<< Пред. стр. 7 (из 10) След. >>
Список литературы по разделу
И на следующий день мы этой машины не узнали: рвала с места, вставала на все "четыре кости" как вкопанная. "Что ты с ней сделал?" - пытали мы Протасова. "Она не верила руке и не знала, что может. А я ей показал", - ответил "отец" совершенно серьезно.
На одном из чемпионатов СССР по авторалли экипаж моих друзей Толи Григорьева и Сергея Семенова шел с большим отрывом от остальных. Перед последним "допом", уже ощущая на груди золотые медали, кто-то из них сказал: "Ерунда, докатимся".
Раздалась команда: "На старт!" Толя повернул ключ в замке зажигания. Щелчок - двигатель не завелся: обрыв цепи распредвала. Мнение всех было единодушным: сглазили.
Никогда вы не услышите от гонщика слов: "буду во столько-то", "приеду". Профи скажет: "должен быть", "должен приехать" и т.п.
Многократный чемпион Союза, мастер спорта международного класса Владимир Бубнов никогда не расставался с желтой застиранной шапочкой и даже надевал ее на трассе под шлем. Другой ас скорости объезжал огородами любую черную кошку, третий ни в жисть не сажал в боевую машину женщин, четвертый...
Кстати, о женщинах. В том, что женщина за рулем - "верный признак аварии", лично я еще раз убедился на прошлой солнечной неделе, когда на моих глазах три машины врезались друг в друга на перекрестке из-за того, что из стоящей у тротуара машины вышла девушка, забывшая после руля одернуть "мини", - это, конечно, шутка.
Актер Лев Прыгунов, ушедший ныне в живопись, давным-давно и совершенно серьезно поведал мне теорию, согласно которой женщина есть дьявол, который всю жизнь тянется завладеть мужской сутью. Что ж, я с его теорией согласен и готов ее даже развить. Но только тогда, когда я за рулем. А если я из-за руля выхожу... Извини, Лева.
Мыть машину - к дождю
(Народная примета)
Что надо делать сразу после аварии
Мне стыдно перед тобой, читатель, я не оправдал высокой ответственности автора "Автоликбеза", потому что попал на днях в аварию. Да в такую крепкую, что пришлось менять кузов.
Попадать в аварию профессионалу всегда стыдно. Это значит, что ты нарушил великое правило "Думай за дураков" и сам оказался дураком в той степени, в какой мог предусмотреть ситуацию на дороге. И несмотря на то, что в моем случае сошлись в одну точку три уникальности, я все равно чувствую себя виноватым - я должен был это предусмотреть.
...Я стоял на перекрестке перед красным сигналом светофора. Передо мной была улица с односторонним движением: справа налево от меня. Когда поперечным машинам замигал зеленый, я включил передачу. Тронулся я с места в момент включения мне зеленого света, тем более что единственная иномарка справа от меня на пересекаемой улице уже почти остановилась. И только она встала, только я проехал ее капот, как в мой правый бок врезается "жигуленок". Он шел в следующем ряду и решил, что успеет проскочить перекресток, тем более что перекресток виделся водителю "жигуленка" пустым, так как он меня за иномаркой не видел. Самое удивительное, что не видел его и я - идеальное, одно из многих на тысячи совпадение угловых скоростей, и в этом первая уникальность ситуации.
Обычно всегда ожидаешь, что из-за одного автомобиля может вынырнуть другой, особенно из-за большого - маленький. За легковым же автомобилем спрятаться легковому чрезвычайно трудно - всегда хоть немного будет торчать кусочек либо его капота, либо багажника. В моем же случае их очертания совпали идеально.
Вторая уникальность ситуации заключалась в том, что после удара, звона стекла я открыл глаза и увидел перед собой... красный глаз светофора и подумал, что где-то я напортачил. Значит, подумал я, светофор "перемигнул" зеленым и дал мне опять красный (так бывает), а я его уже не увидел.
Поэтому я вышел из машины, подошел к водителю "жигуленка" и сказал: "Я виноват, я заплачу". На эти слова из иномарки выскочил водитель и заорал на меня: "Ты что, рехнулся? Я же все видел - ты шел на зеленый, а он ударил тебя на чистый красный!" Тут я сосредоточился и понял: от удара меня развернуло на 90 градусов, и этот красный не мой, а "жигуленка".
Третья уникальность ситуации состояла в том, что водитель "жигуленка" не заплатил мне в итоге ни копейки, а с места происшествия скрылся я, не дождавшись ГИБДД.
Мы ждали ГИБДД два часа двадцать минут. Мои свидетели (двое) уехали, оставив мне свои координаты, а друзья "жигуленка" (четверо) приехали на "Волге", и я услышал кусочек их разговора: "Мы тоже свидетели - ты ехал на зеленый, а он на красный".
И я крепко задумался: приедет ГИБДД, этих пятеро, я один. Допустим, они сумеют инспекторам "сунуть", допустим, те скажут мне, поскольку ситуация, спорная, а свидетелей у водителя "Жигулей" больше: заплати-ка и за его машину тоже. Вот поэтому я и уехал.
Теперь-то я знаю, что надо было сделать. После встречи с тогдашним начальником ГИБДД России Владимиром Александровичем Федоровым.
Сразу после аварии надо взять лист бумаги, нарисовать схему происшедшего, места нахождения свидетелей, их телефоны и адреса, и всем на этом листе расписаться, поставить время. Никакие лжесвидетели в такой документ (а он является для ГИБДД документом) попасть не смогут, и виновник аварии, как показывает практика, в присутствии истинных свидетелей такую схему подписывает. А не подпишет - не беда, суд вашу правоту все равно докажет.
Не желаю вам беды, но буду рад, если эта информация вам поможет.
Мне же ее незнание обошлось в 2500 долларов.
Что мы едим в дороге
Зависит ли наша безопасность на дороге от того, что мы жуем или пьем (естественно - не спиртное) за рулем? Никогда такой вопрос российскому водителю в голову не придет. А вот американцы провели серьезные исследования и составили список из десяти самых опасных продуктов для водителя, находящегося в движении. И я подумал: а, может, они правы?
Есть водители, которые в дальней дороге все любят делать основательно: скорость не превышать, правил не нарушать, в темное время не ехать, ночевать в гостинице, питаться по дороге в кафе или расстилать скатерку на зеленой травке. Они едут, скажем, 1000 километров из Москвы до Самары двое-трое суток, и их спутники водил жалеют: "Такая тяжелая дорога - папочка очень устал".
А есть другие, для которых остановить машину - нож острый. Они едят на ходу и останавливаются только на заправках или пописать. Причем писать заставляют всех своих спутников одновременно, даже если кто-то пока не хочет: "Смотри, следующая остановка будет не скоро". Я принадлежу ко вторым: люблю высокие средние скорости и привык держать на тысячекилометровом пути среднюю не меньше ста. А, стало быть, и есть приходится на ходу. Кстати, теперь, когда изобрели памперсы, средняя скорость может резко возрасти! (Шутка)
В прежние, "социалистические", годы жена заворачивала мне, испытателю АЗЛК, в дальнюю дорогу стандартный набор что для железнодорожного пассажира, что для водителя: жареная курица, бутерброды с колбасой, сыром, несколько огурцов, помидоров, яблок, термос с чаем или кофе, пару бутылей боржоми, соль в спичечном коробке.
В дороге курица и термос оказывались невостребованными, их я оставлял для банкета в честь приезда на место. Жир курицы долго оставался на пальцах и руле, поскольку пальцы приходилось вытирать о штаны (носовые платки во времена моей молодости, как и чистые тряпки в автомобиле, были роскошью). А горячий чай или кофе пить на ходу, за рулем, на наших "автобанах" просто невозможно: обваришься или уделаешь всю одежду, даже если тебе стаканчик кто-то нальет.
Бутерброды же приходилось поедать вместе с салфетками, в которые они были завернуты и которые прилипали к сыру и колбасе намертво.
Но поменялись времена, поменялись и жены. Вторая жена бутерброды и курицу мне заворачивала в фольгу, а вместо термоса укладывала в сумку "коку" или "пепси". Но курицу я опять оставлял для банкета - были уже в пользовании и носовые платки, и чистые тряпочки в автомобиле для протирки фар и лобового стекла, но ощущение жира на руках устранялось только их мытьем с мылом, для чего надо останавливаться. А останавливаться испытатели ох как не любили - никогда не забуду те 2700 километров из Москвы в Ялту через Карпаты колонной из трех машин за 35 часов! А чего такой крюк, спросите? Да молодыми были - просто Карпаты захотелось посмотреть!
Сегодня продукты в дорогу я покупаю сам: на тысячу километров на одного себя беру пару литровок "пепси" (одна двухлитровая и громоздка, и быстро выдыхается), пару бутербродов в фольге, две упаковки темно-синего "Орбита" (к зубам не прилипает). Плюс пару "сникерсов": действительно лучше всего утоляют голод. Банкет же в честь прибытия на место устраиваю в местном ресторане.
Не для насыщения, а просто для того, чтобы жевать, грызть, то есть - что-то делать, разгоняя сонливость-усталость, можно прихватить в дорогу яблоки, печенье, но не помидоры или апельсины. Помидоры обязательно вас забрызгают, а апельсины надо чистить, это одной рукой очень опасно.
Все, что ешь на ходу, должно располагаться на расстоянии вытянутой руки и не улетать на пол при поворотах.
Почему вообще я заговорил на эту тему? Просто попалась мне заметочка в американской газете "Ю-Эс-Эй Тудей", которая стала для меня сенсацией, для вас станет тоже. Слушайте...
Это исследование заказала крупная Мичиганская автомобильная страховая компания после нескольких "пищевых" аварий с одним своим клиентом. И она же теперь ломает "голову" - каким образом узаконить запрет на употребление за рулем этих десяти продуктов и как осуществлять контроль водителей? Вот полный список продуктов, опасных для водителя, когда он за рулем:
1) кофе, 2) горячий суп, 3) тахос (мексиканские острые лепешки), 4) еда с острой приправой "чили", 5) гамбургеры, 6) барбекю (мясо, зажаренное на решетке, шашлык), 7) куриные окорочка, 8) пончики с кремом, 9) сладкие, "лимонадные" напитки, 10) шоколад.
Комментариев этого списка в статье "Ю-Эс-Эй Тудей" под заголовком: "Не набивай живот, садясь за руль" приведено минимум, поэтому над списком долго можно ломать голову. Цитирую комментарий и заодно прокомментирую и его:
"Не пейте крепкий кофе, если хотите, чтобы ваши глаза не закрывались - большое содержание кофеина плюс постоянное внимание на дороге дают обратный эффект: человек утомляется и засыпает".
Честно говоря, это - сенсация, которую я обязательно проверю на дороге, и не раз. Да и нашим ученым сделать это не мешало бы, поскольку кофе - главный интернациональный напиток. В дороге особенно.
"Разворачивая шоколад, водитель отвлекается. Пытаясь не запачкаться, он теряет контроль над машиной".
А-а! Это они про мой любимый "сникерс"! Не соглашусь: апельсин опаснее и не менее популярен в дороге, чем шоколад. Очистить его одной рукой, как развернуть шоколадку, невозможно. А вот держать шоколадку в обертке, чтобы не запачкаться, и потихоньку ее откусывать - легко. Кстати, любителям цитрусовых могу рекомендовать мандарины.
"Невинный набор сладостей несет ту же опасность, что и скоростная езда".
Верно: нет ничего более неприятного за рулем, чем липкие руки. Но они могут быть и от "пепси", что подтверждает пункт восьмой списка - "сладкие напитки". Тахос, чили, гамбургеры, барбекю, курятина, пончики с кремом понятны - одни жирны, другие остры, третьи разваливаются в руках, падают или проливают соус на ноги, а вот горячий суп - загадка. А горячий чай не опасен? Наверное, ключевое здесь слово - "горячий", об этом мы знаем.
"Наибольшее количество аварий из-за этих продуктов происходит в утренние часы". Никогда утром не видел, добираясь на работу, чтобы кто-то жевал бутерброд. Но, вероятно, те, кто живет за городом, опаздывая, это делают на шоссе - напрасно, американцы здесь правы.
А напоследок, после обобщения американо-российского дорожно-пищевого опыта, примите рецепт (я о нем уже писал в главе о сне за рулем, но повториться не мешает) "гремучей смеси", которая поставит на ноги и полуживого, и полумертвого, и даже с похмелья: высыпаете в стакан пакетик растворимого кофе и льете в него струйку "пепси" или "колы", размешивая, - сначала в стакане просто взорвется коричневая пена, а потом что-то взорвется внутри вас - даже страшновато становится. Не уверен, однако, что это безопасно для здоровья.
В отпуск ехать на бензине или лететь на керосине
Колеса - в кайф
Начнем с того, что автомобиль сейчас - самый дешевый вид транспорта. Особенно, если вы едете семьей из 3 человек.
Билеты на самолет, например из Москвы в Сочи, обойдутся туда и обратно около 16 тысяч рублей, на поезд около 8 тысяч, а затраты на бензин (3000 км = 6 жигулевских баков) будут стоить около 2200 рублей. Почувствовали разницу?
Кстати, если уж ехать на машине в отпуск, то я бы не в Сочи поехал, а на Валдай, Алтай, в русскую глубинку - порыбачить, посидеть у костра, "покосить грибы косой". Что может быть лучше такого отпуска! Только небольшая предосторожность не помешает: ехать, конечно, в наши смурые времена лучше к знакомым. Но можно и компанией, несколькими машинами, можно там по прибытии задружиться с аборигенами, все зависит от вашего характера.
Второе преимущество, и немалое - на машине много чего можно с собой взять: надувную лодку, снасти, если вы рыбак, палатку, примус, продукты, одежду, даже портативный телевизор с 12-вольтовым питанием не повредит.
Как готовить машину
Инструмент - само собой, ключи и головки от 8 до 24 мм, ключ свечной, отвертки, пассатижи, домкрат, насос, переноску, пару надфилей, кусачки, топорик (для дров), кусок шкурки, манометр. Запаску проверить обязательно, не помешают камера и пара монтажек, даже если на вашей машине резина бескамерная.
Из запчастей для карбюраторных машин я бы взял пару свечей, ремень генератора, лампу фары, бегунок прерывателя с крышкой, не помешают бензонасос, коммутатор или конденсатор трамблера. Можно бросить в багажник, особенно для "классики", пару шаровых опор и наконечников рулевых тяг.
Перед поездкой проверить "сход-развал", износ колодок, помня что дисковых хватает примерно на 20 тысяч километров, а барабанных, задних, - на 60-70 тысяч, отрегулировать фары.
В колонну стройся!
Часто собирается компания друзей-родственников на нескольких экипажах. С одной стороны, двигаться в колонне сложнее, а с другой - гораздо проще. Для начала надо правильно построиться.
Передним лучше ехать тому, кто знает дорогу. Если ее знают все, то вперед пускайте того, кто умеет лучше других общаться с ГИБДД. А сзади должен идти самый опытный водитель или тот, кто лучше всех умеет чинить машины.
Первое и главное правило при движении в колонне - каждый должен постоянно видеть своих соседей. Для этого даже днем лучше ехать с ближним светом фар. Как только сосед пропал, немедленно сигнализируйте остальным и останавливайтесь. Второе правило: водитель должен, безусловно, доверять водителям других машин вашей колонны. Чаще всего это относится к ведомым.
Например, идет колонна на обгон какого-нибудь тихохода. Дороги наши вы знаете. Так вот, если первая машина обогнала, то дальше ее водитель должен дирижировать обгоном, который собираются совершить следующие за ним машины. Для этого ему придется включенным левым поворотом показывать, свободен ли встречный ряд. Ежели дорога делает затяжной поворот вправо, то для того, чтобы обгоняемый грузовик не закрывал его "мигалку", ему придется ехать по встречной полосе. Тогда заднему водителю будет видно, что путь свободен.
По завершении обгона второй водитель принимает на себя обязанности ведущего и ассистирует третьему.
Когда дорога петляет или постоянно идет вверх и вниз, водителю первой машины рано складывать с себя обязанности дирижера. Даже когда вторая машина закончила обгон, ему есть смысл просматривать дорогу для второго водителя, чтобы тот лучше подсказывал третьему.
Сигналом к запрещению обгона является включение правого поворота.
Штрафы делятся на всех
Скоростной режим мы соблюдаем не всегда, хотя на это нас частенько толкают знаки ограничения скорости. При движении колонной первый выбирает такую скорость, которая удобна всем. Если она окажется выше разрешённой на этом участке, то на радар поймают только первую машину. Когда выбежавший из кустов инспектор ДПС прикажет жезлом остановиться, другие машины не должны останавливаться ни в коем случае (если, конечно, им персонально не прикажут сделать то же самое). Ждать жертву успешной охоты они должны впереди, находясь в пределах видимости. Если же они остановятся "за компанию", то тоже будут оштрафованы за превышение скорости (хотя никаких доказательств их нарушения у инспектора не будет). Бывает, что нерадивые инспектора останавливают всех и пытаются "пришить" им ту же статью. Но знайте, что радар не может показывать скорость нескольких машин. Только одной! Поэтому и штрафуют только первого, а попутчики ему потом возмещают.
Езда на "длинном стартере"
Не дай бог, но иногда приходится ехать на буксире. Для этого необходимы некоторые навыки.
Правила требуют трос длиной от 4 до 6 метров. Наличие красных флажков на буксире необязательно. В буксируемой машине может находиться только водитель, и у нее должна быть включена "аварийка". Если она не работает или сел аккумулятор, прикрепите сзади машины знак аварийной остановки. Итак, поехали.
Вы тянете: аккуратно натягивайте буксир, резко не разгоняйтесь, не тормозите и не бросайте сцепление. Особенно если у буксируемого не работает двигатель, а значит, и усилитель тормозов, не забывайте, что тормозная педаль у него "деревянная". О предстоящем торможении предупредите его, мигнув пару раз тормозными огнями, и только потом тормозите. Постоянно следите в зеркало за буксируемой машиной, водитель которой может вам подать сигнал фарами: "Остановись. При поворотах делайте заход большего радиуса, чтобы задний тоже в поворот вписался.
Вас тянут: включите "аварийку", зажигание и нейтраль. Вы должны держать буксир постоянно натянутым, лучше, чтобы он вообще не касался земли, особенно на спусках. Тогда не будет резких рывков вашей машины, даже если буксирующий не очень опытен. Для этого нужно держать правую ногу на тормозной педали и по необходимости подтормаживать. Перед остановкой - у светофора, закрытого переезда и т. п. - вы своей машиной должны плавно останавливать переднюю. Если двигатель ваш не работает, это будет нелегко, но возможно - не забывайте о ручнике.
Переночуем?
Где остановиться на ночь? Лучше в мотелях, которые начали появляться и на наших дорогах. Если такой возможности нет, наиболее безопасным местом будут окрестности поста ГИБДД. Сотрудники российской инспекции, в отличие от белорусской, имеют указание с самого верха ни в коем случае не прогонять от постов остановившихся на отдых.
А если и ДПС нет, то лучше отъехать подальше в лес, чтобы с дороги не было видно, и там можно отдыхать спокойно. А утром - счастливого пути!
Кругосветка (СССР)
...Первые километры по нашей земле для всех иностранцев оказались потрясением.
Мы долго не могли понять, почему все они так медленно едут: 80 км в час - максимальная! Ведь мы так ни в какой график не уложимся.
Когда на одной из остановок они раздали всем рации, а мы их включили, все стало ясно.
- Бука одестра, рогацци! Аттантива, бука синистра!* - слышались в них то и дело взбудораженные итальянские голоса.
"Какие ямы? Где они их увидели? - недоумевали мы сначала. - Да Брест - Минск чуть ли не лучшая у нас дорога!"
Оказалось, это не ямы, а асфальтовые увалы, гладкие волны, на которых подвески их машин "пробивали" при скорости более 70 - 80 км в час. Наши шли и 120 безо всяких ударов. Раскачивались, колыхались - это да, но так даже веселее!
Честно говоря, мы приуныли, хотя ситуация после Бреста поменялась на сто восемьдесят - в Европе они нас без конца подгоняли: ехать восемьдесят - это мука.
Я шел первым, а передо мной гаишник на "Волге" полыхал всеми цветами радуги, как самец в брачную пору. Стоило увидеть ему встречного или попутного, он бросался на него, как стервятник на жертву, встречному - в лоб, а на попутного - боком и орал в "матюгальник" так властно и грубо, словно мы везли атомную бомбу:
- Стоять! Принять вправо! Стоять, мать вашу!!!
Машины шарахались от него, вздымая тучи пыли с обочин, шарахались и виляли так резко, что несколько раз мы за жизнь людей в этих машинах вздрагивали - ну нельзя же так! Попутных еще можно попросить принять вправо, а встречные-то нам совсем не мешают, дорога вон какая широченная.
Скажу честно - ехать с таким сопровождением было противно. А иностранцы наши от него просто обалдели. После каждого резкого "налета" гаишника рации итальянцев долго молчали, и нам было стыдно за нашу страну. А потом из треска волн возник голосок американки Сусу, она обращалась ко мне:
- Юрий, это у вас называется остатки тоталитарного общества, да?
С этой Сусу вообще были проблемы. Каждое утро, где бы мы ни ночевали, в центре города или в лесу, в палатках, она обязательно пробегала трусцой несколько километров. Она бегала даже в Абхазии, где уже вовсю шла стрельба, а мы ночевали в палатках на берегу моря, в сосняке, где из-за каждого куста за нами присматривал специальный охранный человек.
В душ она ходила обязательно, даже если он был за пару километров от лагеря. В ресторанах и столовых она неизменно подходила ко мне:
- Юрий, попроси, пожалуйста, сделать для меня что-нибудь вегетарианское.
И я шел, и приносил. А она, вскинув брови, спрашивала:
- Юрий, почему русские так много пьют?
Следующим потрясением цивилизованных наших спутников было полное отсутствие туалетов на шоссе, заправках. Один, правда, попался, где-то в Прибалтике, но когда Сусу вышла из него, ее чуть не вырвало: там было по щиколотку мочи.
Чем больше углублялись мы в Россию, тем чаще ловил я себя на том, что вижу все по-другому, не так, как раньше, а острее и болезненнее. И не только плохое, хорошее тоже - рассвет какой-нибудь потрясающий, красивую девушку. Я понял, что вижу наши реалии глазами иностранцев.
А они не только их видели - они снимали. Они снимали все: заспанную бабу в грязном жилете, провожающую у переезда скорые поезда; пьяного, ползущего на четвереньках на обочине; вымершие деревни с полуразваленными черными избами. Они спускались при нашей протекции в бастующие шахты Кемерова, посещали тюрьмы на арендованном нами вертолете, они первыми снимали последствия тайфуна "Джуди" на Дальнем Востоке: вздутые плавающие трупы коров, опрокинутые дома, поваленные деревья, и мы видели, каким восторгом светились их лица.
И Гвидо однажды не выдержал, выдернул из толстого бумажника пять или шесть сотенных долларовых бумажек - целое состояние! - и протянул то ли нам, то ли пилотам, а кто-то из нас купеческим жестом засунул эти бумажки обратно: брось, мол, парень, не мелочись, это мы не за деньги - для тебя, друга, делаем, знай, мол, наших. И мы хлопали их по плечам.
Идиоты! Мы - идиоты! Эти итальянские ребята не коров мертвых видели, не грозную стихию, а много тысяч долларов, за которые они этот сюжет продадут мировым телеагентствам!
Если в Бресте, как вы, надеюсь, помните, наши непьющие иностранцы лишь пригубили шампанское, то чем глубже мы в нашу страну заезжали, тем больше она расшатывала в них устои цивилизации.
В Тбилиси меня разыскал друг юности, вышедший в большие чины, и подарил десятилитровую канистру первоклассного грузинского коньяка, и что вы думаете? Она кончилась тик-в-тик на краю земли русской, во Владивостоке, потому что по вечерам, когда мы расселялись по палаткам, через какое-то время со всех сторон нарождался шорох - это отечественные и иностранные тела ползли, шли, брели по траве к палатке моей и по очереди просовывали в ее щель руки со стаканами, кружками. Я наливал всем по-братски.
Где-то под Тайшетом мы с Бруно загоняли однажды свои машины на ночь в какой-то сельский гараж. Встали рядом, он вдруг достал из-за спинки сиденья початую бутылку водки, кругообразно, как заправский алкаш, взболтал ее и спросил меня:
- Будешь?
- Из горла? Без закуски? - Я поморщился. - Нет, Бруно, не могу.
Когда он закинул голову, сделал несколько крупных глотков, не поморщившись, я подумал, что все же Маркс прав - бытие определяет сознание: Сусу перестала спрашивать меня о том, почему русские так много пьют, где-то в Абхазии, бегать по утрам перестала в Спитаке, а про вегетарианское не вспоминала с Азербайджана.
В Бухаре же однажды утром она подошла ко мне, пьющему с похмелья отвратительный, липкий, теплый и сладкий напиток из зеленой бутыли с этикеткой "Ананасовый аромат".
- Юрий, дай глоток.
- Да ты что, Сусу, тебе это нельзя, здесь сахар!
Она взяла бутылку, сделала несколько судорожных глотков и потрясла меня откровением:
- Я выпила вчера водки - какая гадость! Голова раскалывается...
И тут я увидел, что в ее пальцах - сигарета!!
- Сусу, ты куришь?!
Она то ли поморщилась, то ли слабо улыбнулась:
- Только здесь, Юрий. В Штатах - ни-ни...
Из Ашхабада Сусу улетела домой, на остальную часть СССР ее не хватило. Вопрос о том, почему русские так много пьют, был снят.
С машинами все было проще и понятнее. Первая поломка произошла у нас еще до старта, в Италии: забарахлила пятиступенчатая коробка передач на "девятке". Загнали на сервис и за полдня все сами сделали. Вторая поломка - за Минском кончилось реле-регулятор на стареньком "Рэнч Ровере". Пока итальянцы разводили руками, Валдис, инженер-испытатель РАФа, реле починил. В Америке оторвался на "девятке" кронштейн заднего амортизатора. Больше никаких поломок за всю кругосветку у нас не было. Если не считать, конечно, что на всех четырех "Опель-Кадетах" уже на Урале начали греметь передние свечные подвески. Мне довелось ехать на одном из них кусок пути от Хабаровска до Находки - стук на выбоинах был такой яростный, такой явно металлический, что было страшно, казалось, колеса вот-вот отвалятся. Но они не отвалились.
В Портленде, американском порту, куда мы прибыли на судне из Находки, на всех четырех "Опелях" передние подвески были полностью заменены. Мы же открыли капоты своих "Самары" и "Москвичей", долили масло, осмотрели днища - на титановых наших защитах не было ни единой царапины!
Кстати, о защитах. Наши машины от серийных отличались только тем, что все тормозные и топливные трубки были проложены на них не по днищу, а в салоне. И, конечно, - более тщательной сборкой.
Защиты на всех машинах стояли из легкого и сверхпрочного титанового листа. На "Опелях" же защиты стояли из металла типа жести. Во всяком случае, о стоящий на боку кирпич они защитами бились и сминали их, как бумагу. Каждые 2000- 3000 километров нам приходилось эти защиты с "Опелей" снимать и рихтовать молотком прямо на асфальте - вот уж вволю понасмехались мы над ихними Европами!
Но особо "доставал" нас микроавтобус "Бэдфорд". По техническим данным он считался городским и потому ход подвески имел совсем небольшой, из-за чего на асфальтовых волнах и увалах наших дорог его передние колеса частенько при раскачке просто отрывались от земли, это было очень опасно. Из-за этого "Бэдфорд" при двигателе в 160 лошадиных сил больше 80 км в час идти не мог и был у нас просто бельмом на глазу.
- Гвидо, давай загоним его в любой гараж и за полдня поднимем его на 4 - 5 сантиметров, этого будет достаточно, - не раз и не два предлагали мы старшему из итальянцев, чрезвычайно гордившемуся титулом: "участник ралли "Париж - Даккар"".
- Нет, невозможно! - отрезал всякий раз Гвидо. - Это вмешательство в конструкцию машины, такие вещи можно делать только на заводе.
Из-за этого "Бэдфорда" мы плелись как на поминках и прекрасно понимали, что дороги Средней Азии - люкс по сравнению с тем, что нас ждет дальше, где их просто нет. Но Гвидо всего этого не понимал.
В Бухаре наше терпение кончилось: мы украли ключи от "Бэдфорда" и угнали его в местный гараж "Скорой помощи", где был токарный станок. За полдня мы выточили кольца под пружины передней подвески и вложили в рессоры задней по дополнительному листу от "газика" - "Бэдфорд" приподнялся над землей, как наэлектризованный.
Когда разъяренный нашим самоволием Гвидо проехал на "Бэдфорде" по окрестностям гостиницы, его лицо засияло, как у мальчишки.
- Русские механики лучшие в мире, - покорно сказал он.
Мы все видели, что чем больше познавали наши спутники Россию, тем больше в нее влюблялись. И немудрено: они были в ней богаты, желанны и красивы. Об их богатстве я уже говорил - за 700-1000 долларов при тех ценах и курсе они могли купить все, что душа и тело пожелают: 5-7 долларов - кутеж в ресторане, а 10 - уже разгул, 3 доллара - рубашка, 30 - шикарный костюм и т. д.
Начиная от Бреста и до самой Находки девки наши на них вешались пачками. Отдавались не за блок сигарет или полдюжины баночного пива, а за то, чтобы провести вечерок с "Мальборо" и "Туборгом" - нюхнуть красивой жизни. А на Урале да в Сибири, где иностранцы вообще были в диковинку, творилось что-то невероятное: подруги наших итальянцев следовали за ними из города в город на самолетах и поездах, устраивались в те же гостиницы или поблизости. Иногда их скапливалось по две-три на одного итальянца, и тогда они как-то разбирались между собой сами, но дальше следовала, как правило, одна.
Причем, какие это были девки! Чистых проституток среди них практически на было: стройные, красивые, порядочные дочки приличных семейств. Но почти все рогацци были уже женаты, и когда они показывали фотографии своих страшных жен, я понимал, что таких девочек, как наши, эти ребята в своей Италии видят только на экранах телевизоров и обложках журналов, еще бы им не любить Россию!
Самым выгодным "кадром" среди них был конечно Мимо - милый двадцативосьмилетний толстяк-холостяк, чья семья владела самым настоящим рыцарским замком в итальянском местечке Ронкадо и винным заводиком при нем. Мы были в том замке - упадешь, не встанешь.
И вот однажды утром, в Новосибирске, провожать Мимо в дальний путь вышла к машине такая девочка, что мы все попадали. Оказалась она балериной из Перми. Они стояли в сторонке, целовались и плакали оба, и друзья Мимо поведали нам, что у Мимо с Наташей будет помолвка, когда кругосветка кончится, и Наташа приедет в Ронкадо по приглашению.
Видели бы вы, какими глазами смотрели на счастливицу остальные!
Забегая вперед, скажу, что в Ронкадо Наташа приезжала, но женой Мимо так и не стала. Зато, живя в Перми, стала матерью его ребенка.
А вот Бруно, красивый, спортивный, с широкими, как парус, плечами Бруно!..
...Ее зовут Марина и знакомится с ней Бруно в Москве, я при этом историческом событии присутствую: тело манекенщицы, грудь Дианы, от которой просто невозможно отвести глаза, тяжелые каштановые длинные волосы. Их то и дело треплет ветер, а Маринка то и дело поправляет их тонкими изящными пальцами - дорогая женщина.
Вероятно, что-то у них все же состоялось, потому что утром, когда мы расстаемся, на Бруно просто жалко смотреть.
По-моему, эта его любовь уже становится опасна для его жизни: чем дальше мы от Москвы, тем более воспалены и тревожны его глаза по утрам, тем внимательнее слежу я за его "Бэдфордом": не виляет ли он по дороге, не засыпает ли Бруно за рулем?
Еженощно этот итальянский парень тратит на Маринку столько долларов, что хватит на кучу красавиц любого из тех городов, через которые мы проезжаем. Но Бруно не обращает на них внимания и, естественно, не тратится, хотя они и кружат вокруг нас роем, ему нужна только Маринка.
А Маринка - в Москве, и чем дальше уходит наш автокараван от столицы, тем более любовь недосыпающего Бруно становится опаснее для его жизни и опустошительнее для его бумажника.
Дело в том, что каждую ночь по нескольку часов Бруно разговаривает с Маринкой по телефону.
Утром я вижу его у окошка администратора гостиницы, он отсчитывает "зеленые", а перед ним лежит беленький квадрат счета, цифру в котором разглядеть мне не удается, и это меня взрывает:
- Слушай, на фига тебе эта Маринка! Она спит и видит замуж за западника выйти да уехать, а ты кадр для нее неперспективный: женат, ты же не будешь ради нее разводиться? Да и у вас там, в Италии, хрен разведешься...
Бруно поворачивается, и я вижу, что он сияет, как начищенная бляха дембельского ремня.
- Юрий, послезавтра, когда мы будем во Фрунзе, мы с тобой поедем в аэропорт ее встречать - она прилетает на один день! - господи, вот оно, счастье!
Умопомрачительным августовским утром мы спускаемся на машине с гор. "Приют трех", наш альплагерь с романтическим названием, остается в серебряной от росы лощине, куда еще не заглянуло солнце, а у нас здесь его в избытке! Я за рулем, Бруно просто не в состоянии вести сегодня машину.
- ...На рынок! - кричит Бруно, лишь только мы спускаемся в город.
Заруливаем к рынку, где Бруно, у первого же прилавка, не торгуясь, покупает ведро тюльпанов. Входим в здание аэропорта, он шевелит губами, закинув голову и читая табло: "Налево!"
- Юрий... - Бруно уводит меня в сторонку и по тому, как он готовится, как заглядывает мне в глаза, я понимаю, что он хочет сказать что-то очень важное. - Юрий, сейчас, при тебе, я буду делать Марине предложение, ты понял? Это очень важно для меня, понимаешь? Если она захочет, я разведусь, если она захочет - стану президентом Италии, понял? - трясет он кулаками перед моим лицом, и я ему почему-то верю.
Стоим полчаса, процеживая пассажиров ее рейса, стоим час, полтора - Маринки нет. Объявляют второй рейс из Москвы - Бруно бросается туда, и охапка цветов ему не мешает.
Иссякает ручеек пассажиров и второго рейса - Маринки нет.
Бруно садится на какой-то ящик, зажимает ладонями голову. Раскачивается. "Сейчас, - говорю ему, - я в туалет".
Беда в том, что я Маринку знаю. Давно знаю...
Бегу в переговорный, меняю монеты, набираю Маринкин московский номер - гудок... второй... третий...
- Але? - совершенно сонный голосок.
- Ах ты, дрянь! - задыхаюсь я от возмущения. - Ты там дрыхнешь, а твой Бруно здесь с ума сходит! Зачем парню голову задурила?
- Ой, ты знаешь, - томно потягивается она своим красивым телом на том конце провода, - позавчера были гости, такая хандра напала, я напилась, а тут звонок - этот, твой, ненормальный. Ну я и ляпнула ему что-то про русскую любовь до гроба, я что, еще и прилететь обещалась?.. - она засмеялась легко, чисто. - А ты-то что шестеришь у него - за баксы, надеюсь?
Я задыхаюсь от ненависти к этой бронированной красотой сучаре и бросаю трубку.
Бруно плачет, сидя на ящике, когда я, наконец, рассказываю ему все, что знаю о Маринке. Почти все.
Слезы просачиваются между пальцев ладоней, которыми он по-прежнему стискивает свое лицо. Как пьяный, после часа молчания, он поднимается, хватает букет и швыряет его в урну. Но я перехватываю цветы из его мощных рук: "Подожди".
Он безучастен, сидит в машине и никак не реагирует на мои торможения у каждой девушки по дороге в наш альплагерь.
- Возьмите, это вам. От моего итальянского друга, - вручаю я каждой по три цветка.
Вереница изумленных девушек с тюльпанами остается в долине, но букет не очень уменьшается, когда мы поднимаемся к "Приюту трех".
- Не уходи, Юрий, - просит Бруно, а я отвечаю, ни секунды не сомневаясь, что он послушается:
- Надень кроссовки, возьми кофр с аппаратурой и приходи сюда, я тебя жду. Мы пойдем в одно место... Потом все поймешь. Это надо. Очень, поверь мне.
Через четверть часа мы с Бруно карабкаемся сквозь колючий кустарник по крутейшей тропе вверх - двадцать метров, сорок, сто... Я задыхаюсь, он красный, но молчит, сопит, искоса поглядывает на букет в моей руке.
Крохотная горизонтальная площадка открывается нам неожиданно. Я знаю, что это альпинистское кладбище - всего десяток могил с трогательными, пронзительными и простыми надписями на надгробных камнях. Только сумасшедшие или потрясающие люди могут дотащить сюда гробы со своими друзьями. Эта мысль всегда первая, когда сюда добираешься. Она ошеломляет, настраивает на великий лад, а вид отсюда на блистающие снегом колоссы дышит истинной Вечностью.
Мы переходим от могилы к могиле, читая надписи, оставляя за собой на холмиках алые костерки тюльпанов.
Глаза у Бруно зажигаются, лицо осмысливается. Одарив все могилы, он встает на колени и, сложив ладони, едва слышно читает по-итальянски молитву; я торжествую в душе, видя его выздоровление и не понимая, зачем в его руке остается еще два последних цветка? После молитвы он кладет их перед единственным на этом кладбище безымянным, замшелым камнем и говорит спокойно:
- Здесь похоронена моя любовь.
Вторую свою любовь Бруно похоронил в Находке. Там, в ресторане, все мы пооткрывали рты, когда увидели эту светловолосую и голубоглазую богиню. Она танцевала. Она праздновала в компании друзей свой день рождения. За нее одну можно было отдать весь Голливуд не задумываясь.
Бруно потерял голову. Сначала он бросился с ней танцевать. Потом, узнав о ее дне рождения, приволок из номера две бутылки французского шампанского. Потом какие-то драгоценности в коробочках. Потом он стал надоедать ее спутникам, среди которых были личности очень и очень впечатляющие.
Но находкинская богиня скандалу разгореться не дала. Приняв и восторженные взгляды, и шампанское, и коробочки, натанцевавшись и наслушавшись комплиментов, она ослепительно улыбнулась Бруно на прощание:
- Спасибо, Бруно. Спокойной тебе ночи!
Я до сих пор вспоминаю эту красавицу с благодарностью и гордостью за всех русских девчонок.
Гвидо не влюблялся. Тертый и опытный Гвидо вдарял по проституткам. Впрочем, он не знал, с кем имеет дело. Зато мы знали, что кличка той дамы, с которой он флиртует уже целый вечер, "Селедка" - за возраст и худобу. Дама красавицей не была, но в совершенстве владела той ненавязчивой лаской жеста, случайного прикосновения, которая рождает мужские желания. Каких уж тут долларов и рублей не пожалеешь.
Не знаю, как сейчас, а тогдашние наши проститутки тем от западных и отличались, что заводили мужиков не столько своими формами - которые, конечно же, были, да еще и какие! - сколько предпостельной игрой. На Западе проще: увидел, оценил, заплатил - деньги с русских вперед! - и повел.
Когда Гвидо созрел уехать с "Селедкой" из ресторана "на хату", он, в соответствии с нашими инструкциями, сдал нам бумажку с ее адресом и телефоном, документы, кредитные карточки и лишние деньги.
Двое суток мы его не видели. На третьи он появился исхудавшим, но сияющим: "Это - на всю жизнь!"
Десять дней в ожидании погрузки на пароход мы пробездельничали в Находке. И эти десять безумных дней чуть не поставили крест на всей нашей кругосветке.
Мы с Сергеем Агапитовым, моим другом и командиром пробега по территории СССР отдыхали после обеда, когда в комнату влетел кто-то из наших:
- Итальянцы на "Исудзу" разбились! На въезде в город. Только что из ГАИ администратору гостиницы позвонили!
О, господи, мы с разбега - в машину и туда. Подъезжаем и видим такую картину: Гвидо грязный, в рваной рубашке, с шальными глазами, но на ногах. "Исудзу" - на крыше, вверх колесами. Окрестности усеяны банками с пивом, сигаретами, жвачкой и прочими вылетевшими из машины прелестями Запада. Гаишники пытаются в чем-то разобраться, но не получается. Гвидо по-русски ни бум-бум, а они - по-английски.
Оказывается, Гвидо вез с пляжа девочек, поддатый. Решил показать им кусочек "Париж - Даккара", но не учел, что здесь Россия-матушка: пошел на грунтовке обгонять грузовик, но в пыли не заметил яму и перевернулся. Сзади ехали на мотоциклах наши рокеры, им этот итальянский пижон крепко не понравился, они ему крепко ввалили, девки разбежались, подъехала милиция, рокеры смотались. Вот такой сюжет.
Вообще-то милиция особо к Гвидо ничего не имела, отобрала права только, да не может в них ничего понять. Никого ведь не покалечил, только свою машину побил. В принципе, они о нашем пробеге знают и могут права отдать, но надо бы для порядка актик составить...
Мы их намек поняли и пообещали, как только отволокем к гостинице "Исудзу", наведаться в отделение с подарками...
А вот Гвидо стоял, как перед казнью, и понимал только одно: он пьян, он совершил аварию, его повязала полиция, и теперь у него будут очень крупные неприятности - от полиции не отмажешься.
Глупец! Это от их полиции не отмажешься, а от нашей - в два счета. Когда гаишники, удовлетворенные, уехали, когда Гвидо понял, что, кроме искореженной машины и побитой морды, других неприятностей у него не будет, он подошел к Агапитову, положил бородатую голову ему на грудь и тихо сказал:
- Сергей, ты - Иисус Христос!
Однажды, еще где-то в Средней Азии, Бруно сказал мне:
- Юрий, когда я буду уезжать из России, я буду плакать.
- Почему?
- Вот увидишь, - загадочно пообещал он.
В другой раз, за Байкалом, мы заблудились. В конце августа шел снег, стояла жуткая холодрыга, темнело.
Нас выручили какие-то старик со старухой - сторожа пустующей турбазы. Они пустили "колумбов" переночевать в теплый корпус, на кровати хоть и без белья, но с матрацами и одеялами, разогрели всем ужин, чай. А для нас, руководства, истопили баньку да пригласили за свой простецкий стол с картошечкой, салом, огурчиками да заветной припасенной бутылочкой "Московской".
Да как начали они рассказывать о своей нелегкой судьбине - мороз шел по коже. Шел он и тогда, когда смотрели мы на их изуродованные работой руки. Когда же мы узнали, что "старикам" этим по сорок пять лет, что изуродовала их российская жизнь, самогонка и надрывная работа, то они, иностранцы, кое-что в нашей жизни поняли...
И вот идем мы с Гвидо и Бруно по хрустящей от мороза грязи под огромным и уже звездным куполом неба распаренные, благостные, а Бруно вдруг раскидывает руки в стороны и говорит по-русски:
- Какие люди! Какое сердце! Невозможно. Невозможно...
Да, к Владивостоку он уже прекрасно говорил по-русски.
День нашего отплытия все же настает. С утра грузим в трюм машины, крепим, размещаемся в каютах, затаскиваем в них с берега пару ящиков шампанского и пару водки, бегаем, крутимся - не до сантиментов.
И вдруг мы видим на берегу невесть откуда взявшихся "боевых подруг"! Как они проникли в порт, погранзону, через двойное оцепление - непонятно, но проникли!
Мы все сходим на берег, чтобы с ними проститься.
И вдруг я вижу Гвидо, Бруно и Мимо, стоящих отдельно от всех, в сторонке. Они стоят, положив руки друг другу на плечи, стоят, сцепившись в одно целое, и ... плачут!
А уже через пять минут пароход гудит, отваливая от последнего кусочка российской земли, а мы хлопаем пробками шампанского: "За Россию!".
Впереди нас ждет Америка...
"Т"-образный, безобразный
Недавно один знакомый здорово испортил мне настроение. "Зря стараешься, - сказал он, имея в виду мои советы в "Автоликбезе". - Пока человек сам чего-то не испытает, никакие предупреждения его не спасут".
Действительно, мне самому дважды надо было врезаться на тормозах по льду, чтобы в третий раз (и навсегда) научиться заставить себя тормозную педаль на льду отпускать.
И еще две аварии мне надо было совершить на "Т"-образном перекрестке для того, чтобы научиться наконец его проезжать.
Кстати, почему бы вам не поучиться на моем опыте? Ведь если в случае со льдом надо как бы преодолеть инстинкт самосохранения, поверив кому-то на слово, то на "Т"-образном перекрестке надо всего-навсего выучить это правило, применить его несколько раз, убедиться, что оно верно, и тогда оно само впитается в кровь навсегда. Попробуем?
Однажды летним утром на пороге моей квартиры появился Хулькар Юсупов, собкор "Комсомолки" в Афганистане: "Юр, посмотри машину, мне завтра в Ленинабад семью везти, как бы чего не случилось".
У подъезда стояла новенькая "шестерка", которую Хулькар купил вчера в валютке, вложив в нее все свои сбережения за годы тяжкого собкорства.
Я сел за руль, проехал квартал и, поворачивая за черной "Волгой" на "Т"-образном перекрестке налево и увидев его свободным, отвлекся на полсекунды проверить, не подтянут ли ручник. Именно в эти полсекунды "Волга" резко тормознула, потому что слева неожиданно появился "МАЗ". Естественно, я врезался "Волге" в зад.
Странное дело, 99 процентов водителей не знают, что правила проезда "Т"-образного перекрестка такие же, как и перекрестка нерегулируемого, то есть пропускает тот, у которого помеха справа. У нас же въезжающий что на "Т"-образный перекресток, что на нерегулируемый всегда пропускает машины, движущиеся в прямом направлении. Это значит, что в моем случае "МАЗ" должен был пропустить "Волгу", а она не должна была тормозить. Но, раз затормозила, я все равно был виноват, так как не держал дистанцию.
Ливанул тосол из разбитого радиатора, капот встал горбом, а Хулькар сел на корточки прямо на асфальте, обхватил руками голову и завыл по-восточному, раскачиваясь: видно, поездка в Ленинабад завтра показалась ему проблематичной. Мне, признаться, тоже.
За три дня я поставил "на уши" всех своих друзей, спустил почти все свои сбережения, платил вдвое и втрое, но через три дня Хулькар с семьей уехал на машине, о которой можно было сказать: "Муха не сидела".
В продолжение этих кошмарных дней я не раз и не два про себя и вслух произносил: "Господи, лучше бы я свою машину разбил!"
И Бог мои молитвы услышал: проводив семью Хулькара, облегченно помахав ей рукой, я решил это событие отметить, тем более что наступил последний день моего отпуска. Посадив четырехлетнего сына на заднее сиденье, я поехал в ближайший магазин за тортом и шампанским.
И опять "Т"-образный, только мне поворачивать уже направо, и я один, без впереди идущей машины. Притормаживаю, смотрю налево: нет ли там идиота, не знающего правил, и ... врезаюсь опять же в зад, опять же "Волги" и опять же черной!
Поворот направо там был не крутой, а затяжной, с большим радиусом. На обочине его росла высокая трава, которая и скрыла припаркованную именно на этом радиусе "Волгу". Ее водитель после удара выскочил из-за руля, схватился за голову, точь-в-точь, как Хулькар, и поведал мне, что только вчера завершил капитальный ремонт своей машины, превратив ее из гнилого зеленого такси в престижный сверкающий личный автомобиль. Я ему, конечно, торжество подпортил.
Сейчас бы я такого, паркующегося на повороте, послал бы... почитать правила, а тогда я ему тут же отстегнул кругленькую сумму.
Мое же торжество по случаю окончания отпуска и Хулькаровской эпопеи подпортила жена. Придя с работы домой, она точно так же, как двое ее предшественников, сползла по стене, опустилась на корточки и стала раскачиваться и подвывать, но уже по-русски: все сбережения на кухонный гарнитур исчезли за три роковых дня. Запахло разводом.
С тех пор прошло много лет. И много лет, притормаживая на "Т"-образном перекрестке, я забываю правила, потому что по ним никто не ездит, и я не смотрю раньше времени по сторонам, а только вперед - либо на задницу впереди идущей машины (пока она не исчезнет), либо просто вперед - до тех пор, пока не окажусь в полуметре от полосы поперечного движения, а тогда уже - по сторонам.
Для того чтобы навсегда выучить это правило, мне понадобилось потерять сумму, равную стоимости кухонного гарнитура, набегаться до одури по сервисам, рискнуть любимой женщиной и жизнью сына. А вам?..
Вас останавливает инспектор
Согласитесь, что свисток инспектора ГИБДД, его жезл, направленный из всего потока автомобилей именно на вас, почти всегда ввергают в панику. Потеют ладони, дыхание учащается, вы лихорадочно окидываете внутренним взглядом себя, свои документы, свою машину со стороны и думаете, думаете, - к чему же этот тип может придраться?
Если за нарушение (или просто так) вас останавливает сотрудник ГИБДД, которого я позволю себе далее любовно называть гаишником, не считайте, что все кончено - все только начинается. Всегда исходите из того, что гаишники тоже люди, и не думайте, что именно вас ему не хватает для плана по штрафам или для пополнения семейного бюджета.
Если вы знаете, что виноваты, не ждите его за рулем, на что вы имеете полное право, а идите к нему сами. И идите не как баран на бойню, траурно и обреченно, а идите не заискивая, как к другу, которого вы сто лет не видели. Удивите его чем-нибудь! Поймите его, встаньте на его место - целый день в шуме, гаме и дыме стопорить балбесов вроде вас и всякий раз слышать одно и то же, канючащее: "Да я не видел, да он меня подрезал, да я больше не буду..."
Скучно, господа, скучно! Во что бы то ни стало надо выбиться из этого ряда, и успех вам гарантирован. Kaк?
Общение с гаишником - крохотная, хотя и очень специфическая часть общения людей вообще, но здесь вы имеете преимущество, потому-то удивить гаишника совсем несложно, так как все нарушители разговаривают с ним примерно одинаково - либо канючат, либо суют деньги "без квитанций", либо намекают на свои обширные связи в милицейских кабинетах, либо обещают то, что якобы могут для него сделать. Намеки и угрозы оставьте на самый крайний случай, все остальное из перечисленного арсенала - на второй, а на первый - обязательно удивите его!
Однажды я так жестоко опаздывал на заграничный рейс, что, выйдя из машины, встал перед лейтенантом ГАИ на колени и в отчаянии прочитал ему перефразированного Байрона: "Когда спустилась мгла кругом, и ночь мой разум охватила, когда неверным огоньком едва надежда мне светила, когда друзья бросают нас, и мы затравлены враждою, лишь ты был в тот жестокий час моей немеркнущей звездою!.."
При этом я размахивал руками, завывал. Он в первую секунду нахмурился, потом обалдел, а потом рассмеялся и отпустил меня.
Невозможно забыть старшего сержанта Головко, спрятавшего мотоцикл в кустах на 126-м километре Симферопольского шоссе и затаившегося в кустах с биноклем (!) в самом "уловистом" месте.
Я нарушил так нагло и так много чего, что у него тряслись руки, когда он искал по карманам дырокол. Я, естественно, обреченно молчал: это была третья "дырка", сейчас он увидит это, отберет у меня права.
- Старший сержант Головко? - услышал я голос незабвенного моего шефа по АЗЛК Диамара Александровича Острина - академика "контактных наук", человека умеющего нестандартно мыслить и поступать.
Дырокол замер в руках блюстителя.
- Откуда вы знаете мою фамилию?
- Знаю, знаю, потому что перед поездкой я звонил (следовали имя и фамилия тогдашнего начальника ГАИ СССР). Вот еду, говорю, Толя, на юг, на испытания, а он мне отвечает: "Там на посту ГАИ в пункте Ненашево служит хороший сержант... Головко, кажется, его фамилия, имей в виду..."
Простодушное лицо сержанта в продолжение монолога Острина раза три сменилось с восторженного на недоверчивое и обратно: "Солидный, седой человек, одет по-столичному: врет, не врет? Машина из Москвы, номер "проба", причем с двумя нулями, простым такие не дают... А вдруг не врет?!"
Дырокол под ликование моей души исчез, и через пять минут мы поехали дальше.
- Откуда вы его знаете? - завопил я тут же.
- А я его вовсе не знаю. Просто в коляске мотоцикла фуражка лежала околышем кверху, а на нем написано химическим карандашом: "Головко".
- А пост Ненашево?
- Так мы же его незадолго до сержанта проезжали, откуда же он еще может быть?
Но настоящее потрясение ждало меня на обратном пути, когда на том же месте я, уверенный, что "снаряд дважды в одну воронку не попадает", нарушил так же нагло, но был остановлен уже другим сержантом. И дырокол так же дрожал в его руке. И я так же безнадежно молчал. И так же подошел мой шеф - великий шеф:
- Как Миша Рогов поживает? - вежливо осведомился он.
- Старший лейтенант Рогов в настоящее время болен, - отрапортовал сержант, и дырокол так же замер в его руке.
- Я тут обещал ему кое-что, - с облегчением от болезни лейтенанта сказал мой шеф, по-хозяйски вытащив мои многострадальные права из его рук, и кивнул мне в сторону машины: - Принеси комплект номер один.
Я рванул за "джентльменским набором", который каждый испытатель держит в бардачке: ремень вентилятора, свеча, лампа фары, бегунок. Подал его шефу.
- Передай это Мише Рогову, жаль, что он болен, а то бы заехали. Будь здоров, сержант, и еще привет твоему другу Головко.
- Ну а откуда же вы знаете какого-то Рогова?! - заорал я в полном восторге, лишь только захлопнулись дверцы.
Шеф вытянулся на сиденье с удовольствием и, улыбаясь, держал паузу:
- Ты вот, когда права свои от Головко получил, обос... от радости и в машину побежал, верно? А я еще с человеком поговорил, порасспросил его, кто начальник поста, как его зовут, всегда же пригодится...
Это то, что касается общения, так сказать, каждодневного. Но вы должны знать и о другом общении.
К великому сожалению, коммерциализация не обошла и органы МВД, в том числе и ГИБДД. Не буду утверждать, что продаются все, но если очень захотеть, то права, сделанные по всей форме, можно сегодня купить за 500 - 700 долларов. Если же вы решили сдавать правила и вождение даже после прохождения обучения на курсах, то для гарантии сдачи с первого раза это обойдется по 100 долларов за то и другое. А недавно меня потряс откровениями один следователь. В теплой дружеской компании он обмолвился информацией: если вы совершили аварию, в которой погибли один-два человека, то откупиться от закона и остаться на свободе вам будет стоить 10-12 тысяч долларов. Но это уже не ГИБДД, это следственные органы.
Вот такие грустные дела. Не умеешь - не нарушай
(Закон - тайга!)
Гаишников следует гладить по головке лишь тогда, когда ты виноват. Но бывает масса случаев, когда виноваты они, инспекторы. Вернее, не виноваты, а качают права, инкриминируют вам то, чего вы не совершали, или превышают свои полномочия, нарушая тем самым закон. Что делать здесь?
Ответ не простой, потому что палитра таких случаев велика, и в каждом из них нужно вести себя по-разному.
Для разминки - случай самый простой: инспектор утверждает, что вы нарушили правила в то время, как вы абсолютно уверены, что вы их не нарушали. Например, он утверждает, что вы не включили "мигалку" при повороте. А вы ее включали, но теперь, при остановке, она, естественно, у вас выключена, и доказать обратное невозможно. Что делать?
Два варианта. Первый - спокойный: ничего не подписывайте, делайте все, что требует инспектор, кроме того, чтобы отдавать ему ключи от машины или техпаспорт на нее - это ваша собственность. Объясните ему спокойно, что вы с ним категорически не согласны, что поедете сейчас в ГИБДД, напишете на него телегу-заявление, что не пожалеете на это времени и сил. Можете намекнуть, что у вас есть опытный адвокат и так далее, в том же духе. Скорее всего, этого хватит в крупных городах, где хоть какой-то порядок есть, он не станет с вами связываться. Ему гораздо проще настричь шерсти с других баранов.
Второй вариант - жесткий: вы подлетаете к своей машине, включаете "мигалку" и тотчас хватаете за лацканы ближайших прохожих: "вы видели? Мигает? Видели? Дайте мне ваш телефон, вы сможете подтвердить?"
Теперь уже гаишнику придется доказывать, что все это вы сфальсифицировали, а подтвердить это он сможет вряд ли. Скорее всего, обалдев от вашей наглости и поняв, что имеет в вашем лице головную боль, он вас отпустит.
Случай посложнее - произвол. Тут тоже лучше привести примеры.
Еду я как-то, весело, с музыкой по Садовому кольцу. Естественно, наружные звуки до меня не долетают, и поэтому требование следующего за мной гаишника остановиться "номеру такому-то" я не слышу. Слышу только третий его заход: "Номер... остановитесь, е... твою мать!"
Останавливаюсь, отдаю в милицейские руки все имеющиеся у меня документы и опрашиваю проходящих мимо меня людей:
- Вы слышали, как из этой "канарейки" только что на пол-Москвы ругались матом?
Слышали, конечно, все, и пара человек дают мне свои координаты. Когда с ними я возвращаюсь к гаишнику, на него жалко смотреть. "Не губи!" - говорит весь его облик. Впору мне взять с него штраф.
Поверьте: инспектора ГИБДД, такие всемогущие и неуязвимые на дорогах, на самом деле люди очень зависимые, потому что прилично зарабатывают на "баранах" и за свое место очень и очень держатся.
А поскольку "верхи" имитируют борьбу со злоупотреблениями в своих рядах перед населением, то регулярно своим "низам" вламывают - тем, на кого есть повод. Этот-то повод вы и можете дать. Не надо только жалеть времени и сил для наказания хама. Это цепная реакция: наказав одного, другого, каждый из нас расчищает путь и другим, и себе, в конечном счете, потому что через какое-то время вы опять с тем хамом встретитесь. И если он напичкан вашими, моими, его деньгами, то вам в другой раз придется заплатить за свое же бездействие гораздо больше. Оплачивая его хамство, вы стимулируете свое бессилие. И - наоборот.
Кругосветка (Америка)
...Двенадцать дней в океане стали для всех своеобразной кессонной камерой: в ней мы отсыпались, отходили от русских страстей, от клятв в вечной дружбе.
Роли опять менялись: то мы их, а теперь они нас будут содержать, командовать нами, потому что доллары - у них. И не только доллары - опыт: почти все они бывали в Штатах, и не раз. И мы, и они стали сдержаннее друг к другу, мы стали реже стрелять у них "Мальборо", а они гораздо реже предлагать.
Но никто из нас даже предположить не мог, что в первый же вечер на американской земле, в городе Портленде, они сунут нам эти самые доллары на ужин, а сами пойдут праздновать прибытие отдельно, в итальянский ресторан. И мы, нарядившиеся, нагладившиеся, будем недоуменно смотреть вслед нашим милым рогацци, с которыми за семьдесят дней по СССР спаялись и в бедах, и в радостях, казалось, навеки: как же так?
<< Пред. стр. 7 (из 10) След. >>
Список литературы по разделу