Жизнь и творчество А. Блока

Жизнь и творчество А. Блока

Ва

Александр Александрович Блок родился и воспитывался в высококультурной дворянско-интеллигентской семье. Его отец, Александр Львович, вел свой род от врача Иоганна фон Блока, приехавшего в Россию в середине XVIII века из Мекленбурга, и был профессором Варшавского университета по кафедре государственного права. По отзывам сына, он был также способным музыкантом, знатоком литературы и тонким стилистом. Однако его деспотический характер стал причиной того, что мать будущего поэта, Александра Андреевна, была вынуждена уйти от мужа еще до рождения сына. Таким образом, детские и юношеские годы Блока прошли сначала в петербургском тАЬректорском дометАЭ (дед, Андрей Николаевич Бекетов, тАФ профессор-ботаник, ректор Петербургского университета) , затем, после второго замужества матери, в доме отчима тАФ офицера Франца Феликсовича Кублицкого-Пиоттух, а каждое лето тАФ в бекетовском подмосковном имении Шахматове.

В либеральной и тАЬнародолюбивойтАЭ семье Бекетовых многие занимались литературным трудом. Дед Блока был автором не только солидных трудов, но и многих научно-популярных очерков. Бабушка, Елизавета Григорьевна, всю жизнь занималась переводами научных и художественных произведений. тАЬСписок ее трудов громадентАЭ , тАФ вспоминал позднее внук. Литературной работой систематически занимались и ее дочери тАФ мать Блока и его тетки.

Атмосфера литературных интересов очень рано пробудила в нем непреодолимую тягу к поэзии. Благодаря воспоминаниям М. А. Бекетовой до нас дошли детские стихи Блока, написанные им в пятилетнем возрасте. Однако серьезное обращение к поэтическому творчеству, во многом связанное с увлечением юного Блока поэзией Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Полонского, падает на годы окончания им гимназии и поступления в 1898 году на юридический факультет Петербургского университета (в 1901 году он перейдет на славяно-русское отделение историко-филологического факультета и успешно закончит его в 1906 году) .

Лирика Блока тАФ явление уникальное. При всем многообразии ее проблематики и художественных решений, при всем отличии ранних стихотворений от последующих тАФ она выступает как единое целое, как одно развернутое во времени произведение, как отражение пройденного поэтом тАЬпутитАЭ . На эту ее особенность указывал и сам Блок.

Повторимся, что в 1910тАФ1911 годах, подготавливая к изданию свое первое собрание стихотворений, Блок разместил их по трем книгам. Это трехтомное деление поэт сохранил и в двух последующих изданиях (1916 и 1918тАФ1921) , хотя внутри томов автор и внес существенные изменения. В окончательном виде три тома включают в себя 18 лирических циклов (тАЬстран душитАЭ , по выражению поэта) . В предисловии к первому изданию тАЬСобрания стихотворенийтАЭ Блок подчеркивал единство своего замысла: тАЬКаждое стихотворение необходимо для образования главы (т.е. цикла. тАФ Ред.) ; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать тАЬроманом в стихахтАЭ ..тАЭ А через несколько месяцев в письме к Андрею Белому он раскрывает основной смысл этапов пройденного им пути и содержание каждой из книг трилогии: тАЬ.. таков мой путь, теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе тАФ тАЬтрилогия вочеловечениятАЭ (от мгновения слишком яркого света тАФ через необходимый болотистый лес тАФ к отчаянью, проклятиям, тАЬвозмездию* и.. тАФ к рождению человека тАЬобщественноготАЭ , художника, мужественно глядящего в лицо миру.,) тАЭ .

В первый том (1898тАФ1903) вошли три цикла. Первый из них тАФ тАЬAnte lucemтАЭ (тАЬДо светатАЭ ) тАФ как бы предварение будущего нелегкого пути. Общая романтическая настроенность цикла предопределила и антиномическое отношение молодого поэта к жизни. На одном полюсе тАФ мотивы мрачной разочарованности, кажущиеся такими неестественными для девятнадцатилетнего юноши: тАЬЯ стар душой. Какой-то жребий черный тАФ // Мой долгий путьтАЭ . Или: тАЬСмеюсь над жалкою толпою // И вздохов ей не отдаютАЭ . Зато на другом тАФ тяга к жизни, приятие ее:

Я стремлюсь к роскошной воле,

Мчусь к прекрасной стороне,

Где в широком чистом поле

Хорошо, как в чудном сне,

тАФ и осознание высокой миссии поэта, его грядущего торжества:

Но к пели близится поэт,

Стремится, истиной влекомый,

И вдруг провидит новый свет

За далью, прежде незнакомой..

Центральный цикл первого тома тАФ тАЬСтихи о Прекрасной ДаметАЭ . Это и есть то тАЬмгновение слишком яркого светатАЭ , о котором Блок писал А. Белому. В этом цикле нашли отражение любовь молодого поэта к своей будущей жене Л. Д. Менделеевой и увлечение его философскими идеями Вл. Соловьева. Наиболее близко ему в это время было учение философа о существовании Души Мира, или Вечной Женственности, которая может примирить тАЬземлютАЭ и тАЬнеботАЭ и спасти находящийся на грани катастрофы мир через его духовное обновление. Живой отклик у поэта-романтика получила мысль философа о том, что сама любовь к миру открыта через любовь к женщине.

Соловьевские идеи тАЬдвоемириятАЭ , сочетание материального и духовного воплотились в цикле через многообразную систему символов. Многопланов облик героини. С одной стороны, это вполне реальная, тАЬземнаятАЭ женщина. тАЬОна стройна и высока, // Всегда надменна и суроватАЭ . Герой видит ее тАЬкаждый день издалекатАЭ . С другой же стороны, перед нами небесный, мистический образ тАЬДевытАЭ , тАЬЗаритАЭ , тАЬВеличавой Вечной женытАЭ , тАЬСвятойтАЭ . тАЬЯснойтАЭ , тАЬНепостижимойтАЭ .. То же можно сказать и о герое цикла. тАЬЯ и молод, и свеж, и влюблентАЭ , тАФ вполне тАЬземнаятАЭ самохарактеристика. А далее он же тАЬбезрадостный и темный иноктАЭ или тАЬотроктАЭ , зажигающий свечи. Для усиления мистического впечатления Блок щедро использует эпитеты, такие, например, как тАЬпризрачныетАЭ , тАЬневедомые тенитАЭ или тАЬневедомые звукитАЭ , тАЬнадежды нездешниетАЭ или тАЬнездешние видениятАЭ , тАЬкрасота неизреченнаятАЭ , тАЬнепостижимая тайнатАЭ , тАЬгрусть несказанных намековтАЭ и т.п.

Таким образом история земной, вполне реальной любви преображается в романтико-символический мистико-философский миф. У него своя фабула и свой сюжет. Основа фабулы тАФ противопоставление тАЬземноготАЭ (лирический герой) тАЬнебесномутАЭ (Прекрасная Дама) и в то же время стремление к их соединению, тАЬвстречетАЭ , в результате чего и должно наступить преображение мира, полная гармония. Однако лирический сюжет осложняет и драматизирует фабулу. От стихотворения к стихотворению происходит смена настроений героя: радужные надежды тАФ и сомнения в них, ожидание любви тАФ и боязнь ее крушения, вера в неизменность облика Девы тАФ и допущение того, что он может быть искажен (тАЬНо страшно мне: изменишь облик ТытАЭ ) .

Драматическая напряженность присуща и завершающему первый том циклу с многозначительным названием тАЬРаспутьятАЭ . Тема Прекрасной Дамы продолжает звучать и в этом цикле, но здесь возникает и нечто новое: качественно иная связь с тАЬповседневностьютАЭ , внимание к людскому горю, социальная проблематика (тАЬФабрикатАЭ , тАЬИз газеттАЭ , тАЬПо берегу плелся больной человек..тАЭ и др.) . тАЬРаспутьятАЭ намечают возможность грядущих перемен в творчестве поэта, которые отчетливо проявят себя уже во втором томе.

Лирика второго тома (1904тАФ1908) отразила существенные изменения блоковского мировосприятия. Общественный подъем, охвативший в это время самые широкие слои российского народа, решающим образом воздействовал и на Блока. Он отходит от мистицизма Вл. Соловьева, от чаянного идеала мировой гармонии, но не потому, что идеал этот стал несостоятельным для поэта. Он навсегда остался для него той тАЬтезойтАЭ , от которой начинался его путь. Но в сознание поэта властно вторгаются события окружающей жизни, требующие своего осмысления. Он воспринимает их как динамичное начало, тАЬстихиютАЭ , вступающую в конфликт с тАЬнесмутимойтАЭ Душой Мира, как тАЬантитезутАЭ , противостоящую тАЬтезетАЭ , и погружается в сложный и противоречивый мир людских страстей, страданий, борьбы.

Своеобразный пролог ко второму тому тАФ цикл тАЬПузыри землитАЭ . Поэт неожиданно и полемически обращается к изображению тАЬнизменнойтАЭ природы: тАЬвечности болоттАЭ , тАЬржавых кочек и пнейтАЭ , фантастических сказочных тварей, их населяющих. Он мог бы сказать вместе со своим добрейшим тАЬболотным попикомтАЭ :

Душа моя рада

Всякому гаду

И всякому зверю

И о всякой вере,

тАФ признавая закономерность существования этого стихийного мира и право его обитателей чтить тАЬсвоего полевого ХристатАЭ .

В последующих двух циклах (тАЬРазные стихотворениятАЭ и тАЬГородтАЭ ) охват явлений действительности неизмеримо расширяется. Поэт погружается в тревожный, остроконфликтный мир повседневной жизни, ощущая себя сопричастным всему происходящему. Это и события революции, которую он воспринимал, подобно другим символистам, как проявление народной разрушительной стихии, как борьбу людей новой формации с ненавистным ему царством социального бесправия, насилия и пошлости. В той или иной степени эта позиция отражена в стихотворениях тАЬШли на приступ. Прямо в грудь..тАЭ , тАЬПоднимались из тьмы погребов..тАЭ , тАЬМитингтАЭ , тАЬСытыетАЭ и др. Характерно, однако, что лирический герой при всей солидарности с теми, кто выступает на защиту угнетенных, не считает себя достойным оказаться в их рядах:

Вот они далёко,

Весело плывут.

Только вас с тобою,

Верно, не возьмут!

(Барка жизни стала..)

На такой щемящей ноте начинает звучать в лирике Блока одна из главных для него проблем тАФ народ и интеллигенция.

Помимо мотивов, связанных с революционными событиями, в названных циклах отражены и многие другие стороны многообразной и бесконечно изменчивой русской жизни. Но особое значение приобретают стихотворения, где поэт развертывает тАЬширокоохватныйтАЭ образ родины и подчеркивает свою неразрывную связь с ней. В первом из них (тАЬОсенняя волятАЭ , 1905) отчетливо просматриваются лермонтовские традиции. В стихотворении тАЬРодинатАЭ Лермонтов назвал свою любовь к отчизне тАЬстраннойтАЭ , потому что она расходится с традиционным тАЬпатриотизмомтАЭ . Ему были дороги тАЬне слава, купленная кровьютАЭ , а тАЬстепей холодное молчаньетАЭ и тАЬдрожащие огни печальных деревеньтАЭ . Такова же и любовь Блока: тАЬНад печалью нив твоих заплачу, // Твой простор навеки полюблю..тАЭ , тАФ с той, пожалуй, разницей, что она у него более интимная, более личная. Не случайно образ родины тАЬперетекаеттАЭ здесь в образ женщины (тАЬИ вдали, вдали призывно машет // Твой узорный, твой цветной рукавтАЭ ) , тАФ прием, который будет повторяться и в более поздних стихотворениях Блока о родине. Блоковский герой не случайный прохожий, а один из сыновей России, идущий тАЬзнакомымтАЭ путем и сопричастный горькой судьбе тех, кто тАЬумирает, не любятАЭ , но кто стремится к слиянию с родиной: тАЬПриюти ты в далях необъятных! // Как и жить и плакать без тебя!тАЭ По-иному раскрывается образ отчизны в стихотворении тАЬРусьтАЭ (1906) . Русь тАФ это тайна тАФ вот исходное и итоговое резюме, подчеркнутое кольцевой композицией стихотворения. Поначалу кажется, что тайна Руси проистекает из тАЬпреданий старинытАЭ : тАЬмутного взора колдунатАЭ , ведунов с ворожеями, ведьм, чертей.. Однако, вчитываясь в стихотворение, начинаешь понимать, что тайна Руси не в этом. Она там, тАЬгде разноликие народы // Из края в край, из дола в дол // Ведут ночные хороводы // Под заревом горящих селтАЭ . Разгадка тайны тАФ в тАЬживой душетАЭ народа, не запятнавшей на просторах России своей тАЬпервоначальной чистотытАЭ . Чтобы ее постичь, надо жить одною жизнью с народом.

Погружаясь в стихию повседневности, Блок создает и ряд стихотворений, который исследователи его творчества называют тАЬчердачным цикломтАЭ : тАЬХолодный деньтАЭ , тАЬВ октябретАЭ , тАЬНочь. Город угомонился..тАЭ , "Я в четырех стенах тАФ убитый // Земной заботой и нуждой..тАЭ , тАЬОкна во двортАЭ , тАЬХожу, брожу понурый..тАЭ , тАЬНа чердакетАЭ и др. Лирический герой цикла тАФ представитель городских низов, один из многих тАЬуниженных и оскорбленныхтАЭ , обитатель городских подвалов и чердаков. Уже сами названия и зачины стихов, а в еще большей степени детали обстановки, окружающей героя (тАЬзловонные дверитАЭ , тАЬнизкий потолоктАЭ , тАЬзаплеванный уголтАЭ , тАЬоловянные кровлитАЭ , тАЬколодезь дворатАЭ и пр.) , кажутся неожиданными в устах певца Прекрасной Дамы. Но вот что еще удивительнее: герой тАЬчердачного циклатАЭ при всей своей внешней непохожести на автора воспринимается нами именно как выразитель авторского тАЬятАЭ . И это не актерский прием поэта, играющего соответствующую роль. Здесь проявилась существенная особенность блоковского лиризма, которую он не только сознавал, но и активно защищал: тАЬПисатель, может быть, больше всего тАФ человек, потому-то ему случается так особенно мучительно безвозвратно и горестно растрачивать свое человеческое тАЬятАЭ , растворять его в массе других требовательных и неблагодарных тАЬятАЭ . И еще: тАЬ.. Писатель, верующий в свое призвание, каких бы размеров этот писатель ни был, сопоставляет себя со своей родиной, полагая, что болеет ее болезнями, сораспинается с нею..тАЭ Таким образом, самораскрытие блоковского лирического героя в ряде случаев происходит через тАЬрастворение себятАЭ в чужих тАЬятАЭ , через тАЬсораспинаниетАЭ его с этими чужими тАЬятАЭ , благодаря чему происходит обретение самого себя.

Два следующих цикла второго тома тАФ тАЬСнежная маска* и тАЬФаинатАЭ тАФ отражают внезапно вспыхнувшее чувство поэта к актрисе Н. Н. Волоховой. Стихия природы (тАЬПузыри землитАЭ ) , стихия повседневной жизни (тАЬРазные стихотворениятАЭ , тАЬГородтАЭ ) теперь сменяются стихией хмельной, испепеляющей страсти. Отдаваясь своему чувству, герой тАЬСнежной маскитАЭ , тАЬнастигнутый метельютАЭ , погружается в тАЬвихри снежныетАЭ , в тАЬснежный мрак очейтАЭ , упивается этими тАЬснежными хмелямитАЭ и во имя любви готов сгореть тАЬна снежном костретАЭ . Заметим, что символы ветра, метели пройдут через всю поэзию Блока вплоть до поэмы тАЬДвенадцатьтАЭ , знаменуя собой стихийную, динамическую сторону жизни. Героиня цикла почти лишена конкретных примет, ее черты романтически условны (у нее тАЬнеизбежные глазатАЭ , они могут тАЬцвеститАЭ ; тАЬтихая поступьтАЭ и тАЬснежная кровьтАЭ , ее голос тАЬслышен сквозь метелитАЭ ) .

В цикле тАЬФаинатАЭ образ героини обогащается новыми свойствами. Она не только воплощение тАЬстихии душитАЭ , но и выражение стихии народной жизни:

Смотрю я тАФ руки вскинула,

В широкий пляс пошла,

Цветами всех осыпала

И в песне изошла..

Неверная, лукавая,

Коварная тАФ пляши!

И будь навек отравою

Растраченной души.

Мотив тАЬрастраченной душитАЭ звучит и в других стихотворениях цикла, в том числе и в широко известном тАЬО, весна без конца и без краю..тАЭ . Его обычно приводят как пример мужественного взгляда поэта на жизнь. И это, конечно, верно. Но сам Блок говорил, что тАЬхудожник, мужественно глядящий в лицо мирутАЭ , вглядывается тАЬв контуры добра и зла тАФ ценою утраты части душитАЭ . Недаром стихотворение это заканчивается упоминанием не только тАЬмученийтАЭ , но и тАЬгибелитАЭ :

И смотрю, и вражду измеряю,

Ненавидя, кляня и любя:

За мученья, за гибель тАФ я знаю

тАФ Все равно: принимаю тебя!

Однако из мира стихий, тАЬбушующих лиловых мировтАЭ , как определяет сам Блок период тАЬантитезытАЭ , отраженный во втором томе, художник выходит не столько с утратами, сколько с обретениями. Теперь тАЬза плечами все тАЬмоетАЭ и все тАЬне моетАЭ , равно великое..тАЭ тАФ пишет он в письме А. Белому. Это новое мироощущение поэта отразилось и в венчающем второй том цикле с многозначительным названием тАЬВольные мыслитАЭ . Именно здесь звучат слова, предвещающие его переход к третьему, завершающему этапу его тАЬвочеловечениятАЭ :

Всегда хочу смотреть в глаза людские,

И пить вино, и женщин целовать,

И яростью желаний полнить вечер,

Когда жара мешает днем мечтать.

И песни петь! тАФ И слушать в мире ветер!

Третий том тАФ завершающий, высший этап пройденного поэтом трудного, подчас мучительного пути. тАЬТезутАЭ первого и тАЬантитезутАЭ второго тома сменяет тАЬсинтезтАЭ . Синтез тАФ это новая, более высокая ступень осмысления действительности, отвергающая предыдущие и в то же время соединяющая в себе по-новому некоторые их черты. Это следует иметь в виду, ибо существует довольно распространенное представление о пути Блока как о прямолинейном и неуклонном движении тАЬвсе вперед и вышетАЭ . А между тем сам поэт свидетельствовал, что его тАЬвосхождениетАЭ шло не по прямой, а по спирали и сопровождалось тАЬотклонениямитАЭ и тАЬвозвратамитАЭ . И содержание третьего тома подтверждает это.

Он открывается циклом тАЬСтрашный миртАЭ . Тема тАЬстрашного миратАЭ тАФ сквозная в творчестве Блока. Она присутствует и в первом, и особенно во втором томе. К сожалению, ее часто трактуют лишь как тему обличения тАЬбуржуазной действительноститАЭ . На самом же деле это только внешняя, легко видимая сторона тАЬстрашного миратАЭ . Но есть и другая, глубинная его суть, быть может еще более важная для поэта. Человек, живущий в тАЬстрашном миретАЭ , испытывает его тлетворное воздействие. При этом страдают и нравственные ценности. Стихия, тАЬдемоническиетАЭ настроения, губительные страсти овладевают человеком. В орбиту этих темных сил попадает и сам лирический герой. Душа его трагически переживает состояние собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости.

Здесь отсутствуют естественные, здоровые человеческие чувства. Любовь? Ее тоже нет. Есть тАЬгорькая страсть, как полыньтАЭ , тАЬнизкая страстьтАЭ , бунт тАЬчерной кровитАЭ (тАЬУнижениетАЭ , тАЬНа островахтАЭ , тАЬВ ресторанетАЭ , тАЬЧерная кровьтАЭ ) . Герой, утративший душу, предстает перед нами в разных обличиях. То он лермонтовско-врубелевский демон, страдающий сам и несущий гибель другим (два стихотворения с одинаковым названием тАЬДемонтАЭ ) , то тАЬстареющий юношатАЭ тАФ двойник лирического героя (тАЬДвойниктАЭ ) . Прием тАЬдвойничестватАЭ лег в основу и трагически-сатирического цикла тАЬЖизнь моего приятелятАЭ . Это история человека, который тАЬв сумасшествии тихомтАЭ бессмысленных и безрадостных буден растратил сокровища своей души: тАЬПробудился: тридцать лет.// Хвать-похвать, тАФ а сердца неттАЭ . Печальный итог его жизни подводит сама смерть (тАЬГоворит смертьтАЭ ) :

С него довольно славить Бога, тАФ

Уж он тАФ не голос, только тАФ стон,

Я отворю. Пускай немного

Еще помучается он.

Трагическое мироощущение, тАЬугрюмствотАЭ , свойственные большинству стихотворений цикла, находят свое крайнее выражение в тех из них, где законы тАЬстрашного миратАЭ приобретают космические масштабы: Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз. А ты, душа, усталая, глухая, О счастии твердишь, тАФ который раз?

Мысль о роковом круговороте жизни, о ее безысходности с удивительной простотой и силой выражена в известном восьмистишии тАЬНочь, улица, фонарь, аптека..тАЭ . Этому способствуют его кольцевая композиция, точные и емкие эпитеты (тАЬбессмысленный и тусклый светтАЭ , тАЬледяная рябь каналатАЭ ) , наконец, необычная и смелая гипербола (тАЬУмрешь тАФ начнешь опять сначалатАЭ ) .

Такой же обобщающий смысл несет и последнее стихотворение цикла тАЬГолос из хоратАЭ . В нем звучит мрачное, поистине апокалипсическое пророчество о грядущем торжестве зла во всем мире:

И век последний, ужасней всех,

Увидим и вы и я.

Все небо скроет гнусный грех,

На всех устах застынет смех,

Тоска небытия..

И заключительные строки:

О, если б знали, дети, вы,

Холод и мрак грядущих дней!

Означает ли это, что Блок признает торжество тАЬстрашного миратАЭ над людьми и таким образом капитулирует перед ним? Дадим слово самому поэту: тАЬОчень неприятные стихи <.. > Лучше бы было этим словам остаться несказанными. Но я должен был их сказать. Трудное надо преодолеть. А за ним будет ясный деньтАЭ .

Тему тАЬстрашного миратАЭ продолжают два небольших цикла тАФ тАЬВозмездиетАЭ и тАЬЯмбытАЭ . Слово тАЬвозмездиетАЭ понимают обычно как наказание за некое преступление. Причем наказание, исходящее со стороны, от кого-то. Возмездие, по Блоку, это прежде всего осуждение человеком самого себя, суд собственной совести. Главная вина героя тАФ измена данным когда-то священным обетам, высокой любви, измена человеческому предназначению. А следствием этому тАФ расплата: душевная опустошенность, усталость от жизни, покорное ожидание смерти. Эти мотивы звучат во всех стихотворениях цикла тАЬВозмездиетАЭ , начиная с первого широко известного тАЬО доблестях, о подвигах, о славе..тАЭ и кончая тАЬШагами командоратАЭ и тАЬКак свершилось, как случилось?тАЭ . В исполненных глубокого символического значения тАЬШагах командоратАЭ Блок переосмысливает сюжет о Дон Жуане. Его герой выступает не в амплуа традиционного соблазнителя, а в роли изменника, презревшего любовь Девы Света, донны Анны. И хотя он и бросает дерзкий вызов судьбе: тАЬЖизнь пуста, безумна и бездонна! // Выходи на битву, старый рок!тАЭ тАФ его поражение предопределено. Превыше всего ценивший свою тАЬпостылую свободутАЭ и предавший тАЬДеву СветатАЭ , он обречен на гибель: тАЬДонна Анна в смертный час твой встанет.// Анна встанет в смертный частАЭ .

Если в цикле тАЬВозмездиетАЭ расплате подвергается личность, допустившая воздействие на себя губительных ядов тАЬстрашного миратАЭ , то в тАЬЯмбахтАЭ возмездие грозит уже не отдельному человеку, а тАЬстрашному мирутАЭ в целом. Смысловой и ритмической основой цикла стал тАЬгневный ямбтАЭ . Это подчеркивает и эпиграф к нему тАФ слова древнеримского сатирика Ювенала: тАЬНегодование рождает стихтАЭ . Ранее в письме к А. Белому Блок признавал право тАЬздраво, честно, наяву говорить тАЬНЕТтАЭ всему настоящему только за тем человеком, кто делает это тАЬпо-божьитАЭ (т.е. имея в себе в самых глубинах скрытое, но верное тАЬДАтАЭ ) тАЭ . Это тАЬДАтАЭ тАФ вера в добро и свет и желание трудиться во имя их будущего торжества, тАФ прозвучало во вступительном стихотворении цикла:

О, я хочу безумно жить:

Все сущее тАФ увековечить,

Безличное тАФ вочеловечить,

Несбывшееся тАФ воплотить!

Говоря тАЬнеттАЭ тАЬдням настоящимтАЭ , поэт убежден в том, что крушение старых устоев жизни тАФ неизбежно:

На непроглядный ужас жизни

Открой скорей, открой глаза,

Пока великая гроза

Все не смела в твоей отчизне..

(Да, так диктует, вдохновенье..)

Эта тАЬвеликая грозатАЭ , по Блоку, разразится в результате усилий новых, молодых людей (тАЬЮность тАФ это возмездиетАЭ ) :

Я верю: новый век взойдет

Средь всех несчастных поколений.

Пусть день далек тАФ у нас все те ж

Заветы юношам и девам:

Презренье согревает гневом,

А зрелость гнева тАФ есть мятеж.

(В огне и холоде тревог..)

Об этом же поэт писал в одном из своих писем 1909 года: тАЬРеволюция русская в ее лучших представителях тАФ юность с нимбом вокруг лицатАЭ .

Написанный Блоком после поездки в Италию весной 1909 года цикл тАФ тАЬИтальянские стихитАЭ может показаться чужеродным в третьем томе. Недаром В. Брюсов охарактеризовал их лишь как тАЬпрекрасные строфы чистой поэзиитАЭ . Однако насчет тАЬчистой поэзиитАЭ Брюсов ошибся. Именно здесь Блок определяет позицию тАЬчистого искусстватАЭ как тАЬтворческую ложьтАЭ . тАЬВ легком челноке искусстватАЭ можно тАЬуплыть от скуки миратАЭ , но подлинное искусство тАФ тАЬноша на плечахтАЭ , долг, подвиг. Другой вопрос, глубоко волнующий поэта и поставленный им в цикле, тАФ о соотношении цивилизации и культуры. В современной цивилизации поэт усматривает бездуховное, а значит, разрушительное начало. Именно поэтому тАЬцивилизованнуютАЭ Флоренцию, забывшую о своей древней культуре, он называет предательницей:

Умри, Флоренция, Иуда,

Исчезни в сумрак вековой!

Хрипят твои автомобили,

Твои уродливы дома,

Всеевропейской желтой пыли

Ты предала себя сама.

(Флоренция, 1)

Подлинная культура, по Блоку, неразрывно связана со тАЬстихиейтАЭ , т.е. с жизнью народа. В стихотворении тАЬРавеннатАЭ современный город рисуется кладбищем (тАЬдома и люди тАФ все гробатАЭ ) , но зато звучат надписи на старинных надгробьях:

Лишь медь торжественной латыни

Поет на плитах, как труба.

Именно в этом городе тАФ хранилище непреходящих ценностей культуры, который, тАЬкак младенецтАЭ , спит тАЬу сонной вечности в рукахтАЭ , тАФ и может появиться тень великого флорентийца:

Тень Данта с профилем орлиным

О Новой Жизни мне поет.

Грядущее обновление связывает А. Блок и с обликом простых итальянских девушек, каждая из которых может стать Мадонной и подарить миру нового Спасителя.

Раздел тАЬРазные стихотворениятАЭ содержит действительно тАЬразныетАЭ по своему содержанию стихи.

Несколько из них посвящены теме тАЬпоэта и поэзиитАЭ (тАЬЗа гробомтАЭ , тАЬХудожниктАЭ , тАЬДрузьямтАЭ , тАЬПоэтытАЭ ) . Остановимся на последнем из них. Со свойственной ему беспощадной искренностью Блок создает тАЬгрупповой портреттАЭ современных поэтов, не исключая из их ряда и самого себя. Поначалу блоковские служители муз могут вызвать у читателя неприятие (они тАЬнапивалисьтАЭ , тАЬболтали цинично и прянотАЭ , тАЬпод утро их рвалотАЭ , тАЬпотом вылезали из будок как псытАЭ ) . Вот уж поистине вспомнишь пушкинскую характеристику стихотворца: тАЬИ меж детей ничтожных мира, // Быть может, всех ничтожней онтАЭ . Однако поэты у Блока, несмотря на все свои человеческие слабости, обладают огромным преимуществом перед благопристойными обитателями тАЬобывательской лужитАЭ . Они способны ценить прекрасное, мечтать о тАЬвеке златомтАЭ , способны, наконец, на бунт против лживых устоев жизни:

Ты будешь доволен собой и женой,

Своей конституцией купой,

А вот у поэта тАФ всемирный запой,

И мало ему конституций!

И даже уходя из жизни (собачья жизнь тАФ собачья смерть) , поэт возвышается над обывателями, ибо до конца сохраняет веру в свои идеалы:

Пускай я умру под забором, как пес,

Пусть жизнь меня в землю втоптала, тАФ

Я верю: то Бог меня снегом занес,

То вьюга меня целовала!

тАЬМузыкальноетАЭ название следующего цикла тАФ тАЬАрфы и скрипкитАЭ тАФ появилось не случайно. Оно связано с блоковской концепцией музыки как внутренней сущности мира, его организующей силы. тАЬДуша настоящего человека, тАФ писал А. Блок в одной из своих статей, тАФ есть самый сложный и самый певучий музыкальный инструмент <.. > Бывают скрипки расстроенные и скрипки настроенные. Расстроенная скрипка всегда нарушает гармонию целого; ее визгливый вой врывается докучной нотой в стройную музыку мирового оркестра <.. > Художник тАФ это тот <. ->, кто слушает мировой оркестр и вторит ему, не фальшивятАЭ . Если скрипки могут быть расстроенными и настроенными, то арфа для Блока тАФ символ музыки, звучащей всегда в унисон с тАЬмировым оркестромтАЭ .

Тематический диапазон цикла (наиболее объемного в томе) весьма широк. Верность или неверность человека тАЬдуху музыкитАЭ может выражаться в самых разнообразных проявлениях: от высоких взлетов души до ее подчинения тАЬтемным стихиямтАЭ , падения, капитуляции перед тАЬстрашным миромтАЭ . Поэтому многие стихотворения цикла находятся как бы в оппозиции друг другу.

Одно из ключевых стихотворений цикла тАФ тАЬНа смерть КомиссаржевскойтАЭ . Поэт чтит ее как великую актрису, как тАЬхудожницутАЭ , которая тАЬне лукавила, но была верна музыкетАЭ , как воплощение тАЬвечной юноститАЭ . По убеждению Блока, истинный художник не уходит от нас бесследно.

Пускай хоть в небе тАФ Вера с нами.

Смотри сквозь тучи: там она тАФ

Развернутое ветром знамя,

Обетованная весна.

Совсем иные мелодии звучат в тех стихотворениях, где слышны отзвуки дисгармонии тАЬстрашного миратАЭ . Среди них известное тАЬЯ пригвожден к трактирной стойке..тАЭ тАФ о безвозвратно утраченном счастье и гибельной любви-страсти. К ним относится и тАЬЧерный ворон в сумраке снежном..тАЭ тАФ одно из лучших созданий блоковской любовной лирики. Подлинного глубокого чувства герой стихотворения не испытывает (тАЬВ легком сердце тАФ страсть и беспечностьтАЭ ) . И не ведают опьяненные страстью влюбленные, что тАЬНад бездонным провалом в вечность, // Задыхаясь, летит рысактАЭ .

Этот удивительный по своей смелости и емкости образ-символ говорит и о мимолетности и зыбкости любовного чувства, да и вообще человеческой жизни, и напоминает о роковой зависимости человека от неподвластных ему мировых законов, а может рассматриваться и как некое апокалипсическое пророчество (вот он тАФ тАЬчерный воронтАЭ !) . Завершающая строфа тАФ отрезвление героя:

Страшный мир! Он для сердца тесен!

В нем тАФ твоих поцелуев бред,

Темный морок цыганских песен,

Торопливый полет комет!

Он снова оказывается перед лицом тАЬстрашного миратАЭ , где поцелуи тАФ только тАЬбредтАЭ , где человека околдовывает тАЬтемный морок цыганских песентАЭ . Слово тАЬмороктАЭ тАФ полногласная форма от тАЬмрактАЭ . И к тому же родственное слову тАЬморочитьтАЭ . Известно, что Блок любил цыганские песни и романсы. Но здесь они выступают как темная сила, поскольку берут в плен свободную человеческую душу. Последняя же строка возвращает нас к тому, что все мы пленники угрожающего нам космоса.

тАЬЦыганскаятАЭ тема присутствует и в некоторых других стихотворениях цикла. В них слышны отзвуки тАЬметельныхтАЭ мотивов второго тома, губительных тАЬлиловых мировтАЭ блоковской антитезы. Одно из них тАФ тАЬОпустись, занавеска линялая..тАЭ тАФ стилизовано под народную песню:

Сгинь, цыганская жизнь небывалая,

Погаси, сомкни очи твои!

Отдаваясь до конца стихии цыганских страстей, герой, что называется, тАЬпрожигал жизньтАЭ . И вот печальный итог: тАЬСпалена моя степь, трава свалена, // Ни огня, ни звезды на пути..тАЭ Сходная ситуация и в другом тАЬцыганском стихотворениитАЭ тАФ тАЬКогда-то гордый и надменный..тАЭ .

Подобные трагические, тАЬгибельныетАЭ мотивы составляют существенную часть лирического наследия А. Блока. Более того, они органичны для его поэтического облика и раскрывают сложность и противоречивость его души. тАЬ.. Я всегда был последователен в основном, тАФ подчеркивал поэт, тАФ я последователен и в своей любви к тАЬгибелитАЭ (незнание о будущем, окруженность неизвестным, вера в судьбу и т.д. тАФ свойства моей природы, более чем психологическиетАЭ . Но при этом следует понимать, что тАЬгибельтАЭ и тАЬмрактАЭ тАФ это только неизбежные этапы большого и трудного пути поэта. тАЬРазве можно миновать тАЬмрактАЭ , идя к тАЬсветутАЭ ?тАЭ тАФ вопрошал совсем еще юный Блок. И предназначенный ему путь он прошел мужественно и до конца.

тАЬЦыганская стихиятАЭ , любовь, музыка, искусство, тАЬпечаль и радостьтАЭ нашли свое место и в следующем цикле тАФ тАЬКарментАЭ . С одной стороны, он живо напоминает тАЬСнежную маскутАЭ и тАЬФаинутАЭ сходными обстоятельствами создания (там тАФ увлечение поэта актрисой Н. Волоховой, здесь тАФ оперной певицей Л. А. Дельмас, которой и посвящен цикл) и сквозной темой всепоглощающей стихийной любви. Да и сам поэт признавался, что в марте 1914 года (время написания последнего цикла) он тАЬотдался стихии не менее слепо, чем в январе 1907-готАЭ , когда была написана тАЬСнежная маскатАЭ . Однако тАЬКарментАЭ не повторение пройденного. Гимн стихийной любви звучит здесь уже на новом витке спирали блоковского пути.

Образ Кармен у поэта многолик, синтетичен. Кармен тАФ и героиня оперы Визе, и современная женщина. Она и независимая, вольнолюбивая испанская цыганка, и славянка, которую герой под тАЬзаливистый крик журавлятАЭ обречен тАЬждать у плетня до заката горячего днятАЭ . Стихийное начало выражено в ней в самых различных его проявлениях тАФ от стихии сжигающей страсти, стихии природы и космоса тАФ до творческой стихии тАЬмузыкитАЭ , дающей надежду на грядущее просветление. Этим и близка героиня цикла лирическому герою: Мелодией одной звучат печаль и радость..

Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

(Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь..)

тАЬКарментАЭ тАФ последний блоковский цикл о любви тАФ не только связан с предшествующими ему тАЬАрфами и скрипкамитАЭ , но является своеобразным переходом к поэме тАЬСоловьиный садтАЭ . О ней мы лишь отметим, что поэма эта тАФ новый шаг Блока в поисках смысла жизни и места человека в ней. Уходя из замкнутого круга тАЬсоловьиного садатАЭ , поэт вступает в широкий и суровый мир, заключающий в себе ту подлинную и высокую правду, к постижению которой он стремился на протяжении всего своего творческого пути. Так возник цикл тАЬРодинатАЭ , едва ли не вершинный цикл не только третьего тома, но и всей поэзии А. Блока.

Тема родины, России тАФ сквозная блоковская тема. На одном из последних его выступлений, где поэт читал самые разные свои стихотворения, его попросили прочесть стихи о России. тАЬЭто все тАФ о РоссиитАЭ , тАФ ответил Блок и не покривил душой, ибо тема России была для него поистине всеобъемлюща. Однако наиболее целеустремленно он обратился к воплощению этой темы в период реакции. В письме к К. С. Станиславскому (1908, декабрь) Блок пишет: тАЬ.. Стоит передо мной моя тема, тема о России (вопрос об интеллигенции и народе, в частности) . Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Все ярче сознаю, что это тАФ первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. К нему-то я подхожу давно, с начала своей сознательной жизнитАЭ .

тАЬРодинатАЭ для Блока тАФ понятие настолько широкое, что он посчитал возможным включить в цикл и стихотворения сугубо интимные (тАЬПосещениетАЭ , тАЬДым от костра струею сизой..тАЭ , тАЬПриближается звук. И покорна щемящему звуку..тАЭ ) , и стихотворения, прямым образом связанные с проблематикой тАЬстрашного миратАЭ (тАЬГрешить бесстыдно, непробудно..тАЭ , тАЬНа железной дорогетАЭ ) .

К двум последним стихотворениям обычно обращаются те блоковеды, кто рассматривает путь поэта как целенаправленное движение от символизма к реализму. И в самом деле, в стихотворении тАЬНа железной дорогетАЭ немало жизненных реалий (тАЬров некошеныйтАЭ , тАЬплатформатАЭ , тАЬсад с кустами блеклымитАЭ , тАЬжандармтАЭ и т.д.) . К тому же сам автор снабдил его примечанием: тАЬБессознательное подражание эпизоду из тАЬВоскресениятАЭ Толстого: Катюша Маслова видит в окне Нехлюдова на бархатном кресле ярко освещенного купе первого классатАЭ . Казалось бы, и знаменитая строфа: Вагоны шли привычной линией, Подрагивали и скрипели; Молчали желтые и синие; В зеленых плакали и пели тАФ тоже подтверждает гипотезу о тАЬреалистичноститАЭ стихотворения. Но как раз здесь мы видим признаки не привычного реалистического, а емкого символического образа. Желтые, синие, зеленые вагоны (2,1 и 3-го классов) тАФ не просто реальные приметы идущего поезда, а символы по-разному сложившихся человеческих судеб. Символичен и образ героини. Кто она? Что мы знаем о ней? Очень немного. Пожалуй, лишь то, что она испытала крушение надежд на возможное счастье. И вот тАЬона раздавленатАЭ . А чем тАФ тАЬлюбовью, грязью иль колесамитАЭ тАФ не суть важно: тАЬвсе больнотАЭ . И когда мы возвращаемся к первой строфе (тАЬЛежит и смотрит, как живая, // В цветном платке, на косы брошенном, // Красивая и молодаятАЭ ) , невольно думается: не сама ли это поруганная, тАЬраздавленнаятАЭ Россия. Ведь у Блока она нередко предстает в облике женщины в цветастом или узорном платке. Глубокий символический смысл стихотворения не исключает и такого его прочтения.

Смысловое ядро цикла составляют стихи, посвященные непосредственно России. Среди самых значительных тАФцикл тАЬНа поле КуликовомтАЭ и стихотворение тАЬРоссиятАЭ (мы остановимся на них подробно дальше) . О своей неразрывной связи с родиной, с ее во многом темной и трудной судьбой говорит поэт в стихотворении тАЬРусь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?.тАЭ . Возникающий в последней его строфе символический образ (тАЬТихое, долгое, красное зарево // Каждую ночь над становьем твоимтАЭ ) тАФ предвестие грядущих перемен.

Совсем по-иному раскрывается тема России в стихотворении тАЬНовая АмерикатАЭ . Поначалу перед читателем все та же тАЬубогаятАЭ Русь с ее тАЬстрашным просторомтАЭ и тАЬнепонятной ширьютАЭ . Однако постепенно лицо России проясняется (тАЬНет, не старческий лик и не постный // Под московским платочком цветнымтАЭ ) . На ее просторах появляются фабричные трубы, корпуса заводов, тАЬгорода из рабочих лачугтАЭ . В последних строфах Блок говорит о том, что ископаемые богатства родины помогут ее обновлению. Подобный панегирик углю и руде кажется неожиданным в устах поэта. На самом же деле Блок серьезно размышлял о роли национальной промышленности в тАЬвеликом возрождениитАЭ России. тАЬБудущее России, тАФ писал он, тАФ лежит в еле еще тронутых силах народных масс и подземных богатствтАЭ . И это не противоречило его отрицательному отношению к тАЬцивилизациитАЭ , потому что его тАЬНовая АмерикатАЭ тАФ не тАЬстарая АмерикатАЭ , то есть не Соединенные Штаты, а поэтический образ будущей России, тАЬнового светатАЭ , тАЬВеликой ДемократиитАЭ .

Цикл тАЬРодинатАЭ завершает небольшое стихотворение тАЬКоршунтАЭ . В нем сосредоточены все ведущие мотивы, прозвучавшие в цикле. Тут и приметы неброского российского пейзажа, и напоминание о подневольной судьбе русского человека, и черты отечественной истории, и обобщенный образ самой родины. Все это глубоко народно и неразрывно связано с фольклорной стихией. А сам Коршун тАФ символ тех зловещих сил, которые тяготеют над Россией. Вопросы, поставленные в конце стихотворения и усиленные анафорой тАЬдоколетАЭ , не являются обычными риторическими вопросами. Автор обращает их и к себе, и к читателям, и, быть может, к самой Истории как активный призыв к действию.

Казалось бы, цикл тАЬРодинатАЭ мог достойно завершить последний том тАЬтрилогии вочеловечениятАЭ . Однако поэт посчитал необходимым поместить в конце книги небольшой цикл тАЬО чем поет ветертАЭ , исполненный грустных, элегических раздумий. Причину этого убедительно объяснил известный исследователь творчества Блока Д. Е. Максимов: тАЬЗавершая этим сумеречным тАФ с редкими просветами тАФ финалом композицию третьего тома. Блок, по-видимому, стремился к тому.., чтобы внутреннее движение в книге не вытягивалось в прямолинейную и подозрительную этой прямолинейностью круто восходящую линиютАЭ . Исследователь обращает внимание на то, что заключительный цикл чем-то перекликается со тАЬстрашным миромтАЭ и, таким образом, третий том тяготеет к кольцевому построению, что соответствует спиралеобразному характеру пути поэта.

В марте 1916 года, в период снижения своей творческой активности, А. Блок делает многозначительное признание: тАЬНа днях я подумал о том, что стихи писать мне не нужно, потому что я слишком умею это делать. Надо еще измениться (или тАФ чтобы вокруг изменилось) , чтобы вновь получить возможность преодолевать материалтАЭ . Время решающих перемен наступило для поэта в конце 1917 и в самом начале 1918 года тАФ в период Октябрьской революции. Свое безоговорочное приятие революции он открыто и бескомпромиссно выразил в статье тАЬИнтеллигенция и революциятАЭ . Ее художественным эквивалентом стали знаменитая поэма тАЬДвенадцатьтАЭ и стихотворение тАЬСкифытАЭ .

Поэма тАЬДвенадцатьтАЭ формально не входит в блоковскую тАЬтрилогиютАЭ , но, связанная с ней многими нитями, она стала новой и высшей ступенью его творческого пути. тАЬ.. В январе 1918-го, тАФ свидетельствует поэт, тАФ я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе 1907 (тАЬСнежная маскатАЭ . тАФ Авт.) или в марте 1914 (тАЬКарментАЭ . тАФ Авт.) . Во время и после окончания тАЬДвенадцатитАЭ я несколько дней ощущал физически, слухом, большой шум вокруг тАФ шум слитный (вероятно, шум от крушения старого мира) тАЭ . И еще: тАЬ.. Поэма написана в ту исключительную и всегда короткую пору, когда проносящийся революционный циклон производит бурю во всех морях тАФ природы, жизни и искусстватАЭ .

Вот эта тАЬбуря во всех моряхтАЭ и нашла свое сгущенное выражение в поэме. Все ее действие развертывается на фоне разгулявшихся природных стихий (тАЬВетер, ветер тАФ // На всем божьем свете!тАЭ , тАЬВетер хлесткийтАЭ , он тАЬгуляеттАЭ , тАЬсвищеттАЭ , тАЬи зол и радтАЭ , тАЬразыгралась чтой-то вьюгатАЭ , тАЬох, пурга какая, спасе!тАЭ , тАЬВьюга долгим смехом // Заливается в снегахтАЭ и т.д.) . Очевидно, что образы ветра, метели романтичны и имеют символический смысл.

Но основа содержания этого произведения тАФ тАЬбурятАЭ в море жизни. Строя сюжет поэмы, А. Блок широко использует прием контраста, который заявлен уже в первых двух строках: тАЬЧерный вечер.// Белый снегтАЭ . Резкое противопоставление двух миров тАФ тАЬчерноготАЭ и тАЬбелоготАЭ , старого и нового тАФ с полной определенностью выявляется в двух первых главах поэмы. В одной из них тАФ сатирические зарисовки обломков старого мира (буржуя, тАЬписателя-витиитАЭ , тАЬтоварища-попатАЭ , тАЬбарыни в каракулетАЭ , уличных проституток..) . В другой тАФ коллективный образ двенадцати красногвардейцев, представителей и защитников тАЬновой жизнитАЭ . Блок нисколько не тАЬвыпрямляеттАЭ , не идеализирует своих героев. Выразители народной стихии, они несут в себе и все ее крайности. С одной стороны, это люди, сознающие свой высокий революционный долг (тАЬРеволюцьонный держите шаг! // Неугомонный не дремлет враг!тАЭ ) и готовые его исполнить:

Товарищ, винтовку держи, не трусь!

Пальнем-ка пулей в Святую Русь тАФ

В кондовую,

В избяную,

В толстозадую!

Ва С другой тАФ в их психологии еще живы и отчетливо выражены настроения стихийной, анархической тАЬвольницытАЭ :

Запирайте етажи,

Нынче будут грабежи!

Отмыкайте погреба тАФ

Гуляет нынче голытьба!

Да и вся тАЬсобытийнаятАЭ линия поэмы тАФ нелепое убийство одним из красногвардейцев (Петрухой) своей любовницы Катьки тАФ тоже в большой степени отражает неуправляемость поступков красногвардейцев и вносит в ее колорит трагическую окраску. Блок видел в революции не только ее величие, но и ее тАЬгримасытАЭ . В той же статье тАЬИнтеллигенция и революциятАЭ читаем: тАЬЧто же вы думали? Что революция тАФ идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ тАФ паинька? <.. > И, наконец, что так тАЬбескровнотАЭ и так тАЬбезболезненнотАЭ разрешится вековая распря между тАЬчернойтАЭ и тАЬбелойтАЭ костью?.тАЭ Но главным для него было то, чтобы тАЬоктябрьские гримасытАЭ , которых, по его убеждению, тАЬбыло очень мало тАФ могло быть во много раз большетАЭ , не заслонили тАЬоктябрьского величиятАЭ .

Величие и правоту тАЬреволюции-буритАЭ , несущей возмездие старому миру, Блок утверждает в заключительной, финальной главе поэмы, где впереди двенадцати красногвардейцев-тАЬапостоловтАЭ новой жизни возникает образ Иисуса Христа.

Образ Христа, завершающий поэму, многим казался случайным и неуместным. Да и сам автор не был полностью удовлетворен своим решением. тАЬМне тоже не нравится конец тАЬДвенадцатитАЭ , тАФ признавался он К. Чуковскому. тАФ Когда я кончил, я сам удивился: почему же Христос? Неужели Христос? Но чем больше я вглядывался, тем явственнее я видел Христа. И я тогда же записал у себя: К сожалению, ХристостАЭ . А вот запись поэта от 18 февраля 1918 года: тАЬЧто Христос идет перед ними тАФ несомненно. Дело не в том, тАЬдостойны ли они еготАЭ , а страшно то, что опять Он с ними, и Другого пока нет; а надо тАФ Другого?тАЭ Может быть, именно поэтому у исследователей поэмы возникали разнообразные трактовки символического блоковского Христа. Христос как символ революционера,. Христос как символ будущего, языческий Христос, старообрядческий тАЬсжигающийтАЭ Христос, Христос-сверхчеловек, Христос как воплощение Вечной Женственности, Христос-художник и даже Христос-антихрист.. Думается, что все эти по-своему остроумные допущения уводят от главного. Главное же заключается в том, что образ Христа позволяет поэту оправдать революцию с точки зрения высшей справедливости.

И наконец, о тАЬбуретАЭ в тАЬморе искусстватАЭ , то есть о художественном новаторстве тАЬДвенадцатитАЭ . Отдавшись до конца тАЬстихиитАЭ , поэт сумел отразить в поэме ту тАЬмузыкутАЭ , которая звучала и вокруг него л в нем самом. Это отразилось в ритмическом, лексическом и жанровом многоголосии поэмы. Традиционные ямб и чаще всего звучащий в поэме хорей сочетаются с разностопными модификациями классических размеров, с дольником, а иной раз и с нерифмованным стихом. В поэме звучат интонации марша, городского романса, частушки, революционной и народной песни, лозунговых призывов. Блок широко использует разговорную, а зачастую и сниженную тАЬуличнуютАЭ лексику. И все это настолько органично слилось в единое целое, что Блок в день завершения поэмы, 29 января 1918 года, дерзнул пометить в своей записной книжке: тАЬСегодня я - генийтАЭ Вслед за тАЬДвенадцатьютАЭ было написано стихотворение тАЬСкифытАЭ . Противопоставляя тАЬцивилизованныйтАЭ Запад и революционную Русь, поэт от имени революционной тАЬскифскойтАЭ России призывает народы Европы положить конец тАЬужасам войнытАЭ и вложить тАЬстарый меч в ножнытАЭ . Стихотворение завершается призывом к единению:

В последний раз тАФ опомнись, старый мир!

На братский пир труда и мира,

В последний раз на светлый братский пир

Сзывает варварская лира!

Так завершилась тАЬтрилогия вочеловечениятАЭ . Так завершился трудный путь поэта, путь исполненный великих художественных открытий и свершений.

Настоящий художник не уходит из жизни бесследно. тАЬМы умираем, а искусство остаетсятАЭ , тАФ заметил Блок на торжественном собрании, посвященном Пушкину. Блока нет, но его богатейшее наследство с нами. Его стихи во многом трагичны, потому что трагичным было и его время. Однако сам же поэт утверждал, что не тАЬугрюмствотАЭ тАФ суть его творчества. Она в служении будущему. И в своем последнем стихотворении (тАЬПушкинскому домутАЭ , 1921, февраль) поэт снова напоминает нам об этом:

Пропуская дней гнетущих

Кратковременный обман,

Прозревали дней грядущих

Сине-розовый туман.

тАЬЕсли вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущемтАЭ . С этим пожеланием Александр Блок обращается не только к своему давнему корреспонденту, но и к своим читателям.

Вместе с этим смотрят:

Жизнь и творчество Артура Конан Дойла
Жизнь и творчество Б. Пастернака
Жизнь и творчество Д. А. Фурманова
Жизнь и творчество Игоря Северянина