<< Пред. стр. 31 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу
го отрицания всего мира культуры и цивилизации" (1, 42, 115) Дешан
ратовал за уничтожение городов, книг, искоренение науки, ликвидацию
школьного образования, забвение истории, отказ от летосчисления, ка-
лендаря, знания возраста людей и т. д., - людям надлежало ограничиться
теми изустно передаваемыми элементарными сведениями, которые не-
обходимы для
220
примитивного сельского хозяйства и ремесла. "Состояние нра-
вов" мыслилось Дешаном как навсегда застывшее, не развивающееся
общество. Сотрудник "Энциклопедии" аббат Ивон, один из немногих,
кому в 18 в. довелось ознакомиться с развернутым изложением "мо-
ральной Истины" Дешана, воскликнул: "Нет, этого состояния я не хо-
чу, оно ставит человека ниже скотины" (102, 409). Оставшаяся в то
время практически безвестной и потому не оказавшая влияния на об-
щественное сознание своей эпохи, утопия Дешана, как и его учение о
"метафизической Истине", стала предметом внимания исследователей
после открытия в середине 60-х годов XIX в. соответствующей рукопи-
си. При этом буржуазные историки социальной мысли стремились ис-
пользовать дешановский "грубый коммунизм" для дискредитации в це-
лом учения о коммунизме, игнорируя тот факт, что уже в XV111 в. это
проявление названного учения выглядело безнадежно устарелым и от-
нюдь не привлекательным даже для тех, кто стремился устранить из
общественной жизни институт частной собственности.
Во второй половине 18 в. общественно значимый идеал комму-
нистического общества определялся во Франции и во всей Европе куль-
турно-гуманистически ориентированным "Кодексом природы", высоко
поднявшимся над "грубым коммунизмом". Именно это произведение
завоевывало приверженцев коммунистического идеала и оказывало
влияние на последующее развитие представлений об обществе, свобод-
ном от классовых антагонизмов, порабощения, угнетения, несправедли-
вости и всякого рода иной бесчеловечности.
При характеристике нарастания неравенства Руссо углубляется до
выявления диалектики социального развития с при сушей ей борьбой
противоположностей, внутренней противоречивостью, отрицанием от-
рицания. Руссо указывал, что деспотизм - это "последний предел нера-
венства и крайняя точка, которая замыкает круг и смыкается с нашею
отправною точкою". Более определенно возвращение к этой точке вы-
ражается в том, что "отдельные лица вновь становятся равными" - в том
смысле, что перед лицом всевластного деспота "они суть ничто". Наря-
ду с этим исчезают право и нравственность, установившиеся в общест-
венно состоянии: "Так как у подданных нет иного закона, кроме воли
их господина, а у него нет иного правила, кроме его страстей, то поня-
тия о добре и принципы справедливости вновь исчезают; здесь все сво-
дится к одному только закону более сильного и, следовательно, к ново-
му естественному состоянию, отличающемуся от того состояния, с ко-
торого мы начали, тем, что первое было естественным состоянием в его
чистом виде, а это последнее - плод крайнего разложения" (183, 95 -
96).
Примечательно, что диалектические положения социальной фи-
лософии Руссо были органически связаны с ее революционной заост-
ренностью, намечающей оптимистическую перспективу выхода из
мрачного состояния деспотизма. Согласно Руссо, неограниченная еди-
ноличная власть, свой-
221
ственная третьей ступени развития общественного неравенства,
утверждается не навечно, а лишь до тех пор, "пока новые перевороты не
уничтожат власть совершенно или же не приблизят ее к законному ус-
тановлению". Руссо давал теоретическое обоснование грядущего анти-
деспотического переворота, указывая на правомерность применения во-
оруженной силы для свержения властителя, который держался "одной
только силой". Руссо прямо писал, что "восстание, которое приводит к
убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, - это акт
столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он вплоть
до этого момента распоряжался жизнью и имуществом своих поддан-
ных" (183, 92, 96). Здесь опять-таки ярко проявлялось диалектическое
представление об отрицании отрицания. Как отмечал Энгельс, после
предусмотренного Руссо свержения деспотической власти "неравенство
вновь превращается в равенство, но не в старое, стихийно сложившееся
равенство бессловесных первобытных людей, а в более высокое равенс-
тво общественного договора" (1, 20, 144). Учение Руссо о развитии не-
равенства и способе его преодоления Энгельс относил к "высоким об-
разцам диалектики", встречающимся у французских просветителей (1,
20, 20).
Революционно- На ступень четкой, последователь-
демократическая ной и детально разработанной рево-
концепция люционно-демократической концеп-
ции социальная философия Руссо
"общественного договора" поднялась в работе "Об общественном
договоре", где он определил строй, который должен утвердиться на раз-
валинах поверженного деспотизма, не давая последнему возможности
возродиться. Под углом зрения разработанного здесь социального идеа-
ла Руссо во многом по-новому осветил вопросы общественного разви-
тия, отходя при этом, с одной стороны ,от проявлявшегося у него ранее
крайнего натурализма, а с другой - от положений материалистического
и диалектического характера. Взамен у Руссо развивались положения в
духе "юридического мировоззрения" и вместе с тем географического
детерминизма, что свидетельствовало о значительном воздействии на
него социальной философии Монтескье. Новая концепция "обществен-
ного договора" Руссо, которая скоро многими стала восприниматься
как единственная им выдвинутая, устраняла некоторые его важнейшие
расхождения с другими просветителями, вообще более определенно
вписывала его социально-философскую мысль в Просвещение, делая ее
одним из классических выражений последнего.
222
В рамках договорной теории общества и государства, существенно
видоизменяемой Руссо по сравнению с предшествующими новоевро-
пейскими мыслителями и другими французскими просветителями, он
стремился решить главную и постоянную проблему своей социальной
философии, а именно: как и почему человек утратил свободу, прису-
щую ему в естественном состоянии, и что нужно сделать для того, что-
бы вновь обрести ее. Прежнее решение этой проблемы согласно которо-
му сам переход к общественно-государственному состоянию оказался
фатально гибельным для человеческой свободы, перестает удовлетво-
рять Руссо, хотя для него остается бесспорным, что именно в этом сос-
тоянии произошло порабощение человека, так что ныне "везде он в око-
вах" (182, 3).
Вопрос о свободе и порабощении рассматривается Руссо со свойс-
твенной ему юридической точки зрения, в свете которой свобода выгля-
дит как соответствующая праву, а порабощение - как не имеющее ника-
ких правовых оснований. Pycco развивает договорную теорию права,
согласно которой оно "основано на соглашениях". Он убежден, что
"сила не создает права". При этом возможность самих соглашений ог-
раничивается Руссо утверждением абсолютной ценности свободы, от
которой никто не может отказаться в пользу другого без отказа "от
своего человеческого достоинства, от права человека, даже от его обя-
занностей". Руссо считает совершенно неверным мнение Гроция, что
как "частный человек... может отчудить свою свободу и стать рабом ка-
кого -нибудь господина", так может произвести отчуждение своей сво-
боды целый народ и "стать подданным какого-нибудь короля". По пово-
ду закрепощения французского населения в результате "частных во-
ин", разрешенных установлениями Людовика IX, Руссо замечал, что в
этом выразились "только злоупотребления феодального правительства"
(182, 4, 5, 7, 9 ). Отвергая трактовки права, используемые в поддержку
феодальных отношений, и вкладывая в последнее новый смысл, Руссо в
своих политически острых рассуждениях идеализированно выражал
юридический аспект революционных устремлений "третьего сословия".
Отказавшись от взгляда на конституируюший гражданское об-
щество договор как злонамеренный обман богатыми бедных, узакони-
вающий их обездоливание и порабошение, Руссо видит теперь в нем,
напротив, соглашение, успешно решающее задачи поисков такой формы
ассоциации, "которая защищала бы и охраняла совокупность общей си-
лой личность и имущество каждого участника и в которой каждый, со-
единяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе и оста-
вался бы таким же свободным, каким он был раньше". Из разъяснений
Руссо, что условия, "статьи" этого договора не были, быть может, ни-
когда "формально выражены", а "везде молчаливо допущены и призна-
ны" (182, 12 - 13), следует, что для него речь идет не об исторически
реальных актах, но о выяснении фактических
223
принципов, на которых строились древнейшие, первоначальные
"гражданские общества". Выражая социальный идеал Руссо, его новое
понимание "общественного договора" строится вместе с тем на осмыс-
лении фактов социальной организации тех "варварских" народов, кото-
рые сокрушили Римскую империю и у которых впоследствии утвердил-
ся феодальный строй.
В характеристике Руссо "общественного договора" ярко проявля-
ется диалектика человеческого отчуждения и его снятия. С одной сто-
роны, "общественный договор" направлен "к полному отчуждению
каждого члена со всеми его правами в пользу всей общины". Но пос-
кольку "нет ни одного участника, по отношению к которому остальные
не приобретают того же права, какое они ему уступают по отношению к
себе, то каждый снова приобретает все, что он теряет", т. е. вследствие
своей универсальности названное отчуждение снимает себя, причем
каждый член общества оказывается лаже в выигрыше. Во-первых, в об-
щественном союзе он "приобретает больше силы для сохранения того,
что он имеет". Во-вторых, "основное соглашение не только не разруша-
ет естественного равенства, а, напротив, заменяет моральным и закон-
ным равенством то физическое неравенство между людьми, которое
могла создать природа; люди, будучи неравны по силе и уму, становятся
равными в силу соглашения" (182, 13, 20).
В ходе дальнейших разъяснений того, какие приобретения прино-
сит человеку "общественный договор", Руссо практически полностью
отходит от своей былой апологии "естественного состояния" и осужде-
ния "культивирования" человека в "общественном состоянии". Ут-
верждая новую для себя мысль о преимуществах второго состояния по
сравнению с первым, Руссо с энтузиазмом пишет о том, что в обществе
способности человека "упражняются и развиваются; мысль его расши-
ряется и вся его душа возвышается до такой степени, что если бы злоу-
потребления новыми условиями жизни не низводили его часто до сос-
тояния более низкого, чем то, из которого он вышел, он должен был бы
непрестанно благословлять счастливый момент, вырвавший его навсегда
из прежнего состояния и превративший его из тупого и ограниченного
животного в существо мыслящее - в человека". В актив "гражданского
состояния" Руссо записывает также приобретенную в нем "моральную
свободу, которая одна лишь делает человека господином над самим со-
бой, потому что импульс одного только влечения равносилен рабству, а
повиновение закону, предписанному самому
224
себе, равносильно свободе". Притом "гражданскую свободу" Рус-
со ставит выше "естественной свободы". Наряду с указанием на преи-
мущества, которые дает людям "общественный договор", Pycco харак-
теризует его и как объективно необходимый людям "на той ступени,
когда препятствия, мешающие сохранению их в естественном состоя-
нии, берут верх над силами, которые каждый индивид может прило-
жить, чтобы удержаться в таком состоянии. При таких условиях перво-
бытное состояние не может более существовать; и род человеческий по-
гиб бы, если бы не изменил способа существования" (182, 17, 12).
В этой концепции "общественного договора" Руссо отошел от ка-
тегорического осуждения частной собственности. Она более не расс-
матривается им как фатальный источник социальных антагонизмов.
"Общественный договор" производит отчуждение имущества заключа-
ющих его индивидов в пользу государства, становящегося его "хозяи-
ном", но, разъясняет Руссо, "особенность данного отчуждения заклю-
чается в том, что община, принимая имущества частных лиц, вовсе не
обездоливает их, а, напротив, лишь обеспечивает за ними законное вла-
дение и превращает узурпацию в действительное право, а пользование -
в собственность". Другими словами, "общественный договор" узакони-
вает частную собственность, дает ей правовое основание и предписыва-
ет государственной власти обеспечить "уважение" прав собственников.
Руссо встал на позиции мелкобуржуазного эгалитаризма, советуя не
допускать существования в обществе "ни богачей, ни нищих" (182, 43,
44).
Крупнейшими новациями Руссо, придавшими договорной теории
демократическо-революционный характер, явились три взаимосвязан-
ных положения: суверен - это народ; суверенитет народа неотчуждаем
и неделим; "законодательная власть принадлежит народу и может при-
надлежать только ему". В законах, которыми в обществе определяются
все права и правила жизни, Руссо видел конкретное проявление сувере-
нитета, выражение "всеобщей воли" народа. Он считал, что "всякое го-
сударство, управляемое законами", следует назвать "республикой",
"какова бы ни была форма правления, потому что только в этом случае
управляет общественный интерес и общественное дело имеет какое-ни-
будь значение" (182, 48, 32).
Демократическо-революционная заостренность концепции "об-
щественного договора" Руссо рельефно проявлялась при характеристи-
ке им правительственной власти, включая монархическую. Согласно
Руссо, правительство
225
обладает лишь исполнительной властью, поскольку представляет
собой "посредствующий орган, установленный между подданными и
сувереном для взаимного их сношения, уполномоченный исполнять за-
коны и охранять свободу, как политическую, так и гражданскую". Осо-
бенно революционно звучали слова Руссо о том, что доверенную прави-
телям исполнительную власть суверен, т. е. народ, "имеет право огра-
ничить, изменить, отнять, когда ему угодно". Надлежащим органом для
обеспечения функционирования суверенитета народа Руссо считал на-
родные собрания, проводимые в установленные законом сроки и не
нуждающиеся для своего созыва в санкции со стороны правительства.
"Открытие таких собраний, которые имеют предметом только сохране-
ние общественного договора, должно, - указывал Руссо, - начинаться
постановкой двух вопросов, которых никогда нельзя отменить и кото-
рые должны голосоваться раздельно. Первый: "Угодно ли суверену сох-
ранить существующую форму правительства?"Второй: "Угодно ли на-
роду оставить управление в руках тех, на которых оно теперь возложе-
но?" (182, 49, 88). Руссо подчеркивал, что решениям этого собрания
правители - "начальники" обязаны безоговорочно подчиняться, а в слу-
чае отказа это сделать народ должен использовать любые средства для
осуществления своего суверенитета, т. е. для сохранения за исполни-
тельной властью ее подчиненного по отношению к воле народа положе-
ния.
В обоснование своей концепции "общественного договоpa" Pycco
ссылался на существование народных собраний не только в республи-
канском Риме, но также у возглавлявшихся царями древних римлян и
королями - древних франков. Последующее порабощение народов Руссо
рассматривал как нарушение "общественного договора", обусловленное
в основном четырьмя причинами: во-первых, стремлением правительств
к максимальному усилению; во-вторых, утратой гражданами республи-
канских добродетелей, без которых невозможно противодействовать
узурпации правительствами суверенитета; в-третьих, с развитием среди
граждан частных интересов, разъединявших их и противопоставляющих
друг другу; в-четвертых, тем, что в этой обстановке "общая воля" ока-
зывается обманутой или вовсе устраненной, "онемевшей".
Утрачивая свою предшествующую глубину понимания причин со-
циального гнета и сосредоточивая внимание преимущественно на его
политическом аспекте, Руссо зато вооружал будущих деятелей револю-
ции весьма определен-
226
ной программой политического действия и вместе с тем в общеп-
росветительском русле определял действенную линию идеологической
подготовки этой революции. Мысль о том, что "общая воля" оказалась
устраненной из жизни общества из-за навязанных ей ложных сужде-
ний, приводила Руссо к выводу о необходимости "просветить" ее,
"указать ей правильный путь, который она ищет, гарантировать ее от
увлечения волей отдельных лиц", выявить "опасность скрытых и отда-
ленных зол", которые могут таиться за сиюминутными выгодами. Рус-
со убежден, что только "просвещенное общественное сознание создаст
в социальном организме единство понимания и воли, отсюда же явится
правильное соревнование частей и, наконец, величайшая сила целого"
(1 82, 33).
Концепцию "общественного договора" ограничивают в социаль-
ной философии Руссо положения географического детерминизма, явно
навеянные Монтескье. Заявляя, что "не всякая форма правительства
пригодна для всякой страны", Руссо был уверен прежде всего, что соот-
ветствующая "общественному договору" законосообразная, "правиль-
ная государственная жизнь" может иметь место лишь в странах уме-
ренного климата (182, 67, 69). Что касается стран с жарким климатом,
то для них Руссо считает "закономерным" деспотическое правление,
когда власть монарха направлена против подданных, которых он стре-
мится сделать "несчастными, дабы управлять ими" (182, 69, 71): это
<< Пред. стр. 31 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу