<< Пред. стр. 46 (из 56) След. >>
Список литературы по разделу
Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно
юного бога Ярилы: "Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Полюби
меня, Бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими
морями, желтыми песками, зеленой муравой, цветами алыми,
лазоревыми, народишь от меня милых детушек число несметное...".
Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от
жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными
летами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами.
Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали
поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери,
в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие
мушки да мошки... И все жило, все любило и все пело хвалебные
песни: отцу-Яриле, матери -- Сырой Земле.
И вновь из Красного Солнца любовные речи Ярилы несутся:
"Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Разукрасил я тебя красотою,
народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще
прежнего, народишь от меня детище любимое".
Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она
живоносные лучи и народила человека... И когда вышел он из недр
земных, ударил его Ярила по голове золотой возжой -- ярой
молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился.
...........................................
Ликовала Мать Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла,
что Ярилиной любви ни конца, ни края нет... Но по малом времени
красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули
ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли двери дубравные,
и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не
дышащей.
Задумалась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила
поблекшее лицо свое слезами горькими -- дождями дробными.
Безмолвен Ярило.
"Не себя мне жаль, -- плачется Мать Сыра Земля, сжимаясь
от холода, -- скорбит сердце матери по милым детушкам".
Говорит Ярило: "Ты не плачь не тоскуй, Мать Сыра Земля,
покидаю тебя не надолго. Не покинуть тебя на время -- сгореть
тебе до тла под моими поцелуями. Храня тебя и детей наших,
убавлю я на время тепла и света, опадут на деревьях листья,
завянут травы и злаки, оденешься ты снеговым покровом, будешь
спать-почивать до моего приходу... Придет время, пошлю к тебе
вестницу -- Весну Красну, следом за Весною я сам приду".
Плачется Мать Сыра Земля: "Не жалеешь ты, Ярило, меня
бедную, не жалеешь, светлый Боже, детей своих! ...Пожалей хоть
любимое детище, что на речи твои громовые отвечало тебе вещим
словом, речью крылатою... И наг он и слаб -- сгинуть ему прежде
всех, когда лишишь нас тепла и света..."
Брызнул Ярило на камни молоньей, облил колючим взором
деревья дубравные.
И сказал Матери Сырой Земле: "Вот я разлил огонь по камням
и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек
дойдет, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь --
дар моему любимому сыну. Всей живой твари будет на страх и
ужас, ему одному на службу".
И отошел от Земли Бог Ярило... Понеслися ветры буйные,
застилали темными тучами око Ярилино -- красное солнышко,
понесли снега белые, ровно в саван окутал в них Мать Сыру
Землю. Все застыло, все заснуло, не спал, не дремал один
человек -- у него был великий дар отца Ярилы, а с ним и свет и
тепло...
Так мыслили старорусские люди о смене лета зимою и о
начале огня.
Оттого наши праотцы и сожигали умерших: заснувшего
смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А
после стали отдавать мертвецов их матери -- опуская в лоно ее.
Оттого наши предки и чествовали великими праздниками
дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались в
долгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает
расставаться с землею. В память дара, что даровал Бог света,
жгут купальские огни. "Что Купала, что Ярило -- все едино,
одного Бога звания".
В народном мировоззрении образ Матери Сырой Земли сливался
с образом Богородицы, что давало основание официальным
представителям церкви постоянно говорить о двоеверии русского
человека. Оба образа действительно тождественны, точнее было бы
даже говорить о двух ипостасях одного и того же образа Великой
матери, ведущего свое происхождение из незапамятных времен
общечеловеческой культуры. Богородица была всегда объектом
поклонения русских людей, а еще раньше -- их праславянских и
общеарийских предков. Под тем же именем. Лишь впоследствии
христианство приспособило к испокон веков существовавшим
традициям новую идеологическую концепцию и евангельскую историю
о Марии -- матери Иисуса Христа.
Новая Богородица впитала в себя многие черты, которые
всегда характеризовали Великую Мать. Даже каноны иконографии
остались прежними, нисколько не меняясь (рис. 156). Особенно
это характерно для изображения Великой Матери -- Великой Богини
-- Богородицы с распростертыми для благословения руками (рис.
157). Изображения, точнее их код, были одними и теми же и у
древних египтян: Богиня Исида (рис. 158), и на русских
вышивках, воспроизводящих Великую Богиню безотносительно к ее
религиозной принадлежности, и на русских православных иконах
(рис. 159).
Здесь кончается предыстория Матери Сырой Земли и
начинается история ее жизни в русской литературе и философии.
Нет, пожалуй, никакой другой языческой темы, которая бы так ни
притягивала разных русских мыслителей и писателей, красной
нитью проходя через все русское мировоззрение.
Образ Матери Сырой Земли в русской литературе и философии
восходит к древнейшим дохристианским верованиям и устному
народному творчеству. В известном духовном стихе "Как
расплачется и расступится Мать сыра земля перед Господом..."
Земля исповедывается перед Богом о тяжести своей доли -- быть
покровительницей грешного рода людского. В другом духовном
стихе "Уж как каялся молодец сырой земле...", напротив, человек
исповедывается Земле-матери в совершенных грехах.
В "Сказании о "Мамаевом побоище" есть потрясающее своим
гуманизмом место, когда Мать-земля перед Куликовской битвой
плачет о детях своих -- русских и татарах, которым только еще
предстоит погибнуть в кровавой сече. Один из сподвижников князя
Дмитрия Донского -- тоже Дмитрий Волынец -- приник к земле
правым ухом и услышал "землю рыдающую двояко: одна сторона
точно женщина громко рыдает о детях своих на чужом языке,
другая же сторона, будто какая-то дева вдруг вскрикнула громко
печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно
слышать очень"127.
В поэтизированном представлении русского человека Земля
всегда выступала подлинной матерью и покровительницей всех
людей: она не только забирает их после смерти, но и является
источником всего живого. "Земля, земля, мати сырая! Всякому
человеку земля отец и мать!" -- говорится в одном из духовных
стихов. А Голубиная книга расшифровывает:
Телеса наши от сырой земли,
Кости крепкие от камени,
Кровь -- руда от Черна моря
Наши помыслы от облак небесных.
Земля-заступница дает человеку силу и могущество, стоит
только к ней прикоснуться. Сказочные герои, ударяясь о землю,
превращаются в богатырей, обретают силу великую. Земля
одновременно и судья, искупительница грехов. Клятва землею --
одна из самых древних, страшных и крепких. При этом землю
целовали и даже ели. Первый русский мыслитель-экономист Иван
Тихонович Посошков (1652 -- 1726) в своей знаменитой "Книге
о скудости и богатстве" приводит факты, когда крестьяне,
поклявшиеся землей (с дерном на голове), не сдержавшие данного
слова и уличенные во лжи, умирали прямо на меже.
В народе говорили: "Не лги -- земля слышит"; "Грех землю
бить -- она наша мать". Или: "Питай -- как земля питает, учи --
как земля учит, люби -- как земля любит". Отсюда же строжайший
запрет до 25 марта вбивать в землю колья -- иначе она отомстит
засухой. Народное благоговение переед землей вдохновенно
выражено в двух тютчевских строках:
Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, Мать-Земля!
Софийно-соборное мировоззрение практически всех русских
мыслителей было всегда сориентировано на глубинно-народное
почитание Матери-земли, предстающей в творчестве конкретных
философов и писателей в разных обличиях. Традиции почитания
Матери Сырой Земли восходят к эпическому и лирическому
фольклору, отчасти к летописанию, но главное -- к исконным
верованиям, сохранившимся до наших дней. Чувство почитания
Матери-земли, сближение ее с Богородицей и Софией чуть ли не
генетически заложено в русских людях и передается ими от
поколения к поколению.
Н.В.Гоголь серьезно и глубоко интересовался народным
мировоззрением, он отмечал: "Мать-земля была искони священною у
славян. В земле соединяются и смерть и плодородие. Она самая
близкая проповедница человеку, и питательница, и его
погребательница. Славяне воспитаны на земледелии, с принятием
веры христианской святые церкви на место языческих богов
становятся покровителями земледельческих занятий..."128.
Одним из первых русских космистов, кто облек традиционные
воззрения в поэтическо-философскую форму, был Владимир
Соловьев. Уже в его софийных стихах образ Софии-Премудрости
проявляется в образе Земли-владычицы:
Земля-владычица! К тебе чело склонил я,
И сквозь покров благоуханный твой
Родного сердца пламень ощутил я,
Услышал трепет жизни мировой.
.............................
И в явном таинстве вновь вижу сочетанье
Земной души со светом неземным,
И от огня любви житейское страданье
Уносится, как мимолетный дым.
В другом стихотворении Соловьев продолжает ту же тему:
Владычица-земля! С бывалым умиленьем
И с нежностью любви склоняюсь над тобой.
Лес древний и река звучат мне юным пеньем...
Все вечное и в них осталося со мной.
.................................
И призраки ушли, но вера неизменна...
А вот и солнце вдруг взглянуло из-за туч.
Владычица-земля! Твоя краса нетленна,
И светлый богатырь бессмертен и могуч.
Не надо думать, что перед нами -- всего лишь поэтический
образ. Во-первых, в творчестве Соловьева поэзия неотделима от
философии. Во-вторых, те же мысли проводятся и в сугубо
теоретических работах. Так, в статье "О причинах упадка
средневекового миросозерцания" философ пишет: "...Пора признать
и осуществить свою солидарность с матерью-землею, спасти ее от
омертвения, чтобы и себя спасти от смерти"129.
Точно так же и Сергей Булгаков, разрабатывая
софийную космогонию, в прямом смысле спускается с небес на
землю, обращаясь к Матери-земле. Начало начал (оно же --
София), оказывается самым близким для каждого человека
понятием, объединяющим Мать и Землю и превращающимся в Великую
Матерь Землю. "Материя-матерь, меон есть необходимая основа
бытия, возникновения и уничтожения. Если что-либо бывает, то
необходимо ему из чего-либо возникать и куда-либо возвращаться,
ибо безвоздушная область чистого небытия остается за пределами
досягаемости. Необходимо материнское лоно, которое есть
одновременно и ложесна, <...> и могила. Иначе говоря, это
-- Великая Матерь Земля, лик которой греки чтили под именем
Деметры; это -- та Земля, которую сотворил Господь "в начале",
при создании мира (вместе с "небом"). Быв засеменена творческим
да будет, она изводит из своего лона все существующее и
обратно приемлет в меональные недра свои все, что "есть земля",
из нее родилось130.
В пронзительных исповедальных воспоминаниях Булгаков
увязывает в одно целое софийность Матери-земли и софийность
Матери-родины. "Родина есть священная тайна каждого человека,
так же как и его рождение. Теми же таинственными и
неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно
матери со своими предками и прикрепляется ко всему
человеческому древу, он связан через родину и с
матерью-землей..."131.
Посвящая главный труд своей жизни "Столп и утверждение
истины" -- Всеблагоуханному и Пречистому Имени Девы и Матери,
Павел Флоренский обращается также и к соответствующей
символике Софии-Премудрости: ее венец -- это "обычный признак
Земли-Матери в ее различных видоизменениях, выражающий, быть
может, ее покровительство человечеству, как совокупному
целому"132.
Сходные идеи высказывались и другими русскими философами,
в особенности Николаем Бердяевым, Львом Карсавиным и Василием
Розановым (последний доводил образ Матери-Земли до образа
Матери-Вселенной133.
Земля -- частица Вселенной. Через слияние с ней, а значит
-- и со всем Космосом, происходит духовное прозрение и
физическое укрепление человека. В русской литературе носителем
и выразителем данного мировоззрения стал Алеша Карамазов в
одном из кульминационных эпизодов романа
Ф.М.Достоевского, где отказу Алеши от иночества
предшествует его прямое обращение к Космосу и Матери-Земле.
"Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над
ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих
сияющих звезд. С зенита до горизонта явился еще неясный Млечный
Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю.
...Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная
соприкасалась со звездною... Алеша стоял, смотрел и вдруг как
подкошенный повергся на землю. Он не знал, для чего обнимал ее,
он не давал себе отчета, почему ему так неудержимо хотелось
целовать ее, целовать ее всю, но он целовал ее плача, рыдая и
обливая своими слезами, и исступленно клялся любить ее, любить
во веки веков... О чем плакал он? О, он плакал в восторге своем
даже и об этих звездах, которые сияли ему из бездны, и "не
стыдился исступления своего". Как будто нити ото всех этих
бессмысленных миров божьих сошлись разом в душе его, и она вся
трепетала, "соприкасаясь мирам иным"134.
Между прочим, русская церковь считала грехом для "мужей и
отроков" бросаться на землю ничком или "лежать на чреве": в
этом усматривалась имитация полового соития, а само действие
приравнивалось к оскорблению или обиде родителям. В
древнерусском епитимейнике (перечнях грехов) говорится: "Аще
отцу или матери лаял или бил или, на земле лежа ниц, как на
жене играл, 15 дни (епитимья)"135.
Сходная по своему идейному звучанию сцена есть и в
"Преступлении и наказании", где Мать-земля становится судьей
убийце Раскольникову. Измученный угрызениями совести, переходя
Сенную площадь, он вдруг вспомнил слова Сони: "Поди на
перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и
перед ней согрешил, и скажи всему миру вслух: "Я убийца!". Он
весь задрожал, припомнив это. И до того уже задавила его
безвыходная тоска и тревога всего этого времени, но особенно
последних часов, что он так и ринулся в возможности этого
цельного, нового, полного ощущения. Каким-то припадком оно к
нему вдруг подступило: загорелось в душе одною искрой и вдруг,
как огонь, охватило всего. Все разом в нем размягчилось, и
хлынули слезы. Как стоял, так и упал он на землю... Он стал на
колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту
грязную землю с наслаждением и счастием...".136
"Богородица великая мать сыра земля есть", -- говорит
Достоевский устами героини другого романа -- "Бесы", что вполне
соответствует действительной сути Богородицы, ее земным и
одновременно вселенским корням.
Общность судьбы и происхождения у всех народов образа
Матери-земли и Богоматери неоднократно подчеркивал Николай
Клюев:
Но это было! Было! Было
Порукой -- лик нездешней силы
Владимирская Божья Мать!
В ее очах Коринфа злать
Мемфис и пурпур Финикии
Сквозят берестою России...
....................
Со стен, где олова прослои
И сколы золота, как рои,
По ульям кварца залегли,
То груди Матери-земли.
Эти строки из поэмы "Песнь о Великой Матери", недавно
найденной в архивах бывшего КГБ, -- апофеоз поэтического
настроя русской души, не мыслящей самой возможности своего
существования вне единения с родной землей, то есть Родиной.
В "Песни о Великой Матери" образ реальной матери поэта
соединен с Родиной (Русской землей), и Софией на семи столпах,
что смежила солнечные очи. Точно так же и в одном из писем из
<< Пред. стр. 46 (из 56) След. >>
Список литературы по разделу