<< Пред. стр. 30 (из 56) След. >>
Список литературы по разделу
такой смерти избегнуть не могла.
Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было
ускорить с помощью огня и света и в конечном счете победить.
Люди всегда старались участвовать в этой космической битве
жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические
обряды, сопровождавшие народные праздники, -- лучшее тому
свидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийся
в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно
недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного
чучела, которое так и нарекалось -- Мореною. Морена сжигалась в
священных купальских кострах, через которые обязаны были
перескочить все участники купальского праздника. Чем выше
прыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), тем
действеннее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая его
от смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В ряде
областей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которого
совершались купальские обряды. То, что пугающее и не для всех
знакомое имя Морены переиначивалось на более знакомую Марину, в
порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своей
злокозненной и смертоносной сущности, о чем, кстати,
свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке
(ранее бывшей, скорее всего, Мореною).
Иванов день -- праздник огня и Солнца. Июль -- макушка
лета -- в старину именовался кресник (по имени огня -- Крес).
Сам же праздник Ивана Купалы посвящен летнему солнцевороту,
когда Солнечное Колесо-Коло, достигнув высшей точки на небе,
начинает "обратный путь". По сути своей это -- праздник
космический, ибо связан с астрологическими закономерностями --
движением Земли и Солнца, обуславливающих в конечном счете
смену времен года.
Астрально-космическое содержание купальских обрядов
обусловлено также и тем, что огонь священных костров необходимо
было получить животворящим способом, то есть путем магического
приобщения к солнечно-космической энергии, а сами костры
предпочтительно было разжигать на возвышенностях, горах или
курганах, то есть как можно более приближенно к миру небесному.
По свидетельству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в
Иванову ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии,
представляют великолепное и торжественное зрелище на
пространстве в несколько сот верст26.
Христианство приспособилось к древнейшему языческому
празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов
день). Однако второе имя -- Купало (рис. 103) --
никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало --
два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом
"купать(ся)", и более древний, первичный, связанный с
огненно-световой стихией и словом "купава", что означает "белый
(цветок)", а "белый" в древнерусском представлении -- синоним
света.
В восточноевропейских средневековых документах,
относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехов
и словаков есть прямые указания на то, что почитание огня и
костров неотделимо от культа общеславянского бога Световита
(Свановита)27, о котором уже говорилось.
С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) связаны и
светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь ненавистнице
жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных
обрядах Морена выступает еще в одном своем смертоносном обличии
-- в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова "мороз" --
"мразъ", от него более широкое понятие -- "мразь" -- не только
в смысле "мерзости" -- слово того же корня -- но и в смысле
природно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моросить").
Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на
Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и веселого
праздника не только в огненном действе, но и в массовом
поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым кажный
человек как бы приобщает себя к солярной природе, часть которой
он просто-таки физическим образом растворял в себе. Во время
огненных действ существовал также обычай (неповсеместный)
катать зажженные колеса, которые также символизировали горящее
Солнце.
Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие древних
славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных
праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы
(женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение
плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением,
летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с
животворящими процессами в природе. Как и в купальских
празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя
Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение
-- Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще
всего топится в реке или разрывается на части.
Итак, космическая сущность огня в представлении народа
была связана с его неотделимостью от света и Солнца, молнии и
звезд. Огонь -- источник тепла, которое помогает победить зиму
и знаменует приход весны и лета. Но тепло как неотъемлемый
атрибут огня -- одновременно и животворящая сила (без тепла и
семя не прорастает, и птенцы из яиц не появляются). В огненном
горниле плавился металл, обжигались посуда и кирпичи. Огонь
очищал от болезней и порчи. И главное, огонь -- помощник в
выпечке хлеба и приготовлении пищи. Эта жизненно важная функция
огня тесно переплеталась с его космической предопределенностью
в форме вечности. "Вечный огонь" столь же древнее понятие, как
и сам человек разумный. Помимо священнодействия и магического
обряда -- получения "живого огня" существовала строго
соблюдаемая традиция поддерживать и сохранять огонь -- в
пещере, в очаге, в печи. Это таинственное качество
воспреемственности и непрерывного возрождения порождало
представление о бессмертии самого огня, о его вечности.
Субстанция огня представлялась неуничтожимой, одной и той же на
фоне постоянно меняющейся природы. Огонь и вечность стали
синонимичными понятиями. А вечность -- это лик Космоса.
Есть в преданиях русской старины еще один загадочный
световой образ, имеющий явно космическую причастность --
Бел-горюч камень. Первоначальный смысл слова "Бел-горюч"
-- сияюще-горящий или светоогненный. Но огненносветовой
природой не ограничиваются особенности этого чудо-камня, он еще
и средоточие всех сил небесных (читай -- космических, тем более
что в одном из вариантов Голубиной книги так и сказано: он
связан со всей Вселенной). В Голубиной книге, как и в других
источниках, Бел-горюч камень имеет собственное имя -- Алатырь и
назван отцом всех камней:
Белый латырь-камень всем камням отец,
Почему же он всем камням отец?
С-под камешка, с-под белого латыря
Потекли реки, реки быстрые,
По всей земле, по всей вселенную,
Всему миру на исцеление,
Всему миру на пропитание.
Народ хорошо знал об этом неземном всесилии огненного
Бел-камня, дающего могучую силу, излечивающего от всех
болезней, кормящего и поящего. Существовало поверие, что можно
перенять эту чудодейственную силу, приобщиться к вселенскому
источнику энергии с помощью особых заклинаний. Сохранился
вариант одного из таких заклинаний: "На море-окияне лежит
бел-алатръ камень, а на камне сила небесная. Пойду я поближе,
поклонюсь пониже: силы небесные! пошлите свою помощь и силу на
наш скот -- милый живот -- в чистое поле, в зеленые луга, в
темные леса".
А.Н.Афанасьев, который приводит текст заговора (а также
вариант из Голубиной книги) во 2-м томе "Поэтических воззрений
славян на природу", считает слово "Алатырь" хотя и древним, но
не поддающимся расшифровке. Между тем ключ к расшифровке
напрашивается сам собой. Имя алатырь созвучно с хорошо
известным ритуальным понятием "алтарь" и восходит к древнейшей
эпохе, когда камни играли роль жертвенников. Автор
самостоятельно пришел к данному выводу, однако при подготовке
данного издания с удовлетворением обнаружил, что аналогичная
идея была выдвинута задолго до него, еще в конце прошлого века
академиком Веселовским (см.: Веселовский А.Н. Разыскания в
области русского духовного стиха, статья III: Алатырь в местных
преданиях Палестины и легенды о Грале. СПб., 1881. С.25).
Впрочем, высказывалось и резко отрицательное мнение: о
фонетической невозможности происхождения названия камня Алатыря
из слова "олътарь" (см.: Бодуэн де Куртенэ -- Фасмер Ц.И.
Камень латырь и город Алатырь// Известия Отделения языка и
словесности Академии наук. 1914. Т.XIX. Кн.2). Однако
возражения основываются на традиционных ползуче-эмпирических
методах анализа индоевропейских и околоиндоевропейских языковых
связей без учета возможности макроэтимологического анализа и
вскрытия глубинных языковых пластов, таких, например, как
взаимосвязь между корнями "лат" -- "лад" -- "лед". В этом
смысле слово Алатырь напрямую связано с исконно народным
космическим понятием Лад. Само понятие "алтарь" ни в коем
случае не является позднехристианским, а имеет древнее
происхождение, корни которого уходят в гиперборейские времена
(об этом, в частности, свидетельствует однозначная привязка
Алатырь-камня к легендарному острову Буяну -- смутному
воспоминанию о гиперборейской прародине). Священный камень не
терпел глумления: как известно, былинный удалец Васька Буслаев
поплатился за неуважение к святыне: решил перескочить через нее
не передом, а задом -- "да расколол свою буйную голову и
остался лежать тут до веку".
С небесно-огненно-световой стихией связаны еще два
древнерусских Божества -- Перун (рис. 104) и Стрибог
(рис. 105). Оба знамениты необычайно: первый -- как
наиболее упоминаемый (и проклинаемый) в дошедших письменных
источниках; второй -- по поэтическим строкам "Слова о полку
Игореве" о ветрах, Стрибожьих внуках, что веют с моря стрелами
на храбрые полки Игоревы. Отсюда делался поспешный вывод, что
Стрибог -- он и есть Бог Ветра. Однако "Слово" не дает
оснований для такого прямолинейного заключения. Безымянный
автор именует Ветры внуками Стрибога, то есть он является
только прародителем, хотя и связан с буревой и молниевой
стихией.
Настоящий же Бог грозы, грома и молнии -- Перун,
классический Бог-громовник, русский аналог Зевса-громовержца.
Как верховное Божество дохристианской Киевской и Новгородской
Руси Перун считался также покровителем князя и его дружины,
принимая на себя одновременно и функции Бога войны.
Не стоит тешиться заблуждением, что вера в Перуна сама
собой сошла на "нет" после того, как Владимир Святой повелел
разрушить все языческие святилища, а деревянное изваяние Перуна
бросить в Днепр. Еще в XIV веке священнослужители продолжали
жаловаться: "Но и ныне по сукраинам молятся ему, проклятому
Богу Перуну"28. А у болгар почитался и в XVIII веке: во время
засухи для вызывания дождя практиковалось некое языческое
действо с ряжением молодежи и хождение по домам с пением,
прославляющим Перуна в надежде, что он как владыка грозы,
молнии и грома ниспошлет на страждущую землю долгожданный
дождь.
Бог войны известен в древнеславянском пантеоне и под
другими именами, упомянутыми различными латинскими авторами. У
некоторых славян (оборитов, моравцев, словаков) это был, к
примеру, Радегаст (рис. 106), и по внешнему виду и по
своему прямому назначению очень близкий Богу войны древних
германцев и скандинавов.
Одним из верховных Божеств и родоначальников древнерусских
и древнеславянских Богов был Род -- прародитель мира и
человека, Божество всей природы и плодородия. Он олицетворял
Космическую Жизнь во всем богатстве оттенков. Человеческий род
ведет свою родословную от верховного Божества -- Рода. Имя
владыки мира было настолько смыслозначимым, что по сей день
живет в русской речи. Как Бог Род породил все живое и неживое
во Вселенной и саму Вселенную, так слово (корень) "род"
породило целую семью однокоренных понятий, имеющих непреходящее
значение для русских людей: "родина", "природа", "народ", "род"
(семья, племя, династия), "родня", "родичи", "порода",
"родник", "родить", "рожать", "урожай".
Какого-либо антропоморфного изображения бога Рода не
сохранилось. Изображение объектов и их атрибутов, близких по
функциональному назначению к функциям древнеславянского Бога
Рода, возможно, осталось в многочисленных скульптурах,
мелкопластичных поделках и амулетах, в форме мужских и женских
гениталий, имеющих непосредственное отношение к половой жизни и
продолжению рода. Кроме того, Родом считалась некая внутренняя
духовная и генетическая связь между близкими и дальними
родственниками. Бог Род -- хранитель родственных уз и
выразитель семейной любви и пламенного братства (рис. 107). Он
же -- распорядитель Книги судеб, откуда поговорка: "Что на роду
(Родом) написано -- того не миновать никому!".
Как уже говорилось, в процессе длительного исторического
развития общие в прошлом слова и корни подвергаются в различных
языках значительным изменениям. Сплошь и рядом наблюдается
чередование или утрата гласных или согласных звуков. Однако
даже по прошествии многих тысячелетий в языках давным-давно
разделившихся народов, живущих подчас далеко друг от друга,
общая лексическая основа легко узнаваема -- особенно если
выстраиваются этимологические цепочки или составляются
сравнительно-объединенные словеснокорневые гнезда. В этом легко
убедиться при этимологическом анализе имени Род. Обратимся к
санскриту и древнеиндийской мифологии. В прямом звучании здесь
нетрудно обнаружить близкие по смыслу слова: Родаси
(rуdas-i), -- Богиня, олицетворяющая молнию (жена Бога
Рудры); rуd-as -- "небо и земля" вместе взятые;
roda -- "вопль" (от боли), ср.: "роды", сопровождающиеся
криком.
Абсолютные лексические и семантические совпадения
обнаруживаются и при обращении к древнегреческой мифологии.
Разные античные авторы по-разному сообщают о детях всесильного
владыки морей Посейдона, названных совершенно по-русски: дочь
Рода -- от нереиды Амфитриты (Аполлодор 1, 4, 6) и сын Род --
от самой Афродиты (Диодор Сицилийский IV, 6). Для эллинов это
была такая давняя давность, что они не помнили ничего, кроме
имен да некоторых важнейших генеологических связок. Так, Рода
стала супругой Бога Солнца Гелиоса и нарожала ему кучу детей,
да еще дала свое имя одному из самых островов Средиземноморья
-- Родосу.
Но нас-то здесь в первую очередь волнует другое: явно
досредиземноморское и абсолютно полное совпадение эллинских и
проторусских Божеств, поименованных Родами. Не приходится
сомневаться, что их корни уходят в глубины общих этнокультурных
пластов. В таком случае к той же эпохе следует отнести и их
родителей -- Посейдона, Афродиту, Амфитриту. Здесь воображение
способно разыграться необычайно. Но пора и ему дать успокоение.
Другой разительный пример -- вдохновитель постройки
Вавилонской башни и властитель нерасчлененных народов --
Немврод. Так как в конечном счете он явился виновником утраты
этнической однородности и единого праязыка, Данте в
"Божественной комедии" обрек его на вечные муки и поместил в
колодце гигантов в 8-м круге Ада. Библия упоминает о нем очень
глухо и называет Нимродом; в самом сюжете о вавилонском
столпотворении он вообще не присутствует. Агада (ветхозаветные
устные предания евреев) сообщает, что Нимроду достались по
наследству кожаные одежды Адама и Евы. Вообще же он был внуком
Ноя и сыном Хама. Самые подробные сведения о Немвроде дает
Иосиф Флавий в "Иудейских древностях". В русских апокрифах он
звался еще короче -- Неврод. С точки зрения археологии языка и
реконструкции смысла не может не вызвать интереса второй слог в
имени ветхозаветного патриарха, понятный без перевода и
объяснений. Вряд ли это случайное совпадение, на чем тотчас же
начнут настаивать ученые педанты. Перед нами опять лишний
аргумент в пользу былой общности языков и культур.
Фонетические трансформации в процессе развития и
дифференциации языков привели к чередованию гласных "о", "а",
"у" и согласных "д" и "т" (какие из них были изначально
первичными, определить чрезвычайно сложно). В результате корень
"род" превращался в новые лексические основы "руд" и "рад",
последняя же фигурировала в форме "рат". В итоге получаем целый
набор на первый взгляд разрозненных, но на самом деле
взаимосвязанных понятий. Корень "руд" легко просматривается в
слове "руда". В прошлом оно означало "кровь" ("От чего
кровь-руда наша?" -- спрашивается в Голубиной книге). От него
образовались слова: "рдеть" ("краснеть") и "рдяный" ("алый"). В
санскрите также четко просматривается понятие rudhira
("кровь"; "красный", "кровавый"). Но главное -- в ведийском
контеоне действует свирепый бог Рудра -- носитель
разрушительного начала во Вселенной, супруг богини Родаси и
предтеча великого Шивы.
Корень "рад" лежит в основе таких слов, как "радость",
"рада" ("совет"), "радетель" (от "радеть" -- "заботиться"),
"радуга", "радение" ("страдание", в том числе "коллективное
религиозно-обрядовое действие"), "радуница" (древнейший обычай
поминания умерших на могилах). Сюда же примыкают древнерусские
имена Радомысл, Радогост, Радим (производное от Радимир).
Последний явился родоначальником восточнославянского племени
радимичей. Ср. также: наименование древнего литовского
княжеского рода -- Радзвиллы и южнославянские женские имена
<< Пред. стр. 30 (из 56) След. >>
Список литературы по разделу