4.2.1. Общие вопросы интеллектуальной собственности

  Интеллектуальная собственность, являющаяся практически самым важным «локомотивом» современной экономики, издавна доказала свою значимость. Уже в средние века сформировалась практика выдачи патентов - документов, закрепляющих за определенными лицами нововведения в области производства, т.е. их авторские права. Начиная с XII века английской королевской властью особые привилегии предоставлялись лицам, занимавшимся созданием новых видов деятельности, новых способов производства (технологий) значимых товаров с тем, чтобы поддержать их на этом пути. Такая поддержка принимала форму пожалования лицу, внедрявшему новую технологию, исключительного права преимущественного использования этого способа на срок, позволявший его хорошо освоить. Это защищало создателя новой технологии, изобретателя в трудный период становления производства от конкурентов, давало ему большую степень независимости.
  Интеллектуальная собственность - это, с одной стороны, информация, способная в скором времени стать чем-то вещным, предметным, возбуждающим интересы и эмоции людей - изобретения, разработки, написанные книги и песни, с другой - те материальные продукты и средства, которые зафиксированы объектами интеллектуальной собственности. Интеллектуальная собственность, а значит и информация, которую можно представить в качестве таковой, всегда имеет стоимость. «Удел информации в типичном американском мире, - говорил Н. Винер, - состоит в том, чтобы превратиться в нечто такое, что может быть куплено или продано» [18, с.112].
  Уже при позднем феодализме производства изобретательство становится довольно - таки характерным, распространенным явлением. Стимулом этому служили четыре взаимоувязанных обстоятельства, имевших и психологическую, и экономическую основу:
  • Стремление облегчить собственный труд, более рационально организовать его, чтобы тратить как можно меньше усилий (не случайно в шутку говорят: лень - двигатель прогресса);
  • Желание выпустить максимальное количество изделий, предметов, продуктов для рыночного обмена или продажи;
  • Стремление повысить качество выпускаемой продукции и разнообразить её;
  • Стремление проявить свои способности, показать индивидуальную смекалку и неординарность перед другими участниками производственного процесса, тем более перед конкурентами.
  Первый, наиболее значимый в экономическом плане, аспект изобретательства, был подмечен уже А. Смитом, который, в частности, писал: «Значительная часть машин, употребляемых в тех мануфактурах, где проведено наибольшее разделение труда, была первоначально изобретена простыми рабочими, которые, будучи заняты каждый какой-нибудь весьма простой операцией, естественно прилагали свои усилия к тому, чтобы найти более легкие и быстрые способы их выполнения. Те, кому приходилось часто посещать такие мануфактуры, должны были видеть весьма хорошие машины, изобретенные самими рабочими в целях ускорения и облегчения выполняемой ими специальной работы» [79, с. 84].
  В дальнейшем практическая целесообразность изобретательства привела к тому, что на различных предприятиях разных отраслей промышленности стали создаваться специальные подразделения, смыслом и предназначением существования которых были усовершенствования в производстве. Но опять - таки в истоках различного рода улучшений машин, оборудования, процессов, способов производства лежали мысли и действия отдельных личностей, которым важно было создавать необходимые условия и возможности для творчества. Со временем этот момент стал осознаваться в общественном и государственном масштабе. Не случайно, в конституции США 1787 года в права Конгресса было внесено следующее положение: поощрять развитие наук и ремесел, обеспечивая на определенный срок авторам и изобретателям исключительное право на их произведения и открытия.
  Подобная постановка вопроса была значима не только и не столько в экономическом, но и в социально - психологическом плане. Курс на конкретные меры поддержки и поощрения изобретательства был взят всеми цивилизованными странами.
  Центральным понятием в области промышленной интеллектуальной собственности стало понятие «патент». Его современная трактовка приблизительно такова: «Патент - выдаваемое компетентным государственным органом свидетельство (охранная грамота), удостоверяющее признание технического решения или селекционного достижения изобретением, приоритет (первенство) изобретения, авторство (не во всех странах) и исключительное (монопольное) право патентообладателя на изобретение в пределах территории государства, выдавшего патент, в течение срока, установленного законодательством данного государства» [7, с.77].
  В международном праве существует «Конвенция по охране промышленной собственности», принятая в Париже в марте 1883 года (модернизированная в течение века несколько раз), к которой присоединились многие страны, образовав Союз по охране промышленной собственности. В «Конвенции.» несколько статей посвящено патентам и патентообладателям. В них, в частности, оговариваются приоритетные права патентообладателя на свои изобретения в разных государствах, независимость патентов, полученных на одно и то же изобретение в различных странах, упоминание изобретателя в патенте, восстановление патентов и т.д. Все это позволяет укреплять права человека на свою интеллектуальную собственность.
  В отличие от западной, зарубежной практики, веками освящающей права человека на продукты своего разума и творчества (об этом ниже), российское законодательство обратилось к данной проблеме относительно недавно. Вот два факта.
  1. В русском настольном словаре 1899 года издания нет понятия «патент», но зато есть понятие «патентный сбор», который трактуется как плата за патенты (разрешительные свидетельства) на заведения производства и продажи некоторых обложенных акцизами предметов. Этот сбор был дополнением к косвенным налогам и взимался в основном с предприятий, производящих и реализующих крепкие напитки. Таким образом, он не имел никакого отношения к интеллектуальной собственности.
  2. В 1911 году был принят закон российской империи об авторском праве, который распространялся на письменные и устные литературные произведения. К таким произведениям законодатель относил: речи, лекции, доклады, сообщения, проповеди и т.п. В тоже время российское законодательство не рассматривало прав человека, создающего различного рода изобретения в производственных системах. Слово «лицензия» и т.п. весьма редко встречались в прежней российской практике.
  Аналогичное положение долгое время существовало и в советском законодательстве. 9 апреля 1931 года в ССССР был принят закон о патентах и изобретениях, который ввел такие понятия, как «удостоверение об авторстве», «изобретение новое» и «изобретение полезное» и т.п. Но закон в то же время ограничил материальное вознаграждение немалому количеству лиц, создающих продукты интеллектуальной собственности. В частности, по закону человек, что-то изобретший, мог быть признанным автором изобретения, если оно считалось новым. Но вот материальное вознаграждение (часто смехотворно низкое) доставалось лишь тому из технических изобретателей, чье изобретение в порядке административного рассмотрения признавалось полезным, причем для такой квалификации изобретения его новизна была даже не обязательной.
  К тому же авторские свидетельства обеспечивали исключительное право государства на использование изобретений. При этом ни сам изобретатель, ни государственные органы нередко не имели заслуженных дивидендов за использование изобретения в соответствующих сферах других стран. Ярчайший пример этому - судьба автомата Калашникова и самого изобретателя. Автомат распространился по всему миру; его без каких - либо лицензий производили многие предприятия за рубежом, но сам М. Калашников оставался по меркам рыночной экономики нищим; не имело средств от подобного массового «пиратского» производства и государство.
  В нашей стране отношение к этим сложным вопросам было довольно простое, логичное и, казалось бы, справедливое с точки зрения тоталитарного общества: право на изобретение принадлежало государству независимо от того, придумал ли автор решение на работе, на отдыхе, будучи за границей или в ванной (как Архимед). Здесь была своя логика. Автору государство предоставило место его матери осуществить роды, а самого вырастило в детсаду, выучило в школе, институте, кормило и одевало, обороняло и охраняло, платило ему за работу, финансировало разработки и посему логичным образом все права на изобретения принадлежали государственному органу. Трудно на основе сегодняшних мерок оценивать справедливость такой практики. Но и жить по вчерашним критериям уже невозможно. Иное дело складывается в условиях рыночной экономики. Как только государство предоставило автору возможность расти, учиться и кормиться самостоятельно, как только финансированием исследований начинают заниматься не государство, а третьи лица, то вопрос о праве (чье?) становится актуальным и неоднозначным.
  Возникновение нового российского государства стало предпосылкой возрождения института интеллектуальной собственности в стране. Впервые это понятие было использовано в законе РСФСР о собственности от 24 декабря 1990 года. В 1992 году приняты законы РФ о патентах, о товарных знаках, знаках обслуживания, о правовой охране программ для ЭВМ и т.п. Наконец, в сентябре 1994 года в Москве представителями ряда государств была подписана «Евразийская патентная конвенция», которая ратифицирована Федеральным законом России 1 июня 1995 года. Конвенцией учреждены Евразийская патентная система, Евразийская патентная организация, установлены лица, обладающие правом на евразийский патент и определены сроки его действия и т.д. Эти меры позволяют говорить, что в области интеллектуальной собственности наша страна быстрыми темпами идет вперед.
  В связи с формированием и развитием в нашей стране рыночных отношений и правовым закреплением многообразия форм и видов собственности, в обществе заметно поднялся интерес не только к юридическим, но и к экономическим и психологическим вопросам интеллектуальной собственности. Суть этих вопросов в реальном экономическом - для общества и личности - значении продуктов интеллектуальной деятельности человека и в тех социальнопсихологических изменениях, которые эти «продукты» привносят в жизнь и внутренний мир индивида. И здесь нельзя не увидеть ряд психолого-экономических проблем.
  Дело прежде всего в том, что возрастает не только экономическая роль интеллектуальной собственности, но и усложняются ее проявления. Уже сейчас различают три главных вида интеллектуальной собственности: частную, которая закрепляется владением патента или лицензией; общественную, представляющую сумму знаний и идей, которые находятся в распоряжении государства или всего общества и не могут быть закреплены за каким-либо юридическим лицом даже на короткое время; промежуточную форму («просачивающуюся» - leaking), представляющую собой инновационную научно-техническую информацию, которую нельзя закрепить патентами и лицензиями на сколько-нибудь длительный срок в связи с возможностями имитации созданной на ее основе продукции в видоизмененном варианте.
  В основе развития форм и видов интеллектуальной собственности, как отмечают ученые, важную роль играет регулирование отношений между творческой личностью — генератором научных идей и изобретений, государством и капиталом, без которых невозможна коммерческая реализация этих идей и изобретений. Следовательно, развитие объектов, видов интеллектуальной собственности серьезно усложняет разделение прав между ее владельцами.
  В психологическом плане, как констатируют специалисты, сложился неприглядный имидж России в практике реализации интеллектуальной собственности. Это тем более «печально», что в России огромный потенциал в данной области. Во многом это, на наш взгляд, можно объяснить следующими обстоятельствами. Во-первых, для российского менталитета собственность традиционно связывается с «осязаемостью» - земля, дома, квартиры, заводы, машины, природные ресурсы (нефть, руды...), антиквариат, драгоценности, деньги, мебель, бытовая техника в их конкретной роли. А интеллектуальная собственность во многих своих видах неосязаема, поэтому и возникают сложности в психологическом восприятии (ее ценности, охране, продаже и т.д.).
  Во-вторых, за годы командной экономики с тоталитарной государственной собственностью творческие личности находились на государственной службе, отсюда все, что изобреталось ими, т.е. все результаты интеллектуальной деятельности принадлежали государству. Более того, чтобы наиболее талантливые интеллектуалы не «задумывались» о своих правах, их помещали в так называемые «шараги» - учреждения, где присваивался весь труд людей (достаточно вспомнить А. Туполева, С. Королева.). В результате «до подкорки» насаждалась идеология, что если государство все финансирует, «поит и кормит», то все ему, этому государству, и принадлежит.
  В-третьих, непризнание частной собственности повлекло и отсутствие уважения к ней, а в таких условиях невозможно ожидать расцвета института интеллектуальной собственности.
  В-четвертых, по мере деградации командно-административной системы, ориентированной на примат материального производства, стала все активнее распространяться среди обывателей пренебрежительное мнение о творческой работе - «ничего тяжелее ручки в руках не держал» и т. п.
  Отсутствие уважения к интеллектуальной собственности, неумение ее оценивать, прослеживается даже на такой привычке, характерной для российской учащейся молодежи (от начальных классов до выпускников вузов), как подсказки. В большинстве западных стран подсказывание обычно не одобряется, поскольку там с детства привыкли ценить знания, добытые своим трудом, своими усилиями.