ТУЛЯКОВ В А ВИКТИМОЛОГИЯ МОНОГРАФИЯ КИEВ 2003 148 С 6

Однако она станет еще страшнее, если мы укажем, что и сегодня, в годы разгула экономической преступности, большинство тяжких насильственных преступлений произрастает на бытовой почве. И оказывается, что типичный убийца - не какой-нибудь киллер-профессионал или маньяк типа Чикатило, а обычный гражданин, нервозный, распущенный, взрывчатый, ставший от трудностей жизни достаточно озлобившимся на всех и на все, порой злоупотребляющий алкоголем, словом, человек, живущий рядом и среди нас. И в значительной части случаев его тяжкое преступление явилось результатом острого либо длящегося конфликта с потенциальным потерпевшим, в 60 - 70 % случаев являвшимся родственником или знакомым преступника.

В 80-е годы нам довелось опрашивать группу лиц, осужденных за совершение тяжких насильственных преступлений в Юго-Западном регионе Украины [29]. Оказалось, что около 90 % из них характеризовалось повышенным участием в различного рода агрессивных конфликтах, связанных с применением угроз насилием и оскорблений либо физического насилия. В среднем за трехлетний период, предшествовавший совершению преступления, 28 % осужденных применяли насилие минимум два раза, 22 % - от двух до четырех раз, 10 % - от четырех до шести раз и 7,1 % преступников более шести раз участвовали в избиениях и драках. Не случайно из 84 % насильственных преступников, ранее участвовавших в драках и избиениях, 47,1 % совершили тяжкое преступление в процессе обыденного конфликта, сопровождавшегося применением физического насилия. При этом 78 % опрашиваемых преступников оценили предшествующее преступлению поведение потерпевшего как провоцирующее, обидное, унижающее, создающее нетерпимую обстановку в семье и в быту [30].

Попытки анализа жизни привычных преступников свидетельствуют, что они, начиная с раннего возраста, подвергались унижениям, издевательствам и эксплуатации, были предоставлены самим себе. Практически большинство насильственных преступников происходило из того же круга, что и их будущая жертва, да и сами они неоднократно в прошлом становились жертвами преступлений. Во многом именно отсутствие должной реакции общества на факты жестокого отношения к человеку озлобляло будущих преступников, приучая их к мысли о вседозволенности и возможности применения любых средств для достижения поставленной цели. Конфликтно-агрессивные стереотипы поведения становятся типичными для таких людей. В особенности это касается лиц, впоследствии совершающих преступления с особой жестокостью [31].

В этой связи культивируемый в обыденных представлениях образ убийцы-чужака ("врага из-за угла"), оказывается, имеет столь же мало сходства с действительностью, сколько представление о том, что земля плоская. Гораздо большее значение здесь играет само поведение потенциального потерпевшего.

По сути дела, подобные преступления (впрочем, как и большинство остальных) теснейшим образом связаны с самим потерпевшим: его личностью, поведением, предшествующим совершению преступления, взаимоотношением между преступником и потерпевшим, возникшим задолго до совершения преступления либо непосредственно ему предшествующим.

Вместе с тем очевидно, что вызываемые виктимным поведением кризисные ситуации порождены отнюдь не самой преступностью, а, как уже указывалось ранее, гомеостатическим взаимодействием преступности, виктимности и иных социальных факторов и процессов в конкретно-исторических условиях. Дальнейшая проработка данного вопроса в указанном направлении позволит более четко и ясно определить движущие силы различных видов виктимности, содействуя тем самым повышению эффективности профилактики преступлений.

------------------------------------
1. См.: Crime and criminal justice in Europe and North America 1986-1990 / Еd. Kristina Kangaapusta. - Helsinki, 1995. - Р. XXV-XXVIII; Бабаев М.М. Социальные последствия преступности - М., 1982; Вицин С.В. Системный подход и преступность. - М., 1980; Джекебаев У.С. Преступность как криминологическая проблема. - Алма-Ата, 1974; Изменения преступности и проблемы охраны правопорядка. - М., 1994; Латентная преступность: познание, политика, стратегия. - М., 1993; Матти Лайне. Криминология и социология отклоненного поведения. - Хельсинки, 1994; Остроумов С.С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. - М., 1980; Преступность и правонарушения: Стат. сб. - М., 1992; Преступность в Украине // Бюллетень законодательства и юридической практики Украины. - 1994. - № 2; Лунеев В.В. Юридическая статистика: Учебник. - М.: Юристъ, 1999. - С. 343-370.

2. Дружинин В.В., Конторов Д.С., Конторов М.Д. Введение в теорию конфликта. - М.: Радио и связь, 1989. - С. 97.

3. Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - С. 103-104.

4. Ривман Д.В. О содержании понятия "виктимность" // Вопросы теории и практики борьбы с преступностью. - Л.: ВПУ МВД СССР, 1974. - С. 25-27.

5. См.: Уэда К. Преступность и криминология в Современной Японии: Пер. с япон. / Под ред. Н.Ф.Кузнецовой, В.Н.Еремина. - М.: Прогресс, 1989. - С. 64-65.

6. См.: Туляков В. Виктимность и ее выражение // Юридична освiта i правова держава: Зб. наук. праць. - Одеса, 1997. - С. 224-232.

7. Братусь Б.С. Аномалии личности. - М.: Мысль, 1988. - С. 31.

8. См.: Чечель Г.И. Жестокий способ совершения преступлений против личности. - Ставрополь, 1995. - С. 129-139.

9. См.: Бестужев-Лада И.В. Нормативное социальное прогнозирование: возможные пути реализации целей общества. - М.: Наука, 1987. - С. 11.

10. См.: Багрiй-Шахматов Л.В., Туляков В.О. Виктимнiсть як криминогений чинник // Вiсник Академii правових наук України. - 1994. - № 6. - С. 53; Малашок С. Хватит быть неудачником - станьте победителем // Ведомости Daily. - 1996. - 23 нояб. (№ 216). - С. 4.

11. См.: Гульман Б.Л. Сексуальные преступления. - Х., 1994. - С. 43. См. также: Merenyi Kalman. A szexualis eroszak (Kutatasi bezsamolo). - Budapest, 1987. - Р. 296-300.

12. Краткий психологический словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. - М.: Политиздат, 1985. - С. 344.

13. Риман Ф. Основные формы страха / Пер. с нем. Э.Л. Гушанского. - М.: Алтейа, 1999. - С. 16.

14. О роли данных механизмов в социализации личности делинквента см. работы В.Н. Дремина. Например: Дремин В.Н. Изучение криминогенного влияния ранее судимых лиц на несовершеннолетних // Проблемы соц. законности: Межвуз. сб. науч. трудов. - Х.,1982. - Вып. 9. - С. 142-145.

15. Риман Ф. Основные формы страха. - С. 24.

16. См. обзор реакций жителей России на теракты в Москве в 1999 году, а также жителей иных государств на подобные ситуации в подборке статей: Топография страха // Итоги. - 1999. - 21 сент. - С. 12-31. Аморфность и бессистемность воззрений, готовность согласиться с любыми крайними мерами правительства по защите личной неприкосновенности, формирование образа врага - вот далеко не полный перечень типичных состояний, детерминированных страхом перед терроризмом.

17. См., например: Старович З. Судебная сексология. - М.: Юрид. лит., 1991. - С. 68-70; Кон И.С. Введение в сексологию. - М.: Медицина, 1989. - С. 180-184, 226.

18. Colin Wilson. The Mammoth book of true crime. - London, 1988. - P. 605.

19. Относясь достаточно скептически к феномену "прирожденных" жертв, нельзя не отметить, что эта проблема требует достаточно тщательного и длящегося исследования, а отнюдь не забвения и абсолютного отрицания, как это порой бывает с идеями, не вписывающимися в традиционную научную парадигму.

20. Colin Wilson. The Mammoth book of true crime. - P. 608.

21. Камю А. Бунтующий человек. - М., 1990. - Цит. по.: Психология человеческой агрессивности: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. - Минск: Харвест, 1999. - С. 349.

22. См.: Василюк Ф.Е Психология переживания. - М.: Изд-во МГУ, 1984. - С. 42-44.

23. Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология: Учебник для вузов. - М.: ЮНИТИ, 1999. - С. 292-299.

24. Джеймс М., Джонгвард Д. Рожденные выигрывать. Трансакционный анализ с гештальтупраждениями: Пер. с англ. / Общ ред. и послесл. Л.А. Петровской. - М.: Издательская группа "Прогресс", 1995. - С. 210.

25. См., например: Шестаков Д.А. Семейная криминология. - С.Пб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - С. 13.

26. Анисимов С.Ф. Мораль и поведение. - М.: Мысль, 1985. - С. 98.

27. При определении данных видов виктимной активности была использована классификация девиаций, приведенная в работах З. Старовича. См.: Старович З. Судебная сексология. - М.: Юрид. лит., 1991. - С. 10-16.

28. См.: Хекхаузен Хайнц. Мотивация и деятельность. - М.: Педагогика, 1986. - Т. 1. - С. 134.

29. Объем выборки - 174 субъекта, осужденных по ст.ст. 93, 94, 101 УК Украины.

30. См.: Туляков В.А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты участия в драках // Вопросы борьбы с преступностью. - М., 1987. - Вып. 45.

31. См.: Преступления, совершаемые с особой жестокостью. (Науч. обзор результатов исследования) / Кол. авт. под рук. А.П. Закалюка. - К., 1989. - С. 20-21.

ВИКТИМИЗАЦИЯ В УКРАИНЕ
Туляков В.А.

На VII Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями были приняты Руководящие принципы в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового международного экономического порядка. Согласно положениям данного документа, государствам-членам ООН для обеспечения оптимизации процесса профилактики преступлений было рекомендовано "принять необходимые законодательные и другие меры в целях обеспечения жертв преступлений эффективными средствами правовой защиты" [1].

Законами Украины "О действии международных договоров на территории Украины" от 10 декабря 1991 года и "О международных договорах Украины" от 22 декабря 1993 года [2] украинские законодатели в стремлении обеспечить нерушимость установленных международным сообществом прав и свобод личности признали международные договоры и декларации, заключенные и ратифицированные Украиной, частью национального законодательства. В отношении не требующих ратификации (присоединения) деклараций международных организаций и органов, членом которых является Украина, действует принцип добровольности признания изложенной в декларациях доктрины [3].

Следует отметить, что с развитием и становлением новых экономико-правовых институтов молодого украинского государства в национальное законодательство постепенно внедряются и основные принципы Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и жертв злоупотребления властью. Напомним, что к ним относятся:
* внедрение международных стандартов доступа потерпевших к системе правосудия и государственной поддержки;
* создание системы криминально-правовой реституции;
* организация компенсации потерпевшим от преступлений из специальных государственных фондов;
* оказание необходимой материальной, медицинской, психологической и социальной помощи потерпевшим по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам;
* обеспечение специальных средств защиты жертв злоупотребления властью.
Так, положения, касающиеся защиты жертв преступления и злоупотребления властью, нашли определенное отражение в принятой 28 июня 1996 года Конституции Украины. Например, в Конституции Украины специально указывается на право граждан на свободное развитие личности (ст. 22), на защиту своих прав и свобод посредством использования системы правосудия и судебной власти, а также возможность их защиты любыми, не запрещенными законом способами (ст. 55), наконец, на возмещение за счет государства материального и морального вреда, причиненного лицу незаконными действиями органов государственной власти, местного самоуправления, незаконным осуждением (ст.ст. 56, 62) [4]. Вместе с тем вопросы, касающиеся организации специальной защиты потерпевших от преступлений, в Конституции оговорены практически не были.

Такая же ситуация возникла и при организации законодательного обеспечения прав жертв преступлений на получение компенсации за ущерб, причиненный преступлением и злоупотреблением властью. Нельзя не отметить, что некоторые попытки в этом направлении были сделаны.

Например, в соответствии с Постановлением Верховного Совета Украины "О состоянии исполнения законов и постановлений Верховного Совета Украины по вопросам правопорядка и мерах по усилению борьбы с преступностью" от 26 января 1993 года Кабинету Министров Украины было рекомендовано принять меры по созданию специального Государственного фонда возмещения ущерба потерпевшим от преступлений и злоупотребления властью.

Положения, касающиеся организации Государственного фонда помощи потерпевшим от преступлений, содержатся в Распоряжении Президента Украины "О мерах по активизации борьбы с коррупцией и организованной преступностью" от 10 февраля 1995 года [5]. О государственной поддержке жертв преступных посягательств и злоупотребления властью говорилось и говорится в Государственных программах борьбы с преступностью в Украине и в Законах Украины "Об организационно-правовых основах борьбы с организованной преступностью", "О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда" [6] и в целом ряде иных нормативных актов. Тем не менее о компенсационной поддержке потерпевшим от преступления на государственном уровне мы чаще всего только можем мечтать.

Как отстаивать свои права потерпевшему - об этом закон говорит скупо. Пожалуй, сегодня этим вопросам посвящены лишь несколько статей Уголовно-процессуального Кодекса Украины и ряд положений Закона Украины "Об обеспечении безопасности лиц, принимающих участие в уголовном судопроизводстве" от 23 декабря 1993 года с последующими изменениями и дополнениями [7]. Рассмотрение данных проблем выходит за рамки нашего исследования, однако нельзя не отметить, что указанные обстоятельства ограниченности правовой защищенности личности жертвы определенным образом отразились и на характеристиках виктимизации в Украине.

С одной стороны, обвальный рост преступности, вызванный изменениями вектора политической и экономической стратегии развития постсоветских государств, не мог не сказаться на характеристиках и состоянии виктимизации в республике, с другой - незащищенность личности, невыработанность либо пробуксовка механизмов реальной защиты граждан от преступных посягательств определили повышенное чувство страха перед преступностью и связанные с этим аномию и виктимизацию.

Указанное обстоятельство проявляется особенно очевидно при описании тенденций преступности в Украине. Так, основные показатели распределения зарегистрированной за последние годы преступности и судимости в Украине представлены в таблице 1.

Таблица 1.
Преступность и судимость в Украине

Год Зарегистрировано преступлений Осуждено лиц / % к зарегистрированным
1990 369809 104199/28,2
1991 405516 108553/26,8
1992 480478 115260/24,0
1993 539299 152878/28,3
1994 571891 174959/30,5
1995 641860 212915/33,2
1996 617262 284124/39,2
1997 589208 237790/40,3
1998 575982 232598/40,4

Приведенные цифры говорят сами за себя. Переходный период повлек за собой небывалый всплеск преступности (даже без учета ее изрядной латентности), сопровождающийся тотальным отставанием деятельности органов социального контроля и неспособностью коррекции криминальной ситуации.

Существующие "ножницы" между количеством зарегистрированных преступлений и количеством осужденных свидетельствуют отнюдь не в пользу эффективности действующей государственной машины.

График отражает динамику зарегистрированных преступлений в Украине за указанный период времени.

График 1.
Динамика преступности в Украине

Определенные изменения коснулись и структурных характеристик преступности. Так, в 1998 году на территории Украины по линии уголовного розыска было зарегистрировано 456559 преступлений, из них убийств - 4563 (~1 % от общего числа преступлений), тяжких телесных повреждений - 6943 (~1,5 %), изнасилований - 1334 (~0,3 %).

Общая численность зарегистрированных в 1998 году в Украине преступлений в сравнении с 1995 годом снизилась на 10,3 % (с 641860 до 575982 преступлений) [8]. Коэффициент преступности по Украине в 1997 году составил 115,9, в 1998 - 113,6 случаев на 10 тысяч населения.

В 1997 году по Украине с применением огнестрельного оружия было совершено 300 убийств, что составило 4,9 % от общего числа убийств, совершенных за год; в 1998 году - 223 убийства, что составило 6,6 % от общего числа убийств, совершенных за год. Это говорит о том, что на долю убийств с применением огнестрельного оружия приходится примерно каждое двадцатое убийство. В целом же за последние 5 лет более 1,5 миллиона человек в Украине стали жертвами общеуголовных преступлений - убийств, изнасилований, грабежей, разбоев, краж, хулиганства. Общая же цифра потерпевших от всех преступлений за указанный период времени до сих пор неизвестна, хотя, безусловно, является достаточно высокой.

За 10 месяцев 1999 года в Украине, по данным Госкомстата, было зарегистрировано 464,8 тысячи преступлений, что на 2,9 % меньше в сравнении с таким же периодом предыдущего года. При этом обращает на себя внимание и такой факт, что более трети зарегистрированных преступлений относится к тяжким, а больше половины преступлений (56,3 %) совершено с корыстной направленностью (кражи, грабежи, разбойные нападения, мошенничество, хищения государственного и коллективного имущества путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением). Выявлено 264,7 тысячи лиц, подозреваемых в совершении преступлений. Из них 17 % составляют женщины, 8,8 % - несовершеннолетние. Около двух третей лиц, совершивших преступления, не работали и не учились. Каждый третий из общего числа правонарушителей совершил преступление в группе, каждый шестой - раньше совершал преступления, практически каждый седьмой совершил преступление в состоянии алкогольного опьянения.

Вместе с тем колоссальная латентность значительной части преступлений в сфере экономики и имущественных преступлений не дает возможности увидеть истинные характеристики преступности без учета данных о виктимизации.

Следует отметить, что на государственном уровне массовые виктимологические опросы в Украине не проводились.

Обзор виктимизации, осуществленный в 1996 году в рамках Третьего международного обзора виктимизации, представил собой выборку жителей Киева и Киевской области (1000 респондентов) и их опрос по методикам Мирового общества виктимологии (Лейденская группа и UNICRI).

Показательно, что результаты опроса подтвердили переориентацию криминальной мотивации большинства деяний в сторону активизации экономических злоупотреблений, что явилось очевидным для всех стран, находящихся на переходном периоде развития экономики.

Несколько попыток организации иных виктимологических опросов носили узконаучный характер и не претендовали на целостное видение проблемы.

Так, среднегодовая виктимизация от имущественных преступлений в странах Центральной и Восточной Европы [9] (коэффициенты на 10000 населения)по данным UNICRI приведена в таблице 2.

Таблица 2.
Виктимизация в странах Центральной и Восточной Европы

Берглэри Попытка берглэри Кража автомобилей
(у владельцев) Кража из автомобилей
(владельцы) Владение автомобилями
Эстония 7,2 6,2 4,2 24,3 48,7
Польша 2,5 3,1 2,7 15,7 56,7
Чехия 4,0 3,0 2,7 15,7 65,8
Словакия 6,5 2,2 2,9 24,7 60,7
Россия 2,5 4,0 6,3 22,2 37,3
Словения 2,8 2,9 0,4 9,4 83,5
Латвия 2,9 6,2 5,2 13,3 46,0
Румыния 1,1 2,2 0,7 16,4 45,5
Венгрия 2,5 1,6 3,0 11,5 61,4
Югославия 2,9 2,7 2,0 13,7 67,4
Албания 3,4 2,9 1,0 22,9 21,3
Македония 2,3 1,3 0,6 9,9 74,0
Хорватия 0,9 1,4 1,4 5,6 71,0
Украина 3,6 4,5 4,1 10,1 33,9
Беларусь 1,5 1,5 2,0 8,7 34,5
Болгария 5,8 5,7 1,9 19,5 64,0
Литва 5,5 3,9 1,9 18,8 56,3

Как видим, Украина занимает средние позиции по характеристикам преступности в списке стран постсоветского блока. Указанные обстоятельства подтвердились и при анализе характеристик распределения виктимизации в Украине и их соотношения с данными уголовной статистики. Таблица 3 более четко отражает указанные тенденции посредством сравнительного анализа среднегодовых коэффициентов виктимизации и преступности в Украине (на 100000 населения)

Таблица 3. Структура
виктимизации и преступности в Украине

Виктимизация (90-97) Преступность (90-95)
Насильственные преступления 7,2 7,9 (убийства)
Берглэри 3,6 51,7 (разбои)
Насилие против женщин 5,5 3,7 (изнасилования)
Кражи автомобилей 4,1 17,3 (владельцы)

Определенная несопоставимость показателей виктимизации и преступности вызвана разными системами учета преступлений в наших правовых семьях и невозможностью получения адекватной информации о структуре виктимизации в Украине по западным стандартам. Вместе с тем приведенные показатели отражают явно выраженную тенденцию латентности определенной части криминальных деяний.

Согласно данным Третьего Международного обзора жертв преступлений (ICVS), 38 % респондентов в городских регионах Украины стали жертвами преступлений в 1986 году. Этот показатель относит Украину на 5 место в числе государств, представивших сведения для обзора.

По отдельным преступлениям, как видно из таблицы, уровень виктимизации составлял 3,6 % для берглэри, 3,9 % - для нападений и угроз, 4,6 % - для краж из автомобиля.

1,9 % женщин сообщили, что они были жертвами сексуального насилия.

Уровень разбойных нападений (5,7 %) и карманных краж (17,7 %) также является одним из наиболее высоких в Европе.

График 2 отражает расчетное количество лиц, погибших на территории Украины в результате преступной активности и вероятностный прогноз тенденций виктимизации, выполненный с помощью метода экстраполяции

График 2.
Тенденции криминального насилия

Как видим, несмотря на определенную стабильность сглаженной кривой экстраполяции, успокаиваться рано. Возможно, имевшие место в 1995 году "пиковые" показатели криминального насилия были связаны с ростом фрустрированности и аномии в условиях галопирующей инфляции и нестабильности экономического развития. Определенная стабилизация отношений в обществе снижает уровень агрессивности. Хотя, признаемся, накопленный с годами в нашем обществе агрессивный потенциал вполне может реализоваться в новом всплеске криминального насилия при неблагоприятном развитии экономической ситуации и определенных политических процессах.

Серьезные опасения насилия и страх перед преступностью и злоупотреблениями властью породили мнение респондентов о том, что они опасаются посещать определенные места по соседству с их местом проживания вечером и ночью. Указанный показатель является вторым по уровню в Европе и Северной Америке [10].

В 1994-1995 годах коллектив преподавателей и студентов Юридического института Одесского государственного университета им. И.И. Мечникова (позднее - Одесской национальной юридической академии) по адаптированным методикам Американского университета и Мирового общества Виктимологии (идея Э. Виано) провел опрос 4000 граждан Украины (случайная, несистематическая выборка), проживающих в Южном и Юго-Западном регионе, с целью выявления их виктимных перцепций и общих характеристик виктимизации.

Впоследствии для проведения более углубленного анализа были отобраны 1000 интервью методом квотной выборки, отражающей половозрастные характеристики населения на момент проведения исследования.

Текст интервью был разработан таким образом, чтобы определить:
* основные деяния, могущие служить индикаторами виктимизации (кражи автомототранспорта, квартирные кражи, грабежи и разбои, кражи личного имущества, сексуальные правонарушения, насильственные преступления);
* виктимные перцепции респондентов (страх перед преступностью, отношение к правоохранительным органам, меры по индивидуальной защите),

а затем отработать вопросы оценки соотношения характеристик виктимизации и преступности.

Первичные выводы, полученные нами, выглядели следующим образом:
1. Уровень виктимизации в среднем в 2, 2,5 раза превышает уровень регистрируемой преступности в Украине.
2. Если в общественном сознании виктимизация отождествляется с насилием, то в основном она имеет дело с кражами и иными преступлениями корыстного характера. Это стабильная тенденция для большинства государств. Известно, что уровень виктимизации по насильственным преступлениям составляет примерно 28/1000; по карманным кражам и иным похищениям личного имущества - 68/1000; по кражам с проникновением, мошенничествам и автокражам - 170/1000.
3. Виктимизация распространяется среди населения неравномерно: чем выше степень тяжести преступления, тем реже проявляется виктимизация.
4. Существуют гомеостатические связи между преступностью и виктимизацией: чем выше преступность, тем ниже виктимизация в случаях, когда общество обеспокоено состоянием преступности, и наоборот, стабильность социальных отношений, понижая страх перед преступностью, выравнивает показатели виктимизации и преступности.
5. Риск виктимизации связан с дефектами образа жизни и обыденной активности, равно как и с проецирующимися ими индивидуальными отклонениями.
Как и в иных европейских странах, время виктимизации тяготеет к вечеру и ночи (насильственные преступления - вечер/ночь, кражи - ночь).

Общая характеристика потерпевших также ничем не отличается от их стандартного распределения среди иных европейских государств.

Пик виктимизации по возрасту попадает на 16-24 года, за исключением краж личного имущества, сохраняющих стойкую тенденцию относительно равномерного распределения между всеми возрастными группами.

Виктимизация по преступлениям против личности у мужчин в два, два с половиной раза выше, чем у женщин.

В имущественных преступлениях также превалируют мужчины, хотя разница не так заметна.

Лица, состоящие в браке, менее виктимизированы, чем холостые и вдовцы.

Маргинальность и низкий уровень дохода являются спутниками виктимизации. Вместе с тем с ростом достатка растет и страх перед ограблениями, а, следовательно, и вероятность быть ограбленными.

Риск виктимизации зависит также от ряда индивидуальных факторов социализации будущей жертвы в детстве (неправильное воспитание, отсутствие такового, неудачный брак родителей, доминирование в семье одного из родителей, социальное отчуждение ребенка), а также индивидуальных психологических факторов (низкая самооценка, подавленность, психопатии, невротизм, профессиональные фрустрации, психосексуальные травмы, фобии), антиобщественного образа жизни, опыта и частоты предыдущей виктимизации, а также отклоняющегося поведения потенциальной жертвы.

Социокультурные факторы, выделяемые нами в качестве дополнительных детерминант виктимизации (урбанизация, безработица, маргинализация, мода, стереотипы виктимного поведения и пр.), по-видимому, играют одинаковую роль в формировании комплекса причин и условий существования и развития отклоняющегося поведения во всех его проявлениях.

Указанные обстоятельства, а также проделанный нами многофакторный анализ основных характеристик виктимизации в Украине позволяют определить ряд теоретических положений, касающихся распределения тенденций виктимизации и закономерностей ее ограничения.

------------------------------------
1. Руководящие принципы в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового международного экономического порядка // Международные соглашения и рекомендации Организации Объединенных Наций в области защиты прав человека и борьбы с преступностью: Сб. междунар. документов. - М.: Академия МВД СССР, 1989. - С. 154.

2. См. Законы Украины: "О действии международных договоров на территории Украины" от 10 декабря 1991 г. // Ведомости Верховного Совета Украины. - 1992. - № 10. - Ст. 137; "О международных договорах Украины" от 22 декабря 1993 г. // Ведомости Верховного Совета Украины. - 1994. - № 10. - Ст. 46.

3. Cм. ст. 9 Конституции Украины.

4. Конституция Украины. - К., 1997.

5. О мерах по активизации борьбы с коррупцией и организованной преступностью: Распоряжение Президента Украины от 10 февраля 1995 года № 35/95.

6. Cм.: Государственная программа борьбы с преступностью // Урядовий кур'єр. - 1993. 5 серп.; Об организационно-правовых основах борьбы с организованной преступностью: Закон Украины от 30 июня 1993 года // Голос Украины. - 1993. - 6 авг.; О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда: Закон Украины от 1 декабря 1994 года // Голос Украины. - 1994. - 17 дек.; О комплексной целевой программе борьбы с преступностью на 1996-2000 годы: Указ Президента Украины от 17 сентября 1996 года № 837/96.

7. Уголовно-процессуальный кодекс Украины. - К., 1995; Об обеспечении безопасности лиц, принимающих участие в уголовном судопроизводстве: Закон Украины от 23 декабря 1993 года // Голос Украины. - 1994. - 20 янв.

8. Збiрник статистичної звiтностi щодо результатiв боротьби зi злочиннiстю в Українi за 1998 рiк. - К., 1999. - С. 3.

9. Zvekic Ugljesa Criminal victimization in countries in transition. - UNICRI, Publication № 61. - Rome, 1998.

10. Profiles of criminal justice systems in Europe and North America // HEUNI series. - Vol. 26. - Helsinki, 1995. - Р. 453.

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВИКТИМИЗАЦИИ
Туляков В.А.

Ранее мы уже обращали внимание на социальные, психические и моральные уровни изучения и функционирования виктимизации и преступности. Исследованиями установлено, что каждое общество в процессе взаимодействия с внешней средой накапливает определенный опыт. "Этот опыт является фундаментом, на котором зиждется самая возможность существования коллектива во времени. Естественно, коллектив заинтересован в хранении, накоплении и передаче этого опыта следующим поколениям. Передача накопленной информации происходит двумя путями: генетически и негенетически. Передача ненаследственной информации осуществляется в процессе социализации и целиком основана на научении. Хранение, передача и аккумуляция социальной информации предполагает ее упорядочение, во-первых, и отбор наиболее значимых фрагментов, во-вторых" [1].

Есть основания предполагать также, что виктимизация и преступность как социальные процессы также во многом определяются общей характеристикой и состоянием культуры общества, организующей человеческую жизнь в целом [2]. Как писал один из наиболее выдающихся социологов современности А.Дж. Тойнби: "Культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации; в сравнении с ними экономический и тем более политический планы кажутся искусственными, несущественными, заурядными созданиями природы и движущих сил его цивилизации. Как только цивилизация утрачивает внутреннюю силу культурного развития, она немедленно начинает впитывать элементы чужой социальной культуры, с которой она имеет контакты: А это, в свою очередь, ведет к упадку и расколу общества, "потерявшего свою душу и изменившего внешность" [3].

В этом смысле возможно говорить и о том, что социальные потребности, убеждения, ценности и нормы формируют исторические типы виктимного и преступного поведения, влияя на изменение систем социального контроля и отношения к жертвам преступлений.

Практически, и виктимизация населения, и преступность в конечном итоге определяются соотношением демографических и социально-ролевых факторов, ориентирующих индивида (социальную группу) на удовлетворение определенных потребностей с заданными обществом возможностями их удовлетворения. Если гипотеза о том, что виктимное поведение - вид отклоняющегося поведения, которому обучаются в процессе социализации, оказывается истинной (а это подтверждается всем ходом развития криминологической науки), то можно говорить и о том, что каждое поколение воспроизводит и передает определенные типы виктимного и преступного поведения своим потомкам.

Указанные типы во многом генерируются культурой общности, и их изменение, преобразование зависит от изменения (преобразования) иных материальных и социальных условий жизни общества.

Описывая исторические закономерности изменения мотивации преступности, М. Фуко справедливо отметил: "На самом деле смещение преступности от "кровавой" к "мошеннической" составляет часть сложного механизма, включающего в себя развитие производства, рост богатства, более высокую юридическую и моральную оценку отношений собственности, более строгие методы надзора, весьма жесткое распределение населения по "графам", усовершенствование техники розыска и получения информации, поимки, осведомления: изменение характера противозаконных практик соотносится с расширением и совершенствованием практик наказания" [4].

В 1942 году психолог Абрахем Маслоу впервые опубликовал свою теорию "иерархии потребностей", которая в определенной мере в состоянии частично объяснить проблему исторической изменчивости типовых форм преступного поведения и, соответственно, виктимности. По сути дела, теория Маслоу была выдвинута в противовес воззрениям З. Фрейда о сексуальной окраске основных человеческих побуждений и ценностей, марксистским концепциям экономического детерминизма и высказываниям Альфреда Адлера о доминирующей роли стремления к власти в человеческой истории и психологии.

Маслоу указал [5], что в случае, если человек голоден, он не имеет других сильных потребностей, кроме желания есть, и он не может представить себе никаких иных высоких целей, кроме стремления к получению постоянного и регулярного пропитания. Но вскоре после того, как получает (добывает) пищу, он начинает заботиться о безопасности - нужна крыша над головой. Если получает и это, он начинает думать о сексе - не просто стремясь к продолжению рода либо к удовлетворению половых потребностей, но к образованию семьи. Когда человек имеет дом, хорошую работу и счастливую семью, чего он еще желает? Социального признания, самоидентификации, уважения друзей, близких и знакомых. После того как удовлетворены все базовые потребности, что далее? Согласно Маслоу, возникает высший уровень потребностей и человеческих стремлений - стремление к самовыражению, созиданию, к творчеству (духовные диспозиции).

"Основной идеей классификации Маслоу является принцип относительного приоритета актуализации мотивов, гласящего, что прежде чем активируются и начнут определять поведение потребности более низких уровней, должны быть удовлетворены потребности низшего уровня" [6]. В упрощенном виде теория Маслоу напоминает своеобразную лестницу или пирамиду, в которой потребности, ценности расположены в зависимости от их приближенности к тем или иным уровням человеческой самоорганизации (физиологические потребности, влияющие на гомеостазис - потребности в безопасности - потребности в социальных связях - потребности самоуважения - потребности в самоактуализации). Нужно отметить, что при ближайшем рассмотрении теория иерархии потребностей Маслоу напоминает столь почитаемую в отечественной криминологии концепцию многоуровневой саморегуляции человеческого поведения через иерархическую систему взаимодействующих установок (В.А. Ядов) [7]. Это естественно, поскольку научное знание, даже основанное на различных идеологических и мировоззренческих парадигмах, все равно стремится к единству и унификации описания исследуемых процессов.

Если же мы попробуем применить теорию иерархии потребностей при историографическом анализе возникновения и развития общеуголовной агрессивной преступности и виктимизации в обществе, то окажется возможным выявление определенных автономных закономерностей, свойственных определенному классу преступлений, оказывающемуся достаточно типичным для конкретных исторических условий взаимодействия экономических условий жизнедеятельности общества, его этноса и культуры [8].

Необходимость анализа общеуголовной агрессивной преступности объясняется изменчивостью и вариативностью всей преступности в различных социально-правовых системах. Естественно, описания убийств рабов, детоубийств в рабовладельческих государствах, государственных и канонических преступлений в феодальных и терроризма в современных буржуазных и конвергированных системах не могут дать достаточно четкого понимания влияния генезиса иерархии потребностей на генезис преступности в целом. Здесь речь скорее должна идти о зависимости изменчивости преступности от изменчивости принятой в обществе системы ценностей. Так, тот же терроризм - есть логическое завершение принятой в современных общинах индивидуалистической установки на допустимое подавление себе подобных [9].

Как писал один из виднейших филологов, этнографов и исследователей славянской культуры Ю.М. Лотман: "Норма и ее нарушения не противопоставлены как мертвые данности. Они постоянно переходят друг в друга. Возникают правила для нарушения правил и аномалии, необходимые для нормы. Реальное поведение человека колеблется между этими полюсами. При этом различные типы культуры будут диктовать субъективную ориентированность на норму (высоко оценивается "правильное" поведение, жизнь "по обычаю", "как у людей", "по уставу" и пр.) или же ее нарушение (стремление к оригинальности, необычности, чудачеству, юродству, обесцениванию нормы амбивалентным соединением крайностей)" [10].

Так, в первобытнообщинных обществах пища и территория - наиболее важные вещи, и в случае, если человек совершал убийство, - именно стремление к овладению этими ценностями либо социальным признанием, определяющим характеристики владения данными ценностями, чаще всего было мотивирующим фактором агрессивных преступлений. "И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его" [11].

На протяжении столетий указанные виды криминальной активности господствовали в структуре преступлений. Недаром Ньюгейтский справочник (как описание личности преступников, казненных в Ньюгейте в ХVII веке) заполонен жизнеописаниями разбойников, убийц и грабителей. Однако насильники там, как правило, не встречались.

"Действительно, с конца XVII века наблюдается значительное снижение числа убийств и вообще физически агрессивного поведения; правонарушения против собственности приходят на смену насильственным преступлениям; кража и мошенничество теснят убийства и телесные повреждения; не имеющая четких границ, спорадическая, но распространенная преступность беднейших классов сменяется преступностью ограниченной и "искусной"; преступники в XVII веке - "люди изнуренные, голодные, живущие одним моментом, разгневанные, преступники временные"; в XVIII же - "изворотливые, хитрые, расчетливые продувные бестии", "маргиналы", - писал, характеризуя это время, М. Фуко [12].

Расцвет буржуазных производственных отношений в ХVIII - ХIХ веках привел к формированию викторианской мелкобуржуазной морали, ставящей одной из своих основных идей надклассовость, миролюбие, стремление к безопасности. "Безопасность, - писал К.Маркс, - есть высшее социальное понятие гражданского общества, понятие полиции, понятие, согласно которому все общество существует лишь для того, чтобы обеспечить каждому из своих членов неприкосновенность его личности, его прав и собственности" [13]. Большинство убийств того времени переходит из улиц в дома. Супружеское, бытовое убийство становится криминологической проблемой именно в ХIХ веке.

Затем, в 1888 году наступает новая эра - эра сексуальных преступлений. Убийство Джеком Потрошителем пяти ист-эндских проституток положило начало эпохе сексуальных преступлений, являвшихся единичными в прошлом веке и получивших массовое распространение в веке нынешнем. К 40-м годам ХХ столетия убийство из сексуальных побуждений либо связанное с последними стало столь же обыденным, как и убийство из корыстных побуждений два века назад.

<< Пред. стр. 6 (из 10) След. >>

Список литературы по разделу