<< Пред.           стр. 243 (из 284)           След. >>

Список литературы по разделу

  Понимаешь теперь ты, что он делает?
  - Я не думаю, что у меня есть затруднения в том, чтобы понять это.
 Чего я не могу понять, так это то, что это значит.
  - Ты просил его сказать тебе, что с тобой не так, и он дал тебе
 полную картину. Здесь не может быть ошибок. Ты не можешь говорить, что ты
 не понимаешь. Это не был разговор - и все же это был он. Затем ты задал
 ему другой вопрос, и он ответил тебе тем же самым способом. Относительно
 того, что он имел в виду, я не уверен, что понимаю это, так как ты
 предпочел не говорить мне, какой вопрос ты ему задал.
  Я очень тщательно повторил вопросы, которые, как я помнил, я задавал:
 "поступаю ли я так, как надо? На правильном ли я пути? Что мне делать со
 своей жизнью?" дон Хуан сказал, что вопросы, которые я задал, были только
 словами. Лучше не произносить вопросы, а задавать их изнутри. Он сказал,
 что защитник имел в виду дать мне урок, а не отпугнуть меня, поэтому он
 показал себя как свет дважды. Я сказал, что все еще не понимаю, зачем
 мескалито терроризировал меня, если он меня принял. Я напомнил дону Хуану,
 что согласно его утверждению, быть принятым мескалито означает, что его
 форма бывает постоянной и не изменяется на кошмар. Дон Хуан рассмеялся
 надо мной снова и сказал, что если я буду думать о вопросе, который был у
 меня в сердце, когда я разговаривал с мескалито, то я сам пойму урок.
  Думать о вопросе, который я имел "в сердце", было трудной проблемой.
 Я сказал дону Хуану, что у меня в голове было много чего. Когдя я спросил,
 на правильном ли я пути, то я имел в виду: стою ли я одной ногой в том или
 в этом мире. Какой из этих миров правильный. Какой курс должна взять моя
 жизнь.
  Дон Хуан выслушал мои объяснения и заключил, что у меня нет ясного
 представления о мире и что мне защитник дал прекрасный и ясный урок. Он
 сказал:
  - Ты думаешь, что для тебя здесь имеется два мира, два пути. Но тут
 есть лишь один. Защитник показал тебе это с невероятной ясностью.
 Единственный для тебя доступный мир - это мир людей. И этот мир ты не
 можешь по выбору покинуть. Ты человек. Защитник показал тебе мир счастья,
 где нет разницы между предметами, потому что там некому спрашивать о
 различиях. Но это не мир людей. Защитник вытряхнул тебя оттуда и показал,
 как борется и думает человек. Это мир людей. И быть человеком - это значит
 быть связанным с этим миром. Ты имеешь глупость считать, что живешь в двух
 мирах, но это только твоя глупость. Кроме одного единственного, нет
 никакого другого мира для нас. Мы люди и должны следовать миру людей
 удовлетворенно. Я считаю, что таков был урок.
 
 
 
  9
 
  Дон Хуан, казалось, хотел, чтобы я работал с "травой дьявола" как
 можно больше. Эта позиция не соответствовала его органической неприязни к
 этой силе. Он объяснил это тем, что приближается время, когда мне надо
 будет опять курить, и к этому времени следует получить более ясное знание
 о силе "травы дьявола".
  Он неоднократно предлагал мне по крайней мере испытать "траву
 дьявола" еще одним колдовством с ящерицами.
  Я долгое время играл с этой мыслью. Спешка дона Хуана драматически
 увеличивалась, пока я не почувствовал себя обязанным выполнить его
 требование. И однажды я принял решение поколдовать о некоторых украденных
 вещах.
 
  Понедельник, 28 декабря 1964 года.
  В субботу, 19 декабря, я срезал корень дурмана. Я подождал, пока не
 стало довольно темно, чтобы исполнить свои танцы вокруг растения. За ночь
 и приготовил экстракт корня и в воскресенье, примерно в 16 часов утра, я
 пришел к месту своего растения. Я сел перед ним. Я вновь перечитал записи
 и сообразил, что тут мне не нужно размалывать семена. Каким-то образом,
 простое нахождение перед растением давало мне чувство редкой эмоциональной
 устойчивости, ясности мысли или же силы концентрироваться на своих
 поступках, чего я обычно совсем лишен.
  Я последовал в точности всем инструкциям, так рассчитывая свое время,
 чтобы паста и корень были готовы к концу дня. В 5 часов я был занят ловлей
 пары ящериц. В течение полутора часов я перепробовал все способы, какие
 только мог придумать, но всюду потерпел неудачу.
  Я сидел перед кустом дурмана, стараясь придумать эффективный способ
 достижения своей цели, когда внезапно я вспомнил, что дон Хуан сказал, что
 с ящерицами надо поговорить.
  Сначала я был не "в своей тарелке", разговаривая с ящерицами. Это
 было все равно, что чувствовать себя неудобно, выступая перед аудиторией.
 Однако, чувство это скоро прошло, и я продолжал говорить. Было почти
 темно. Я поднял камень. Под ним была ящерица. Она казалась застывшей. Я
 поднял ее. И тут же я увидел, что под камнем была другая ящерица, тоже
 застывшая. Она даже не вырывалась.
  Зашивание рта и век было очень трудной работой. Я заметил, что дон
 Хуан поселил в мои поступки чувство необходимости. Его позиция была
 такова, что когда человек начинает поступок, то уже нет возможности
 остановиться. Однако, если бы я захотел остановиться, то не было бы
 ничего, что могло бы мне в этом помешать. Может быть, я не хотел
 останавливаться. Я отпустил одну ящерицу, и она побежала в
 северо-восточном направлении - знак хорошего, но трудного колдовства. Я
 привязал другую ящерицу к своему плечу и смазал виски так, как было
 предписано. Ящерица была неподвижна. На секунду я подумал, что она умерла,
 а дон Хуан ничего мне не говорил о том, что надо делать, если такое
 случится. Но она была живой, только онемевшей.
  Я выпил снадобье и немного подождал. Я не чувствовал ничего
 необычного. Я начал растирать пасту у себя на висках. Я наложил ее 25 раз.
 Затем, совершенно механически, как во сне, я несколько раз помазал ею свой
 лоб. Я понял свою ошибку и поспешно стер пасту. На лбу у меня выступила
 испарина, меня лихорадило. Необъятное отчаяние охватило меня, потому что
 дон Хуан усиленно советовал мне не наносить пасту на лоб. Страх сменился
 чувством абсолютного одиночества, чувством обреченности. Я был тут брошен
 сам по себе.
  Если со мной случится какое-либо несчастье, то тут нет никого, кто
 мог бы помочь мне. Я хотел убежать. Я чувствовал тревожную
 нерешительность, что я не знаю, что мне делать. Поток мыслей хлынул мне в
 голову, сменяясь с необычайной быстротой. Я заметил, что это довольно
 странные мысли, то есть они казались странными, потому что возникали
 иначе, чем обычные мысли. Я знаком с тем, как я думаю. Мои мысли имеют
 определенный порядок, который присущ именно мне и любое отклонение
 заметно.
  Одна из чужих мыслей была о высказывании, сделанном неким автором.
 Она была, как я смутно помню, как голос или как будто кто-то сзади меня
 произнес ее. Это случилось так быстро, что я испугался. Я притих, чтобы
 осмыслить ее, но она сменилась на обычные мысли. Я был уверен, что я читал
 это высказывание, но я не был уверен, кто был его автором. Внезапно я
 понял, что это был альфред кребер. Тогда другая чужая мысль возникла и
 "сказала", что это был не кребер, а жорж симмель. Я настаивал на том, что
 это был кребер, и следующее, что я знаю, что я был в гуще спора с самим
 собой. Я забыл о своем чувстве обреченности.
  Мои веки были тяжелыми, как если бы я принял снотворного. Хотя я
 никогда никакого снотворного не принимал, но именно такое сравнение пришло
 мне в голову. Я засыпал. Я хотел пойти к своей машине и забраться в нее,
 но не мог двинуться.
  Потом, совсем неожиданно, я проснулся. Или вернее, я ясно
 почувствовал, что проснулся. Моей первой мыслью было, сколько сейчас
 времени. Я огляделся. Я не был перед растением дурмана. Спокойно я
 воспринял тот факт, что я испытываю еще раз опыт колдовства. Было 12 часов
 35 минут. Судя по часам над моей головой, я знал, что это полдень. Я
 увидел молодого человека, несущего папку бумаг. Я чуть не касался его. Я
 видел пульсирующую у него на шее вену и слышал биение его сердца. Я
 углубился в то, что я видел и не придавал в это время внимания качеству
 своих мыслей. Затем я услышал голос, описывающий сцену, говоря мне прямо в
 ухо, я понял, что этот голос был чужим в моем мозгу.
  Я был так поглощен слушанием, что сцена потеряла для меня свой
 зрительный интерес. Я слышал голос у своего уха, над моим правым плечом.
 Он практически создавал сцену, описывая ее... Но он слушался моей воли,
 потому что я в любой момент мог остановить его и обследовать детали того,
 о чем он говорил во время моего бездеятельного слушания. Я "видел-слышал"
 всю последовательность действий молодого человека. Голос продолжал
 описывать их в малейших деталях, но каким-то образом, действия были
 неважны. Сам голосок был необычайным явлением. Трижды я пытался
 повернуться, чтобы посмотреть, кто там говорит. Я пытался повернуть голову
 направо или же просто неожиданно крутнуться назад, чтобы увидеть, есть ли
 там кто-нибудь. Но каждый раз, когда я это делал, мое видение становилось
 расплывчатым. Я подумал: "причина того, что я не могу повернуться,
 заключается в том факте, что я не нахожусь в царстве обычной реальности",
 - и эта мысль была моей собственной.
  С этого момента я сконцентрировал свое внимание на одном лишь голосе.
 Он, казалось, исходил у меня из плеча. Он был совершенно ясен, хотя и был
 тоненьким голоском. Однако, это не был голос ребенка и не фальцет, а
 миниатюрный мужской голос. Я заключил, что говорит он на английском языке.
 Когда бы я ни пытался намеренно поймать этот голос, он затихал тут же или
 становился неясным. И сцена мутнела. Я подумал о сравнении. Голос был
 вроде картины, созданной частичками пыли на ресницах или же кровяными
 сосудами на глазу, червеобразная форма, которую можно видеть до тех пор,
 пока не смотришь на нее прямо. Но в ту же секунду, когда пытаешься
 взглянуть на нее, она ускользает из поля зрения вместе с движением
 глазного яблока.
  Я полностью потерял интерес к действию. По мере того, как я слущал,
 голос стал более сложным. То, что я считал голосом, было более похоже на
 то, как если бы кто-то нашептывал мысли мне в ухо. Но это неточно. Что-то
 д у м а л о за меня. Мысли были вне меня. Я знал, что это так, потому что
 я мог иметь свои собственные мысли и мысли "другого" в одно и то же время.
  В один из моментов голос создал сцены о молодом человеке, не имевшие
 ничего общего с моим первоначальным вопросом о потерянных предметах.
 Молодой человек выполнял очень сложные действия. Действия снова приобрели
 для меня значение, и я больше не уделил внимания голосу. Я начал терять
 терпение и хотел остановиться. "как мне остановить это?" - подумал я.
 Голос в моем ухе сказал, что мне надо для этого вернуться в каньон. Я
 спросил, как это сделать, голос ответил, что мне надо думать о своем
 растении.
  Я подумал о моем растении. Обычно я сидел перед ним. Я делал это
 настолько часто, что для меня не представляло никакого труда
 визуализировать его. Я считал, что то, как я его в этот момент увидел,
 было еще одной галлюцинацией, но голос сказал мне, что я вернулся.
  Я стал вслушиваться. Была только тишина. Растение дурмана передо мной
 казалось таким же реальным, как и все, что я только что видел, но я мог
 тронуть его, мог двигаться вокруг него.
  Я встал и пошел к машине. Усилие утомило меня. В ушах звенело. Что-то
 соскользнуло мне на грудь. Это была ящерица. Я вспомнил наставление дона
 Хуана о том, чтобы отпустить ее. Я вернулся к своему растению и отвязал
 
 ящерицу. Я не хотел даже смотреть, была она мертвой или живой. Я разбил
 глиняный горшок с пастой и набросал на него ногой земли. Потом я забрался
 в свою машину и заснул.
 
  24 декабря 1964 года.
  Сегодня я рассказал все свои впечатления дону Хуану. Как обычно, он
 выслушал меня, не перебивая. В конце разговора между нами произошел
 следующий диалог:
  - Ты сделал нечто очень неправильное.
  - Я знаю. Это была очень глупая ошибка. Случай.
  - Нет случайностей, когда ты имеешь дело с "травой дьявола". Я
 говорил тебе, что она все время будет испытывать тебя. Как я вижу, или ты
 очень силен, или же траве действительно ты нравишься. Центр лба только для
 великих брухо, которые знают, как обращаться с ее силой.
  - Что случится, если человек потрет себе пастой лоб, дон Хуан?
  - Если этот человек не великий брухо, то он просто никогда не
 вернется из путешествия.
  - Ты сам когда-нибудь мазал пастой лоб, дон Хуан?
  - Никогда. Мой бенефактор говорил мне, что очен немногие возвращаются
 из такого путешествия. Человек может отсуствовать месяцами и другим
 приходится ухаживать за ним в это время. Мой бенефактор говорил, что
 ящерицы могут взять человека хоть на край света и по его просьбе показать
 ему волшебнейшие вещи...
  - Знаешь ли ты кого-нибудь, что когда-либо предпринимал такое
 путешествие?
  - Да. Мой бенефактор. Но он никогда не говорил мне, как оттуда
 возвратиться.
  - Разве это так трудно, вернуться, дон Хуан?
  - Да. Вот почему твои поступки так поразительны для меня. У нас нет
 шагов, которым следовать, и мы должны следовать определенным шагам, потому
 что именно в таких шагах приобретает человек силу. Без них мы ничто. -
 несколько часов мы молчали. Он, казалось, был погружен в очень глубокие
 размышления.
 
  26 декабря 1964 года.
  Дон Хуан спросил меня, поискал ли я ящериц. Я сказал, что искал, но
 не смог их найти. Я спросил его, что бы случилось, если бы одна из ящериц
 умерла, пока я ее держал. Он сказал, что гибель ящерицы была бы
 несчастливым явлением. Если ящерица с зашитым ртом умрет в любое время, то
 не будет смысла продолжать колдовство, сказал он. Это будет также
 означать, что ящерицы порвали дружбу со мной, и мне пришлось бы отложить
 на долгое время учение о "траве дьявола".
  - На какое время, дон Хуан? - спросил я.
  - Два года или больше.
  - Что случилось, если бы умерла вторая ящерица?
  - Если умерла бы вторая ящерица, то ты оказываешься в действительной
 опасности. Ты бы оказался один, без гида. Если она умерла прежде, чем ты
 начал колдовать, то ты мог бы остановить его. Ты также должен был бы
 отказаться от "травы дьявола". Если бы ящерица умерла у тебя на плече
 после начала колдовства, тебе пришлось бы его продолжать, но это уж
 действительно было бы безумием.
  - Почему это было бы безумием?
  - Потому что при таких условиях ничего не имеет смысла. Ты один, без
 гида, и видишь устрашающе бессмысленные вещи.
  - Что ты имеешь в виду под бессмысленными вещами?
  - То, что мы видим сами. То, что мы видим, когда не имеем установки
 (направления). Это значит, что "трава дьявола" старается от тебя
 отделаться, наконец, отпихивает прочь.
  - Знаешь ли ты кого-нибудь, кто испытал это?
  - Да, я сам. Без мудрости ящериц я сошел с ума.
  - Что ты видел, дон Хуан?
  - Кучу чепухи. Что еще я мог видеть без направления?
 
  28 декабря 1964 года.
  - Ты мне говорил, дон Хуан, что "трава дьявола" испытывает людей. Что
 ты этим хотел сказать?
  - "Трава дьявола" подобна женщине и, так же как женщина, она льстит
 мужчинам. Она ставит им ловушки на каждом повороте. Она поставила ее тебе,
 когда заставила тебя помазать пастой лоб. Она попробует это вновь и ты,
 вероятно, поддашься. Я предупреждаю тебя, не делай этого. Не принимай ее
 со страстью. "трава дьявола" - это только один из путей к секретам
 человека знания. Есть и другие пути. Но ее ловушка в том, чтобы заставить
 тебя поверить, что ее путь - единственный. Я говорю, что бесполезно
 тратить всю свою жизнь на один единственный путь, особенно, если этот путь
 не имеет сердца.
  - Но как ты знаешь, дон Хуан, имеет ли путь сердце?
  - Прежде, чем решительно пойти по пути, спроси себя, имеет ли этот
 путь сердце? Если ответ будет - нет, то ты узнаешь его и сможешь выбрать
 другой путь.
  - Но как я смогу наверняка узнать, имеет ли путь сердце?
  - любой узнает это. Беда в том, что никто не задаеь этот вопрос;
 когда человек наконец поймет, что выбрал тропу без сердца, то эта тропа
 уже готова убить его. В этой точке лишь очень мало людей могут прекратить
 свою целенаправленность и прекратить этот путь.
  - С чего я должен начать, дон Хуан, чтобы должным образом задать себе
 этот вопрос?
  - Просто задай его.
  - Я имею в виду, есть ли какой-нибудь специальный метод для того,
 чтобы я не солгал самому себе и не поверил бы в то, что ответ "да", тогда
 как в действительности он "нет".
  - Но зачем ты будешь себе лгать?
  - Может быть, потому, что в этот момент тропа будет казаться приятной
 и радостной.
  - Это чепуха. Тропа без вердца никогда не бывает радостной. Нужно
 тяжело работать даже для того, чтобы ступить на нее. С другой стороны,
 тропа с сердцем легка. Тебе не приходится работать, чтобы любить ее.
  Дон Хуан изменил направление разговора и оглушил меня идеей, будто
 мне нравится "трава дьявола". Я вынужден был признать, что я, по крайней
 мере, испытываю к ней предпочтение. Он спросил меня, что я чувствую по
 отношению к его о_л_л_и - дымку. И я должен был признаться, что даже мысль
 о нем пугает меня до потери чувств.
  - Я говорил тебе, что при выборе пути надо быть свободным от страха и
 амбиции, но дымок ослепляет тебя страхом, а "трава дьяовла" ослепляет тебя
 амбицией.
  Я спорил, что амбиция нужна даже для того, чтобы встать на какой-либо
 путь, и что его утверждение, будто следует быть свободным от амбиции, не
 имеет смысла. Человеку нужна амбиция для того, чтобы учиться.
  - Желание учиться - это не амбиция, - сказал он, - это наша судьба,
 как людей, хотеть знать, но искать "траву дьявола" значит стремиться к
 силе, а это амбиция, потому что ты не стремишься знать. Не позволяй "траве
 дьявола" ослепить тебя. Она уже поймала тебя на крючок. Она испытывает
 мужчин и дает им ощущение силы, она дает им почувствовать, что они могут
 совершать такие вещи, которые никакой обычный человек совершить не в
 силах. Но в этом же ее ловушка. И следующая вещь, тропа без сердца
 повернется против человека и уничтожит его. Немного нужно, чтобы умереть,
 но искать смерть значит ничего не искать.
 
 
 
  10
 
  В декабре месяце 1964 года мы с доном Хуаном отправились собирать
 различные растения, необходимые для приготовления курительной смеси. Это

<< Пред.           стр. 243 (из 284)           След. >>

Список литературы по разделу