<< Пред. стр. 45 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
свою озадаченность. Я сказал ему, что давно уже смирился с неизбежностью
забывать целые эпизоды, от начала до конца, если они происходили в
повышенном сознании. Вплоть до этого дня я мог вспомнить все, что я делал
под его руководством в моем состоянии обычного сознания. Однако, завтрака
с ним в Ногалесе в моем уме не существовало, пока я не воссоздал мое
воспоминание о нем. А это событие должно было происходить в мире
повседневных дел.
- Ты забываешь нечто очень существенное, - сказал он. - присутствия
нагваля вполне достаточно для того, чтобы сдвинуть точку сборки. Я все
время ублажал тебя ударом нагваля. Удар между лопатками, который я обычно
наносил, был успокоительным средством. Он служил для того, чтобы устранить
твои сомнения.
Маги используют физический контакт как толчок по телу. Он ничего не
создает, но вызывает доверие ученика, который подлежит манипуляции.
- Тогда кто же сдвигает точку сборки, дон Хуан? - спросил я.
- Это делает дух, - ответил он тоном человека, потерявшего свое
терпение.
Он, казалось, сдерживал себя, улыбаясь и покачивая головой из стороны
в сторону смиренным жестом.
- Мне трудно это принять, - сказал я. - мой ум управляется законом
причин и следствий.
Мои слова вызвали обычный приступ его необъяснимого смеха -
необъяснимого с моей точки зрения, конечно. Я, наверное, выглядел
раздосадованным. Он положил свою руку на мое плечо.
- Я смеюсь вот так периодически, потому что ты сумасшедший, - сказал
он. - ответы на все вопросы, которые ты задаешь мне, прямо бросаются тебе
в глаза, и ты не видишь их. Я думаю, слабоумие - это твой бич.
Его глаза были такими блестящими, такими безумными и озорными, что я
в конце концов рассмеялся сам.
- Я настаиваю до изнеможения, что в магии нет процедур, - продолжал
он. - нет методов, нет ступеней. Имеет значение только одна вещь -
движение точки сборки. И нет процедуры, чтобы вызвать его. Это действие
случается всегда само по себе.
Он подтолкнул меня, как бы выпрямляя мои плечи, а затем посмотрел на
меня, взглянув прямо в глаза. Мое внимание стало прикованным к его словам.
- Давай посмотрим как ты понял это, - сказал он. - я сейчас сказал,
что движение точки сборки случается само по себе. Но я также говорил, что
присутствие нагваля передвигает точку сборки его ученика, и что нагваль
маскирует свою безжалостность либо помогая, либо препятствуя этому
передвижению. Как ты разрешишь это противоречие?
Я признался, что только что хотел спросить его об этом противоречии,
но не могу и подумать о том, чтобы решить его. Я же не практикующий магию.
- А кто ты тогда? - спросил он.
- Я студент-антополог, пытающийся понять, чем занимаются маги, -
ответил я.
Мое утверждение было не совсем верно, но не было и обманом.
Дон Хуан бесконтрольно расхохотался.
- Слишком поздно ты спохватился, - сказал он. - твоя точка сборки уже
сдвинута. А именно ее движение и делает тебя магом.
Он заявил, что кажущееся противоречие на самом деле является двумя
сторонами одной монеты. Нагваль завлекает точку сборки в движение, помогая
разбить зеркало самоотражения. И это все, что может сделать нагваль.
Действительной причиной движения является дух, абстрактное, то, что
невозможно ни увидеть, ни ощутить, то, что кажется несуществующим, и
которое тем не менее здесь. По этой причине маги утверждают, что точка
сборки движется сама по себе. Или они говорят, что ее движет нагваль.
Нагваль, будучи проводником абстрактного, позволяет ему выражаться через
свои действия.
Я вопросительно взглянул на дон Хуана.
- Нагваль движет точку сборки, и тем не менее он сам не вызывает ее
действительное движение, - сказал дон Хуан. - или, возможно, более уместно
сказать, что дух выражает себя в соответствии с безупречностью нагваля.
Дух может передвигать точку сборки при одном присутствии безупречного
нагваля.
Он сказал, что хочет пояснить этот пункт, так как если он не будет
понят, нагваль возвратится к собственной важности, и это будет его
разрушением.
Он сменил тему и сказал, что, поскольку дух лишен воспринимаемой
сущности, маги имеют дело скорее с особыми случаями и способами, благодаря
которым они могут разбить зеркало самоотражения.
Дон Хуан заметил, что здесь важно понять практическую ценность
различных способов, которыми нагвали маскируют свою безжалостность. Он
сказал, что моя маска великодушия, к примеру, соответствует тому, чтобы
иметь дело с людьми на поверхностном уровне, но она бесполезна для
разрушения их самоотражения, поскольку вынуждает меня требовать от них
почти невозможных решений. Я жду, что они прыгнут в мир магов без всякой
подготовки.
- Такое решение, как этот прыжок, должно быть подготовлено заранее, -
продолжал он. - а для того, чтобы подготовить его, пригодна любая маска,
скрывающая безжалостность нагваля, кроме маски великодушия.
Может быть, потому, что мне отчаянно хотелось поверить, что я
действительно великодушен, его замечания о моем поведении вызвали во мне
ужасное чувство вины. Он заверил меня, что мне здесь нечего стыдиться и
что единственным нежелательным следствием было то, что мое
псевдо-великодушие не приводило к позитивному надувательству.
В этом отношении, сказал он, хотя я и напоминаю его бенефактора во
многом, моя маска великодушия слишком груба, слишком очевидна, чтобы
ценить меня как учителя. Маска рассудительности, такая, как его
собственная, наоборот, очень эффективна в создании атмосферы,
благоприятной для передвижения точки сборки. Его ученики полностью уверены
в его псевдорассудительности. Фактически, она так вдохновляет их, что он
без труда может обманом заставлять их напрягаться как угодно.
- То, что случилось с тобой в Гуаямосе, было примером того, как
замаскированная безжалостность нагваля разрушает самоотражение, -
продолжил он. - моя маска стала твоим падением. Ты, как и все вокруг меня,
веришь в мою рассудительность. И конечно, ты ожидаешь прежде всего
продолжения моей рассудительности.
- Когда я представил перед тобой не только старческое поведение
немощного старика, но и себя в качестве старого больного человека, твой ум
бросался из крайности в крайность, пытаясь восстановить последовательность
моей рассудительности и твое самоотражение. И тогда ты сказал самому себе,
что у меня, по-видимому, припадок.
- В конце концов, когда было уже невозможно поверить в продолжение
моей рассудительности, твое зеркало начало трещать. С этого момента
движение твоей точки сборки стало делом времени. Единственное, что было
под вопросом, сможет ли она достичь места отсутствия жалости.
Наверное я казался дон Хуану излишне скептичным. Он объяснил, что мир
нашего самоотражения или нашего ума очень непрочен и скреплен несколькими
ключевыми идеями, которые служат его основным порядком. Когда эти идеи
оказываются несостоятельными, основной порядок перестает функционировать.
- А чем являются эти ключевые идеи, дон Хуан? - спросил я.
- В твоем случае, в таком частном примере, как твое посещение
целительницы, о котором мы говорили, ключевой идеей была
последовательность, - ответил он.
- Что за последовательность? - спросил я.
- Идея того, что мы прочные болванки, - сказал он. - в наших умах наш
мир поддерживается уверенностью, что мы неизменны. Мы можем принять, что
наше поведение может быть модифицировано, что наши реакции и мнения могут
быть изменены, но идея того, что мы можем менять свой внешний вид или быть
кем-то еще, не является частью порядка нашего основного самоотражения.
Когда маг прерывает этот порядок, мир разума останавливается.
Я хотел спросить его, достаточно ли нарушить последовательность
человека, чтобы вызвать движение точки сборки. Он, кажется, предвидел мой
вопрос и сказал, что ломка последовательности - это только смягчающее
средство, а сдвинуться точке сборки помогает безжалостность нагваля.
Потом он сравнил действия, исполненные им в Гуаямосе, с действиями
целительницы, которые мы обсуждали раньше. Он сказал, что целительница
разрушила самоотражение людей, присутствовавших на операции, серией
действий, которые не имели эквивалента в их повседневной жизни -
драматическая одержимость духом, изменение голоса, вскрытие человеческого
тела. Как только последовательность идеи самих себя была нарушена, точки
сборки посетителей были подготовлены для передвижения.
Он напомнил мне, что в прошлом описывал для меня концепцию остановки
мира. Он сказал, что остановка мира так же необходима для магов, как для
меня необходимо читать и писать. Она состоит из введения диссонируюшего
элемента в сплетение повседневного поведения с целью остановки уже
приглаженного потока повседневных событий - событий, которые внесены в
каталог наших умов нашим разумом.
Диссонорующий элемент называется "неделанием" или противоположностью
делания. "Деланием" называется все, что является частью целого, о котором
у нас есть познавательный опыт. Неделание - элемент, который не
принадлежит этому картографированному целому.
- Маги, будучи "сталкерами", понимают человеческое поведение
бесподобно. - сказал он. - они, например, понимают, что люди - творение
описи вещей. Знание всех обстоятельств дела частной описи вещей делает
человека знатоком или мастером в своей области.
Маги знают, что когда опись вещей обычного человека становится
несостоятельной, человек либо расширяет свою опись, либо его мир
самоотражения разрушается. Обычный человек охотно включает в свою опись
новые пункты, если они не противоречат основному порядку описи. Но если
какие-то пункты противоречат этому порядку, ум человека разрушается. Опись
вещей - это и есть ум. Маги рассчитывают на это, когда пытаются разбить
зеркало самоотражения.
Дон Хуан объяснил, что в тот день он тщательно выбирал опоры для
своего акта разрушения моей последовательности. Он медленно
трансформировал себя, пока действительно не превратился в немощного
старика, а затем, чтобы укрепить разрушение моей последовательности, он
подсунул мне ресторан, где все знали его как старика.
Я прервал его, так как осознал противоречие, которого не замечал
раньше. Он говорил тогда, что трансформировал себя, так как хотел узнать,
каково оно быть старым. Повод был благосклонный и неповторимый. Я понял
это заявление так, что он не был стариком до этого времени. И тем не менее
все в ресторане знали его как немощного старого человека, который страдал
припадками.
- Безжалостность нагваля имеет множество аспектов, - сказал он. - она
подобна инструменту, который сам по себе годен для многоцелевого
использования. Безжалостность - это состояние бытия. Это уровень
"намерения", которого достигает нагваль.
- Он использует ее, чтобы вызвать движение своей точки сборки или
точки сборки своих учеников. Или же он использует ее для "выслеживания". Я
начал тот день как "сталкер", претендующий быть старым, и в конце концов,
как действительно старый и немощный человек. Моя безжалостность,
управляемая моими глазами, заставила двигаться мою точку сборки.
- И хотя я был в этом ресторане много раз как старый больной человек,
я тогда "выслеживал", просто разыгрывая из себя старика. Никогда прежде до
этого дня моя точка сборки не сдвигалась в точную позицию старости и
дряхлости.
Он сказал, что как только он вознамерился быть старым, его глаза
потеряли свой блеск, и я тут же заметил это. Тревога была написана на моем
лице. Потеря блеска в его глазах была следствием "намеренного"
использования его глазами позиции старого человека. Когда его точка сборки
перешла в эту позицию, он стал старым и на вид, и по поведению, и по
чувствам.
Я попросил его пояснить идею вызова "намерения" с помощью глаз. У
меня было слабое представление, что я понимаю ее, но не могу
сформулировать даже для себя то, что я знаю.
- Единственно, что можно сказать об этом, это то, что "намерение"
"намеренно" вызывается с помощью глаз, - сказал он. - я знаю, что это так.
И тем не менее, как и ты, я не могу определить точно, что я знаю. Маги
разрешили это частное затруднение принятием того, что является крайне
ясным
- Люди бесконечно сложнее и таинственнее самых буйных наших фантазий.
Я настаивал, что он почти не ответил на этот вопрос.
- Все, что я могу сказать - это то, что глаза делают это, - сказал он
резко. - я не знаю, как, но они делают это. Они вызывают "намерение"
чем-то неопределенным, что имеется в них, в их блеске. Маги говорят, что
"намерение" переживается глазами, а не разумом.
Он отказался добавить еще что-нибудь и вернулся к объяснению моего
воспоминания. Он сказал, что, когда его точка сборки достигла определенной
позиции, которая сделала его действительно старым, в моем уме больше уже
не оставалось сомнений. Но от того, что я очень заботился о своей
сверхрациональности, я тут же решил, что мне следует объяснить его
трансформацию.
- Я говорю тебе вновь и вновь, что быть слишком рациональным - значит
ставить себя в невыгодное положение, - сказал он. - у людей есть очень
глубокое чувство магии. Мы
- Часть таинственного. Рациональность - только поверхностный лоск.
Если мы сдерем этот слой, то внизу увидим мага. Некоторые из нас, однако,
с огромным трудом спускаются ниже поверхностного уровня, другие, наоборот,
делают это с удивительной легкостью. И ты и я одинаковы в этом отношении -
мы оба здорово попотели, прежде чем позволили уйти себе от нашего
самоотражения.
Я объяснил ему, что для меня поддержание своей рациональности всегда
было вопросом жизни и смерти. И даже больше того, когда это касалось моих
переживаний в его мире.
Он заметил, что в тот день в Гуаямосе моя рациональность была
исключительно изнурительной для него. С самого начала он был вынужден
использовать каждый прием, который он знал, чтобы подорвать ее. В конце
концов он начал насильно цепляться руками за мои плечи, почти сгибая меня
под своей тяжестью. Этот прямой физический маневр был первым толчком моего
тела. И это, вместе с моим страхом, вызванным потерей его
последовательности, наконец пробило мою рациональность.
Но пробивания твоей рациональности было недостаточно, - продолжал дон
Хуан. - я знал, что если твоя точка сборки достигнет места отсутствия
жалости, я смогу разрушить любой остаток моей последовательности. Это
произошло тогда, когда я стал действительно стариком и заставил тебя
объезжать город, а под конец разозлился на тебя и влепил тебе пощечину.
- Это шокировало тебя, но ты был на пути мгновенного выхода, когда я
нанес твоему зеркалу самооотражения то, что оказалось его финальным
ударом. Я крикнул, что ты кровавый убийца. Я не ожидал, что ты убежишь. Я
забыл о твоих буйных вспышках.
Он сказал, что несмотря на мою тактику немедленного выхода, моя точка
сборки достигла места отсутствия жалости, когда я рассердился на его
старческое поведение. Или все наоборот - я рассердился, поскольку моя
точка сборки достигла места отсутствия жалости. Но и это уже не имеет
значения. Считается только то, что моя точка сборки перешла туда.
И пока она была там, мое собственное поведение заметно изменилось. Я
стал холодным, расчетливым и безразличным к личной безопасности.
Я спросил дон Хуана, "видел" ли он все это. Я не помнил, чтобы я
рассказывал ему об этом. Он ответил, что знает все мои чувства благодаря
самонаблюдению и воспоминанию своего собственного опыта.
Он сказал, что моя точка сборки зафиксировалась в новой позиции,
когда он вернулся в свое обычное состояние. К тому времени мое убеждение о
его нормальной последовательности перенесло такой глубокий сдвиг, что
последовательность больше не функционировала как связанная сила. И в этот
миг, со своей новой позиции, моя точка сборки позволила мне создать другой
тип последовательности, который я выражал в терминах необычной,
объективной жесткости - жесткости, которая стала с тех пор моим обычным
образом поведения.
- Последовательность так важна в нашей жизни, что если ее разрушить,
она тут же восстанавливается вновь, - продолжал он. - в случае магов,
однако, когда их точки сборки достигают места отсутствия жалости,
последовательность никогда не бывает той же.
- Поскольку ты естественно медлителен, ты не заметил, что в тот день
в Гуаямосе ты, среди прочих вещей, мог принимать любой вид отсутствия
последовательности по его номинальной стоимости, после символической
борьбы твоего разума, конечно.
Его глаза лучились смехом.
- А еще в этот день ты приобрел свою замаскированную безжалостность,
- продолжил он. - твоя маска, конечно, не была так хорошо развита, как
теперь, но то, что ты получил потом, является рудиментом того, во что
превратилась твоя маска великодушия.
Я попытался возразить. Мне не нравилась идея замаскированной
безжалостности, независимо от того, как он излагал ее.
- Не надо пробовать свою маску на мне, - сказал он, улыбаясь. -
прибереги ее для лучших времен - для тех, кто не знает тебя.
Он посоветовал мне вспомнить точный момент, когда у меня появляется
эта маска.
- Как только ты чувствуешь, что холодная ярость накатывает на тебя, -
продолжал он. - ты начинаешь маскировать ее. Ты не шутишь с ней, как делал
это мой бенефактор. Ты не пытаешься рассуждать о ней вслух, подобно мне.
Ты не притворяешься, что она интригует тебя, как нагваль Элиас. Это три
маски нагвалей, которых я знал. А что сделал ты? Ты спокойно подошел к
своей машине и отдал половину пакетов мальчишке, который помогал тебе их
нести.
До этой минуты я не помнил, что кто-то действительно помогал мне
нести пакеты. Я сказал дон Хуану, что видел огоньки, танцующие перед моими
глазами, и думал, что вижу их, потому что, движимый своей холодной
яростью, нахожусь на грани обморока.
- Ты не был на грани обморока, - ответил дон Хуан. - ты был на грани
входа в состояние "сновидения" и самостоятельного "видения" духа, подобно
талии и моему бенефактору.
Я сказал дон Хуану, что не великодушие заставило меня отдать пареньку
пакеты, а холодная ярость. Я должен был что-то сделать, чтобы успокоить
себя, и это было первым, что пришло мне в голову.
- Но это же точно то, о чем я говорил тебе. Твое великодушие - ложь,
- ответил он и начал смеяться над моей тревогой.
СВИДЕТЕЛЬСТВО БЕЗУПРЕЧНОСТИ
Пока дон Хуан рассказывал о разрушении зеркала самоотражения, совсем
стемнело. Я сказал дон Хуану, что выбился из сил, и, возможно, нам будет
лучше отменить путешествие и вернуться домой, но он утверждал, что мы
должны использовать каждую минуту отведенного нам времени для пересмотра
<< Пред. стр. 45 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу