<< Пред. стр. 38 (из 43) След. >>
Список литературы по разделу
симым - над ничтожностью того, чем он не
является. Но он является не только
мельчайшей частицей, изначально обреченной
пустоте: избыток жизни, силы делает его
сообщником того, что обращает его в ничто.
Несводимое своеобразие подобно пальду,
который указывает на бездну, очерчивая ее
безбрежность. Сама бездна есть
провоцирующее откровение лжи, каковой она
является... Своеобразие женщины,
показывающей любовнику свои половые органы.
Указательный палец, обращенный к разрыву,
если угодно, символ (l'etendard) разрыва.
Эта особость, своеобразие нужны тому, кто
жадно ищет разрыва. Разрыв ничего не стоил
бы, если бы он не был разрывом бытия, бытия
выбранного по причине полноты. Избыток
жизни, полнота являются средствами, которые
нужны для того, чтобы выделить из них
пустоту : полнота и избыток тем более
принадлежит ей (пустоте), что они ее
растворяют, приподнимая занавес, отделяющий
бытие от пустоты. Глубокий парадокс: нас
интенсивно разрывает не просто разрыв, но
богатая, абсурдная, бредовая особость
(своеобычность), обрекающая тоске.
Особость избранника есть вершина и
одновременно спад желания. Достижение
вершины означает, что с нее нужно будет
спускаться. Иногда особость произвольно
лишает себя смысла, соскальзывает к
регулярности обладания, постепенно сходя на
нет.
273
VII.
Выходя за пределы порывов, неотделимых от
утраченного бесстыдства, ты достигнешь
пространства, где царит дружба. Это
пространство (где тебя снова разоружат) тем
более тяжелое, что его, как хрупкая
вспышка, озаряет сознание несчастья равного
твоему несчастью. Сознание твоего несчастья
довершает уверенность в том, что эта
вспышка делает несчастье желанным. Разде-
ленное несчастье есть также радость, но
мирной она является лишь при условии
раздела. То, что в сладострастие несчастья
вы погружаетесь вдвоем, это несчастье
фальсифицирует: несчастье каждого из
любовников отражается в таком случае в
зеркале, которое другой держит перед ним.
Это неспешное, очаровательное
головокружение продолжает разрыв плоти. С
ним связан мучительный и безумный соблазн
любимого существа.
Чем более недоступен объект желания, тем
большее головокружение он вызывает.
Наибольшее головокружение связано с
уникальностью любимого существа.
С головокружением от уникальности
любимого существа связана радость, которая
его удесятеряет. Конечно же, в итоге
уникальность (особость) теряется, пустота
становится полной и радость превращается в
скорбь. Но за пределами утраченной уни-
кальности начинаются иного рода
уникальности; за пределами радости, ставшей
скорбью, новые существа в радости вновь
274
обмениваются головокружительными
открытиями.
Изолированное существо есть обман (в
перевернутом виде отражающий злоключения
толпы); пара, становящаяся в итоге
постоянной, является отрицанием любви. Но
то, что переходит от одного любовника к
другому, есть движение, кладущее конец
изоляции (по крайней мере потрясающее ее
основы). Изолированное существо разыграно,
открыто запредельному себе, запредельному
паре - оргии.
VIII.
А теперь я хочу рассказать тебе о себе. Я
сам прошел путь, который указал тебе.
Как изобразить ужас, в который я
погружаюсь? Пусть усталость сама говорит во
мне. Я настолько привык к страху, мое
сердце так устало (распад так часто касался
его), что я, скорее, могу причислить себя к
мертвым.
Ежечасно, стремясь поймать неуловимое,
переходя от дебоша к дебошу... задевая
смертельную пустоту, я замкнулся в своей
тревоге. Чтобы тем лучше разрывать себя о
разрывы в телах девушек. Чем больше я
боялся, тем более глубоко постигал то, что,
собственно говоря, может постыдно сказать
мне тело проститутки.
В конце концов, зады девушек стали
являться мне в ореоле призрачного сияния; я
жил, имея это сияние перед собой.
275
Ища в щели отдаленный предел возможного,
я сознавал, что разбиваюсь и что это выше
моих сил.
Тревожность - это то же самое, что
желание. Я жил, истощая себя
многочисленными желаниями, и всю жизнь
тревожность парализовала меня. Ребенком я
ожидал, когда же раздастся стук барабана,
возвещающий конец урока, и сейчас я
продолжаю ждать объект моей тревожности изо
всех оставшихся сил. Во мне живет ужас,
который овладевает мной по любому поводу.
Теперь я люблю смерть. Мне хотелось бы
бежать, ускользнуть от настоящего, от
одиночества, от тоски замкнутой жизни.
В состоянии тревоги мне случается
признаться себе в трусости, говоря: другие
достойны еще большего сожаления, но, в от-
личие от меня, они не содрогаются, не
бьются головой о стену. Я встаю, охваченный
стыдом, и обнаруживаю в себе еще одну
(вторую) разновидность трусости. Очевидно,
надо быть трусом, чтобы впадать в состояние
тревожности от такой малости, но не менее
трусливо избегать тревоги, искать
уверенности и связанной с безразличием
твердости. На противоположном от безраз-
личия полюсе страдаешь "не из-за чего" (в
разгаре несчастья подняться и бросить вызов
ужасу).
Суровый закон, которому подчинили себя
те, кто не испытывает ностальгию по
вершинам, мягок и желанен. Но, если идти
дальше, для мягкости не остается места.
276
От ненасытного желания пустоты,
находящейся вне меня, пустоты, куда бы я
мог погрузиться, хочется срывать с девушек
платья.
IХ.
Отчаяние ребенка, ночь, могилы, дерево,
из которого собьют мой гроб, сотрясаемое
сильным ветром; палец, соскользнувший
внутрь тебя, покрасневшей, с бьющимся
сердцем; смерть надолго входит в твое
сердце...
Перейден порог, за которым тишина,
страх... твой зад в сумраке церкви - рот
бога, вызывающий у меня дьявольскую грусть.
Замолчать и медленно умирать - таково
условие бесконечного разрыва. Удовольствие
в этом молчаливом ожидании вызывает
малейшее прикосновение. Твоя душа в
непристойной радости обретет себя.
Соскальзывая в молчание и отступление без
конца, ты узнаешь, из какого запустения, из
какой смерти сделан мир. Последствия этого
отразятся на том, что скрыто у тебя под
платьем: сколько прозрачной наготы на краю
пропасти, мы, перевернутые одной радостью,
одинаково истомленные.
Ты отмечена. Не пытайся бежать. Иные
возможности - это просто приманка. Ни
угрызения совести, ни ирония не заменят
силу. Ты - сука; став твоей, эта
возможность будет тебя настигать, как бы ты
ни стремилась ее избегнуть. Не в том дело,
что ты привязана к удовольствию. Открытая,
277
счастливая, ты только и можешь, что идти
навстречу худшему. Больше ты не сумеешь
спуститься, даже если захочешь.
Не обманывайся: мораль, которую я тебе
преподаю, - самая трудная, она исключает
надежду на сон или удовлетворение.
Я хочу от тебя адской или, если тебе
больше нравится, детской чистоты: никаких
обещаний не будет дано взамен, и тебя не
связывает никакое обязательство. Ты должна
услышать исходящий от самой тебя голос: это
голос желания, а не голос желаемых существ.
По правде сказать, удовольствие не имеет
значения. Его получают в дополнение.
Удовольствие, радость, безрассудное алли-
луйя страха - знаки пространства, на
котором разоружается сердце. В этом лунном
запредельном, где все изъедено ржавчиной,
влажные розы дождя освещаются грозовой
вспышкой...
Я вновь вижу незнакомку в маске (тревога
сняла с нее платье в борделе) - незнакомку
со скрытым лицом, нагую; манто, платье,
белье разбросаны на ковре.
Мы пользуемся трамплином удовольствия для
того, чтобы добраться до области мечты.
Удовольствие, несомненно, получают при
условии разрушения прирожденных склонностей
и приведения в порядок ужасного мира. Но
взаимность здесь полная. У нас не было бы и
того освещения, при котором раскрывается
истина, если бы наши поступки не
обеспечивались удовольствием.
278
В этом мире твоим делом не является ни
обеспечить спасение жаждущей покоя души, ни
завоевать денежные преимущества для твоего
тела. Твое дело - поиск непознаваемой
судьбы. Поэтому ты должна запастись
ненавистью к грацам, которые проти-
вопоставляют свободе систему условностей.
Ты должна вооружиться тайной гордостью и
неодолимой волей. Преимущества, которые дал
тебе случай, - красота, блеск, порывистость
твоей жизни - нужны твоему отверстию,
разрыву.
Само собой разумеется, это свидетельство
не будет разглашено: свет, который исходит
от тебя, будет похож на свет луны,
освещающей дремлющую деревню. Во всяком
случае, твоей наготы и твоего тела,
возбужденного своей обнаженностью, доста-
точно для того, чтобы преодолеть
ограниченность человеческой судьбы. Как
раскат грома открывает свою истину тем, в
кого он попадает, вечная смерть, раскрывшая
себя в податливости плоти, настигает
немногих избранников. Вместе с тобой эти
избранники войдут в ночь, где теряется все
человеческое, ибо лишь беспредельность
сумерек способна скрыть столь ослепительный
свет. В аллилуйя наготы ты еще не на
вершине, где истина раскроется целиком.
Стряхнув с себя болезненную восторженность,
ты должна еще будешь рассмеяться, вступая в
смерть. В этот миг в тебе разрешатся, с
тебя спадут путы, живые существа, давящие
своей тяжестью, и я не знаю, расплачешься
ты или рассмеешься, увидев на небесах твоих
бесчисленных сестер.
Текст написан в 1946 году
279
ПРИМЕЧАНИЯ
АВРЕЛИЙ АВГУСТИН
Имя Аврелия Августина - одно из самых
значительных в западноевропейской
культурной традиции как с литературной, так
<< Пред. стр. 38 (из 43) След. >>
Список литературы по разделу