Искусство Станислава Нейгауза

Шуберт, Лист, русская музыка

Из русских композиторов отец предпочитал Скрябина. Конечно, ВлпредпочиталВ» - не то слово, но лучшего я не нахожу. Как бы часто и замечательно он ни играл Рахманинова и Прокофьева, Скрябин все-таки стоял Влна первом местеВ». Удивляться тут нечему, его отец Г. Нейгауз, наряду с В. Софроницким и С. Фейнбергом считался лучшим скрябинистом эпохи. Борис Пастернак боготворил Скрябина, в его юношеских музыкальных опытах (Соната h-moll, прелюдии gis-moll и es-moll) слышится явное подражание и скрябинскому пианизму, и его изысканным гармониям среднего периода. В самом подходе к музыке на С. Нейгауза наложила свой несмываемый отпечаток личность гениального поэта, которого Г. Нейгауз называл Влмузыкантом до мозга костейВ». (Ныне покойный брат писателя, Александр Леонидович рассказывал, как их мать, Розалия Кауфман была влюблена в f-mollтАЩ-ную Фантазию Шуберта. Она даже сделала двуручную обработку этого произведения в 4 руки. Мой же дед и Пастернак буквально морщились, когда речь заходила об этом опусе. Немудрено, ведь их кумир Скрябин называл Шуберта Влкомпозитором для молодых девицВ»! Впоследствии отец с легким оттенком горечи и самоиронии говорил о пастернаковском влиянии: ВлБоря не любил Шуберта, и меня так научилВ».) Ва

Гипнотически-завораживающее воздействие нейгаузовского кумира, Бориса Леонидовича, как мне сейчас кажется, иногда подавляла творческую личность отца. Достаточно привести в пример хотя бы отрывок из письма Б. Пастернака к Н. А. Табидзе: ВлМного радости приносит Стасик, очень хорошая у него, очень близкая мне форма таланта, форма отношения к искусству и пониманию его. Да и жизни тоже, вероятноВ».1 К искреннему сожалению, эта Влблизкая форма талантаВ» надолго отдалила исполнение отцом Шуберта и Шумана. Чтобы не быть голословным, приведу лишь пару примеров из книги ВлРаскат импровизацийВ». (Музыка в творчестве, судьбе и в доме Бориса Пастернака. Всесоюзное Издательство ВлСоветский КомпозиторВ». Ленинградское отделение. 1991В»). Первая цитата. ВлЯ люблю умиротворенное безумство Шумана, всё лиричное у него, - в его фантазиях, во 2-й симфонии, в фортепианном концерте; но тАУ Крейслериана, всё это куда-то стремительно уносящееся, у них обоих, у всех; все эти громоподобные марши, это угловатое в музыке-ремесле, по принятым образцам готовых тем, эта риторика, пустая выспренность этих несущихся, загнанных тАУ или, наоборот, - ВлволевыхВ», спокойно-отбарабаненных ритмов, эта добрая половина всего сочиненного в музыке тАУ как всё это смехотворно ничтожно и легковесно!В»

Вторая цитата: ВлВот слушаешь Брамса. Он трогает тем, что там всё таково, каким должно быть, что ты не ушибешься о что-то нежданное, не обычно-привычное. Гайдн, Вебер, Шуберт тАУ кажутся невинным перезвоном колоколов или игрой часов того времени. Но вот тАУ возьмем Баха, например (частично Моцарта, в какой-то мере Бетховена, Шумана, Шопена, Вагнера). Так вот, возьмем Баха. Тут тАУ нечто против ожидаемого, выходящее далеко за пределы требований эстетики, и это тАУ главное, и это тАУ великолепно!В» Из письма к Ренате Швейцер, 1959, стр. 272). Немудрено, что после подобных ВлнапутствийВ» отец начал играть Шуберта только спустя три года после смерти Пастернака. Несколько раз он исполнял Сонату Ля-мажор ор. 120 (опубликованная запись 1963 года тАУ возможно, не самая удачная, но в целом дает представление о нейгаузовском восприятии Шуберта), 6 Музыкальных Моментов ор. 94, впоследствии очень часто тАУ 4 Экспромта ор.90 и As-durтАЩ-ный Экспромт ор. 142, N 2. К сожалению, я родился слишком поздно, чтобы давать оценку его интерпретации Музыкальных Моментов. Помню только, что мне (как и любому ребенку) очень нравился третий, f-mollтАЩ-ный Момент. Тогда отец сказал мне: ВлТы любишь третий, а я тАУ первый и последнийВ». Зато Экспромты ор. 90 я слышал несчетное количество раз.

До сих пор отцовское исполнение этого опуса остается для меня эталоном. Эталоном красоты, благородства, естественности и истинного аристократизма в музыке. Может быть, поэтому мне и трудно слушать таких замечательных шубертианцев, как А. Брендель, С. Рихтер, П. Бадура-Скода, В. НильсентАж ВаВаВаВаВа

К счастью, сохранился записанный на Всесоюзном радио Экспромт c-moll, ор. 90. Конечно, почти каждый сын музыканта воздаст должное искусству своего отца, но запись этого Экспромта, кажется, не имеет аналогов. Это тАУ действительно идеал для любого пианиста. Мне трудно описать словами все те качества, которые я хотел бы перечислить, но главное, пожалуй, это тАУ феноменальное владение формой и временем. Ну, и конечно, звуковой баланс правой и левой руки, само качество звука, утонченность, ВлфантастическаяВ» фразировка и максимальное использование всех возможных и приемлемых фортепианных красок.

Дед писал, что в рояле можно насчитать сто градаций (от Влеще не звукВ» до Влуже не звукВ»). Слушая отцовскую запись c-mollтАЩ-ного Экспромта, кажется, будто рояль обладает гораздо большим количеством звуковых градаций! Мне трудно согласиться с мнением Михаила Лидского относительно ВлоркестральностиВ» этой интерпретации. У отца рояль всегда звучал как рояль. Он был фанатиком именно фортепианного звука, хотя иногда и требовал от учеников подражания оркестровым краскам. ВаВаВаВаВа

Только однажды я услышал в его исполнении песни Шуберта в транскрипции Листа. Он играл ВлУтреннюю серенадуВ», ВлФорельВ», ВлМаргариту за прялкойВ» (кажется, в 1978 году). Играл чудесно, но немного скованно и нервозно. Вообще-то, отец любил проходить с учениками Экспромты, но недостижимым идеалом для него была запись песен в интерпретации Софроницкого. Как-то я сказал ему, что хочу выучить ВлПриютВ» и ВлМельник и ручейВ». Он улыбнулся, показал мне пластинку Софроницкого и сказал: ВлНу, если сыграешь так тАУ учи!В»

Интересно отметить, что по отношению к другим записям у него никогда не было подобного максимализма. Все-таки единственным идеалом, который он сам не смел нарушить, была интерпретация Софроницкого песни ВлМельник и ручейВ». (Даже не Скрябин, хотя перед записью ВлФантазииВ» ор. 28 он благоговел). На моей памяти мало кто его из студентов играл песни Шуберт-Листа. Исключение составлял, пожалуй, Андрей Никольский. (Возможно, его фильм с этими песнями, посвященный памяти отца тАУ не самый удачный. Зато на компакт-дисках мы можем услышать еще одно неповторимое чудо. Да ведь и смысл самого существования пианизма, на мой нескромный взгляд, состоит в том, чтобы слушать различные интерпретации того или иного автора, и избирать для себя лучшее. А не ВлправильноеВ».) ВаВаВаВаВа

Пару лет назад мой друг, живущий в Словакии, прислал мне несколько совершенно неизвестных кассет, записанных С. Нейгаузом на радио. Элегию, прелюдии и Этюды-картины Рахманинова, Полонезы es-moll и As-dur Шопена, прелюдии Дебюсси, мелкие пьесы Скрябина ор.45, ВлПогребальное шествиеВ» Листа. Среди них тАУ и ВлВесенние упованияВ» Шуберт-Листа. Эти записи уникальны и потому, что их никогда не публиковали на пластинках, и потому, что в них мы слышим ВлмолодогоВ», неизвестного нам Нейгауза, и потому, что ВлВесенние упованияВ» в его исполнении никак не похожи на Влэталон СофроницкогоВ». Может быть, именно из-за этого отец и не играл ВлУпованияВ» в конце своей короткой жизни?. Хочется надеяться, что фирма ВлМелодияВ» все-таки соблаговолит издать это неизвестное наследие. Определенные сдвиги в этом направлении уже намечаютсятАж ВаВаВаВаВа

В самого же Листа, по его словам, он был влюблен с детства. Сегодня мы редко слышим выражение ВллистианецВ». Обычно это слэнговое определение несет в себе отрицательную характеристику. Дескать, данный пианист, если уж он ВллистианецВ», должен либо быть виртуозом (и больше ничего, отрицается любое отношение исполнителя к фортепианному звуку, гармонической структуре, форме и содержанию), либо подтвердить гордое имя листианца своими достижениями в области опять-таки виртуозного совершенства интерпретации других авторов. Все это, конечно, чепуха, основанная на худших образцах русской и советской музыкальной критики.

За сто лет музыковеды умудрились извратить даже такое понятие, как Влхудожественный образ музыкального произведенияВ». Ну, а отец был одним из тех, кто его возродил. Не в критических статьях, а в исполнении, не словом, а делом. Его интерпретацию ВлОбрученияВ», Вл123-го Сонета ПетраркиВ», ВлПервого Забытого вальсаВ», ВлПогребального шествияВ», сонаты h-moll, пьес из дополнения к циклу ВлГоды СтранствийВ» (ВлФонтаны виллы ДтАЩЭстеВ», ВлКипарисы виллы ДтАЩЭстеВ»), A-durтАЩ-ного Концерта, и, конечно, цикла ВлВенеция и НеапольВ» можно причислить к высочайшим достижениям пианистического искусства. Искусства романтического, если нам еще не надоели словесные штампы. И еще тАУ абсолютной и полной виртуозности, столь характерной для листовских произведений. Когда слушаешь нейгаузовскую запись ВлТарантеллыВ» или Второго Концерта, просто руки опускаются. Знаешь, что лучше все равно не сыграть. От темпов волосы встают дыбом, причем тАУ никакой экзальтированности, никаких (достаточно характерных для отца) нервных ускорений, четкая выверенность ритма, никакой отсебятины, которую так любят добавлять в листовские произведения многие пианисты, в нескольких словах тАУ предельная строгость и глубина.

Особенно ярко бросается в глаза эта преданность авторскому тексту в кульминации ВлПогребального шествияВ». (С легкой руки В. Софроницкого и Артура Рубинштейна шестнадцатые у некоторых пианистов переходят в тридцатьвторые. Надо было слышать, как реагировал на подобное подражание отец (иногда он бывал достаточно жесток со своими учениками). Сначала он останавливал студента, медленно закуривал сигарету, с наслаждением затягивался, выпускал дым, а потом также медленно и внятно говорил: ВлТак. Значит, Владимиру Владимировичу подражать решили? Интересно. Похвально. Вот только Софроницкий-то профессионалом был. А Вы тАУ дилетант. Мало того, бездарность. Вы сами-то понимаете, что Вы тАУ бездарность? Если не понимаете, сыграйте это место так, как написаноВ». Бедный ученик, не понимая профессора, добросовестно повторял кульминацию с теми же ошибками. И тут разражался скандал. Чего-чего, а едкости и иронии в папином характере хватало. Иногда подобные уроки заканчивались слезамитАж ВаВаВаВаВа

Здесь трудно не вспомнить последних папиных учеников. Сережа Калачев, Андрей Микита, Саша Мекаев тАУ все они остались преданными друзьями отца и всей нашей семьи до сегодняшнего дня. Никто из них после его смерти принципиально не пошел в ВлненейгаузовскийВ» класс. Хотя тогда и в других школах были замечательные педагоги. (Как сейчас тАУ не знаю). Помню первое ВлпрослушиваниеВ» А. Микиты, А. Мекаева и Д. Кощеева в Переделкино. Приехавший из Питера Микита играл первую часть f-mollтАЩ-ной сонаты (op.5) Брамса, такой же ленинградец А. Мекаев тАУ ВлТарантеллуВ» Листа. Тогда отец не сделал Мекаеву ни одного замечания. Наверное, и не за что было.

Я всегда по-хорошему завидую мекаевским техническим возможностям. Иногда, приезжая из Турции, он играет в Музее Скрябина. И мне становится грустно оттого, что зал Музея на его концертах тАУ полупустой. Вот он тАУ настоящий листианец. Само качество исполнения ни с кем не спутаешь. Андрей Микита, как был влюблен в Брамса, так и остался. Не так давно выучил и замечательно играл в России и в Израиле брамсовские пьесы орp. 76, 116, 117, 118, 119. Чудесный музыкант. Если мне и есть чем гордиться, так это дружбой с обоими. Кстати, они еще и композиторы, ученики Т. Хренникова. В композиции оба тАУ типичные скрябинисты, хотя абсурдно, конечно, укладывать того или иного исполнителя или композитора в некое Влпрокрустово ложеВ». Сережа Калачев очень хорошо играл прелюдии Дебюсси, ВлПрелюдию, Хорал и ФугуВ» Франка, листовскую сонату си-минор, прелюдии Рахманинова, чудесно тАУ поэмы и 24 Прелюдии Скрябина. Не припомню случая, чтобы папа кричал на них, или называл Влдилетантами и бездарностямиВ».) ВаВаВаВаВа

Об отцовском исполнении Скрябина я уже много писал, повторяться не стану. Хочу отметить только одно. С. Нейгауз был настоящим последователем своего отца, но иногда их взгляды расходились. К примеру, Г. Нейгауз писал: ВлПоследние сонаты Скрябина тАУ уже не сонаты вообще: в них нет необходимой объемности, масштабности развития, многоплановости образностиВ» 2 . Г. Нейгауз первым исполнил в России все 10 сонат русского гения. Он играл Скрябина всю жизнь, был близким другом дочерей Скрябина и его зятя В. СофроницкоготАж И, все же, позволю себе допустить капельку еретического суждения. Несмотря на всю свою преданность скрябинскому таланту, в своих записях поздних сонат дед пусть иногда, пусть чуть-чуть да игнорирует форму одночастной сонаты. (Может, именно из-за своей Влневысокой оценкиВ» этих произведений?)

Ту же (если можно так выразиться!) ВлошибкуВ» изредка допускал даже легендарный Софроницкий. В. Деревянко вспоминал: ВлНа их концертах я испытывал чувство, близкое к шоку. Это были какие-то невообразимые, волшебные, колдовские чары, настоящее наваждение, божественно-сладостные ощущения. Но потом, придя домой и открыв ноты, я вдруг убеждался: а вот эта тема не была достаточно показана, а здесь Софроницкий допускает чрезмерную гипертрофированность перехода, а тут слегка изменяет темп, хотя в тексте этого нетВ»

В исполнении С. Нейгауза больше всего поражало именно логичное, ясное чувство формы. Часто на уроках студенты не могли разобраться в тематике поздних сонат. У отца эта ВлнебрежностьВ» вызывала приступы праведного гнева. А в ощущении скрябинской гармонической вертикали он не знал себе равных. Достаточно вспомнить ВлГирляндыВ», ВлТемное пламяВ», 5 последних прелюдий, 9-ю сонату, поэму ор. 59тАж Однажды, когда я ковырял с листа прелюдии ор.11, он сказал: ВлТы любишь раннего Скрябина, а я тАУ позднегоВ». Но все-таки, судя по оставшимся записям и сохранившимся впечатлениям, лучше всего ему удавался Скрябин среднего периода. 4-я и 5-я сонаты, этюды ор.42 (особенно 5-й, cis-mollтАЩ-ный Влэтюд этюдовВ»), мазурки ор.40, мелочи ор.51, 52 были в его исполнении верхом совершенства (если совершенство в нашем ремесле вообще существует). Тем самым совершенством, за стремление к которому он заплатил своей короткой жизньютАж

А скрябинский Концерт для фортепьяно с оркестром тАУ лучшего исполнения я не слышал, и вероятно, не услышу. (Правда, после записи этого Концерта он сказал: ВлЯ проиграл его с Дубровским 12 раз подряд. Теперь я понимаю, что музыкой можно действительно пытать человекаВ»тАж) В качестве других, объективных предпосылок можно назвать поразительную пластичность нейгаузовских рук, их Влпарение над клавиатуройВ». И его отец, и Софроницкий всегда приводили в пример противоположные мнения Листа и Рахманинова. Лист говорил, что руки пианиста должны парить над клавиатурой как птицы. Рахманинов утверждал, что пальцы должны как бы прорастать клавиши насквозь. И Софроницкий и дед считали, что нужно все-таки больше ВлпаритьВ», чем ВлпрорастатьВ». (Лично мне рахманиновский совет ближе.) Отец унаследовал от деда эту феноменальную легкость парения, что и обусловило его успех в исполнении скрябинских сочинений. (Иногда его упрекали (и упрекают) в манере звукоизвлечения, которую на нашем профессиональном жаргоне называют Влдавлением на клавишиВ». Хотелось бы заметить, что Влдавление на клавишиВ» - почти синоним рахманиновского ВлпрорастанияВ».) Символично и то, что последней пьесой, сыгранной отцом, оказалась скрябинская ВлЛаска в танцеВ», ор. 57тАж ВаВаВаВаВа

Рахманинова он играл всю жизнь, с юности и до смерти. Из концертов для фортепиано с оркестром чаще всего играл Второй. Очень любил Четвертый, искренне жалел, что его редко исполняют. Третий тАУ иногда играл дома, любил проходить с учениками, но ни разу не играл на эстраде. Правда, не выносил ВлРапсодию на тему ПаганиниВ». Очень любил прелюдии и этюды-картины. Хотя, однажды я слушал прелюдии в записи С. Рихтера. Папа вошел в комнату, услышал коду прелюдии B-dur и пробормотал: ВлГлупая музыка..В» Одним из его ВлкоронныхВ» бисов была g-mollтАЩ-ная прелюдия. Я ее до сих пор терпеть не могу. Почему-то кажется, что ничего более пошлого в русской музыке не существует.

Но в отцовской интерпретации об этом и не задумываешься. Ни тени авторской маршеобразности, крайне скупая педаль, никакого, столь привлекательного для средних пианистов блеска октав и аккордов. Зато тАУ серединка прелюдии, чудо рахманиновского гения, когда кажется, будто в одной странице умещена вся Россия. А метель es-mollтАЩ-ного этюда ор.33, ярмарка Es-durтАЩ-ного, возвышенное благородство es-mollтАЩ-ного ор. 39, Влозеро в весеннем разливеВ» D-durтАЩ-ной прелюдии (И. Репин), поразительная пластичность и ритмическая текучесть прелюдии Es-dur, вихрь штормовой бури c-mollтАЩ-ной прелюдии (кстати, тоже исполненной на бис в последнем концерте!) Но и сразу же после прослушивания этюда a-moll, op. 39 N 6 (ВлКрасная шапочкаВ»): ВлКакая глупостьтАжВ» Наверное, он чувствовал Рахманинова, как никто другой: как близкого, старшего друга, которому можно сказать в лицо все, что ты о нем думаешь, не беспокоясь о возможных обидах, ведь гений-то его все равно не пострадает!

Как-то я робко спросил, не кажется ли ему, что Рахманинов берет слишком быстрые темпы в записях своих концертов. Дескать, гармонические красоты пропадают. Моментально последовала уничтожающая отповедь: ВлБыстро, конечно. Они ему смертельно надоели, вот и играет быстро. Не нам Рахманинова судить. Лучшего пианиста не было и не будет!В» В юности я недолюбливал Грига. Отец спрашивал, почему. Я не мог сформулировать свое отношение к норвежскому композитору. Тогда он раздраженно сказал: ВлГрига стоит любить хотя бы потому, что Крейслер с Рахманиновым гениально играют его c-mollтАЩ-ную сонату!В» Он не любил ВлКарнавалВ» Шумана, но иногда слушал его в исполнении Рахманинова. Правда, добавлял: ВлЭто уже не Шуман, а РахманиновтАжВ» ВаВаВаВаВа

Из сочинений Прокофьева чаще всего отец играл 8-ю Сонату. Писать о его исполнении сонаты я не буду: мой друг М. Лидский уже сделал это лучше меня. Разве что, о финале: здесь отец всегда старался держать жесткий, неумолимый ритм (особенно в Des-durтАЩ-ной середине). Помню, как он говорил студенту: ВлДа пойми ты, это гитлеровские лагеря уничтожения, это гибель души, это самая жестокая мясорубка всех времен! Прокофьев хотел сказать именно это, играй так, будто тобой руководит не судьба, а железная машина смертиВ». (Кстати, он довольно редко сравнивал музыкальное сочинение с каким-либо событием. Но в этом и заключалась главная часть пресловутой работы над художественным образом произведения. Работа каторжная, работа на износ, труд, казалось бы, обреченный на провал. Практически невозможный контроль над каждой нотой в десятую, двадцатую, сотую долю секунды. Всей своей педагогической деятельностью он подтверждал тезис: Влтолько заставляя ученика добиваться невозможного, можно добиться от него возможногоВ».) ВаВаВаВаВа

В молодости он часто играл танцы ор. 32, пьесы из ВлРомео и ДжульеттаВ», 5-ю сонату. Шутил: ВлВся соната легкая, а последние две страницы страшно трудныеВ». Буквально заставлял некоторых учеников выучить всем надоевшую 7-ю сонату. ВлТанецВ» и ВлГавотВ» ор. 32, ВлНаваждениеВ» ор. 4 сохранились в студийных записях. Как и несколько вариантов 8-й сонаты (в концертном исполнении). Если не считать 8-й сонаты, его Прокофьев по-русски лиричен, поэтичен, а танцы тАУ подчеркнуто элегантны. Эту ритмическую элегантность танца, мне кажется, лучше всего восприняли его ученики Б. Анжерер и Е. Левитан. Впрочем, как известно, лучше один раз услышать, чем сто раз написатьтАж Искусство отца было насквозь пропитано поэзией. Поэтому закончить свои воспоминания о нем мне хочется его же коротким очерком. ВаВаВаВаВа

Станислав Нейгауз ВаВаВаВаВа

О ПОЭЗИИ ВаВаВаВаВа

Искусство есть извечный радостный и

благой символ стремления человека

к добру, к радости и совершенству. ВаВаВаВаВа

Томас МаннВаВаВаВа

Поэзия, музыка, живопись, архитектура, каждая на своем языке, говорят, в сущности, об одном: о красоте мира и человеческой души, о высоте помыслов и устремлений мысли, о счастье и трагичности жизни. Различные искусства часто пользуются сходными приемами, заимствуя друг у друга средства выражения, взаимно обогащаются. Разве не верно, например, что архитектура тАУ это застывшая музыка? Что та или иная линия в картине музыкальна? Что эпический роман тАУ симфоничен? Или, говоря о нашем, исполнительском искусстве тАУ разве мы не оперируем такими понятиями, как конструкция, краска, пластика, линия и даже перспектива? Но есть что-то, что всегда присутствует в любом подлинном произведении искусства, что составляет его главную сущность, его прелесть, его пафос и что придает искусству необычайную силу воздействия? ВаВаВаВаВа

Это тАУ Поэзия. Не овеянное поэзией, любое, даже самое совершенное с формальной точки зрения произведение (и исполнение!) кажется мертвым и ненужным, хотя и доставляет минутную радость в силу своего формального совершенства, и быстро забывается. И наоборот, чем очевиднее в произведении или исполнении присутствие поэзии, тем сильнее оно действует на слушателя, будит дремлющих, успокаивает мятущихся и оставляет глубокий след в нашей душе, а иногда на всю жизнь. Итак, перефразируя стихотворение замечательного французского поэта Поля Верлена, - Поэзия прежде всего! ВаВаВаВаВа

Список литературы

1. Вопросы литературы. 1966. Nо 1. Стр.184ВаВаВаВа

2. Г. Нейгауз ВлЗаметки о СкрябинеВ» (К сорокалетию со дня смерти). ВаВаВаВа

Вместе с этим смотрят:

"Quo vadis": проекцiя на сучаснiсть

"Звезды" немого кино и русская мода 1910-х годов

"Кащей Бессмертный". Аналитический этюд

"Культура": типология определений

"Одетое тогами племя"