<< Пред. стр. 49 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу
"идеологическая подготовка": "Несчастья народов влекут за собой ре-
волюции; среди людей, ожесточенных бедствиями, начинается броже-
ние умов, неизбежным результатом чего являются перевороты в госу-
дарствах" (230, 1, 579, 339). Таким образом, в произведениях Гольбаха
социальная философия французского материализма приобрела черты
революционно-демократической направленности, радикально отличаясь
в этом смысле от бэконовско-гоббсовских истоков ново европейского
материализма, которые были аристократическо-консервативными.
Функции религии Разрабатывая вопрос об идеологичес-
в системе социального ком обосновании угнетательской влас-
гнета ти (и по-просветительски абсолюти-
зируя роль последнего), Гольбах осве-
тил существенные социальные функции религии. В противовес
официально насаждаемому представлению о "положительном влиянии
религии на политику", он утверждал, что "религиозные воззрения в
равной мере ослепляют и монар-
351
хов, и народы и никогда не внушают им правильных понятий ни
об истинном долге, ни об их истинных интересах". В становлении и уп-
рочении деспотической власти Гольбах придавал религии первостепен-
ное значение: "Религия, с одной стороны, чаще всего воспитывает са-
мовластных и безнравственных тиранов, а с другой - покорных и заби-
тых рабов, вынужденных им подчиняться" (232, 367). Согласно Гольба-
ху, религия обосновывает деспотическо-тираническое правление,
во-первых, посредством учения о божественном происхождении власти
государей; во-вторых, внушая мысль, что "государи отвечают за свои
действия только перед богом", т. е. ни в коей мере не ответственны пе-
ред подданными; в-третьих, окружая государей "ореолом божественно-
го величия". Именно потому, что "с помощью суеверия каждый монарх
стал богом", "простертый перед ним его народ стал нулем. Одному
суждено править, другому - беспрекословно повиноваться его непогре-
шимым приказаниям" (231, 78 - 79). Уточняя, в каких именно условиях
и в какой форме проявляется пособничество религии угнетательской
власти, Гольбах указывал, что, "как только люди чувствуют себя на
Земле непомерно несчастными, их заставляют молчать, угрожая гневом
божьим, их глаза приковывают к небу, чтобы они не заметили истинных
причин своих страданий". Гольбах показал, какую важную роль в этом
процессе духовного порабощения играют религиозные "потусторон-
ность" и антиевдемонизм, т. е. внушение людям убеждения, что "не
Земля их истинная отчизна, что земная жизнь - лишь переходная сту-
пень к жизни потусторонней, что человек создан не для счастья в этом
мире" (232 369). Гольбах подходил также к пониманию того, что соци-
ально обусловленное и освящаемое религией "несчастье" людей - это не
только результат угнетательской власти, но и необходимая предпосыл-
ка ее устойчивого существования, как и существования самой религии.
Осуждение милитаризма Важным аспектом гольбаховской
и захватнических войн критики "недостойных правителей"
было осуждение милитаризма и за-
хватнических войн. Для Гольбаха "война - это состояние насилий
и тревог, совершенно противоположное счастью всего общества" (230,
2, 455). Перечисляя наиболее тяжкие бедствия народов, он всегда ука-
зывал, что "бесполезные, непрерывные и нескончаемые войны опусто-
шают землю" (230, 1, 203). Узаконенное жестокое взаимоистребление
десятков и сотен тысяч людей во время сражений, оставляющих после
себя еще большее число изувеченных воинов;
352
разорение гражданского населения военными налогами, побора-
ми, реквизициями, солдатскими грабежами; отвлечение от производи-
тельного труда массы наиболее работоспособных людей; тяжкое эконо-
мическое бремя содержания постоянных армий, используемых внутри
страны для укрепления деспотической власти, - таково внушительное и
реалистичное перечисление Гольбахом основных негативных последс-
твий воинственной политики. Развенчивая пиетет перед Александром
Македонским, Юлием Цезарем и последующими "честолюбивыми мо-
нархами", Гольбах клеймил "этих кровожадных завоевателей, которые,
совершенно не заботясь о том, чтобы сделать счастливыми народы госу-
дарств, отданных судьбой под их власть, предпочитают нести в другие
страны опустошение и смерть". Гольбах призывал "безрассудные наро-
ды", устраивающие пышные торжества "после кровавых побед", по-
нять, что их жизнь не становится "богаче и счастливее" от того, что
"монарх присоединил к своей несчастной державе еще один разрушен-
ный город". Не ограничиваясь указанием на психологические мотива-
ции воинственных правителей ("честолюбие", "любовь к славе"), Голь-
бах в ряде случаев выражал более глубокое понимание причин военной
экспансии, ставя ее в зависимость от неспособности разрешить внут-
ренние социальные проблемы: "Справедливый, трудолюбивый и рачи-
тельный государь приводит свое государство в цветущее состояние;
кровожадный завоеватель, будучи сам не способен к созиданию, нахо-
дит, что легче и быстрее завладеть плодами чужого труда". Надо заме-
тить, что Гольбах не был абсолютным пацифистом, считая, что "война
является справедливой и неизбежной... если ее ведут, чтобы отразить
нападение несправедливого захватчика". Устанавливая существенное
различие между справедливыми и несправедливыми войнами, Гольбах
указывал, что целью войн, однако, "почти никогда не бывает благопо-
лучие и счастье наций", а "обе стороны проливают кровь народов, что-
бы увеличить могущество монарха, который и без того уже не в состоя-
нии управлять принадлежащими ему владениями". Отсюда Гольбах де-
лал глубокий вывод, чреватый революционными следствиями: "Дейс-
твительные враги нации находятся обыкновенно внутри государства"
(230, 2, 456, 457, 458, 459).
В своей "социальной системе" Гольбах обосновывал необходи-
мость коренного преобразования международных отношений. Прекра-
щение войн и установление всеобщего мира Гольбах относил к числу
насущнейших задач человечества, указывая, что нации, как и индиви-
ды, подчинены
353
"естественным законам" не дозволяющим "наносить друг другу
вред, уничтожать друг друга, лишать друг друга выгод, которыми они
пользуются", в силу чего "каждая нация обязана уважать свободу и
владения другой нации". Наряду с идеей установления всеобщего мира
Гольбах формулировал также более широкую задачу развития столь
тесного и доброжелательного сотрудничества между нациями, чтобы
они образовали сообщество народов и между ними установились такие
отношения, как между гражданами внутри одного государства при
"просвещенном правлении": "Каждая нация должна проявлять к дру-
гим нациям справедливость, чистосердечие, гуманность и оказывать им
помощь, поскольку она желает всего этого и для самой себя". Подчерк-
нем, что осуществлению "истинных" условий "общественного догово-
ра" Гольбах не ставил каких-либо географическо-климатических или
национальных границ, утверждая, что повсюду на Земле деспотизм яв-
ляется нетерпимой формой правления и "все народы имеют право на
свободу" (230, 2, 112, 363).
Концепцию Гольбаха об обществе и государстве можно по праву
рассматривать как одну из вершин социально-политической мысли
французского Просвещения и всего XVIII века. Она была конкретным и
самым внушительным выражением способности представителей фран-
цузского материализма выработать широкую программу прогрессивного
преобразования общества фактически в соответствии не только с объек-
тивной необходимостью ликвидации во Франции феодально-абсолю-
тистского строя, но и с более глубокими, далеко идущими в историчес-
кое будущее тенденциями общественного развития.
Экономический аспект: Специального внимания заслуживает
"теория полезности" экономический аспект социальной фи-
лософии Гольбаха. Рассматривая
свойственную феодализму форму собственности как обрекающую
народы на нищету, он в частной собственности буржуазного толка ви-
дел воплощение экономической справедливости. Согласно Гольбаху, эта
собственность представляет собой "естественное", "необходимое отно-
шение между человеком и продуктами его труда". В противополож-
ность Руссо и представителям утопического коммунизма Гольбах, под-
водивший частнособственнические отношения под понятие взаимовы-
годного обмена, трактовал их как экономическое основание искомой
просветителями социальной гармонии. "В обществе, - рассуждал Голь-
бах, - все выступает как предмет обмена; неравенство человеческих ин-
дивидов,
354
присущее им от природы, отнюдь не является источником их бед;
напротив, оно служит действительной основой их благополучия. Имен-
но то, что люди не одинаковы, побуждает и даже принуждает их обра-
щаться друг к другу и оказывать взаимную помощь. Каждый член об-
щества чувствует себя обязанным расплачиваться приобретенными им
возможностями за все те выгоды, которые предоставляют в его распо-
ряжение другие люди" (230, 2, 119, 103).
Маркс указывал, что распространенная в буржуазной политэко-
номии XVIII в., в особенности во французской школе физиократов, "те-
ория полезности", провозглашавшая "сведение всех многообразных че-
ловеческих отношений к единственному отношению полезности", име-
ла своим объективным основанием то, что "в современном буржуазном
обществе все отношения практически подчинены одному абстрактному
денежно-торгашескому отношению" (1,3, 409). Отмечая, что в фило-
софской форме "теория полезности" была сформулирована Гоббсом и
Локком в ходе первой и второй английских буржуазных революций
XVII в., Маркс находил у Гельвеция и Гольбаха "идеализацию этого те-
чения, вполне соответствующую оппозиционной роли французской
буржуазии перед революцией" (1,3,409). Отмечая, что "у Гольбаха вся
деятельность индивидов в их взаимном общении... изображается в виде
отношений полезности и использования", Маркс разъяснял, что "тео-
рия Гольбаха есть исторически правомерная философская иллюзия нас-
чет поднимавшейся тогда во Франции буржуазии, чью жажду эксплуа-
тации еще можно было изобразить как жажду полного развития инди-
видов в условиях общения освобожденного от старых феодальных пут"
(1, 3,410 -411 ).Весьма существенно, что у Гельвеция и Гольбаха "тео-
рия полезности" выражала также стремление "уяснить общение людей
из их материальных потребностей и способов их удовлетворению" (1, 3,
411).
Надо заметить, что в отношении распределения национального
богатства Гольбах стоял на позициях умеренного эгалитаризма, заявляя,
что "руководители государства заинтересованы в том, чтобы все под-
данные были достаточно богаты и по уровню обеспеченности между
ними было наибольшее равенство, какое вообще осуществимо" (230,
420). Резкое имущественное неравенство, выражающееся в расслоении
нации на массу бедняков и незначительное меньшинство утопающих в
роскоши богачей, Гольбах осуждал, считая его присущим деспотичес-
кому правлению и ведущим к упадку государств. Он вообще полагал,
что
355
"государство обречено на гибель, если оно больше всего ценит бо-
гатство и если деньги являются для его подданных единственной дви-
жущей силой" (230, 2, 507). Это значит, что существенные черты бур-
жуазных отношений были неприемлемы для Гольбаха и капиталисти-
ческое общество во всей своей реальности не было его социальным иде-
алом . Вместе с большинством французских просветителей Гольбах не
видел, что в основанном на частной собственности обществе возникают
с необходимостью социальные антагонизмы. Возможность появления в
нем сколько-нибудь значительных экономических противоречий Голь-
бах надеялся устранить законодательно-правительственными мерам и в
условиях "просвещенного правления".
Углубляя по сравнению со своими
Этическая концепция. предшественниками из материалисти-
Критика религиозного ческого лагеря критику религиозного
понимания нравственности толкования нравственности, Гольбах
противопоставил ему детально раз-
работанную и солидно обоснованную атеистическую концепцию
морали. В критическом плане он сосредоточил внимание на утвержде-
нии апологетов религии о ее благотворном воздействии на нравствен-
ность и об абсолютной необходимости для морали веры в бога. Несосто-
ятельность этого утверждения Гольбах выявлял посредством анализа
исторически реальных отношений между религией и моралью. В поле
его зрения находились из религий преимущественно иудаизм и христи-
анство, поскольку, замечал он, "если верить учителям христиан на
Земле не было никакакой морали до прихода основателя их секты"
(232, 279) и поскольк "даже когда христианство окончательно отдели-
лось от иудаизма, христиане продолжали почитать "священные" книги
иудеев и считать их патриархов, их пророков, их героев святыми угод-
никами божьими, непогрешимым орудием всевышнего, достойными об-
разцами подражания" (229, 10).
Пренебрегая многовековыми теологическими запретами, Гольбах
"с точки зрения рассудка и правил обычной морали"" предпринял обс-
тоятельное исследование поведения "святых", представленных в Биб-
лии "как образцы, которым всякий должен стараться подражать... чтобы
обрести вечное счастье". Он показал, что многие ветхозаветные "угод-
ники божьи" изображены совершающими такие действия, которые в
отношении обычных людей нельзя квалифицировать иначе, как крайне
безнравственные и даже преступные. Рассматривая, в частности, пове-
дение "святого царя Дави-
356
да", "который и сам был пророком и которого Библия называет
человеком, особенно угодным богу", Гольбах в самой этой "священ-
ной" книге находил достаточный материал, чтобы охарактеризовать
названного "святого" как ""плута, противного лицемера... ненавистно-
го узурпатора, гнусного развратника, отвратительного завоевателя,
неблагодарного негодяя, чудовище, которому были чужды самые свя-
щенные требования нравственности". Гольбах подчеркивал, что и сам
бог, как он обрисован в Ветхом завете, "не знает иных законов, кроме
своей прихоти", он "не руководствуется им самим установленными
правилами, приказывает совершать убийства, кражи, насилия, неспра-
ведливость, жестокость, смуту, вероломство, обман и любит людей, за-
пятнанных самыми ужасными пороками и преступлениями". Касаясь
"разъяснений" теологов, что "владыка мира может, когда ему угодно,
уничтожать законы нравственности", Гольбах делал важное критичес-
кое обобщение: "Вот так религия в противоречии с самой собой опроки-
дывает устои морали, а между тем выдает себя за самую прочную опору
ее" (229, 6, 47, 50, 11, 12).
Обнаружение кричащих противоречий между декларируемыми
Библией моральными принципами и ее конкретными поведенческими
эталонами приводило Гольбаха к заключению, что "религия имеет две
морали и два мерила для суждений о поступках людей". Существо
"первой морали" Гольбах усматривал в том, что она "касается только
бога и религии", т. е. вменяет верующему в обязанность неукоснитель-
но выполнять культовые правила и беспрекословно повиноваться свя-
щенникам как выразителям и истолкователям "божьей воли". Что каса-
ется "второй морали", то, согласно Гольбаху, она хотя бы в некоторой
степени "интересуется общественным благом и запрещает вредить ему"
(229, 19). Он указывал, что в состав этой "второй морали" входят такие
нормы поведения, которые издавна признавались людьми в качестве
нравственных императивов и повсеместно распространены у разных на-
родов, каких бы религиозных воззрений последние ни придерживались.
Выражая уверенность в том, что "мораль всегда была необходима лю-
дям" (232, 19) и общество не может существовать без нее, Гольбах фор-
мулировал атеистическое положение принципиальной важности, что
правила нравственности открываются людьми в ходе осмысления своего
жизненного опыта, независимы по своему происхождению от религии и
предшествуют возникновению веры в бога.
Включение ряда нравственных норм, выработанных
357
народами уже в глубокой древности, во всевозможные "священ-
ные книги" привело, согласно Гольбаху, к тому, что, хотя эти нормы и
получили, по видимости, укрепляющую их религиозную санкцию, сфе-
ра их действия была вместе с тем фактически серьезно ограничена
предписаниями "первой морали": "Чисто человеческая и естественная
нравственность у святош отступает перед моралью божественной, кото-
рую священники объявляют бесконечно более важной". Гольбах считал,
что вся история религиозных движений, в особенности религиозных
войн и преследований "еретиков", свидетельствует о том, что при лю-
бом конфликте между моральными принципами как таковыми и собс-
твенно религиозными предписаниями о служении богу последние не-
изменно берут верх в сознании верующих фанатиков: "Как бы отврати-
тельны, опасны, преступны ни казались вначале верующему" некото-
рые "угодные богу" действия, "живая и покорная вера заставляет его
совершать их. 0н знает, что рассуждать - не дело доброго христианина,
что он должен повиноваться своим руководителям, блюстителям божь-
ей воли, толкователям "священных книг", что он должен следовать
примеру святых. Если он видит в Библии преступления, совершаемые по
велению самого бога, он отсюда заключает, что и он должен совершать
подобные преступления без зазрения совести". Беспредельно преданный
религии человек, подытоживал Гольбах не может считать нерушимыми
нравственные и даже правовые нормы, поскольку он "убежден, что ему
все дозволено в интересах церкви" (232, 19, 20). Наглядное, циничное и
широкомасштабное проведение в жизнь такой религиозно обоснованной
<< Пред. стр. 49 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу