"Житие протопопа Аввакума, им самим написанное" как автобиографический жанр

В русской литературе XVIII века произошли существенные изменения, вызванные в конечном счете зарождением в русском обществе буржуазных отношений. Литература все больше и больше проникается интересами низших слоев русского общества, ее содержание становится разнообразным, расширяется жанровый состав, современность оттесняет на задний план историческую и легендарную тематику. Занимая особое место в литературе XVII века, творчества Аввакума вместе с тем входило в современный ему литературный процесс. Яркое своеобразие человеческой и писательской индивидуальности Аввакума заключается в том, что у него традиционные формы мышления сочетались с непосредственным выражением практического чувства и живого инстинкта жизни, присущего той среде, выражением которой был ВлогнепальныйВ» протопоп. Отсюда ряд его ВлеретическихВ» вразрез с догматикой и установлениями традиционного православия; отсюда и та смелость его литературной манеры, которая делает из него подлинного новатора, разрушающего веками освященные литературные нормы. Новаторство Аввакума сказывается, прежде всего, в том, что он традиционное житие с его стилистическими и тематическими шаблонами деформирует в полемически заостренную автобиографию, в повествовании не о каком-либо постороннем угоднике, а о самом себе.

Процесс ВлобмирщенияВ» древнерусской литературы в XVII веке, т.е. ее постоянном освобождении от опеки церкви, религиозная идеология сказался в трансформации такого устойчивого жанра, как житие. Его каноны, разрушаются вторжение бытовых религий, фольклорной легенды ее с XV столетия. В XVII веке житие постепенно превращается в бытовую повесть, а затем становится автобиографией-исповедью. Очень ярким и показательным образцом литературы XVII века в ее эволюции по пути сближения жития с жизнью сделал протопоп Аввакум в своем знаменитом житии-автобиографии.

Литературное наследие Аввакума и особенно ВлЖитие протопопа Аввакума, им самим написанноеВ» привлекало и привлекает к себе внимание таких ученых-медеевистов, как Д.С. Лихачев, И.П. Еремин, В.П. Адрианова-Перетц, В.Е. Гусев, Н.С. Деликова.

Настоящая работа посвящена анализу древнерусского памятника XVII века тАУ ВлЖитию протопопа Аввакума, им самим написанноеВ».

Цель дипломной работы тАУ рассмотреть ВлЖитие протопопа Аввакума, им самим написанноеВ» как автобиографический жанр.

Данная цель определила следующие задачи:

- рассмотреть основные этапы развития агиографической литературы, определить их особенности;

- исследовать ВлЖитие протопопа Аввакума, им самим написанноеВ» как автобиографический жанр, выявить традиции и новаторство в произведении.

Структура дипломной работы состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы, насчитывающего 74 наименования.

Во введении указаны цели и задачи нашего исследования, актуальность избранной темы. В первой главе ВлОсновные этапы развития агиографической литературыВ» рассматриваются причины возникновения житийной литературы, ее основные группы агиографических сюжетов, характерные черты, свойственные житийной литературе, а также анализируются литературные памятники Нестора и Епифания Премудрого.

Во второй главе ВлЖитие протопопа Аввакума, им самим написанноеВ» исследуется личность Аввакума, отражение в его произведение социальных противоречий эпохи, сюжет, композиция ВлЖитиятАжВ», новаторство писателя в области языка и стиля.

В заключении подведены итоги и выводы по дипломной работе.

Глава I. Основные этапы развития агиографической литературы

Слово ВлжитиеВ» буквально соответствует греческому BLOS (ВлжизньВ»), латинскому vita. И в литературе византийской, и в середине века на западе, и у нас на Руси термин этот (ВлжитиеВ») стал обозначать определенный литературный жанр: биографии, жизнеописания знаменитых епископов, патриархов, монахов тАУ основателей тех или иных монастырских общежитий, реже биография светских лиц, но только тех, которых церковь считала святыми. Жития, следовательно тАУ биография светских (будь-то лица духовные или светские).¹

Отсюда жития в науке часто обозначаются также термином ВлагиогафияВ» (от avlos тАУ ВлсвятойВ» и графω тАУ ВлпишуВ»). Агиография тАУ это художественная литература и искусство, посвященные святым.

Писалась такая биография с целью рассказать (Влповедать мируВ») о жизни подвигах святого, прославить его память, сохранить для потомства воспоминания о необыкновенном человеке.

Жанр этот тАУ античная литература его не знала тАУ характерное достояние христианской литературы. Эпоха его рассвета в византийской литературе VIII-XI вв. Именно в это время он окончательно сформировался, приобрел четкие жанровые очертания, выработал свою поэтику.

Есть основания думать, что по своему происхождению восходит к одному из видов античного красноречия, а именно к наградной похвальной речи.² В центральной своей части тАУ жанр широко распространенный в античном красноречии тАУ всегда содержал биографию идеального героя, воплощавшего в себе все добродетели.

Почти все наиболее популярные византийские жития в XI-XII вв. у нас на Руси были известны в переводе с греческого языка (например, житие Антония Великого, житие Алексея, человека божьего и другие). Эти переводные жития, появившиеся в конце X тАУ начале XI века положили начало житийной литературной традиции. С XI по XVII в. жития пользовались на Руси огромной популярностью.

Некоторые жития вступили во взаимодействия с фольклором, со сказкой (например, житие Петра и Февронии Муромских). Многие жития сами оказывали влияние на устное народное творчество - так возникали народные легенды, стихи, заимствованные из жития. Взаимодействие с фольклором характерно для истории этого жанра в нашей литературе.³

За составление житий брались только очень опытные люди. Этот труд требовал больших знаний и соблюдения определенных правил, стилей и композиций.

ВлПравильному житиюВ» было свойственному неторопливое повествование в третьем лице; иногда допускалось отступление: обращение автора к читателю, похвала от своего имени святому.

В композиционном отношении были обязательны три части -вступление, собственно житие, заключение. Во вступлении автор должен просить прощения у читателей за свое неумение писать, за грубость изложения и т.д. В заключении должна быть похвала святому - своеобразная ода в прозе. Это заключительная ВлодаВ», или похвала герою, - одна из наиболее ответственных частей жития; требовавшая большого литературного искусства, хорошего знания риторики. Житие, наконец, требовало от агиографа строго определенного изображения героя или героев повествования - резко отрицательного или подчеркнуто положительного. Герой отрицательный в житии - всегда ВлзлодейВ», герой положительный -всегда ВлсвятойВ», т.е. человек идеально положительный, воплощение всех возможных и невозможных в природе добродетелей, разумеется, христианских добродетелей.⁴

Содержанием жития является биография ВлсвятогоВ», т.е. положительного героя; отрицательный герой, ВлзлодейВ», вводится в житие обычно только для контраста - на заднем плане.

Биография предполагает рассказ о жизни реального человека; такая биография обычно полна драматического движения. В житии всегда этого нет и быть не может: нет движения, роста, становления характера. ВлСвятойВ» неподвижен. Он ВлсвятойВ» уже с момента рождения; он избранник божий. И в этом смысле он не имеет биографии: автору нечего рассказывать. Автору -агиографу остается только одно: подобрать материал для иллюстрации его святости. Житие и сводится обычно к такой иллюстрации в рамках биографического повествования о жизни героя и его кончине. Агиография -искусство дореалистическое; ближайшая к нему параллель - древнерусская иконопись. И там и здесь действуют одни и те же принципы художественного изображения, один и тот же метод отражения действительности.⁵

Житие, изображая человека (ВлзлодеяВ» или ВлсвятогоВ»), по возможности стремилось устранить все черты его индивидуального характера: только освобожденный от всего ВлвременногоВ», всего частного и случайного человек мог стать героем агиорафического повествования - обобщенным воплощением добра и зла, ВлзлодействаВ» или ВлсвятостиВ»⁶. На практике это привело и не могло не привести к тому, что все герои жития стали напоминать один другого; обладать одними и теми же чертами ВлхарактераВ», в сходных обстоятельствах поступать одинаково, произносить одни и те же слова, даже часто двигаться или протягивать руки в одном и том же направлении. Для всех положений у агиографа уже была своя предустановленная схема. Нередко она переносилась из жития в житие - не потому, что у автора не было в запасе другой, собственного изобретения, а потому, что такая схема ценилась автором сама по себе, как уже найденная и закрепленная для данного положения, наиболее совершенная его норма. Здесь сходство - результат не столько подражания готовым литературным образцам, сколько проявления характерной для всякого агиографа тенденции свести к некоторому абстрактному единству все многообразие действительности.

Житие не столько отражает действительность, сколько планомерно и настойчиво навязывает ей свой абстрактный идеал человека, часто умозрительный.

Жития - жанр, характерный для всего средневекового периода развития литературы, - утвердились в литературе Киевской Руси в XI веке.

До нас дошли три оригинальных жития: два жития князей Бориса и Глеба и Житие Феодосия Печерского.

Древнейшие по времени - жития князей Бориса и Глеба.

ВлСказаниеВ» о Борисе и Глебе тАУ первое крупное произведение древнерусской агиографии. По наиболее вероятному предположению, написано оно было во второй половине XI века - незадолго до торжественного перенесения гробницы Бориса и Глеба 2 мая 1072 года в новую церковь в Вышгороде, сооруженную князем Изяславом Ярославичем. Составляя ВлСказаниеВ», автор пользовался устной легендой и летописью. В ВлСказанииВ» -агиографически стилизованные портреты Бориса и Глеба и полный драматизма рассказ об их трагической гибели.⁸

Сказанию предпослана небольшая экспозиция. Составлена она в форме беглой фактической справки, цель которой познакомить читателя с действующими лицами предстоящего повествования. Здесь находим упоминание о князе Владимире - крестителем Руси, перечень его сыновей и некоторые необходимые сведения об основных участниках трагедии - Борисе и Глебе, Святополке и Ярославе. Видно, что автор явно поторопился возможно скорее перейти к делу; свидетельствуют об этом и фраза, которой он обрывает экспозицию и допущенный им недосмотр (утверждая, что у князя Владимира было двенадцать сыновей, он называет только одиннадцать имен).

История гибели Бориса и история гибели Глеба во многом дублируют одна другую; они построены по единому плану и подчас даже дословно воспроизводят одни и те же подробности.

Борис в изображении ВлСказанияВ» - высокий идеал младшего князя, во всем покорный князьям, старшим в роде. Он - живое воплощение той политической доктрины, которую старшие князья в эту эпоху настойчиво внушали своим вассалам в эгоистической заботе о собственном господствующем положении в стране. Все поведение Бориса в ВлСказанииВ» -наглядная демонстрация этой доктрины. Послушный и любящий сын, он по велению отца своего, князя Владимира Влс радостьюВ» отправляется в поход против печенегов. На обратном пути он узнает, что отец его скончался и что киевский стол захватил брат Святополк. Дружина предлагает ему пойти на Киев, но Борис отказывается. Он знает, что Святополк готовит покушение на его жизнь, но он верен долгу вассала и смерть предпочитает измене.

Автор ВлСказанияВ» хорошо понимал, что покорность Бориса старшим в роде князьям - качество, которое само по себе еще не дает основания рассматривать Бориса как святого, как ВлблажногоВ». Подвиг Бориса нуждался в религиозном обосновании. С этой целью автор ВлСказанияВ» олицетворяемую Борисом политическую доктрину поднял до уровня божественной заповеди, а его самого в избытке наделил и чисто христианскими добродетелями: смирением, кроткостью, безлюбием, непротивлением злу, покорностью воле божьей, аскетическим отречениям от мира и всех его соблазнов.⁹

В результате образ Бориса приобрел в ВлСказанииВ» еще один аспект тАУ стойкого борца за ВлсловоВ» божье. И даже - мученика за веру.

Образ Бориса в ВлСказанииВ» чрезмерно перегружен содержанием. И чтобы он мог вызвать не только благоговейное удивление, но и живое к себе сочувствие, следовало несколько ослабить его ВлумозрительностьВ». Это автор и сделал. Он сообщил Борису черты, свойственные рядовому человеку, не ВлстрастотерпцуВ».

В ВлСказанииВ» Борис боится ожидающей его судьбы. При мысли, что ему надлежит скоро умереть, он испытывает страх. Автор показывает и рождение, и развитие этого чувства. Предчувствие переходит в уверенность. Накануне смерти (это было в субботу, - сообщает автор) Борис после захода солнца велит Влпети вечернююВ», а сам уходит в шатер помолиться. Затем, ложится спать, но не может заснуть. На рассвете, рано поднявшись, он просит священника начать заутреню; обувается, умывает лицо и тоже молится. Он уже точно знает, что его ждет. Между тем убийцы подходят к шатру, они слышат голос Бориса, поющего псалмы. Слышит и Борис их шепот около шатра. Его охватывает трепет, но он продолжает молиться. Появляются убийцы, и мы читатели, видим их глазами испуганного Бориса.

Скорбная атмосфера, созданная автором вокруг Бориса, в особенности сгущается, когда тот, не в силах сдержать сердечного сокрушения, проливает слезы - обильные, заливающие лицо, ВлгорькиеВ» и ВлжалостливыеВ», сопровождающиеся тяжкими вздохами. Это не простые слезы. Они - дар, который бог посылает ВлизбранникамВ» своим. И они заразительны.¹⁰ При виде Бориса, проливающего слезы, все окружающие его Влна ЛьтеВ» (на берегу Альты, где Борис был убит) возмущаются духом и тоже начинают ВлплакатиВ» и ВлстенатиВ». Сцена эта (Влхоровой плачВ») - одна из художественных находок автора.

Во многом напоминает Бориса в ВлСказанииВ» и его брат Глеб. Верный своему долгу вассал, он такой же добровольный мученик, как и Борис. Когда Святополк зовет его в Киев - он немедленно садится на коня и с малой дружиной отправляется в путь, невзирая на неожиданное препятствие. Невдалеке от Смоленска его настигают посланные Святополком убийцы. Глеб безропотно, не оказывая никакого сопротивления, позволяет убить себя; его же собственный повар по приказу одного из убийц - Горясера зарезал его ножом.

Миру света и добра в ВлСказанииВ» резко противопоставляется мир тьмы и зла - в образе князя Святополка. Второй Каин, Святополк уже в начале ВлСказанияВ» появляется с эпитетом ВлокаянныйВ»; эпитет этот затем становится постоянным и сопровождает Святополка до конца его истории. Святополк -злодей по самой своей природе. Он уже родился с печатью греха. Он это понимает и сам. Он подлежит полному и безоговорочному осуждению и по закону божественному, как братоубийца, и по закону человеческому, как нарушитель порядка, по которому старшие князья должны строго выполнять свои обязанности по отношению к вассалам - младшим князьям, если требуют от них покорности. Не кто иной, как дьявол подсказывает ему мысль.

Образ Святополка у автора последовательно выдержан в одном и том же ключе; он неизменно появляется в окружении обличающих цитат из ВлписанияВ» и слов подчеркивающих его ВллестьВ» и злобу.

В литературном отношении наиболее примечательна первая часть этого рассказа. Ярослав здесь автором ВлСказанияВ» поднят на высоту, достойную его убитых братьев. В рассказе устранено все, что как или иначе могло бы снизить его Ярослава, заданный патетический облик (нет, например, ни слова о том, что смерть князя Владимира застала его среди приготовлений к войне с отцом). Ярослав в ВлСказанииВ» - орудие божественного возмездия Святополку - братоубийце. Он тАУ восстановитель порядка в Русской земле, нарушенного Влкрамолой старшего братаВ».

Едва ли не самая показательная особенность ВлСказанияВ» как произведения литературного - широкое развитие в нем внутреннего монолога. Эта форма прямой речи была хорошо известна греческой агиографии; она не раз встречается у Кирилла Скифопольского. Но в литературу древнерусскую ее впервые внес автор ВлСказанияВ». Своеобразие ее в том, что такой монолог произносится действующими лицами повествования как бы ВлнемоВ» - Влв себеВ», Влв сердцеВ», Влв уме своемъВ», Влв души своейВ».¹² Обычно в ВлСказанииВ» внутреннему монологу героя повествования предшествует описание внешних признаков крайнего душевного волнения: дрожь тела, слезы, от печали или страха они лишаются дара речи, не могут говорить; внутренний монолог получает тем самым у автора свою мотивировку. Следует, однако, отметить, что в ВлСказанииВ» в монологах этого рода налицо одно неопределенное противоречие. Они ничем в сущности не отличаются от прямой речи, произносимой ВлвслухВ». Везде одно и то же: чередование однотипных по структуре предложений, нередко с анафорическим повторением первого слова, риторические возгласы (ВлУвы мне.. Увы мне!В»), вопросы обращения, цитаты из ВлписанияВ», известные метафоры, даже созвучия однокоренных слов. Только иногда автору удавалось и в рамках этой высокой риторики сообщать этим монологам характер непроизвольного, психологически вероятного самовысказывания. Примером может служить первый монолог Бориса: здесь и скорбь о смерти отца, и желание повидать младшего брата, и покорность воле божьей, и неуверенность в самом себе, и мысли о тщете мира сего - длинная цепь горестных размышлений, беспорядок которых по-своему очень тонко отражает удрученное состояние его духа.

Агиограф, а не летописец, автор ВлСказанияВ» не придавал большого значения исторической достоверности своего повествования¹³. Рассматривая ВлСказаниеВ» с этой точки зрения, нетрудно обнаружить в нем и недомолвки и даже прямое невнимание к фактической стороне дела.

В ВлСказанииВ» как и во всяком агиографическом произведении, многое условно. Историческая правда в нем полностью подчинена тому комплексу моральнополитических, литературных и даже церковно-обрядовых задач, которые автор себе ставил.¹⁴

Условно в ВлСказанииВ» даже время. По воле автора оно иногда явно замедляет свой естественный бег. ¹⁵ Показательный тому пример тАУ убийство Глеба в изложении автора. Дело происходит в окрестностях Смоленска на реке Смядыни. Глеб с приближенными плывет на лодке. К нему подплывают тоже на лодке, убийцы. Когда обе лодки поравнялись, убийцы прыгают с обнаженными мечами в лодку Глеба. Глебу остаются считанные мгновения. Но он успевает все: не только произнести три монолога, но и преклонив колена, помолиться. Убийцы надолго как бы застывают в том положении, в каком впервые увидел их читатель, - с поднятыми мечами в руках. Иногда, по воле автора, время непомерно спешит. Борис по ВлСказаниюВ», был убит 24 июля, Глеб - 5 сентября. За этот срок в ВлСказанииВ» происходит слишком много событий, если учесть пространство, отделяющее действующих лиц повествования в тогдашние средства сообщения. Бориса с берегов Альты привозят в Вышгород, Святополк посылает вестника к Глебу в Муром в надежде обманом заманить его в Киев, Глеб окольным путем - Волгой - из Мурома отправляется в Смоленск. Сестро Предслава посылает Ярославу, из Киева в Новгород, известие о смерти отца и гибели Бориса, Ярослав шлет гонца в Смоленск предупредить Глеба. Святополк, не дождавшись приезда Глеба в Киев, отправляет убийц ему навстречу, те прибывают в Смоленск и находят Глеба Смядыни.

ВлПохвалаВ» которой ВлСказаниеВ» заканчивается, переключает его повествовательную часть в другой жанр - в произведение ораторской прозы, в так называемое похвальное слово. По содержанию Влпохвала замечательна тем, что подчеркивает общерусское значение культа Бориса и Глеба. Они -грозное ВлоружиеВ», Влмеча обоюдоостраВ», с помощью которых народ русский и его князья охраняют Влотъчество своеВ» от нашествия иноземцев, успешно подавляют как Влусобъныя браниВ», так и всякие Влдъяволя шотанияВ» в земле. Слава их выше славы Дмитрия Салунского, прославленного защитника своего родного города Салуни, ибо они - защитники не одного города, не двух, а всей земли Русской ВлспасениеВ».¹⁶

Этой церковно-политической декларации соответствует в ВлпохвалеВ» и праздничная торжественность ее литературного оформления. Риторические восклицания, у которых преимущественно состоит ВлпохвалаВ» в начале, к концу перерастают в молитвенные обращения, сперва к святым братьям, а затем к богу. Последние в ВлпохвалеВ» навеяны ВлСловом о законе и благодатиВ» (его заключительной молитвой к богу от вся земли нашеяВ»).

Наряду с княжескими житиями в литературе Киевской Руси стали появляться и жития, посвященные выдающимся деятелям церкви тАУ основателям тех или иных монастырских общежитий.

Старейший памятник древнерусской агиографии этого последнего типа жития основателя Киево-Греческого монастыря Феодосия Греческого, принадлежащее Нестору, автору ВлЧтенияВ» о Борисе и Глебе.

Память Феодосия Греческого в стенах монастыря стала праздноваться вскоре же после его смерти, еще до его в 1108 году официальной канонизации. В 1091 году в новую каменную церковь монастыря из пещеры, где до сих пор покоилось тело Феодосия, были торжественно перенесены его мощи и установлены в притворе на правой стороне. Незадолго до этого события Нестор и написал Житие, видимо по поручению игумена Никона. Точно неизвестно, когда его составил Нестор; во всяком случае, еще при жизни Никона.

Нестор поступил в Греческий монастырь, когда Феодосия не была в живых, при игумене Стефане, когда вокруг Феодосия в монастыре уже стала складываться благочестивая легенда.

Это легенда - устные рассказы и предания - и послужили Нестору основным источником его литературного труда.

Самый тип жития святого - основателя монастырского общежития - не является изобретением Нестора; приступая к жизнеописанию Феодосия, он опирался на давно и прочно сложившуюся литературную традицию. Установлено, что ближайшим литературным образцом для Нестора в данном случае является труд Кирилла Скифопольского, одного из классиков византийской дометафрастовской агиографии, - Житие Саввы Освященного.¹⁸ Житие это, во времена Нестора уже известное на Руси в славянском переводе, подсказало ему и композиционную структуру Жития Феодосия, и отделочные сюжетные ситуации, и даже некоторые стилистические формулы.

Житие Феодосия Греческого - сложное и громоздкое литературное сооружение, несомненно потребовавшее от Нестора долгого и напряженного труда.

В соответствии с неписанным литературным уставом, обязательным для каждого агиографа, Нестор предпослал Житию довольно большое вступление. Здесь есть все, что устав этот требовал: и благодарность богу за то, что он удостоил его, Нестора ученого, поведать миру о жизни и деяниях угодника божьего и просьба извинить его неискусство, и упование на помощь свыше в этом предстоящем ему многотрудном деле, которое превыше его силы, и ссылка на то, что жизнь и подвиги Феодосия еще никем не описаны, и просьба Влс веяцем прилежаниемВ» прослушать его повествование, и цитата о ленивом рабе (Матфей, XXV , 26-27), и, наконец молитва к богу, чтобы просветлял сердце и отверз уста.¹⁹

Вступление составлено из традиционных формул и клише. Но отсюда, однако, не следует, что вступление к Житию Феодосия - всего лишь холодная дань литературному обычаю. Формулы и клише не помешаем Нестору сообщить этой требуемый жанром вступительной церемониальной беседе автора с читателем и характер своеобразной авторской исповеди, не лишенной искренности и лирической теплоты: подавленной сознанием высокой ответственности, Нестор делится с читателем своими сомнениями и колебаниями, своими страхами и надеждами ввиду предстоящего ему литературного подвига. Свидетельствуют об этом проявляющиеся и здесь, в начале Жития, некоторые черты его, Нестора, индивидуального стиля: отсутствие каких-либо нарочитых риторических украшений, умоляющие обращения к ВлвозлюбленнойВ» братии, автобиографические признания бесхитростная простота интонации.²⁰

Из вступления следует, что Нестор, готовясь Влвся по рядуВ» рассказать о покойном Печерском игумене, ставил себе прежде всего задачу обрисовать высокий идеал человека, доблестного ВлвойнаВ» божьего, целиком посвятившего себя добру, - в поучение и подражание потомству или, как выражается Нестор, Влна успех и на устроение беседующимВ». Эта дидактическая задача тесно связана у Нестора и с другой, горделиво -патриотической, - на примере Феодосия Печерского показать, что у нас на Руси были святые угодники божьи, прославленные своей жизнью и подвигами.²¹

Так уже во вступлении определяется аспект, в котором Нестор покажет Феодосия. С первого же появления у Нестора, Феодосии Печерский предстает перед читателем в ВлсерфическомВ» образе идеально-положительного христианского героя - святого. И таким в основном он пройдет сквозь все Житие, сопровождаемый молитвенно-благоговейными эпитетами - ВлблаженныйВ», ВлпреподобныйВ», ВлвеликыйВ», ВлбогодухновенныйВ».

Рассказ Нестора о детстве и юности Феодосия - рассказ о том, как Феодосии упорно и настойчиво стремится выполнить Влот чрева материяВ» свыше его предназначенное. Он уже в детстве обнаруживает добродетели, в таком собранном виде рядовому человеку не свойственные, совершает поступки, нарушающие все нормы повседневного человеческого поведения: у одних поступки эти - его духовные подвиги вызывают благочестивое изумление, у других, - укоризны и даже насмешки.

В изображении Нестора мать Феодосия - воплощение земного, материального начала, с которым сын ее, иконописный отрок, уже осененный нимбом святости, впервые сталкивается на своем жизненном пути. Это земное, материальное начало в образе матери Феодосия. Нестор выразительно подчеркнул, дав описание ее внешнего облика: была она Влтеплом крепка и сильна, яко и мужВ»²², потому кто слышал, как она с кем-либо говорит, казалось, что говорит мужчина. В тех же целях отменил Нестор и господствующую в ней страсть: то ильная мужеподобная женщина буквально одержима любовью к сыну - любовью яростной и неутомимой. И любовь эта - источник постоянных столкновений между матерью и Феодосием в его начальной части; под пером Нестора они принимают характер своеобразного единоборства между сыном и матерью.

История этого единоборства в изложении Нестора полна драматизма. Одна схватка сына с матерью следует за другой, от эпизода к эпизоду, повышая напряженность повествования. Ощущения этой все возрастающей напряженности Нестор добивался простым и в то же время очень действенным способом: настойчивым повторением через некоторые промежутки, каждый раз с новыми вариациями, одних и тех же положений.²³

Отрок Феодосии в изображении автора агиографически стилизован. Образ его схематичен и прямолинеен. Он построен по канону, освященному культом святых и вековой литературной традицией.

Поступки его однотипны и заранее предписаны церковным идеалом христианского святого-подвижника. Речь его немногословна и всегда особо значительна: насыщенная ВлвысокимиВ» церковнославянизмами, она обычно состоит из назидательных сентенций и пересыпана цитатами из ВлписанияВ». Духовный мир его наглухо закрыт для читателя, и Нестор Святотатственно никогда в него не заглядывает. Земной небожитель, он гость на земле и рвется скорее порвать все путы, еще как-то связывающие его с мирской суетой.²⁴

В дальнейшем Житие круто меняет русло: в повествование вступает новая тема - история Печерского монастыря.

Новая тема частично видоизменяет самый строй житийного повествования. Рассказ Нестора теряет свою непрерывность и приобретает черты летописного способа изложения - по событиям. Каждый новый рассказ вводится в Житие одной из традиционных летописных формул: ВлВ то же времяВ», Влбысть же в то времяВ», Влтогда жеВ», Влтогда боВ» и пр.

В рассказах этих Нестор еще раз продемонстрировал свое мастерство рассказчика. По структуре они предвосхищают рассказы Печерского патерика. Все они по объему невелики и содержат законченное повествование о каком-либо эпизоде жизни Феодосия, рассчитанном на благочестивое удивление читателя; удивление это Нестор умел поддерживать и чисто литературными средствами: подчеркнуть нужную деталь, где надо нарочито затормозить действие.

Многие сказания Нестора - литературного происхождения. Впрочем, он и сам отнюдь не скрывал того факта, что в работе над Житием Феодосия пользовался литературными источниками: Житием Саввы Освященного, Житием Антония Великого. В источниках этих он прежде всего искал аналогий деяниями собственного героя. И аналогии такие очень ценил, так как они давали ему возможность лишний раз сопоставить Феодосия Печерского с величайшими святыми христианского мира. Именно поэтому он всегда, как правило, не ограничивался простым перенесением в Житие литературного по своему происхождению сюжета, а его перерабатывал с целью придать ему большую достоверность: усваивал Житие, насыщал бытовыми подробностями древней Руси XI века.²⁵

Повествовательный строй Жития в целом - еще одно свидетельство незаурядного мастерства Нестора рассказчика. Повествование носит характер ровного, неторопливого, истового сказа от первого лица - от автора. Только в одном случае Нестор, следуя примеру Кирилла Скифопольского, у которого аналогичные случаи нередки. Передает слово другому рассказчику - иноку Иллариону: последний сообщает эпизод из своей жизни, и эпизод этот в изложении Иллариона, с сохранением диалога, которым он обменивался с Феодосием входит в состав Жития как Влрассказ в рассказеВ».²⁶

Сказовый характер повествования поддерживается у Нестора всеми особенностями этой формы речи: обращениями к читателю, размышлениями автора по поводу излагаемого, частыми оговорками - знаками авторского самоконтроля, если повествование по тем или иным причина уклоняется в сторону.

В центральной части Жития, как было указано, читаются многочисленные рассказы - эпизоды, каждый из которых образует более или менее самостоятельную единицу повествования. Перед Нестором стояла задача: так включить их в Житие, чтобы они не нарушали единства повествования и не производили впечатления механических вставок. С задачей этой Нестор справился успешно. Каждый рассказ он вводил формулами, которые сами по себе уже в какой-то мере мотивировали его включение в Житие, а повествованию в целом придавали сказовую непосредственность.²⁷

Отдельные рассказы объединил по сходству содержания или по имени героя (сказания о боярине Клименте); нередко уже в предшествующем рассказе строил мостики для перехода к последующему: так, например, рассказ о неожиданном приезде в монастырь князя Изяслава в послеобеденный час предваряется сообщением о приказе Феодосия в час этот запирать монастырские ворота; рассказ о попытке разбойников ограбить монастырь - сообщениям о строительстве нового ВлдвораВ» и о том, что монастырь в это время не везде был защищен оградой.

Написанное Нестором Житие Феодосия Печерского - наглядный показатель высокого уровня, какого художественная повествовательная проза древней Руси достигла уже во второй половине XI века. Не удивительно, что Житие получило широкое распространение; популярность его еще более возросла, когда оно вошло в Печерский патерик, в составе которого и стало переписываться.²⁸

В середине XII века Житие Феодосия послужило литературным образцом для инока Ефрема - автора Жития Авраамия Смоленского. Литературное воздействие Жития можно проследить и в более поздних памятниках житийной прозы.

Рассмотренные произведения житийного жанра носят в значительной мере традиционный характер, выступающие в них персонажи являются вариантами уже знакомых нам героев старой литературы. Но в XIII веке житийный жанр обогатился произведением, герой которого не имеет предшественников в Житийной литературе. Произведение это ВлЖитие и терпение Авраамия СмоленскогоВ», а герой его совершает подвиг преследуемого врагами угодника божия. Он, конечно, проходит общий всем сподвижникам жизненный путь, и поэтому в повествовании о нем автор пользуется общими местами житийного жанра.²⁹ Он сын благочестивых родителей, пользовавшихся уважением и почетом. Его рождение отмечено знамениями, вещими снами, ВлпрозрениямиВ», свидетельствующими о богоизбранности ребенка. Годы учения, успехи в Влкнижном почитанииВ», равнодушие к детским забавам, ранее пробуждение монашеских склонностей, пострижение, подвиги поста и молитвы, борьба с кознями бесов - весь этот трафарет жизненного пути подвижника наличествует в ВлЖитии АраамаВ». Но не в этом общежитийном трафарете раскрывается подлинное, живое содержание данного жития, особенный характер его героя, своеобразие свершаемого им подвига.

Рисуя образ Авраамия, автор с особой настойчивостью подчеркивает его подвижническую преданность изучению и освоению литературы христианского просвещения, вытекающую из убеждения. Что невежественный пастырь церкви подобен пастуху, не имеющему представления о том, где и как должно пасти стадо, и способному только сгубить его.³⁰

Обращает на себя внимание еще один момент в характеристике Авраамия, именно его необыкновенная одаренность, способность истолковать несведущим смысл Влбогодуховных книгВ» умение наизусть воспроизвести их страницы.

Все это создает Авраамию огромную популярность. По-видимому в своих проповедях Авраам касался острых вопросов, поставленных в порядок дня развитием противоречий в современной ему социальной действительности. Вызывая сочувствие одних социальных групп, ВлпротолковательВ» возбуждает враждебное отношение со стороны других.

Наиболее непримиримым его врагом выступает старшее духовенство. Они возглавляют травлю Авраама, обвиняют его ереси, обрушивают на него поток клеветнических измышлений, настраивают против него иерархов церкви, которые запрещают ему священнослужительскую деятельность, добиваются предания его светскому суду, чтобы окончательно его погубить.

Авраам выступает перед нами жертвой слепой злобы и клеветнических измышлений. Это совершенно новая в житийной литературе мотивировка судьбы героя, свидетельствует о том, что конфликт между героем ВлЖития АвраамаВ» и его преследователями вызван условиями социальной действительности, существенно отличными от тех, в которых создавались жития киевского периода древнерусской литературы. Житийная литература не знала такого конфликта.³¹

Подвижники церковной идеологии, выступавшие в литературе Киевской Руси, по преимуществу шли единым фронтом против Влтьмы бесовскойВ», противопоставляли идеалы христиански праведной жизни, далеко не изжитым в русском обществе той поры понятиям и навыкам языческого прошлого. Авраам идет тяжелым путем гонимого праведника, терпеливо добиваясь того, что праведность его становится общепризнанной. В этом заключается своеобразие и новизна литературного образа Авраама.

ВлЖитие АвраамаВ» не столько эпический рассказ о жизни героя, сколько его аналогия, оправдание его личности от несправедливых обвинений, и это совершенно новая форма жития.³²

К XIII веку принадлежит так называемое ВлЖитие Александра НевскогоВ».

ВлЖитиеВ» было написано в Рождественском монастыре во Владимире, где был погребен князь Александр Невский. Жизнеописание Александра Невского - произведение агиографического жанра. Это нашло отражение в целом ряде характерных особенностей в житие. Во-первых, в предисловии, в соответствии с канонами жанра, автор говорит о себе с подчеркнутым самоуничижением, употребляя при этом эпитетные формулировки. Во-вторых, в духе агиографии автор сообщал в начале своего повествования о рождении и родителях Александра. В-третьих, ярко выраженный агиографический характер носит рассказ о чуде, свершившемся после смерти Александра. Наконец, в самом тексте произведения постоянно делаются отступления от церковно-риторического характера, приводятся молитвы князя.³³

Рассказ об Александре Невском должен был показать, что несмотря на подчинения русских княжеств Орде на Руси остались князья, мужество и мудрость которых могут противостоят

Вместе с этим смотрят:

"РЖзборник Святослава 1073 року" як лiтературний пам'ятник доби Киiвськоi Русi

"РЖсторiя русiв" - яскравий твiр бароковоi лiтератури

"Грусть и святость" (Поэтическое богословие Николая Рубцова)

"Донские рассказы" Михаила Шолохова

"Живопись слова" в японской поэзии