Жизнь и творчество Н.И. Пирогова

Кафедра Культорологии

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ

2007 р.

Глава первая

ДЕТСТВО И ЮНОШЕСТВО

Основатель русской научной военной медицины, гениальней хирург и анатом Николай Иванович Пирогов родился в Москве 13 (25) ноября 1810 года в семье военнослужащего. Дед его, Иван Михеич Пирогов, происходил из крестьян. Он служил в армии, основанной Петром I и утвердившей боевую славу нашей Родины.

Выйдя в отставку, Иван Михеич поселился в Москве. Как человек бывалый и предприимчиВнвый, он завёл усовершенствованную пивоварню. Своему сыну, Ивану Ивановичу, он сумел дать хорошее образование.

Иван Иванович Пирогов родился в начале семидесятых годов XVIII столетия. Он также служил в армии, к началу XIX столетия заниВнмал, должность казначея в, провиантском управлении.

Трудолюбивый и честный, Иван Иванович пользовался доверием и уважением среда людей, которым приходилось встречаться с ним по службе.

Пироговы занимали обширный собственный дом, который Иван Иванович выстроил по своему плану в Кривоярославском переулке, Басманной части. Большой художественный вкус строителя выразился в украшениях, отВнличавших дом Пироговых.

Детские годы оставили у Николая ИваноВнвича светлые впечатления. Он рос под приВнсмотром няни, Екатерины Михайловны, о которой вспоминал потом с такой же любовью, как Пушкин о своей Арине Родионовне, Хорошее влияние няни Пирогов признавал всегда. Кроме неё, в доме была работница, Прасковья Кирилловна, большая мастерица рассказывать сказки. Пирогов считал себя обязанным Прасковье Кирилловне любовью к народной словесности и возникшей отсюда любовью к литературе. Обе эти простые русВнские женщины заложили основы того возвыВншенного патриотизма, которым была проникВннута вся полувековая научная, практическая и общественная деятельность Николая ИваноВнвича.

Грамоте Коля выучился без посторонней помощи тАФ по распространённым тогда, осоВнбенно в московских домах, картинкам-карикаВнтурам на французов. Картинки эти изобраВнжали эпизоды Отечественной войны 1812 года, а пояснительные подписи начинались с соотВнветственных букв русской азбуки. Влияние этих картинок на детей было, по словам ПироВнгова, значительно. Эти первые карикатурные впечатления развили в мальчике способность подмечать и порицать смешную и худую сторону в людях.

Николай Иванович всю жизнь придавал большое значение тому, что он родился в эпоху русской славы и искреннего народного патриотизма, проявившегося во время ОтечеВнственной войны 1812 года.

Рано научившись читать. Пирогов жадно наВнбросился на книги, которые умело выбирал для своих сыновей Иван Иванович.

Когда мальчику исполнилось восемь лет, к нему был приглашён учитель, студент-филолог Московского университета. Этот учитель сумел привить мальчику любовь к русской лиВнтературе. В личном архиве Пирогова сохраниВнлись литературные упражнения тех лет. ВтоВнрым учителем Пирогова был студент-медик, занимавшийся с ним переводами с латинского.

Иван Иванович имел друзей в кругу московВнской интеллигенции. Из них сильно повлиял на развитие Николая Ивановича известный врач Андрей Михайлович Клаус, который раньше жил в Казани. О нём с признательностью вспоминает также знаменитый русский писаВнтель Сергей Тимофеевич Аксаков. Доктор Клаус занимал маленького Пирогова карманВнным микроскопом, показывал строение листьев растений и другие чудеса органического мира. Коля всегда с замиранием сердца ждал возВнможности заглянуть в чудесный микроскоп старика-доктора.

В детстве Пирогов любил игры в войну и в лекаря. В военных играх он проявлял отвагу и храбрость, вызывавшие похвалу и уважение товарищей. Изображая перед братьями и сёстрами лекаря, Коля подражал домашнему врачу семьи, одному из лучших московских практиков, известному анатому и физиологу профессору Ефрему Осиповичу Мухину.

Большое значение для развития в мальчике любви к медицине имели также беседы друга его отца, подлекаря Московского воспитательВнного дома Григория Михайловича Берёзкина. Он сообщал Коле сведения о свойствах лечебВнных трав.

Когда мальчику минуло одиннадцать лет, отец решил отдать его в школу. Несмотря на свои, к тому времени, ограниченные денежные средства, Иван Иванович выбрал лучший в Москве частный пансион Кряжева. В этот панВнсион Пирогов поступил 5 февраля 1822 года. Хорошая память осталась о нём у Николая Ивановича. Самые лучшие из этих воспоминаВнний были связаны с уроками русского языка.

тАФ Слово,тАФ говорил Пирогов в зрелые годы,тАФ с самых ранних лет оказывало на меня, как и на большую часть детей, сильное влияние; я уверен даже, что сохранившимися во мне до сих пор впечатлениями я гораздо более обязан слову, чем чувствам. Поэтому немудрено, что я сохраняю почти в целости воспоминания об уроках русского языка нашего школьного учителя. У него я, ребёнок двенадцати лет, занимался разбором од ДерВнжавина, басен Крылова, Дмитриева, ХемниВнц ера, разных стихотворений Жуковского, Гнедича и Мерзлякова. При встрече с Пироговым, много лет спустя, учитель удивился, узнав, что Николай Иванович пошёл на медицинский факультет, а не на словесный.

Весной 1824 года пошатнулись материальВнные дела Ивана Ивановича Пирогова и он вынужден был взять сына из дорогостоящего частного пансиона.

Николаю Ивановичу грозила карьера полуВнграмотного чиновника. К счастью, профессор Мухин заметил и оценил способности мальВнчика и посоветовал Ивану Ивановичу подгоВнтовить сына к поступлению в университет. Он же помог устранить главное препятствие, заВнвисевшее от возраста Коли. В ноябре 1824 года Пирогову должно было исполниться четырнаВндцать лет, а по тогдашнему университетскому уставу в студенты принимались юноши не моложе шестнадцати лет. Благодаря Мухину, который имел большое влияние в университете, Николай Иванович был допущен к вступительВнному экзамену.

Через несколько дней профессора, экзаменоВнвавшие мальчика, сообщили правлению униВнверситета, что Влиспытав Николая Пирогова в языках и науках, требуемых от вступающих в университет в звании студента, нашли его споВнсобным к слушанию профессорских лекций в сем званииВ».

Пирогова зачислили в студенты и заставили подписать следующее обязательство: ВлЯ, нижеВнподписавшийся, сим объявляю, что я ни к какой масонской ложе и ни к какому тайному обществу ни внутри империи, ни вне её не Внпринадлежу и обязываюсь впредь к оным не принадлежать и никаких сношений с ними не. В чём подписуюсь, студент медицинского отделения Николай ПироговВ». НапуганВнное доносами о заговорах в гвардейской и офицерской среде правительство Александра I и Аракчеева боялось даже малолетних школьВнников.

Время вступления Пирогова в Московский университет совпало с разгулом самой тяжёВнлой правительственной реакции царской РосВнсии. Испугавшись подъёма народного самосознания после Отечественной войны 1812 года, Александр I и его правительство повернули от игры в "либерализм к открытой реакции, к преследованию всяческого проявления свободы во всех областях народной жизни. Во внешней политике это была борьба с развивавшимся на Западе революционным движением, с освобоВндительным движением в Испании, Германии и других государствах. Внутренняя политика характеризовалась стремлением оградить наВнроды нашей страны от революционного; влияния.

В отношении науки привившие тогда РосВнсией помещики признавали только такую науку, которая не противоречила их классовым интересам. Наиболее откровенные и ревностВнные заявляли, что Влпрофессоры безбожных университетов передают тонкий яд неверия и ненависти к законным властям несчастному юношествуВ». Наука и вытекающее из неё неВнверие могли бы, по убеждению царского миниВнстерства народного* просвещения, Влтолкнуть это несчастное юношество в развратВ», если бы не благоразумные меры начальства. По увереВннию последнего, наука делает* человека горВндым, опьянённым собой и своими идеями, защитником всякого нововведения. Обязанность правительства тАФ Препятствовать всякому расВнпространению образования в низших классах, В России не только не надо расширять круг познания, но, напротив, его надо сузить.

Министр народного просвещения А. С. ШиВншков изложил в публичной речи взгляды помещичьего класса на пределы и цели обраВнзования народа. Речь была произнесена в тот самый день, когда в правление Московского университета поступило прошение Пирогова о зачислении его в студенты. Шишков говорил о необходимости оберегать юношество от истинной науки; науки полезны только тогда, когда употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности. Обучать грамоте весь народ вредно.

Понятно, что, получая такие указания, проВнфессора медицинского факультета должны были Влпринять вое возможные меры, дабы отВнвратить то ослепление, которому многие из знатнейших медиков подвергались от удивлеВнния превосходству органов и законов животВнного тела нашего, впадая в гибельный материализмВ». Во избежание этого профессор анатомии должен был Влнаходить в строении человеческого тела премудрость творца, создавшего человека по образу и подобию своемуВ»,

В Московском университете были тогда профессора, соответствовавшие требованиям дворянского правительства и преподававшие в духе изложенных здесь наставлений. Не ими, конечно, двигалась и развивалась наука в нашем отечестве,

Но были профессора, которые составляли славу и гордость Московского университета в годы учения там Николая Ивановича Пирогова и передавали русскому юношеству настоящие знания. Эти профессора не только сами наВнходились на уровне передовой мировой науки, но воспитали русских учёных, прославивших Родину далеко за её рубежами и сделавших её рассадником подлинной* медицинской кульВнтуры во всём мире.

Замечательным педагогом был профессор анатомии и физиологии Ефрем Осипович Мухин. Его лекции отличались живостью и увлекательностью изложения. Он заботился о переводе на русский язык учебных пособий, печатавшихся только на обязательном тогда для медиков латинском языке, настаивал на издании учебников по ценам, доступным для бедных студентов. Был Ефрем Осипович также энергичным общественным деятелем, старался приготовлять русских профессоров для отечеВнственных университетов, давал им стипендии из своих личных средств. Несколько выдаюВнщихся русских учёных были в молодости стиВнпендиатами Мухина. Обязан ему своей професВнсурой и Николай Иванович Пирогов.

Профессор Матвей Яковлевич Мудров был одним из основателей русской терапевтичеВнской школы. В Московском университете он преподавал военную гигиену, читал Влтеорию болезней, в лагерях и госпиталях наиболее бывающихВ», показывал Влхирургию повреждеВнний, на поле бранном наносимыхВ», учил "совершению операций, наиболее случающихсяВ», готовил врачей, предназначаемых в армейские хирурги, к управлению госпиталями, и т. п. Это был первый русский профессор, начавший читать курс военной гигиены. Этот курс был введён в программу медицинского факультета по предложению Матвея Яковлевича, считавВншего необходимым готовить русских врачей к деятельности на полях сражений.

В это время жил в Москве ещё один замеВнчательный русский деятель в области медицинВнской науки тАФ Устин Евдокимович ДядьковВнский. Он не был профессором университета, когда там учился Николай Иванович. С 1812 года Дядьковский состоял адъюнктом, с 1816 года тАФ профессором терапии, а с 1826 года заведывал терапевтической клиникой в Московской медико-хирургической академии. В университете он был избран на кафедру терапии в 1831 году, после окончания ПирогоВнвым курса в Москве. Но некоторые штрихи из биографии Дядьковского уясняют научную и политическую обстановку, в которой прошли студенческие годы Пирогова.

Московская медико-хирургическая академия и медицинский факультет Московского универВнситета находились в тесной взаимной связи по составу преподавателей, по содержанию и наВнправлению научной деятельности и, конечно, по личным отношениям студентов. Всё, что происходило в академии, становилось немедВнленно известно в университете, и наоборот.

Дядьковский был человек талантливый. По своим взглядам он был материалистом и стреВнмился строить медицину на основах физики и химии, пытался применить к изучению медицины общебиологические принципы. Он первый решился выступить на кафедре со своими собственными взглядами и подвергнуть научные вопросы собственной обработке. Значительный интерес представляет основанное на горячем патриотизме заявление У. Е. Дядьковского о развитии отечественной медицины. ВлСвободный от всякого пристрастия к иностранной учёВнности, столь часто логически нелепой, нравВнственно безобразной, физически негодной для употребления,тАФ говорил Устин Евдокимович,тАФ доказываю я, что русские врачи, при настояВнщих сведениях своих, полную имеют возможВнность свергнуть с себя ярмо подражания иностранным учителям и сделаться самобытВнными, и доказываю не словом только, но и самым делом, раскрывая обширные ряды ноВнвых, небывалых в медицине истин, с полным и ясным приложением их к делу практическомуВ». Такие взгляды Дядьковский высказывал и по другим поводам. Конечно, слова професВнсора доходили до студентов университета и вызывали у них соответственное настроение. Кончились эти выступления Устина ЕвдокимоВнвича изгнанием его в 1836 году с кафедры. Непосредственным доводом к расправе двоВнрянского правительства с Дядьковским поВнслужила лекция, на которой он говорил о гниении трупов. Объяснив студентам, в каких слоях земли и в каких местностях трупы не разлагаются, а превращаются в мумии, проВнфессор сказал, что в Березове, например, найдя труп в целости, могут принять его за нетленные мощи какого-нибудь угодника.

В своем ВлДневнике старого врачаВ» Николай Иванович с благодарностью вспоминает о благотворном влиянии, которое оказали на него некоторые профессора Московского униВнверситета. При всём критическом отношении к полученным там знаниям Пирогов признавал в старости, что Влвсё же от пребывания в универВнситетеВ» у него Влосталось впечатление глубоВнкое, на целую жизнь врезавшееся в душу и давшее известное направление на всю жизньВ».

К сожалению, большинство профессоров не применяли, опытов на своих лекциях, и ПироВнгов, как он сам рассказывал, Влво всё время преВнбывания в университете ни разу не упражВннялся на трупах, не отпрепарировал ни одного мускулаВ».

Другая наука, с которой связано имя НикоВнлая Ивановича, тАФ хирургия тАФ также была для него в годы московского студенчества Влвовсе неприглядною и непонятноюВ». Из операций над живыми он видел несколько раз литотомию (рассечение мочевого пузыря для извлечения камней) у детей и только однажды видел ампуВнтацию голени.

Итак я окончил курс,тАФ пишет Пирогов в ВлДневнике старого врачаВ»,тАФ не делая ни одной операции, не исключая. кровопускания и выВндёргивания зубов, и не только на живом, но и на трупе не сделал ни одной операции. Ни одного химического препарата в натуре. Вся демонстрация состояла в черчении на доскеВ».

Такова была научная обстановка в МосковВнском университете в то время, когда туда поступил Пирогов. И всё-таки Николай ИваВннович вышел из университета с общим развитием, позволившим ему в дальнейшем успешно заниматься настоящей наукой, давшим ему основу подлинного научного мышления, приВнведшим его к таким преобразованиям в анаВнтомии и хирургии, которые навсегда связали его имя с этими областями медицины.

Пребывание Пирогова в Московском униВнверситете совпало с временем большого идейВнного подъёма двадцатых годов, пропагандой тайных обществ декабристов. Большое влияние на молодёжь имели также свободолюбивые идеи гениальных русских писателей: Пушкина, Грибоедова и других. Вопреки стараниям реакВнционного правительства, политические, и социВнальные идеи проникали в среду мелкого чиновничества и в студенческие круги. В московском медицинском студенческом общежитии, где постоянно бывал Пирогов. Открыто говорили о деспотизме, о взяточниВнчестве чиновников, о казнокрадстве, о граниВнчащей с кощунством разнузданности духовенВнства, о вытекающих из несправедливостей существующего государственного и общестВнвенного строя бедствиях трудового народа.

Вскоре после поступления Николая Ивановича в университет внезапно умер его отец. Через месяц семью Пироговых выгнали из их дома. Мать и сестры принялись за мелкие работы: надо было самим прокормиться и стуВндента своего содержать. Перебивались с хлеба на квас, однако не позволяли мальчику давать уроки тАФ пусть управляется со своим учением;

В тяжёлой материальной обстановке прошли все остальные годы учения Пирогова в Московском университете. Приходилось думать о практической деятельности, о службе после получения врачебного диплома; чтобы самому прокормиться и матера с сестрами помочь.

ПОДГОТОВКА К ПРОФЕССУРЕ

Окончив в 1828 году университет, Пирогов получил диплом на звание лекаря. По собственВнному позднейшему заявлению Николая Ивановича, его тогдашние знания далеко не соотВнветствовали обязанностям врача. Он мог занять должность провинциального или полкоВнвого лекаря. Но получилось иначе. В 1828 году правительство решило послать двадцать "молодь природных россиянВ» за границу для подготовления к профессуре в отечественных университетах, где кафедры были заняты преВнимущественно иностранцами. Предварительно этим молодым людям предстояло пробыть два года в профессорском институте при универВнситете в Юрьеве (тогда он назывался Дерптом). Дерптский университет в это время достиг небывалой еще научной высоты,тАФ писал Пирогов в ВлДневнике старого врачаВ»,тАФ тогда как другие русские университеты падали со дня на день всё ниже и ниже благодаря обскурантизму и отсталости разных попечителей".

По совету профессора Мухина, продолжавшего руководить занятиями своего любимца, Пирогов поехал в Юрьев. Но вместо двух он пробыл там пять лет. Правительство Николая РЖ боялось отпустить будущих российских профессоров в охваченную тогда революционным движением Западную Европу. Пять лет Николай Иванович усердно учился в Юрьеве, главным образом под руководством даровитого профессора хирургии И. Ф. Мойера. Это был человек замечательный и высокоВнталантливый. ВлУже одна наружность его была выдающаяся, тАФ характеризует своего учителя Пирогов.тАФ Речь его была всегда ясна, отчётВнлива, выразительна. Лекции отличались проВнстотою, ясностью и пластичною наглядностью изложения. Талант к музыке был у Мойера необыкновенный; его игру на фортепиано и особливо пьес Бетховена тАФ можно было слуВншать целые часы с наслаждениемВ».

В доме Мойера профессорский кандидат Пирогов прожил почти всё время своего дерптского учения. Дом Мойера, близкого тАФ по жене тАФ родственника знаменитого поэта В. А. Жуковского, был средоточием русской культуры в Прибалтийском крае. В этом доме читались, до появления в печати, новые проВнизведения Пушкина. ВлЯ живо помню,тАФ пишет Пирогов в ВлДневнике старого врачаВ», тАФ как однажды Жуковский привёз манускрипт ПушВнкина ВлБорис ГодуновВ» и читал его; помню также хорошо, что у меня пробежала дрожь по спине при словах Годунова: Вли мальчики кровавые в глазахВ».

Мойер хорошо знал свой предмет, был отличным профессором и умелым практичеВнским врачом. Из Москвы Пирогов приехал с намерением изучать специально хирургию, но в Юрьеве расширился круг его научных интересов. Он занялся изучением анатомии применительно к хирургии тАФ сочетание для того времени совершенно новое. Профессора Юрьевского университета высоко ценили его способности и знания. ВлПосле пятилетнего пребывания в Дерпте,тАФ рассказывает Николай Иванович в ВлДневнике старого врачаВ»,тАФ я уже без самонадеянности и без самомнения вправе был считать себя достаточно приготовВнленным к дальнейшим самостоятельным занятиям наукойВ».

3 это время Пирогов приобрёл те глубокие знания о строении человеческого тела, благоВндаря которым сумел спустя несколько лет создать свой классический труд по хирургиВнческой анатомии. Он изучил некоторые предметы так основательно, что в учении о фасциях, по словам специалистов, никто не был опытнее его. Хирургию Пирогов изучил при помощи хирургической анатомии, как он сообВнщает в ВлДневникеВ», на трупах.

В 1832 году Николай Иванович защитил докторскую диссертацию. Для последней он избрал редкую по тогдашнему времени тему тАФ о перевязке брюшной аорты при паховых аневризмах.

Продолжатель дела Пирогова, советский ученый, академик Н. Н. Бурденко, во время своего пребывания в Юрьеве исследовал клиВннические журналы клиники профессора Мойера за 1828тАФ1832 годы. Это дало возможность установить, что Николай Иванович во время своей подготовки к профессуре произвёл десять операций на живых людях, из них три или четыре тАФ операции по поводу аневризмы.

Диссертация Пирогова привлекла внимание всех тогдашних Юрьевских профессоров-естеВнственников и студентов, серьёзно интересовавВншихся наукой. Рисунки с препаратов ПироВнгова, в красках, в натуральную величину, храВннились вплоть до наших дней в анатомическом институте Юрьевского университета. Их изуВнчал проходивший там в начале XX столетия курс медицинских наук один из лучших и достойнейших продолжателей дела Пирогова по организации военно-полевой медицины, знаВнменитый советский хирург Николай Нилович Бурденко. * Новизной методов исследования первая научная работа Николая: Ивановича привлекла внимание не только Юрьевских, но всех русских и западноевропейских медицинВнских кругов. Её перевели с латинского языка, на котором она была опубликована в 1832 году, на русский и немецкий и напечатали в русском и самом распространённом западноевропейВнском медицинском журнале.

Согласно позднейшему заявлению московВнского профессора хирургии Л. Л. Левшина, эта работа Пирогова может Влслужить прекрасВнным примером того, как следует приступать к решению вопросов практической медициныВ» (1897 год).

Вторая научная работа Пирогова содержит ВлАнатомо-патологическое описание бедренноВнпаховой части относительно грыж, появляющихся в сем местеВ». Подписана статья иниВнциалами А. Иовского, редактора журнала, где она напечатана. Но текст её, как видно из содержания, точно воспроизводит сообщение Николая Ивановича. В этой, по существу перВнвой самостоятельной работе Пирогова виден уже будущий основатель научной хирургии. В ней изложены взгляды Николая Ивановича на значение анатомии для хирургии, проявлена широта его научного кругозора, видна осноВнвательность его собственных научных знаний и его строгая требовательность к практическому хирургу.

Широкое поле деятельности для научной и практической работы представилось Пирогову осенью 1830 года. В Юрьеве в это время около шести недель свирепствовала холера, и Николай Иванович почти ежедневно вскрывал трупы умерших от холеры, углубляя свои анатомические знания. При этом он, как заключает современный исследователь, коВннечно, обращал внимание на патологоанатоВнмические изменения в различных органах, которые обнаруживаются при холере.

Пирогову нечего было больше делать в Юрьеве, но за границу его не отпускали. НакоВннец, в 1833 году правительство Николая I решило отпустить будущих российских профессоров за границу. В мае Николай Иванович и другие профессорские кандидаты выехали из Юрьева.

Группу Пирогова послали в Германию, Согласно его позднейшемуВ» весьма авторитетВнному, отзыву, медицина в Германии стояла тогда на распутье. Хирургия как наука стала развиваться в некоторых западноевропейских странах только в середине XVIII столетия. Основной причиной её отставания было ошиВнбочное представление о том, что для занятия хирургией совершенно не нужно знание анатоВнмии. Такие воззрения привели к полнейшему отрыву практической медицины от естественВнных наук.

Германия позднее всех западноевропейских стран освободилась от вредного наследия средних веков, когда медициной занималось духовенство, ограничившее свою деятельность лекарствами и заклинаниями и предоставивВншее хирургию цирюльникам. Научно образоВнванные медики-немцы дольше всех уклонялись от занятия хирургией.

Пирогов застал германскую практическую медицину Влпочти совершенно изолированной от главных реальных её основ: анатомии и физиологии; о профессорах терапии, о клиниВнцистах по внутренним болезням тАФ и говорить нечегоВ».

Даже лучший тогдашний германский клиниВнцист Руст, считавшийся передовым, и тот не знал, ещё хуже тАФ не хотел знать, анатомии. Однажды он сказал на лекции об одной опеВнрации:

тАФ Я забыл, как там называются эти две кости стопы: одна выпуклая, как кулак, а другая вогнутая в суставе; так вот от этих двух костей и отнимается передняя часть стопы.

В годы пребывания Пирогова в Германии медицина не знала еще обезболивающих средств, и поэтому особенно высоко ценилась тогда быстрота операций. Медленность операций при воплях и криках мучеников науки, или, как говорил Николай Иванович, мучениВнков, безмозглого доктринёрства, была ему противна.

Пирогов вдумывался в коренную причину этого варварства, но безуспешно искал спосоВнбов, уменьшить страдания оперируемых, точно так же, как безуспешны были тогда поиски средств борьбы со смертельным исходом огромного большинства даже удачных в техВнническом отношении операций.

За два года почти самостоятельной работы в заграничных клиниках и лабораториях ПироВнгов углубил свои знания в анатомии, усоверВншенствовал свою хирургическую технику и расширил объём своих научных исследований в области применения анатомии к хирургии. Но всего этого он достиг почти исключительно собственными усилиями, благодаря своим личным способностям и огромному трудоВнлюбию.

В начале 1835 года русские стипендиаты в Берлине получили из Петербурга, от министерВнства просвещения, запрос о том, в каком униВнверситете каждый из них хотел бы занять профессорскую кафедру. Запрос, собственно, был лишний, так как при отправлении кандиВндатов в Юрьев каждый из них предназначался в профессора того университета, воспитанниВнком и избранником которого он был.

Пирогов заявил о желании занять свободВнную тогда кафедру хирургии в Москве. УвеВнренный в успехе своего дела, Николай ИваноВнвич сообщил матери, что, наконец-то, он сумеет отплатить ей и сестрам за их заботы о нём;

Но Пирогова ждало на родине жестокое разочарование. Стремясь лишить русские униВнверситеты даже той ничтожной самостоятельВнности, которой они пользовались при его предВншественнике, министр Уваров просил царя дать ему право назначить молодых профессоВнров на свободные кафедры по своему усмоВнтрению. Хотя министр признавал, что ВлуниверВнситеты имеют право сами избирать на вакантВнные кафедры учёныхВ», но он считал, что Влв настоящем случае допустить их воспользоВнваться сим правом было бы чрезвычайно неудобноВ».

Николая I не надо было долго уговаривать нарушить чьи-либо права. Царь одобрил проект Уварова, и министр назначил на московскую кафедру харьковского кандидата Ф. И. Иноземцева, который одновременно с Пироговым готовился к профессуре. За него просил министра один знатный придворный.

Николай Иванович, не зная об этом, в мае 1835 года радостно сел в почтовую карету, чтобы направиться тАФ через Прибалтийский край тАФ в родную Москву. В дороге Пирогов почувствовал себя плохо. Оказалось, что он заразился на грязных германских постоялых дворах сыпным тифом. Кое-как добрался он со своим товарищем до Риги, где его помеВнстили в военный госпиталь. Там Пирогов проВнлежал два месяца и благодаря хорошему уходу выздоровел.

По выходе из госпиталя Николай Иванович был еще, однако, так слаб, что не мог поехать дальше. Ом остался в Риге до полного выВнздоровления и развил обширную практическую и научную деятельность. Первой операцией, сделанной им в этом городе, было восстановВнление носа. У пациента был гладкий лоб, из которого Пирогов выкроил прекрасный нос по своей системе ринопластики. Случай этот сделался известным в городе, и вскоре к НиВнколаю Ивановичу стали приходить больные десятками. За операцией носа последовала литотомия (извлечение камня из мочевого пузыря), затем вырезывание опухолей иВ» т. п.

В военном госпитале, где лечился Николай Иванович, не было своего оператора. Среди больных имелось два интересных случая: один больной был с камнем в мочевом пузыре, друВнгому требовалось отнять бедро в верхней трети. Никто в госпитале не решался произВнвести эти операции. Пирогов успешно оперироВнвал больных.

По просьбе ординаторов госпиталя Николай Иванович доказал им некоторые операции на трупах, прочитал несколько лекций из хирурВнгической анатомии и оперативной хирургии. Всё это имело большой успех и явилось начаВнлом славы Пирогова как ученого и практичеВнского врача.

Наконец, в сентябре Пирогов мог выехать в Петербург, чтобы представиться министру и получить ожидаемое назначение в Москву. Заехав в Юрьев тАФ повидаться со своим бывВншим учителем, Николай Иванович узнал, что московская кафедра уже занята. Известие это глубоко опечалило его: мечты о счастье работать в родной Москве, помогать матери и сестрам были разрушены.

Спешить в Москву было незачем. Николай Иванович остался в Юрьеве. Бывший учитель Пирогова, профессор Мойер предоставил ему возможность свободно распоряжаться в униВнверситетской хирургической клинике, так как сам был чрезвычайно занят хлопотливыми обязанностями ректора.

К атому времени в клинике Мойера оказаВнлось четыре интересных хирургических случая. Профессор поручил этих больных Пирогову. Первой операцией Николая Ивановича в Юрьеве была литотомия. Эта операция прохоВндила с осложнениями даже у старых, опытных хирургов. Один из берлинских товарищей Пирогова, приехавший в Юрьев, рассказал о необыкновенной скорости, с которой Николай Иванович делал литотомию на трупах. В опеВнрационную собралось много зрителей. НекотоВнрые вынули часы. Не прошло двух минут тАФ камень был извлечён. Все, не исключая Мойера, были изумлены. Так же блестяще прошли друВнгие операции, порученные Пирогову.

Мойер был человек умный и порядочный. Он не только не досадовал на успехи своего учеВнника, но признал превосходство Пирогова и решил передать ему свою кафедру. Факультет одобрил решение Мойера. Но это противореВнчило уставу, по которому природные русские могли занимать в Юрьеве только кафедру русВнского языка и словесности.

Дело перешло на усмотрение министра, и Пирогов отправился в Петербург. Во-первых, ему предстояло выполнить формальности для получения прав на профессуру вообще. Во-вторых, надо было ускорить дело с Юрьевской кафедрой.

В связи с первой процедурой Николай Иванович прочитал в специальной комиссии Академии наук лекцию на тему ВлО пластичеВнских операциях вообще, о ринопластике в особенностиВ». Лекция показала старым учёВнным, что Николай Иванович вполне подготовВнлен к профессуре, и ему выдали соответственВнное удостоверение. Академики были поражены широтой взглядов Пирогова. Его убедили изложить свою лекцию письменно, и она была напечатана, тогда же в ВлВоенно-медицинском журналеВ».

Второе дело, ради которого Пирогов приВнехал в Петербург, затянулось. Министр был занят своими личными вопросами и не мог думать о кафедре хирургии в Юрьеве.

Не желая терять времени, Николай ИваноВнвич посещал петербургские госпитали и клиВнники, где сделал много блестящих операций. По просьбе врачей и профессоров он прочитал для них частный курс хирургической анатоВнмии. ВлНаука эта,тАФ говорит Пирогов,тАФ и у нас и в Германии была так нова, что многие не знали даже её названияВ».

Лекции продолжались шесть недель и приВнвлекли много слушателей. Пирогов изготовлял препараты на нескольких трупах, демонстриВнровал на них положение частей какой-либо области и тут же делал на другом трупе все операции, производящиеся на этой области, с соблюдением требуемых хирургической анатоВнмией правил. Этот наглядный способ особенно заинтересовал аудиторию. Он для всех был нов.

О двадцатипятилетнем учёном заговорила в столичных медицинских кругах: одни с изумлением и восторгом другие тАФ с тайной завистью и открытым недоброжелательством.

Глава третья

НА КАФЕДРЕ

В конце концов, министр утвердил Пирогова, профессором Юрьевского университета. В перВнвых числах апреля 1836 года начались лекции Николая Ивановича в Юрьеве. Эти лекции заВнвоевали молодому профессору любовь и уваВнжение слушателей.

Через год о Пирогове заговорили не только Юрьевские студенты, но весь тогдашний западноевропейский медицинский мир.

Русский учёный пришёл на кафедру не как чиновник научного ведомства, а как серьёзный искатель истины, как новатор и преобразоваВнтель науки. Вот как Пирогов излагает свой тогдашний взгляд на задачи профессора и его отношения к слушателям: ВлДля учителя такой прикладной науки, как медицина, имеющей дело прямо со всеми атрибутами человечеВнской натуры (как своего собственного, так и другого, чужого, я), для учителя тАФ говорю тАФ такой науки необходима, кроме научных свеВндений и опытности, ещё добросовестность, приобретаемая только трудным искусством самосознания, самообладания и знания челоВнвеческой натурыВ».

Вступив на кафедру, Пирогов Влположил за правило ничего, не скрывать от учеников и, если не сейчас же, то потом и немедля открыВнвать перед ними сделанную ошибку, будет ли она в диагнозе или в лечении болезниВ».

Закончив первый профессорский курс, молоВндой учёный решил ознакомить других научных деятелей со своими исследованиями и системой преподавания и выпустил в свет ВлАнналыВ» (ВлЛетописьВ») своей клиники за 1837 год. В интересном предисловии к этой книге много поучительного не только. Для начинающих врачей. С невероятной для того времени Смелостью Николай Иванович заявил, что каждый практический врач должен откровенно говорить о своих ошибках. ВлОткровенное и доВнбросовестное описание деятельности даже малоопытного практика для начинающих врачей имеет - важное значение,тАФ писал, между прочим, Пирогов.тАФ Правдивое изложение его действий, хотя бы и ошибочных, укажет мехаВннизм самых ошибок и на возможность избегВннуть повторения, по крайней мере, там, где это достижимоВ».

. Исповедь молодого профессора вызвала страстные толки в России и за границей. Лишь немногие сумели оценить эту самокритику.

Большинство писавших о ВлЛетописиВ» Пирогова отзывалось о ней злобно и враждебно.

Жрецы практической медицины из числа

имевших учёные звания негодовали на автора

ВлЛетописиВ» за подрыв у публики авторитета

практического врача с большими доходами.

Некоторые из них воспользовались покаянВнными заявлениями Пирогова, чтобы подчеркВннуть ошибки молодого хирурга.

Через год Пирогов выпустил второй том ВлЛетописейВ», который также снабдил предиВнсловием. В нём Николай Иванович говорит о господствующих в науке эгоизме и тщеславии, об отсутствии взаимного доверия у врачей разных стран. В последней фразе Пирогов имеет в виду Влстремление старых врачей тАФ из соображений материальных тАФ скрыть свои доВнстижения от молодых собратьев. А это приВнносит вред и молодым медикам, и населениюВ». ВлНаш святой долг,тАФ пишет Николай ИваноВнвич,тАФ только путём открытого способа дейВнствия, непринуждённого и свободного признаВнния своих ошибок уберечь медицинскую науку, находящуюся ещё в детстве, от опасного господства мелочных страстейВ».

Что касается научного содержания обоих томов ВлЛетописейВ» клиники профессора ПироВнгова, то в них разбирается 48 тем общей и частной патологической анатомии и хирургии. Имеется там описание воспалительных проВнцессов вообще, гнойных и гангренозных проВнцессов, распространённых в то время в хирургической клинике. Много внимания удеВнлено патологонатомической характеристике различных болезненных процессов. Отношения студентов к Пирогову становиВнлись с каждым днём всё более дружественВнными. Каждую субботу, вечером, студенты ' собирались у профессора к чаю. Разговоры были всегда очень оживлённые, научные и неВннаучные, весёлые и остроумные.

Хирургическая практика Пирогова расшиВнрялась с поразительной быстротой, тем более что была бесплатной: он не только не брал денег с больных, но в поисках интересных случаев платил больным из своих средств. Начались паломничества в Юрьев больных из всех городов и местечек Прибалтийского края. Кроме того, в свободное от университетских занятий время Пирогов с ассистентами и учеВнниками разъезжал по вс

Вместе с этим смотрят:

РЖсторiя виникнення та розвитку масажу

Аборты

Аденовирусная инфекция

Азотные и кислородные ванны, нафталановая нефть

Акушерська операцiя - накладання акушерських щипцiв