<< Пред.           стр. 17 (из 25)           След. >>

Список литературы по разделу

 Отвержение операционализма как общей философско-методологической концепции не означает также отрицания необходимости и плодотворности понимания познания лак особой формы деятельности субъекта, обращенной на объект. Подчеркивание активности субъекта в процессе познания, признание производности познания от предметной, материальной деятельности лежит, как известно, в основе философии диалектического материализма. Не
 25 Д П. Горский. О видах определений и их значении в науке. «Проблемы логики научного познания». М., «Наука», 1964, стр. 308
 26 Нередко операциональные определения отождествляются с редукционными предложениями в духе Р. Карнапа.
 Пара редукционных предложений (так называемая редукционная пара) описывает такое условие, при котором данный предикат либо безусловно применим к данному объекту, либо заведомо не применим к нему.
 При этом остается неопределенной применимость или неприменимость этого предиката к данному объекту во всех других случаях (говорят, что в этих случаях значение предиката остается открытым относительно этого объекта). Понимание операциональных определений в смысле редукционных предложений, безусловно противоречит точке зрения строгого операционализма, однако в какой-то степени совпадает с позицией, выраженной в позднейших работах Бриджмена.
 Поскольку роль редукционных предложений как способов установления связи теоретических понятий с эмпирическим уровнем весьма важна, постольку «операциональные определения» в этом, условном и широком, смысле слова имеют гораздо большую значимость и распространение в науке, чем операциональные определения в смысле строгого операционализма, хотя и они отнюдь не исчерпывают всех возможных средств перехода от теоретического уровня знания к эмпирическому (см. С. Е. Неmре1. A Logical Appraisal of Operationism. «Scientific Monthly», 1954, vol. 79, No. 4, pp. 218-220).
 27 В. С. Швырев. Некоторые вопросы логико-методологического анализа отношения теоретического и эмпирического уровней научного знания. «Проблемы логики научного познания». М., «Наука», 1964, стр. 74.
 442
 
 
 
 случайно, что исследование связи понятий с определенного типа операциями субъекта занимает все больше места в .марксистских работах последнего времени по гносеологии, методологии и логике.
 При этом важно отметить, что развитие познания характеризуется тенденцией осмыслить познаваемый объект как «вещь саму в себе»28, т. е. как некоторое единое, связное целое, тенденцией связать все познаваемые «фрагменты» действительности (и все различные системы отсчета) в некоторую единую объективную систему, выступающую своими разными аспектами и сторонами перед познающим субъектом. Осуществление указанной тенденции необходимо предполагает осознание субъектом самого себя с той стороны, в которой он выступает в качестве объекта, т. е. в качестве реального тела, включенного в общую объективную взаимосвязь и взаимодействие с другими физическими телами, и, вместе с тем, в качестве существа, производного от системы социально-значимых предметов: орудий труда, знаков языка, социальных символов и т. д. Осознание субъектом самого себя предполагает, в частности, исследование измерительных операций субъекта, используемых им приборов, его систем отсчета, способов кодирования им знания в той или иной системе знаков (и отличения кода от содержания значения) и т. д. Иными словами, в развитом знании познающий субъект как бы раздваивается: он ставит себя в «третью позицию» по отношению к себе и объекту и объясняет ту или иную субъективную «точку зрения» определенной «проекцией» объекта на субъект, причем это объяснение дается в терминах объективной системы отношений реальности как «вещи в самой себе». Таким образом, причина повышенного интереса в методологии современной науки к роли субъекта и применяемых им операций в процессе получения знания состоит вовсе не в обнаружении мнимого факта «невозможности» для субъекта выскочить за свои рамки (как утверждает Бриджмен), а в осознании того обстоятельства, что объективное знание необходимо предполагает высокий уровень самосознания субъекта, а это самосознание, как мы отметили, как раз и состоит в «выходе» субъекта за свои собственные рамки, в изучении себя как бы со стороны в качестве объекта.
 В связи с отмеченным обстоятельством находится тенденция развитого теоретического познания искать такие способы перехода от одной системы познанных отношений реальности к другой системе (способы преобразования одной системы в другую), которые давали бы возможность формулировать некоторые инвариантные отношения, т. е. всеобщие, действующие во всех известных системах законы. Связь выявленных инвариантных характери-
 21 «Объективность рассмотрения» В. И. Ленин выделяет в качестве первого, исходного элемента научной диалектики, поясняя свою мысль словами: «...не примеры, не отступления, а вещь сама в себе» (В. И. Ленин. Полн. собр. сон., т. 29, стр. 202).
 443
 
 
 
 стик объекта с наличием объективного знания справедливо отмечается во многих современных работах по методологии науки, в которых не случайно все более и более настойчиво подчеркивается логическая функция инвариантных (т. е. устойчивых, относительно неизменных) характеристик объекта и так называемых «понятий сохранения» в качестве важнейших принципов построения научной теории.
 
 
 
 ГЛАВА XI
 Общая семантика
 
 Необходимо строго отличать следующие концепции, которые обозначают словом «семантика»1, часто не уточняя, о какой семантике идет речь, — о семантике как названии лингвистического учения или же отрасли языкознания? Эта семантика, точнее лингвистическая семантика, или, как иначе ее называют, семасиология, изучает смысловую сторону слов и выражений. Есть семантика, как научная теория о значениях выражений языка в рамках формализованных языков. Эта научная теория называется логической семантикой и является разделом современной формальной логики. От лингвистической семантики и логической семантики необходимо отличать семантику как философскую концепцию,
 1 Термин «семантика» в литературе, в частности философской, употребляется еще с древнейших времен, хотя в истории своего употребления он претерпел значительные изменения. Слово «семантика» происходит от греческого слова «semanticos», которое дословно означает «имеющий значение», «смысл», «обозначающий». В сочинении «Об истолковании» Аристотель слово «semanticos» употребляет в омысле «значение». Термин же семантическая философия» появился сравнительно недавно — в 1665 г. в работах англичанина Джона Спенсера. Под «семантической философией» Спенсер подразумевал учение, предсказывающее будущее на основе знаков (см. John Spencer. A Discurce Concerning Prodigies).
 Термином «семантика» широко пользовался французский лингвист Мишель Бреаль, который в 1897 г. издал книгу под названием «Очерки семантики» (Michel В real. Essai de semantique, science de signification). Этот термин Бреаль употреблял в качестве названия науки об историческом изменении смыслового значения слов. С появлением трудов Бреаля слово «семантика» стало широко применяться в трудах лингвистов. Но и философы продолжали пользоваться этим термином, часто вкладывая в него различное понимание. При этом термин «семантика» используется не только для обозначения определенной концепции, но и для обозначения известных свойств, сторон языка (например, говоря о семантике слов, предложений и т. д.).
 445
 
 
 
 или семантическую философию. В то же время следует иметь в виду, что и семантическая философия далеко не является однородной. Под семантической философией понимают, с одной стороны, неопозитивизм на семантической стадии его развития. Представителями этой философской концепции, именуемой также академической семантикой, являются А. Н. Уайтехед, Б. Рассел Л. Витгенштейн, А. Тарский, Р. Карнап, А. Айер и др. С другой стороны, семантической философией называют также учения А. Кожибского, С. Хайакавы, У. Джонсона, И. Ли, А. Рапопорта, С. Чейза и др., концепции которых более точно именуются общей семантикой.
 Общность во взглядах философов обеих групп заключается в том, что они считают язык единственным объектом философского исследования. Если при изучении языка философы первой группы в основном ограничиваются логическими и теоретико-познавательными вопросами, то общие семантики предметом своего изучения сделали обширный круг вопросов, в центре которых — роль языка как в познании окружающего мира, так и в общении между людьми, в деле социального преобразования мира.
 Возникновение общей семантики. Возникновение общей семантики связано с выходом в свет книги польского инженера Альфреда Кожибского (1879—1950) «Наука и здоровье: введение в неаристотелевскую систему и общую семантику»2. Названная книга вышла в США в 1933 г. Этот год и считается датой основания общей семантики3. В 1935 г. в Вашингтоне состоялась первая конференция по общей семантике. С тех пор регулярно происходят конференции по общей семантике. Конференция 1958 г. была приурочена к двадцатипятилетию издания книги «Наука и здоровье». Последняя конференция по общей семантике происходила в 1968 г. в Колорадо.
 В 1938 г. вышла первая популярная книга по общей семантике — «Тирания слова» Ст. Чейза4. Первый учебный курс по общей семантике — «Язык и речевая гигиена» Уэндела Джонсона 5 вышел в 1939 г. с грифом: «Монография по общей семантике № I».
 В США организован Международный институт общей семантики (1937) и Международное общество общей семантики (1942). С 1943 г. в США стал выходить журнал «ETC: A Rewiev of General Semantics» («И т. д.: Обозрение общей семантики») — официальный орган Международного общества общей семантики. Журнал выходит четыре раза в год. Там же с 1949 г. издается
 2 A. Korzybski. Science and Sanity: An Introduction to Non-aristotelian Systems and General Semantics. Lakeville, Conn., 1948.
 3 «Наука и здоровье,—пишет Фрадциско Бароне,—заложила базис, дала программу и название движению, и ее проблематика остается фундаментальной темой последователей общей семантики» (Fr. В а г о n e. General Semantics: an Italian Philosophers View. «ETS: A Review of General Semantics», 1968, vol. XV, No. 4, p. 258; далее обозначается «ETC»).
 4 St. Chase. The Tyranny of Words. New York, 1938.
 5 W. Johnson. Language and Speech Hygiene. Chicago, 1939.
 446
 
 
 
 «The General Semantics Bulletin» («Бюллетень общей семантики») — официальный орган Института общей семантики.
 Курс общей семантики изучается во многих колледжах и университетах США.
 Что такое общая семантика. Основатель общей семантики Кожибский и его последователи свое учение рассматривают не как философию в обычном смысле слова. «Она — новая экстенсиональная дисциплина, которая -объясняет нам и учит нас, как более эффективно использовать нашу нервную систему. Она не является медицинской наукой, а подобно бактериологии независима от медицины в общем и от психологии, умственной гигиены и педагогики в частности.
 Коротко говоря, в ней содержится формулировка новой не-аристотелевой системы организации, которая действует во всех сферах науки и жизни» 6.
 Иные адепты общей семантики доходят до того, что учение Кожибского объявляют «новой наукой и интерпретацией социализма» 7. Изображение общей семантики как нового метода социального преобразования мира и освобождения человечества от многих недугов в значительной мере обусловило ее большую популярность в некоторых странах капиталистического мира. Иные исследователи семантической философии с некоторым основанием считают, что Альфред Кожибский пользуется гораздо большим влиянием среди широких слоев читателей, чем Рассел, Витгенштейн, Карнап и другие видные представители неопозитивизма.
 Метод общей семантики базируется на следующих основных принципах: не-полноты, не-тождественности и саморефлективности.
 Принцип не-полноты. Принцип не-полноты означает, что каждое наше понятие (и соответственно — выражающее его слово) репрезентирует факт, обладающий множеством свойств, лишь с помощью какого-либо одного специфического свойства; при этом различные люди могут его репрезентировать посредством самых различных специфических свойств. Этот принцип общие семантики пытаются обосновать при помощи пропозициональной функции, односторонне истолковывая это важное понятие математической логики. Пропозициональная функция есть выражение, которое содержит одну или несколько переменных и превращается в суждение, когда вместо этих переменных подставляются имена индивидуальных предметов 8.
 6 A. Korzybski. Science and Sanity, pp. XI—XII.
 7 P. Ferreira. Korzybski and a New Interpretation of Socialism. New York, 1952.
 8 A. Whitehead and B. Russell. Principia Mathematica, vol. I. Cambridge, 1925, p. 38. Представитель общей семантики А. Рапопорт пишет, что до открытия пропозициональной функции логика Аристотеля была замкнутой системой и преподавалась в таком виде, в каком она была создана в IV в. до н. э. Только благодаря Расселу, открывшему этот принцип, как считает Рапопорт, были «поколеблены» основы аристотелевской логики и возникла
 447
 
 
 
 Отличие системы общей семантики (А) от аристотелевской системы (А) в данном вопросе общие семантики усматривают в том, что, все то, что в А считалось суждением, в системе Л превратилось в пропозициональную функцию. Но отождествление любого суждения с пропозициональной функцией было бы правомерным, если бы суждения всегда были даны нам вне контекста. На самом же деле всякое суждение в процессе общения или непосредственно относится нами к определенной ситуации, или высказывается в контексте других суждений, которые определяют его соотнесенность с действительностью, а потому оно является либо истинным, либо ложным.
 Сходство между пропозициональной функцией и принципом неполноты последователи общей семантики видят в том, что принцип не-полноты утверждает то же самое, что лежит в основе оперирования с пропозициональными функциями, а именно: будто наши слова и предложения являются лишь символами без определенного содержания. «Слова сами по себе, — пишет С. Чейз, — ничего не значат, они не что иное, как символы, подобно Х и Y»9.
 Согласно Кожибскому, который сравнивает понятие с картой, принцип не-полноты означает, что «карта не представляет всей территории» 10. К тому же каждый человек может иметь различные карты одной и той же местности. «В переводе на язык слов, — пишет Рапопорт,—это означает, что как бы много вы не говорили о какой-нибудь «вещи», о некотором «событии», «качестве» или еще о чем угодно, вы не можете сказать всего об этом» 11.
 Но этим принципом лишь подчеркивается тривиальная мысль о том, что в понятии фиксируется не все богатство содержания отражаемого в нем предмета. Тривиальной является и та мысль, что в понятии или соответствующем значении слова могут быть зафиксированы самые различные отличительные свойства предметов, что вообще говоря, не влияет на взаимопонимание между людьми, коль скоро соблюдена однозначность употребления звуковых комплексов.
 Возводя эти тривиальности в принцип, общие семантики впадают в лингвистический релятивизм, они абсолютизируют субъективный момент в значении слова и отрывают субъективный момент от объективного момента.
 возможность создания новой, не-аристотелевской, логики — логики общей семантики («ETC», 1952, vol. X, No. 1). В этой связи заметим, что пропозициональная функция была введена задолго до Рассела и в зачаточной форме содержалась в работах самого Аристотеля, на что обратил внимание, в частности, румынский академик А. Жожа в статье «About tertium поп datur». («Analele Universitati С. J. Parhon. Seria Acta Logica». Bucuresti, 1958, № l,p. 118).
 9 St. Chase. The Tyranny of Words, p. 414.
 l0 «The Use and Misuse of Language», ed. by S. T. Hayakawa. Greenwich, Conn., 1965, p. 19.
 11 Ibid., pp. 19—20.
 448
 
 
 
 Принцип не-тождественности. Содержание принципа не-тождественности общие семантики выражают с помощью следующей метафоры: «Карта не является территорией». Это означает, что слово не является обозначаемым предметом. Хотя, по мнению некоторых общих семантиков, идея не-тождественности заключена уже в концепции «не-полноты», тем не менее именно принцип не-тождественности занимает центральное место в системе принципов общей семантики. «Общая семантика, — пишет С, К. Парук, — является методологической системой, помогающей нам занимать такую позицию по отношению к языку, которая может вести к его оптимальному использованию и как инструмента мышления, и как средства общения. Может быть, самый важный принцип, который делает возможным такое использование, называется принципом не-тождественности» 12.
 Сам основатель общей семантики, выдвигая принцип не-тождественности как необходимый и универсальный принцип бытия и познания, писал: «Практически мы живем в мире, где не-тождественность является таким же абсолютно всеобщим явлением, как сила тяжести, и таким образом всякая идентификация обречена на то, чтобы в той или иной степени быть ложной оценкой» 13. Он утверждал, что «не-аристотелевская система основана на негативных в корне посылках, именно на полном отрицании «тождества» 14.
 По мнению общих сем-антиков, принцип не-тождественности опирается на операциональное определение, вытекает из него. Согласно же общесемантической интерпретации операционализма, определить какое-либо понятие — значит непосредственно указать на те операции, при осуществлении которых возникает референт определяемого понятия.
 Выдвигая операциональное определение в качестве единственно возможного определения, общие семантики ратуют за описательную, эмпирически плоскую науку и тем самым отвергают теоретические обобщения. Эти последние, как вытекает из их взглядов, будто бы таят в себе опасность быть принятыми за те предметы и явления, теоретическим обобщением которых они являются.
 По замыслу общих семантиков принцип. не-тождественности направлен против отождествления: а) самих вещей друг с другом, б) слов с вещами, в) различных употреблений одних и тех же слов, г) абстракций разных уровней и т. д.
 Несомненно, что природа представляет собой многообразие различных явлений. Но это многообразие и различие не отрицает
 12 S. К. Parukh. General Semantics — an Approach to Communication with Reference to Councelling «The Indian Journal of Social Work» (Bombay), 1959, vol. XIX, No 4, p. 254.
 13 A. Korzybski. Science and Sanity, p XIX.
 14 Ibid , p 10.
 449
 
 
 
 тождественных черт многих предметов. Неверно абсолютизировать различия за счет игнорирования тождественных черт между предметами. Принцип не-тождественности, ратуя за уникальность вещей и выступая против тождественных черт в предметах окружающей нас действительности, представляет собой попытку воскрешения средневекового номинализма на базе субъективного идеализма.
 Главное назначение принципа не-тождественности Кожибский и его последователи усматривают в предостережении людей от объективизации слов, от их отождествления с предметами окружающей действительности, потому что, с их точки зрения, люди обычно отождествляют слово с предметами и реагируют на слова, не разобравшись в предмете, обозначаемом этим словом. Это предостережение могло бы быть полезным, если бы у общих семантиков принцип не-тождественности фактически не означал бы принципиального противоречия между «словесным миром» и «миром реальных вещей», т. е. в конечном счете непознаваемости вещей и явлений окружающего нас мира.
 Руководствуясь принципом не-тождественности, Кожибский предлагает отказаться от глагола «быть» (в смысле связки «есть»), который он считает характерным для аристотелевского языка, и создать новый, не-аристотелевский, язык общей семантики.
 Глагол «быть», по утверждению общих семантиков, отождествляет не только слово с референтом, но и разные употребления одного и того же слова. Неправильно интерпретируя аристотелевское понимание субъектно-предикативиой формы суждения, общие семантики утверждают, что эта форма суждения показывает абсолютное тождество субъекта и предиката.
 Игнорируя тождество и абсолютизируя различие между субъектом и предикатом, общие семантики считают тождество и различие взаимно исключающими противоположностями, которые будто бы не могут в одно и то же время быть присущи суждению. На самом же деле, суждение выражает единство тождества и различия. Этим оно призвано в различных вещах усматривать то относительно устойчивое, что является одним из необходимых условий раскрытия сущности изучаемых предметов.
 Принцип не-тождественности, по замыслу общих семантиков, направлен также против отождествления абстракций разных уровней. Он означает, что нельзя отождествлять «несловесный» уровень (этот термин объяснен далее) абстракции со словесным, или же имя единичного предмета со словом, обозначающим общее понятие и т. д. Действительно, такое отождествление приводит к неверным познавательным выводам. Однако и этот аспект принципа не-тождественности основывается у общих семантиков на неверном истолковании процесса абстрагирования (рассмотрение процесса абстрагирования как элиминации деталей, отрицание познавательного значения абстракций высших уровней и т. д.), природы глагола «быть» и субъектно-предикативной формы суждения.
 450
 
 
 
 Принцип само-рефлективности. Принцип само-рефлективности общие семантики стремятся обосновать посредством теории типов, истолковывая при этом односторонне и, субъективистски математическое содержание теории типов. Кожибский считает, что его система обобщает математическую теорию типов, делая эту теорию Б. Рассела применимой не только к решению парадокса «лжец» и ему подобных парадоксов, но и к разрешению большинства социальных и общенаучных проблем.
 Основное содержание принципа само-рефлективности сводится к следующему. Идеальная карта территории должна включать карту самой себя, если карта является частью территории. Но в этом случае она должна включать карту карту самой себя и т. д. без конца. В применении к. языку это означает, что теоретически мы можем иметь язык о вещах, язык2 о языке; и т. д. В применении к человеческому поведению это означает, что человек может воздействовать на мир, затем воздействовать на свое воздействие, далее на воздействие высшего порядка и так до бесконечности 15.
 Из теории типов и основанном на ней принципе само-рефлективности общие семантики делают выводы субъективистского и агностического характера и противопоставляют воздействие на мир воздействию на это воздействие, знание, полученное посредством органов чувств, логическому познанию. Роль же логического познания общие семантики фактически сводят к описанию и систематизации чувственных данных.
 Субъективный идеализм общей семантики. Сторонники общей семантики провозглашают нейтральность в философии. Кожибский и его последователи избегают рассмотрения вопроса о том, что является первичным и что вторичным; согласно их утверждениям, они не занимаются «метафизическими псевдопроблемами». Как материализм, так и идеализм Ст. Чейз называет «глупыми символами». Вместо вопросов о том, какова природа окружающей нас действительности, состоит ли мир из материи или из ощущений, утверждают семантические философы, необходимо ставить вопрос, какой язык — феноменальный или физический — более подходит в качестве языка единой науки. Выбор же языка науки, по их мнению, так же как выбор системы символов для логических построений, становится вопросом удобства.
 Однако при анализе рассуждений общих семантиков можно прийти к заключению, что они, прежде всего, являются продолжателями линии Беркли — Юма — Маха. Некоторые представители общей семантики сами подчеркивают связь их учения с махизмом. «...Семантическая философия, — пишет А. Рапопорт, — является
 15 «The Use and Misuse of Language», p. 21
 451
 
 
 
 логическим результатом позитивистского и эмпириокритического течения» 16.
 Как субъективный идеализм в целом, тяк и общая семантика отождествляют реальность с чувственными данными. Специфика общей семантики выражается в том, что особое значение в конструировании реальности она придает языку. «...Язык,—пишет Хайакава, — далек от того, чтобы быть просто «выражением мыслей»;
 он на самом деле определяет характер реальности...» 17. Видный представитель общей семантики Уэнделл Джонсон последовательно проводит свой солипсистский взгляд на все области действительности, начиная от атома и электрона, кончая вселенной в целом. Электрон он считает продуктом научного воображения, а вселенную—результатом соединения наблюдающего и наблюдаемого.
 Считая, что язык, которым мы пользуемся, обладает так называемой аристотелевской структурой и разъединяет то, что в действительности соединено — делит неделимое на дискретные сущности (элементализм), общие семантики предлагают «не-элементалистский» подход и пользование дефисом при употреблении таких понятий, как материя — сознание, тело—душа, пространство-время и т. д. Из этого положения выводится, что как нет пространства без времени, так и нет материи без сознания, или же тела без души. Но это и есть воскрешение учения Авенариуса о принципиальной координации между Я и не-Я, лишь выраженное в новых терминах.
 С помощью «принципа кавычек» общие семантики пытаются обосновать идеалистический эмпиризм. Этот принцип требует употреблять общие понятия только в кавычках, так как, с точки зрения общих семантиков, каждое понятие непосредственно связано с прошлым опытом субъекта, употребляющего данное понятие, и имеет индивидуальный характер. «Кавычки,—пишет Чейз,— требуют от читателя не спешить, иметь в виду, что для разных людей одни и те же термины означают различные вещи...» 18.
 Гносеологические корни этого нелепого принципа кроются в абсолютизации чувственного момента в познании, в недооценке познавательного значения абстрактного мышления, весьма характерной для плоского эмпиризма.
 Идеалистический номинализм. Посредством «принципа цифровых индексов» общие семантики пытаются воскресить крайний номинализм средневековья на базе субъективного идеализма. Согласно этому принципу, всякое явление окружающего нас мира уникально; поэтому оно должно быть обозначено специальным цифровым указателем, чтобы можно было отличать его от всех других явлений данного класса
 16 A. Rapoport. Dialectical Materialism and General Semantics. «ETC», 1948, vol. V, No. 2, p. 96.
 17 S. J. H а у a k a w a. Semantics, General Semantics and Related Disciplines. «Language, Meaning and Maturity», ed. by S. J. Hayakawa. New York, 1951, p. 25.
 18 St. С h a s e. Power of Words. New York, 1964, p. 142.
 452
 
 
 
 (корова1 не есть корова2). Для общей семантики характерно отрицание общего, сведение реальности к совокупности единичных предметов, к потоку отдельных событий.
 В логическом плане — в плане взаимоотношения отдельного и общего — общая семантика чуть ли не дословно повторяет положения средневекового номинализма. В этом смысле общую семантику можно назвать неономинализмом. Если же рассматривать этот вопрос в онтологическом плане, то нельзя не заметить коренного расхождения между средневековым номинализмом и общей семантикой. В противоположность основной тенденции средневекового номинализма, считающего отдельное чувственно воспринимаемой телесной вещью (поэтому номинализм был оценен Марксом как первое выражение материализма в средневековой философии) общаясемантика считает отдельное ощущениями и переживанием субъекта, а иногда говорит о взаимоотношении нервной системы человека с «динамическим хаосом электронов».
 Общая семантика оперирует такими терминами, как «объект», «событие», «факт» и т. д., но ни один из них не употребляется для обозначения чувственно-воспринимаемых предметов, вещей, процессов. Объект — это, по мнению общих семантиков, определенная абстракция. «Мы должны рассматривать объект, — пишет Кожибский, — как «первую абстракцию»19. В другом месте он указывает, что объект есть нервная конструкция20. Событие, согласно взглядам Кожибского,—это первоначальная логическая обработка данных чувственного познания. Абстрактно-обобщенное обозначение «пересечения» нескольких событий Кожибский и называет объектом. Этот взгляд в той или иной формулировке пропагандируется последователями Кожибского.
 Отрицая действительное объективное существование вещей, общая семантика решает проблему взаимоотношения общего и отдельного в онтологическом плане с позиций субъективного идеализма, и в этом аспекте ее никак нельзя считать продолжательницей линии средневекового номинализма, хотя в целом ее точка зрения на эту проблему, конечно, крайне номиналистическая 21.
 19 А. Когzуbski. Science and Sanity, p. 389.
 20 Ibid., p. XX.
 21 Любопытно, чем в полемике с общей семантикой неотомистка Горман, сопоставляя позицию номиналистов и общих семантиков (к неономиналистам она причисляет Рассела, Бергсона, Уайтхеда, Кожибского), в объяснении взаимоотношения общего и единичного считает неономинализм более последовательным. И это вполне понятно с позиций томизма. Вместе с тем Горман правильно сформулировала сущность неономиналистского понимания природы отдельного, показав, что это понимание зиждется на исходных положениях субъективного идеализма. «Неономинализм,— пишет Горман,— более радикален, чем его предшественник, и отрицает, помимо реальности универсалий, также реальность индивидуальных предметов. В своей более крайней форме он отрицает реальность всего, кроме потока ощущений» (Mother Margaret German. The Education Implication of the Theory of Meaning and Symbolism of General Semantics. Washington, 1958, p. 9).
 453
 
 
 
 Агностицизм общей семантики. Непознаваемость мира — одна из характерных черт философии общей семантики. Единственным связующим звеном между объектом и познанием Кожибский и его последователи считают структуру языка, они сводят познание к указанию той структуры языка, которая соответствует данному фрагменту действительности. Через простую структуру языка мы получаем простую картину мира. Вопрос же о том, прост ли сам по себе мир, с точки зрения Кожибского, праздный вопрос, ибо, говоря о мире, мы имеем в виду понимание мира. Там, где невозможно найти полное структурное соответствие между языком и действительностью, не может быть, с его точки зрения, и речи об объективном познании. Но так как в основном (за исключением тех случаев, когда можно говорить о соответствии структуры вспомогательных знаковых формул строению процессов действительности) структурное соответствие между языком и действительностью найти нельзя, то по существу концепция Кожибского и его последователей о познании представляет собой неприкрытый агностицизм.
 Некоторые сторонники общей семантики неосновательно утверждают, будто познанию сущности вещей мешает негибкость структуры языка.
 Агностицизм общих семантиков вытекает также из их релятивистской концепции. Абсолютизируя изменение, движение, общие семантики приходят к выводу, что объект нашего опыта настолько быстро изменяется, что не представляется возможным познать его. Для обоснования релятивизма, как и идеализма вообще, общие семантики выдвинули несколько «рабочих» принципов, как, например, «принцип вероятности». Согласно принципу вероятности, мы можем приписать тому или иному предмету некоторое свойство лишь в качестве вероятного признака, а не необходимого. Основываясь на этом принципе, общие семантики отрицают абсолютную истину, они сводят истину лишь к ее относительной форме, что приводит к отрицанию объективной истины вообще.
 Следует заметить, что взгляды общих семантиков не составляют единой системы. Однако такие черты их воззрений, как объявление знания лишь индивидуальным и крайне релятивным образованием, номинализм и игнорирование роли общественной практики в решении вопроса о познаваемости мира — составляют общую особенность взглядов всех представителей этой группы.
 Понимание истины. Для понимания общей семантикой истины характерен конвенционализм. Объявление наших знаний продуктом конвенций неизбежно приводит общих семантиков к мысли о том, что наши знания являются лишь удобными схемами, по существу фикциями, для объяснения фактов и ориентировки в действительности.
 Во многих вопросах и в особенности в вопросе об истине, несомненно родство общей семантики с прагматизмом. На путях
 454
 
 
 
 Скрещивания этих двух философских концепций и возникла операциональная философия, видным представителем которой выступает А. Рапопорт. Учение об истине в операциональной теории общих семантиков основывается на принципе верификации. Этот принцип Рапопорт связывает с понятием операции и пытается преодолеть некоторые трудности, возникшие при применении его крайними конвенционалистами. Однако выделяемые с этой целью два вида истинности—истинность в собственном смысле (фактическая истинность) и правильность (логическая истинность) — не могут спасти принцип верификации, ибо он основывается на игнорировании общественной практики как критерия истины (истинности) и на феноменализме.
 Теория истины общих семантиков, независимо от формы ее выражения, направлена против объективного характера истины, против достоверности научных знаний. Она в принципе противоположна теории отражения.
 Проблема абстракции. В гносеологии общей семантики особое место занимает учение об абстракциях. Этой проблеме посвящены «структурный дифференциал» Кожибского и «лестница абстракций» Хайакавы.
 Исходным пунктом процесса абстрагирования, с точки зрения общих семантиков, является «событие», которое представляет собой «хаос» электронов и протонов, преображенный в первичные конструкций науки, «несловесный» уровень знаний. Объект—эта конструкция, созданная из ощущений, восприятий, уже вошедших в «события» — сам является абстракцией, но абстракцией на несловесном уровне абстрагирования. Этот уровень в свою очередь включает в себя субмикроскопический и микроскопический уровни абстрагирования. Дальнейший процесс абстрагирования приводит к образованию понятия о предмете. Этот уровеньопределяется как словесный уровень абстракции, который может иметь бесконечное число ступеней — название индивидуального предмета, слово о словах, слово о словах о словах и т. д.
 Теория общих семантиков о ступенях абстракции носит механически-метафизический характер. Абстракцию на несловесном уровне общие семантики представляют как механико-физиологический акт, в процессе которого выделяются общие черты чувственно-однородных предметов. Этот процесс продолжается и на уровне словесной абстракции. Стирая грани между чувственным отражением и логическим познанием и представляя первое и второе как одинаковые процессы абстрагирования, Кожибский в итоге доходит до того, что биологизирует процесс абстракции и истолковывает его в духе «натуралистической» концепции Джона Дьюи.
 Грубый эмпиризм общей семантики дает о себе знать в стремлении представить абстракцию чувственно осязаемой, что выражается в специальном требовании общей семантики —
 455
 
 
 
 в принципе визуализации, согласно которому всякое знание должно без остатка сводиться к чувственно наблюдаемому сочетанию «событий».
 Понимание процесса абстрагирования у общих семантиков является субъективистским. В качестве одной из основных характеристик процесса абстрагирования общие семантики выделяют его так называемый персональный характер. Конечно, всякая абстракция несет на себе определенную печать субъективности, обусловленную как особенностями процесса познания, так и индивидуальными особенностями познающего субъекта. Но за этой субъективной стороной нельзя забывать главного и существенного в природе абстракции — объективное, независимое от субъекта содержание. Возможность отделения объективного содержания абстракций от субъективных моментов возникает в результате производственной деятельности людей и практики в широком смысле этого слова. И именно непонимание роли практики в процессе абстрагирования является характерной чертой общесемантической теории абстракции и в то же время одной из главных причин научной несостоятельности этой теории.
 Субъективизм «не-аристотелевской» логики. Свое учение общие семантики противопоставляют логике Аристотеля. Общую семантику ее адепты называют не-аристотелевской логикой. Сторонники общей семантики считают аристотелевскую логику двухвалентной (двухзначной), ибо она исходит из ложности или истинности суждений, и противопоставляют ей многовалентную (многозначную) логику общей семантики. При этом понятия «двухвалентная логика», «многовалентная логика», заимствованные из современных формальнологических теорий, они истолковывают расширительно.
 Смешивая онтологическое и гносеологическое понимание законов аристотелевской логики, в частности закона исключенного третьего, общие семантики считают аристотелевскую логику проявлением двухвалентной ориентации, отождествляемой ими с метафизическим методом мышления, и борются против нее с позиций крайнего релятивизма.
 Выдвигаемая общими семантиками многовалентная ориентация является по существу субъективистски-релятивистским методом, отвергающим в безоговорочной форме познавательное значение формулы «или — или». Между тем современная наука показывает, что всесторонний учет всех обстоятельств, т. е. формула «как то, так и другое», вовсе не исключает формулу «или — или», которая и применяется в надлежащих случаях.
 Ошибочность учения общих семантиков о двух видах ориентации заключается также в том, что характер ориентации объясняется этим учением через посредство структуры языков, между тем как структура существующих языков сама по себе не может иметь ничего общего с тем или иным методом познания, сознательно принятым тем или иным философом.
 456
 
 
 
 Общая семантика о роли языка. Как в гносеологическом, так и в социологическом аспектах общие семантики преувеличивают роль и значение языка, тем не менее при рассмотрении языка в гносеологическом плане они настойчиво выдвигают ряд таких проблем, как несовершенство языка в результате несоответствия его структуры структуре действительности, влияние структуры языка на нервную деятельность, на мышление, поведение и мировоззрение людей и прочее.
 Последователи общей семантики основной порок существующих языков видят в структурном несоответствии языка с действительностью. Но именно такая постановка вопроса общими семантиками и ошибочна! Фактически они отождествляют исторически сложившиеся общенациональные языки с особыми языковыми -системами, с искусственными вспомогательными языками, которым можно предъявить требование, — в зависимости от конкретной задачи, — структурного соответствия с определенной стороной реальной действительности.
 В трактовке взаимоотношения языка с мышлением и поведением людей обнаруживается единство взглядов общих семантиков и сторонников гипотезы Сепира—Уорфа, или теории лингвистической относительности. Как Кожибский, так и Уорф утверждали, будто мышление людей определяется характером того языка, на котором они выражают свои мысли, что лингвистическая система определенным образом предопределяет понятийную систему. Аристотель и его непосредственные последователи, по утверждению Кожибского, «взяли за основу структуру примитивного языка и сформулировали философскую грамматику этого примитивного языка, и эту грамматику, к нашему большому семантическому ущербу, они назвали «Логикой»»22. Другой представитель общей семантики Хайакава пишет: «Человек, говорящий на языке, резко отличающемся по своей структуре от английского, языка, таком, как японский, китайский или турецкий, может даже не мыслить теми понятиями, которыми мыслит человек, говорящий на английском языке...» 23.
 Положение об обусловленности мышления природой языка является результатом неправильного, искаженного объяснения взаимоотношения «языковой картины мира» (или картины мира в терминах языковых значений) и реального мира вещей. Лексика того или иного языка отражает социальные и материальные условия его существования и в связи с этим ту или иную степень конкретной дифференциации явлений окружающей действительности, что приводит к различным в этом смысле «языковым картинам мира». Сторонники рассматриваемой концепции отрывают эти картины от порождающих их причин, превращают их в самостоятельную силу, якобы детерминирующую взгляды людей на окружающую действительность. Этому искаженному представле-
 22 А. Когzуbski. Science and Sanity, p. 89.
 23 S. J. Hayakawa. Language in Thought and Action, New York, 1949, p. 21.
 457
 
 
 
 нию о природе языка способствует гиперболизация специфических структурных особенностей отдельных языков в их взаиморазличии.
 Социальная функция общей семантики. Из теоретико-познавательных установок общей семантики ее адепты делают социологические выводы, которые объективно служат интересам империалистической буржуазии в современных условиях.
 Приписывая языку определяющую роль во всех сферах человеческой деятельности, последователи общей семантики заявляют, что все социальные коллизии современности обусловлены тем, что язык мешает взаимопониманию людей. «Бесконечные политические и экономические затруднения в Америке возникли и развились,—пишет Ст. Чейз,—благодаря плохому языку»24.
 Чтобы избавиться от социальных недугов, по утверждению общих семантиков, достаточно внести изменения в употребление слов. «Перестройка нашего отношения к словесным символам может привести к переориентации в отношении проблем, которые эти символы означают»25. Если руководствоваться философией общей семантики, то не следует отказываться от капитализма, от эксплуатации, от наемного рабства, необходимо лишь заменить слова «капитализм», «эксплуатация», «наемное рабство» и т. д. другими словами, и исчезнут все социальные пороки, вытекающие из этих явлений.
 Двухвалентная ориентация, согласно взглядам общих семантиков, является «жесткой» ориентацией, которая требует четкого и определенного выбора между материализмом и идеализмом, коммунизмом и капитализмом. Многовалентная же ориентация будто бы сглаживает контраст этих учений и социальных устройств, снимает необходимость выбора между ними. Двухвалентную ориентацию общие семантики объявляют ориентацией «тоталитарных» систем, официальным взглядом однопартийной политики, многовалентную же ориентацию—оплотом «демократии» и многопартийной системы. Этот вывод, имеющий целью восхваление буржуазных лжедемократических порядков, противоречит науке об обществе и опровергается всей историей и общественной практикой. Тезис общих семантиков о том, что та или иная ориентация обусловлена структурой языков, приводит их к порочному выводу, будто политика партий и правительств определяется в конечном итоге характером языков, что ведет к отрицанию объективно-прогрессивного значения политической освободительной борьбы народов, трудящихся классов.
 Реальная гносеологическая проблематика в общей семантике. В гносеологическом плане общая семантика возникла не на пустом месте. Философия общей семантики, выражаясь словами В. И. Ленина, «пустоцвет, растущий на живом дереве...
 24 St. С h a s e. The Tyranny of Words, p 22
 25 С. Brodford, M. Haze!. The Communication of Ideas Boston, 1&52, p.165.
 459
 
 
 
 человеческого познания»26. В общей семантике можно наметить ряд проблем, которые, с одной стороны, служат объектом для одностороннего истолкования и фетишизации, что приводит к неверным философским концепциям, а с другой стороны, по своей гносеологической значимости не только не теряют актуальности, но с развитием наук вполне заслуживают всестороннего внимания к себе. В самой общей форме—это роль и значение языка, в познавательной деятельности людей, в плане как индивидуальном, так и социальном. Более конкретно — это отношение языка к мышлению, с одной стороны, к поведению людей, с другой. О том, какое важное значение придают этой проблеме общие семантики, говорит тот факт, что самое общую семантику его сторонники определяют как «учение о взаимоотношении между языком, мышлением и поведением» 27.
 Если отвлечься от категорических заявлений сторонников общей семантики о том, что язык, его характер, природа, структура детерминируют мышление, его строй и понятийный состав, то за этими утверждениями нельзя не заметить действительную научную проблему. Речь идет прежде всего о границах и особенностях влияния языка на формирование мыслей, на процесс мышления. Это проблема, которая часто затушевывается в общих рассуждениях о диалектическом единстве языка и мышления. В частности, представляет интерес природа возникновения и существования у людей «языковой картины мира» или лингвистического представления о мире, которое, и это вполне естественно, не совсем тождественно у разных людей, в зависимости прежде всего от того, на каком языке они говорят и мыслят, но и вносит свои коррективы в процесс их познания. В «механизме» же «языковой картины мира» играют неоспоримую роль такие факторы лингвистического порядка, как: а) внутренняя форма слова и ее значение в употреблении понятия, выраженного посредством данного слова; б) взаимоотношение фигурального и буквального значений слова, с одной стороны, и понятийного (предметно-лексического) значения этого же слова, с другой стороны; в) переплетение эмоциональной нагрузки слова с его понятийным содержанием в процессе живой коммуникации.
 Влияние языка на мышление не ограничивается только чисто семантическими соображениями. Структурные особенности языка также могут оставить «свой след» на формировании и существовании мыслительных конструкций. Это, правда, осуществляется не в виде прямолинейной детерминизации, как полагают сторонники общей семантики, а через преломление лексико-семантических категорий в процессе сложного взаимоотношения таких логических и лингвистических факторов, как понятие, значение, смысл слова и т. д.
 26 В. И. Ленин. Полн. собр. соч, т. 29, стр. 322.
 27 «The Use and Misuse of Language», p VII.
 459
 
 
 
 О силе слов в «человеческих делах» знали еще древние эллины, о чем свидетельствует их интерес к риторическому искусству. Интерес общих семантиков к данной проблеме мог бы вызвать только одобрение, если бы не свойственная им гиперболизация взаимоотношений различных сторон влияния языка на поведение людей, что неминуемо приводит их к некоторым философским и социологическим выводам идеалистического характера или же к склонности обосновывать очевидные факты, касающиеся социальной функции и роли языка, гносеологическими аргументами идеалистического порядка. Но это обстоятельство говорит о необходимости научного освещения действительной природы влияния языка на поведение людей, прагматической и стилистической функций языка, проблем языкового взаимопонимания людей в процессе общения, конкретного воздействия пропаганды, роли и действия языковых знаковых систем в сфере социальной психологии и общественной идеологии и множества проблем аналогичного порядка.
 
 
 
 ГЛАВА XII
 Феноменология
 
 ВВЕДЕНИЕ
 Основоположник и глава феноменологической школы в философии Э. Гуссерль родился в 1859 г.1. Защитив в 1882 г. диссертацию по математике, он начал свою научную деятельность в качестве способного, многообещающего математика (такова была оценка крупнейшего математика конца XIX в. Вейерштрасса, у которого Гуссерль был ассистентом).
 Но уже в 1900—1901 гг., опубликовав два тома «Логических исследований», Гуссерль становится родоначальником так называемого феноменологического направления, одного из важнейших философских течений XX в.
 Эдмунд Гуссерль был одним из мыслителей, оказавших сильнейшее воздействие на развитие буржуазной философии XX в., наиболее отчетливо впитавших и выразивших ее новые тенденции и веяния. Влияние Гуссерля определяется не только существованием в разных странах мира исследовательских центров гуссерлианства во Фрейбурге, в Брейсгау, в Страсбурге, архив Гуссерля в Лувене и т. д.) и наличием прямых последователей (Э. Финк, Л. Ландгребе, Ван-Бреда, Р. Ингарден и др.), но и тем, что его учение широко ассимилировано европейской философией различных направлений.
 Экзистенциализм и «неоонтология», современный иррационализм и позитивизм, даже неотомизм используют, хотя и не в одинаковой степени, многие идеи гуссерлевского наследия. М. Хайдеггер, Н. Гартман, М. Шеллер, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти — и эти наиболее известные, и менее крупные
 1 Умер Гуссерль в 1938 г.
 461
 
 
 
 буржуазные философы испытали на себе влияние гуссёр-лианства2.
 Усиление влияния философии Гуссерля сопровождалось некоторым перемещением центров этого влияния. При жизни Гуссерля таким центром, естественно, была Германия3, хотя у Гуссерля были ученики в различных странах. .В послевоенные годы влияние феноменологии распространилось на Францию4, Италию5 и Бельгию (где находится Лувенский архив). Однако и в США6, и в Мексике7, и в Японии она получила распространение, хотя и не столь значительное. Традиции феноменологии сохранились до сих пор в Польше 8. Были последователи Гуссерля и в дореволюционной России 9.
 Основные идеи феноменологии и их эволюция. В двухтомных «Логических исследованиях» Гуссерль так определил объект, цели и метод философии, философского размышления. Основной объект философского исследования — это научное знание и познание. Цель — построить науку о науке, «наукоучение». Основная, «кардинальная» проблема теории познания — вопрос об «объективности познания».
 2 Те феноменологи, которые в наибольшей степени остались верны букве философии Гуссерля, по сравнению со своим учителем не внесли существенно новых принципов, не обнаружили сколько-нибудь самостоятельного влияния. Поэтому особый анализ их взглядов не является настоятельной необходимостью.
 С другой стороны, М. Хайдеггер, М. Шелер, Н. Гартман, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, в учениях которых обретает свою вторую жизнь гуссерлианство, создали самостоятельные, хотя и связанные с феноменологией, концепции. Их анализ дан в соответствующих разделах настоящего издания.
 3 В то время в состав школы Гуссерля входили: М. Хайдеггер, О. Беккер, Р. Ингарден, Е. Финк, А. Пфендер, Э. Штейн, М. Шелер, Дитрих Гильдебранд, Л. Ландгребе и др. Некоторые из них (Е. Финк, Л. Ландгребе и др.), до сих пор работающие в ФРГ философы, остаются верными последователями Гуссерля.
 4 Основные последователи, сторонники и интерпретаторы гуссерлианства в этой стране: Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, П. Рикер, Э. Левина, Г. Берже, Девивез, М. Дюфренн.
 5 Здесь влияние Гуссерля испытал Энщо Пачи. В Италии выходит много книг по феноменологии.
 6 В США существуют журналы «Philosophy and phenomenological research» и «Феноменологическое общество», работающие под руководством Марвина Фарбера. Исследователями и последователями гуссерлианства в США были и являются также Геберт Шпигельберг, Джон Уайлд, австрийский философ и социолог Альфред Шутц (1899—1959 гг.), Морис Натанзон, Гарольд Горфинкель, психолог Арон Гурвич, а также ряд социологов, примыкающих к гуссерлианству через следование идеям Шутца. В последнее время, как полагают американские исследователи, интерес к феноменологии в США начинает оживать.
 7 Наиболее известный исследователь гуссерлианства в Мексике—Хосе Гаос.
 8 В Польше жил один из наиболее известных современных учеников к последователей Гуссерля Роман Ингарден (1893—1970). Польский философ В. Татаркевич также испытал сильное влияние феноменологии.
 9 Речь идет о Г. Шпете и Б. Яковенко.
 462
 
 
 
 «Философу, — пишет Гуссерль в первом томе «Логических исследований», — недостаточно того, что мы ориентируемся в мире, что мы имеем законы как формулы, по которым мы можем предсказывать будущее течение вещей и восстанавливать прошедшее. Он хочет привести в ясность, что такое по существу «вещи», «события», «законы природы» и т. п. И если наука строит теории, для систематического осуществления своих проблем, то философ спрашивает, в чем сущность теории, что вообще делает возможным теорию и т. п. Лишь философское исследование дополняет научные работы естествоиспытателя и математика и завершает чистое и подлинное теоретическое познание» 10.
 Судя по этим заявкам Гуссерля, феноменология претендовала на построение «философии как строгой науки» научной теории научного знания.
 Именно эти положения феноменологии и попали в поле зрения философии начала века. Гуссерль расценивался как создатель строго рационалистического логико-гносеологического учения, одним из главных принципов которого было «исключение» из сферы философии таких проблем, как вопрос о существовании и природе внешнего мира, о человеческом существовании, о действительном, реальном познании, о прогпж»речнях и конфликтах социального бытия и т. д. и т. п.
 Мнение это особенно укоренилось еще и потому, что в «Логических исследованиях» Гуссерль открыто и резко выступил против психологизма в логике и теории познания, превратив эту критику в блестящее по форме и меткое опровержение господствовавших в его время различных форм субъективизма и релятивизма. Отмечалось, правда, что в этой борьбе Гуссерль не вполне последователен, но непоследовательность его воспринималась как следствие «досадных отклонений» от антисубъективистской в целом и рационалистической позиции.
 Однако поздние работы Гуссерля и публикация его рукописей заставили буржуазных интерпретаторов почувствовать, насколько односторонним, ошибочным было их прежнее представление о феноменологии. Дело в том, что в 20—30-х годах Гуссерля начинают беспокоить как раз те проблемы, которые в начале века он стремился «радикально исключить» из сферы гносеологического анализа: кризис общества, науки и его значение для понимания познания; вопрос об «интерсубъективности» — взаимной связи познающих субъектов, вопрос о «мире» и «миропознающей жизни» и т. д., и т. д.
 Критическое содержание поздних работ Гуссерля12—рассмотрение глубокого кризиса западного мира, его науки и культуры — оказало и оказывает большое влияние на современную буржуазную интеллигенцию и даже некоторых марксистских
 10 Э. Гуссерль. Логические исследования, т. I. СПб., 1907, стр. 222.
 11 «Философия как строгая наука»,—так называлась программная работа Гуссерля, опубликованная в 1911 г. в журнале «Логос», кн. I.
 12 Уже после войны вышло 11 объемистых томов собрания сочинений Гуссерля «Гуссерлиана» (Husserliana). Часть работ в этом издании публиковались впервые и при жизни Гуссерля были неизвестны.
 463
 
 
 
 исследователей склоняет к мысли о гуманистическом, прогрессивном значении феноменологической философии.
 Однако Гуссерль не просто включил в философию новые проблемы и гуманистическую критику, но одновременно по сути дела отказался от своей прежней формулировки, касающейся целей, задач, объекта и метода феноменологии. Изменение принципиального характера было связано с отказом от ориентации на науку и научное знание как наиболее важный объект философского исследования.
 Теперь Гуссерль усматривает функцию философии в том, чтобы раскрыть не мир науки, но «жизненный мир» (Lebenswelt) — как основу всего «объективного познания», данную до всякой науки. «Жизненный мир» Гуссерль определяет как совокупность «очевидностей», «круг уверенностей, к которым относятся с давно сложившимся доверием и которые в человеческой жизни до всех потребностей научного обоснования приняты в качестве безусловно значимых и практически апробированных» 13.
 Широко поставив проблему кризиса европейской науки, Гуссерль видит суть этого кризиса в кризисе объективизма, а преодоление последнего усматривает в том, чтобы верованиям, «очевидностям» обыденного опыта придать большее значение для познания, чем истинам науки 14.
 Итак, теперь Гуссерль выступает с заявлениями, как будто бы прямо противоположными первоначальным замыслам феноменологии. Такой поворот можно было бы легко объяснить, если бы речь могла идти об отказе от некоторых, принятых в самом начале принципов. Между тем основные идеи, основные содержательные принципы гуссерлианства, ответы Гуссерля на важнейшие вопросы теории познания не претерпели сколько-нибудь существенного изменения. Что действительно менялось в феноменологии, так это обоснование, интерпретация, понимание действительного смысла этих исходных принципов. Создатель феноменологии пытался все более отчетливо, все более адекватно определять тот объект, к которому действительно относились детали, скрупулезнейшие различения, весь строй феноменологической концепции. Вначале Гуссерль думал, что таким объектом, к которому в положительном смысле относятся его размышления, является наука, теоретическое познание. В самом конце пути Гуссерль по существу «обнаружил», что всегда имел в виду, не называя и не формулируя это — «жизненный мир», донаучный мир уверенности, doxa (мнений).
 Надо сказать, что в период между двумя мировыми войнами в европейской философии были и такие философы, которые распознали действительный смысл и внутренние тенденции развития феноменологии раньше и четче, чем Гуссерль. Среди них — ассистент Гуссерля Мартин Хайдег-
 13 «Husserliana», Bd. VI, S. 441
 14 Ibid, S. 131.
 464
 
 
 
 гер. В 20-х годах он имел доступ ко всей лаборатории гуссерлианской мысли, в частности, ко многим из тех материалов, которые сейчас оказались в фонде Лувенского архива
 В то время как ближайшие ученики Гуссерля пытались доказать научное значение феноменологической философии и феноменологического метода, Мартин Хайдеггер довольно последовательно и органично применил методы и установки феноменологии для критики научного познания и научной философии, для обоснования иррационалистического психологизма.
 Гуссерль протестовал против хайдеггеровского использования феноменологии Книгу Хайдеггера «Sein und Zeit» Гуссерль встретил с возмущением и испещрил поля этого сочинения гневными замечаниями. Хотя с присущей ему честностью он вынужден был признать, что категории «Sein und Zeit» — это его собственные понятия, однако, взятые, как казалось Гуссерлю, в искаженном смысле.
 Сравнение произведений Гуссерля 20—60-х годов и основных идей Хайдеггера позволяет установить, насколько тесно примыкает экзистенциализм к основным принципам и установкам феноменологии — в особенности к теории «жизненного мира». То обстоятельство, что феноменология является одним из важнейших теоретических источников экзистенциализма, что экзистенциализм — ее родное, хотя и уродливое дитя — это признают большинство из современных западных интерпретаторов гуссерлианства Говоря о направленности учения о «жизненном мире» против «мира» науки и объективного знания, американский феноменолог Уайлд отмечает- «Эта война миров, как мы могли бы ее назвать, является наиболее основополагающей философской проблемой нашего времени. Борьба ведется на многих фронтах, и вопрос далек от того, чтобы его можно было считать разрешенным. Но ответ Гуссерля поддерживается исследованиями таких мыслителей, как Хайдеггер, Ясперс, Ортега-и-Гассет, Мерло-Понти и, по всей вероятности, принимается большинством из ныне живущих феноменологов и экзистенциальных философов» l5. Говорят даже о своеобразном сплаве феноменологии и экзистенциализма, «экзистенциальной феноменологии» и считают ее духовной тенденцией, наиболее специфическим образом выражающей в философии климат современного мышления 16.
 Таков парадоксальный результат, к которому приводит феноменология. Справедливо усмотрев в скептицизме, релятивизме, психологизме философские «болезни времени», исследовав в «Кризисе» возникновения этих концепций как результат и выражение широкого кризиса, охватившего европейский мир, Гуссерль оказался в очень сильной степени причастным как раз к пышному произрастанию такого рода теорий на колеблющейся почве современного западного духовного развития.
 Оказалось, что раскритикованные Гуссерлем концепции возродились. И не сами по себе, а при неожиданном посредстве той теории, которая мыслилась как их антипод. При этом объективно, независимо от желания Гуссерля аргументы его, опровергающие субъективизм и иррационализм, оказались своеобразным «доказательством от противного», неожиданным образом подкрепляющим критикуемые концепции.
 15 «Congreso International de Filosofia. Simposium sobre la nocion Husserliana de la Lebenswelt» Mexico, 1964, p. 84.
 16 См. W. A. L u i у р е n. Existential phenomenology. Louvain, 1962, p. 2.
 465
 
 
 
 Все это основательно затрудняет восприятие и понимание гуссерлианства, ставит в тупик многих из его интерпретаторов и последователей. Появляется много сложных и важных вопросов.
 И все же анализ эволюции взглядов Гуссерля позволяет сделать вывод о том, что в поздней феноменологической философии не было «резкого поворота» от первоначальной позиции, ни существовало более последовательное раскрытие самим Гуссерлем, более четкое обнажение действительных истоков концепции, основные черты которой наметились уже в «Логических исследованиях».
 Эволюция феноменологии показывает противоречие между сущностью этого учения и первоначальными замыслами и аргументами, — противоречие, толкавшее самого Гуссерля к постоянному переформулированию основных целей развиваемой им философии.
 Напав на след специфического объекта исследования и избрав особый способ его анализа, Гуссерль отнюдь не сразу и не в полной мере осознал, каков именно этот объект и в какой степени отклоняется феноменология от принятого в классической традиции метода исследования познания и сознания. То же относится и к философским современникам Гуссерля: очень немногие из них в первые десятилетия XX в. осознали смысл осуществленного в феноменологии и в их собственных учениях «перекоса» гносеологической традиции, протянувшейся через всю философию нового времени.
 Феноменология выдвинула новые по сравнению с классической философией проблемы и соответственно избрала непривычные методологические средства для их разрешения. Основная проблема и тема гуссерлианства — вопрос о структуре процесса «переживания» истин и общезначимых идей, взятого в виде целостности, в виде непрерывного потока. Главный метод изучения структуры переживаний особого типа — интеллектуальная интуиция, «усмотрение» сущности, истины, идеи. При этом Гуссерль, действительно, в. буржуазной философии был одним из первых, кто описал новую проблемную сферу широко и систематически. Здесь во многом содержится разгадка его глубокого влияния на современную философию.
 Уже из сказанного становится ясно, что раскрытие содержания противоречивой эволюции взглядов Гуссерля упирается в разрешение только что намеченного нами вопроса: каков действительный проблемный смысл феноменологии, в чем заключается смысл новой проблематики, которую ввел в философию в начале века и до конца своей жизни разрабатывал Эдмунд Гуссерль? Каковы предложенные Гуссерлем способы решения этих проблем и в чем заключается их ограниченность?
 § 1. КРИТИКА ГУССЕРЛЕМ ПСИХОЛОГИЗМА В ЛОГИКЕ
 Со своей философской программой родоначальник феноменологии выступил на рубеже XX в. В то время начали выявляться
 466
 
 
 
 специфические особенности, формулироваться ведущие идеи того духовного образования, которое мы называем современной буржуазной философией, имея в виду. особый период в развитии буржуазной философской мысли, совпадающий с эпохой империализма.
 Ретроспективный взгляд позволяет выделить в развитии буржуазной философии того периода две главные тенденции. Одна из них, казалось, придерживалась традиционной ориентации на науку и научное знание.
 Бурное развитие естествознания, которое началось на исходе XIX в., должно было только подкрепить эту позицию. Фигура философствующего естествоиспытателя стала весьма типичной для духовного развития последней четверти прошлого столетия. И вообще философию считалось чуть ли ни обязательным излагать в своеобразной «естественнонаучной» манере: строить «энергетические», «физиологические», «психофизические» и т. д. концепции. Приват-доценты, писавшие в то время пухлые введения в философию, третировали «спекулятивные» философские системы, объявляли современными лишь такие философские концепции, которые проповедовали культ факта и эксперимента и связывали себя с той или иной естественнонаучной ориентацией.
 Иногда такая позиция имела позитивистский характер. Иногда она была связана с более или менее последовательным естественнонаучным материализмом. В целом эту позицию можно обозначить термином «сайентизм» (от английского слова science — наука) или «сциентизм» (от латинского scientia).
 Сайентизм — своеобразная ориентация (она может быть не только философской), характеризующаяся: 1) верой в науку и прогресс научного познания, понимаемый как главный стимул общественного прогресса и кардинальное средство разрешения социальных затруднений; 2) стремлением обязательно придать философским (а также социологическим или вообще гуманитарным) рассуждениям внешнюю «научную» форму — за счет терминологии, классификаций, внешней «простоты» и «строгости», ссылок на факты и опыт, обращения к «логике науки» и т. д. и т. п. При этом моделью научного знания как такового является естественная или вообще точная наука.
 В философии и логике конца XIX в. сайентизм буквально господствовал. Вера в науку была той предпосылкой, над которой не слишком много раздумывали: наука просто считалась опорой человеческой деятельности, опорой философии. Более того, размышления о социальной роли науки, об отношении научного познания к миру и т. д. — все это относилось в разряд запретных для сайентизма, «метафизических» тем. Зато наукообразная форма философских исследований стала настолько общепринятой, что вторая — и противоположная по отношению к сайентизму — тенденция первоначально выступала в «добропорядочно-сайентистской» форме. Критика науки и ориентированной на науку философии — а таково было содержание второй тенденции—развивалась первоначально под флагом сайентизма с его ориентацией на науку и научную философию. В этом отношении сам сайентизм, при внимательном рассмотре-
 467
 
 
 
 нии, оказывается как раз переходным духовным образованием. К концу XIX в. это был весьма сложный конгломерат идей, которые, казалось бы, содержали старую наукообразную ориентацию, но давали неожиданно противоположный установкам сайентизма результат. Таким характерным противоречивым течением внутри общего сайентистского поветрия был психологизм в его форме логического психологизма. Он казался типичным олицетворением сайентизма: «логический психологизм» возник на волне «культа» факта и эксперимента.
 Психологизм и антипсихологизм. Типичное для того времени стремление связать философию с какой-либо преуспевающей областью конкретного научного исследования особенно окрепло после того, как в конце XIX в. заговорили о новой «точной» дисциплине — экспериментальной психологии. Эксперимент впервые стал применяться в области исследования психики человека. И дело было не столько в позитивных результатах, экспериментальной психологией достигнутых (они были тогда еще весьма скромны), но в открывшейся захватывающей, ошеломляющей и невиданной ранее перспективе поставить исследование психических, духовных процессов на твердую почву эксперимента, подсчета, перевести его на язык строгих формул, проверяемых количественных характеристик.
 На слабом, неокрепшем организме экспериментальной психологии сразу выросла внушительная «философская опухоль» — психологизм, притязавший на роль абсолютно точной, связанной с экспериментом логической теории.
 Если верить Гуссерлю или Наторпу, очевидцам возникновения и распространения психологизма, то приходится констатировать, что этот подход к концу века был в логике и теории познания господствующим (Гуссерль сам пережил период увлечения психологизмом: его первая книга, «Философия арифметики», вышедшая в 1891 г., проникнута идеями психологизма).
 Психологизм в логике был в особенности четко представлен немецким философом и психологом Теодором Липпсом (1851—1914 гг.). Но Гуссерль справедливо усматривает истоки и основные идеи психологизма в работах Милля, Зигварта, Вундта, Маха, Авенариуса и др.
 Свою концепцию Гуссерль вплоть до последних дней считал теорией, кардинально и окончательно искореняющей психологизм. Однако, хотя в воззрениях родоначальника феноменологии многое еще было не ясно его современникам, они сразу ужe заметили, что гуссерлианство во многих отношениях восстанавливает психологизм.
 Так, столпы имманентной и неокантианской философии Шуппе и Наторп, высоко оценивая антипсихологическую критику родоначальника феноменологии, все же упрекали самого Гуссерля именно в психологизме. И этот упрек был справедлив. Ибо учение
 468
 
 
 
 Гуссерля с самого начала заключало в себе противоречие, определившее всю его эволюцию.
 В чем же суть разногласий психологистов и антипсихологистов? Психологисты считали логику частью психологии, наукой, основанной на психологии. Антипсихологисты, ратовали за специфику логики по сравнению с психологией и исходили из специфического нормативного характера логики.
 Аргументация психологистов такова. Как бы мы не понимали и ни определяли логику, объекты последней — мышление, суждение, умозаключение, познание, доказательство и т. д. — есть сама психическая деятельность человека или ее. продукты. Требуется поэтому сначала построить психологию познания, а уже основываясь на ней, — логику. Подобно антипсихологистам, психологисты признавали специфический характер логики, но, разумеется, только в пределах всеобъемлющей науки о познании, психологической науки. Логика, признавали психологисты, изучает «идеальные», нормативные аспекты познания; она есть технология познания. Но прежде, чем ее построить, следует задуматься над «физикой мышления», над учением о «естественных» познавательных связях.
 Психологисты приковали внимание к тому обстоятельству, что и в силу своего происхождения и по форме своего непосредственного существования законы и принципы логики должны быть связаны с реальным, «естественным» мышлением человека. Психологисты почувствовали, что обоснование логики возможно только на основе широкого учения о познании, рассматривающего познание как реальный факт, как реальную деятельность.
 Законы логики, принципы логического «долженствования» были опрокинуты на процессы «фактического достижения цели», на процессы реального функционирования человеческого мышления. Такова основная идея психологизма, такова новая проблемная сфера, им обозначенная.

<< Пред.           стр. 17 (из 25)           След. >>

Список литературы по разделу