непосредственное влияние на разработку политических программ и политические дискуссии в США и ряде других западных государств. В 1975 году он был удостоен Национальной премии за лучшую книгу года.
  5 Nozick R. Anarchy, State and Utopia. New York: Basic Books, 1974.
  158
  Работа Нозика - фундаментальное политико-философское осмысление основных идей либертаристского кредо. Будучи крайней формой либерализма, либертаризм проводит различие между ценностями индивидуальной свободы и ценностями благосостояния и равенства. Опираясь на эту единственную ценность свободы, он пытается сформулировать правила того, что индивиды могут делать по отношению друг к другу, какова их роль в организации государства и какой властью это государство вообще должно обладать.
  Характерно, что сфера влияния индивида совпадает с властью, возлагаемой на него капиталистической экономикой, или экономикой свободного предпринимательства. Индивид обладает формальной властью обретения собственности, покупки и продажи ее, найма рабочей силы и продажи своей собственной рабочей силы. Он может разбогатеть или разориться - все зависит только от него самого, от его способностей, усилий, везения, наконец. Государство со своей стороны может лишь обслуживать эту систему. Оно может предпринимать какие-то действия, вплоть до наказания, ради предотвращения применения силы (убийств, ограблений и т.д.) и мошенничества, но оно не имеет права облагать собственность налогами или конфисковывать ее во имя того, чтобы оказать помощь нуждающимся, или же организовывать общественные работы для сокращения безработицы. Бедные сами должны о себе позаботиться, или же рассчитывать только на милосердие. Пенсии или страхование здоровья допустимы и могут существенно снизить риск наступления трудных времен, однако любые коллективные попытки решения этих вопросов вне пределов защиты личности и ее правомерной деятельности должны быть переданы в сферу добровольных клубов и ассоциаций.
  Взгляды такого типа отстаивала целая плеяда политических мыслителей разных времен, начиная от Адама Смита и кончая Мильтоном Фридмэном, придавшего этим идеям утилитаристскую легитимацию: данная система является законной в силу ее эффективности, поскольку в результате положение каждого гражданина улучшится. Но коль скоро данное утверждение труднодоказуемо, эгалитаристские системы представляются с позиций утилитаризма в качестве более предпочтительных, поэтому либертаристы обратились к другому политико-философскому основанию своих воззрений. Нозик предлагает взять в качестве такого основания определенную концепцию индивидуальных (моральных или естественных) прав.
  159
  "У индивидов есть права и существуют вещи, которые никакая другая личность или группа не могут сделать по отношению к нему, не нарушая этих прав"6, -
  это утверждение в самом начале книги "Анархия, государство и утопия" уже достаточно ясно обозначает точку отсчета принципиального либертаризма.
  Причем Нозик полагает, что речь идет не только об уважении этих прав, а о том, что они должны обладать статусом фундаментальных или более или менее абсолютных ограничений. Понятие "права как ограничения", или, как он иногда поясняет, "ограничение моральной стороны" означает, что речь идет о гарантиях защиты каждой личности. Абсолютный характер данного ограничения предполагает, что индивидуальные права не могут быть нарушены ради решения каких-либо социальных целей, например, целей благосостояния или безопасности всего общества. Наконец, он рассматривает эти права как фундаментальные, т.е. они есть благо в себе и не зависят от внешних целей, будучи основанием морального мышления. Но если индивидуальные права принимаются в качестве отправного пункта, то вполне логична идея "минимального" государства как лучшего из возможных способов гарантирования этих прав. Более сильное государство непременно станет нарушать эти права, если только оно не опирается на анонимное согласие всех граждан, ибо, помимо всего прочего, у людей есть также право на отказ от своих прав.
  "Минимальное" государство более предпочтительно, чем анархия, поскольку последняя не может дать гарантий защиты индивидуальных прав. Кроме того, у него больше возможностей для того, чтобы стать узаконенным, нежели у государства перераспределительного типа, которое не в состоянии опираться на полное согласие своих граждан и поэтому обязательно предполагает принуждение вплоть до открытого насилия по отношению к какой-то их части.
  Первый принцип, введенный в теорию Нозика, таким образом, заключается в том, что каждый индивид обладает тремя фундаментальными правами: во-первых, правом на физическую безопасность, во-вторых, правом на неограниченные ничем свободы и, в-третьих на неотчуждаемую собственность без его на то согласия. Нозик практически повторяет сказанное Локком о правах индивида в условиях "естественного состояния".
  Нозик пишет, что его взглядам на "хорошо организованное общество" противостоят две теоретические "угрозы": идея безгосударственно-
  6 Nozick R. Op. cit. P. IX.
  160
  го общества (анархия) и теория государства, выходящего за пределы "минимального", т.е. такого, которое берет на себя функцию перераспределения, или ставит перед собой цели развития, модернизации и т.д.
  АНАРХИЗМ - политико-идеологическая концепция, требующая упразднения государства и ликвидации всякой власти, имеющей возможность применять принуждение. Она провозглашает своей целью общество с максимальной личной свободой, справедливым распределением материальных благ, в котором общие задачи выполняются по добровольному согласию. Термин "анархизм" введен в 1840 году П.-Ж.Прудоном.
  Анархистский социальный порядок, не допускающий никаких принудительных действий со стороны государства, назван в качестве исходной посылки в нозиковской аргументации. Данная позиция, а также сопутствующие ей обстоятельства - нерушимая свобода личности и абсолютное право собственности на свое тело и свои владения - во многом воспринимаются как данность. Права есть выражение "естественной свободы" и анархия - возможность их реализации. Нозик попытался показать, что место анархии может быть занято "минимальным" государством без нарушения анархической легитимности. Однако необходимым условием этого перехода становится добровольное согласие людей.
  Сами же анархисты рассматривают любое движение в направлении принудительных институтов как аморальное, иррациональное и ненужное - в их концепции "естественного состояния" никаких серьезных проблем вообще не возникает. Но это крайность. Многие мыслители анархистского толка все же предполагали наличие некоторых оснований, которые делали движение в направлении государственности рациональным и необходимым, например, ради выживания. Тем самым они признают аргументацию Т.Гоббса, изложенную им в "Левиафане". В любом случае моральность этой тенденции может придать только согласие, а далеко не все люди столь уж рациональны, чтобы принять это. При этом модель "общественного договора", некоего гипотетического контракта, т.е. согласия в малой группе, переносимое затем на всех граждан, считается неадекватной, ибо в соответствии с анархистскими установками предполагается согласие именно всех, так как необходимо уважать естественные права каждого человека.
  Л.С.Мамут пишет:
  "....Индивидуализм анархистского толка, сохраняя в себе идею противопоставленности абсолютно самодовлеющей личности обществу как таковому, связывает ее (личности) свободу, полноценное бытие с тоталь-
  161
  ным упразднением всех политических форм. Этим он резко отличается от того буржуазного индивидуализма, которого придерживались, скажем, Т.Гоббс и другие идеологи, мыслившие по стандартам этатистско-
  Любое государство воспринимается анархистским сознанием как абсолютное зло, оно - источник всех социальных пороков.
  Новизна подхода Нозика, попытавшегося преодолеть трудности, связанные с необходимостью согласия на введение любых государственных форм, заключается в его стремлении объяснить, каким образом государство может вырасти из естественного состояния без нарушения чьих-либо прав, однако не прибегая к идее "общественного договора".
  Нозик пишет, что если бы даже существовало локковское "естественное состояние", т.е. если бы сбылась мечта анархистов, "минимальное государство" все равно появилось бы при двух условиях: во-первых, если люди будут действовать, руководствуясь собственным интересом; во-вторых, если они будут уважать права других людей, не нарушать их, или, по крайней мере, находить форму компенсации в случае нарушения. В сущности, этот аргумент представляет собой ква-зи-договорное узаконивание "минимального государства".
  Образование государства, по Нозику, проходит четыре стадии.
  Первая стадия. В силу неудобства "естественного состояния" индивиды формируют "агентства защиты"8. Сначала, по-видимому, это будут ассоциации взаимопомощи, объединяющие членов одной семьи или друзей, но скоро обнаружатся неудобства: все должны владеть оружием, к тому же в группах такого типа легко возникают трения. В конце концов ассоциации обязательно уступят место "агентствам защиты", которые за соответствующую плату возьмут на себя роль арбитра, а также наказания виновных.
  Вторая стадия. Одно из агентств или их объединение начнут доминировать на некоей территории9. При этом возникают три возможности:
  1) если одно агентство выиграет все сражения, то оно, естественно, станет доминировать на данной территории, и люди окажутся перед выбором - либо присоединиться к нему, либо вообще остаться вне сферы действия какого-либо агентства;
  2) если одно агентство выиграет на одной части территории, а второе - на другой, то территория окажется расколотой так же, как и население; будет установлена граница;
  7 Мамут Л.С. Этатизм и анархизм как типы политического осознания. М.: Наука, 1989. С. 191.
  8 Nozick R. Op. cit. P. 12-15.
  9 Nozick R. Op. cit. P. 15-17.
  162
  3) если два агентства продолжают борьбу и ни одно из них не сможет добиться окончательного верховенства, то вероятнее всего они предпочтут третейский суд, тем самым сформировав объединение агентств.
  На первых двух стадиях рациональный собственный интерес направляет людей в сторону "минимального государства". Однако пока еще называть государством возникшее образование рано. Новый режим
  "очевидно, не обеспечивает защиту для всех на данной территории, как это делает государство, и он явно не обладает и не претендует на тот тип монополии на применение силы, которая обязательна для государства"10.
  Третья стадия. "Агентства защиты" начинают защищать права своих клиентов от независимых индивидов11. Основанием для этого является делегирование клиентом своего права на самозащиту тому агентству, которое уже доказало свое превосходство по сравнению с другими подобными агентствами.
  Четвертая стадия. Доминирующее агентство может как-то компенсировать независимым лицам неудобство того положения, в котором они оказались, распространив и на них свою защиту или предоставив им средства для самозащиты12.
  Результатом этих четырех стадий развития и становится "минимальное государство". Оно предлагает защиту для каждого и провозглашает монополию на применение силы в том смысле, что лишает независимых лиц права на навязывание силой своих прав по отношению к другим индивидам.
  И все же здесь есть и отличия от "минимального государства". Во-первых, независимые люди все еще могут навязывать свои права друг другу. Во-вторых, независимые платят налоги ниже уровня полноправных членов общества. Может показаться, что в этом случае многим снова захочется стать независимыми, однако мотив получения защиты от независимых окажется сильнее13.
  Вывод Нозика означает: если кому-то нравится "естественное состояние" Локка, то есть все основания считать, что он признает и "минимальное государство".
  Под естественной свободой Нозик понимает обладание некоторыми "негативными" правами, т.е. правами по отношению к другим, принудительно вмешивающимся в наши дела, а также право на собственность. Эти права противоположны по смыслу "социальным правам",
  10 Ibid. Р. 51.
  11 Ibid. Р. 101-108.
  12 Nozick R. Op. cit. P. 10-11.
  13 Ibid. P. 113.
  163
  носящим позитивный характер, они также обращены к другим, но дают право на обладание чем-то (право на образование, право на пенсию и т.д.). Нозик же "позитивные права" отрицает в принципе, хотя и не раскрывает в своей книге, на каких именно основаниях. Он как бы откладывает рассмотрение этой проблемы до выяснения моральных оснований его теории в целом. Вместо этого он рассматривает несколько случаев, содержащих вопросы морали, с тем, чтобы обеспечить интуитивную поддержку своей теории и показать относительность других подходов. При этом приоритет отдается положению об уважении к людям в кантовской интерпретации (категорический императив и положении о моральной автономии индивида).
  КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ - термин, введенный Иммануилом Кантом для обозначения того требования, которое предписывает нам делать что-либо безусловно, то есть независимо от того, что мы хотим, или от того, каковы наши цели. Согласно Канту мы осознаем принципы морали как Категорический императив. Он называет его высшим принципом морали. Смысл его заключается в следующем: "Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства". В работе "Основы метафизики нравственности" Кант писал: "Теперь я утверждаю: человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны той или другой воли..."
  Иными словами, речь идет о действиях, принимающих во внимание, что все человечество воплощается в каждом индивиде, и человек никогда не должен рассматриваться как средство, а не цель. Эта идея служит у Нозика нескольким задачам.
  Нозик полагает, что она опровергает утилитаризм, ибо немногие люди могут быть использованы просто в качестве средства для увеличения благосостояния других; отрицает патернализм, так как человек может оказаться средством для себя самого и своего собственного благополучия; а также теорию справедливости Роулса, в особенности его принцип дифференциации, коль скоро таланты и собственность граждан могут быть направлены во благо наименее имущих групп. Очевидно, однако, что ссылка на Канта отнюдь не служит подлинной основой для моральной философии Нозика. Нозик не ставит вопрос о признании кантовской моральной эпистемологии, создается впечатление, что его увлекает лишь интуитивная сторона выводов из Канта.
  Отрицание любой формы государства, выходящей за пределы "ночного сторожа" - "классической" либеральной метафоры - имплицитно присуще правам, которые Нозик приписывает индивидам. Признание прав такого типа, фундаментальное для политической морали, автома-
  164
  тически предполагает отрицание любой теории справедливости, предусматривающей перераспределение богатства или предписывающей определенный тип деятельности. Государство, для того чтобы осуществлять эти функции, вынуждено будет постоянно нарушать права человека.
  В основе этого подхода лежит положение о высшей ценности естественной свободы в политической сфере. В этом смысле Нозик не привносит ничего нового. Его вклад в развитие теории справедливости сводится в основном к общей классификации концепций социальной справедливости, которую он предлагает, а также в попытке выявить главные слабости всех других концепций (разумеется, за исключением своей собственной). Нозик полагает, что принципы справедливости могут быть охарактеризованы в трех основных ипостасях: с точки зрения истории, целей и способа достижения критерия.
  Исторический принцип справедливости ставит распределительную справедливость в зависимость от того, как она сложилась. Иными словами, действия человека в прошлом, или же какая-то ситуация могут привести к созданию дифференцированных прав или вознаграждения за какие-то поступки.
  Целевой принцип справедливости ставит распределительную справедливость в зависимость от соответствия состоянию дел и какой-то структуры или цели.
  Наконец, принцип справедливости как критерий увязывает распределительную справедливость с каким-то специфическим историческим фактом, характеристиками индивидов, такими, как моральная ценность, талант, производительность и т.п.
  При такой классификации принцип дифференциации Роулса может быть отнесен к целевым принципам, поскольку он относится только к всеобъемлющим структурным результатам, а именно: благосостояние наименее имущих должно быть максимизировано. То же можно сказать и о разнообразных утилитаристских концепциях. Но такая концепция или теория справедливости, полагает Нозик, неприемлема, поскольку предполагает справедливость, индифферентную по отношению к личной судьбе каждого человека. Судьба человека оказывается связанной с ней только в том смысле, соответствует ли она или нет наиболее предпочтительной структуре, хотя интуиция подсказывает любому непредвзятому наблюдателю, что справедливость имеет смысл только по отношению к вполне конкретному человеку. Косвенный интерес, диктуемый прежде всего заботой о наиболее эффективной социальной структуре, явно недостаточен.
  Принцип критерия может исправить этот недостаток в случае, если он предписывает рассматривать определенные позиции (например, товары или владения) в зависимости от вклада каждого человека. Именно
  165
  таким образом производится распределение наград. Однако принцип критерия, по мнению Нозика, может вызывать возражения, ибо он предполагает некую идеальную историю, одновременно корректируя отклонения и ошибки реального исторического процесса. Но для того, чтобы быть эффективным, он должен будет либо игнорировать, либо нарушать законность владения, поскольку могут быть и другие, вполне легальные пути приобретения собственности, помимо вводимых принципом критерия способов. Человек может получить некое владение в дар, ему может повезти и он получит крупный выигрыш - к этим случаям никакие критерии неприменимы. А поскольку собственник обладает правом поступать со своим владением как ему заблагорассудится, любой критерий может оказаться ограничением свободы. Из этого Но-зик делает вывод о нелегитимности такого подхода.
  Тем самым, получает одобрение, по существу, только историческая справедливость, но не обремененная критериями. В сущности, это не что иное, как переформулирование Нозиком доктрины естественных прав. Наличие таких прав предотвращает легитимацию любого критерия при реализации целевой справедливости. Такой исторический, не обремененный критериями подход, Нозик называет теорией прав. Он выделяет в ней три основных компонента:
  1. Принцип исходного приобретения владения: наша власть распро-
  страняется на наше тело, его способности, благодаря этому мы овладеваем различными внешними объектами.
  2. Принцип передачи владения: мы можем продать или иным спосо-
  бом избавиться от того, что мы имеем.
  3. Принцип коррекции: необходимо исправлять последствия неспра-
  ведливых действий, например, в случае воровства или нелегитимного приобретения собственности.
  Суть этой теории заключается в следующем: любое распределение владений, появляющееся в результате законных трансакций в отношении легально приобретенных владений, само по себе является законным, поэтому никакое вмешательство на основе справедливости недопустимо. Такое вмешательство, например, налогообложение богатых ради помощи бедным, несправедливо. Иными словами, речь идет о возвращении к чистой капиталистической экономике. Однако не к реальной, а к идеальной модели. Дело в том, что такая система, очевидно, законна только в случае, если все владения приобретены легальным путем с самого начала. Именно здесь и начинаются неясности, ибо Нозик нигде не определяет, что означает законный путь приобретения.
  Разумеется, само время работает на легитимность. Люди с течением времени склонны забывать, что в основе множества больших состояний
  166
  лежит преступление, - идея, получившая фундаментальное обоснование в "Капитале" Маркса.
  Нозик также отнюдь не идеализирует историю капитализма. Более того, он считает, что любой шаг к созданию хорошо организованного общества неизбежно наталкивается на сопротивление существующей капиталистической системы, поскольку нынешние владения во многих случаях были обретены их владельцами несправедливым путем. Поэтому, вполне естественно, что Нозик отказывается и от прагматической защиты "статус-кво", так как любая несправедливость, по его мнению, должна быть исправлена. Поэтому, когда Нозик говорит о капитализме, он имеет в виду прежде всего его идеальную модель.
  КАПИТАЛИЗМ - экономическая система, которая основывается на концентрации частной собственности на средства производства у относительно небольшого числа лиц, в которой существует большой класс лишенных собственности рабочих, работающих за заработную плату, и в которой производство ведется, скорее, ради продажи и получения денег, нежели ради потребления. Деньги, которые вкладываются собственниками производства с целью получения дохода, называются капиталом, а потому и сама система называется капитализмом.
  "Хорошо организованное общество" Нозика во многом гипотетично. Возможно, оно было бы реальным, если бы все люди начали участвовать в конкуренции одновременно в одном и том же месте и при равных стартовых условиях. В действительности так не бывает, ибо люди изначально неодинаковы - одни более талантливы, другие менее. К тому же вмешиваются разного рода исторические случайности. Кроме того, весьма сомнителен все же и тезис о том, что бедные и некомпетентные должны рассчитывать только на милосердие более преуспевающих. Опыт стран "третьего мира" со всей очевидностью показывает, что проблемы бедности и необразованности разрешимы только в ситуации, когда ими занимается государство, явно выходящее за пределы "минимального", причем если оно действует из прагматических, а отнюдь не только моральных соображений.
  Кроме того, целый ряд моральных соображений также противоречит нозиковскому идеалу. Главное возражение связано с тем, что остается неясным, почему следует начинать именно с моральных прав индивида и при этом оставлять в стороне все другие моральные соображения?
  Наиболее серьезные разногласия между либертаристами и Роулсом связаны с принципом дифференциации. В целом он рассматривается либертаристами как направленный на максимизацию преимуществ для тех, кто в силу собственной лени, бездарности или несчастливых жиз-
  167
  ненных обстоятельств оказался на "дне общества" за счет ущемления наиболее предприимчивой и талантливой его части. В частности, острая критика связана с непризнанным Роулсом понятием заслуг. Его действительно нет в роулсовском изложении теории справедливости, однако, по мнению некоторых исследователей, оно обязательно присутствует в интуитивистском рассмотрении проблемы распределения14. Действительно, одной из наиболее серьезных проблем для Роулса является уза-конивание принципа дифференциации по отношению к наиболее талантливым и социально продуктивным членам общества. Дело не в том, что благополучные эгоисты не согласятся поделиться чем-то с бедными. Проблема связана с необходимостью соответствия принципа интуитивным представлениям о том, как следует обращаться с более одаренными. Очевидно, что они также заслуживают справедливости, ибо их также нельзя рассматривать в утилитаристском ключе в качестве средств для обеспечения наименее преуспевающих. Но именно это, с либертаристской точки зрения, происходит у Роулса, ибо его принцип дифференциации требует, чтобы талантливые и трудолюбивые жертвовали своими максимальными преимуществами ради других. Либерта-ризм предпочитает свободное соглашение сотрудничающих между собой людей, придающее более важное значение продуктивности, нежели абсолютному равенству в качестве основы для справедливого распределения. Его сторонники предпочитают представить себе одну схему сотрудничества для более преуспевающих и талантливых, а другую - для менее одаренных, но очевидно, что наибольшие выгоды из сотрудничества извлечет последняя группа15.
  С позиции "правых", Роулс идет даже дальше по пути эгалитаризма, нежели это сделал Маркс, который выдвинул лозунг будущего коммунистического общества: "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Если Маркс все же признает различия, проистекающие из потребности, и выдвигает требование вклада в производство в соответствии с максимумом способностей, Роулс вообще отказывается признать разнообразие потребностей и настаивает на максимизации преимуществ для наименее благополучной и, по-видимому, наименее продуктивной части общества, вовсе не предполагая, что эти люди попытаются внести свой максимально доступный по их способностям вклад16.
  Наконец, либертаристы ставят под сомнение справедливость распределения только на основе абсолютизации положения наименее пре-
  14 Sterba J. Justice as Desert // Social Theory and Practice 1974. Vol. 3. № 1. P. 101-116; Slote M. Desert, Consent and Justice // Philosophy and Public Affairs. 1974. Vol. 2. № 4. P. 323-347; Schaar J. Reflections inRawls' Theory of Justice.
  15 Nozick R. Op. cit. P. 193-194.
  16 Schaar J. Op. cit. P. 89.
  168
  успевающих. Роулс в целом признает, что требование жертв со стороны имущих ради некоторого улучшения положения людей, находящихся внизу социальной лестницы, противоречит интуиции. Но он полагает, что в реальности ситуация, в которой от них могут потребовать действительных жертв в соответствии с принципом дифференциации, не возникает17. Однако, по мнению "правых", именно такие ситуации и являются наиболее типичными для американского общества - "средние классы" многих городов вынуждены нести слишком большое налоговое бремя во имя общего благосостояния и поддержания бедных. Причем именно "средние классы" как наиболее устойчивый элемент общества несут самое высокое бремя и ради богатых, и ради бедных, обеспечивая для одних благоприятную обстановку для извлечения прибылей и лишая других стимулов для поиска собственных источников существования. Проблемы социального обеспечения обостряются в США и в связи с тем, что ни одна нация не стареет так быстро, как американцы в текущем столетии. Средний возраст граждан США составляет в настоящее время немногим более 32 лет и постоянно растет: согласно прогнозам демографов, к 2000 году он достигнет 35, а к 2003 г. - 40 лет18. В результате на одного работающего американца будет приходиться все больше людей старшего возраста, не занятых в общественном производстве, со всеми вытекающими социально-экономическими последствиями.
  "Правые", таким образом, в целом уловили реальную опасность для страны со стороны "перегрузки" "средних слоев" и "средних возрастов", что, впрочем, не означает, что сделанные выводы из этой ситуации могут быть сочтены правильными.
  Оппоненты Нозика критикуют его за слишком явную приверженность теории естественного состояния, находя ее слишком ограничивающей исследователя, ибо она закрывает доступ к информации, интересам и целям, имеющим жизненно важное значение в ситуации политического выбора. Поскольку "минимальное" государство возникает ненамеренно, стихийно, в результате сравнительно небольших обменов между гражданами, то невозможно сделать шаг назад и начать все сначала, предварительно проведя дискуссию, какой именно тип государства будет наиболее предпочтительным. В каком-то смысле можно сказать, что Нозик, так же как и Роулс, помещает своих людей под "вуаль неведения", однако еще более ограничивая их представления, делая их политически невежественными.
  Но дело в том, что намерение Нозика, как представляется, было противоположным - он использовал теорию естественного состояния от-
  17 Rawls J. A Theory of Justice. P. 157.
  18 Aeron H.J., Bosworth B.P., Burtless G. Can America Afford to Grow Old? Washington: The Brookings Institution, 1989. P. 127.
  169
  нюдь не ради введения каких-то ограничений. Она была ему необходима, прежде всего, в полемике с анархистами, утверждавшими, что даже "минимальное" государство нелегитимно, ибо обязательно предполагает нарушение чьих-то индивидуальных прав. Теория же "естественного состояния" помогает Нозику показать, что это отнюдь не обязательно именно так.
  Таким образом, "естественное состояние" играет в теории Нозика весьма специфическую роль. Она отнюдь не сводится только к генезису "минимального" государства. Как мы уже показали выше, ограничения на пути концентрации большей власти у государства связаны с индивидуальными правами, а не с теорией естественного состояния. Наличие этих прав предполагает, что каждый человек должен в действительности выразить согласие с созданием государства, выходящего за рамки "минимального". Однако это не означает, что "естественное состояние" вообще не создает проблем для теории Нозика как целого. Его ограничивающая роль связана, прежде всего, с проблемой применимости к данному конкретному случаю.
  Историки политических идей, рассматривая естественное состояние в учении Локка, как правило, выдвигают два аргумента в противовес его взглядам: во-первых, люди никогда не находились в реальной истории в состоянии такого типа, которое Локк описывал как естественное; во-вторых, даже если бы они оказались в таком состоянии, то это отнюдь не означает, что из него смогло бы родиться государство именно в процессе заключения общественного договора. Нозик вообще уходит от этого вопроса, подчеркивая, что его гипотетическая история перехода от естественного состояния к гражданскому обществу не должна восприниматься как реальное описание происхождения существующих институтов или процессов, приводящих к их возникновению. Идея подобной гипотетической реконструкции происхождения социального порядка заключается в том, чтобы показать, каким образом политическая ассоциация может иметь легитимные основания своего появления, т.е. в соответствии с нозиковской теорией - обойтись без нарушения прав человека.
  Это было необходимо Нозику, по-видимому, для того, чтобы показать, почему легитимно появившиеся институты более предпочтительны и имеют более высокую ценность по сравнению с теми, происхождение которых нелегитимно. Показать, что институт родился на законных основаниях, значит, узаконить его дальнейшее существование.
  Однако этот подход все же представляется несколько сомнительным. Какими бы реалистическими ни выглядели на первый взгляд гипотетические рассуждения на эту тему, они все же, строго говоря, не являются достаточно основательным доказательством истинности нози-
  170
  ковского подхода. В сущности, Нозик проводит весьма простую мысль: если легитимное государство вообще существует, то это "минимальное" государство. Если в теории и существует возможность появления легитимного государства из естественного состояния, то все равно встает вопрос - существовало ли естественное состояние когда-либо в действительности? Вся цепь доказательств рассыпается. Нозиковский подход представляется еще одним мифом, которых и так весьма много в политической философии.
  Однако, судя по всему, эти логические неувязки не столь уж существенны для Нозика - его целью было представить группу идей и методов, а отнюдь не всеобъемлющий политико-философский трактат, аналогично Локку. Но тогда, коль скоро естественное состояние никогда не существовало и никогда не появится, а представляет собой искусственную конструкцию, теория Нозика вообще не соответствует традициям политической философии. Проблема, в сущности, заключается в том, что, по-видимому, Нозик периодически забывает, что поставил перед собой весьма ограниченные задачи, полагая, что если каким-то образом удастся добиться распределения владений, которое в реальности могло бы оказаться справедливым (именно в этом случае он обращается к принципам Роулса, правда, в несколько откорректированном виде), тогда правомерность "минимального" государства оправдывается19. Однако даже гипотетически невозможно представить себе, каким образом может быть обеспечено справедливое распределение владений, обретенных и передаваемых другим владельцам, если только не допустить возможность, что все можно начать сначала.
  Именно в этом заключается утопизм теории Нозика, ибо она практически неприменима. Перераспределение всего и вся, как показала реальная жизнь, отнюдь не решает проблемы справедливости по отношению ко всем.
  Ради определения своей теории Нозик вынужден обращаться вновь и вновь к коррекции. "Если группа владений появилась правильным путем, то нет никаких аргументов для более экстенсивного государства, основанного на распределительной справедливости... - пишет Нозик. - Если же эти принципы нарушены, то в игру вступает принцип коррекции. По-видимому, лучше всего рассмотреть некоторые образцы принципов распределительной справедливости как грубые правила власти, задуманные для приблизительного осуществления результатов применения принципа коррекции несправедливости... грубое правило власти для исправления несправедливости может быть следующим: организовывать общество таким образом, чтобы максимизировать благосостояние наименее обеспеченной группы в обществе... Это очень
  19NozickR. Op. cit. P. 251.
  171
  состояние наименее обеспеченной группы в обществе... Это очень сложные вопросы и должны быть всесторонне рассмотрены в связи с полной реализацией принципа коррекции... Хотя ввести социализм как наказание за грехи наши означало бы зайти слишком далеко, допущенные в прошлом несправедливости могли быть столь велики, что необходимость в экстенсивном государстве на короткое время может представиться оправданной ради их исправления"20.
  Критикуя Нозика, Алан Браун высказывает в ответ на это утверждение следующие соображения: если даже удастся создать корректирующие институты и они просуществуют достаточно долго, то постепенно вырабатывается привычка на них опираться, и с течением времени теряется всякое представление о том, кто чем изначально легитимно владел. Установление постоянного перераспределения приводит к тому, что память об этом вообще утрачивается, а новая система основывается уже на согласии с теми институтами, которые этим распределением занимаются. Государство, превосходящее минимальный уровень, таким образом, само себя узаконивает на перманентной основе, ибо становится необходимой частью института собственности21.
  Поэтому раз возникшее перераспределительное государство уже не ставит вопрос о своем происхождении, он представляется несущественным, неважным. Нозик отрицает государство, обладающее более широкими властными функциями, не в силу его происхождения, а в силу его постоянной потребности вмешиваться и нарушать права человека.
  В результате акцентирование Нозиком принципа коррекции ставит под вопрос всю его теорию. Акт коррекции предполагает утилитаристскую легитимацию прежде всего в силу условности самого исправительного процесса. Если же собственность строится на условности, то естественное состояние у Нозика сразу же приобретает идеологизированное звучание.
  Нозик полагает, что в силу несправедливого приобретения собственности нынешний владелец не будет иметь права на нее, или же этих прав крайне мало. Но совершенно очевидно, что некоторые люди, перед которыми будет поставлена проблема перераспределения, предпочтут сохранить "статус кво". Их логика проста: поскольку законность приобретения собственности теряется во времени, то невозможно узнать достаточно достоверно, какую именно коррекцию и каким способом следует осуществить. В любом случае страдать будут невинные. Но Нозик полагает, что по отношению к наследникам будут совершены несправедливые акты, направленные по существу против их предков.
  20 Ibid. Р. 231.
  21 Brown A. Modern Political Philosophy. Theories of Just Society. Harmondsworth: Penguin, 1988. P. 100.
  172
  Только утилитарист может остаться к этому равнодушным. Объектом коррекции, по Нозику, является передача людям того, что было бы их собственностью, если бы исходно, изначально господствовала справедливость.
  Но из сказанного можно сделать вывод, что властный принцип коррекции, аналогичный принципу дифференциации у Роулса, обязательно затронет интересы и легитимных, и нелегитимных собственников. Тогда вполне разумно было бы сделать вывод о том, что коррекция предполагает процесс, нацеленный на максимизацию соблюдения индивидуальных прав по отношению к собственности, однако допускающий намеренное нарушение прав других людей. Но это весьма напоминает утилитаристскую концепцию прав, которую Нозик, обосновав свое видение проблемы, отвергает как ограничительную22. Но тогда коррекция, даже в самой общей форме, принципа перераспределительной справедливости не может быть обеспечена в соответствии с нозиковской теорией.
  Таким образом, исторический подход в теории естественного состояния не дает оснований для узаконивания правовой теории справедливости Нозика. С точки зрения Нозика, моральная философия, понимаемая в достаточно узких рамках, ограничивает политическую философию. Он полагает, что ответы на все важные вопросы должны исходить из сферы морали, т.е. область прав рассматривается вне политики, а мораль - как нечто предшествующее любым политическим интеракциям. Однако моральная теория создает свои собственные проблемы с точки зрения ее политических последствий. Эта внутренняя противоречивость еще более ясно проявляется при рассмотрении природы основных прав человека.
  Не меньше возражений либертаристы высказывают и в связи с первым принципом справедливости Роулса, утверждающим, что свобода может быть ограничена только другой или большей свободой. Однако здесь возникает проблема в случае, если свободы приходят в противоречие. Либертаристы, как правило, опираются на принцип вреда Дж.С.Милля, заключающегося в том, что свобода должна быть ограничена только, если необходимо предотвратить вред для других. Но этот случай Роулс не принимает во внимание. Впрочем, он упоминает естественный долг не наносить вреда другим23. Но естественный долг применим к индивидам, а отнюдь не к институтам, где собственно и действуют принципы справедливости. Следовательно, утверждает К.Харт, принцип справедливости и естественный долг не связаны друг с другом;
  22NozickR. Op. cit.P.28.
  23 Rawls J. A Theory of Justice. P. 114.
  173
  отсюда - трудность применения принципа свободы в конфликтных ситуациях24.
  В целом взгляды Роулса на свободу близки к взглядам Дж.С.Милля, и с этой точки зрения, как представляется, могли бы удовлетворить ли-бертаристов. Тем не менее, с либертаристской точки зрения первый принцип справедливости не вполне адекватен, поскольку, по их мнению, Роулс сам не принимает его всерьез в должной степени. В особенности их не устраивает положение, подтверждающее право контроля над личной собственностью после того, как достигнут определенный уровень материального благосостояния, что противоречит принципу свободы25. В соответствии с либертаристскими воззрениями, право собственности нарушается любой принудительной передачей легитимно приобретенных владений другим. Свобода собственности пуста без свободы ее передачи по желанию владельца, а именно это и уничтожается с помощью принципа дифференциации. Тем самым ликвидируется и лексический приоритет первого принципа в целом. Либертаристы же верят, прежде всего, в приоритет свободы обеспечения богатства и других благ перед всеми другими свободами.
  В современной политической теории Запада господствуют две концепции прав - производная и фундаментальная. Примером первого подхода является утилитаризм, рассматривающий права в качестве вторичных по значению, соблюдаемых и гарантируемых лишь в том случае, если они способствуют обеспечению пользы, т.е. общество, где права соблюдаются, обладает более высоким уровнем пользы. Истоки фундаменталистской концепции лежат в теории естественных прав. В теориях естественного права они занимают такое же место, как легальные права в системе права (Закона). Они предопределяют законы и, в свою очередь, выводят права личности из них. Об этом, в частности, писал Локк. Под влиянием этой теории в либерально-демократических обществах выявилась тенденция рассматривать права как имманентную черту любого человека. Иными словами, основанием для наличия прав является сам факт принадлежности к роду человеческому, или наличие каких-то черт этого, например, свободной воли или рациональности. Эти права, в свою очередь, становятся основанием морали. Именно в этом смысл подхода Нозика. У него права выступают в качестве основания одного аспекта морали - политического, т.е. принадлежат к области легитимно принудительного поведения.
  В многолетних спорах между сторонниками деонтологического и телеологического подходов положение о правах, в сущности, играет ключевую роль. Суть их разногласий достаточно проста: теоретики те-
  24 Hart H.L.A. Rawls on Liberty and Its Priority // Reading Rawls. P. 240-242.
  25 Bowie N. Some Comments on Rawls's Theory of Justice // Social Theory and Practice. 1974. Vol. 3. № 1. P. 71.
  174
  леологического толка в целом предполагают, что действие, последствия которого будут наилучшими, считаются работающими во благо; деон-тологисты - утверждают, что люди могут предопределить правильность действий, не принимая во внимание ценности последствий (нечто является правильным или неправильным вне зависимости от происходящего). Тогда очевидно, что приписывание людям определенных прав есть версия деонтологического подхода. Ибо уважение прав не всегда ведет к благоприятным последствиям. Аналогично Роулсу, Нозик полагает, что любая телеологическая теория содержит в себе потенциал жертвования индивидуальными правами ради достижения цели. Поэтому те теоретики, которые признают право индивида на свободу выбора, на индивидуальность, вообще отдельность, обнаруживают стремление к выдвижению на первый план именно проблемы прав.
  Главная задача прав в деонтологической теории сводится к тому, чтобы гарантировать, что человеку не придется жертвовать чем-то ради некоего блага. Если же в этом благе заинтересован он сам, то они исключают патернализм. Если же речь идет о всеобщем благе, тогда права исключают консенквентализм в целом. Таким образом, права входят в качестве важного ингредиента в размышления о возможных последствиях консенквенталистских рассуждений.
  Но для этого нужно знать, какое именно значение имеют права и почему они как бы перевешивают другие соображения. Наиболее очевидно это в случае, когда речь идет о том, что индивидуальные права ограничивают действия. Действительно, в ситуации, когда достижение какой-то цели или обеспечение блага предполагает жертвование чьими-то правами, то они очевидно должны приниматься во внимание, если цель или благо должны быть обеспечены легитимным путем. Менее убедительным представляется утверждение, что права носят независимый характер, они неотчуждаемы от личности и обладают фундаментальным значением по отношению ко всему прочему и поэтому обладают особым весом. Единственное исключение, которое допускает Нозик, заключается в том, что правами можно пожертвовать, если это позволит избежать вселенской катастрофы. Однако это утверждение весьма опасно, и в условиях постоянных упоминаний о возможной ядерной войне может нести в себе определенный тоталитарный потенциал. Таким образом, первый подход предполагает рассмотрение прав как некого абсолюта; второй - представляет собой некий компромисс между правами и консенквенталистскими соображениями.
  Разъясняя свою позицию, Нозик приводит следующий пример: посмотрим на наше тело. Оно полностью принадлежит человеку. Но с утилитаристской точки зрения, это можно рассматривать как косвенное утверждение, т.е. производное в моральном плане. Но тогда, скажем,
  175
  если какая-то часть тела может в какой-то иной сущности принести большую пользу, например, почка может быть трансплантирована другому человеку от умирающего, то необходимо осуществить эту операцию. Это, очевидно, будет позитивный акт. Сходные основания Нозик пытается представить в своей теории прав: в таких ситуациях человек имеет право быть эгоистичным, даже аморальным. Позитивный вклад, предполагаемый утилитаризмом, остается на усмотрении человека, предлагается ситуация выбора или совести - ни государство, ни другой человек не могут определять мораль индивида.
  Таким образом, права ставят под вопрос саму легитимность государства, делают нелегитимным любое перераспределение богатства ради большего блага, гарантируют свободу индивида при условии, что он также уважает права других.

<< Пред.           стр. 5 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу