<< Пред. стр. 51 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу
которое вовсе не существует". Здесь, как и во всех других случаях, вы-
явление Гольбахом истоков и механизмов формирования идеи бога шло
рука об руку с разоблачением ее несостоятельности. Под "заимствован-
ными у самих себя качествами" Гольбах понимал приписываемые богу
религиозным сознанием "моральные" (духовно-психические) атрибу-
ты, характеризующие его как обладающую сознанием личность (ум, во-
ля, намерения, страсти, эмоции). При анализе этих атрибутов Гольбах
обогащал давнюю идею свободомыслия об антропоморфности представ-
лений о богах. Он отмечал, что еще в глубокой древности, когда "неве-
жественные люди" считали "господами своей судьбы животных, кам-
ни, бесформенные и неодушевленные существа-фетиши", они в силу
неоправданных спонтанно возни-
365
кающих аналогий с собой приписывали этим первым объектам ре-
лигиозного поклонения "разум, желания и волю". При анализе разви-
тых религий, в которых "моральные" атрибуты приписываются бесп-
лотным духам, Гольбах указывал, что представление людей о своей ду-
ше послужило "образцом мировой души", их страсти и желания стали
прототипом страстей и желаний бога, а их ум - моделью для божествен-
ного разума: "Так, несмотря на все свои усилия, теологи всегда оказы-
вались - да и будут оказываться впредь - антропоморфистами, видящи-
ми в человеке единственную модель своего божества". Гольбах подчер-
кивал, что приписываемые божеству человеческие психические свойс-
тва искажаются путем их отрыва от материальной основы и их гипербо-
лизации, призванной объяснить порождение явлений, намного превос-
ходящих человеческие возможности. Гольбах показывал, что "метафи-
зические" и "моральные" атрибуты являются, в сущности, взаимоиск-
лючающими, так что для проницательного философа их соединение в
боге само по себе уже свидетельствует о том, что под именем последне-
го "выдумано какое-то фантастическое существо". "Пусть нам не го-
ворят поэтому, - заключал Гольбах, - будто бытие божье можно расс-
матривать хотя бы как проблему. Бог, каким его изображает нам теоло-
гия, совершенно невозможен" (230, 1, 202, 364, 386, 534, 512).
Много внимания уделил Гольбах развенчанию претензий религии
на выражение "высшей мудрости", показывая, что действительное зна-
ние воплощается в созданной и развиваемой людьми науке, а не в "свя-
щенных книгах", наполненных самыми дикими заблуждениями о мире
и человеке. На большом фактическом материале Гольбах обосновывал
фундаментальное атеистическое положение о несовместимости знания
с верой, науки - с религией: научные исследования шаг за шагом разру-
шают религиозное миропонимание, а священнослужители делают все
возможное, чтобы помешать выходящей из-под их контроля деятель-
ности ученых. Гольбах вскрывал глубокую иррациональность религии и
при попытках ее приверженцев поставить себе на службу науку и фи-
лософию. Сокрушительная критика "рациональных" доказательств бы-
тия бога сочеталась у Гольбаха с разоблачением несостоятельности
представления о "тайнах" религии как сгустках сверхъестественной
"мудрости". Анализ главнейших догматов религии приводил Гольбаха к
убийственному для нее выводу, что в ней "всякая тайна сводится лишь
к противоречию, к явной нелепости, к очевидной бессмысли-
366
це, на которые, по желанию богословов, человек должен закрыть
глаза...". Гольбах убедительно показал, что с какими бы претензиями на
рациональность ни вступала и какие бы изощренные формально-логи-
ческие средства ни использовала теология в своих рассуждениях, она
фактически "представляет собой непрестанное попрание человеческого
разума" (231, 333, 17).
б) "Страх". Существенной чертой человеческого отношения к
действительности Гольбах считал его эмоциональную окрашенность,
указывая, что "все явления природы неизбежно порождают в людях
различные чувства" в силу своей практической значимости для них:
"одни полезны им, другие вредны"; первые вызывают положительные
эмоции - "любовь, восхищение, признательность", вторые порождают
отрицательные эмоции - "беспокойство, отвращение, отчаяние", страх,
ужас, которые тем сильнее, "чем обширнее, непонятнее, непривычнее,
интереснее для них поражающие их явления"". Отрицательные эмоции
Гольбах рассматривал как важнейший религиогенный фактор, подчер-
кивая, что "в мастерской печали несчастный человек создает призрак,
из которого он делает себе бога". В понимании Гольбаха эмоции такого
рода. являются выражением человеческих страданий, обусловленных
реальными тяготами их существования. Вопреки идиллическим предс-
тавлениям Руссо о безмятежном счастье человека в "естественном сос-
тоянии" Гольбах был убежден, что, хотя первобытные люди были сво-
бодны от ига угнетательской власти, их жизнь была тем не менее мучи-
тельно тяжела из-за множества "физических" зол, которым они были
не способны эффективно противодействовать. Нередко страдая от голо-
да, неблагоприятных климатических условий, несчастных случаев, бо-
лезней, древнейшие люди временами становились еще и жертвами ги-
гантских природных катаклизмов, вроде землетрясений, извержений
вулканов, разрушительных наводнений: "Как должен был трепетать че-
ловек, видя, как на него обрушивается вся природа!" (230, 1, 370, 363,
361).
По убеждению Гольбаха, именно бедствия и вызванные ими стра-
дания, сопровождаемые сильными отрицательными эмоциями, побуж-
дали древнейших людей задумываться над не известными им причинами
вредоносных явлений и с помощью разыгрывавшегося в этих условиях
воображения измышлять богов. Подчеркнем, что Гольбах отвергал
представление о дикаре как некоем созерцательном философе, который
из чистой любознательности пытался устано-
367
368
369
обрисовывал также социальные функции религии и подходил к
постановке вопроса о ее социальных корнях.
Все это показывает, что, размышляя над проблемами происхож-
дения корней, сущности и функций веры в богов, Гольбах рассмотрел
предельно широкий для своего времени круг гносеологических, эмоци-
онально-психологических, жизненно-практических, в том числе соци-
ально-политических, оснований религии, высказав относительно каж-
дого из них немало плодотворных соображений, намечающих перспек-
тивы для дальнейшего, более глубокого, подлинно научного решения
этих проблем, преодолевающего ограниченности просветительства.
Развенчание Понимание Гольбахом происхож-
богословской концепции денияи утверждения религии кон-
происхождения и распространения кретизировалось, обогащалось и
христианства корректировалось в ходе рассмотре-
ния им этого процесса на примере
христианства и органически связанного с последним древнего иу-
даизма. Необходимость такого синтетического рассмотрения определя-
лась тем, что, по христианским воззрениям, бог вначале выразил свою
волю - через пророка Моисея - только покровительствуемому им древ-
нееврейскому народу, а много веков спустя, разочаровавшись в этом
своем избраннике, преподал через своего сына Иисуса видоизмененные
религиозные заповеди всему человечеству. Как отмечал Гольбах, "в по-
читаемой христианами Библии, в которой якобы каждое слово внушено
богом, собраны вперемешку священные книги евреев, известные под
именем Ветхого завета, и более поздние произведения, написанные ос-
нователями христианства также по откровению и известные под именем
Нового завета. Эти книги служат основой и кодексом христианской ре-
лигии..." (232, 274). Не исследуя вопроса об исторической реальности
людей, изображенных в Библии выразителями божественного открове-
ния, Гольбах, опиравшийся на достижения предшествующей вольно-
думной библеистики и сам вносящий в нее много нового, сосредоточил
внимание на выявлении несостоятельности этого религиозного воззре-
ния.
В ходе критического анализа Ветхого завета Гольбах солидаризи-
ровался с мыслителями, включая Спинозу, которые "осмелились усом-
ниться в том, что Моисей действительно автор Пятикнижия, т. е. первых
пяти книг Библии". Гольбах обращал внимание на то, что в этих книгах,
излагающих фундаментальные положения иудаистского вероучения и
культа, "упоминаются города, которых не существо-
370
вало в эпоху Моисея. Там рассказывается о царях задолго до того,
как у евреев они появились. Наконец, в этих книгах говорится о смерти
и погребении Моисея". По Гольбаху, из этих фактов с несомненностью
следовало, что "произведения, приписываемые Моисею, написаны раз-
ными людьми в разное время" (229, 175), а это на материале самой Биб-
лии подрывало легенду о боговдохновенности Пятикнижия.
Важнейшее значение Гольбах придавал уяснению того, что в Вет-
хом завете (как и во всей Библии) не проявляется не только некоей
сверхчеловеческой мудрости в характеристике природы, но и самых
элементарных - с точки зрения современной науки - знаний о ней. По
заключению Гольбаха, ветхозаветная картина природы "могла удовлет-
ворить только дикий,грубый и невежественный народ", представители
которого в действительности и создали ее по своему чисто человечес-
кому разумению, так что является "наглостью" приписывать ее "духу
святому" (232, 275). К аналогичным выводам Гольбах приходил относи-
тельно этических и политических представлений Ветхого завета.
Против веры в "боговдохновенность" древнееврейской религии
была направлена и мысль Гольбаха о том, что она в своем содержании
вовсе не является абсолютно оригинальной, а "переняла обряды, поня-
тия и часть верований от тех народов, с которыми евреи входили в соп-
рикосновение" (232, 233). Речь шла о древних египтянах, вавилонянах,
финикиянах, персах и т. д., религии которых зачислялись иудаистами и
христианами в разряд созданного самими людьми нь достойного "идо-
лопоклонства".
Непосредственно связывая критическое исследование Ветхого за-
вета с опровержением основ христианского вероучения, Гольбах наста-
ивал на том, что в словах древнееврейских пророков о грядущем бо-
жественном спасителе Израиля ошибочно видеть предсказания о при-
шествии Иисуса: "Как можно отождествлять безвестного, преданного
казни еврея с царем, который будет править народом израильским?..
Как можно видеть царя-избавителя, восстановителя древнееврейского
народа, в человеке, который не только не освободил своих соотечест-
венников, но пришел уничтожить закон Израиля, в человеке, после
прихода которого небольшая Иудея была разгромлена римлянами?"
(232, 256 - 257).
При анализе Нового завета Гольбах, как и Дидро, выразил серьез-
ные сомнения в реальном существовании Иисуса, но не отрицал воз-
можности того, что в Иудее первой трети I в. мог действительно жить
именуемый так
371
человек, критиковавший ортодоксальный иудаизм, учивший о не-
обходимости нового толкования этой религии, именовавший себя пос-
ланцем бога (что в древнееврейском языке обозначается словом "мес-
сия", а в переводе на древнегреческий язык звучит как "христос") и
казненный за свою проповедническую деятельность по настоянию выс-
шего духовенства страны. Вместе с другими французскими материа-
листами и в целом просветителями Гольбах был уверен, что существо-
вание Иисуса (а также любого другого упоминаемого в Новом завете
лица, включая апостолов) не в большей мере может считаться доводом в
пользу истинности христианской религии, чем, например, историческая
реальность "пророка" Мухаммеда (Магомета) может свидетельствовать
о "боговдохновенности" ислама. Что категорически отрицалось всеми
просветителями, так это то, что Иисус мог в действительности быть
"сыном божьим", выразителем сверхъестественной воли и мудрости,
глашатаем "богооткровенной" религии.
Сосредоточив внимание на выявлении "земных" источников
христианского вероучения, Гольбах первым иь них назвал иудаизм. При
этом он высказал чрезвычайно интe ресные соображения о том, что те
заповеди Иисуса (как он изображен в Еваигелиях), которые ориентиро-
вали верующих на уход от "мира" и монашеский образ жизни, "заимс-
твованы, очевидно, из поведения набожных и фанатичных евреев, из-
вестных под именем эссенов, ессеев или терапевтов..." (229, 248). Это
была очень важная конкретизация тезиса о генетической связи христи-
анства с иудаизмом. Стоит заметить, что нашумевшее в 40 - 50-e годы
нашего столетия открытие "кумранских свитков", хранившихся в пе-
щерах Иудейской пустыни, документально и детально подтвердило за-
меченную Гольбахом на гораздо более скудном материале зависимость
раннехристианских представлений от верований секты эссенов.
Другой реальный источник христианского вероучения Гольбах
усматривал в "языческих" религиях. Обобщая результаты самых солид-
ных религиоведческих исследований XVII - XVIII вв., Гольбах писал:
("Восходя к источнику большей части христиансик обычаев и взглядов,
мы найдем их у египтян, халдеев, финикиян, греков, римлян и кельтов.
Эта религия представляет хаос, в котором можно найти следы всех
древних сумасбродств". Так, веру в Иисуса как "вочеловечившегося"
бога Гольбах считал генетически связанной с "воззрениями египтян,
индусов и греков, которые в своей детской мифологии принимали богов
в образе челове-
372
ка". В христианском представлении о борьбе бога с сатаной Голь-
бах видел модификацию ряда древневосточных мифов, в частности о
противоборстве "Озириса и Тифона египтян, Ормузда и Аримана хал-
деев". По мнению Гольбаха, "в христианской религии нашли место Тар-
тар и Елисейские поля языческой мифологии, переименованные в рай и
ад" (232, 196, 262, 269, 267).
Гольбах находил в христианстве и фетишистские представления
(почитание всевозможньи реликвий), и проявления политеизма (троич-
ность божества, злокозненный сатана как антипод "всеблагого" бога,
сонм добрых и злых духов низшего порядка, множество "святых"), тем
самым развенчивая богословскую легенду о "чистом монотеизме"
христианства.
Гольбах указал, наконец, на такой "языческий", притом сугубо
мирской источник христианской догматики, как античная идеалисти-
ческая философия, прежде всего платонизм. Фундаментальный в хрис-
тианстве "догмат троичности божества, - считал Гольбах, - явно заимс-
твован из фантазий Платона... Платон допускал три ипостаси или вида
существования божества. Первая - это всевышний бог, вторая - логос,
слово, божественный разум, порожденный первым богом, и третья -
дух, или душа, мира. По-видимому, первые учителя христианства были
платониками. Если бы они не проявляли неблагодарности, они должны
были бы объявить Платона пророком или отцом церкви" (232, 261).
Существенной линией критики тезиса о "боговдохновенности"
христианства было выявление Гольбахом того, что в проповедях Иисуса
еще не было четко очерченного свода специфически христианских дог-
матов и культовых правил, в силу чего они еще не выходили за рамки
сектантских отклонений от иудаистской ортодоксии. Только в послани-
ях, приписываемых апостолу Павлу, Гольбах усматривал начало прев-
ращения этих отклонений в новую религию. Он подчеркивал, что в сво-
их новациях догматического и ритуального характера автор названных
посланий руководствовался не мифическими внушениями "святого ду-
ха", а практическими заботами проповедника, который, столкнувшись с
неприятием поучений Иисуса подавляющим большинством жителей
Иудеи, стал искать прозелитов в среде "язычников", для чего счел це-
лесообразным освободить их "от выполнения некоторых иудаистских
церемоний и обрядов, которые им были противны", в частности "от та-
кой нелепой и болезненной церемонии, как обреза-
373
373
ние". Гольбах считал, что благодаря этим нововведениям, которые
вследствие оказываемого им благоприятного приема быстро расшири-
лись и углубились, "Павел стал вожаком течения, сильно отличавшего-
ся во многих отношениях от направления остальных апостолов. Послед-
ние хотели сохранить иудаизм и сочетать его с христианством, которое
в первое время заключалось лишь в признании Иисуса мессией и в обря-
де крещения. Между тем апостол язычников требовал полной отмены
закона Моисея. Он повсюду изображает его как религию аллегоричес-
кую, которую Иисус отменил" (229, 96 - 97, 99). Торжество взглядов
этого апостола Гольбах объяснял такой естественной причиной, как
большое численное преобладание среди тогдашних приверженцев хрис-
тианства тех, кто был обращен в новую веру из "язычества".
Обращая затем внимание на то, что "Евангелия и писания апосто-
лов недостаточно ясно определяли христианское учение" (229, 104),
Гольбах указывал, что дальнейшая его разработка производилась "отца-
ми церкви", т. е. ведущими церковными деятелями II - IV вв., а фикси-
рование его осуществлялось соборами епископов. Гольбах подчеркивал,
что снова в качестве фактических созидателей христианской религии
выступали люди, и только они, причем в их деятельности непредвзятый
взгляд не может заметить никакой "боговдохновенности": будучи в
своем большинстве людьми малообразованными и не поднимаясь над
уровнем распространенных суеверий, они использовали в борьбе за ут-
верждение соборами поддерживаемых ими воззрений самые низменные
человеческие средства.
Гольбах основательно рассмотрел процесс распространения хрис-
<< Пред. стр. 51 (из 55) След. >>
Список литературы по разделу