<< Пред.           стр. 9 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу

  Нижеследующее я рассматриваю напоследок и, может быть, вообще не должен был бы подвергать рассмотрению, потому что оно, в сущности, разумеется само собою, и всякий может при некотором размышлении сам легко понять, что имеет в виду содержание этой главы: то, что некоторые из докапиталистических профессий были как бы подготовительной школой для капиталистического духа. Хозяйственный интерес и повседневная привычка были учителями, а обиженность помогла, как мы увидим, сильнее развить в этой сфере отдельные черты капиталистического духа.
  Профессией, в которой семена этого духа дали первые ростки, была, конечно, торговля в самом широком ее смысле. К чему она всегда уже должна была вести или к чему она по крайней мере постепенно должна была приучать человеческий дух, было направление мышления на количество. В то время как капиталистический производитель, крестьянин ли или промышленный ремесленник, всегда, как мы видели, остается под властью категорий качества, т.е. изготовляет блага как качественно различные предметы потребления, для торговца рано исчезает качественное значение и оценка мира благ, прежде всего потому, что он не имеет никаких органических отношений к благам, которыми торгует. Крестьянин и ремесленник оба, как мы видели, срастаются до известной степени с вещами, которые они производят, они составляют часть их самих; они сами - в этих вещах; их отношение к ним - внутреннее. Тогда как торговец к предмету своей торговли всегда остается в чисто внешнем отношении: он берет продукт в готовом виде и ничего не знает о трудах и заботах, с которыми он произведен на свет. Он рассматривает его лишь с одной-единственной стороны: как меновую ценность. И в этом заключается второе, положительное основание его количественного взгляда на мир: меновая ценность - величина, и только эта величина интересует торговца. Он измеряет ее деньгами и в денежном выражении окончательно погашает все количества. Поэтому можно также сказать, что его деятельность так же, как позднее капиталистическая, ведет его от денег к деньгам и что, таким образом, все его расчеты и размышления с необходимостью пользуются денежным выражением как посредником. Вследствие этого он должен постоянно считать. Правда, этот счет вначале бесконечно примитивен, как это мы могли констатировать даже относи-
  [255]
 
 тельно позднего средневековья, но он все-таки налицо. И здесь он скорее всего может развиться.
  Если это количественное влияние на мышление исходит от всякой торговли, то мы можем теперь наблюдать, как различные виды и формы торговли в различном, но всегда стремящемся к капиталистической конечной цели направлении влияют на душевный строй экономического человека.
  Всякая торговля, которая ведет далеко за пределы отчизны в чужие страны, должна до известной степени приобрести то значение которое я приписал переселениям, т.е. перемене отечества: она воспитывает рациональный взгляд на жизнь и рациональный образ жизни, поскольку она беспрерывно принуждает купца приспособляться к чужим нравам и обычаям, правильно выбирать место и средства. Важное средство рационализации мышления представляет знание многих языков, которое также с необходимостью вытекает из международной торговли. Это влияние торговля должна была оказывать уже тогда, когда торговый дом имел одно лишь основное местопребывание, но во многих местах содержал факторов. Эти последние тогда не только сами воспитывались в более рационалистическом направлении, но также и их принципалы, которые должны были давать им указания и получали от них отчеты, а часто, как мы знаем, и лично навещали их. Еще сильнее становилось разлагающее влияние, которое оказывает торговля на традиционалисти-ческие жизненные навыки, когда купеческие семьи сами разделялись по разным странам: здесь мы имеем усиление влияний, исходящих от перемены отечества. В таком положении находились особенно часто еврейские торговые семьи, которые, я бы сказал, принципиально расселялись по различным торговым городам (430). Но и многие христианские семьи мы видим рассеянными по всему земному шару. Так, Альберти жили в начале XV столетия в Италии, Англии, Фландрии, Испании, Франции, Каталонии, на Родосе, в Берберии и на Сории (431).
  Но дальняя торговля участвовала в строительстве капиталистического духа еще и в том отношении, что она безусловно способствовала развитию специфически капиталистической добродетели коммерческой солидности. Я указывал в другом месте, что в ее культивирование, несомненно, внесло свою долю и религиозное учение. Но как нам это уже столь часто встречалось в ходе этого исследования, известный элемент капиталистического духа возник не из одного только, а из нескольких источников, так и здесь мы снова видим в действии другую творческую силу наряду с властным словом моральной заповеди, а именно деловой интерес. Густав Фрейтаг, который, в сущности, должен был бы знать, но взгляд которого часто мутится из-за того, что он держит стороны коммерческих кругов, преувеличивает правильную мысль, делая однажды следующее замечание (432): деятельность купца "невозможна без великодушного доверия, оказываемого (им) другим, не только людям, состоящим у него самого на службе, но и чужим, не только одним христианам, но и язычникам. Честность, выполняющая принятое на себя обязательство вполне и целиком, даже если оно при случае связано с жертвами,
  [256]
 
 необходима торговле во всякой (?) стадии ее развития; и именно вследствие того, что торговля делает верность и честность наиболее выгодными в обороте, она создает здоровые и длительные связи между людьми".
  Что это преувеличено, мы знаем, ибо мы помним, как медленно коммерческая солидность завоевывала себе права гражданства еще и в течение капиталистической эпохи. Правильно же в этой мысли то, что в самом обороте заложена тенденция к солидности, которая с усиливающейся интенсивностью оборота становится все сильнее. Купец со временем убеждается, что мошенничать невыгодно, так как проистекающие отсюда убытки: потеря клиентеллы, потеря времени вследствие приостановок и необходимости их ликвидации - зачастую больше добавочных прибылей, добытых путем обманных уловок. Когда, таким образом, развивается, как мы видели, "деловая мораль", в смысле морали в интересах дела, когда просвещенные торговцы пряностями XV и XVIII вв. выставляют положение: "Honesty is the best policy"127, то этому развитию, несомненно, способствовало лучшее понимание истинных собственных интересов, которое должна была породить из себя дальняя торговля, - понимание, которое уже затем, конечно, тем скорее вылилось в принцип торговли, чем настойчивее эта мещанская солидность провозглашалась нравственной обязанностью со стороны признанных учителей морали.
  Различное, однако, действие оказывает торговля, осуществляемая как деятельность, смотря по тому, является ли она морской или внутренней торговлей. В первой преобладает еще долгое время, как мы могли констатировать, авантюристский, разбойничий характер; в ней вырабатывается, таким образом, "идущий на риск" купец. Тогда как внутренняя торговля сильнее и исключительно развивает торгашеский и кальку-ляторный момент, порождает "взвешивающего купца", который принужден пробиваться с помощью рационального средства - законченного счетного искусства - на пути искусного заключения договоров. Это внутренняя торговля шерстью воспитала во флорентийцах коммерческий характер до такого совершенства, какое мы наблюдали (задатки в крови предполагаются!). Равно как внутренняя торговля скорее, чем мужественно рискующая морская торговля, принуждает и побуждает развивать мещанские добродетели. Я считаю немыслимым (уже по этой причине) возникновение книги, подобный трактату о святой хозяйственности, в XV столетии где-нибудь в другом месте, чем центр шерстяной торговли и промышленности. Мы видели, что ни флорентийцы, ни шотландцы, ни евреи не были никогда мореходами: их кровное предрасположение Удерживало их от этого, но их деятельность с самого начала в качестве сухопутных торговцев воспитала в них затем этот тип торгаша, так что мы вновь наблюдаем, как следствие действует дальше в качестве причины.
  Особую роль в истории капиталистического духа играла ссуда денег. Мы видели в другом месте, как в раннюю эпоху капитализма знающими свет и деятельными поздними схоластиками в ней был (правильно!) Усмотрен и по нравственным основаниям осужден решительный враг
  [257]
 
 капитализма. Но нельзя также отрицать и того, что в другом направление ссудная деятельность оказала весьма благоприятное влияние на развитие известных сторон капиталистического духа. Рассматривая проблему с другой стороны, чем Антонин Флорентийский, а именно ссуду денег, которой евреи со времен Соломона занимались с особенной охотой p которую они в течение европейского средневековья почти исключительно избрали своей профессией, я привел в качестве одной из причин, почему они были так превосходно подготовлены к капитализму, когда ок начал развиваться. Действительно, я продолжаю держаться этого воззрения и считаю ссуду денег теперь, как и прежде, одним из источников, откуда питался капиталистический дух, тем более в эпоху, когда вокруг еще господствовали натурально-хозяйственные, подчиненные категории качества, отношения. Причины же, по которым ссуда денег в еще большей мере, чем товарная торговля (усилением которой она здесь в занимающем нас смысле только и является), должна считаться школой выправки для капиталистического образа мыслей, заключаются в следующем:
  в ссуде денег совершенно вытравлено всякое качество и хозяйственный процесс определен исключительно количественно;
  в ссуде денег договорное начало сделки стало существенным: договор об исполнении и встречном исполнении, обещание на будущее время, идея поставки составляют ее содержание; в ссуде денег исчез всякий элемент "пропитания"; в ссуде денег все телесное (все "техническое") вытравлено окончательно: хозяйственное дело стало чисто духовной природой;
  в ссуде денег хозяйственная деятельность как таковая утратила всякий смысл: занятие денежными ссудами совершенно перестало быть осмысленным занятием тела и духа; тем самым ценность его переместилась с него самого на результат; один только результат еще имеет смысл;
  ссуда денег является особенно плодотворной областью для развития отчетности: человек, в сущности, всю свою жизнь просиживает со счетной линейкой и бумагой за столом;
  в ссуде денег выступает впервые совершенно ясно возможность и не в собственном поту посредством хозяйственного действия зарабатывать деньги; совершенно ясно выступает возможность и без насильственных действий заставлять других людей работать на себя.
  Чего недостает профессиональному заимодавцу, "ростовщику", - это, как правильно понял Антонин, предпринимательского духа, отваги. Но если и это прибавляется, то как раз заимодавец может вырасти в капиталистического предпринимателя крупного масштаба: специфически купеческое предприятие тесно связано (как мы видели) с ссудой денег. Ссуда денег может таким путем разрастись в капиталистическую торговлю деньгами (банкирская деятельность!), но также и в капиталистическое производственное предприятие (заклад!). Флоренция - не только город торговцев шерстью, она еще и город банкиров!
  Но она, наконец, еще и город цехов раг ехеlеnсе128 и господства цехов, и мы должны иметь это в виду, если мы хотим понять, почему она стала цитаделью раннекапиталистического духа.
  [258]
 
  Благодаря исторической случайности: вражде между императорской и антиимператорской партиями - цехи во Флоренции уже в XII в. достигли участия в управлении городом. "Ремесленные цехи заставили дорого заплатить за поддержку (оказанную императору), и подеста со своими советниками находился на самом деле в зависимости от вновь достигшего политического могущества общественного строя" (433). В 1193 г. были расчищены пути демократическому развитию государства.
  Если я теперь указывал только что, что эту особенность флорентийской истории я также делаю ответственной за высокое и раннее развитие капиталистического духа во Флоренции, то это легко может показаться парадоксальным, так как ведь цехи - смертельные враги капитализма. И все же это не парадоксально. Ибо, несомненно, важная доля капиталистического духа, особенно та, которая проявляется в мещанских добродетелях, происходит из тесноты цеховых каморок. Здесь "святая хозяйственность" по-настоящему дома. Она здесь появилась на свет, как дитя нужды. Здесь нужно было быть бережливым, и трезвым, и трудолюбивым, и целомудренным, и чем там еще, если не желать ставить на карту своего существования. Эти добродетели называли христианскими; они и были ими. И культивировать их без внешнего принуждения было, без сомнения, достойным внимания делом самовоспитания. Но не следует все же забывать, что торговец пряностями и шерстоткач получают эти "добродетели" скорее принудительно, как элементы его образа жизни: он должен прийти к убеждению, что делать долги, тратить время на развлечения и любовные интрижки привело бы его к нищенской суме. Мы и наблюдаем повсеместно, как нужда с течением времени делает цеховых все более добрыми "мещанами". Относительно английских и шотландских народов мы получаем положительное этому подтверждение.
  "Очевидным является, - пишет превосходный знаток средневековой Англии (434), - что задолго до реформации и раньше, чем какие бы то ни было пуританские принципы могли оказывать свое влияние, веселье в городах исчезло под давлением деловой жизни" (the gaiety of the towns was already sobered by the pressure of business). А другой (435) утверждает действительность того же самого наблюдения относительно развития шотландских городов. Цеховая каморка еще стеснила даже и крестьянское жизненное пространство. Настоящий крестьянин - это маленький сеньор, который живет и дает жить. Городской ремесленник чахнет, засыхает, опустошает себя и делается тем самым родоначальником "мещанского духа".
  Правда, то, что этот последний сделался элементом капиталистического духа, что и те люди, которые могли позволять себе вести свободную и несвязанную жизнь, видели свой высший идеал в industry и frugality129: Для этого требовалось содействие еще других сил. С одной из этих сил мы познакомились в нравственном учении философов и церкви. Другую я еще назову здесь. Это обиженность.
  В последнее время с решительностью указывалось на выдающееся значение этого духовного процесса, который, как известно, Ницше Считает корнем переоценки аристократической ценности в противополож-
  [259]
 
 ность оценке стадной морали (436). Я думаю, что в истории капиталистического духа он сыграл роль, и я вижу ее в этом возвышении рожденных нуждою принципов мелкомещанского образа жизни до всеобщих, ценных жизненных максим, т.е. в учении о "мещанских" добродетелях как высоких человеческих добродетелях вообще. Люди мещанского состояния, в особенности, верно, деклассированные дворяне, косо смотревшие на господ и на их житье, объявляли его порочным и проповедовали отвращение от всякого сеньориального образа жизни (который они в глубине своей души любили и к которому стремились, но были из него по внешним или внутренним причинам исключены). Основная черта в книгах Альберти о семье - это обиженность. Я уже ранее приводил оттуда различные места, где звучит прямо-таки комичная и детская ненависть к "сеньорам", из круга которых он был исключен; эти цитаты можно было бы легко умножить. И постоянно тирада против всего сеньориального, против сеньориальных развлечений охотой, против обычаев клиентеллы и т.д. заканчивается фарисейской похвалой собственного доброго "мещанства". Несомненно, коммерческие интересы, плоды философского учения, одобрение духовного отца - все это вело к омеща-нению взгляда на жизнь. Но безграничная ругань, в которую впадает Альберти, как только он заводит речь о "сеньорах", и которая свидетельствует о том, что его опыт позволял думать о них чертовски верно, все же показывает, что, может быть, самым сильным побуждением, приведшим его к доброму мещанскому мировоззрению, была обиженность.
  Во все времена она оставалась самой твердой опорой мещанской морали. Добродетельный мещанин еще и ныне провозглашает то положение и охотнее всего сам утешается им: "гроздья - кислы".
  Но если где-нибудь и когда-нибудь цехи, в которых "мещанский" образ мыслей господствовал из чистой нужды, но которые охотно также "делали из нужды добродетель", достигают власти и влияния, так что, в конце концов, "задают тон" в государстве, то их образ мыслей неминуемо объявляется общепризнанным и похвальным. Их дух становится общим духом. Этот процесс с особенной ясностью проявился опять-таки во Флоренции, которая именно вследствие этого уже в XV столетии прямо сочится мещанством, тогда как другие города (Венеция!) еще долгое время сохраняют свой сеньориальный отпечаток.
 
  Глава двадцать восьмая КАПИТАЛИЗМ САМ ПО СЕБЕ
 
  Когда я несколько лет назад впервые сделал попытку разобрать проблему капиталистического хозяйства, исходя из центра его, т.е. когда я взял капиталистический дух за исходную точку моего исследования капиталистического развития, ничто у меня не было в такой мере заподозрено критикой, как именно это. Мне ставили в упрек возврат к "дуалистической" точке зрения или утверждали, что я поставил вещи на голову, спутал причину со следствием. Не капиталистический дух есть
  [260]
 
 источник капитализма, а этот последний есть источник капиталистического духа. С большим остроумием мою сторону взял тг. Симиан в подробной критической статье, которую он закончил словами: "Ldesprit capitaliste ne naft-il pas du capitalisrne beaucoup plutot que le capitalisrne ne nait de lui?"130 (437).
  Поставленная этим вопросом проблема сложна и будет во всей своей полноте разобрана во вновь переработанном моем "Современном капитализме". Здесь нас интересует только одна часть проблемы, заключенная в первой половине вопроса: не рождается ли капиталистический дух из капитализма?
  Этот вопрос, несомненно, интересует нас в весьма высокой степени. Ибо если бы на него пришлось дать утвердительный ответ, то все содержание этой книги - с начала до 27-главы - было бы ненужным и от нее не осталось бы ничего, кроме одной этой 28-й главы. Нам придется, следовательно, несколько поглубже разобраться в этой проблеме.
  Прежде всего, постановка вопроса: возникает ли капиталистический дух из капитализма или наоборот? - является неясной.
  Капитализм и капиталистический дух вообще не находятся друг к другу в отношении исключающих друг друга противоположностей, а капиталистический дух составляет часть капитализма, если под последним мы разумеем (что одно только дает ему смысл) капиталистическую систему хозяйства. А следовательно, так же мало оснований ставить этот вопрос, как, например, такой: возникает ли душа человеческая из человека, или он из нее? Капитализма нет, если нет капиталистического духа. Значит, для того чтобы вообще дать вопросу смысл, надо его иначе формулировать. Нужно поставить его в такой форме, в которой капиталистический "дух" является чем-то самостоятельным, которое только и может явиться причинно обусловливающим или обусловленным. Это имеет место, если противопоставить капиталистическому "духу" не капитализм (как целое), а капиталистическое "тело", как я уже выше обозначил (образно) все те элементы капиталистической системы хозяйства, которые несут "дух", т.е. являются чем-то находящимся вне души капиталистического предприятия: всю организаторскую часть, одним словом, все отношения между чужими людьми, всякий объективный порядок, все учреждения-институты, например: оборудование фабрик, система бухгалтерии, торговые отношения, биржевая организация, отношения заработной платы и т.д.
  Но я могу также рассматривать самостоятельно капиталистический "дух", как он заключен или пускает корни в живой личности, и тут уже действительно противопоставить его "капитализму", если я имею в виду отграниченйые во времени или в пространстве явления: капиталистический дух, пробужденный к жизни в прежние времена, противостоит капиталистической системе хозяйства сегодняшнего дня как нечто чуждое, равно как и капиталистический дух в известной личности является чем-то самостоятельным по отношению к "капитализму", существующему наряду с ней. И теперь постановка вопроса правильна: таким путем сделанный
  [261]
 
 самостоятельным капиталистический дух может (теоретически) находиться в отношении причины или следствия к другому комплексу явлений. Как же мы теперь ответим на этот вопрос? Является ли капиталистический дух создателем капиталистической организации (понятно: не иной какой-нибудь, а той, в которой он будет обитать), или капиталистический дух вытекает из капиталистической организации? Поставить вопрос так точно - значит уже дать на него ответ: так как организации суть дело рук человеческих, то человек и "дух" его должны существовать заранее. Обусловленное не может предшествовать обусловливающему. Капиталистическая организация не может создать капиталистический дух, ибо, если принять это, тотчас же пришлось бы спросить: а что же вызвало к жизни капиталистическую организацию? Ответ: докапиталистический дух - нас бы не удовлетворил. Ибо если докапиталистический дух создает организацию, то она никоим образом не может быть капиталистической.
  Иначе обстоит дело во втором случае. Капитализм, без сомнения, может создавать вне самого себя капиталистический дух. Нам даже нет надобности представлять себе расстояние, на котором он действует, слишком далеким; должна только быть налицо какая-нибудь отдаленность; значит, не только на ремесленника, имеющего свою мастерскую рядом с капиталистическим предприятием, может от этого соседства перескочить искра капиталистического духа и зажечь пожар в его душе; не только строение капитализма в одном поколении может оказать определяющее влияние на следующее поколение, но и внутри одного предприятия субъект хозяйства может испытать изменения в своей духовной структуре под давлением своей собственной деятельности благодаря воздействию хода своих собственных дел.
  Как же теперь будет гласить наше суждение о действительном значении капитализма как создателя капиталистического духа, т.е. об исторически действительных влияниях, которые исходили от самого капитализма; в какой мере он, выражаясь иначе (в излюбленной здесь картинной форме), играет роль источника капиталистического духа.
  В этом отношении следует со всею решительностью отвергнуть ту мысль, что капитализм сам есть единственный источник капиталистического духа. Об этом не может быть и речи. То, что сначала (в начальные периоды) должен был быть налицо капиталистический дух (хотя бы и в самой эмбриональной форме), чтобы вызвать к жизни первую капиталистическую организацию, вытекает из того логического соображения, которое мы только что высказали: творение не может предшествовать своему творцу. Следовательно, по крайней мере первоначальный капиталистический дух питался из иных источников, чем сам капитализм. И более того, когда капитализм уже был налицо, то и тогда, совершенно очевидно, и другие силы участвовали в деле создания капиталистического духа и развития, уже имевшегося налицо. Доказательство правильности этого утверждения я, полагаю, дал всей этой книгой. Или желательно снова впасть в авантюристическое представление, которое рассматривает все те нравственные силы, все те социальные условия,
  [262]
 участие которых в строительстве капиталистического духа мы определили как "порождения" или "отражения" хозяйственных (капиталистических) отношений? Я полагаю, что мы ныне дальше ушли по пути познания и объемом нашего знания, и глубиной нашего психологического анализа гарантированы от подобных гипотез, порожденных юношеской чрезмерностью (если не остолбенелым упрямством). После того как мы в течение десятилетий употребляли нашу силу и наш дух на то, чтобы развязать узел исторических связей, мы более не можем удовлетвориться тем, чтобы разрубить его.
  Но это воззрение отнюдь не исключает убеждения в том, что капитализм также участвует в выработке современного хозяйственного образа мыслей. Несомненно, он является одним из его источников, и, несомненно, не слабейшим. Чем далее идет капиталистическое развитие, тем большее значение оно приобретает для образования капиталистического духа, пока, быть может, в конце концов, не будет достигнута та точка, когда оно одно его будет образовывать и формировать.
  Исследовать это (до сих пор, несмотря на все громкие слова, оно еще совершенно не исследовано) влияние, которое капитализм сам оказывал на развитие капиталистического духа во всех его особенностях, и составит еще задачу этой главы.
  С ходом капиталистического развития создается нечто, выгодно отличающееся от иных производящихся товаров и услуг тем, что оно не уничтожается, но от поколения к поколению накопляется большими массами: это опыт. Благодаря ряду обстоятельств, из которых мы со многими познакомились, были найдены средства отвлечь этот опыт от отдельного предприятия, собрать его, хранить и передавать в качестве объективированного имущества. Этот огромный материал опыта, будучи использован, дает возможность довести экономический рационализм до высшего совершенства. А что он в действительности находит применение, что позднее родившийся предприниматель фактически обращает себе на пользу опыт прежних поколений, об этом заботится прежде всего необходимость, в которую капиталистический субъект хозяйства поставлен, с одной стороны, стремлением извлекать прибыль, с другой стороны - давлением конкуренции. Он должен организовать свое. предприятие как можно более рационально.
  Но, быть может, еще действительнее влияет в направлении высшего совершенствования ведения хозяйства присущая самому экономическому рационализму внутренняя энергия самоутверждения. Мы наблюдаем здесь один из странных (и в других областях культуры происходящих) процессов: созданная рукой человеческой система пробуждается к самостоятельной жизни и без участия сознательного действия отдельного человека, над таким действием и против него, собственным духом развивает свою деятельность.
  Этот процесс оживления системы осуществляется приблизительно следующим путем.
  В той мере, в какой требовался экономический рационализм, его создание сделалось самостоятельной деятельностью, осуществляемой в
  [263]
 
 виде основной или добавочной профессии. Многие тысячи людей занимаются ныне не чем иным, как измышлением и проведением в жизнь наилучших методов ведения дел, начиная с профессоров, преподающих учение о частном хозяйстве в высших коммерческих учебных заведениях, и кончая полчищами бухгалтеров-ревизоров, калькуляторов, регистраторов и фабрикантов самых усовершенствованных счетных машин, машин для вычисления заработной платы, пишущих машинок; и т.д. И даже служащие и рабочие больших предприятий побуждаются путем премии принимать участие в этом производстве экономического рационализма. Тем самым, естественно, порождается массовый интерес к усовершенствованию деловых методов, колоссальная энергия направляется по этому пути. Для всех людей, по профессии участвующих в производстве экономического рационализма, это производство становится задачей жизни, самоцелью. Подобно тому как мы это наблюдали на развитии техники, о цели более не спрашивают, но усовершенствуют ради усовершенствования. При этом получается, точно так же как и при развитии техники, что человека с его живыми интересами оставляют без внимания там, где дело идет о законченности рациональной системы. Так и растет в наши дни экономический рационализм изнутри и увеличивается с каждым днем собственной силой, даже без помощи самого хозяйствующего человека.
  Это существо, живущее собственной жизнью, и берет себе на службу предприниматель, подобно тому как он назначает директора или рабочего - без особых размышлений, механически, еще точнее, подобно тому как он, понятно, приобретает себе самую усовершенствованную машину. Этот чисто механический акт применения в каждое данное время наивысшей развитой системы, наилучших деловых методов должен быть только постоянно вновь производим по мере усовершенствования систем, чтобы во всякое время занимать высшую ступень экономической ratio. Система обитает в здании капиталистического предприятия как невидимый дух: "она" считает, "она" ведет книги, "она" калькулирует, "она" определяет размеры заработной платы, "она" делает сбережение, "она" регистрирует и т.д. Она противостоит субъекту хозяйства собственной силой; она требует от него; она принуждает его. И она не знает отдыха; она растет; она совершенствуется. Она живет своей собственной жизнью.
  Это самостоятельное утверждение экономического рационализма: его суммирование, объективирование, механизирование и автоматизирование - влечет за собой, в свою очередь, далеко идущие последствия построения предпринимательской деятельности, а тем самым и развития самого капиталистического духа. И именно тем, что с предпринимателя снимается бремя. Это последствие имеет место совершенно явно, когда он покупает экономический рационализм в готовом виде и дает его вводить и проводить своим агентам, которых он за это вознаграждает. Но этот результат заступает и тогда, когда предприниматель сам заботится о введении и проведении в жизнь этого начала, потому что ему нет необходимости находить наивысшую целесообразность собственным
  [264]
 
 умом, а она, напротив, как нам известно, вытекает из самостоятельных жизненных источников. Если раньше значительная доля духовной энергии экономического человека исчерпывалась в этой выработке высшей экономической целесообразности, то она ныне освобождается для других целей. Здесь происходит весьма странный оборот: на высшей ступени развития рационализм как бы из самого себя порождает вновь род традиционализма.
  Если мозг и время современного экономического человека освобождаются, по крайней мере, до известной степени, от бремени заботы о рациональной организации производства, то освобождается энергия, которая может быть использована для остальной деятельности капиталистического предпринимателя, т.е. для его приобретательской деятельности в более тесном смысле этого слова. И теперь дело идет о том, чтобы констатировать, что эта, направленная на приобретение в узком смысле и на развитие к организации дела, энергия необычайно усиливается благодаря ряду обстоятельств, которые влечет за собой сам ход капиталистического развития. А тем самым и вызывается то огромное напряжение, которое мы наблюдали в качестве специального признака современной хозяйственной жизни, - души современного экономического человека (ибо в чем же ином проявляется "хозяйственная жизнь"?). Процессы совершаются следующие. В душе современного экономического человека живет и действует стремление к бесконечно великому, побуждающее его ко все новым делам и ко всей большей деятельности. Если мы спросим, откуда идет это стремление, то мы, естественно, найдем в качестве первоначальной движущей силы стремление к наживе. Не потому, что оно с необходимостью является выделяющимся из ряда других мотивом в душе предпринимателя. Но вследствие того, что оно в силу капиталистических причиннозависимостей противостоит отдельному предпринимателю в качестве объективно принудительной силы. Я назвал возникновение этого отношения принуждения объективацией стремления к наживе и показал (438), как она с необходимостью наступает вследствие того, что всякое успешное капиталистическое хозяйствование есть хозяйствование с излишками. Какую бы цель лично ни ставил себе предприниматель, даже в первую голову денежную наживу или другое что-нибудь -расширение своего владычества, применение своих сил, общественную благотворительность, - всегда его предприятие должно быть организовано так, чтобы быть доходным, всегда, следовательно, он должен стремиться к прибыли.
  В этом вынужденном направлении всей капиталистической деятельности заключена психологическая возможность стремления к безграничному, возможность осуществления которого основана, как мы выяснили, на особенностях современного технического развития. О том, чтобы эта возможность обратилась в действительность, позаботился целый ряд обстоятельств, из которых мы с одним уже знакомы: мы констатировали, что по известному психологическому закону увеличение богатства порождает из себя стремление ко все большему увеличению.
  [265]
 
  Другой психологический закон, действие которого мы, далее, наблюдаем, состоит в том, что с возрастанием круга задач (предполагая известное количество психической энергии данным) возрастают и способности, и воля в более сильном проявлении. Это самое уже в ранние эпохи капитализма представлялось сознанию его хвалителей, когда, например, Альберти однажды говорит, что в предпринимателе с расширением дел растут и трудолюбие и активность, благодаря чему прибыли увеличиваются сами собой (439).
  Но решающий толчок дает все же еще нечто иное, что мы, пожалуй, опять можем обозначить как процесс объективации: стремление отдельного субъекта хозяйства к безграничности своей деятельности также навязывается ему силою вещей, точь-в-точь как только что рассмотренное стремление к наживе. Мы нашли при анализе психики современного экономического человека, что волевые акты у предпринимателя подчинены известного рода психическому принуждению. Теперь мы напали на след происхождения этого принудительного отношения. С двух сторон внутри капиталистического хозяйства оказывается принуждение: со стороны техники и со стороны самой хозяйственной организации.
  Современная техника, как нам известно, характеризуется тем, что ломает все естественные рамки, а тем самым в своем применении опрокидывает и все естественные масштабы. Если предприниматель хочет идти в ногу с изобретениями техники (а что он должен этого хотеть, об этом, в свою очередь, заботится принудительный закон конкуренции и получения прибылей), то он должен иметь в виду беспрерывное расширение объема своего производства. Это "закон", основывающийся на современной технике: всякое новое достижение может быть использовано только тогда, если совокупность собранных для преодоления известной задачи средств производства соответственно увеличивается, благодаря чему, естественно, расширяется и объем производства, а с ним и объем предприятия. Относительно самого крупного (по объему) из нам известных предприятия стальных заводов в Питтсбурге сам его основатель указал нам в сухих словах на это вытекающее из прогресса техники состояние принуждения как на причину беспрерывного его увеличения. "Постоянно мы надеемся, - говорит Карнеджи (440), чьи уже цитировавшиеся слова мы лишь теперь понимаем, - что нам более не придется еще расширяться, но постоянно мы вновь находим, что откладывать дальнейшее расширение значило бы сделать шаг назад, и еще и ныне следующие одно за другим улучшения и изобретения сменяют друг друга так быстро, что нам еще столько же остается сделать, как когда бы то ни было".
  А ту долю свободы, которую еще составляет техническое принуждение, уже несомненно отнимает принуждение экономическое. И здесь действительно то же самое: предприниматель принуждается силою обстоятельств стремиться к безграничному. Бесполезно тратить еще больше слов об этой зависимости в эпоху, стоящую под знаком "тенденции к концентрации" во всех областях хозяйственной жизни (за исключением, конечно, сельского хозяйства). Что для меня здесь являлось важным - это выяснить психологические основы и этого известного
  [266]
 явления. Как здесь развивается принужденность в поведении предпринимателя, нам показывает исповедь одного одушевленного редкой откровенностью и правдивостью крупного предпринимателя из начального периода высшего развития немецкого капитализма, чья автобиография по этим внутренним и внешним основаниям и в других отношениях дает богатый материал для познания формирующейся психики современного экономического человека. Это следующие слова д-ра Штраусберга (441), которые я вследствие этого хотел бы еще привести здесь:
  "Мое намерение в то время ограничивалось тем, чтобы путем устройства железных дорог приобрести достаточное состояние для того, чтобы иметь возможность купить крупное имение, а потом удалиться от дел, при удобном случае принять мандат в палату депутатов и всецело посвятить себя парламентской деятельности.
  Тем временем обстоятельства принудили меня принимать активное участие в постройках, и с этого момента наступили совершенно иные условия.
  Постройка дорог занимает по необходимости несколько лет, нет почти ни одной постройки, относительно которой можно было бы хотя бы с приблизительной уверенностью сказать, принесет ли она прибыль или убыток, и тут единственная гарантия заключается в том, чтобы иметь несколько предприятий для того, чтобы иметь возможность, так как все не может одновременно не удаться, покрывать неудачи прибылями. Аппарат, требующийся для постройки дороги, очень велик; канцелярии, регистратура, техническое бюро, бухгалтерия и контроль могут с незначительными добавочными затратами быть использованы для нескольких дорог. Все эти отделы еще долго по окончании постройки дороги остаются необходимыми для окончательных расчетов с дорогой, с поставщиками и подрядчиками. Без руководителей технических работ и по окончании постройки обойтись нелегко, потому что масса вопросов без них едва ли может быть ликвидирована. Нельзя рассчитывать на усердие и энергию, когда служащие не имеют в виду длительного контракта.
  Случай отдать должное этим обстоятельствам представился сам собой, и так как я предвидел, что при постройке пути Берлин-Гёрлитц понесу убытки, то не следовало отказываться от новых дел, тем более что я, как и всякий другой, был убежден тогда, что оказываю этим стране величайшие услуги. По общему правилу, клин клином вышибают, и, таким образом, крупное железнодорожное строительство, которое я вел, повлекло за собой дальнейшие требования. Чтобы им удовлетворить, я расширял круг моей деятельности, удаляясь все более от моего первоначального плана, и это дало мне такую надежду практически осуществить мои идеи для блага рабочих, что я с тех пор целиком отдался моим делам".
  В современном экономическом человеке заложено стремление к бесконечно великому и наряду с этим - как это бесспорно можно назвать - стремление к бесконечно малому, выражающееся в том, что ему бы хотелось как можно больше интенсифицировать свою деятельность, использовать каждую мельчайшую долю времени, откуда и возникает тот
  [267]
 
 бешеный "темп" хозяйственной жизни наших дней, с которым мы познакомились.
  Мы видели, в какой мере мелочное использование времени стало возможным опять-таки благодаря технике и насколько также эта последняя своими произведениями поддерживает быстрый темп. Но современная техника не дает объяснения, почему этот быстрый темп действительно имеет место. И в Ватикане сейчас действуют телефоны, и в Испании ездят по железным дорогам, и в Турции работает телеграф, но быстрого темпа эти места и страны не знают. Он должен был быть сперва создан в душе современного экономического человека, а о создании его позаботился сам капитализм. Это он опять навязал этот темп хозяйствующим субъектам, так что они снова должны его желать. А то, посредством чего капитализм оказывает это принуждение, известно всякому ребенку: стремление к ускорению оборота капитала есть та таинственная сила, которая создает здесь столь чудесное. Частота оборота капитала имеет решающее значение - при прочих равных условиях - в определении высоты цен и высоты прибыли. Чем чаще капитал известной величины оборачивается, тем дешевле становится продукт, тем больше общая прибыль.
  В пользу же ускорения оборота капитала идет всякое ускорение з машинах, равно как и ускорение транспорта, и ускорение в совершении сделок покупки и продажи. И на службу этому стремлению к ускорению поступает современная техника, ежедневно открывающая новые способы, чтобы сократить хозяйственный процесс еще на секунды. Следовательно, и "темп" в духовной жизни современного экономического человека вынуждается у него капитализмом (с помощью техники). Он должен хотеть спешить, даже когда он не хочет спешить.
  Но он хочет. Совершенно так же, как он хочет стремиться к безграничности в расширении своего дела. Он хочет все большей хозяйственной деятельности, и он хочет хозяйственной деятельности в каждую минуту своей жизни. Констатируя это, мы достигли в объяснении процессов. происходящих в современной хозяйственной психике, последнего пункта, который мы еще должны осветить.
  Как это возможно, что здоровые и большей частью превосходные. выше среднего одаренные люди могут хотеть такой вещи, как хозяйственная деятельность, не только в качестве обязанности, необходимого зла, но потому что они ее любят, потому что они отдались ей сердцем и умом, телом и душой?
  Чтобы разъяснить это загадочное явление, мы должны вспомнить те состояния, которые мы нашли в душе колониста. Мы нашли там как основную черту состояние глубокого одиночества, и мы видели, как из этой пустыни с психологической необходимостью развились предприимчивость и деловое безумие. Но капиталистический предприниматель должен со временем дойти до такого состояния духа, в которое колониста повергают внешние обстоятельства вследствие постоянного действия на него тех принуждений, с которыми мы только что познакомились. Если он все время ничего другого не делает, как только занимается
  [268]
 
 делами, то душа его должна в конце концов засохнуть. Вокруг него все пустеет, отмирает всякая жизнь, погибают всякие ценности, наконец возникает такая обстановка, которая была изначально характерна для колониальных стран. Родина становится для предпринимателя чужбиной. Природа, искусство, литература, государство, друзья - все исчезает для него в загадочное ничто, у него нет больше "времени" отдаваться всему этому. И в то время как колонист, быть может, именно в семейной жизни освежал свою душу, пламя предпринимательского стремления в нашем предпринимателе пожирает в конце концов и это единственное зеленое место в окружающем его.
  Теперь он стоит в пустыне и должен бы был погибнуть после того, как все ценности для него уничтожены. Но он хочет жить, ибо создан с мощной жизненной силой. Таким образом, он должен создавать себе новые ценности, и эти ценности он находит в своем деле. Он не может рассматривать эту деятельность как бессмысленную и лишенную ценности, если не хочет потерять почву под ногами, если не хочет сам разрушить свою последнюю возможность существования. Но вот что странно: в сухом пейке повседневных дел для умирающего от жажды пробиваются новые рудники - своеобразное очарование рождается для него, ставшего невзыскательным, в накоплении прибыли самой по себе (442), в постоянном расширении и усовершенствовании дела самого по себе. И если еще не хватает удовлетворения, то на помощь приходит то сильное общее переживание восхищения завоеваниями техники и гордость мощными успехами нашего времени, которые органически выросли, как мы видели, из развития современной техники; они придают ему уверенное и возвышенное сознание, что и он в своей доле участвует в работе несущегося ткацкого станка времени. Правда, хозяйственная деятельность опять является только средством осуществления технических идей. Но, следуя великому закону эпохи, преодолевается и это противоречие: средство к средству наделяется ценностью, а конечная цель - живое человечество -за ним совершенно забывается. Путем удивительно запутанного психического процесса дело дошло до того, что в наши дни безропотно восхваляется хозяйствование ради хозяйствования; и для современного экономического человека рождаются из этого переворачивания всех оценок новые могучие побуждения к бодрому применению своих сил.
  Никакой пуританизм не втянул предпринимателя в водоворот бессознательной деятельности - сделал это капитализм. И он смог это сделать только после того, как был сломан последний барьер, защищавший предпринимателя от засасывания его бездной, - религиозное чувство. Он не нуждается ни в каком чувстве долга, чтобы сделать эту бессознательную деятельность содержанием своей жизни: время научило его создавать себе жизненные ценности и в пустыне, окружив своеобразным очарованием саму эту его деятельность.
  Этой последней метаморфозой вносится величайшее напряжение в хозяйственную жизнь; теперь уже не только вынужденная воля живет как движущая сила в мире хозяйства - сама любовь предпринимателя Живет в нем. Предприятие стало его возлюбленной, которую он теперь со
  [269]
 
 всею страстью лелеет. Понятно, что теперь процесс вновь увеличивает свою мощь и благодаря его усилению и ускорению душа экономического человека вновь побуждается к последнему напряжению своих сил.
  Теперь, полагаю я, ясны зависимости, осветить которые было нашей задачей: душа современного экономического человека больше не тайна для нас.
 
  ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
  Глава двадцать девятая ВЗГЛЯД НАЗАД И ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
 
  Я могу себе представить, что впечатление, которое эта книга оказывает на многих читателей, если они проштудировали ее до сих пор, является мучительным. Множество нового материала, множество новых точек зрения и постановок вопросов, согласно которым этот материал был обработан, должно вначале создавать чувство беспокойства и необычности, всегда мучительное. Мы всегда становимся непонятливыми при разборе научных проблем, когда нам кажется, что мы как бы теряем почву под ногами, а это бывает с нами всегда, когда у нас отнимают, лишают ценности удобную формулу, в которую мы вложили многообразие явлений. Тогда нам сначала кажется, что мы потонем в материалс-пока мы опять не почувствуем где-нибудь почву под ногами или не нау чимся плавать.
  С формулами, объясняющими чувство и генезис капиталистического духа, эта книга, правда, основательно расправилась. Не говоря уже о тех упрощающих ходячих словах, которые в социалистической литературе заполняют главу о "буржуа", - и такие остроумные гипотезы, как например, Макса Вебера, не могут быть оставлены в силе. И так как я сам не могу поставить никаких формул на место прежних, то многие с чувством неудовлетворенности отложат в сторону эту книгу.
  Что же, разве книга лишается вследствие этого ценности? Один остроумный человек сказал: только такая книга хороша, содержание которой можно выразить в одном предложении. Этого я, правда, не могу. Илг разве только предложение будет гласить: проблема капиталистического духа, его природы, его возникновения необыкновенно сложна, бесконечно сложнее, чем считали до сих пор, чем думал я сам.
  Но несмотря на то что результат этих исследований может состоять только в углублении понимания проблематического характера нашей темы, я все же хотел бы в этих последних строках сам еще чем-нибудь способствовать уничтожению или по крайней мере ослаблению того состояния беспокойства и неудовлетворенности, в которое я, быть может, поверг читателя. Не тем, правда, что дам ему простую формулу
  [270]
 
 которая освободит его от дальнейшего изучения, но тем все же, что набросаю род схематической картины, с помощью которой он, быть может, легче разберется в массе материала.
  Что в особенности способно вызывать чувство неудовлетворенности -это множественность причин, которые я сделал ответственными за возникновение капиталистического духа. На это мне указывалось глубоко понимающими критиками уже в отношении моих прежних исследований. Но я хочу попытаться установить как бы иерархию причин, т.е. не ограничиваться простым перечислением многочисленных причин, которые все участвовали в образовании известного исторического явления, но указать, в каком отношении главенства и подчиненности причины взаимно находятся.
  Мне представляется, однако, совершенно безнадежным начинанием предпринимать это упорядочение путем сведения всех действующих причин к одной основной причине, causa causans131. Что подобное начинание, например, в духе материалистического понимания истории (в его закоснелом применении) при современном состоянии нашего знания является невозможным, это я пытался показать в ходе настоящего изложения по разным случаям, опираясь на факты. Противопоставить строго экономическому каузальному объяснению какое-нибудь иное единое истолкование я чувствую себя не в состоянии, так что для удовлетворения своей потребности в иерархическом упорядочении многообразных отдельных причин я должен ограничиться сведением совокупности действующих условий в единое целое исторического процесса, в котором, правда, некоторые из приведенных причин являются в отношении главенства и подчиненности, другие, напротив, в отношении сочиненности. Эти сочиненные причины составляют то, что можно также обозначить как "случайные" события, которые, однако, были не менее необходимы для наступления общего результата, чем необходимые, т.е. с необходимостью вытекающие из данных предпосылок.
  Картина природы и происхождения буржуа получается тогда следующая.
  Основу всего развития, которую мы должны рассматривать как раз и навсегда данную и в конечном счете определяющую все. содержание процесса в его своеобразии, составляет единственная в своем роде по задаткам своих отдельных членов и по своему составу группа народов, которая создала европейскую культуру со времени падения Римской империи. В этих народах мы находим с самого их появления две мощные движущие силы: жажду золота и предпринимательский дух, которые быстро соединяются вместе. Из этого соединения на родине возникают могучие организации хозяйственной и иной природы, возникает прежде всего и современное государство и с ним важное средство поощрения капиталистического духа: "еретичество", предпосылкой которого, однако, является еще одна основная особенность европейской народной души -ее сильная религиозная потребность.
  Те же движущие силы побуждают народы к завоеваниям и предприятиям и на чужбине: здесь им открываются неожиданные богатые залежи
  [271]
 
 cблагородных металлов, вновь оживляющие их предпринимательский дух и их жажду золота; здесь возникают колонии, которые, в свою очередь, становятся рассадниками капиталистического духа.
  Если предпринимательский дух проявлял вначале свое действие преимущественно в среде господ и принял благодаря этому насильственный оттенок, то со временем в более широких народных слоях распространяется стремление другим путем при помощи хозяйственных предприятий добывать деньги: без применения насилия, мирным путем договоров. И здесь возникает понимание того, что в этом начинании большую службу может сослужить проявление духа экономии, духа, сберегающего и ведущего счет.
  Если это мещанское торгашество, пытавшееся пробиваться посредством охарактеризованного мирного способа, со временем постепенно получило значение у всех народов, то были некоторые племена, в которых общий дух с самого начала достиг быстрого и исключительного развития. Эти племена - этруски, фризы и евреи, влияние которых усиливается в своем значении тем более, чем более душевная структура капиталистического предпринимателя видоизменяется в направлении мещанского торговца.
  Если в начальный период развития различные течения идут рядом, то в дальнейшем его ходе они соединяются: в капиталистическом предпринимателе сливаются герой, торговец и мещанин. Поток, однако, чем более стекает в долину, тем более принимает окраску мещанского торговца, героическое исчезает все более. Этому способствовал ряд причин: развитие профессионального войска; авторитет нравственных сил, в особенности религии, которые культивируют как раз мирного мещанина, и-не в последнем счете - скрещение крови, давшее преобладание торгашеской крови. В общем, тот простой факт, что героизм присущ лишь немногим и что установление, развивающееся до всеобщности, с необходимостью должно строиться на присущих массе инстинктах и способностях.
  Развитие капиталистического духа идет теперь далее своим путем, в котором мы ясно можем различить два этапа: до конца приблизительно XVIII столетия и с тех пор до настоящего времени. В первую эпоху, охватывающую период раннего капитализма, капиталистический дух носит существенно связанный характер, во вторую - существенно свободный. Связан он был нравами и нравственностью, которой учили главным образом христианские исповедания.
  В направленном на получение прибыли капиталистическом предприятии заключены имманентные его природе тенденции развития безграничной и беспощадной наживы. Поводом к развитию этих тенденций послужили главным образом следующие обстоятельства.
  1. Рожденная из глубины германо-романского духа наука о природе, сделавшая возможной современную технику.
  2. Созданная еврейским духом биржа. Только соединения современной техники с современной биржей дало внешние формы, в которых могло осуществиться стремление к безграничности капиталистической наживы.
  [272]
 
  Сильную поддержку нашел этот процесс эмансипации: 3. В том влиянии, которое с XVII столетия еврейство начинает оказывать на европейскую хозяйственную жизнь. Оно влекло благодаря своим задаткам к безграничному и беспредельному проявлению стремления к наживе и в этом стремлении находило не препятствие, но поддержку со стороны своей религии. Евреи при возникновении современного капитализма действовали в качестве каталитического элемента.
  4. Путы, наложенные на капиталистический дух в раннюю эпоху его развития нравами и нравственностью, были ослаблены благодаря ослаблению религиозного чувства у христианских народов и
  5. были окончательно сорваны разрывом всех связей на чужбине, куда эмиграция и переселения привели как раз наиболее способных хозяйствующих субъектов. Итак, капитализм рос и рос.
  ----------------------------------------------
  Теперь великан, свободный от оков, в безумии несется по всем странам, низвергая все становящееся на его пути. Что принесет будующее?
  Кто держится того мнения, что великан-капитализм разрушает природу и людей, будет надеяться, что его скуют и вновь вернут в те рамки, из которых он вырвался. И тут думали вернуть его к разуму этическими убеждениями. Мне кажется, что подобные попытки потерпят жалкий крах. Он, разорвавший железные цепи древнейших религий, без сомнения, не даст себя связать шелковыми нитями веймарско-кенигсбергско-го учения о мудрости. Единственное, что можно сделать, пока сила великана не сломлена, - это принимать меры предосторожности для обеспечения жизни и имущества. Ставить пожарные ведра в форме рабочего законодательства, законов о защите родины и т.п. и поручить обслуживание их хорошо организованной команде, чтобы она тушила пожар, который бросают в огражденные хижины нашей культуры.
  Но будет ли его безумство продолжаться вечно? Не устанет ли он в беге? Я думаю, что так будет. Я думаю, что в природе самого капиталистического духа заложена тенденция, стремящаяся разлагать и убивать его изнутри. Мы сами в различных местах нашего пути уже встречались с такими крушениями капиталистического духа: в XVI в. - в Германии и Италии, в XVII в. - в Голландии и Франции, в XIX столетии (в наше время) - в Англии. Если даже этим коллапсам и содействовали отчасти особые условия - на добрую долю эти перемены причинила имманентная всякому капиталистическому духу тенденция, которую мы должны представлять себе действующей дальше и в будущем. Что всегда сокрушало предпринимательский дух, без которого не может существовать дух капиталистический, - это измельчение в сытое рантьерство или усвоение сеньориальных замашек. Буржуа испытывает ожирение по мере того, как богатеет и привыкает к использованию своего богатства в форме ренты, а в то же время привыкает предаваться роскоши и вести жизнь сельского джентельмена. Неужели эти силы, которые мы так часто
  [273]
 
 видели за работой, будут бездействовать в будущем? Это было бы странным.
  Но в наше время еще и с другой стороны отрезывается нить жизни капиталистическому духу благодаря усиливающейся бюрократизации наших предприятий. То, что еще оставляет рантье, отнимает бюрократ. Ибо в правильном бюрократическом гигантском производстве, в котором механизирован не только экономический рационализм, но и предпринимательский дух, для капиталистического духа не остается более места.
  Но вероятно, он подвергнется нападению и с третьей стороны: с прогрессом "культуры" цифра рождения и, в конце концов, также и избыток рождений убывают с роковой необходимостью. Против этого не существует зелья. Никакая Lex Papia Рорраса132, никакой национальный или религиозный энтузиазм, никакие драмы с тенденцией не могут удержать этого процесса. А с уменьшением избытка рождений капитализму не хватит дыхания, ибо только бешеный рост населения в последние сто лет дал ему возможность вырасти до такого величия и могущества.
  Что будет тогда, когда капиталистический дух, в конце концов, лишится своей теперешней энергии, нас здесь совершенно не касается. Быть может, великана тогда, когда он ослепнет, выдрессируют, чтобы тащить демократическую культурную тачку. А может быть, это и будут сумерки богов. Золото будет возвращено Рейну. Кто знает?
 
 
 
 
  ПРИМЕЧАНИЯ
 
  СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ
  Предварительные замечания
  Литература, которая занималась бы трактуемой в этой книге проблемой, вряд ли существует. Следует назвать критические работы, разбирающие соответствующие главы моего "Современного капитализма" (1902), на которые я при случае буду ссылаться. Кроме меня, самостоятельно разрабатывали эту тему Макс Вебер в своем труде "Протестантская этика и дух капитализма" ("Архив социальной науки и социальной политики", том 21 и след.). К этой работе примыкает потом опять ряд критических статей.
  В остальном исследование, подобное настоящему, вынуждено ограничиться почти исключительно пользованием источниками. Об их природе и познавательной ценности следует предварительно сделать следующие замечания.
  Источники для раскрытия духа в хозяйственной жизни текут в изобилии для каждого, чьи глаза открылись для исследования этой проблемы.
  [274]
 
 и здесь также существуют непосредственные и косвенные источники познания. Непосредственный опыт о хозяйственном духе доставляют нам сами хозяйствующие люди в своих заявлениях, познавательная ценность которых должна, конечно, подвергнуться проверке и из которых - это не приходится особенно сильно подчеркивать - достаточно часто следует вычитывать обратное тому, что в них утверждается.
  1. Аутентические свидетельства могут носить случайный характер, как, например, разговоры, письменные сообщения и т.д., или же они являются систематически упорядоченными - в автобиографиях, завещаниях и размышлениях и т.п. Но гораздо более многочисленны возможности окольными путями заглянуть в душу хозяйственного субъекта. Эти возможности мы можем, следовательно, объединить в группу косвенных источников познания. Здесь имеют значение:
  а) "творения" хозяйствующих людей в самом широком смысле, на которых как бы "почил" их дух. Я имею в виду общие организации, ими создаваемые: устройство деревень, фабричных производств, транспортных предприятий; технические устройства; устройство мастерских, создание орудий труда, устройство железных дорог, систем орошения, каналов и гаваней и т.д.; особые устройства для достижения хозяйственных целей; счетоводство учреждения благотворительности; темп развития и роста хозяйственной жизни; быстрое пересоздание, быстрое расширение хозяйственных учреждений и многое другое подобное.
  б) правовые нормы: определения права свободного самоопределения, о конкуренции, о рекламе, об образовании цен, о взимании процентов и т.д. и т.д.
  в) нравственные учения религиозного или светского происхождения. К ним можно также причислить все проявления критики: сатиры, боевые памфлеты, проекты реформ и т.д.
  г) отражение времени: в общественном мнении, например, значение определенных профессий (торговли) в обществе и внутри отдельных классов (отношение дворянства к наживе); в литературе, искусстве и науке - изображения типов, характер излюбленных "направлений".
  д) социальные взаимоотношения отдельных групп населения, мирное сожительство, враждебное отношение (например, рабочих к предпринимателям), патриархальные отношения, деловое упорядочение.
  е) характер политики, в которую выливается хозяйственный образ мыслей отдельных лиц и групп: империалистическая политика или свободная торговля и т.п.
  Само собой понятно, что познавательная ценность извлекаемых из этих источников свидетельств весьма различна.
  Аутентичные свидетельства (1) прежде всего очень редки и уже потому не слишком много дают. Они, правда, при известных обстоятельствах могут иметь очень крупное значение для правильного понимания того или иного положения вещей. Большею частью, правда, следует читать между строк. Это действительно в особенности относительно всех систематических заявлений указанного рода. В автобиографиях или мемуа-
  [275]
 
 рах, например выдающихся деятелей в сфере экономики (которых, особенно в наше время, существует целый ряд), авторы, естественно, выставляют себя как людей, совершенно лишенных эгоизма, служащих только общему благу, которые были совершенно далеки от стремлений к денежной наживе (в чем им даже можно иногда поверить, когда дело идет о пресыщенных богатством людях вроде Рокфеллера, Карнеджи, В.Ф. Сименса, В. Ратенау, мемуарами которых мы обладаем). Некоторые же остаются честными с самими собой, и они-то и дают нам, естественно; наилучшие разъяснения. Я имею в виду автобиографии вроде написанной Штроусбергом. Надо иметь в виду и то обстоятельство, что мы обладаем такими систематическими аутентичными свидетельствами, исходящими большей частью только от весьма выдающихся людей, масштаб переживаний которых крупнее натурального и должен поэтому прежде быть сведен к средней мере, если мы желаем обобщать их творения и воззрения.
  Из остальных источников самыми надежными являются "творения" хозяйствующих субъектов (2). Эти по крайней мере никогда не лгут.
  Источники, названные под цифрами 3 и 4, очень важны, но представляют наибольшие опасности для использования, в связи с чем имеются исследователи, вообще не признающие за ними значения источников познания известного фактического положения вещей, т.е. в данном случае "духа" времени. Так, мне в свое время многие критики ставили в упрек, что я хотел вывести направление идей средневекового ремесленника из цеховых уставов, а также из практики их и проектов реформ, как, например, реформы императора Сигизмунда. Я хочу поэтому еще заметить следующее об этого рода источниках и допустимости их использования.
  Ошибка, которую часто делают, состоит не в том, что хотят из этих источников почерпнуть знание, а в том, что хотят почерпнуть ложное знание. Ведь не захотят же из уложения о наказаниях узнавать о распространении краж и о видах их или из промышленного устава узнавать о характере положения рабочих в настоящее время. Но о чем из них очень хорошо можно узнать - это о господствующих в наше время общих понятиях о краже и защите рабочих, конечно закрепленных в законодательстве или выраженных в критической литературе (для которой действуют подобные же правила). Воззрение может быть "устарелым" и не отвечать более "духу времени". Тогда нужно будет его констатировать. И прежде всего, опираясь на заявление противников. Не слишком глупый историограф нашего времени должен будет, правда, заключить из литературы среднего класса, что в Германии значительная масса людей еще мыслит в ремесленном духе, но вместе с тем вынужден будет констатировать, что основное воззрение нашего времени, как оно проявляется в задающей тон литературе, как оно, наконец, добивается определяющего влияния в законодательстве и управлении, было иным - капиталистическим. Наше суждение о "духе", господствовавшем над средневековой хозяйственной жизнью, должно будет гласить совершенно иное. Правда, тогда ежедневно имели место бесчисленные действия и мысли, которые
  [276]
 
 погрешали против ремесленных воззрений, соответствовавших требованиям нравственных норм и устанавливавшихся правовыми нормами; более того, к концу средневековья подобные нарушения должны были умножиться. Но это все-таки были только нарушения. И "дух времени" (5) их осуждал. "Дух времени" ощущал их как нарушения, и никто не осмеливался оправдывать эти нарушения. Разве существует хоть одно приобретшее значение произведение, которое осмелилось бы защитить принцип "ote toi que je m'y mette"*, или личную за себя ответственность, или безграничное стремление к наживе.
 
  l. "Divitae comparantur ad oeconomicarn поп sicut finis ultimus, sed sicut instrumenta quaedam, ut dicitur in Pol. finis autem ultimus oeconomise est totuni bene vivere secun-dum conversationem" 1. S. Thomas. Th. 11a11ae qu. 50 a. 3. Основное место у S. Thomas в Summa theol. 11a11ae qu. 50. a. 3.
  2. 118 а 1 гласит в целом, как оно передано в новом издании полного собрания сочинений (Romae, 1886), по которому я всегда цитирую, следующее: "Bona exteriora habent rationem utilium ad finern, unde necesse est, quod bonum hominis circa ea consis-tat in quedam mensura: dum scilicet homo secundum aliquarn mensuram quaerit habere exteriores divitias, prout sunt necessaria ad vifem eius secundum suam conditionem. Ea ide" in excessu huius mensurae consistit peccatum: dum scilicet aliquis supra debitum mo-dum vult acquerere vel retinere. Quod pertinet ad rationem avaritae quae definitur esse immoderatus amor habendi". Глоссатор кард. Кайетанус защищает эти основные положения и разъясняет их так: "...appeleatione vitae intellige поп solum cibam et potum, sed quaecunque opportuna commoda et delectabilia, saiva honestate".
  3. Сравним сказанное место к характеристике сеньориального образа жизни в моей книге "Luxus' und Kapitalismus" (1913).
  4. "l preti... vogliono tutti soprastare agii altri di pompa e os tentatione, vogliono molto numera di grassissimo e organitissimo ca valcature, vogliono uscire in publico со molto exercitio di mangia tore, et insieme anno di di in di voglie per troppo otio et per роса virtu laseivissime, temerarie, incolsulte. A'quali, perche pur gli sppedita et soministra la fortu-na, sono incontentissimi, e senza risparmio o masserizia, solo curano satisfare a'suoni incita ti appetiti... sempre 1'entrata manca et pui sono le spese ehe 1'ordinarie sue riccheze Cosi loro conviene altronda. Essere rapaci e alle onestissime spre ad aitare e suoni, a sovenre agii amici, a ievare la tamiglia sua in onorato stato e degno grado sono inhumani, tenatissimi, tardi misevirne". Alberti, Della tarn. 265.
  5. Willy Boehm, Friedrich Reisers. Reformation des K. Sigismund, (1876). S. 218, ср. S. 45 и след. Кроме того, Karl Koehne. Zur sogenannten Reformation K. Sigismund. Neues Archiv der Gesellschaft fьr altere deursche Geschichtskunde. Bd. 31, 1905. Heft l.
  Возражения, выдвигаемые К. против меня, и использованные мною цитаты из названного произведения отпадают, полагаю я, после моих предварительных замечаний к настоящему указателю источников. Я.Keutgen, Aernter und Zunfte, 1903, 84.
  7. См., например, Sattler С. Handelsrechungen dea deutschen Ordens. 1887. S. 8, или введение Koppmann'a к Handlungsbruch Tolner'a в Geschichtsquellen der Stadt Rostock l (1885) XVIII f., или податные списки по гор. Парижу от 1292 г., изданные Gera-ud (Coll. des doc. ined. S. l. t. VII, 1837), "La plupar des additions sont inexacts", p. V.
  8. Этот упрек относится еще к pegolotti и к Uzzano. В приведенных мною в другом месте вычислениях издержек по пересылке, например по ввозу английской шерсти, при случае совершенно хладнокровно считают дальше, исходя их совершенно иных основных цифр, чем в начале.
  [277]
 
  9. Я. Peetz. Volkswisseneschafti. Studien, 1885. S. 186 и след.
  10. A. Vierkandt. Die Stetigkeit im Kulturwandel, 1908, 103 и след., содержит много тонких замечаний на тему о'"традиционализме". Понятной является наличность довольно далеко идущего параллелизма в психике докапиталистического человека и "первобытных народов"; см. там же §120 и след.
  11. F. Tцnnies. Gemeinschaft und Gesellschaft. 2 Aufl. 1902. S. 112 f.
  12. A. Vierkandt. a.a. O.S. 195.
  13. Hans von Wolzogen, Einleitung zur Edda. Издание Reclam, см. S. 280 и след. Из его перевода заимствованы и цитированы в тексте места из Эдды.
  14. Gustav Freitag. Bieder aus der deutschen Vergangenheit, l, 5, 184 (и след.).
  15. Luchin von Ebengreuth. Allgemeine Mьnzkunde. 1904. S. 139. 15a. Lamprecht. Deutsches Wirtschaftsleben. 2, 377.
  16. Leiasseur. Histoire de l'industrie etc. 12, 200.
  17.Davidsohn. Geschichte von Florenz, l (1896), 762, где приведены многочисленные источники "многих доказательств этой системы сокровищниц за столетие с 1021 по 1119 гг.".
  18.Daiilliers. L'oafevrerieetlesArtsdecoratifsenEspagne.UHiHp.y Baudrillart, Hist. du Luxe 42, 217. Ср.: Soetbeer. 57, Ergдnzungsheft zu Petermann's Mitteilungen. 21.
  19. Brueckner. Finanzgeschichtl. Studien. S. 73: Shurtz, Entstehungsgeschichte des Geldes (1898), 129.
  20. "Quod scilicet quidam clericorum et laicorum in tantam turpissimi lucri rabiem exarcerint, ut multiplicibus atque innumeris usurarum generibus... pauperes Christi affli-gant" ... Amiot, Die franz. und lomb. Geldwucherer der M.A. (Jahrb. d. Schweiz. Gesch. Bd. l. S. 183). Источник.
  21. "Erano in lui aleuni vitti e in prima quelo uno quasin in tutti e preti commune e notissimo, его cupidissimo del dan naro, tanto ehe ogni cosa spresso di lui era da vedere molti discoreano infami simoniasi, barattieri e artefici d'orgni falsita e fraude" (Albertl. Libri della famiglia. 263).
  22. Многочисленные места из поэтов XIII столетия, относящиеся к жажде денег, сводит E. Michael в "Geschichte des deutschen Volkes", 13 (1897), 139 и след.).
  23. Regnat avaritia
  regnant et avari
  Multum habet oneris
  Do, das, dedi, dare;
  Verbum hoc prae ceteris
  Norunt ignorare,
  divides quos poteris
  mari comparare.
  Carmina Burana n LXVII; Michael, a.a. 0., S. 142. 24.Michael. Gesch. des deutschen Volkes, l, 142 и след.
  25. "Nimium sunt ad querrendam pecuniam solliciti et attenti, ut in eis qualiter die'. possit: semper arder ardor habendi et illid: o prodiga rerum luzuries nunquam parvo con-tenta paratis et quaessitorum terra pelagoque eiborum ambitiosa fames". В известные мне изданиях Descr. Flor, а гакже и недавно в передаче С. Frev "Loggia dei Lanzi" цитаты искажены, причем издатели не указывают, содержат ли это искажение сами рукописи. Стихи заимствованы из: Pharsalia Lucani, lib. V. 373-376. Я по ней исправит текст.
  25а. Regola del goyerno di cura familiдre, 128, цит.: Guarti С. Sei Lapo Mazzei. 1880. P. CXV.
  26. "Ben dico ehe mi seberre саго lasciaro e miei richi et fortune ti ehe poveri", "Della famiglia" / Ed. Gir. Mancini. 1908. P. 36; cf. p. 132. "Conviensi adunque si ch'e beni della
  [278]
 
 fortuna sieno giunti al la virtu et ehe virtu prende que' suoi decenti orgamenti, quali difi-cile possono asseguirsi senza copia et affluenzia di que' beni qua li altri chiamano fragile et caduchi, altri gli appella commodi et utili a virtu". Cp. 159. "Chi поп a provato, quanto sia duolo et far lace a bisogni andare pelle merce altrui, non sд quanto sia utilo il danaio... chi vive povero, figlioli miei, in questo mondo soffera molto necessita et molti stenti; et moglio forse sara morire ehe stentando vivere in miseria..."
  "Chi non trueva il danaio nella sua scasella, molto maneo il trovera in quella d'altrui", p. 159. "Le richezze per de quali quasi cias uno imprima se exercita", p. 131; "Ci inginoc-chiamo et pregamo lddio ehe... a me desse richezza", p. 293. "Non patisce la terra nostra ehe de suoi aleuno troppo nelle vittorie del'armi... Ne anche fa la terra nostra troppo pregio delicterati, anzi e piu tosto tueta studiosa al guadanio et alle richezza. 0 questo ehe lo dia il paese, o pure la naturs et consuetudine de'passati, tutti pare crescano alla industria del guadagno, ogni ragionamento pare della masserita tia, ogni pensiero s'argomenta a guadag-nare ogni arte si stracha in congregare molte richezze": p. 37.
  27. Цитировано у AI. т. Humboldt, Examen critique de L'histoire de la geographie du nouveau continent. 1837. T. 2. P. 49.
  28. Во введении к книге по сельскому хозяйству (Vinc. Таппапт. L'economia del cit-tadino in Villa, 1648) говорится: "L'avido e strenato dessio d'ammasare ricchezze, il quдle da niuna a circonscitto, anzi non altrimentiche ostinatta paina tanto s'avanza quanto quele s'aumentano, tiranneggia in maniera i petti deg li huomini vili, ehe resili scordevoli del lo-ro ossere fa, ehe non riparino a bassezza, ne a miseria ne ad infamia aleuna facendosi tutto lecito per sequi stare facolta".
  29. См., напр., забавную книгу ([/1г. Gebhardt. Von der Kunst reich zu werden. Aug-sburg, 1656). Ее автор лично, правда, презирает деньги и всякое имущество, но общая позиция, занимаемая им в его книге (равно как уже и самое ее заглавие), позволяет заключить, что он проповедовал глухим, пытаясь доказать, что истинное богатство заключается в добром воспитании духа и сердца.
  30.Alberti, Della famiglia, 137.
  31. Vinc Tannara. L'economia del cittadino in Villa. (1648) l.
  32. Издано В. Арнольдом (W. Arnold): Bibl. des Literar-Vereins zu Stuttgart. 43 (1857). 191. Для более позднего времени (около 1400 г.) издан Chron. Job. Rothe из Creutzburg'a. Karl Barih. Mittelenglische Gedichte, 1860.
  33. Alte hoch- und niederdeutsche Volkslieder, 1844. 339
  34. Kopp H. Die Alchemie, l. 1886. 12. Хорошим дополнением к труду Коппа служит книга Шмидера (Schmieder) "Geschichte der Alchemie" (1892), так как Шмидер сам еще был верующим и предоставляет нам поэтому возможность познакомиться с ценными наблюдениями над психологическими процессами в душах атеистов.
  35. Немецкий перевод из "Examen alchemisticarn Pantaleon'a" у Kopp'a (1, 30).
  36. Paracelsus "Coelum philosophicum seu liber vexationum". См.: у Коппа (l, 39).
  37. Louis Figuirer. L'Alchimie et les alchimistes, 3 ed. 1869. 136. C'est donc au seizieme siede qu'il fauf se reporter, si l'on veut prendre une idee exaete de l'etonnante influence que les idees alchirniques ont exercee sur l'esprit des hommes.
  38. Sbrik Н.ч. Exporthandel Oesterreichs, 1907, 113.
  39. B "ArchiT fьr Sozialwissenschaft und Soz. Politik, Bd. 34.
  40. Ranke, Fьrsten und Vцlker vor Sьdeuropa, 1857. B. l; 410 13. 1857, 410. Этот Бе-невенто явился и к Пию V, который, однако, не доверял его искусству.
  41. "Frievre d'invention et d'enrichisment repide": Marbault, Remarques sur les me-moires de Sully в конце Econ. royales, Coll. Michaud. стр. 35; G. Fanies. L'economie soci-ale de la France sous Henry IV (1897). P. 333.
  42. Nomand Ch. La bourgeoisie fransaise au XVII siede, (1908). 185 и след. 13. Эта хорошая книга содержит еще многое, знакомящее нас с Donneurs d'avis. В дополнение к собранному там материалу я укажу еще на следующие типические случаи прожекторов в тогдашней Франции: в XVII в. был знаменит TheophrasteRenaudot, "Le
  [279]
 
 fondateur du Journalisme franiais, ie cerveau ie plus inventif peut-etre de l'epoque, dans lequel ont germe bon nombre d'idees utiles, a peine m^lees d'utopie...", упоминаемый G. d'Avenile'rn, Hist. econ., 1 (1894), 121; Blegny Nicolas (ум. в 1722 г.): "Apothicaire, ёс-rivain, collectionneur et journaliste, fondateur d'une societe medicale, d'une maison de saute et d'un cours pour les gar;ons perruquiers; premier chirurgien de la Reine et /chirur-gien ordinaire du corrs de Monsieur"; chevalier d'industrie a l'occasion et finalement jete en prison... auteur du "Livre commode contenant les adresses de la ville de Paris etc." par Abraham du Pradel, philosophe et mathematicien (P., 1692) (новое издание 1878), в котором он сам себя называет "fameux curieux des ouvrages magnifiques..." / Ed. Bonnaffe Dictionnaire des amateurs francais au XVII sc. 1884 s.h.v.
  43.Mercier, Tabl. de Paris. 1. 222 (Ch. 73) вкладывает следующие слова в уста одного из Faiseurs de Projets: "Depuis trente ans j'ai neglide mes propres affaires, je me suis enferme dans mon cabinet, meditant, revant, calculant; j'ai imagine un projer, admirable pour payer toutes les dettes de 1'etar; ensuite un autre pour curicher ie roi et lui ausser un reyenn de 400 millions; ensuit un autre pour ablattre a jamais 1'Angleterre... et pour rend-re notre commerce ie premier de l'uniTers... ensuite un autre pour nous rendre maitres des Indes orientales; ensuite un autre pour tenir en echec cet empereur, qui tot ou tard nous jouera quelque mauvais tour".
  44. Adolf Beet. Die Staatsschulden und die Ordnung des Staatsaushaltes unter Maria Theresia. 1. (1894). 37-38.
  45. Первая денежная лотерея была проведена флорентийским государством в 1530 г.; классная лотерея была в XVI в. введена в Голландии, в 1610 г. в Гамбурге, в 1694 г. в Англии, в 1699 г. в Нюрнберге; цифровое лото введено в 1620 г. в Генуе.
  M.f. Heckel, Lotterie //в Handworterbuch der Staatswissenscharten. 3 Aufl. Bd. 6. Но "лотерейное безумие" разразилось, по-видимому, только к концу XVII столетия, тогда, когда Западная Европа и в других отношениях перешла всякие границы. В одном современном сочинении сказано: "Jamais on n'a tant ouieparler de Lotteries que depuis qu'ils'enestfait une en Angleterre ily a deux ans... toute la Hollande est en mouvement la-dessus, on ne se trouve en aucune conversation que... reflexion sur ce que l'on appelle bonheur et malheur en matiere de Lotteries" (Amsterdam, 1696. Ch. 1).
  46. Я следую в основе сопоставлению Макса Вирта. Geschich. d. Handelskriscn. 3 Aufl. 1883.
  47. W. Sombart. Die Juden und das Wirtschaftsleben. 105 и след.
  48. Dephoe. On Projects (1697), по-немецки - 1890, стр. 19.
  48а. Проблему, исследуемую в этой главе, я трактовал впервые в моей статье "Der kapitalistische Unternehmer" в "Archiv fiir Sozialwissenschaft und Sozialpolitik" (Bd. 29. 1909). Защищаемые там взгляды я ныне изменил в некоторых пунктах. В особенности торговую деятельность я рассматриваю теперь как общую всякому предпринимательству функцию, что мне представляется более отвечающим действительности и более логичным. Ср. недавно: Н. Kurella, Die Jntellektuellen und die Gesellschaft, 1913. Взгляды-Курелля во многом соприкасаются с моими.
  49. Наш язык выражает родство обеих различных деятельностей, по крайней мере отчасти совершенно одно и то же обозначение для понятий "торговать товарами" и "вести переговоры между государствами" имеют греки в слове ?????????; оно обозначает вообще "вести дела" и только в частности: "вести торговые или денежные дела, заниматься торговлей, но употребляется равным образом и для обозначения заключений публичных сделок в смысле ведения переговоров о государственных делах Xpr?????????,, значит "человек, занимающийся делами, в особенности торговыми делами или денежными делами" и "трудолюбивый человек, добрый хозяин, хорошо знающий искусство приобретения наливы" (Платон, Rep 434), а ?????????? значит и "искусный в ???????????, следовательно, 1) "искусный в торговых и денежных делах, в приобретении состояния, в наживе...", т.е. 2) "искусный в проведении публичных или государственных
  [280]
 
 дел ??????????? заботы о деле, ведение дела, как торгового, так и государственного, управление общественными делами, совещание, дарование аудиенции. Раре, Gri-echisch-deutsches Werterbuch; подобным же образом и немецкое слово "Geschaft" употребляется в двойном смысле, когда мы говорим о денежных делах и государственных делах, о деловом человеке и поверенном в делах.
  49а. lac. Burckhardt, Kultur der Renaissance 13, 23. 50. C.i. Clausewitz. Vom Kriege. Erstes Buch, drittes Kapitel. Sl.l.Burckhardt. 15-16.
  52. Lastig, Beitrage des Handelsrechts, in der Zeitschrift fiir das gesarnte Handelsrecht, 23, 152. Там же и другие указания источников. Vgl. Lattas Der commerc. 294, 209, 223.
  53. Clemens Sander, цитировано у Ehrenberg. Zeitalter der Fugger 1, 1896. 212-213.
  54. С. Neuburg, Coslars Bergbau (1892), 191.
  55. F. Dobel. Der Frugger Bergbau und Handel in Ungarn, Zeitschrift des histor. Ve-reins fur Schwaben und Neuburg, Bd. V.
  56.Я.топ Sbrik. Exporthandel Osterreichs. 1907. S. 368.
  57. f. Hitzinger. Des Quecksilbergwerk zu ldria. 1860. S. 18, 24. 57a. U. Krafft. Denkwurdigkeiten / Ed. Cohn. 1862. S. 459.
  58. Instruction fUr den Berghauptmann Theod. v. Lilienau a. 1625, у К. Graff Stern-berg, Gesch. d. Bergwerke (1836), 308.
  59. G.R. Lewis. The Stannaries. 1908.
  60. Н. Peetz. Volkswissenschafti. Studien, 1880. S. 69.
  61. Beck Н. Gesch. des Eisens, 2, 602 и след. 652.
  62. Указ короля от 7 марта 1573 г. у Sternberg, а.а. а.а. 1, 389.
  63. Allgemeine Schatziamer der Kaufmannschaft 2, 1741. 734.
  64. "La plurart des personnes de qualite de robe et autres donnant leur argent aux negotiants en gros pour ie faire valoir, ceux-ci leur marchandise a sredit d'um an ou de quinze mois aux detaillants; ils.en tirent par ce moyen 10% d'interet et profitent ainsi de 3 ou 4%" (Savary).
  65. "Les gens de commerce n'etaient qu'une faible minorite parmi les souscripteurs". Kaeppelin P. La compagnie des Indes orientales. 1908. S. 6.
  66. P. Kaeppelin, B.C. Ibid. P. 8: "Quid est Cuthna, fomes avaritiae ac abyssus malitiae, diversa ac peregrina ingentiaque gentium genera ad contempta ionern sui contrahit, reges-que ac principes exteros aleicit, nisi quia in sunu sue, in terrarum abditis fomentum avari-tae argentum nutrit?" Chron. Aulae Regiae, ap. Dobner Mon, Boh. 5. 140; цитировано у Sternberg'a, а.а.0.1,2.
  67. Богатство Куттенберга ископаемыми послужило поводом к войне между императором Альбрехтом и королем богемским Вячеславом в 1304 г. Chron. Aulae Regiae, ар. Dobner in Mon. Boh. 5. 149; у Sternberg'a, 1.2.
  68. Для XII и XIII столетий богатый материал источников приводит Ed. Heuk. Ge-nua und seine Morium (1886, 182 и след.), у которого взяты и слова в тексте.
  69. U. Heud. Geschichte des Levantehandels im Mittelalter (1879), 255. Heud собрал в своем названном сочинении источники, которыми мы обладаем по истории разбоя и грабежа на Средиземном море; ср. 1, 258, 263, 487 и след. 489; 2, 16 лучшим источником, может быть, являются протоколы следственной комиссии, назначенной в 1278 г. дожем Giac. Contarini для выявления всех ограблений и истязаний, которым подвергли венецианцев греки и их союзники в течение последних десяти лет. Одни эти протоколы знакомят нас с историей около 90 разбойников. Печатано у Taref und Thomas, Quellen zur osterr. Gesch. 4, 159-281.
  69а.Я. Pigeonneau, Hist. du commerce de la France, 3 (1889). 170. 70. Опубликовано у Eugene Seue, L'histoire de la marine francaise. 4 (1836) Livre VII. Ch. I et II.
  71. Основной труд Hist. des Aventuriers etc. Par. A.0. Oexmelin (J. Esquemeling) (первоначально на голландском языке), 1678. Ср. Pow.Pyle. The buccaneers and maro-oners of America. 1891; Burnee, Hist. of the B. of B. of A., 1816, послед, изд. 1902;
  [281]
 
  H. Handelmann, Geschichte der Insel Hayti (1856) и след. библиография (неполная) по морскому разбою, особенно в XVI и XVII столетиях, имеется у loh. Pohler, Bibl. histo-rico-militaris. 3 (1895), 737.
  72.Froude, H. of England. 8 (1863), 451
  73.F.H. Brown, Scotland in the time of Queen Mary, 1 (1904). 72. 74. Gardiner. Commonwealth, 1, 330; у W. Cunningham, The Growth of the English Industry and Commerce, 2 (1903), 188.
  75. Shirley Carter Hughson, The Carolina Pirates and Colonial Commerce. 1670 и 1740, 1894), одна из лучших работ по этому вопросу.
  76. Важнейший документ, относящийся к истории морского разбоя в северных американских колониях, в особенности необычайно ценные донесения Earl of Bello-mont an the Lords of Trade. Docum. relat. to the Colonial History of the State of New York, 4, (1854), 306 и след. 323, 447, 512 и след.; Ср.: Macaulay H. England, 19, 14-21 (Tauchnitz-Ed.).
  77. См., напр.: B.F.A.ion Langegg, El-Dorado: Geschichte der Entdeckungsfahrten nach dem Go'dlande El Dorado im XVI u XVII Jahrhundert. 1888.
  78. Философский камень начинает в представлении эпохи как бы сливаться с Эль-Дорадо в единое целое, так,1аигепй Ventura пишет в своем "Aenigma della Pietra phi-sica" (1805):
  Nell'india (parte piu calda del monds)
  Nasce pietra talhor ch'en se rinchiude
  Virtu infinite che vengon dal cielo.
  Цитировано у Chr. G. fonMurr, Litterarische Nachrichten zu der Geschichte des sogenan-nten Goedmachens. (1805), 49, 190.
  79. В новейшее время появилось превосходное жизнеописание Selincourt H.de. Graet Raleygh. 1805.
  80. "The passing up the river Thames by Mr. Cavendish is famous, for his mariners and soldiers were all clothed in silk, his sails of damask, his top cloth of gold, and the richest prize that ever was brought at any one time into England". Captain Francis Bacon, 17.8, 1589, Douglas, Campbell The puritans in Holland, England and America, 2 (1892), 120.
  81. Описание путешествия R. Benjamin von Tudelas. По-немецки Griinhut und Mar-kusN. Adler (Jerusalem, 1903). S. 5.
  81a. Коммерческое значение этих трех городов опиралось на боеспособность граждан и на силу флота; против слабейщих конкурентов они обычно беспощадно пользовались своим превосходством. Однажды (4 августа 1135 г.) пизанцы появились на 46 галерах перед Амальфи, сожгли все корабли в гавани, зажгли город и разграбили дома. Позднее генуэзцы сделали то же самое с пизанцами. G. Саго, Sozial- und Wirtschaf-tsgeschichte der Juden (1908), 235.
  82. Много поучительного материала, и главным образом к оценке личностей, игравших роль в раннекатолической заморской торговле Англии, содержит превосходная книга H.R. Fox Bourne, English merchants, 1886.
  83. Langegg E.Ad.f. El-Dorado. В новейшее время: Conrad Habler, Die uberseeischen Un-ternehmungen der Welser und ihrer Gesellschafter. 1903. К последнему F. Eulenburg, Historischen Zeitschrift, 1904, 104 и след. Если Eulenburg упрекает автора этой новейшей работы об экспедиции Вельзеров, что тот пишет в сущности историю личностей (заглавия отдельных глав большей частью названы именами отдельных предводителей), то все же следует сказать в оправдание этой точки зрения, что подобные "торговые экспедиции" и были в сущности не чем иным, как походом за приключениями отдельных отважных людей. В этом и заключается тогда по большей части "хозяйственная история".
  84. Ulrich Krafft, Denkwiirdigkeiten: ed. Cohn, 1862.
  84a. H. Pigeonneau, Histoire du Commerce de la France, 2. (1889), 170.
  [282]
 
  85. Arl. lustiniani у Ersch und Gruber, 316 и след., 327 и след., 327 и след. Ср.: Sie-vekinB" Genueser Finanzwesen, 177 и след. 99.
  86. Oshlow Burrish, Batavia illustrata or a view of the policy and Commerce of the United provinces, 1728,333.
  87.Prinz Neuwied, Reise in Nord-Amerika, 1, 315, 427, 552, 610; 2, 71 цитировано у Roscher, Kolonien. 3 Aufl. (1885), 267.
  88.Heyd, a.a.0.2,376.
  89. Postlethwayt, Dich. of Commerce, 1, 231.
  90. Донесение Lord. Comm. of Trade and Plantations есть у Anderson, Annals 3, 203; В. Diet., des Postlethway, 728, точный обзор наличности фортов, вооружения, снабжения, гарнизонов и т.д. на африканском берегу.
  91. Not to employ any gentlemen in any place of charge or commandement in the said voyage, beside their own mislike of employing of such, they knom the generality will not endure to hear of such a motion, and in they should be earnestly pressed therein, they would withdraw their adventure. They wished "to sort their business with men of their own quality". Cunningham, 2, 70.

<< Пред.           стр. 9 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу